Часть 7

Резкая дробь очереди остановила сердце. Тират свалился. Из проёма, откуда пару мгновений назад вышел враг, плавно вынырнул Дитер. Измазанный в крови, с обуглившимся рукавом, он ступал неслышно. Приблизившись, продолжал целиться в чёрное тело, не подававшее признаков жизни. За ним показались Цорм и ещё десяток наших.

Альфа оглядел пространство вокруг, проверяя, нет ли кого рядом. А затем, словно что-то почувствовав, метнул взгляд наверх, одновременно наставляя дуло. Я снова ощутил, как останавливается сердце — он мог выстрелить, решив, что я чужак, засевший в засаде. Я бы не успел даже пикнуть. На секунду мне показалось, что он сделает это. Спустит курок.

Ствол повело в сторону. На лице альфы отчётливо проскользнула мрачная тень, но вот он овладел собой и вопросительно мотнул подбородком. Я тут же вернул взгляд к экрану и жестами объяснил, где и сколько тиратов я могу наблюдать отсюда.

Команда Дитера скрылась за углом, и я наконец смог выдохнуть. Я даже не заметил, как облился холодным потом. Руки мелко дрожали. Нельзя было думать — вдумываться в то, что происходит; нельзя было позволить страху завладеть мыслями, иначе точно конец.

Я помотал головой, будто старался скинуть надвигающееся оцепенение, и вернулся к экрану.

Наши, те, что выбили тиратов гранатой на первом этаже, уже справились с группой, засевшей за машинами в ангаре, и теперь бросались в стычки во дворе. Тираты значительно ослабили натиск, несмотря на то, что их по-прежнему было значительно больше.

Оглядев камеры, направленные во внутренний двор, я увидел множество трупов, затянутых в чёрную форму, но и наших было не меньше.

Похоже, всё дело было в отсутствии поддержки. С таким раскладом тираты столкнулись, походу, впервые в жизни, и теперь слаженные организованные действия развалились на бестолковую пальбу и бесцельные перебежки, не приносившие никакого преимущества. Они попросту просаживали патроны, втянувшись в навязанные мелкие перестрелки.

Наши парни выглядели не лучше. Бандиты бандитами и были, но чего у них было не отнять, это злости и безбашенной храбрости. Умирать они боялись меньше, а может, попросту привыкли к тому, что каждый день мог стать для них последним. Они убивали с азартом, с желанием. Это не была работа, это была настоящая жизнь.

И снова пальба, и снова взрывы. Я мало чем мог теперь помочь. Оставалось только наблюдать за кровавой бойней, продолжавшей сокращать количество живых в пользу мертвецов. Падали тираты, падали наши.

Я жалел, что так мало успел сделать.

Прошло минут сорок, пока в один момент стрельба попросту не захлебнулась. Воцарилась странная тишина, такая, как после контузии, когда непонятно, тихо ли это вокруг или только в пределах твоей черепной коробки.

Я продолжал смотреть на экраны. Море тел, повсюду дым, огонь — гранаты и смеси. На поле стали появляться парни Дитера. Они обходили территорию, поочерёдно подходя к телам и пиная их ботинками. Иногда раздавались одинокие выстрелы… К своим проявляли больше уважения. Затихнув, я смотрел — уносили первого нашего, тот ещё был жив.

Захлопнув компьютер, я спустился вниз. Вновь проходить через здание не стал. Не смог заставить себя сунуться в тёмный коридор, обошёл с торца. За поворотом чуть не споткнулся о тело. Тират. Пересекая двор, видел, как ребята — человек под двадцать, с Дитером во главе, совещались о чём-то. До того, как я достиг входа в амбар, они разбились на небольшие группы и рысью рассредоточились в разных направлениях.

Возможно, решили проверить рукава — не осталось ли кого. Когда заработали камеры, краем глаза я видел, как один из транспортников — тот, что убрал Тирм, лежал на земле перевёрнутый и горел. Рядом валялись тела. Второй тогда всё ещё был под обстрелом. Третий не сумел покинуть проулок — ему пробили шины, и теперь водителя и штурмана держали в осаде. Рано или поздно у них закончатся патроны и тогда… Тогда трупов станет больше.

Оказавшись в амбаре, я замер на секунду. Машины — грузовик и четыре старые легковушки — напоминали решето. Вокруг снова тела. Много тел.

Что ждёт меня в общей комнате я знал. Визоры осыпались крошкой, стол и стулья разнесло на щепки, отвалилось баскетбольное кольцо, кофе-автомат лежал на боку, моргая подсветкой… Сам же видел, как разорвалась граната. Как добивали. Всё выглядело в десяток раз хуже, чем в квадрате, транслируемом через камеру. Кровь залила пол.

Я отвёл взгляд и отошёл.

— Эй, Уилл! — прокричал я в лестничный колодец. — Выбирайся давай, есть дела.

Не сразу, но омега появился, за ним, с третьего этажа, высунули нос и остальные.

— Нужно проверить тела в амбаре. Может, среди наших есть выжившие. Шевелись, а то Дитер шкуру спустит! — пришпорил я того, видя огромные ошалелые глаза, смотревшие на меня как на чудище.

— Ид-ду, — заикаясь крякнул омега, и на трясущихся ногах, держась за дырявую от пуль стену, пополз вниз.

Я развернулся и снова застыл, словно видел такое впервые.

— Ой! — раздалось позади.

Увидев такое количество трупов и море крови, Уилл нырнул ко мне за спину и затих.

— Эти мертвы, ребята проверили, — сухо сообщил я, когда спустились остальные омеги с третьего, и так же, как и Уилл, застыли в немом ужасе. — В амбаре наши, но не знаю, живы ли, проверьте.

Скорее всего, Дитер уже позаботился об этом, но будет лучше, если все как можно скорее начнут шевелиться. Это ведь ещё не всё, верно?

Отправив омег по делу, я побрёл на кухню и зажег огонь на плите. Водрузил чайник, полный воды, стараясь удерживать нетвёрдые руки. Отошел к столу и сел спиной к проходу.

Вокруг поднялась суета. Я не видел, но слышал, как позади ходят люди. Они говорили, но я не прислушивался. Мыслями я был далеко.

Восстания мало чем отличались от того, что я видел сегодня. Повсюду стрельба, взрывы, крики и вопли. Кровь. Кровь пачкала одежды, полы, стены, предметы. Людей разрывало на куски, оставляя след так далеко, как позволяла используемая тиратами огневая мощь.

Во время затишья всё приводилось в относительный порядок. Одежда почти отстирывалась, не считая грязноватых пятен; стены отмывались, но жёсткая металлическая губка царапала краску и выедала обои; повсюду были дырки от пуль. Мелкие, в палец толщиной. Я давно не видел в Грейштадте ни одной гладкой, нетронутой стены. Печати были везде, и присматриваться было не обязательно.

Тогда я остался без отца. Я помню его в тот день, когда он вышел за дверь радостный, что больше не нужно прятаться крысой в надежде пережить ночь и найти на помойке объедки. Около месяца до того — мне тогда исполнилось восемнадцать — он сказал, что теперь я взрослый и должен сам позаботиться о себе. Посчитал ли я, что отец был счастлив избавиться от обузы и свалил в туман, как только пришёл срок моего совершеннолетия? Пожалуй, если бы всё было именно так, было бы легче. Вот только он ждал, когда я смогу встать на ноги или хотя бы нести за себя ответственность, чтобы отомстить. Сделать хоть что-то.

Восстания не напугали его. Наоборот, он был воодушевлён и полон сил, впервые за последние годы. Он верил, что вот наконец настал час и люди поднялись против бесчеловечной тирании. И он тоже сможет постоять за нас и за честь своего омеги.

Папа умер четырьмя годами раньше. Выкидыш, отсутствие подходящей крови для переливания, инфекция, нехватка лекарств… Однажды вечером к нам постучали тираты. Папа спасал нас с отцом. И ему это удалось. Ценой собственной жизни, пусть та покинула его и не сразу.

Отец погиб во время восстаний…

— Чайник, Рейн! — Уилл влетел в кухню и повернул вентиль.

Затем достал кастрюлю, высыпал туда пачку чёрного чая, затем зелёного, залил кипятком. Чайник вернулся на плиту, туда же последовала другая кастрюля. И омега снова исчез за спиной.

Я зацепил одну из общих чашек, сохших в ряд на подоконнике, и зачерпнул.

Концентрированная горечь обожгла язык. Тело вдруг пробило дрожью, в носу засвербело, тут же собралась влага и я чихнул, ощущая, как на глаза выступают слёзы. Закашлялся — и впервые понял, что замёрз. Замёрз до самых костей, до самой крайней точки, где бы внутри она ни находилась.

Уилл разбавил чифирь кипятком, заполнив кастрюлю доверху, и сказал, чтобы омеги звали остальных. Довольно быстро кухня заполнилась людьми. Стало не протолкнуться, нас едва ли насчитывалось три десятка, треть из которых была омегами, не участвовавшими в перестрелке.

Все говорили. Негромко и сбивчиво. Отрывочно. Сколько трупов и где. Наши или тираты. Снова о нападении, трусливом и жалком. Поминали омег, выродивших ублюдков на свет. Оружие, пожар во дворе, который никак не хотел затухать. Несколько раненых. Шансы выжить были только у одного.

Я пришёл в себя, когда Уилл, сидевший напротив, хмурившийся от переживаний и готовый разреветься в любой момент, жертвуя толстым слоем подводки, подскочил со стула.

— Дит! — Позади послышалась суета и тяжёлая отчётливая поступь.

Дитер замер посередине, оглядев собравшихся из-под тяжёлых бровей.

— Сколько всего? — бросил он, и хрипота в голосе разом напомнила о том, что мы пережили.

— Двадцать семь… — прозвучал ответ и в кухне повисла гнетущая тишина.

Нас осталось всего двадцать семь… Мало. Так мало…

— Какой план? — спросил Цорм, возникнув рядом.

Губы Дитера сжались чуть крепче.

— Надо бы валить поскорее. Только не на вторую, а на третью базу, — предложил Цорм на правах правой руки. — Там ничего нет, но зато тихо, и почти никто не знает. Думаю, там будет безопасно.

— Нет, — оборвал Дитер решительно. — Мы остаёмся.

— Но… — уверенность Цорма схлынула, он понял настрой вожака. — Это же самоубийство. Тираты уже наверняка разобрались и скоро подтянут силы. Их слишком много, даже если мы соберём всех. Нам не выстоять, мы не готовы, Дит.

Цорм был прав. Мы не были готовы. Тиратов полчище, и неважно, насколько храбрыми были те, кто давно попрощался с буквой закона — те, кто стоял вокруг. Остальные наши уже знали о случившемся и мы ожидали их с минуты на минуту. Пусть нас будет три сотни или даже четыре. Этого всё равно недостаточно.

— Нужно блефовать, — произнёс я в повисшей тишине, попутно отметив, что голос никак не желает звучать уверенно. Так, как звучал голос Дитера. И не потому, что я сомневался в том, что хотел предложить, просто… просто сил оставалось всё меньше.

Я поднял взгляд, посмотрел перед собой, остановился на Дитере, тот молчал. Он знал, что бежать нельзя. Так мы только покажем слабость и нас тут же добьют.

— Очевидно, что однажды они бы напали. У «Метки» скапливается власть: люди, территория, оружие. Все знают где мы обитаем, и скоро станет известно, куда переберёмся. Всем рот не заткнуть. Языки длинные. Когда ожидать второе нападение? Через неделю, две?

На вопрос никто не ответил.

— Ближе к делу, — небрежно подтолкнул Цорм.

— Вместо того чтобы бежать, мы должны закрепиться. Использовать эту стычку в своих целях. В конце концов, мы одержали победу.

— Нас двадцать семь человек, из которых десяток омег, — пренебрежительно бросил Цорм.

«Вот поэтому ты и проиграл тогда», — подумал я, но вместо этого вернулся к насущной проблеме.

— Вариант такой, — перешёл я сразу к делу. — Скоро здесь будут остальные наши. Их достаточно много, чтобы я снял неплохое видео. Вооружим всех до зубов, даже омег, — я зыркнул на Цорма, — и победно пройдёмся по трупам тиратов. Покажем их уничтоженными.

Такого предложения никто не ожидал.

— И пошлём видео господину Губерту, — я снова проверил реакцию и заметил, как изменились лица. — К видео будет прилагаться послание, что если тираты ещё раз сунутся на территорию «Метки», завтра начнутся новые восстания. Мы пригрозим, что поднимем людей.

Рассчитывать, что такой вариант понравится министру правопорядка, возглавлявшему Тиратию с момента поимки Дитера, а по сути единолично распоряжавшемся Грейштадтом как собственной вотчиной, не приходилось.

— Скажем, что остальных, рискнувших явиться к нам, ждёт та же судьба, что и их менее удачливых братьев, сунувшихся к нам сегодня. Пригрозим, что, в случае чего, прокатим ролик по всем доступным сетям, покажем слабость и несостоятельность Тиратии гражданам, которые устали от ига и будут рады возможности поквитаться. Мы скажем, что вооружим всех, вплоть до последних сопляков, и выдвинемся против власти, если та хочет войны с «Меткой».

— И ты думаешь, они купятся на такие басни?

— Почему бы и нет? — упрямо выставил я подбородок, возражая Цорму.

Пальцы крепче обхватили чашку — я не хотел, чтобы видели, как у меня дрожат руки.

— Сегодня они проиграли. Мы покажем трупы и множество наших людей, и кто гарантирует, что это все под началом Дитера? Возможно, нас тысячи. И как проверить, сколько у нас оружия? К тому же, глядя на видеоряд, где довольные, не задетые ни единой пулей бандюганы вытирают ноги о его солдат, усомниться в собственных силах будет легче. Возьмём в кадр тех, кто сейчас на пути сюда и вообще не участвовал. На них ни царапины, и это отлично. Посеем зерно сомнения в информаторах и войсках Тиратии. Нашим главным аргументом станет их поражение сегодня.

— Как ты собираешься протолкнуть видео Губерту? — серьёзно спросил Дитер.

— По сетям, конечно, — пожал я плечами. — Я справлюсь.

— И что, реально показать этот ролик всем горожанам?

— Вообще — реально, — чуть натянуто ответил я. — Блефом будет только наше истинное число и количество оружия, а также угрозы восстания. Сегодня они по-крупному облажались, и это — наша возможность заставить их вести себя осторожней. Это, конечно, нас не спасёт, но даст время. Тогда уже решим, что и как, — ответил я, глядя в глаза Дитеру.

Пора было выбирать стратегию против дракона, иначе нам попросту откусят голову.

— Звучит как бред, — проворчал Цорм. — Если пригрозим, думаете, они не заблокируют все сети? Да они своими импульсными пушками все районы забьют.

— Да, так скорее всего и поступят, — согласился я. — Но мы схитрим. Как — не имеет смысла объяснять технические подробности, — на самом деле, я не хотел посвящать всех в план до последней детали — меньше знаешь, крепче спишь. — Но до того, как вышлем видео, я позабочусь о том, чтобы господин Губерт и его семейство почувствовали себя уязвимыми. Затем видео. И это станет последним толчком в нужную сторону, — я откашлялся. — Главное — заставить их сомневаться в собственных силах. Если возникнет реальная необходимость загрузить видео, то, скорее всего, мы уже проиграли… — увы, это была горькая правда. — Попытаемся заключить взаимовыгодное соглашение. Тираты не трогают нас, а мы их.

Цорм уже раскрыл рот, чтобы обозвать меня ослом, но я его опередил:

— Понятное дело, что согласившись, они станут считать, будто заимели время подкопаться к нам тщательнее, чтобы нанести удар позже и раздавить. Только уже наверняка. Но мы ведь будем понимать всё так же и готовиться к нападению. Разница только в том, что нам действительно нужно время, чтобы собрать силы и решить, как действовать дальше, а им нет. Только они об этом не знают, и надо поддержать их в нерешительности и подтолкнуть к осторожности.

Я всё сказал и затих в ожидании.

Дитер погрузился в раздумья, молчали и остальные. Даже Цорм набрал в рот воды. Он меня всё-таки понял, пусть и был узколобым придурком.

— Попробуем, — сказал Дитер, кивнув людям, и те согласились, не проронив ни слова. — Расставляй свои ловушки, — это уже относилось ко мне. — Как только все прибудут, позовём снимать кино. Добровольцы в звёзды восстания есть?

Один простой вопрос разрядил обстановку не хуже, чем очередь, оставившая магазин. Раздались сдавленные смешки и тупые шутки. Мы были живы, и Дитер, как умелый вожак, вёл за собой, не позволяя терять боевой дух.

Загрузка...