Скандальная дуэль

Глава 5

Дуэль должна была состояться на укромном участке Бодмин-Мур, недалеко от легендарного Стоуз-Хилл, излюбленного места для поединков знати на побережье. Это была ровная площадка среди лоскутного одеяла холмов, покрытых папоротником, колючим утесником и ароматным диким вереском. С севера ее окружали низкорослые сосны, искривленные постоянно дующим корнуолльским ветром. Поскольку охота была запланирована на воскресенье, поединок назначили на рассветный час следующего утра. Криспин Сент-Джон вызвался быть секундантом графа, а сэр Джеральд Маркем – секундантом Руперта. Лорд Эклстон был судьей.

Кевернвуд не изменил свои планы, и это тревожило Дженну. Он имел право выбрать оружие и площадку. Это действительно были шпаги, а участок выбран из-за его близости к Мурхейвен-Мэнору и удаленности от Кевернвуд-Холла, который стоял на величественном утесе над морем в предместьях Ньюкуэя. Именно туда граф отправил Эвелин вместе с личной горничной, подальше от событий. Дженна расценила это как желание избавить юную леди от переживаний, если он будет ранен. Хотя фехтовальные шпаги были самым безопасным выбором, ими вполне можно нанести серьезную рану.

Граф не задержался во владениях Марнеров. Как только условия поединка были оговорены, он уехал вместе с Фелпсом и Криспином Сент-Джоном в «Герб Хизервуда», трактир с претенциозным названием и довольно сомнительной репутацией неподалеку от места дуэли.

С отъездом графа Дженна вздохнула с облегчением. После случившегося в беседке ее обуревали гнев и смущение. Но еще больше тревожили волны мучительного экстаза, в который ее привели объятия графа. Эти ощущения возвращались всякий раз, когда его образ появлялся перед ее внутренним взором.

Ее также обрадовало отсутствие леди Эвелин. Дженна не смогла бы посмотреть ей в глаза после того, что произошло в саду. Хуже того, она страдала от мысли, как его сильные руки ласкают девушку, вызывая у леди Эвелин те же чувства, что испытала она. Об этом было невыносимо думать. Увы, отсутствие леди Сент-Джон не слишком помогло изгладить из воображения эти образы.

К десяти утра подъездная аллея заполнилась всадниками. Собаки суматошно носились по внутреннему двору и лаяли на разные голоса. Ливрейные лакеи сновали между собравшимися с серебряными подносами, уставленными серебряными кубками с вином. В царившем веселье не было и намека на грядущий поединок.

Когда дело касалось верховой езды, Дженна была среди лучших, но сейчас ее сердце к этому занятию не лежало. Ей хотелось дать лошади шпоры и словно ветер умчаться прочь, как можно дальше от происходящего. Но Руперт пристально наблюдал за ней, и ее желания остались лишь фантазией.

– Ты сегодня довольно бледная, дорогая, – сказал он, направив своего горячего жеребца к ее кроткому гнедому. – Ты нездорова, Дженна? Если так, тебе лучше остаться. За эти дни было достаточно неприятностей, не хватало еще, чтобы ты во время охоты упала в обморок.

– Я прекрасно себя чувствую, Руперт. Не нужно волноваться, что я испорчу охоту.

– М-м… Что ты сделала с губой?

Дженна постаралась замаскировать припухлость, оставшуюся после страстного поцелуя Кевернвуда. Очевидно, ее попытка потерпела неудачу.

– Ты прекрасно знаешь, что я, расстроившись, всегда кусаю губы, – солгала она.

– Какое ребячество.

– Как насчет дуэли, Руперт?

– Тебе не о чем волноваться, любимая, – промурлыкал он. – Я прекрасно владею шпагой, хотя в наши дни это старомодное оружие. Не понимаю, почему этот болван его выбрал. Я фехтую гораздо лучше, чем стреляю. Не подумай, что я робкий стрелок, – поспешно добавил Руперт. – Я говорил тебе, что победил его в стрельбе.

– Говорил. – Дженна прерывисто вздохнула.

– Ты предпочла бы, чтобы этот мерзавец прострелил мне голову? – недоверчиво проворчал он.

Дженна метнула на него злой взгляд:

– Не говори чепухи, Руперт.

– Знаешь, Дженна, тебе нужно критически относиться к себе. Ты с каждым днем все больше походишь на свою мать. Я не хотел бы жениться на гарпии.

Самое прискорбное, что в этих словах была правда. Впрочем, это проявлялось только там, где дело касалось Руперта. Дженна не была готова признаться в этом себе, и меньше всего – ему.

– Прекрасно, а я не хотела бы выйти замуж за бесчувственного грубияна, который при всех оскорбляет будущую невесту, – отплатила ему той же монетой Дженна. – И коли мы уж заговорили о родителях, поскольку ты набирался благородства и отваги под опекой своей матери, тебе лучше спасаться бегством, если на охоте дикие животные на тебя набросятся!

Ответом ей было очередное недоверчивое молчание.

– Что? Ты и меня собираешься вызвать на дуэль, Руперт?

Конюхи вынесли лису, сейчас начнется хаос, но Дженна кипела от гнева и не желала менять тему.

– Насколько я понимаю, ты об извинении и не думал?

Руперт, разинув рот, уставился на нее.

– Ты их получишь до полуночи.

Не успел он договорить, как лису выпустили и крик виконта Арчибальда Марнера «Ату!» возвестил начало охоты.

Дженна, демонстрируя мастерство верховой езды, не отставала от Руперта, который, когда того хотел, был исключительным всадником. Она сосредоточилась на этом, чтобы отвлечься от мыслей о Саймоне Радерфорде. И задавалась вопросом, хорошая ли наездница леди Эвелин. Дженне хотелось щегольнуть своими талантами перед этой девушкой и, если уж на то пошло, перед Кевернвудом.

Охота продолжалась, лиса нашла глубокую нору и забилась в нее. Дженна и Руперт были на переднем крае событий. Маленькие гладкие гончие начали яростно разрывать нору, и самая проворная из них проскользнула в логово лисы.

Воздух наполнился пронзительным ржанием, фырканьем, лаем. Резкий запах взмыленных лошадей смешивался с ароматом влажного чернозема. Охота дошла до той стадии, которую Дженна всегда считана отвратительной. У лисы были детеныши, и собаки начали вытаскивать их искалеченные тела и гордо складывали к ногам хозяев. Затем бросились в нору за лисой, а охотники подбадривали и науськивали их. Дженна слышала рычание собак, рвущихся к загнанной в угол добыче, видела, как они, борясь за первенство, тянут из норы окровавленную, судорожно дергавшуюся едва живую лису.

Потом пошло в ход оружие, и безумные залпы охотников разорвали бедняжку на куски.

Дженна смотрела вдаль. Она забыла, как омерзителен этот ритуал. И вдруг на месте лисы ей почудился человек, весь в черном, корчившийся в грязи на Ламорна-роуд. Сцена убийства лисы живо воскресила в ее памяти собственное преступление.

Застонав, Дженна развернула лошадь, пустила ее в галоп мимо удивленных охотников, мимо надрывно лающих собак с окровавленными пастями и прямиком помчалась в Мурхейвен-Мэнор.

Рассвет занимался над Бодмин-Мур тоскливый и влажный, из свинцовых туч брызнул мелкий дождичек. Надежно укрытая невысокими соснами и густыми кустами, Дженна спешилась и выбрала место, откуда можно было наблюдать за дуэлью, оставаясь незамеченной. Она приехала незадолго до того, как карета Руперта появилась у площадки. Ее сердце подпрыгнуло, когда она осознала, насколько он близко. Четырехместная коляска графа вскоре появилась в тумане с противоположной стороны. Выбравшись из карет, мужчины встретились в центре площадки.

Над пустошью висел жутковатый зловещий туман, который тут же окутал дуэлянтов. Дождь еще не прогнал его с низин. Лорд Эклстон предложил выбрать шпага. Кевернвуд выбирал первым, потом вручил выбранное оружие Криспину, Пока Руперт раздумывал, Фелпс отозвал графа в сторону в опасной близости от кустов, в которых пряталась Дженна.

– Милорд, это явное безумие, – сказал камердинер. – Умоляю вас, одумайтесь.

– Мы уже об этом говорили, Фелпс. Я должен, ты это знаешь.

– Подумайте о физических усилиях, о своей ноге, не говоря уже об остальном. Вам еще рано участвовать в поединке. Кого волнует, что думают эти болваны? Умоляю вас, измените решение.

– Послушай, Фелпс, это не дуэль до смерти. Я постараюсь разоружить этого ничтожного типа. Я не хочу его ранить. Его нареченная вряд ли этому обрадуется.

– Пожалуйста, милорд…

Граф бросил на камердинера взгляд, говоривший, что тот напрасно сотрясает воздух, быстро сжал его руку и вернулся к площадке.

Только сейчас, глядя вслед прихрамывающему Кевернвуду, Дженна призналась себе, что в ней говорит не только физическое влечение. Она влюбилась в таинственного графа. Чем он пожертвовал, чтобы уберечь ее жениха? В ушах у нее стучало, кровь пульсировала в жилке на шее. Даже холодные капли дождя, которые уже просачивались сквозь амазонку, не могли охладить разгоряченную кожу.

Криспин Сент-Джон взял сюртук графа, сэр Джеральд Маркем принял одежду Руперта. Лорд Эклстон встал между противниками, и, когда он заговорил, от его торжественного голоса горячая кровь в жилах Дженны застыла.

– Господа, вашей мишенью является все тело противника, – сказал лорд Эклстон. – Любая травма, вызвавшая дрожь руки или другое свидетельство невозможности продолжать поединок, является окончанием дуэли. Когда я подам команду, вы встанете в позицию. Вы будете сражаться, пока один из вас не будет ранен, окажется безоружным или пока вы, Марнер, не запросите пощады…

– Не теряйте времени, Эклстон, – перебил Руперт. – Уверяю вас, этого не произойдет.

У Дженны пересохло в горле. Пока лорд Эклстон не огласил правила, ей и в голову не приходило, что один из дуэлянтов может получить серьезную рану. По спине у нее пробежал холодок, не имевший никакого отношения к погоде.

– Разоруженный приравнивается к раненому, и дуэль заканчивается, – продолжал Эклстон. – Тот, кто остался с оружием, будет объявлен победителем. Условия понятны?

Мужчины кивнули.

– Секунданты, вооружите соперников! – провозгласил Эклстон.

Криспин и сэр Джеральд подали дуэлянтам выбранное оружие, о «и приветствовали друг друга, поцеловав эфес шпаги.

– К бою! – скомандовал Эклстон. Поединок начался.

Руперт сразу ринулся вперед, сделав выпад. Дженна видела, как одна его нога напряглась, а другая двинулась вперед с безупречной грацией. Граф встретил его ответным выпадом, угрожая кончиком шпаги. Звон скрестившегося оружия эхом отдавался в тишине. Дженна вздрогнула. Холодный лязг металла пронзал ее словно сталь клинка.

– Разойдитесь! – прогремел Эклстон. – Сходитесь! К бою!

Противники подчинились каждой команде. Граф атаковал, Руперт ударом отвел его шпагу, Кевернвуд двинулся в контратаку, Руперт не уступал, но граф не прекращал атаковать.

Руперт, отступив, попытался обмануть соперника. Граф сделал молниеносный выпад, но Руперт парировал его. Они двигались настолько быстро, что Дженна не могла сказать, кто имеет преимущество. Она наконец заметила неудобство, которое причиняла Кевернвуду раненая нога. Уставая, он оказывался в невыгодном положении. Его шаги стали неровными, хриплое дыхание было слышно даже ей. Только сейчас Дженна до конца поняла предупреждение камердинера и его тревогу. Кевернвуд страдает от боли, но не уступит, а Руперт, нападая как одержимый, не даст ему пощады. Казалось, поединок будет продолжаться целую вечность. Внезапно Руперт резко атаковал, но граф блестяще отразил нападение. Когда их шпаги скрестились, Дженна могла поклясться, что видела летевшие от клинков искры. Ее сердце замерло при виде боровшегося с болью Кевернвуда. Сквозь туман она едва различала ноги дуэлянтов. Но это продолжалось недолго. Внезапно небеса разверзлись, и из черных туч обрушился дождь. Туман пополз в сторону Дженны, словно ища укрытия среди деревьев.

Снова глубокий голос лорда Эклстона повторил команды:

– Разойдитесь! Сходитесь! К бою!

И дуэлянты продолжили поединок. Граф короткими расчетливыми шагами двинулся в атаку, но резкие движения шпаги Руперта отклоняли его выпады. Граф не уступал. Руперт бросался в атаку, Кевернвуд ускользнул, изобразив ложный маневр, следом за которым последовал яростный выпад.

Соперники тяжело дышали и вскрикивали при выпадах. Рубашки прилипли к покрытым испариной телам. Земля стала скользкой. Дождь лишал их равновесия, даже Руперт покачнулся, пытаясь удержаться на ногах. Дженна громко ахнула, увидев, что граф едва не поскользнулся в болоте, в которое теперь превратилась площадка. Наблюдая за движениями дуэлянтов, она так закусила рот, что нижняя губа онемела. Сердце готово было выскочить из груди при каждом ударе.

Внезапно граф сделал резкий выпад. Дженна не могла себе представить, чего ему стоило так выпрямить ногу. Руперт этого не ожидал. Это было его ошибкой. Он парировал удар, но граф быстро контратаковал и разоружил Руперта, рассчитанным ударом выбив шпагу из его руки.

– Конец! – крикнул Эклстон. – Кевернвуд победил!

Рубашки обоих мужчин были запятнаны кровью. Дуэлянты двигались настолько быстро, что Дженна не заметила, когда были нанесены раны.

Граф отдал свою шпагу и повернулся к Фелпсу, который держал его сюртук. Лорд Эклстон и сэр Джеральд поспешили к карете Руперта. Поднявшийся ветер гнал параллельно земле новые потоки дождя.

Никто, кроме Дженны, не смотрел на Руперта, стоявшего под проливным дождем со стиснутыми кулаками. Его грудь вздымалась от ярости, прищуренные глаза не отрывались от спины Кевернвуда. Внезапно он схватил валявшуюся у ног шпагу и бросился к графу.

– Саймон! Оглянитесь! Сзади! – закричала Дженна, выскочив из-за колючих кустов.

Пораженный, граф на мгновение застыл, затем повернулся к камердинеру.

– Фелпс! – скомандовал он.

Камердинер поймал выбежавшую на поле Дженну, У нее перехватило дыхание, когда начался новый поединок. Криспин встал на пути Руперта и отвлек его.

Отчаянно сражаясь, Руперт то защищался, то атаковал. Криспин парировал его выпады, но было ясно, что он Руперту не соперник, Дженна вскрикнула, когда Кевернвуд встал между ними, оттолкнув Криспина в сторону, и тут же получил рану в бок, от которой на мгновение упал на колени.

Руперт колебался достаточно долго, и граф успел выхватить шпагу у Криспина. Поднявшись, он скрестил ее с клинком Руперта.

На громовые команды лорда Эклстона никто не обращал внимания. Дженна, которую все еще держал камердинер, кричала во весь голос. Почему ее никто не слышит?

Граф ловким ударом в мгновение ока второй раз выбил оружие из рук Руперта.

Потом поднял отлетевшую шпагу, переломил через колено и бросил обломки к ногам Руперта. У всех вырвался дружный вздох. Кодекс дуэли не позволял ломать шпагу вызвавшего независимо от обстоятельств.

– Это не конец, Кевернвуд, – прорычал Руперт, его глаза все еще горели безумным огнем сражения. – Наши шпаги еще скрестятся, сэр.

– Тогда моя будет единственной, которой вам придется опасаться, – бросил граф. – Ни один уважающий себя джентльмен во всем королевстве не станет иметь дело с тем, кто наносит удар в спину. Вы сегодня не только проиграли поединок, Марнер. Вы потеряли репутацию. Я позабочусь об этом.

Дженна, вырвавшись наконец из рук камердинера, бросилась к графу.

– Вы ранены! У вас кровь! – кричала она, увидев алые пятна на его порванной рубашке. Рана была с правой стороны, чуть выше талии.

– Так я все-таки был прав? – пробормотал Кевернвуд, всматриваясь в ее глаза. – Вы сейчас себя выдали… Вы назвали меня Саймоном. Я у вас в долгу, миледи.

Они почти дошли до фаэтона графа, когда к ним подоспел Криспин.

– Дядя Саймон, это опасно? – крикнул он.

– Дядя?.. – выдохнула Дженна.

Граф укоризненно посмотрел на Криспина.

– Я… Я… Простите. Я забылся, – извинился юноша. – У вас сильное кровотечение, сэр.

Только сейчас Дженна поняла, насколько молод Криспин.

– Ничего серьезного, – уверил его Кевернвуд. – В деревне есть доктор. – Он повернулся к Дженне: – Вы приехали в карете?

– Нет, верхом. Моя лошадь там, за деревьями, – махнула она рукой.

– Лошадь ваша или Марнера?

– Руперта.

– Отвяжи, – велел граф Фелпсу, кивнув в сторону фыркающего животного. – Я лошадей не ворую.

– Н-но… – пробормотала Дженна.

– Лошадь вам не понадобится, – сказал он. – Вы не вернетесь. Вы поедете со мной.