Серый (СИ)

Часть 16

Огорошенный, я злился на альфу. Тот явно всё усложнял своими тупыми решениями. Зачем, спрашивается, ему это сдалось? Трахался себе на здоровье со мной или другими, и хорошо. Ну залетел я, и что? Вот, блядь, всем насрать, хоть пяток малышни, а этот…

Походу, залёт произвёл на Дитера впечатление, и потому сначала остальные, а затем и Эб, пролетели нахер. Он прилюдно признал меня своим. Такими заявами бездумно никто не бросается. Одно дело, если хрен шепчет тебе на ухо в порыве страсти, что ты его единственный и тому подобную хуету, другое, когда кто-то — вожак хирячего уже «семейства» — говорит о таком во всеуслышание. Ну, сука, считайте метку поставил. Разве что общественную. Всё в лучших традициях банд.

Дитер нашёл меня парой часов спустя на задворках правого крыла амбара. Я тянул проводку и продолжал — мысленно — ругаться на альфу.

— Блядь! — подпрыгнул я. — Напугал.

— Извини.

Он посмотрел на меня, я хмурился, воротя нос. Говорить я не собирался, ничего приличного на языке не вертелось, а начни я выгружать дерьмо, с меня спросят объяснения, которые, я само собой, предложить не мог.

Дитер окинул взглядом амбар, нашел то, что искал, перехватил мою руку и повёл следом.

У стены были свалены мешки с песком. Они остались после того, как наши сложили баррикады и обнесли окопы. Дитер подошёл к крайнему ряду, стащил пару на землю и кивнул мне.

Я приблизился к возвышенности, думая, как её осилить. Дитер решил всё за меня. Развернул и, подхватив за ноги, усадил сверху. Мы оказались друг против друга, он сократил последний шаг, и выдохнул я уже куда-то в область чужого подбородка. В грудь уперлась рука. Я лёг спиною на мешок с некоторым облегчением — смотреть на чужую рожу не приходилось.

Дитер сам ослабил ремень на моём поясе, приказал приподнять бёдра и стянул с зада штаны. Обе моих ноги он забросил себе на плечо и, остановившись в таком положении, стал расстёгивать ширинку и пуговицы на собственных штанах. Делал он это не торопясь, не отрывая от меня глаз. Словно собирался сожрать, и я с нетерпением дожидался этого момента. Лицо от такой хрени горело.

Завелся, в общем, с пол-оборота. Я был зол, но и трахаться хотелось не меньше. Один к одному, и я потёк ещё до того, как Дитер тронул меня там пальцами. Вроде уже и не был целкой, а свербело всё так, словно, блядь, первый раз. Походу, во всём виноват залёт.

Наконец мне вставили куда нужно. Член в жопе, пусть и ненадолго, но достаточно весомый аргумент, чтобы выбить из башки все мысли и дать передышку. И дальше я уже не думал.

Закончилось всё по традиции, с одним нехеровым таким «но». Узел сковал нас друг против друга. Это напрягало. Я отвернул голову в сторону, взглядом уставившись перед собой. А Дитер, будь он неладен, продолжал пялиться, оперевшись кулаками о мешок по обе стороны от моих бёдер.

Я нервничал, боясь шевельнуться и молясь, чтобы ему не пришло в голову «пообщаться».

— Ничего не хочешь сказать?

Ну, блядь, размечтался.

— В следующий раз давай сзади.

Дитер усмехнулся.

— Ты ещё тот кадр.

— Не сомневайся.

Неожиданно я почувствовал, как под тёплый свитер, прикрывающий живот, скользнули прохладные пальцы. Я вздрогнул и уставился на Дитера как на крокодила, увиденного по детству в зоопарке.

Альфа смотрел вниз, пока его рука осторожно касалась округлости, пуская мелкие неровные волны вдоль тела. Ощущение было таким, сука, бомбическим, что ровно на секунду у меня спёрло дыхание, и я забыл, кто я и что именно здесь происходит.

Я натянул свитер ниже, заставляя Дитера прекратить.

— Холодно, — выдавил из себя.

Выдохнуть нормально получилось только когда Дитер свалил. Сердце предательски заходилось в груди. Мне казалось, я случайно пересёк черту, за которую мне не следовало соваться. Да я и не собирался делать ничего такого. Скорее всего, я просто напридумывал и ничего особенного не происходило…

Нет, я ни за что не отступлюсь от намеченного. Нервы просто расшалились. Нужно было сделать скидку на пол. Я омега, к тому же в залёте, мне свойственны перепады настроения и лишняя раздражительность. Всему виной слабая физиология. И только. Не нужно было думать о лишнем. От таких мыслей толку точно не будет.

Встряхнувшись, я занял руки, а затем и голову более практичными вещами. Закончил с проводкой, перешёл к электронным замкам в помещении, выделенном под арсенал.

Многие брезговали электроникой, считая, что стоит разбить панель замка, как систему коротит и дверь сама собой открывается. Но мои замки «реагировали» иначе. Собьёшь механизм — и хандец, придётся вырезать дверь. Клинило намертво. Как только всё навешу, соберу небольшую базу отпечатков пальцев тех, кому полагался доступ.

Завозился так, что пропустил и обед, и ужин. Расстроился не сильно — хватило и завтрака. Правда живот урчал, как ненормальный. Желудок, походу, уже закусывал сам собой. Заглянув в опустевшую кухню, я вытащил из кастрюли пару котлет. Затем ещё пару. Ухмыльнулся — лазить по кастрюлям после отбоя было запрещено. Забросил сверху редиску и, прикусывая ломтем хлеба, побрёл к Гретону.

Гретон, как только я показался в общей комнате, вызвал Адрона. Мы трое обменялись тем, что наблюдали за последнее время. Вычислили ещё пару стукачей, о которых я собирался доложить Дитеру завтра и пообщались насчёт движения в Ти-хаусе. Так мы прозвали места, где тусовался Губерт и его ближайшее окружение.

Я не вчера озадачился своей проблемой, и пока пахал в тюряге, не торопясь закладывал нужные булыжники в стратегически важных местах, чтобы однажды разделаться с проклятым паучьим гнездом.

После, когда обо всём было условлено, не чувствуя ног от усталости, еле вполз на второй этаж и полностью отрубился на третьем, успев забраться в мешок только наполовину. Меня разбудили. Я не сразу смекнул, что происходит, но, увидев перед собой Дитера, попытался согнать сонливость. Поднялся и пошёл вниз за альфой, с трудом ворочая извилинами — прикидывая, что могло случиться.

До меня дошло, что происходит, когда Дитер не дал мне спуститься ниже второго. Протащил через этаж, где дрыхла свора, и втолкнул в собственную комнату. Я огляделся, понимая, что придётся остаться здесь, хочу я того или нет. Да и какое нахрен сопротивление, если тебя объявили собственностью Дитера Прайда?

Забив на всё лишнее, я завалился на матрас, заталкивая ноги под одеяло. Перед тем, как отключиться, почувствовал, как меня притиснули к большому тёплому телу. Подбородок лёг на плечо, рука на живот.

— Ты больше не пропускаешь обеды, понял? — Дитер обдал дыханием ухо и тут же заснул. Следом выпал и я, твёрдо решив не вспоминать, о чём подумал в тот самый момент.

Гром грянул ещё парой месяцев спустя. Тиратия наконец выступила против «Метки», стянув все силы для того, чтобы раздавить банду раз и навсегда. Мы знали о планах Губерта и были начеку.

Когда выходило новое распоряжение, не важно касалось оно оружия, снаряги, таранов, поддержки с воздуха, мы прикидывали как будем действовать, разрабатывали контрудар или надёжную оборону.

Если мы с бетами занимались сбором инфы круглые сутки, фиксируя всё мало-мальски важное, с Дитером и теми, кто был приглашён за стол, встречались по необходимости, чтобы обсудить новости и поделиться мыслями. Как правило, выбирали подвалы и всегда собирались неполным составом, чтобы не вызывать подозрений отсутствием всей верхушки одновременно. Тем, кто не попадал на «свиданки», доносили присутствовавшие. За столом продолжали обсуждать второстепенные события, планы и разливать дезинформацию, прекрасно отдавая себе отчёт, в чьи уши та попадает и как докатывается до штаба Тиратии.

Тиратия назначила день Икс — и мы его ждали. Первый и самый мощный удар пришёлся по нашей базе. Напали, как и в первый раз, рано на рассвете.

Налетели птички, стали обстреливать с воздуха. И получили по клювам из дальнобойных орудий, установленных на крышах за пределами нашей территории. Опыта обращаться у нас с такими, понятно, не было, так что использовали разрывные снаряды с самым обширным радиусом поражения, начинённые металлическим мусором. Сработало.

Когда после вертолётов показались наземные отряды, наши выбрались из укрытий и стали дружить стрельбой, поливая противника, пытавшегося укрепиться у стен, из пулемётов. Завязалась горячая перестрелка, во время которой к нашим стенам успели подкатить танки. Немного, их почти не осталось после войны, а денег на разработку серьёзных бронированных боевых машин не хватало, разворовали же всё, суки, унитазы себе золотые отливая.

Танки ударили по стенам, пробили бреши и стали закатывать внутрь. Позади держались пешие группы. Мины разнесли гусеницы, покорёжили металлические брюшья. Большая часть наступавших следом полегла здесь же, разорванные на куски. Уцелевшие столкнулись с нашими ребятами во дворе базы и вступили в открытое сражение. Те, во время первой волны атаки, пересидели в окопах. Вёл эту часть «Метки» Тирм. Он-то и разбирался с оставшимися тиратами.

Пока проходило наступление на основную базу, с тыла к грузовикам и технике тиратов, оставленной за периметром, подобрались четтерцы. Завязалась пальба.

На двух других базах происходило такое же месиво. Пусть и без танков с вертолётами, но перестрелка горела жаркая. Тираты всё ещё превосходили нас численно, но мы отлично укрепились, у нас был чёткий план и мы знали, как они станут действовать.

«Что у тебя?» — спросил Дитер в наушник.

«Всё ровно. Вертолёты дымятся по окрестностям, танки перевёрнуты, дальше оставляю на Тирма и Гретона».

Бета приглядывал за группой, отданной под командование Тирму, как и за вломившимся неприятелем, по камерам, докладывая альфе что, где и как. Адрон присоединился к Брему и Кренту. Его задача была чуть сложнее: он контролировал сразу две базы, пусть и меньшие по размеру. Адрон оказался мозговитым и потому получил задание на оба фронта.

Моё внимание в этих точках больше не требовалось. Главное — разобрались с тяжёлым вооружением. Чудом уцелел один танк, но у нас были гранатомёты и пара команд, знавших, как добить оставшуюся на ходу бронетехнику. Мы серьёзно готовились. Правда, тогда ребята понятия не имели, что полученные навыки придётся применять в условиях боя. Но инфа пришла вовремя и мы не остались беззащитными.

Пара расчётов как раз проводила по залпу с минимальным промежутком времени. Защита танка ещё среагирует на один, но два — за пределами возможности техники. В общем, остальное пусть разгребает Тирм, он так ждал этого момента. Его ни один омега и ни одна стрелялка так не заводили.

Я переключил всё внимание на Центр.

Пока Губерт занимался тем, что подкапывался к «Метке», мы подкапывались к Тиратии. Сеть стукачей и шпионов, развитая противником, внесла весомый вклад в наше дело. Мы сливали Штабу то, что было нужно, и потому те понятия не имели, что пока расставляли сети на нас, мы заманивали в ловушку их, а заодно спешно пополняли ряды.

Нашим преимуществом стала моя сетка наблюдения и прослушки, организованная задолго до того, как из тюрьмы выбрался Дитер. После оставалось только тщательно отслеживать, чтобы всегда держаться на несколько шагов впереди. По крайней мере, пока у «Метки» не хватило бы сил разделаться с Тиратией.

Накануне, зная, что с утра гости явятся по наши души, Дитер приказал прикончить языков. Тем послушно перерезали горло. Затем банду разделили на части — всё просчитали заранее. Во главе встали те, кому можно было доверять. Каждый командир отряда получил свою часть задачи и количество людей на её выполнение. Полной картины не знал никто, кроме меня, Дитера и Цорма. Остальное вскрывалось в процессе — все командиры были у меня на связи.

И сейчас, пока на базах гремели сражения, Дитер, Цорм и Марзу атаковали Центральную штаб-квартиру Тиратии. Трое наших нашли работу в ЦШТ, после того, как мы пережили первый кризис. Как только я дал сигнал, те устроили диверсию — несколько пожаров вспыхнули одновременно. Я отрубил аварийные системы, и здание из пластика и других крайне горючих материалов вспыхнуло за десяток минут. Едкий дым дезориентировал лучше всего.

Дитер с остальными ворвались в здание в противогазах несколько минут назад. Теперь я мог мало что видеть, дым мешал всем, понятно. Но это мало меня тревожило — штаб не был готов к нападению. В этот момент они сами вели массированную атаку против «Метки» на окраинах Грейштадта.

Начался хаос. По динамикам я слышал крики, грохот, стрельбу. На камерах то и дело что-то мелькало: мимо, должно быть, проносились люди — свои или чиновники на службе.

Я покосился на таймер. Прошло уже двадцать минут с начала пожара — Дитеру было пора выйти на связь, иначе они сами сгорят, как окорока.

«Врубай!» — снова раздался знакомый голос в наушнике, и я тут же включил систему пожаротушения.

Брызнули распылители, раздались сирены, их я вырубил и стал наблюдать за тем, как медленно и неохотно рассеивается едкий дым. В коридорах валялась перевёрнутая мебель, сметённые ковровые дорожки, разбитые цветочные горшки и трупы — удушенные, обгоревшие или застреленные.

По наушнику я слышал, как наши ворвались в Центр управления. Изнутри забаррикадировались, но никаких надёжных дверей или запоров попросту не существовало. Изначально Министерство правопорядка было обычным офисным зданием, хоть и выстроенным с помпой конструктивизма. Администрация и бумаги, ничего интересного. Затем, с появлением Тиратии, никто не озаботился качественным переустройством — хапали власть, гребли деньги, делили территории и наводили ужас. Сейчас было уже слишком поздно.

В помещении, битком набитом компьютерами, было полно народу — ассистенты, контролировавшие полномасштабную операцию Тиратии и те, кто спланировали уничтожение «Метки». Там у меня не было ни глаз, ни ушей, кроме камер и микрофонов, закреплённых на шлемах наших парней.

Проникнуть в святая святых Тиратии — Центр управления, у меня так и не вышло — не стал рисковать. Узнай они куда смогли пробраться посторонние, перевернули бы здание вверх дном и ужесточили контроль. Это было лишним, и я не стал напрашиваться, решив сохранить это болото в искомом виде.

Наши, в бронежилетах поверх маскировочных комбинезонов, с автоматами и в шлемах, рассредоточились по комнате. Часть людей стояла на коленях, отвернувшись и держа руки за головой у левой стены; группа поменьше — у правой. Первые были компьютерщики, удалённо руководившие слаженными действиями тиратов, атакующих базы; краем глаза я успел отметить, что, оставшееся без поддержки, наступление по всем направлениям стало захлёбываться, повторяя судьбу тех, кто пришёл к нам впервые.

Вторая группа, те, что были старше и крупнее, — верхушка. Во главе с Губертом. Вон он, второй в ряду, огромный боров с плешью. Пара камер взяла линейку людей крупным планом — я видел всё, будто бы стоял за их спинами, в паре шагов. Что должно было последовать дальше я понимал, но не отвёл взгляд.

Раздалась очередь, кровь и мозги брызнули на стену, семеро упали замертво.

Вот и всё. Тиратия больше не существует. Вся падаль полегла в один момент. Те, кто ещё мог бы представлять опасность, отдали концы немногим ранее или уже совсем скоро распрощаются с жизнью. Небольшие отряды, как раз сейчас, убирали важных фигур. Личная охрана для «Метки» всё равно, что кость для пса. Всего около двадцати человек. Раз — и нет.

Ни одного из них мне не было жаль. Мало кому было дело до омеги, умершего в агонии, стараясь разродиться ублюдком безликого урода. И никто не обратил внимание на альфу, оставившего в тот вечер дом ради защиты свободы, устав от угнетения. Таких, как мои родители, за все эти годы было очень много. Те, кто полегли сегодня, не составляли и одной десятой части. Так что это было почти справедливо.

Жизнь всё ещё оставалась должна. Мне. Поэтому я принял эту жертву как часть искупления, хотя и не считал её достаточной: Долг не был погашен полностью.

Я стянул наушники и, опираясь на подлокотники кресла, поднялся; пятый месяц подходил к концу и я чувствовал разницу. Ноги, затёкшие от долгого неподвижного сидения, не желали слушаться. Ломила спина, саднили глаза.

Шаркая по полу стёртыми подошвами кроссовок, я подошёл к окну и раскрыл глухие шторы. С той стороны стекла догорал закат. Узкая прослойка меж серого городского монолита и необъятной жирной гусеницы туч горела грязно-оранжевым заревом.

Редкое зрелище открывалось с десятого этажа одной из высоток центра. Я снял квартиру заранее, выбрав место так, чтобы всё было как на ладони. И вот что я видел.

Столбы пожарищ далеко, у окраин. Они растягивались вдоль кромки города, образуя кольцо. Красно-коричневая крыша Министерства, всеми ненавидимого здания, которое выглядело так же, как и всегда, но на самом деле — пусть этого пока и не было видно — лежало в руинах. И люди, люди, вывалившие наружу, потому что уже пару часов по визору крутили ролик о том, что власти Тиратии пришёл конец.

Повсюду скапливались толпы. Люди неуверенно озирались, разговаривали, высматривали хорошо знакомые машины, но те не колесили по улице, разгоняя народ по домам. Уже совсем скоро Дитер и остальные выбросят тела угнетателей на крыльцо Министерства и тогда начнётся новая волна восстаний. От власти Грейштадта не должно остаться ничего.