Шаг до любви

Глава 8

2 ДНЯ СПУСТЯ

13 октября 2021

1

Самый запад России. Море… Осеннее, октябрьское море… По-особому пахнущий воздух. Пьянящий своей неповторимой осенней свежестью… И ощущение свободы… Нет, она не решила до конца свою проблему по имени Сергей Алантьев, но она… приняла решение. Наконец-то приняла… И от этого стало вдруг так легко…

Оглянувшись, почти без видимого напряжения улыбнулась остановившемуся на спуске к морю Константинову. Осторожно перешагивая с камня на камень, призналась:

— Шикарно.

Волны сегодня не сильные, однако, валуны — опасно влажные. Обувь на каблуке, хоть и устойчивом, точно не предполагала прогулку по скользким камням.

— Рита, осторожнее будьте, пожалуйста, — попросил Константинов, подарив ей ответную улыбку.

Не впервые наблюдал за ней со стороны. И снова пытался понять причину, державшую в напряжении, стоило ему оказаться слишком близко… А хотелось, чтобы отдохнула. От работы, от проблем, если те существовали. Чтобы доверять начала…

— А вы не хотите спуститься? — полюбопытствовала Рита, пробуя ногой следующий валун.

Вообще, да, рисковала. При одном неосторожном движении, действительно, могла оказаться в воде. Утонуть не утонет, у берега не глубоко, но намокнуть получится точно. И поймала себя на мысли, что хотела бы знать, какой, случись подобное, окажется реакция Константинова…

— Я еще помню, что в районе любого бассейна мне от вас лучше держаться подальше. Вы же, как русалка, пытаетесь сбежать именно в воду.

Хотя, сегодня, по крайней мере — пока, обходилось без эксцессов. Напряжение присутствовало, но не настолько осязаемо.

Понаблюдав за ней ещё с минуту, качнув головой, не сдержал чуть ироничной усмешки. Перешагнув на очередной валун, резко замерла. Наверняка пришло осознание, что обратно вернуться сложнее. И без посторонней помощи, точно, может принять водные процедуры. Только сильно сомневался, что данный факт ею будет признан и принят. Спустившись к самым валунам, предложил:

— Давайте помогу, — заметив её беспокойство, заверил, — Не бойтесь, удержу.

Да, руки у него были сильные. Почти без видимого напряжения, практически перенес на первую ступень лестницы, ведущей на променад. Выждал с минуту прежде, чем позволить отступить. Всегда давал ей время успокоиться…

— Спасибо, — Рита постаралась выдержать ровный тон, не позволяя «железной леди» именно вот сейчас вновь выбраться наружу. — За помощь спасибо и… — на мгновение, запнувшись, уверенно закончила, — За то, что привезли сюда. Давно не была на море осенью.

Когда позавчера вечером, позвонив, спросил, может ли решить вопрос со свободным временем во второй половине дня среды, чтобы съездить к морю, не раздумывая ответила — «да». Хотя уже и припомнить не могла, когда последний раз отпрашивалась с работы по личным моментам. Однако вопрос, действительно, решила, озадачив, для начала, само руководство. Ну не привыкло то, что начальник их делопроизводственной службы куда-либо отпрашивается. Не было у неё ни личных дел, ни личной жизни.

— Если честно, приятно от вас это услышать, — нарушая её воспоминания не столь давних событий, признался Константинов, следом поднимаясь на променад.

Погода была, в целом отличная, но всё же у воды — достаточно прохладно. А его беспокоила слишком легкая курточка молодой женщины. Высказаться на данный счет, правда, не рискнул. Просто решил присматривать и, в случае необходимости, вернуться к машине…

— Как-то у нас сегодня с разговором не клеится, — выдала она совершенно неожиданно.

Возможно, сказывалось некоторое напряжение, державшее сегодня в тонусе обоих. Еще вчера Константинов предупредил, что ввиду ограниченного времени, в том числе и заметно укоротившегося светового дня, вместо общественного транспорта будет машина. В ответ на её недоумение по поводу, где собирается взять автомобиль, заметил: «Каршеринг никто не отменял»… В машине они оставались один на один… Пожалуй — впервые за всё время знакомства.

— Поговорить с вами хочу, но не знаю, с чего начать, — признался Алексей, подстраиваясь под её шаг. Вот чего менее всего от себя ожидал, так это — неуверенности. Даже с Петровой всё было быстро и легко. А здесь…

— А вы попробуйте с основного, — предложила Рита, останавливаясь у перил променада.

— С основного? — к чему-то переспросил Константинов, на несколько секунд серьезно задумываясь. — Можно и с основного, — согласился он, утвердительно кивнув, хотя в тоне слышались нотки сомнения. — Рита, я хочу на несколько дней пригласить вас в Москву.

Её реакция… Для него, процентов так на девяносто, оказалась ожидаемой, когда в ответ прозвучало категоричное:

— Нет.

— Что — нет? — уточнил он терпеливо. К её отрицанию всего и вся, как ни странно, успел привыкнуть. И, что удивительно, данный факт не раздражал. Скорее подстегивал к поиску решения очередной проблемы, которая, лично для него, и проблемой-то не была.

— Я не полечу, — всё с той же категоричностью последовало пояснение.

— Почему? — останавливаясь максимально близко, но с соблюдением личного пространства, Алексей задержал на своей спутнице изучающий взгляд. — Рита, вы ведь хотели увидеть Москву, — припомнил он.

И снова Коташова подумала о его феноменальной памяти. Тут возникал вопрос — этот человек всё так хорошо запоминает? Так сказать — профессиональное? Или только то, что касалось непосредственно её? И поймала себя на мысли, что очень, прямо очень-очень, хотелось себе сейчас польстить. Не припоминала, чтобы кто-то до сих пор стремился исполнить её менее затратные желания и мечты. А здесь…

— Да, я хотела увидеть Москву, — очевидного отрицать не собиралась. — Я очень хочу увидеть Москву, — повторила она, немного поправляя собственную формулировку ответа. — Но сейчас у меня ситуация, когда не могу вписать её в свои финансовые планы никакой статьей, — и это была попытка сыронизировать, догадался Константинов. Не очень удачная, — должен был признать. Маленькая независимая женщина! Куда бы её эту независимость… припечатать!

— Хорошо, а если я помогу? — высказал осторожно предложение. — Друзья же могут помогать друг другу?

Для него всё значительно проще. А наверно даже — совсем просто. Коташова постаралась сохранить выдержку. Совсем не хотелось поругаться из-за такой ерунды, как исполнение мечты. Да, вероятно, действовал он из лучших побуждений. Только для неё на сегодняшний день всё не столь однозначно и просто.

— Могут, — согласилась она, тут же добавив, — Но я не приму.

— Снова — почему? — и всё же не понимал её. Пожалуй, впервые жизнь свела с женщиной, которая совершенно ничего от него не требовала, не просила. Хотя вряд ли до сих пор не поняла его истинного к ней интереса. — Рита, в самом деле, я не доедаю последний кусок хлеба, если вы еще не заметили.

— Именно поэтому. Именно потому, что не недоедаете.

И снова — загадка. Было с чем, вернее — с кем, сравнить. Слишком долго жил в других отношениях. Там платежеспособность играла основополагающую роль. Даже в отношениях с женой. И перестроиться никак не получалось… Хочешь получить «благосклонность» — плати. Не в прямом, так в переносном смысле: делай дорогие подарки, угадывай желания, устраивай незабываемый отдых. И всё, каждое действие имело свою цену…

— Объясните, — попросил он, продолжая внимательно наблюдать за собеседницей. — Как друг я хочу и могу помочь вам исполнить маленькую мечту.

— Алексей, давайте не будем, — перехватив его взгляд, негромко добавила, — Боюсь, я не готова ещё вот к таким отношениям. — его молчание заводило в тупик. — А, может, вообще — к отношениям.

И снова — поразительное спокойствие Константинова. Складывалось впечатление, что просто изучал её. Как книгу про неизведанные страны, пытаясь определить, что она из себя представляет. Другой бы, наверняка, уже отступил, отправившись на поиски более сговорчивого и доступного объекта для своего внимания и интереса…

— Рита, помогите мне вас понять, — не сводя с неё взгляда, попросил он вместо того, чтобы просто отступить, — Я же вижу, что нравлюсь вам. Нравлюсь ни как актер, а как мужчина. Только вы, почему-то, боитесь, в том, признаться. Боитесь подпустить меня к себе, стать вам ближе на столько, чтобы помощь не казалась чем-то из ряда вон.

— Нравитесь, — выдохнула она, резко отвернувшись.

Её просчитали. Слишком быстро и легко. Но он слишком многого не знал. Он вообще ничего не знал! А она не готова была к откровенному разговору. Страх. Предательский страх всегда мешал нормально жить… И временами ненавидела себя за собственную трусость.

— Тогда в чем проблема?

И снова возник этот чертов вопрос, — не без раздражения подумалось Константинову. Хотя внешне остался совершенно спокоен. Вот с чем собирался всё же разобраться, так это с её непонятным психологическим настроем. Держалась великолепно, видимо жесткий самоконтроль давно стал привычным делом. Но вот момент, когда голос предательски дрогнул, уловил.

— В том, что вы — мужчина, — выдала она, по-прежнему избегая даже случайно встретиться с ним взглядом. Реплика просто…

Наступила продолжительная пауза. Как реагировать на прозвучавшую фразу, Константинов сейчас ни малейшего понятия не имел, понимая, что для начала не мешало бы выяснить смысловую нагрузку.

— Вот такого бреда еще не слышал, — проворчал он, на некоторое время сосредоточившись на морском прибое. Наконец, глянув на молодую женщину, поинтересовался, — Рита, мне сейчас вас как понимать?

— Алексей, мне с вами хорошо, спокойно, уверенно, — сама сообразила, что выразилась как минимум — некорректно. — Но…

— Но… — повторил Константинов. Легких отношений не ждал, видя, какой сгусток нервов представляет собой данная особа. Только и к такому вот необъяснимому противостоянию оказался не готовым. Пожалуй, впервые в жизни не знал, с какой стороны подступиться к женщине. К понравившейся женщине…

— Вы муж… — вновь начала Рита.

— Я — мужчина, — перебивая её, повторил Алексей, заверив, — Я это услышал. В чем в данном случае проблема?

— У вас было два брака.

Вот сейчас молчал долго. Никогда не думал, что его предыдущие семейные отношения для кого-то могут стать камнем преткновения для развития новых. Потребовалось время, чтобы понять, что именно пытаются сказать столь витиеватым способом. И понять необходимо максимально правильно, чтобы женскую логику верно просчитать…

— Так, уже теплее, — нарушил, наконец, затянувшееся молчание. — Рита, я, кажется, понимаю, к чему вы клоните, — продолжал Константинов неторопливо, тщательно обдумывая каждое слово, которое должно было прозвучать. — Поверьте, я не деспот. Не самодур. И проблема не в моей профессии. Я не одержим партнершами, как принято считать в некоторых кругах. Для меня они такой же реквизит, как стол или стул. Только — одушевленный…

— И обнимаете вы их исключительно, как неодушевленный реквизит, — съязвила вдруг Коташова. И, судя по реакции, от самой себя ничего подобного не ожидала. Ей вообще не должно быть дела до того, кого и как там обнимает этот человек…

— А еще я с ними целуюсь, а бывает — и в одну постель ложусь согласно сценария, — медленно продолжал Алексей, старательно пряча улыбку. — Только здесь один нюанс, за всеми этими действиями наблюдает съемочная группа, а бывает и команда актеров. Человек так десять — двадцать. Тут только полный извращенец какие-то желания начнет испытывать. Рита, — развернув ее к себе лицом, тепло улыбнулся, закончив признанием, — Меня еще никто не ревновал.

— Это не ревность.

Это не ревность… Да, мог ошибиться в своих предположениях. Только почему-то был уверен, что… Прав. На этот раз — сто процентно прав. Наблюдал за ней в то воскресное утро, во время импровизированной фотосессии с её знакомой…

То, что привыкла держать себя под жестким самоконтролем, сомнений не было. Все его «откровенные» выходки восприняла спокойно. Сам, потом, просматривая оставшиеся в телефоне фотографии с девицей, удивлялся, как Рита просто не развернулась и не ушла. А, будучи знакомым с женским характером, такое вполне могло произойти… Она же просто досмотрела «спектакль» до конца и до сих пор о том не вспомнила…

2

Самый запад России. Это не ревность… Однако вопрос с его гендерной принадлежностью и спецификой работы всё же возник. С трудом сдержал небезопасную для настоящего времени усмешку, которая вполне может оказаться неверно истолкованной. А усугублять и без того, мягко говоря, сложноватые, отношения, желания не имел. Им бы, да-да, именно — им, для начала справиться с одним «букетом».

— Правда? — по тону стало ясно, что её уверениям не поверил совершенно, затем поинтересовавшись, — Не подскажете тогда — что? — и отступать был не намерен. — Рита, помните, о чем мы говорили летом? — продолжал он свое мягкое наступление. — Для меня ничего не изменилось. И ваше решение…

— Мое решение… — а она считала, что самые ответственные решения в отношениях должны приниматься мужчиной. — Именно мое… — повторила с какой-то непонятной обреченностью в голосе.

— Так, стоп, — его вдруг осенило. — Рита, я умею принимать решения и нести за них ответственность. С девятнадцати лет их принимаю. Но не хочу давить на вас. Два моих решения завершились крахом. Летом я сказал, что вы мне нравитесь. Так вот, вы мне… — лишь на какое-то мгновение засомневавшись, уверенно закончил, — Не просто — нравитесь. Я бы хотел попробовать перевести наши отношения из дружеских в более серьезные. Но… — а вот невольно оттолкнуть её, обидеть даже случайно хотел в последнюю очередь, а учитывая ощущаемое напряжение… — Вы не подпускаете к себе на пушечный выстрел. Я не знаю, с какой стороны подступиться, Рита. Не могу понять, кто и, главное — что сделал, превратив вас в один большой сгусток нервов, неуверенности, сомнений, страха.

— В одну большую глыбу льда… — проговорила она как-то уж совсем обреченно. А ему показалось, что и не заметила, как проговорилась о собственном состоянии. При этом охарактеризовала то, должен был признать, максимально верно!

— Если позволите, я вас отогрею, — предложил он, при этом, действительно, расстегивая собственную куртку. Нет, конечно было не жарко, но и сказать, что сильно замерзла…

— Да вроде не холодно… — перехватив взгляд Константинова, медленно выдохнув, призналась, — Да поняла я, о чем вы, — добавив, — Попробуйте. Боюсь только, это очень сложно сделать.

— Ну, я сложностей не боюсь, — на его губах вновь задержалась теплая улыбка. — Вся жизнь — это одна сплошная проблема, которую приходится решать. Ладно, — тон его вернулся в прежнее иронично-снисходительное состояние. — Обнять-то вас хоть можно сегодня?

— Обнять можно, — сделав всего шаг, оказалась в его… успокаивающих объятиях. Именно — успокаивающих. Стремясь передать ей больше тепла, прижав к груди, максимально «завернул» в собственную куртку, а она негромко закончила, — Да и, спасибо за тот разговор по телефону, когда гроза была. Вы мне помогли.

— Ну, хотя бы что-то сделал так, — удерживая её около себя, с беззлобной усмешкой обронил Константинов, доставая из кармана «запевший» телефон. — Рит, постойте спокойно, — попросил он, «снимая» трубку со словами, — Слушаю, Константинов… — а в следующее мгновение почувствовала его напряжение. — Подождите, разговор шел о сроке минимум в месяц… — и в этой связи определенно что-то беспокоило. — Нет, обязательно буду, — заверил он, внимательно выслушав звонившего. И, определенно, уже приняв единственно верное для себя решение. — Давайте так, сегодня до вечера, я решаю свои проблемы здесь, а вы окончательно уточняете с заседанием…

А у него были другие планы. Только прошлое никак не желало отпускать. Но если сам еще как-то старался принять данный факт адекватно, то что касалось спутницы… Имелись серьезные опасения на появление проблем, учитывая и без того царившее между ними напряжение.

— Рита, я вынужден изменить планы, — вот сейчас решил ничего не придумывать. Перехватив взгляд и давая возможность увеличить между ними расстояние, закончил, — Мне необходимо срочно вернуться в Питер.

— Меня это не удивляет, — сохраняя внешнее равнодушие, обронила Коташова. И вы не обязаны…

А сейчас, по всей видимости, собиралась сказать какую-то глупость, которую уже обоим придется разруливать. А он со своими очередными проблемами, может как-то не так среагировать и…

— Рита, я хочу, чтобы вы знали, — заговорил Константинов с непривычной ей жесткостью в тоне. — Я очень хочу задержаться. Очень. Скажем так, у меня были определенные планы на этот прилет. И что касается вас… Честно, боюсь этого признания, но мне нашего с вами общения, вашего присутствия. Только ситуация пока складывается не в мою пользу. Я не могу отсутствовать на суде, где будет решаться вопрос права нашего с сыном общения. Заседание планировалось только через месяц, но по каким-то причинам перенесено на следующую неделю. Моё отсутствие сыграет на руку жене, а я не могу этого допустить.

— Сын, это святое… — обронила она, направляясь вдоль променада, в сторону, откуда они около часа назад пришли.

— Рит, я не могу понять, что вас держит в таком напряжении при слове «сын», — остановил Константинов молодую женщину. — У меня их двое. Поверьте, отличные ребята. Старший уже вполне самостоятельный парень. Мы не вмешиваемся (ну, или стараемся не вмешиваться) в жизни друг друга. Второй еще совсем ребенок. Только — шесть.

— Я пока не готова к настолько откровенному разговору, — призналась Коташова, тяжело вздохнув. Вот эту часть его жизни ещё только предстояло принять. Сделать то будет непросто, что понимала уже сейчас.

— Я тоже, — и снова не лгал. — Поверьте, как и вам, мне страшно ошибиться. У меня за спиной два брака. Два предательства. Знаю, что чувствует человек, когда его предают те, кого любит, кем дорожит, на кого надеется в трудную минуту. Я даю время не только вам, но и себе, Рита. Хотя… — секундная пауза… И признание, от которого она, в какой-то степени, оказалась в растерянности. — Мое решение принято. На вас давить не хочу, не могу и не имею права. Никого не интересует причина нашего с женой разъезда. Все видят только штамп в паспорте. Это — как метка: неприкасаемый, принадлежит другой. Мне бы хотелось, чтобы мы с вами принадлежали друг другу. Но это — мое желание, Рита. Без обоюдного — у нас ничего не выйдет.

Они стояли непозволительно близко друг к другу. Не в первый раз нарушал расстояние, вторгаясь в её личное пространство. Но, странно, у неё… не появилось желания увеличить то. Напротив, сегодня поймала себя на мысли, что… хочет прикоснуться к нему. Почувствовать силу его рук во время объятий, его… запах… А он у него был особый, терпкий, мужской… Едва уловимый… По всей видимости — качественная, дорогая туалетная вода…

— Алексей, скажите, — начала Рита, в нерешительности смолкнув. А он, не без интереса наблюдя за ней, терпеливо ждал. Вот в данном случае помогать не собирался… — Если я задам один вопрос, ответите на него максимально честно?

Что именно могло заинтересовать? Хотел бы знать заблаговременно, дабы подготовиться к ответу. К сожалению человек, даже в век высоких технологий, не научился читать чужие мысли…

— Если это не будет касаться чести женщины — да, — голосу попытался придать тень иронии.

— Значит, правду могу не услышать, — был ею сделан вывод.

— А вы попробуйте, — предложил Константинов.

Что именно её могло заинтересовать? Точно знал, что ни в каком скандале с девицами замешан не был. Жена… Жена — разговор отдельный. И информации касаемо их нынешних отношений, в интернете пруд пруди. Мадам Петрова с готовностью раздает интервью направо и налево, представляя его в самом черном свете. Ну, а профессиональное…

— Я не смотрю всю чушь про жизнь звезд, — голос зазвучал с тенью сомнения и, в то же время… уверенно. — Но однажды вовремя не переключила канал и видела один момент вашего присутствия на свадьбе очаровательной блондинки…

Отлично помнил тот момент… Журналистов на мероприятии было предостаточно. Сам видел репортаж в нескольких так называемых светских передачах про жизнь кинозвезд и, отдельно — олигархов. А Лерочка Вешник на сегодняшний день была маленькой звездочкой большого сериала и, одновременно, единственной дочерью и, соответственно, наследницей бизнес-империи Николая Вешника. И, действительно, пару месяцев назад благополучно вышла замуж.

— Валерия Вешник, — имя озвучил намеренно, дав сразу понять, что в курсе события. — И что вы хотите узнать?

Что хотела узнать?.. Рита, на мгновение прикрыв глаза, постаралась справиться с охватившим вдруг беспокойством. Не ожидала, что так легко пойдет на контакт в данном вопросе. Все же тот касался достаточно молодой, интересной, даже сказала бы — чертовски привлекательной женщины. С которой у него вполне мог быть и роман…

— Вы обняли ее совсем не по-отечески, — выдала на одном дыхании. — А, как вы ее назвали — Валерия, была так счастлива…

И снова услышал… нотки ревности. Сколько бы не пыталась убедить в том, что ничуть его не ревнует… А, вообще, убеждает, действительно, его? — мелькнула вдруг мысль, — Или, всё же — себя?

— Ну, естественно, она выходила замуж за… — начал он издалека. Да, отлично помнил те «объятия»! Мастерская игра, не более того.

— Алексей, я сама женщина, — решительно остановила его Рита. — Она была счастлива не от того, что рядом муж.

— Рита, у нас с ней разница в возрасте больше двадцати лет, — не то сейчас следовало говорить. Совсем не то. Но фраза уже сорвалась с языка.

— А в ваших кругах модно жениться на внучках, — тон получился язвительным совершенно неожиданно. — Еще и детей делать. И гордиться этим. Мне только интересно — в семьдесят лет, действительно, можно наградить женщину ребенком?

Чуть склонив голову, Константинов не без интереса посмотрел на молодую женщину. И она еще пытается убедить его в отсутствии ревности? Нет, конечно, может, и не разбирается в женщинах, со стороны виднее. Но вот эта женщина… цепляла своей многогранностью!

— Не знаю, мне пока еще только сорок шесть исполнилось, — пряча улыбку, заметил он вслух. — Но можем попробовать провести эксперимент.

— Не очень удачная шутка, — проворчала Коташова, останавливаясь около его машины, которую сейчас, по всем канонам, должен открыть, и они отправятся домой. В стадии, как там говорят, скрытого конфликта…

— Согласен, — вот вопрос о причине отсутствия у нее детей пока поднимать не собирался. — Рита, а теперь послушайте меня. Пожалуйста. Я, действительно, надеюсь на наши более серьезные отношения. Если вы примете решение в нашу пользу, буду несказанно рад и счастлив. Но здесь есть один момент — моя профессия. Так сложилось, что я — актер. И бросать свое занятие не планирую. По крайней мере в обозримом будущем. Сцены отыгрывать приходится самые разные. Почти в каждой картине главные герои обмениваются поцелуями, объятиями, порой и постельные сцены снимаются… Идите ко мне. Идите-идите, — повторил он, заметив ее нерешительность. А когда приблизилась, обнял, поинтересовавшись, — Вы что-то чувствуете сейчас? Только, пожалуйста, давайте честно.

Что чувствовала?.. Исключительно — руки… Просто руки… Даже в воскресенье были совершенно другие ощущения…

— Ваши руки… — проговорила она негромко. — Но каким образом…

— Актриса — та же женщина, — не отказывая себе в удовольствии обнимать свою собеседницу, продолжал Константинов. — И ей не всегда приятны объятия мужчины, с которым вынуждена играть в одной картине. Скажем так, это профессиональная наработка. Со стороны всё выглядит достаточно естественно. То же и с поцелуями, и… — задержав на ней секундный взгляд, вдруг резко отступил, увеличив расстояние и неожиданно предложив, — А давайте поужинаем.

В ответ на её недоуменно вопросительный взгляд, с заднего сиденья автомобиля достал достаточно большой бокс, из которого извлек несколько разовых контейнеров, установив те на капоте автомобиля. Рестораны для них были закрыты. Однако выход был найден. На вынос работали на сегодняшний день все общепитовские заведения. И меню, определенно, было из какого-то элитного ресторана… Он продумал всё…

Где-то к десяти вечера, уже из областного центра, такси доставило её домой… Как обычно, маршрут был назван до центра городка. Не могла заставить себя озвучить собственный адрес…

Повернув ключ в дверном замке и зайдя в квартиру, в удивлении глянула на оживший телефон. Если с работы…

«Помню о вашей забывчивости. Надеюсь, уже дома. Это не контроль, скорее — беспокойство. Если нет срочных дел, ложитесь отдыхать. Свежий воздух — лучшее снотворное». Усмехнувшись, Рита качнула головой. Получалось у него напоминать о своем присутствии в ее жизни вот так ненавязчиво. Просто, вроде как, проявление внимания и беспокойства…