Синеглазая принцесса

29

– Ну что, сестричка, как ты справляешься с обязанностями хозяйки Беллинджер-Холла? – лукаво поинтересовался Дональд, выходя на веранду.

Алана встретила его счастливой улыбкой. С каждой встречей Дональд нравился ей все больше. Он напоминал ей молодого отца. С ним можно было вести себя непринужденно, говорить что думаешь. И потом, он сразу признал ее своей сестрой, а это дорогого стоило!

– Ты превосходно выглядишь, – заметил Дональд, беря Алану за руки.

Она кокетливо наморщила носик:

– Благодарю вас, сэр, за галантное обхождение, но быть хозяйкой столь огромного дома ужасно утомительно. Я чувствую себя здесь такой одинокой! Да и какая из меня хозяйка? Наши слуги прекрасно вышколены, они справляются со своими обязанностями и без моих подсказок.

Поцеловав сестру в щеку (Алану и удивил, и обрадовал его неожиданный порыв), Дональд сказал:

– Я, конечно, в женские дела не лезу, но, по-моему, прислуге не следует передоверять управление хозяйством.

Алана слабо улыбнулась.

– Отчего же? Китти, например, очень надежная помощница. Я без нее вообще как без рук.

И словно в подтверждение ее слов Китти внесла на веранду серебряный поднос и поставила его на маленький столик.

– Угощайтесь, мистер Кэлдвелл. Вы, насколько мне помнится, любили мои плюшки.

– О да! У тебя прекрасная память, – энергично закивал Дональд. – Давненько я ими не лакомился.

– Это верно, – с легкой укоризной сказала Китти, – вы к нам давно не заглядывали.

И, не произнеся больше ни слова, ушла.

Дональд посерьезнел:

– Она права. Я, как и многие, обращал внимание на глупые сплетни и объезжал Беллинджер-Холл стороной. Но к тебе я буду приезжать часто, Алана!

– Ах, Дональд, – вздохнула она. – Если б ты знал, как Лилия страдала из-за того, что от нее все отвернулись. А ведь на самом деле… но нет! Я обещала ей, что никому ничего не расскажу и сдержу свое слово.

Дональд сел в кресло и с улыбкой спросил:

– Какой прок намекать на секреты, которых ты все равно мне не выдашь? Лучше вспомни, как должна вести себя хорошая хозяйка, и предложи мне чаю.

– Я же тебе говорила, из меня никогда не выйдет светской дамы! – спохватилась Алана.

И, спеша исправить оплошность, налила в изящную фарфоровую чашку ароматный чай.

– А себе? – спросил Дональд.

– Я посижу с тобой, – сказала Алана, – но чай пить не буду. Не люблю я его! Сколько ни стараюсь себя уговорить, а не нравится он мне – и все тут!

– Я вижу, ты скучаешь по Лилии, – внезапно сказал Дональд.

– Да, – призналась Алана. – А теперь еще и Николас уехал.

– Я слышал. Он в Северной Каролине?

Алана кивнула и, не желая обсуждать отъезд Николаса, перевела разговор на Элизу:

– А как поживает твоя сестрица?

Дональд громко расхохотался.

– Слышала бы ты, с какой интонацией это произнесено! Моя сестрица… Как будто я за нее отвечаю!

– Но ведь она действительно твоя сестра, так что вы два сапога пара! – возразила Алана.

Дональд даже растерялся от неожиданности: Алана никогда не позволяла себе шуток, и он сперва решил, что она говорит серьезно.

Но потом заметил в ее глазах искорки смеха и быстро нашелся:

– Так она и твоя сестра!

– Только наполовину.

С брата вдруг слетела вся его веселость.

– Я хочу попросить тебя об одном одолжении, – осторожно начал он.

– Пожалуйста! Я буду рада тебе помочь.

– Даже если для этого придется съездить в Вашингтон?

Алана переспросила:

– В Вашингтон?

– Да.

– Но зачем? – В голосе ее звучало волнение.

– Все очень просто. Я возглавляю комитет, которому поручено изучить содержание индейцев в резервации. Как ты знаешь, после зверского убийства Джорджа Кастера…

– Ты хочешь сказать, после того, как Джордж Кастер поплатился жизнью за свои злодеяния, – перебила брата Алана, и глаза ее яростно засверкали.

– Пусть будет так, – согласился Дональд, – но если ты поедешь со мной в Вашингтон, говорить это на заседании комитета не стоит.

– Хорошо, продолжай. Я больше не буду тебя перебивать.

– Так вот, после гибели Кастера отношение к индейцам резко переменилось в худшую сторону, – продолжил Дональд. – А я хочу устранить этот перекос и надеюсь достичь успеха с твоей помощью.

Алана слушала его со всевозрастающим интересом.

– Но чем я могу тебе помочь?

– Ты можешь поехать со мной в Вашингтон и побеседовать с членами комитета. Ответь на их вопросы и честно расскажи, чему ты была свидетельницей. Пусть узнают о случившемся из первых рук!

– А ты думаешь, они согласятся меня выслушать? – с сомнением спросила Алана.

– Непременно! – заверил ее Дональд.

Она обрадовалась, однако тут же снова заколебалась.

– Но как же я с тобой поеду, Дональд? Николаса нет дома… А вдруг он будет недоволен, что я уехала без его позволения?

– Поступай как знаешь, но, по-моему, это прекрасная возможность хоть что-нибудь сделать для твоих соплеменников. Неужели Николас будет возражать против этого?

Алана в отчаянии стиснула руки:

– Как же быть?

– От тебя требуется только согласие. Обо всем остальном я уже договорился. Ты поживешь у моей хорошей знакомой и через неделю, а может, и раньше вернешься домой.

– Хорошо! – наконец решилась Алана. – Я согласна!

Дональд допил чай, доел плюшку и поднялся из-за стола.

– В таком случае укладывай вещички, сестрица! Я заеду за тобой завтра на рассвете.

– А что мне надеть?

– Спроси лучше у Китти. Да, кстати! Тебе лучше взять ее с собой, так будет респектабельней.

Вашингтон оказался большим шумным городом. По улицам сновали толпы людей. На Пенсильвания-авеню было такое сильное движение, что легкие кабриолеты и солидные экипажи тащились друг за другом, как черепахи. Цоканье подков гулким эхом отдавалось от каменных стен особняков, тянувшихся вдоль главной улицы.

Купол Капитолия ярко сиял в лучах солнца, и при виде этого великолепия Алана испытала невольную гордость. Ее дедушка и другие старейшины шайенского племени когда-то говорили с трепетом об этом городе. Но времена доверия индейцев к человеку, обитавшему в Белом доме, увы, давно прошли, ибо он вероломно нарушил свои обещания.

Дональд показывал Алане достопримечательности, и она только успевала вертеть головой, глядя по сторонам. Повсюду велось строительство, город выглядел молодым, и это радовало глаз.

Карета проехала по извилистой улочке, с двух сторон обсаженной деревьями, и остановилась у очаровательного особняка.

– Вот мы и на месте, – провозгласил Дональд. – Вчера я послал к Дотти Синглетон своего человека, он должен был предупредить ее о твоем приезде.

– А вдруг она будет недовольна нашим появлением? – с опаской спросила Алана, как всегда робея при встрече с новыми людьми.

– Ну что ты! Нисколько! Ведь идея привезти тебя в Вашингтон принадлежит именно ей. И тогда же она сказала, что ты можешь остановиться у нее. Не бойся, Дотти тебе понравится! Она всем нравится. Дотти – вдова. Я точно не знаю, но, по-моему, ей лет под шестьдесят. Она душа компании. Если Дотти появляется у кого-нибудь в гостях, можно быть заранее уверенным, что вечер удастся на славу. И наоборот, ее ранний отъезд способен расстроить всеобщее веселье.

– Не понимаю. Это что, ее профессия – быть хозяйкой салона?

– В каком-то смысле да. У нее и вправду чуть ли не самый знаменитый салон в Вашингтоне, хотя сейчас демократы не в почете и, похоже, еще не скоро придут к власти.

– Погоди, погоди… О чем ты говоришь? – растерялась Алана. – Какие демократы?

– Как бы тебе попроще объяснить… Видишь ли, после войны у власти находятся республиканцы. А Дотти представляет интересы демократов, хотя, будучи женщиной, конечно, не входит ни в какую партию.

– Ты меня совсем сбил с толку.

– Ладно, – усмехнулся Дональд, – я и сам в этом ничего не понимаю.

Он велел кучеру открыть дверцу экипажа и помог Алане спуститься на землю.

Она взяла брата под руку и в сопровождении верной Китти и кучера, навьюченного тяжелыми баулами, направилась к крыльцу.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась жизнерадостная женщина, похожая на колобок с пегими кудряшками, которые весело подскакивали всякий раз, когда она встряхивала головой. Несмотря на свои солидные годы, Дотти Синглетон была в ярко-розовом платье, которое, впрочем, смотрелось на ней вовсе не дурно.

Дотти приветливо улыбнулась.

– Дорогая! Как я рада, что вы приехали! – заворковала она и, бесцеремонно отпихнув Дональда, схватила Алану за руку. – Мне не терпится услышать рассказы про ваше детство, проведенное в индейском селении. Это, должно быть, невероятно интересно!

– Алана, позволь представить тебе обворожительную хозяйку этого дома, Дотти Синглетон, – покатываясь со смеху, сказал Дональд. – Дотти, познакомьтесь, это моя сестра, Алана Беллинджер.

– Ах, оставьте эти церемонии! – отмахнулась Дотти. – Дорогая, зовите меня просто Дотти, а я буду звать вас Аланой.

Алана была очарована ее непринужденными манерами. Она и представить себе не могла, что в доме Дотти ее ждет такой теплый прием.

– Но только не пытайтесь, дражайшая Дотти, – шутливо погрозил ей пальцем Дональд, – отнять мою сестру на двадцать четыре часа в сутки. Надеюсь, вы не забыли, с какой целью я привез ее в Вашингтон?

– Разумеется, не забыла! Больше того, я намерена устроить вечер, на который съедутся сливки местного общества, и мы представим им Алану! – Дотти довольно расхохоталась. – Лоретта Гиббенс позеленеет от зависти, но я и ее приглашу, мне не жалко!

Дом Дотти тоже производил впечатление открытости и радушия. Алана с интересом огляделась. В гостиной стояла старинная, явно очень ценная мебель, на стенах висели великолепные картины, в серебряной вазе благоухали розы.

– А сейчас позвольте откланяться, – сказал Дональд. – Я оставляю Алану на ваше попечение, но попозже опять к вам наведаюсь.

– Я буду тебя ждать, – пообещала Алана и, встав на цыпочки, поцеловала брата в щеку.

Грациозно сидя на краешке кресла, обитого розовым атласом, Алана наслаждалась звуками музыки. Арфистка и флейтист играли просто божественно. Мелодия брала за сердце, Алана никогда не слышала ничего подобного, и на глазах у нее выступили слезы. Ей хотелось, чтобы концерт продолжался бесконечно, и когда он закончился, Алане стало грустно.

Заметив, как растрогана гостья, Дотти прошептала ей на ухо:

– Мне очень приятно, что я нашла в вас истинную ценительницу музыки, моя дорогая. Многие, увы, уже давно относятся к таким концертам как к чему-то обыденному. А вы смотрите на все свежим взглядом, и ваше восхищение говорит само за себя.

– Да, концерт был просто изумительный, Дотти. Я в жизни не слышала такой чудной музыки.

Пожилая дама нахмурилась.

– Ничего удивительного. В Беллинджер-Холл вряд ли наведывались музыканты, – она немного подумала и добавила: – Я имею в виду – после скандала.

– Да, – вздохнула Алана, – по причинам, которые известны вам не хуже меня, соседи объезжали Беллинджер-Холл стороной. Хотя в последнее время нас буквально завалили приглашениями в гости.

Дотти покосилась на собеседницу и спросила с деланной небрежностью, легонько постукивая веером по подлокотнику из красного дерева:

– А вы от этих приглашений отказывались, не так ли, моя милая?

Алана посмотрела в ее ласковые, умные глаза и тихо, но твердо произнесла:

– Да, от всех.

– Это хорошо! – решительно воскликнула Дотти. – А теперь позвольте вас кое о чем предупредить. Я решила стать вашей патронессой и, как говорится, вывести вас в свет. А поскольку, признаюсь без ложной скромности, я дама не без связей, можете быть уверены, дорогая, что вас ждет ошеломительный успех.

– Что вы задумали, Дотти? Я не понимаю… – растерянно пролепетала Алана.

– А то, дорогая сестрица, – вмешался в разговор внезапно появившийся Дональд, – что тебе суждено произвести фурор в вашингтонском обществе. Хозяйки модных гостиных будут виться вокруг тебя, словно мухи, все будут мечтать показаться рядом с тобой. Иными словами, Дотти позаботится о том, чтобы тебя не только приняли в свете, но и почитали за честь завести с тобой знакомство.

– Да-да, вы будете моей новой протеже, – Дотти расплылась в улыбке, и ее глазки превратились в щелочки. – Мы повеселимся вволю!

Она тряхнула кудряшками и лукаво подмигнула Алане.

– А это поможет моим соплеменникам шайенам? – серьезно спросила Алана.

Дотти кивнула:

– Еще как поможет! Благодаря мне вы вознесетесь очень высоко, и люди начнут прислушиваться к вашему мнению. А дальше уже все зависит от вашего ума и красноречия. Постарайтесь убедить представителей власти, чтобы они помогли индейцам.

Алана вопросительно посмотрела на брата:

– А Николас одобрит такое решение?

– Уверяю тебя, он будет в восторге, узнав, что Дотти взяла тебя под свое крылышко, – без тени колебания ответил Дональд.

– Как было бы чудесно, если бы ваш красавец муж почаще наведывался в Вашингтон! – воскликнула Дотти. – Да-да, я знаю, он недавно был здесь, но дела отнимали у него почти все время.

Она еще долго что-то щебетала, но Алана больше не слушала. В голове у нее был хаос. Каким образом званые вечера могли облегчить участь шайенов, ей было непонятно, но Алана была готова на все, лишь бы помочь соплеменникам.

Дотти окинула Алану оценивающим взглядом и довольно заметила:

– Ваши туалеты просто восхитительны, милочка. Сразу чувствуется, что Лилия приложила к этому руку. У нее безупречный вкус.

– Вы разве знакомы с моей свекровью?

– О, когда-то мы были даже дружны. Но очень давно.

Алана вызывающе вскинула голову:

– Я боготворю Лилию Беллинджер. Это самая замечательная женщина на свете!

Дотти добродушно рассмеялась:

– Ну, если вы в этом уверены, значит, так оно и есть! Надеюсь, вы поделитесь со мной своими соображениями на сей счет? Но это потом, попозже, дорогая, а сейчас давайте лучше подумаем, как вас представить высшему свету.

Алана грозно нахмурилась:

– Сразу предупреждаю, я никому не позволю дурно отзываться о Лилии!

Она думала, Дотти обидится, но та неожиданно просияла:

– Ах, милочка, вы даже не представляете, как мне отрадно увидеть преданность в столь юном сердце. Молодежь, она ведь обычно такая ветреная!

Дональд покатился со смеху и весело подмигнул сестре.

Он был горд Аланой и не сомневался, что ее благородство и прямодушие произведут в Вашингтоне должное впечатление.