Шаг до любви

Глава 22

08 декабря 2021

1

Москва. Дальнейшие съемки прошли хоть и с пробуксовкой, но, в целом, без эксцессов подобно предыдущему эпизоду. Да и предыдущий… Не давал тот покоя Константинову, даже спустя время. Да, Бурова была не подарок. Но, чтобы вот так… Только если, не начинало сбываться предупреждение Арциховского относительно хорошего знакомства данной мадам с его, Константинова, второй женой. Но, в таком случае, на сколько же хорошим то должно было быть. Да и с чего Буровой оказаться в связке с Петровой. Как говорится, две дамы рядом не стоят.

По окончании съемок в гримерке задержался не на долго. До самолета еще собирался заехать домой. Во-первых, машину оставить, во-вторых кое-какие вещи прихватить. Оставаться в Москве по завершении съемок не планировал. Не смотря на возникшие вдруг сложности, не оставлял свои планы относительно полета в Калининградскую область. Да и… С сыном предстояло всё же как-то решать, ибо обещания свои привык сдерживать. А что бы там не происходило у Риты, что бы не заставило её снова попытаться спрятаться от него, собирался со всем разобраться.

— Меня не будет три дня, — сообщил он, столкнувшись с Буровой в коридоре. Вот эту новость приберег напоследок, верно предполагая, что данная дама окажется не в восторге. Не любила она, когда актеры самовольничали. При этом, её не особо интересовали условия контрактов. Она те, зачастую, трактовала исключительно на свой лад.

— Подожди, какие три дня? — ожидаемо «встрепенулась» она тут же, верно припомнив, — У тебя встреча с сыном завтра, — да, завтра будет четверг. Очередной четверг с четко обозначенными временными рамками для их с Никиткой общения. — После завтра утром не будет на площадке…

Условия достаточно жесткие. Актеры, задействованные в съемках данного киношедевра, не могли на долго оставлять город в целом. Всегда должны были находиться в зоне досягаемости. Правда для чего, Алексей понять никак не мог.

— И что ты сделаешь? — резко обернувшись, Константинов остановился почти в плотную к Буровой. Знал он свои права. Отлично знал. Прежде чем подписывать контракт, даже выверенный агентом, всегда сам тот еще раз тщательно читал. Благодаря чему, в последующем, был избавлен от разного рода судебных разбирательств.

— Я всё сказала. Или ты… — а вот следующего действия от «звезды» определенно сегодня, да и вообще в целом, никто не ожидал, — Ты, что, сдурел, Константинов? — оказавшись припертой к стене, «мадам» действительно испугалась.

Ничего подобного, особенно по отношению к дамам, при этом — как бы он к тем не относился, Алексей себе никогда не позволял. Да и вообще отличался спокойствием и феноменальной выдержкой. Кое кто был склонен считать, что он вообще никогда не выходит из себя. И сейчас… сейчас, став свидетелями подобного выпада, оказались в шоке. Вот такого срыва, да еще в адрес женщины, не ожидалось. Хотя, с другой стороны, зная характер Буровой. Довести, как говорят в народе, мертвого могла.

— Значит так, уважаемая Наталья Семеновна, я подписал контракт, на твоих условиях, — достаточно жестко, с расстановкой зазвучал голос Константинова. — Я их максимально соблюдаю. Но, дай напомню, у меня есть право на три личных дня в течении съемок. Три сверх того, что оговорен четверг каждой недели. Предупредить я тебя обязан о том, что беру их, минимум за два. Я — предупредил. И беру только два, не считая завтрашний, четверг. Калининград — это вопрос за пару дней не решаемый. Я туда и не лечу, — хотя вот именно туда и необходимо было бы отправиться в срочном порядке, что прекрасно понимал, но сделать пока ничего не мог, оказавшись зажатым в жесткие рамки договора. — Но Питер-Новгород — мои города. Там — мои сыновья и моя… — он готов был сказать «мать», однако, в последний момент как-то вспомнилось про… отца, — Мои родители. И если мне надо будет, я туда полечу и на день, и на два, и на три. И не советую испытывать мое терпение, Наталья Семёновна. Я не знаю, для чего ты все это вытворяешь и чего добиваешься, но, предупреждаю, мое терпение на исходе.

— Ты совсем взбесился?

Кто наблюдал происходящее со стороны, не совсем понимал саму Бурову. Складывалось впечатление, что эти двое… были достаточно хорошо знакомы. И не только по общим съемкам. Константинову не только на площадке, но и вне её позволялось слишком много того, за что других актеров уже бы хорошенько «встряхнули»…

— Напротив, максимально успокоился, — заверил он, отступая от дамы и тон, действительно, в одно мгновение стал другим. — Достала ты меня сегодня, Наталья Семеновна, — продолжал Алексей своим привычным едко-саркастическим тоном. — Если что-то не устраивает, могу прямо сейчас связаться с агентом, обсудим разрыв контракта. Две трети ты мне в любом случае выплатить обязана, — напомнил он условия договора. — А заказчикам, думаю, будет интересно узнать, почему за пару недель до окончания съемок и подготовки к выходу в эфир, у тебя главный герой ушел. Так что, какое решение?

Это был откровенный шантаж, что прекрасно понимал. Но ему требовалось, действительно, требовалось, время для решения некоторых личных вопросов. Его же услышать не желали. Буквально вчера просил день. Всего лишь день, чтобы слетать в Питер на пол дня. Категоричный отказ. Ну, условия контракта никто не отменял. Всего лишь потребовалось освежить в памяти некоторые пункты, перечитав тот на ночь, вместо детективного романа.

— Узнаю, что был в своем Калининграде… — прошипела Бурова, с трудом скрывая раздражение.

Вот с кем, а с ним она работала крайне редко. Слишком хорошо тот всегда был подкован в плане юридической грамотности. На его роль в данной картине планировался другой. И если бы не выдвинутое заказчиками условие…

— Питер-Новгород, — повторил Константинов уже на ходу, направляясь в сторону выхода из съемочных павильонов. — И лишь потому, что меня устраивает гонорар.

Не останавливаясь, очередной раз набрал неожиданно замолчавший 2 недели назад номер телефона. Вернее, нет, не так. Не замолчавший. А, странным образом, оказавшийся вне зоны действия сети. Причем, буквально за час до этого завершился прекрасный разговор… И снова… ничего…

— Что делать будем? — в это время около Буровой оказался кто-то из помощников.

— Снимать, — обронила та, провожая Константинова далеко не дружелюбным взглядом. — Что у нас там еще не снято без его участия?

В принципе, нормальная практика, когда актер задействован одновременно в нескольких съемках. В случае с Константиновым учитывались еще и спектакли. Правда вот в данном случае, сам Константинов проработал свой график таким образом, чтобы к моменту начала съемок у Буровой ничего больше не отвлекало. Только тогда никаких проблем не предвиделось… В том числе и с Калининградом. И буквально на днях просил сутки для решения так некстати возникшей проблемы. Всего сутки. Просчитал всё до секунд. Отлет-прилет. Нахождение в самой области. Был уверен — на решение вопроса больше пары часов не потребуется.

«— Я вечером улетаю. Утром, черт с тобой, ночным — возвращаюсь. Утром — на площадке. Наталья Семёновна, в чем проблема, не понимаю? — спорили они тогда относительно его возможного маленького путешествия где-то часа полтора. — Я, что, ночью тебе на съемках нужен? Покажи мне, черт тебя возьми, хоть одну ночную сцену!

— Константинов, я всё сказала. Если узнаю, что ты вне Москвы, тебя даже твой контракт не спасет. Ты условия знаешь. И ты под ними подписался. Еще вопросы есть?». Вопросов на тот момент не было. А вот сейчас возникли. Три дня… Когда он просил — один.

— Да вроде ничего не осталось, — на несколько секунд задумываясь, выдал помощник, тут же напомнив, — Под него же корректировали съемки. А, может, ну его? — продолжал он достаточно уверенным тоном, — Правда — заменить?

— Заказчикам в кадре нужен он, — отрицательно качнув головой, с тяжелым вздохом произнесла Бурова, затем напомнив, — Или полный возврат денег. А у меня только 2/3 его гонорара, при разрыве контракта, чуть не пол бюджета.

— А как такая цифра, всем же… — недоумение советчика оказалось вполне искренним. Когда Константинов пару часов назад озвучил цифру, которую ему обязаны выплатить по разрыву контракта с его стороны, этому, кажется, никто не придал значения. А вот сейчас…

— Агент у него отлично работает, — не без раздражения обронила Бурова, добавив, — Честно отрабатывает хорошую зарплату. Не скупится Константинов на плату за услуги…

В декабре погода слегка порадовала. Снега не было. Но не было и слякоти. Легкий морозец. В Питере, куда вылетал сегодня вечером, морозило сильнее. Разница где-то градуса в три. Но там еще и ветер холодный. В Калининграде… Тоже зима. Сегодня смотрел погоду, для интереса, всего минус 5–7, к ночи правда до минус 11. Но зато уже через пару дней синоптики обещают плюсовую и осадки в виде дождя со снегом…

Застегнув куртку, Константинов резко остановился. От машины к нему шла Инга. Та самая, из-за которой у самого сегодня нервы оказались на пределе. Хотя играла, здесь следовало отдать должное, она совсем неплохо. А уж ему было, с чем сравнивать.

— Что-то случилось? — он, со свойственной ему настороженностью, глянул на оставшегося стоять у машины её кавалера. Ну вот не нравился ему тот кадр. Лично, по его мнению, совсем он не подходил этой девочке. Потенциал у неё огромный. А вот с таким «кавалером» раскрыться вряд ли получится. Не многие начинающие актрисы не тушуются, играя с ним в паре. Эта, для своего уровня, играла прекрасно. Но при патологической ревности партнера…

— Нет, поблагодарить вас хочу, Алексей Петрович, — с улыбкой заговорила молодая особа, при этом, ошибиться не мог, пряча легкое смущение. — И за съемки, и за сцену, которую… — а вот сейчас смутилась откровенно, негромко то ли спросив, то ли просто подтвердив очевидное, — Вы же из-за меня настояли, чтобы ту сцену…

«Та сцена», которая вызвала столько эмоций, не представляла из себя, на самом деле, ничего вульгарного или непристойного. Ну, в эмоциональном плане, возможно, да. Всё остальное оставалось за кадром и зависело от фантазии зрителя…

— А вы готовы были ее отыграть? — задал он встречный вопрос, догадываясь, о какой именно сцене зашел разговор. И, что понравилось, девочка не отвела взгляда. Скорее, он почувствовал сейчас некоторую неловкость. Ведь прекрасно знал ответ.

— Не знаю, — и всё же она попыталась выдержать «марку». — С первого раза наверно нет. Для меня такие эпизоды — новые и…

— И со второго, и с третьего, — произнес он с уверенностью, не став слушать до конца. — Не готовы вы еще к таким сценам. Да и, действительно, не нужна она там, — а вот в этом был уверен, как говорится, даже не на 100 — на 200 процентов. — Не будет её в картине, даже если бы и отыграли. Понять не могу, зачем её корректировали до такой степени, — действительно загадка, размышлять о которой, в действительности, не очень-то и хотелось. — По смыслу она там не ложится.

— Как вы не побоялись?

— Бурова самодур и крайне тяжелый человек, — не стал он отрицать очевидного, при этом продолжая с интересом наблюдать за своей неожиданной собеседницей. — Но снявшись у неё даже в эпизоде, вы на утро можете проснуться знаменитой. Но иногда, все же, необходимо ставить ее на место. Жестко. Грамотно и со знанием собственных прав.

— А если она разорвет с вами контракт? — а, учитывая выходку Константинова, по мнению Инги, такое вполне могло быть. И она, кажется, вот такого исхода очень боялась. А, возможно, просто боялась остаться один на один с самодуром-режиссером…

— Ну, если у нее финансы лишние и окупаемость фильма не нужна, разорвет, — обронил Константинов с одному ему понятной усмешкой. — Но она прекрасно понимает, что деньги, в данном конкретном случае, даны под меня. И я это тоже понимаю, — добавил он без каких-либо сомнений на данный счет. — Поэтому успокойтесь, никуда я не денусь. И через три дня мы с вами снова встретимся. А сейчас, извините, Инга, но у меня самолет через три часа.

А опоздать он не имел права. Пока был зажат в слишком жесткие временные рамки. Очень надеялся, что новый год внесет некоторые изменения во все сферы жизни. Особенно — в семейные. Не давали покоя слова Леры относительно того, что рискует он ребенком… И, в общем-то, не мог с ней не согласиться… Мальчишка должен быть с ним… И снова — вопрос во времени…

Сев в машину, очередной раз набрал номер, который давно успел выучить наизусть. И снова в ответ… Вне зоны действия сети…

А секунду спустя зазвонивший телефон высветил «СЫН». Вот его… Лишь на мгновение задумавшись, нажал «сброс». Не готов еще был говорить с сыном, который регулярно звонил на протяжении всех дух недель, даже чуть больше. Звонок повторился.

Убрав звук, Константинов, бросив телефон на пассажирское сиденье, на несколько секунд прикрыл глаза. Да, понимал, что им необходимо поговорить. Да и Рите обещал… Вот только сейчас, когда эта самая Рита, категорически отказывалась выходить на связь и на отрез не желала общаться с курьером… Не готов он оказался даже просто поговорить с парнем. И не потому, что не желал слышать, а из страха только усугубить проблему…

2

Санкт-Петербург. Плановое дежурство сегодня, что говорится, с самого начала не задалось. По скорой уже троих привезли. Одного после осмотра в неврологию отправили, по всем признакам — защемление, к хирургии не имевшее никакого отношения. Второй с аппендицитом на операционный стол экстренно пошел. Третий… Третий после осмотра и консультации был отправлен в хирургию под наблюдение до утра…

Константинов заканчивал с оформлением бумаг третьего поступившего, уточняя некоторые моменты с доставившей его бригадой скорой, когда в приемном покое появилась одна из сотрудниц клиники. Вернее, даже — приемного покоя.

— Дмитрий Алексеевич?.. — и в тоне её читалось непонятное для него недоумение. Складывалось ощущение, что вот именно его здесь и сейчас увидеть ожидали в последнюю очередь.

— Дмитрий Алексеевич, — подтвердил Константинов и, задержав на ней слегка недоумевающий взгляд, поинтересовался, — А что вы нам меня, как на призрак смотрите?

Если только не произошло чего-то, что, по каким-то причинам, упустил. В последние недели стал замечать за собой некоторую рассеянность. И причину знал отлично: человек, который вот уже две недели, как не брал трубку. Не припоминал он, чтобы в прежние времена Константинов-старший столь длительное время принципиально игнорировал его. А в том, что отец просто тихо мстит, сомнений не было. И от этого на душе становилось гадко. Понимал он отчасти отца. Но только — отчасти…

— Простите, но сказали, вы в кардиологии… — протянула медленно, определенно уже сомневаясь в полученной информации, сотрудница.

— Лариса Андреевна, я хирург, а не кардиолог, — обронил он, с усмешкой добавив, — Да и в качестве пациента в кардиологии мне пока, слава Богу, делать нечего, сердце — как часы.

— Значит — однофамилец, — обронила женщина, собирая разложенные на стойке документы.

— Значит, одно… — уже заговорив, Димка, смолкнув, с беспокойством посмотрев на коллегу, уточнил, с плохо скрываемым напряжением в голосе, — Подождите, в кардиологию поступил человек по фамилии — Константинов? Зовут как? Лариса Андреевна, он по скорой был или сам?

Что ожидал услышать? Не знал, каким богам сейчас молиться, чтобы только не…

— Алексей Петрович, — сообщила та, пролистав стопку бумаг на своем столике и отыскав, определенно, нужный лист. — Прибыл самостоятельно, с жалобой на резкую боль в области грудной клетки три часа назад, вы как раз на операции были, — добавила она медленнее, прочитав данные. Кажется, начало доходить, на сколько серьезна для данного парня может оказаться новость. Константинов, не однофамилец…

— Ч-черт! — сорвалось с языка достаточно приличное ругательство. По всей видимости, сдержало присутствие коллег и, в первую очередь, женского персонала. — Я же… — собираясь припомнить о собственных, сделанных совсем недавно, предупреждениях, в другое мгновение остановил самого себя, прекрасно понимая, что этим абсолютно ничего уже не изменишь. И если отец в кардиологии, оставалось только надеяться…

Вот такого финала он боялся. Очень боялся. И ведь, самое обидное, просил отца подумать о собственном здоровье! Буквально недавно!

Константинов в недоумении обернулся от окна. Вот кого и ожидал увидеть сейчас, так точно не сына. Димка же, прислонившись к двери, перевел дух. Направляясь в палату к отцу (в палату! Константинов-старший и больничная палата — вещи практически не совместимые!), ожидал увидеть не самую радужную картину.

— Не понял, ты какого черта тут делаешь? — Алексей, действительно, растерялся. По его подсчетам, парень должен сегодня находиться дома! Дмитрию же тон отца совершенно не понравился. Не было в том привычных стальных ноток.

— Вообще-то я здесь работаю, если еще помнишь, — не удержавшись, съязвил Дмитрий, — А у вас с Ладой нюх на мои дежурства, — добавил он, даже и попытки не делая изменить тон. — Случилось — что? Ты почему не позвонил?

Впрочем, учитывая, в каком тоне проходило их последнее общение и, главное, что тому предшествовало… Не в характере Константинова-старшего легко идти на мировую.

— Смертельного ничего, мотор что-то сбой дал… — задержав на сыне совершенно спокойный взгляд, попросил, неторопливо направляясь к постели, — Давай только без истерик, не девка, — Константинов-старший всё же сумел взять под привычный жесткий контроль тон. — Да и вроде отпустило, — словно прочитав мысли сына, заметил он вслух. — Как сказали, могу дождаться результатов обследования, а могу домой…

Ну вот не любил он врачей. Да, в больницы ходил. За здоровьем следил. Жизнь заставила держать собственное здоровье под контролем. Но чтобы серьезно обследоваться… Вот тут до некоторых пор Димка отца не понимал…

— Нет, дорогой мой, — достаточно резко отреагировал Дмитрий на слова отца. — Вот сейчас, извини — нет, пока я не услышу от специалистов, что «отпустило».

Вот на столько… испуганным (!) сына не видел вообще ни разу. И испугался он, еще одно открытие — за него! И, как не пытается скрыть данный факт, ничего не получается. А до сих пор казалось, никто и не заметит, если вдруг…

— Дима, тебе не кажется, что слишком много берешь на себя? — тон Алексея снова стал резким, что в общем-то свидетельствовало о его вполне здоровом состоянии.

— С сердцем шутки плохи, — тон Димки стал неузнаваемо-резким. Ещё одна новость. Как-то вот с ним Константинов-младший, до сих пор, вел себя подобающим образом. То есть — помнил о статусе отца. Исключения, конечно, бывали, как то, чуть более двух недель назад… Но, опять же — исключения! — Да, может быть и ложная тревога, когда, как говорится, просто кольнуло, — с этим не спорил. — Бывает такое. Где-то перенервничал, психанул. А если серьезное что? Может случиться и так, что только специализированная бригада и сможет вытащить… До этого себя хочешь довести? Знаешь, сколько случаев…

Вот сейчас злился на себя за то, что после суда не настоял, чтобы Константинов-старший всё же прошел обследование. Прежде, чем лететь в Москву. И время ведь для того было. И состояние отца ему не нравилось, о чем не скрывал…

— Давайте уж сразу вперед ногами, — обронил Константинов, а в тоне появились нотки привычного для Димки раздражения.

— Дмитрий Алексеевич… — вошедшая в эту минуту в палату представитель медицины в растерянности перевела взгляд с пациента на оказавшегося в его палате доктора. То, что она услышала, привело в шок…

— Все в порядке Лен Сергеевна, — заверил Дмитрий, задержав на отце пристальный взгляд. — Это у нас Алексей Петрович так шутит, — продолжал он достаточно язвительным тоном. — Юмор у него такой черный. С выздоровлением, видимо, полный порядок. У нас результаты какие-то уже есть?

— По скорой пациента привезли с приступом, — девушка, кажется, сама слегка нервничала от присутствия в их отделении звездного пациента. — Антон Александрович просит подождать, как освободится, сразу зайдет. Результаты пришли, но я не могу…

Крутили-вертели его несколько часов. Хотя, Константинов очень надеялся, что всё завершится куда быстрее. Не был он сегодня настроен на посещение не только кардиологии, а вообще клиники. Собирался провести спокойную ночь дома, а на утро встретиться с младшим сыном. Резкая боль в грудной клетке грозила нарушить все планы…

— Мы подождем, — заверил Димитрий, предупреждающе посмотрев на отца. — Бать, с сердцем не шутят, — повторил он, когда они вновь остались в палате одни и Константинов-старший, кажется, задумался о сборах домой. — Ну, ты, что, рухнуть хочешь где-нибудь на улице или за рулем в ДТП попасть? — поинтересовался он, старательно сдерживая раздражение. Ну не понимал подобного упрямства. Взрослый человек, а бездумно рисковал здоровьем. — Я, правда, не хочу тебя в реанимации увидеть. Поверь, зрелище не айс.

— Догадываюсь. Я туда и не собираюсь, — признался Константинов, над чем-то серьезно задумываясь. Возможно, размышляя над словами сына. — У меня несколько иные планы, — добавил он, присаживаясь на край постели. — Если ты, конечно, не против.

Дмитрий с минуту смотрел на отца. Что тот сейчас попытался сказать ему?.. Кажется, отлично понял, что. Только легче от этого не стало. Не самое подходящее место для серьезного разговора. С другой же стороны. Здесь, по крайней мере, была надежда оказаться, хотя бы, выслушанным.

— Бать, я извиниться хочу… — а вот сейчас, совершенно неожиданно, почувствовал себя неловко. Обсуждать с отцом его личную жизнь… Никогда не думал, что до этого дойдет.

Глянув на сына, по-прежнему стоявшего у двери, Константинов-старший, совершенно неожиданно… пожалел парня. Выглядел тот откровенно растерянно… И, в то же время… Из-за него создалась новая проблема…

— Дима…

— Правда, сорвался тогда, — перебил Дмитрий отца, опасаясь, как бы тот сейчас не послал его ко всем чертям с требованием оставить палату. А это не Лада, которую можно было одним резким окриком успокоить. — Не планировал я к тебе заезжать.

— Дим, ты не меня оскорбил, — Алексей все же остановил монолог сына. — Ты женщину оскорбил. А вот как перед ней теперь извиняться будешь, не знаю.

Мог добавить и еще что-то к сказанному, но в этот момент в палату вошел человек, которого ждали. Человек, от слов которого, можно сказать, зависело как самое ближайшее, так и достаточно отдаленное будущее Константинова-старшего.

— Что могу сказать — усталость, — вынес свой вердикт один из ведущих специалистов отделения кардиологии. — В таком возрасте к сердцу как к женщине, с любовью относиться надо. Профессия у вас нервная, — продолжал достаточно возрастной мужчина в медицинской униформе. — Стрессы, нервы, психологические перегрузки, семейные неурядицы… — на секунду задумавшись, поинтересовался, — Что из этого особо ярко выражено было в последнее время?

— Да всё понемногу, — лишь на мгновение задумываясь, признался Константинов. — В том числе и семейные неурядицы, — обронил он, при этом задержав на сыне секундный взгляд. Димка же постарался не акцентировать на данном моменте внимания. Зная характер отца, легкого решения вопроса с собственным неосторожным «выступлением», чуть более двух недель назад, не ждал. Спасибо хоть, в клинике показательного выступления не устроил.

— Ну, вот вам и звоночек, — вынес свой вердикт Антон Александрович. — Поспокойнее надо быть. Где-то передышку себе дать.

— А я что говорил? — не удержался от напоминания Димка. Хотя и понимал, что лучше бы сейчас было промолчать. Отец не в том настроении, чтобы еще от сына нотации слушать. Тем более, от «проштрафившегося» сына…

— Молчал бы лучше, — проворчал Константинов, над чем-то, в то же время размышляя.

— А к советам прислушиваться иногда надо, — не обращая внимания на ворчание несговорчивого пациента, продолжал представитель медицины. — Сколько у вас сейчас в работе картин? Наверно, как минимум — штуки три?

— Одна, — а вот таким ответом Константинов удивил даже сына. Тот ожидал услышать, как минимум — «две», помня о патологическом стремлении отца работать. — И один спектакль до конца года, — добавил Алексей, забирая из рук медсестрички предложенную ему выписку с результатами и рекомендациями.

— Вот и отлично: дорабатывайте их и дайте себе полноценный отдых. А сегодня я, всё же, рекомендовал бы провести ночь у нас. Серьезных проблем с сердцем нет, но…

Рекомендация для Константинова-старшего? Димка с сомнением посмотрел на отца. Нет, совет тот, конечно, с присущим ему вниманием выслушал. Вопрос только в том, как будет выполняться.

Не было никакой гарантии, что уже с первых чисел января года наступившего не подпишется на какие-нибудь очередные киношедевры. Вот с этой фобией полной загрузки, действительно, что-то требовалось делать. Причем — максимально срочно.

— Проведет, — ответил Димка за отца, закрывая в палату дверь и, наконец, делая в направлении отца пару шагов. — Антон Александрович прав. Даже если проблем нет, тебе лучше переночевать здесь. С Никитой у тебя встреча в двенадцать. При любом раскладе успеваешь. Если все в порядке будет, даже домой успеешь заглянуть.

— Не вижу смысла в этом санатории, — проворчал Константинов, начиная собираться.

— Ладно, ты все равно при своем мнении останешься, — кивнув, отступил или, во всяком случае, сделал вид, что отступил младший Константинов. — Не знаю, куда ты там так торопишься, учитывая десятый час вечера, но будь осторожнее, — попросил он, признавшись, — Правда, не хочу потерять отца. И… — на секунду задумавшись, добавил, — На быстрый вызов меня хотя бы поставь. Даже если прихватит, что сказать ничего не сможешь, я пойму.

Резко обернувшись и встретившись с сыном взглядом… Вот «перекрёстным» до сих пор не обменивались… И взгляд Димка не отвел, выдержав отцовский… Парень, действительно, вырос, а он и не заметил.

— Да в кого ж ты такой настырный, — швырнув на стул свитер, который собирался одеть, сквозь зубы процедил Константинов. До сих пор Димка с ним в споры как-то не вступал. Что на парня нашло сегодня…

— Сказать? — поинтересовался между тем молодой человек.

— Не поверишь, в курсе, — проворчал Алексей, откидывая на постели одеяло и присаживаясь на край, начиная расстегивать рубашку. — Всё, свободен, — добавил он, не глядя на сына. — Я ложусь спать. До утра меня сторожить не надо. Тут медсестричек для этой почетной миссии предостаточно.

Задержавшись в палате отца еще на минуту, усмехнувшись одной ему понятной усмешкой, Дмитрий вышел. Своего он всё же добился. Константинов-старший, по крайней мере хотя бы одну ночь, проведет под наблюдением специалистов.

А Алексей еще долго задумчиво смотрел на закрывшуюся за сыном дверь. Не ожидал он от этого парня такой рассудительности и настойчивости. До сих пор относился к нему, как к взбалмошному юнцу…