Серый (СИ)

Часть 14

Дитера я стал видеть чаще. На выходных, в ту же неделю. Трижды на следующей. Когда он стал наведываться почти ежедневно, я перестал считать.

Мы трахались там, где оказывались наедине. Наши столкновения были похожи на внезапные приступы горячки. Каждый раз замечая Дитера поблизости, я заводился от одной мысли о том, что случится дальше. Он подходил, спускал с меня штаны — и понеслась. Мы ни о чём не говорили, ничего не обсуждали. Узел спадал, и мы расходились в стороны, удовлетворённые.

В такие моменты он не был убийственно спокойным Прайдом — главой «Метки», умевшим удержать голову на плечах при любом раскладе. Он был дикарём, не отличавшимся от того альфы, которого я увидел во время собственной течки. Он жадно пыхтел, неосторожно впивался пальцами в мясо, оставляя некрасивые синяки, и ритмично работал бёдрами. Его дыхание билось в моих ушах — я слышал, как ему по кайфу. Всё это мне пиздец как нравилось.

Дитер сосредоточился на мне. Пусть мы только трахались, и только тогда, когда того хотел он, таскать по углам других альфа перестал — я продолжал подглядывать в камеры. Его матрас пустовал последнюю неделю, вызвав новый приступ недовольства среди слабого пола. Правда и меня туда не приглашали — Дитер предпочитал делать это на улице, в подвалах, закутках, да ровно там, где успевал меня зажать.

Сожалел я только о том, что встречи были редкими. Подсел конкретно.

Омеги наконец сообразили в чём дело. Душ помогал, но я не мог стирать зимние вещи. Шухериться бесполезно, да я и не то что бы сильно собирался. Всплывшая правда стала очевидной, когда в то утро в моей тарелке оказалась рыба. Кто-то очень потрудился, чтобы почистить пучеглазую из рук вон плохо. Половина чешуи осталась на месте. Да и запах был такой, будто внутренности находились всё ещё в ней.

Жратва моя была, конечно, и до этого дерьмовой, но рыба стала, пожалуй, кульминацией чьей-то извращённой изобретательности.

Краем вилки я приподнял кусок недожаренного брюха и обнаружил то, что подозревал с самого начала — полусырые кишки. В нос ударил отвратный запах. Меня замутило, желудок сжался. Я резко встал из-за стола, зажал рот и рванул к мусорному ведру в углу комнаты. Меня вывернуло желудочным соком — внутри было пусто, я ничего не успел съесть.

Выпрямился, опёрся рукой о стену и сделал пару глубоких вдохов. Когда обернулся, понял, что из-за стола за мной наблюдают, так же, как и из кухни. Побросав дела, вылезли довольные представлением омеги. Я посмотрел только на Дитера. Потупился. Мазнул тыльной стороной руки по губам, вернулся к стулу, стащил куртку и пошёл на улицу.

Завтрак я стал пропускать, приходя на обед и ужин. Тогда на столе появлялся выбор и жрать из собственной тарелки было не обязательно. Омеги продолжали молча таращиться и потчевать меня горлопятиной; мои манёвры — которые они, конечно, наблюдали, не остудили их пыл. И так продолжалось изо дня в день.

Приблизившись к столу в очередной раз, я сразу оценил помои вместо томатного супа. Поднаторел определять дерьмо на глаз. Альфы как раз обходили стол, собираясь рассаживаться. Я взял свою миску, подошёл к тому месту, где сидел Дитер, поменял на его посудину и вернулся обратно. На альфу глаз не поднял, как и на других. Странное поведение, понятно, сразу заметили.

О том, что не сдержался, я пожалел почти сразу.

— Это что ещё за блевотина? — потребовал Дитер, когда откашлялся, рискнув попробовать содержимое.

Я прижух ещё ниже. Бросил взгляд на альфу, не зная, что ответить. Насупился и снова опустил глаза в тарелку. Другим тоже стало интересно — альфы нюхали и корчились в отвращении.

— Кто это готовил?

Ни одного омеги не было поблизости. В кухне стучали так, будто затеяли генуборку.

— Уилл! — гаркнул Дитер и омега возник в проёме, бледный, как призрак, он явно был напуган.

Альфа кивнул на тарелку.

— Случайно, наверное, что-то не то попало…

— Чтобы больше я такой дряни на столе не видел. Или ты перетрудился и хочешь свалить куда, отдохнуть?

— Больше не повторится, — промямлил тот, не отрывая взгляд от пола, и поспешил раствориться в воздухе.

Тарелку заменили. Дальше обед пошёл как обычно. Я сидел тише воды, ниже травы, пока наконец не пришло время отчаливать.

Я молча отругал себя за то, что на миг уступил собственному настроению. Голова была занята делами, и я попросту не среагировал, когда желание укусить омег переполнило чашу терпения. С Дитером следовало вести себя осторожно — слишком много неопределённости, особенно сейчас. Косячить мне нужно было меньше всего.

Миски были у всех одинаковые, но махнулся я именно с Дитером. Почему — никому не нужно было объяснять: то, что происходило между нами, давно перестало быть тайной. Как стало понятно и то, что омеги достают. И за обедом я вроде как «пожаловался» или «попросил защиты», претендуя на то, что, трахаясь с альфой, мог получить покровительство. Словно намекнул, что у Дитера передо мной обязательства. Это было лишним.

Пусть всё и обошлось. Даже можно сказать, справедливость восторжествовала. Но я от досады был готов рвать на себе волосы. Я не хотел пускать мысли Дитера именно в это русло. Не хотел качать права, особенно понимая, насколько тонок лёд.

В тот день всё валилось из рук. Я не мог избавиться от навязчивых мыслей. Когда Дитер явился в подвал, где я подключал проводку, я напрягся, ожидая малоприятный разговор.

Поднялся с корточек, отложил пассатижи и вытер руки о комбинезон, стараясь держать морду кирпичом. Дитер замер в шаге, посмотрел с высоты собственного роста. Лампочка оказалась за его спиной, так что рассмотреть его лицо не получилось.

Он дёрнул головой в сторону — и меня тут же отпустило. Я развернулся спиной, расстёгивая ремень штанов. Упёрся руками в стену перед собой и шире расставил ноги.

С меня сдёрнули трусы. Резинка зацепила начавший наливаться член. Я сглотнул. Рука легла мне на плечо, в основание шеи, и слегка надавила. Я согнулся в пояснице, отставляя голый зад. На ягодицу опустилась вторая пятерня и сжала, ощупывая; он часто облапывал меня до того, как брал. Дитер неторопливо и по-хозяйски продолжал меня изучать, и я чувствовал, что в этом занятии он находил удовольствие. Меня будто проверяли перед тем, как решить, годен ли я.

Странно, но я только больше заводился.

Наконец «осмотр» был закончен.

— Раскрой, — прозвучал охрипший голос, и по телу прокатилась дрожь.

Я согнулся ниже, перехватил собственные ягодицы руками и развел в стороны, понимая, что так видно темнеющее в глубине очко. Шершавая подушечка пальца грубо отёрла вход. Конец указательного нырнул на фалангу и провернулся из стороны в сторону. Я поморщился, но не отстранился. Затем палец толкнулся глубже и снова вышел, как если бы Дитер делал это членом.

Палец исчез. Стоя загнутым, я ожидал, что последует дальше. Терпеливо. Альфа опустился на колени и огладил колечко языком. Подразнил у входа и спустился ниже. Облизал мои яйца, целиком забирая в рот мошонку. Я чувствовал, как в теплоте рта яйца охаживает вертлявый язык. Ощущал лёгкое давление зубов.

Мой член с лёгкостью поместился в ладонь Дитера. В задницу вошёл большой палец свободной руки. Я выругался. Помучив меня ещё немного, Дитер освободил вход и поднялся на ноги. Вошёл разом, натягивая меня во всю длину. Я заскулил, чувствуя как резко раскрывается кольцо, заглатывал член до основания…

Пришёл в себя я уже на полу. Сидел на бёдрах альфы, балдея от того, что в заднице распух огромный елдык. Мой собственный член уже разрядился, но всё ещё бодро держал голову. Дитер, недолго думая, дотянулся рукой и стал расслабленно надрачивать. Я прикрыл глаза и откинулся назад, на чужое плечо, кайфуя от того, что помещаюсь целиком на его теле. Мне было не просто удобно. «Кресло» имело невъебенные функции.

Дитер долго меня дразнил, пока не спал узел. Но член его не упал. Похоже я, в виде развлекательного зрелища, поддержал бойца в тонусе. Хуй всё ещё торчал в моей заднице, и, видимо, решив не терять преимущество территории, Дитер заставил меня объездить лошадку. Когда подкатил момент, он резко натянул мою задницу, помогая руками, и пустил следующий разряд по телу. От второго узла жопа была в ужасе. Было а-ху-и-тель-но.

Просто дышал и ждал, когда пройдёт время и я буду на что-нибудь способен. Мысли вяло ворочались в голове, не успевая толком завязаться, как тут же таяли.

— Что было за обедом? — прозвучал вопрос, который я бы предпочёл не слышать.

Немного задело то, что кто-то способен рассуждать о делах, не вытаскивая член из чужой задницы.

Что ж, я был готов к тому, что Дитер может завести об этом речь. Правда, момент мне бы и во сне не приснился.

— Извини. Сам не знаю, что нашло. Больше не повторится.

Вот и всё, что я хотел сказать. Я не юлил и не ёрничал, не возмущался, не ерепенился и не канючил. Я действительно не намеревался устраивать выверт — само сложилось. И уж тем более, не собирался доставать Дитера своими заботами. Все свои проблемы я решал сам, или терпел, наказывая себя тем, что бестолковый и не справился с обстоятельствами.

— И давно ты жрёшь такое дерьмо?

Стало обидно. Но это была чистая правда.

— С течки, понятно.

Больше Дитер ничего не сказал. Узел спал, он застегнул ширинку и свалил.

Я был доволен, что дальше мы эту херь разгребать не стали. Я редко допускал промахи, и теперь даже самый незначительный приводил меня в раздрай.

Зато я стал нормально жрать. От пуза. Решил приходить и на завтрак. Омеги смотрели на меня волками, но не лезли, боялись, должно быть, что нажалуюсь. Похоже, они действительно верили, что я могу помыкать Дитером по собственному усмотрению. Вот идиоты.

Стараясь выслужиться перед Дитером, Уилл вкалывал в два раза больше. Жратвы на столе было горой и казалась она вкуснее. Даже булки с пирогами пеклись почти каждый день — ясно, что испугался, когда хвост прищемили.

Все обжирались. Я больше всех, считая себя ущемлённой стороной. Стал расти живот. Через три месяца после течки стало понятно, что не от обжорства, хотя одно с другим явно было связано. Я даже припомнил ту дикую рыбу. Стошнило меня из-за мерзости или потому что залетел? Не-е, всё-таки рыба.

Да и если бы не залетел в течку — именно это со мной и произошло, с Дитером и его ежедневными явками это всё равно бы случилось. Так что было даже вроде легче. Как будто бы совесть была почище… да нет, конечно. Кого я пытаюсь развести? Себя? Такого добра у меня давно не осталось.

Пусть меня и трахали в основном сзади, не заметить изменившиеся формы было сложно. Живот к концу третьего месяца был не такой уж и большой, зато я мелкий и тощий. Сам я напоминал себе ужа, проглотившего мяч.

Когда я догнал, что в залёте, купил спальный мешок потолще и пару шмоток. Вот и все изменения в жизни. Я продолжал пахать, как и раньше. Внимание на любопытных вокруг не обращал — конечно, всем было интересно, чем дело закончится. Мне самому бы хотелось знать наверняка. Но Дитер молчал, а я и не собирался выпытывать, продолжая брать то, что давали и держать руку на пульсе.

— Ну давай поиграем, Рейн, — ныл прилипала Тирм в один из вечеров, когда выпала моя смена у камер в общей комнате.

Позже альфа согласился на моё щедрое предложение — ещё бы (!), и действительно не доставал некоторое время, теша своё самолюбие тем, что раскатывал игроманов-любителей под орех. Но когда все соперники были повержены, ему стало неинтересно. И тут он, естественно, вспомнил обо мне.

Напоминание, что он клялся не лезть, не возымело эффекта. Тирм был упрямым ослом, таким и остался. Мудак доставал и грузил, отделаться от него было нереально. Не мог же я серьёзно разбираться с таким вот недоразумением своими методами. Это было просто смешно! (Из тех же соображений я не трогал пакостивших омег.) Мы сторговались на три игры в смену.

Как только опустела комната, Тирм очутился тут как тут. Я, поворчав для порядка, переместился на диван. Поясницу стало ломить совсем недавно, так что я подкладывал под спину старый свитер.

Игра началась, и мы замолчали, вынося личное в двухмерный мир. По чесноку, приятно было мочалить кого-то вот так, без последствий. Тирму я бы не в жизь об этом не сказал, иначе бы он совсем залез мне на шею.

Третья игра подходила к концу, когда в общей комнате возник омега.

— Вечер добрый, шпана, — весело заявил Эб, оказываясь перед визором.

— О, давненько тебя не видно было, — разглядел гостя Тирм, приморгавшись. — Как делишки?

— Да уж получше ваших, — фыркнул омега. — Снова бездельничаете? — скосил он взгляд на экран.

— В свободное время сколько влезет, — отмахнулся Тирм. — Где пропадал?

— То здесь, то там, — протянул Эб.

Выглядел он, надо сказать, отлично. Чёрные волосы уложены назад. Новое кольцо в ухе. И кажется, у кого-то скоро должна была начаться течка… Я не мог сказать со стопроцентной уверенностью — омеги плохо чувствовали запах друг друга, но, присмотревшись к Тирму — у альфы горели глаза, — решил, что не ошибся.

— А ты как, Рейн? Успехи есть? — улыбнулся он, и двойное дно вопроса блеснуло в прищуренных глазах — похоже, он не забыл тот прокуренный разговор и был в настроении подразнить.

Я пожал плечами.

— Так… — начал было Тирм.

— Кофе заварился. Неси, — толкнул я его локтем в бок.

— Будешь? — тут же забыл, что собирался сказать Тирм, и предложил Эбу присоединиться.

— Нет. Дитер наверху?

— Вроде не возвращался ещё. Связаться? — альфа уже потянулся за рацией.

— Не нужно, — остановил его тот. — Хочу устроить сюрприз, — Эб подмигнул и, больше не задерживаясь, свалил к лестнице.

— Да, не скучно с вами, омегами, — протянул Тирм, провожая того взглядом. — Хош, посторожу тебя.

— Не боись, не унесут, — буркнул я, будто не понял о чём речь; чужая жалость злила, но показать это было ещё более стрёмным. — Давай-ка, я тебя раскатаю, и проваливай.

Сняв игру с паузы, я заставил Тирма выкинуть из головы разговор, а спустя минут двадцать выпроваживал тихо матерившегося на проигрыш альфу. Я, разумеется, выиграл.

Спустя ещё час в комнате возник Дитер. Он собирался сразу подняться наверх, но притормозил, заметив меня на смене. Подошёл.

— Как дела?

— Всё тихо, — бросил я, избегая смотреть тому в глаза.

Альфа кивнул, помедлил, будто собирался ещё что-то сказать, но всё же ушёл, так и не проронив ни слова.

Я напрягся, едва улавливая отголоски шагов на лестнице. Ещё тише шаг стал над головой, когда альфа пересекал этаж, направляясь в комнату. Обратившись в слух, я собрался, напоминая себе о том, что было действительно важно. Всё остальное можно пережить. Я и так уже перемолол достаточно, и был готов к тому, что случится дальше.

Над головой стояла тишина. Вернее, мне казалось что я слышал шум, но это мог оказаться храп остальных или ещё что. Текли минуты, и я всё ждал, когда услышу привычный скрип матраса Дитера. Я знал, что это случится, и не давал себе ни единого повода надеяться. Надежда была самым страшным уродом в ящике. Я отказался от веры в неё давно. Только я. Только усилия. Только конечная цель. Все, что случится по пути, я переживу.

Не отдавая себе отчёта, я положил руку на живот, а когда понял это, поспешил убрать. Не нужно было слушать, решил вдруг я. Окинул взглядом привычные изображения камер и пошёл на кухню, заварить себе ещё кофе.

Ночь прошла тихо. Я ничего не слышал — и ничего не понимал. Скрытую камеру в комнате Дитера я не включал, не собираясь пропускать случившееся через сетку мозгов, решив сразу, что откажусь от личного и ни за что не стану сам усложнять себе жизнь. Мне хватало по горло.

Однако в голове продолжали вертеться ненужные мысли. Когда рассвет стал разъедать сумрак, сна не было ни в одном глазу. Я бросил взгляд на часы. До того, как меня сменит Адрон оставалось меньше часа.

Я как раз размышлял, стоит ли пойти спать, поприсутствовать на завтраке или свалить в ту забегаловку за пределами базы, когда на лестнице послышался шорох.

Это был Тирм.

Лёг позже остальных и встал раньше всех, вот же тупая машина. Мне бы столько сил, я бы уже сделал всё, что хотел.

Помятая рожа альфы повернулась ко мне. Тирм мотнул подбородком — это следовало расценивать как приветствие — и, шаркая ногами, побрёл в кухню. Там он нашёл горячий чайник — я только что заварил кофе.

— Можт ещё разок? — кивнул Тирм в сторону визора, вернувшись в комнату с чашкой в руках.

— Отвали, а?

— Да ладно, чё ты такой вечно вредный? Всё ж, блин, по-твоему выходит.

Я смотрел на альфу, не совсем понимая, о чём тот говорит.

— Тогда, с тиратами, — зевнул он во всю пасть и причавкнул, — я благодаря тебе нас из жопы вытащил. За столом единственный омега — ты. И ещё, блядь, обыграть тебя хер получается, — последний аргумент в голосе альфы прозвучал особенно весомо. — Да и вчера ты каким-то хуем у Эба выиграл.

Я вопросительно уставился на альфу.

— Ну как, — тот отхлебнул из чашки. — Дитер его на третий отправил. Ты только не обижайся, но я бы ему присунул, даже если бы наступал конец света. Так что ты, блин, стратег. Поздравляю.

Мне нечего было ответить на такую похвалу. Только галочку поставил, что Тирм не такой и тупой, как кажется. Кое-что замечает.

Видя, что я никак больше не реагирую, альфа махнул рукой и упал на диван, включая новости.

Когда пришёл Адрон, я пошёл наверх, спать. В паре метров от меня на тюфяке дрых Эб.