Скандальная жизнь настоящей леди (ЛП)

Глава 5

Майор Харрисон ушел. Вскоре после этого неприметный экипаж подкатил к дверям пансиона миссис Олмстед. Коренастый кучер передал поводья юному груму и спрыгнул вниз, надвинув свою широкополую шляпу как можно ниже на глаза.

— Пришел забрать вещи мисс Райленд, именно так, — объяснил он нахмурившейся домохозяйке. — Ее спешно пригласили на работу люди, имеющие связи с графом Ройсом.

— С графом Ройсом? О Боже. — Хмурая гримаса превратилась в алчное любопытство. Миссис Олмстед старалась не отставать от последних новостей в аристократическом мире и знала всех значительных персон по имени, если не в лицо. — Мне интересно, кто именно. Я знаю, что сын графа не так давно женился и уже стал отцом двух близнецов. Его жена обвинялась в убийстве. Мисс Райленд следовало посоветоваться со мной, прежде чем занимать там должность.

— Леди Рексфорд никогда не представала перед судом, — грубым тоном ответил кучер. — Они нашли настоящего убийцу. И близнецы еще совсем младенцы. Слишком малы для гувернантки.

— Совершенно верно. Тогда интересно, что это за родственник, — поинтересовалась миссис Олмстед, ожидая информации.

— Без сомнения, не мне об этом говорить. Я всего лишь правлю каретой. Должно быть, нашлось что-то получше, чем ее последняя работа, если судить по тому, что я слыхал. — Теперь кучер сделал паузу, тоже ожидая какой-нибудь информации.

Ничего не последовало, за исключением кивка в знак согласия.

— Полагаю, я должна быть рада за нее, даже если это означает, что мне придется искать нового жальца. Я буду скучать по юной леди, так и знайте. Она ни разу не причинила мне никаких неприятностей.

— Приятная девица, не так ли?

Домохозяйка была рада поговорить, пока с трудом тащила свое пышное тело по лестнице в комнату на чердак.

— Она — леди, — заявила ему пыхтящая и сопящая миссис Олмстед, — и не важно, что ей пришлось работать. Она не важничала или что-то в этом роде, но вела себя прилично, скромно и учтиво. К тому же она регулярно ходила в церковь, что доказывает ее благопристойность. — Хозяйка выглянула в крошечное окно бывшей комнаты Симоны, то, что выходило на улицу и на дом Лидии Бертон. — Не то, что женщины в доме напротив, которые пропускают больше воскресных служб, чем посещают. Что не удивительно, учитывая, в какое время они ложатся спать. В самом деле, я могу рассказать вам…

— Так эта комната теперь сдается, э? — проговорил Харольд, открывая потрепанный дорожный сундук под карнизом, чтобы добавить туда книги к уже имеющимся, два платья, снятые с крючков, обтрепанный халат, фланелевую ночную рубашку и маленький портрет. Он засунул маленькую связку писем в карман своего сюртука, но ударился головой о потолок, когда выпрямился. — У вас есть еще комнаты в наем, на случай, если я столкнусь с какими-нибудь шишками, ищущими квартиру? Никогда не знаешь, кто в эти дни может забраться ко мне в карету.

— Господи, это будет и в самом деле по-добрососедски с вашей стороны, мистер… ах?

— Харольд, мэм, — ответил кучер, слегка приподняв шляпу не поднимая глаз, пока почесывал голову, а затем вытирал рот рукой.

— Комнаты большие, чем эта?

— Ну, я сама, естественно, живу на первом этаже, чтобы иметь возможность наблюдать за тем, когда мои жильцы приходят и уходят. Я не допускаю никакого надувательства в моем доме, вы же понимаете.

— Я по-другому и не думал, мэм.

Она бросила сердитый взгляд на темный сюртук кучера.

— И к тому же никаких домашних животных.

Харольд быстро отряхнул свой рукав.

— Я запомню это, мэм. Тогда как насчет второго этажа? Там тоже занято?

— Мистер Фордайс занимает апартаменты целиком. — Миссис Олмстед поджала губы. — Он вовремя платит арендную плату — и это почти все хорошее, что я могу сказать о нем. Он никогда не ходит в церковь, вот так. К тому же почти не разговаривает. Полагаю, он слишком занят, пересчитывая свои монеты. Инвестор, вот как он себя называет. Бессердечный язычник, как назову его я, который никогда не разделит ни с кем ни пинту пива, ни пирожок, и не поболтает немного. Но платит он вовремя. — Она вздохнула. — И больше, чем стоят эти комнаты. В любом случае, я опечалена из-за девушки. Я буду по ней скучать. — Хозяйка засунула в саквояж несколько вещей мисс Райленд, вещей, не предназначенных для мужских глаз, как сказала она ему.

Харольд не сводил глаз с домовладелицы, несмотря на то, что она была набожной христианкой, чтобы убедиться, что все имущество мисс Райленд попадет в саквояж. Затем он закрыл сундук и взвалил его на плечо.

— Боже, ну и сильный же вы, не так ли? — восхитилась миссис Олмстед. — Не думаю, что вы ищете жилье, а?

— Нет, мэм, — ответил Харольд, торопясь вниз по лестнице и на улицу к экипажу, догадываясь, что грузная вдова, не важно, посещает она регулярно церковь или нет, имела в виду нечто большее, чем просто комнату. — Я хорошо устроен там, где живу сейчас. — Он погрузил сундук, передал мальчику, сидящему на козлах, саквояж и вручил миссис Олмстед монету за ее труды. Затем кучер заявил, что должен пойти обратно наверх, чтобы в последний раз все осмотреть и убедиться, что они ничего не забыли.

Миссис Олмстед решила подождать внизу.

— Полагаю, нет необходимости нам обоим снова взбираться по этой лестнице.

В ее голосе послышался оттенок сомнения, так что Харольд быстро сказал:

— Нет, мэм, — и начал подниматься, перешагивая через две ступеньки, чтобы побыстрее скрыться с глаз хозяйки. Однако он постучал в дверь другого квартиранта перед тем, как добраться до чердака.

— Пришел, чтобы передать вам прощальное послание от мисс Райленд, — проговорил кучер, когда низенький мужчина средних лет, с бледной кожей, глубоко посаженными глазами и обвислыми щеками открыл дверь.

Тот нахмурился, либо из-за вторжения, либо из-за информации.

— Она съезжает, да?

Харольд услышал проблеск сожаления, когда квартирант облизал губы, его язык высунулся изо рта, словно у гадюки. Харольд собирался передать свое сообщение ударом кулака в мягкое брюхо, которое нависало над брюками этого человека.

— Ну, что такое? — требовательно спросил инвестор. — Я занят.

Харольд прикоснулся к полям своей коричневой шляпы и с рабской покорностью опустил глаза.

— Извините, что оторвал вас, мистер, ах…?

— Фордайс, любезный. Малькольм Фордайс.

Кучер отступил назад. Он решил воздержаться от урока хорошего поведения по отношению к беззащитным женщинам до тех пор, пока не проведет небольшое расследование. Почему этот угрюмый тип солгал о том, что он занят, и о том, как его зовут?

Симона, тем временем, оставалась в личной гостиной Лидии Бертон, надеясь, что за ней приедут до темноты, когда, как она предположила, начнут приезжать посетители-джентльмены. Миссис Бертон имела сияющий вид, приносила ей чай и маленькие сандвичи, так что Симона сделала вывод, что она довольна, даже удовлетворена тем, что майор Харрисон сказал ей по пути из клуба. Мадам, казалось, знала о том, что договоренность еще не завершена, потому что не прекращала отпускать озорные намеки на то, как понравиться джентльмену.

Симона почти подавилась едой. Мужчины делают… что? Они хотят, чтобы женщина делала… что? Несомненно, такой старик, как майор Харрисон не станет ожидать…

Господи. Все, что ее мать говорила ей — это то, что она будет наслаждаться этим с правильным мужчиной. Симона помнила, как спросила мать о том, что произойдет, если тот мужчина, о котором шла речь — ее молодой викарий — будет знать так же мало, как и она. Ее мать, наполовину француженка и наполовину цыганка, рассмеялась и заявила, что мужчины рождаются со знанием того, что нужно делать. А если он не знает, значит, он — неправильный мужчина. Симона попыталась выбросить из головы мысли о своей матери. И мысли о голом майоре Харрисоне.

Лидия быстро рассказала ей о том, как предохранять себя от беременности, и дала ей маленький мешочек с губкой. Симона сомневалась, что майор Харрисон мог зачать ребенка, если такие попытки не доводят его до учащенного сердцебиения, но она приняла подарок и совет. Затем девушка позволила любопытству побороть свою застенчивость, и она спросила:

— Если вы настолько сведущи в… в удовольствии, то почему майор не пригласил вас? Это стоило бы не так дорого, отняло бы меньше времени, и было бы менее рискованного для него, так как он совсем не знает меня.

Лидия рассмеялась.

— Что, спать со стариной Харри? О, мы почти как брат и сестра, практически выросли вместе.

Симона уставилась на мадам. Никакая косметика в мире не смогла бы замаскировать разницу в возрасте между ней и старым офицером, насчитывающую десятилетия.

Лидия, должно быть, перехватила ее взгляд, потому что поправила себя.

— Кажется, что мы знаем друг друга целую вечность. Кроме того, ему было необходимо новое лицо. — Хозяйка снова рассмеялась, а Симона снова не поняла смысл шутки. — Все в городе знают мою физиономию и мою репутацию, и всем известно, что мы с Харри не являемся любовниками. Так что это не прошло бы. — Она потрепала Симону по колену. — Ему нужна более молодая кобылка, чтобы произвести настоящий фурор. Это — возможность, которая выпадает раз в жизни, если ты правильно разыграешь карты. А сейчас, послушай…

А Симона-то думала, что все, что ей придется делать — это смирно лежать, пока мужчина будет получать свое удовольствие. Она слышала, что некоторые женщины во время этого занятия повторяют гимны или составляют списки покупок. Этот акт никогда не длится слишком долго, заключила Симона, наталкиваясь на обнимающиеся парочки в различных домах, где она служила. В романах, которые девушка читала, писали о страстных поцелуях и пылающих лбах, но ничего более. Дурочка, обозвала она себя. Конечно же, должно быть что-то большее в отношениях между полами, нежели это. Люди не совокуплялись бы, как кролики, если бы это не доставляло им удовольствия. И так много проповедей не было бы направлено против этого.

Симона попыталась игнорировать и остальную часть того, чему учит церковь. На самом деле, ей бы очень хотелось игнорировать всю эту неловкую тему.

— М-м, как вы считаете, сколько платьев мне понадобится для такой поездки?

Кучер наконец-то приехал за Симоной в заведение миссис Бертон, но он не извинился за опоздание. Он не спустился вниз, чтобы помочь ей сесть в карету, не снял свою кепку и не представился. Мальчик на козлах рядом с ним спрыгнул вниз, улыбнулся и приподнял свою шляпу, открывая дверь для Симоны, что успокоило ее. Она и так достаточно беспокоилась из-за встречи с майором, чтобы теперь столкнуться с непочтительностью его слуг.

Лидия дала Симоне шляпку в форме ведерка для угля, так что она не боялась, что ее узнает миссис Олмстед, если старая толстая сплетница, как обычно, сидит у своего окна. Девушка со стороны выглядела как еще одна женщина легкого поведения с узелком искусственных вишенок у края шляпки, которая намеревается встретиться со своим последним любовником. Только Симона не собиралась этого делать, пока не собиралась.

О Господи, что же она делает? Может быть, ей следует выпрыгнуть из кареты сейчас, пока еще не слишком поздно?

Нет. С ее удачливостью девушку переедет карета, или она будет так избита и поцарапана, что ни один мужчина не захочет ее, даже такой полуслепой пережиток, как майор. Ее последние деньги уйдут на аптекарей. А сейчас ее хорошо накормили, она ощущает себя почти хорошенькой, а карета означала комфорт, если не роскошь. Это хороший знак, сказала себе Симона. А ее сундук находился на противоположном сиденье, так что ей не нужно было возвращаться к миссис Олмстед, если только она не выдумает историю, лучшую, чем та, которую сможет описать любой романист, и принесет деньги за аренду комнаты.

Мальчик вручил Симоне ее саквояж, в котором находились письма Огюста. Итак, майор Харрисон не забыл. Ей хотелось расспросить мальчика о том, куда они едут, о его хозяине, даже о недружелюбном кучере, но грум только улыбнулся, закрыл дверь и забрался наверх, сев рядом с кучером. Этот человек знал дорогу и своих лошадей, потому что он правил быстро и умело. Симона перестала тянуться к свисающей ременной петле, чтобы сохранять равновесие, когда карета огибала углы или обгоняла фургоны на узких дорогах. Кажется, майор не нанимал некомпетентных людей, и это придало ей еще чуточку уверенности. Должно быть, он подумал, что у Симоны есть потенциал.

Когда они добрались до аккуратного городского дома на Монингсайд-драйв, мальчик — Джадд, представился он ей, Джереми Джадд — открыл дверь и опустил ступеньки, а затем взял у нее сумку.

— Харольд, — Джереми усмехнулся и кивком указал на кучера, который не обернулся, — потом занесет ваш сундук в дом. Я представлю вас моей маме. Она здесь кухарка и экономка. Мистер Харрис отсутствует, он сейчас занят делами хозяина.

Миссис Джадд оказалась почти такой же молчаливой, как и Харольд. Симона задумалась над тем, не родственники ли они, но прекратила размышлять над этим, восхищаясь тем, что видела вокруг. Дом представлял собой настоящую драгоценность: небольшой, но обставленный удобной на вид мебелью, которая блестела от тщательного ухода. Цвета были яркими и влекущими, а согревающий огонь горел в камине каждой комнаты, которую показала ей миссис Джадд. Другие двери оставались такими же плотно запертыми, как и рот миссис Джадд.

Спальня Симоны была отделана в нежных оттенках голубого, с цветами, вышитыми на покрывале и нарисованными на стенах.

— Должно быть, майор приглашал и других женщин останавливаться здесь, — Симона высказала свою догадку вслух, основываясь на нежной женственности обстановки.

Миссис Джадд фыркнула.

— Дела хозяина — это только его дела, я уверена в этом, мисс. — Она вышла, заставив Симону ощутить себя жалким студентом, забывшим свой урок. Секретность, напомнила она себе. Ей нужно помнить о том, что следует говорить правду и уважать секретность. И избегать неодобрения экономки, насколько это возможно.

Симоне не потребовалось много времени, чтобы распаковать свой саквояж; она положила письма Огюста на туалетный столик и засунула мешочек с губкой под чулки в ящик комода. Она не знала, следует ли ей вернуться вниз или остаться здесь до тех пор, пока секретарь не пошлет за ней, или это сделает майор. Девушка уставилась в окно, которое выходило на узкий, окруженный стеной сад позади дома. Сад выглядел замечательным местом для чтения книги, учитывая наличие тени от деревьев и скамьи — если бы в доме была библиотека. Она не видела таковой во время краткой экскурсии, так же ей не показали ни комнат хозяина, ни кухни, ни помещений для слуг. У нее возникло искушение отправиться исследовать дом, но ее сундук прибыл раньше, чем девушка смогла решиться на это.

Крупный кучер внес его на плече, словно мешок с зерном, и он даже не запыхался, пока поднимался с ним по крутой лестнице. На нем все еще была шляпа, все еще низко надвинутая на лоб, и он все так же не разговаривал. Только проворчал что-то. Симона все равно поблагодарила его, так любезно, как смогла, так как у нее было слишком мало монет, чтобы дать кучеру хотя бы одну. Тот снова заворчал и ушел. Итак, кто-то еще не одобряет ее присутствие в этом доме и считает ее проституткой. Теперь она знает, кого еще нужно избегать.

Затем в комнату влетела юная служанка и взяла несколько платьев из рук Симоны, чтобы повесить их в гардероб. Ее звали Салли, Салли Джадд, и она появилась здесь для того, чтобы прислуживать мисс Райленд, если это угодно. Мистер Харрис сказал, что мисс нужен кто-то, чтобы присматривать за ее изысканной одеждой и помогать ей одеваться, а у Салли были амбиции насчет того, чтобы стать горничной леди, и разве мисс не самая прекрасная особа женского пола с такими чудесными рыжими волосами, и что за милая шляпка? Вишни — то, что надо в этом Сезоне, согласно рисункам в «Коллекции Аккермана», но перья лучше подходят для вечера, разве мисс не согласна?

Симона никогда прежде не вела беседу с вихрем, и за всю жизнь у нее никогда не было собственной горничной. Она отказалась бы от услуг девушки по обоим пунктам, но Салли была единственной в доме, кто улыбнулся ей. Хуже того, новое платье Симоны застегивалось на спине. Она никогда не сможет выбраться из него самостоятельно, а просить о помощи миссис Джадд девушка будет не в силах. Что более важно, Салли сказала, что уже поставила нагреваться котелки с водой для ванны мисс, и спросила, что она предпочитает: мыло с запахом розы или сирени?

Ванна, настоящая ванна, которую Джереми Джадд уже вносил в комнату! Это звучало божественно. Она улыбнулась в ответ ухмыляющейся парочке и решила наслаждаться тем, что заработано грехом.

Салли помогла Симоне вымыть длинные волосы, принеся шампунь, изготовленный по рецепту ее мамы, горячие полотенца, одновременно болтая о своем кавалере, лакее из соседнего дома, но мама считала, что в шестнадцать лет Салли слишком молода, чтобы за ней ухаживали, а что думает об этом мисс Райленд?

Симона думала, что может просто наслаждаться тем, что с ней обращаются, как с леди, особенно сейчас, когда она стала кем угодно, кроме этого.

Салли напевала, что было хорошим знаком, по мнению Симоны. В доме барона никто никогда не пел, даже дети. Очевидно, что Салли была счастлива, выполняя свою работу, и Симона поклялась быть счастливой, выполняя свою. Во всяком случае, она попытается.

Салли прищелкнула языком, увидев поношенные, унылые платья, составлявшие гардероб Симоны, словно пыталась решить, какое из них сжечь первым, вместо того, чтобы выбрать, какое из них достать для обеда.

— О, мне не нужно одеваться, — заявила ей Симона. — Я так много съела за чаем, что мне будет довольно кусочка тоста, здесь, в моей комнате, чуть позже.

— Мама сказала, что вы будете ужинать в столовой, как и положено гостье, с мистером Харрисом. Она готовит специальные блюда, вот так-то, все, что он любит. Вам нравится силабаб[5]? Моя мама готовит его лучше всех.

Симону не волновал сладкий десерт, но ее вкусы не имели никакого значения, только не для домоправительницы.

— Твоя мать не одобряет меня, не так ли? Или причину, по которой я нахожусь здесь.

— О, это не из-за вас, мисс. Мама сама была актрисой, и она не из тех, кто смотрит сверху вниз на любую женщину, которая желает улучшить свое положение. Вы — гостья, всё просто и ясно. Она беспокоится о нем самом.

— О майоре Харрисоне? Значит, он на самом деле в опасности? — Это вовсе не сплетни, сказала себе Симона. Ей нужно быть готовой к тому, чтобы защитить своего покровителя.

— Хозяин всегда находит неприятности, но мама беспокоится о том, что вы принесете ему что-то похуже.

— Я? То есть, я принесу? — Она ударила барона кочергой, это правда, но Симона обычно не нападала на джентльменов. Она оглядела кругом замечательную комнату. — Почему я стану вредить ему, когда он был так добр?

— Ненамеренно, мисс, я уверена. Просто мы все надеемся, что хозяин покончит со всеми закулисными делами, особенно сейчас, когда война закончилась.

— Закулисными?

— Темными, знаете ли. Секретными. Для пользы страны, но это все, что я могу сказать о делах хозяина. Он не часто появляется на публике, вот почему мама беспокоится из-за незнакомых людей. Мистер Харрис скажет вам больше, если решит, что вам нужно что-то знать.

Секретарь скажет ей, даже если девушке придется угрожать ему ножом для резки хлеба. Симона должна знать, во что она втянула себя.

— Тогда мне лучше надеть свое новое платье, как ты считаешь?

Мистер Харрис опаздывал к ужину. У него ушло больше времени, чем он рассчитывал, на то, чтобы найти барона Селдона в одном из небольших игральных клубов, которые, как известно, он часто посещал. Как только он нашел бывшего работодателя мисс Райленд, то быстро обыграл его в карты, и довольно крупно. Харрис редко играл в карты с такими дураками, как Селдон, потому что здесь не было никакого вызова. Сейчас же мистер Харрис поспешно втянул неудачника в долги, не прислушиваясь к хвастовству и болтовне толстобрюхого барона, так что он мог смаковать бренди из бокала, не ощущая кислого вкуса во рту. Затем он предложил Селдону удвоить ставки или прекратить игру, на что этот простофиля согласился и проиграл.

— Я не могу заплатить вам прямо сейчас, но вы ведь дадите мне, как обычно, месяц, не так ли, добрый человек?

Харрис не был добрым, только не тогда, когда он выполнял свою миссию. Он покачал головой с посеребренными висками и поправил на носу темные очки.

— Мне самому нужны деньги.

— Но у меня будут деньги, как только я вернусь с загородного приема у Горэма. Это празднество должно быть дорогим, пришлось приукрасить свою девку, чтобы она могла конкурировать с высокомерной любовницей Горэма.

— Вы не поедете к Горэму.

— Конечно же, я поеду. Я ни за что не пропущу этот прием. Ставки пари будут очень высокими. Я отыграю обратно ваши деньги, и гораздо больше.

Харрис выложил на стол кипу игральных расписок, все с инициалами Селдона. Это была еще одна причина, по которой он так долго занимался этим неприятным делом.

— Я сказал, что вы не поедете.

Рука его оппонента начала дрожать, когда тот потянулся за своим бокалом, перевернув его. Харрис быстро убрал долговые расписки подальше от опасности.

— Я говорю, что вы вернетесь в свое сельское поместье вместе с женой и детьми. И останетесь там.

— Но почему?

— Потому что я скупил это у ваших кредиторов, и потому что мне не нравится ваше лицо.

Барон немедленно потянулся к шраму на своей щеке.

— Вот именно. — Харрис наклонился ближе, так, чтобы только Селдон мог слышать его угрозу, произнесенную шепотом. — Если вы останетесь в провинции и будете вести себя как джентльмен, то я не стану предъявлять ваши векселя. Если я когда-либо узнаю — а меня есть способы узнавать, поверьте мне — что вы напали на еще одну женщину в вашем доме, на еще одну не желающую этого женщину где-то в другом месте, то я затребую у вас все, что не ограничено порядком наследования. Все.

Селдон потер уродливый шрам, который сейчас стал вдвое заметнее, когда его щеки сделались мертвенно-бледными.

— Но как вы узнали? То есть я ни разу не коснулся этой ведьмы. Нервная баба, знаете ли, одна из тех накрахмаленных старых дев, которым всегда мерещатся монстры под кроватью.

Теперь мистер Харрис почти подавился от горького привкуса на языке.

— Вам лучше не появляться ни под чьей-то кроватью, ни в ней — за исключением кровати вашей жены, если она захочет видеть вас там. Так мы заключили сделку?

Селдон знал, что у него нет выбора. Никто не впустит его ни в один игорный притон или джентльменский клуб, если он не сможет заплатить долги чести. Так или иначе, ему придется покинуть город.

— Вы говорите, что не станете предъявлять ваши векселя?

— Нет — если вы не вернетесь в Лондон. Или если вы когда-нибудь упомянете имя некой леди.

Барон уставился на расписки, затем перевел взгляд на своего оппонента, размышляя, какой черт связал этих двоих.

— Она — не леди, всего лишь какая-то полукровка, получившая образование выше своего положения, важничавшая этим, чтобы произвести впечатление на мою жену. Словно ее скромное поведение могло скрыть эти рыжие волосы и пылкость. — Он снова потер шрам. — Я должен был арестовать эту девку вместо того, чтобы позволить ей считать себя лучше меня.

Харрис засунул расписки обратно в свой карман и поднялся.

— Она была и есть лучше вас. Отец ее отца носит титул; семья ее матери принадлежала к французской аристократии. Даже если бы она пасла коз и жила в лачуге, продавала апельсины в опере или была дочерью шлюхи, то у вас все равно нет права брать то, что вам не предлагают. Вы это поняли? — Так как он нависал над бароном и плечи Харриса были шире, а его руки сжаты в кулаки, то Селдон конечно же понял. Барон не мог видеть глаз Харриса из-за темных линз очков, но сердцем, животом и дрожащим мужским естеством он ощущал, что его жизнь будет в опасности, если он не согласится на условия этого человека.

— Я понимаю. Все равно мои поместья нуждаются в более тщательном присмотре. Да и моя жена жаловалась, что я провожу с ней недостаточно времени.

— Бедная женщина, — пробормотал Харрис, выходя из клуба.

— Эта бедная девочка. — Его экономка начала лекцию в ту же минуту, как он вошел в дом на Монингсайд-драйв через черный ход и уселся за кухонный стол. — Она целую вечность сидит в гостиной, ожидая ужина. И что вы собираетесь делать с образованной, вежливой девушкой, мне никогда не понять. И это уже не говоря о том, что при этом вы не должны приводить домой странных женщин, хотя это вовсе не мое дело.

Так оно и было, но это никогда не останавливало миссис Джадд. Она была подругой его матери, и Харри взял ее в дом, когда муж бросил ее и детей. Сейчас он попросил ее не волноваться.

— Мисс Райленд не узнает ничего до тех пор, пока я не буду готов рассказать ей.

— Эта девочка хитрее, чем вы думаете. Иначе, почему она спросила у Салли, держит ли майор Харрисон кошек?

— Ничего особенного. Многие люди держат кошек. Может быть, она их даже любит.

— А может быть, она заметила шерсть на сюртуке Харольда, когда он заносил ее сундук? Белые шерстинки, которые были похожи на те, что она видела на рукаве майора?

Харри вскочил так быстро, что кошка на его коленях зашипела на него.