Скелеты благородного семейства или Смерть на десерт

Пролог

«Достопочтенные лорд Дэвид Рональд Доулсон и леди Эмили Изабелла Селестина Эверлич, герцогиня Вандербилдт приглашает вас для встречи Рождения года в свой фамильный замок, Северную звезду. Настоятельно просим прибыть в замок заблаговременно, не позднее, чем за два дня до начала торжеств, но не ранее, чем за неделю до оных».

Леди Эмили, которую друзья и родные звали просто Эми, ещё раз перечитала написанный золотистыми чернилами на бледно-сиреневом плотном шелковистом листе приглашение и задумчиво прикусила губу. Стоит признаться, что полученное приглашение немало её обеспокоило, хотя никакой угрозы, на первый взгляд, не таило и даже более того, было весьма приятственным. Замок Северная звезда славился своей красотой, обилием тщательно, до мельчайших деталей, продуманных парков, изысканностью обстановки и безупречно вымуштрованной прислугой. Получить приглашение в Северную звезду почли бы за счастье не только обитатели королевства Валентарии, в коем, собственно, сей замок и располагался, но также жители сопредельных владений. Только вот леди Эмили никакого восторга не испытывала, наоборот, она всерьёз раздумывала над тем, чтобы под каким-либо благовидным предлогом отказаться от визита к герцогине Вандербилдт.

— Эми, ты куда спряталась?

В гостиную влетел, именно так и никак иначе, сам лорд Дэвид Рональд Доулсон Эверлич, коего так официально именовали лишь на торжественных приёмах, посещать которые лорд был не большим охотником. Ему больше по душе были дела сыскные служебные, требующие проницательности и сопряжённые подчас с немалым риском для жизни. Эмили улыбнулась мужу и молча протянула ему приглашение.

— Ты протягиваешь это послание так, словно оно написано призраком, — хмыкнул Дэвид, поцеловав жене руку прежде, чем забрать листок и углубиться в чтение.

Эмили невольно вздохнула:

— В некотором роде, так оно и есть.

Леди отнюдь не лукавила, герцогиня Вандербилдт действительно была призраком прошлого: размеренной, надменной, чопорной до зубовного скрежета жизни, кою Эми решительно покинула, позволив себе послушаться голоса сердца и выйти замуж за человека, которого искренне полюбила. И леди Эмили ничуть не печалило, что ради этой любви пришлось оставить в прошлом холодную и жёсткую, словно корсет со стальными пластинами, герцогиню Вандербилдт, величественно, с порога собственного замка, отрёкшуюся от непутёвой внучки и предрекшей ей всевозможные напасти с недостойным, коего она предпочла назвать своим избранником. Стоит заметить, что даже после четырёх месяцев семейной жизни Эми так и не нашла в своём супруге ничего недостойного, а то, что папенька его по молодости лихим корсаром был, в страхе и трепете корабли трёх соседних стран держал, так сын за то не ответчик. Тем более, что теперь лорд Эверлич весьма почтенный человек, счастливый семьянин и отец трёх замечательных сыновей, двое из коих уже тоже обрели своё семейное счастье.

— Занятно, — Дэвид завершил чтение, но листок обратно не отдал, продолжая задумчиво покачивать его в руке. — С чего бы вдруг такие нежности?

Эми плечами пожала:

— Не знаю, Дейв. Может, бабушка поняла, что была не права и решила всё исправить, пока не стало слишком поздно?

— Опять-таки с чего бы вдруг?

Эмили опять пожала плечами. Думать о плохом, том, например, что герцогиня при смерти, не хотелось, иных близких родственников у Эми не было, родители погибли, когда девочке только-только исполнилось десять, сгорели от лихорадки, подхваченной во время путешествия по дальним странам. Двоюродные, троюродные и многоюродные родичи, узнав о том, что девочка осиротела, налетели моментально, но отнюдь не для того, чтобы приютить сиротку, а дабы поживиться оставшимся без присмотра богатством. Герцогиня Вандербилдт, прибыв к внучке, тоже первым делом прибрала к рукам всё наиболее ценное, затем вытрясла из родичей то, что они успели прихватить, и лишь после успешного решения всех материальных вопросов приказала няне подготовить Эмили к переезду в Северную звезду. Испуганная малышка, внезапно оставшаяся совсем одна в не самом дружелюбном и отнюдь не готовом распахивать объятия сиротке мире, с радостью приняла приглашение бабушки, мысленно представляя себе уютные вечера, весёлые чаепития в озарённой тёплым светом гостиной, шумные зимние праздники и прочие прелести, коими была наполнена её жизнь с родителями. Реальность, как это чаще всего и бывает, оказалась иной. Сразу по прибытию в замок, герцогиня с видимым облегчением передала внучку на руки специально нанятым гувернантке и горничной, встречаясь с Эмили только во время трапез да ещё во время обязательных одиннадцатичасовых визитов, пренебрегать коими было категорически запрещено. В остальное время девочку к бабушке просто не пускали, а когда Эмили в первый же день украдкой вечером пробралась к бабушке, чтобы пожелать ей сладких снов и попросить рассказать сказку перед сном, герцогиня страшно рассердилась, выгнала прочь недоглядевшую за девочкой прислугу, а саму внучку приказала на час запереть в тёмной и тесной кладовке. Тот час показался маленькой Эми вечностью и отнюдь не потому, что девочка боялась темноты или страшилась мышей или пауков, извечных обитателей тёмных уголков старинных замков, просто в каморке оказалось совершенно нечего делать. Девочка сначала пыталась развлечь себя пением, но чей-то грозный окрик, долетевший из-за двери, заставил девочку испуганно вздрогнуть и замолчать. Эми попыталась тихонечко нашептать себе сказку, но в голове царил самый настоящий хаос и даже любимая история про водяного принца и огненную деву никак не вспоминалась. Даже посидеть в каморке было негде: мебель отсутствовала, а пол был таким ледяным, что Эмили и двух минуточек не выдержала. Так девочка и блуждала несчастным привидением по кладовке до тех пор, пока не истекло время наказания и её не вернули обратно в детскую.

На следующий день во время встречи в одиннадцать часов утра, бабушка серьёзно и обстоятельно объяснила внучке, какую именно ошибку та допустила и выразила непоколебимую уверенность в том, что больше Эми подобного промаха не совершит. Ведь она же хочет стать настоящей леди! Настоящей леди Эмили, конечно же, хотела стать, а ещё больше ей хотелось заслужить одобрение бабушки, такой отстранённой, холодной, словно бы заколдованной злым ледяным великаном. Стоит отметить, что иногда, пусть и не так часто, как хотелось бы, Эми действительно ухитрялась оживлять скованное вековыми традициями и непоколебимыми правилами хорошего тона сердце герцогини. Конечно же, бабушка ни на миг не забывала о своём положении и высоком статусе, но порой позволяла себе улыбнуться чуть шире, обнять Эми покрепче и даже, непозволительная вольность, с благосклонной улыбкой и непритворным интересом выслушать беспечное девичье щебетание. Да и как можно было сохранить чопорную отстранённость, глядя в блестящие, по-кошачьи изогнутые уголками вверх изумрудно-зелёные глаза, искрящиеся истинным счастьем бытия, как можно было удержать руку, так и тянущуюся погладить роскошный водопад тёмно-медных, почти каштановых кудрей, которые не могли сдержать и сгладить никакие ухищрения самых опытных куафёров! Леди Эмилия была прехорошенькой малышкой и с каждым годом её красота расцветала всё ярче, становясь прямо-таки ослепительной. Герцогиня Вандербилдт уже составила список выгодных претендентов на руку и сердце внучки, да тут в размеренную и детально распланированную жизнь пожилой леди опять вмешался Его Величество Случай, решительно смешав все планы и прахом пустив по ветру честолюбивые мечты.

На маскараде в честь Рождения года Эми пригласил на вальс лихой флибустьер, оказавшийся не только прекрасным танцором, но и замечательным собеседником, умеющим слушать, ироничным и проницательным. Эмили с затаённым волнением ждала часа снятия масок, чтобы увидеть лицо понравившегося ей кавалера, только за полчаса до заветного мига к флибустьеру подбежал слуга в костюме пажа и что-то прошептал, почтительно поклонившись.

— Прошу меня простить, леди, я должен покинуть Вас, — флибустьер огорчённо развёл руками. — Ничего не поделаешь, служба.

Эми вымучила вежливую улыбку, честно стараясь удержаться от слёз обиды и разочарования, в конце концов, она же не маленькая, умеет себя держать в приличном обществе, кое, как известно, никому и никогда ошибок не прощает!

— В качестве извинения за моё исчезновение, я буду счастлив пригласить Вас завтра на прогулку в Королевский парк.

Эмили благосклонно улыбнулась, внутренне поморщившись. Подстриженный под линеечку парк, в котором, казалось, даже птицы пели строго по мановению руки невидимого капельмейстера, ей не нравился, гораздо больше прельщали тенистые аллеи или заросший пруд не такого помпезного публичного парка на окраине города. Флибустьер, к искреннему удивлению и восхищению Эмили проявил прямо-таки волшебную проницательность:

— Вижу, моё предложение Вас не вполне устраивает. Откровенно говоря, Королевский парк мне и самому не очень нравится, вызывает не самые приятные ассоциации, может быть, Вы не сочтёте зазорным прогулку в общественном парке?

— Откуда Вы узнали?!

Флибустьер одарил девушку обольстительной улыбкой, коя вкупе с маской сделала его удивительно походим на демона-искусителя, питающегося первой страстью невинных дев:

— У Вас глаза светиться перестали, когда я упомянул Королевский парк и опять вспыхнули, стоило мне поменять место прогулки.

Эмили даже губу прикусила, удерживая совершенно неподобающие благовоспитанной особе восхищённые возгласы. Правда, маленькая ироничная стрела с уст всё-таки сорвалась:

— С Вашей проницательностью Вам стоит подумать о службе в королевском сыске.

Флибустьер ослепительно улыбнулся:

— Именно там я и служу, Вы угадали. И именно из-за дел служебных Вас сейчас и покидаю. Так Вы пойдёте со мной на прогулку? Завтра в одиннадцать я буду ждать Вас у входа в парк и учтите, отказа я не потерплю!

Сыщик в костюме флибустьера коротко поклонился, щёлкнув каблуками, и так стремительно покинул зал, что Эми не успела ему сказать, что в одиннадцать приехать в парк никак не сможет, ведь в это время она встречается с бабушкой. Конечно, можно написать кавалеру и попросить перенести встречу, но как нарочно она даже малейшего представления не имеет о том, кто это. Девушка с досадой стукнула ножкой по полу, даже нахмурилась, манкируя бесконечные наставления бабушки о том, что так делать ни в коем случае нельзя, морщины останутся. Право слово, по сравнению с исчезнувшим кавалером это всё такие мелочи! Сейчас как никогда прежде Эмили понимала принца, который по туфельке искал пленившую его красавицу, более того, если бы у неё остался башмак флибустьера, она бы тоже отправилась на его поиски. Эх, какая жалость, что он ничего не оставил на память о себе! Девушка с досадой стиснула веер, раздосадовано огляделась по сторонам. Впрочем, отчаиваться рано, хозяева бала наверняка смогут сказать, кто из гостей в каком костюме был, такие моменты как наряды согласовываются заблаговременно, дабы избежать конфуза из-за одинаковых платьев. Эмили величественно выпрямилась, с холодной улыбкой, дабы кавалеру не взбрело в голову настаивать, отвергла приглашение на танец и направилась к блистающей бриллиантами хозяйке дома, леди Вивиан, чей наряд Принцессы Лебедь упорно напоминал Эми любимую папенькину присказку: «Чудо в перьях».

— Милая моя, — леди Вивиан взмахнула руками аки крыльями, щедро рассыпая вокруг блики драгоценных камней и мелкие пёрышки, — Вы очаровательны!

Эмили вежливо улыбнулась. Всем молодым незамужним девушкам хозяйка бала говорила, что они очаровательны, замужних величала сущими красавицами, а пожилых удостаивала титула великолепных.

— Милая моя, а что же Вы не танцуете?

Леди Вивиан по-птичьи склонила голову к плечу:

— Уверена, для такой очаровательной леди непременно найдётся достойный кавалер. Подождите, одну минуточку…

— Я хотела спросить, — поспешно выпалила Эмили, понимая, что если она не успеет озвучить вопрос, второго шанса уже может и не быть, Вивиан без кавалера её не оставит, а интересоваться одним мужчиной, танцуя с другим — верный признак дурного тона.

Тонкие, тщательно подрисованные брови хозяйки бала изысканно приподнялись, в дымчато-серых с поволокой глазах сверкнула искорка непритворного интереса:

— И о чём же?

Эми смущённо опустила глаза, запоздало сообразив, что леди Вивиан в принципе не умеет хранить секреты, в мельчайших деталях пересказывая своим многочисленным друзьям и знакомым все разговоры, которые вела. Однако, отступать было уже поздно, да и глупо: не услышав ответа на заданный вопрос, почтенная леди без проблем его додумывала, а потом со вкусом озвучивала всем, кто не пожелал или не успел от неё сбежать. Что ж, как гласит выведенный на воротах охотничьего клуба девиз: «Если ты зарядил ружьё и поднёс его к плечу, выстрел должен прозвучать».

— Вы не могли бы мне открыть тайну одной маски.

Леди Вивиан восторженно всплеснула руками, словно маленькая девочка, которой на День рождения преподнесли причудливо изукрашенный торт из девяти коржей да вдобавок ещё очаровательнейшего пушистого котёнка:

— Ах, милая моя, Вы же знаете, сия тайна священна, никто не имеет права её разглашать! Дождитесь часа снятия масок!

Эмили не скрывая досады вздохнула:

— Увы, интересующая меня маска, кавалер, с коим я танцевала, уже уехал.

— А что, лорд Эверлич уже уехал? — невинно вопросила леди Вивиан, поигрывая перьями и пуская радужные блики многочисленными, обильно украшающими руки, шею, плечи и грудь украшениями.

Лорд Эверлич? Имя показалось смутно знакомым и было связано то ли с какой-то трагической историей, то ли скандалом… Гадать Эмили не любила, предпочитая опираться исключительно на проверенную информацию, а потому не преминула спросить у азартно поблёскивающей глазами хозяйки бала:

— Лорд Эверлич? Готова ручаться, что я уже слышала это имя.

— О, моя дорогая, это же весьма известный человек, он служит в королевском сыске!

Леди Вивиан замолчала, внимательно наблюдая за своей собеседницей. Эми сдержанно улыбнулась, уронила с лёгкой ноткой пренебрежения:

— Ах, сыщик…

— Самый лучший, к нему даже члены королевской фамилии за помощью обращаются, — моментально встала на защиту лорда хозяйка бала, явив тем самым своё благожелательное отношение к обсуждаемому господину.

Эми мысленно ликующе улыбнулась, внешне лишь позволив себе слегка приподнять брови:

— Вот как? Должно быть, это весьма достойный господин.

— Более чем, — горячо поддержала леди Вивиан и добавила, с томным вздохом, — конечно, мы знакомы не так близко, как мне бы хотелось…

Дама осеклась, запоздало сообразив, что общается с невинной девушкой, смутилась так, что румянец смог пробиться даже через плотный слой белил и пудры и скомкано закончила, нервно обмахиваясь веером:

— Но можете мне поверить, я прекрасно знаю и самого лорда, и его родителей, это прекрасные люди. И что бы там злые языки не болтали про отца Дэвида…

— А что про него болтают? — подхватила Эми, безошибочно определив, что именно для этой реплики хозяйка бала и сделала паузу.

Уже полностью овладевшая собой леди Вивиан лучезарно улыбнулась, взмахнув руками-крыльями:

— О, моя дорогая, стоит ли обращать внимание на завистливые сплетни. Право слово, я их и не слушаю-то никогда.

— И всё же? — повторила Эмили с ноткой настойчивости. — Уверена, леди Вивиан, Ваша проницательность без труда отделяет зёрна истины от плевела сплетен.

Дама польщено улыбнулась, кокетливо поправила сложного плетения ожерелье, покровительственно потрепала Эми по руке (девушка внутренне скривилась, но ласку стоически стерпела):

— Видите ли, милая моя, отец лорда Дэвида… Сама я, конечно же наверняка ничего не знаю, а потому утверждать не берусь… Опять же рассказывать то, в чём не уверена — недостойно благовоспитанной дамы, ещё, оборони боги, в сплетницы зачислят… А ведь я ни коим образом не сплетница, я говорю лишь то, что знаю…

Эмили ободряюще кивнула, мысленно изо всех подгоняя и направляя так и норовящую соскользнуть на себя, любимую, хозяйку бала.

— Так вот, сама я точно не знаю, но лорд Седрик, отец леди Алалии, утверждает, что лорд Джеральд, отец лорда Эверлич, в молодости был… — леди Вивиан округлила глаза, некстати напомнив Эми кошку, присевшую в рыхлую землю большого напольного цветочного горшка, — в молодости был корсаром!

«И только-то?!» — чуть не ляпнула благовоспитанная леди Эми, к счастью, вовремя прикусив язык.

Разумеется, официально Валентария, как и прочие соседние державы, разбой на море порицали и громогласно провозглашали всевозможные петиции по борьбе с корсарами. На деле же властители руководствовались нехитрым принципом: «Не пойман — не вор», активно, пусть и негласно, поощряя лихих людей нападать на корабли враждебных, а подчас и дружественных, стран и даже имея с сих набегов определённый заранее обговорённый процент, деликатно именуемый даром. В ответ за сии дары правители предоставляли корсарам своей, а то и не только своей, державы уютные бухты, защищённые от глаз особо рьяных преследователей, право одиночной покупки жизни и свободы (только одиночной, сие особенно тщательно контролировалось, ибо неудачник, не способный ускользнуть от погони, был никому не нужен). А ещё отошедший от дел корсар при желании и, естественно, солидном состоянии мог купить себе не только доброе имя, но даже титул. Конечно же, кичащееся своим благородным происхождением высшее общество никогда не забывало, кем был новоиспечённый лорд, но, тем не менее, не отторгало новичка, вступая с ним как в деловые, так и личные отношения. Обедневшие аристократы даже за благо считали выдать своих дочек за таких вот лордов, обменивая свою голубую кровь на богатство и защиту, кои, как известно, никогда не бывают лишними. Дети же рождённые в подобных браках большинством представителей чистейшей голубой крови и вовсе считались благородными аристократами, достойными приглашения даже во дворец. Были, разумеется, неистовые борцы за чистоту крови, сетующие на то, что титул уподобился затёртой мелкой монете, коя доступна любой голытьбе, но таких было мало. Привыкшие превращать разномастную банду в слаженную команду, для коей даже боги всего лишь вторые после капитана, лорды-корсары находили ключ к сердцу практически каждого, с кем имели дело. Исключение составляли лишь незыблемые скалы вроде баронессы Нелфилд да её заклятой подруги, герцогини Вандербилдт.

Леди Вивиан, которая так и не дождалась реакции на упоминание корсара (а ведь Эми полагалось бы испуганно ахнуть и прижать ладошку к губам), досадливо поджала губки, выдохнула с лёгкой ноткой резкой досады:

— Милая моя, Вы же понимаете, что Ваша бабушка не одобрит подобное знакомство?

Эмили чуть приподняла брови:

— От чего же? Вы же сами сказали, что лорд Эверли более чем достойный господин.

Дама неопределённо плечиками пожала:

— Так-то оно так, только вот его батюшка…

Эми очаровательно улыбнулась, задорно качнув головой так, что серёжки в её ушах исполнили зажигательный танец:

— Не стоит беспокойство, я не собираюсь сводить знакомство с его батюшкой.

Леди Вивиан облегчённо улыбнулась, опять потрепала девочку по руке:

— Вот и славно. Вы очаровательны, моя милая!

Узнать, где проживает господин, чьё имя тебе уже известно, для леди, с ловкой и общительной горничной, в знакомцах которой находилась половина города (вторая половина относилась к родственникам), труда не составило. Леди Эмили достаточно было сказать своей служанке Герте, кто ей нужен, а то моментально не только адрес назвала, но ещё и дом описала и штат прислуги в оном доме перечислила с дотошностью профессионального сыщика. Как оказалось, лорд Дэвид роскоши и комфорту фамильного замка предпочёл простоту и сдержанный уют служебного жилья, расположенного в десяти (ей-ей, правду говорю, можете не сомневаться!) шагах от серой громады даже в самый жаркий полдень источающего прохладу здания королевского сыска. Из слуг у молодого сыщика был только верный камердинер, пестовавший его ещё хулиганистым мальчишкой, да раз в день приходила из расположенного на соседней улице трактира говорливая огненнокудрая служанка, приходившаяся Герте троюродной тёткой по отцовской линии. Раз в три дня, а то и реже, поскольку служба сыщика вообще не любит упорядоченности, регулярно подкидывая что-нибудь срочное и внеплановое, в дом молодого перспективного холостяка прибывала не теряющая надежды очаровать симпатичного господина крутобёдрая горничная с небольшой уютной гостиницы, пользующейся нежной любовью у всех прибывающих в столицу. Одним словом, нескромных глаз и ушей в самом доме можно было не опасаться, гораздо серьёзней был риск не застать лорда Дэвида в доме или встретить кого-нибудь во время визита к нему.

— Если пожелаете, я могу доставить лорду Эверлич послание от вас, — прощебетала Герта, преданно глядя Эмили в глаза.

Девушка задумчиво прикусила губу. Конечно, отправить записку — самый разумный и безопасный вариант, герцогиня Вандербилдт, непреклонная сторонница чистоты крови, если узнает о том, что внучка договорилась о встрече с мужчиной, да ещё и королевским сыщиком, да ещё и не самого благородного происхождения, в ярость придёт. У неё-то уже всё давно спланировано: за кого Эми замуж выйти должна, как пройдёт свадебная церемония, кто будет приглашён, какие дары должны получить новобрачные, куда они поедут после и даже сколько детей Эмили обязана подарить супругу после свадьбы. Бр-р-р, кошмар какой! Эми зябко передёрнула плечами, чувствуя, как планы бабушки могильными плитами ложатся на спину, гнетут к земле. И не то, чтобы девушка так уж возражала против свадьбы или рождения детей, только вот излишняя активность бабушки оставляла ощущение предрешённости и абсолютной безнадёжности бытия. И бунтовал, будоражил кровь просыпающийся дар мага-воды, требовал свободы, новых впечатлений, а самое главное — любви. Любви не протокольной, распланированной на десятилетия вперёд, а самой настоящей, с коей и опытные, всего на своём веку навидавшиеся менестрели никогда прежде не встречались.

— Я сама пойду.

Слова слетели с губ, лишив возможности повернуть назад, отступить, согласиться с более безопасным вариантом. Герта почтительно присела, голову покорно склонила:

— Как пожелаете, миледи.

Как это чаще всего и бывает, принять решение оказалось проще, чем его исполнить. Герцогиня Вандербилдт, которую приступ ревматизма заставил отказаться от сопровождения внучки на бал и вверить юную девушку заботам спешно нанятой по такому случаю компаньонки, по возвращении Эмили учинила ей самый настоящий допрос, требуя в малейших деталях описать кавалеров, с коими она танцевала, все услышанные беседы и перечислить отведанные угощения. Эми тоном послушной ученицы в деталях описывала полный величия первый танец с хозяином дома, сдержанно улыбнулась, вспоминая попытки танцевать с лордом Олдменом, как нельзя более точно оправдывающим свою фамилию и прочие танцы с весьма благопристойными кавалерами. О волнующем кровь вальсе с флибустьером Эмили скромно промолчала, тем более, что компаньонка первую половину бала с удовольствием лакомящаяся приготовленными хозяевами яствами, а вторую сладко продремавшую на уютном диванчике в соседней с бальной залой комнатке, выдать её не могла. Также скромно умолчала Эми и о назначенном ей свидании, и о беседе с леди Вивиан и о своём решении нанести лорду Дэвиду краткий визит. В конце концов, бабушка сама всегда говорит, что у женщин должны быть свои маленькие секреты!

Выслушав внучку, герцогиня неодобрительно поджала губы:

— Что ж ты, дорогая моя, ни с одним из отобранных мной кандидатов не танцевала? Насколько я знаю, лорд Мауротти должен был почтить сей маскарад своим визитом.

Эмили с трудом сдержала отвращение, вспомнив сальный взгляд и липкие, словно улитка на коже, прикосновения упомянутого бабушкой господина. Хорошо, что лорд Дэвид успел первым пригласить её на вальс, а то бы пришлось танцевать с этим противным Мауротти! Герцогиня побуравила внучку холодным взглядом, ещё сильнее губки сузила, вздохнула, не скрывая осуждения:

— Хорошо, этот бал будем считать всего лишь сиюминутным суетным развлечением. В конце концов, ты ещё молода, юной девушке не возбраняется развлекаться и, подобно бабочке, порхать на балах.

Эми лучисто улыбнулась и порывисто шагнула к бабушке, намереваясь благодарно поцеловать ей руку, а то и обнять, только вот почтенная аристократка благой девичий порыв на корню сгубила.

— Что ж, на балу ты развлеклась достаточно, а значит, сегодняшний вечер ты проведёшь со мной. Будем изучать кандидатов в твои супруги, чтобы выбрать наиболее выгодную партию.

— Я бы хотела выйти замуж по любви…

От столь крамольной фразы, прозвучавшей под надменными и ледяными в своём великолепии сводами замка, у принесшей чай горничной даже руки дрогнули. Негромко звякнула поставленная на стол чашка тончайшего эльдарского фарфора.

— Уволена, — коротко бросила герцогиня, даже не взглянув на провинившуюся служанку. — Расчёт получишь немедля. Пошла прочь!

— Бабушка, — попыталась было заступиться за несчастную девушку Эмили, но герцогиня так посмотрела на свою внучку, что у той язык примёрз к гортани.

— Слушайте меня внимательно, юная леди. Я понимаю, что безумие мира, в котором мы живём, имеет колоссальное и, увы, тлетворное влияние на молодые души, особенно девичьи. Боги свидетели, мною руководили исключительно благие намерения, когда я, вопреки всем доводам здравого смысла и многоголосому вою так называемых родственников, приняла Вас в моём, подчёркивая, моём замке. Я воспитывала Вас в полном соответствии с Вашим происхождением, родословной Ваших родителей и тем состоянием, которое Вы получите после замужества. В ответ на свои благодеяния я надеялась получить Ваше безоговорочное почтение и повиновение, согласитесь, это не так и много, учитывая, сколько сил, времени и средств я на Вас потратила. И чем же обернулись мои благие намерения?

Герцогиня сверкнула глазами, припечатала, точно раскалённое клеймо опустила:

— Чёрной неблагодарностью с Вашей стороны. Вы не только не заинтересованы в том, чтобы продолжить благородную линию предков, но даже позволяете себе спорить со мной, со мной, Вашей бабушкой и благодетельницей! Вы смеете озвучивать без какого-либо позволения свои собственные сиюминутные, не имеющие никакого значения желания. Более того, Вы оспариваете мои решения в присутствии слуг!

Пожилая дама глубоко вздохнула подавляя кипящее в ней отнюдь не аристократическое возмущение и постановила, для большей убедительности хлопнув ладонью по подлокотнику кресла:

— Решено. В наказание за свою дерзость, а также во избежание возможностей Вашего дальнейшего неподобающего поведения я отправляю Вас в Крепость Чистых Сердец. Пока на две недели.

— Бабушка! — ахнула Эми и тут же услышала ледяное:

— На месяц. И предупреждаю, юная леди, если Вы продолжите спорить со мной, я прикажу отхлестать Вас розгами по шее. Вы поняли меня?

Эмили опустила глаза, ставшие совершенно синими из-за бушующей в них водной магии, присела в глубоком почтительном реверансе:

— Да, миледи.

Герцогиня холодно посмотрела на внучку:

— Надеюсь, мне не придётся больше возвращаться к этому разговору. Ступайте. Прощаться перед отъездом не приходите, Вы наказаны.

— Да, миледи.

Крепость Чистых Сердец, куда собирались отправить Эмили, была хорошо известна по всей Валентарии жёстким отношением к воспитанницам, незыблемыми, веками не изменяющимися устоями и полной независимостью от внешнего мира. Ходили слухи, что как-то раз владычица Крепости дерзнула поспорить с самим королём, чью дальнюю родственницу направили в Крепость Чистых Сердец «мегазаботливые» дядюшка с тётушкой. Была ли на самом деле такая история, и чем она закончилась, никто толком не знал, а потому каждый придумывал свой финал в зависимости от личных убеждений. Согласно же официальным источникам, Крепость Чистых Сердец являлась закрытой школой для молодых девушек благородного происхождения. В этой школе юные леди обучались всем необходимым для благородных дам наукам (пению, танцам, искусству изящной беседы, литературе, флористике, иностранным языкам, базовым основам дипломатии, истории и математики). Также леди учились управлять большим домом с полным штатом слуг, подбирать наряды и украшения, наносить макияж и делать причёски на разные случаи жизни. Наставники Крепости пафосно заявляли, что они любую, даже самую необузданную и строптивую дикарку смогут превратить в благообразную леди наидостойнейшего воспитания. И Эмили предстояло на собственном опыте узнать, каким же образом осуществляется подобное чудесное превращение дикого утёнка в прекрасного лебедя, а такая перспектива девушку отнюдь не радовала. Самое же неприятное заключалось в том, что о встрече с лордом Эверлич оставалось лишь мечтать. Крепость Чистых Сердец голодным драконом стояла на страже невинности своих воспитанниц, мужчинам под страхом смерти было запрещено вторгаться в пределы этой закрытой школы. Горничная Герта, особа весьма решительная и предприимчивая, клятвенно пообещала отнести лорду записку от своей милой госпожи и даже предложила и в дальнейшем использовать её в качестве тайного почтальона. Эми от помощи подруги отказываться не стала, попросив лишь, чтобы та была осторожной и не давала герцогине ни малейшей тени для подозрений.

Дорога до Крепости Чистых Сердец была долго и выматывающей, а герцогиня для усиления воспитательного момента ещё и отправила внучку не в магической, а самой обыкновенной карете, не защищённой ни от сквозняков, ни от тряски. Когда в вечернем тумане стали видны вознёсшиеся к небесам башни Крепости, Эмили искренне возблагодарила всех богов разом за завершение столь трудного пути. Увы, молитва девушки оказалась преждевременной, не прошло и получаса, как у Эми отобрали все её личные вещи, выдав взамен сиротского вида сорочку, жёсткие, словно колодки, башмаки и унылое серое платье, категорически не желающее садиться по фигуре. Девушка даже переодеться толком не успела, как её повели к директрисе, а точнее, владычице Крепости, которая тут же, не слушая никаких объяснений, приказала запереть Эмили в карцере за неподобающий внешний вид.

«Что-то у меня каждый переезд с наказания начинается, — подумала Эмили, ёжась от холода и дуя на покрасневшие пальцы. — Ладно, не буду отчаиваться, в конце концов, я в этой Крепости всего на месяц, это не так и много».

Утром сонную и замёрзшую Эми выпустили из карцера и отвели к директрисе, просить прощения за неподобающее поведение вчера вечером. Низко согнувшись и покаянно склонив голову, леди сначала умоляла явить милость и простить её дерзость, а затем в той же неудобной позе ещё и выслушивала высокопарную речь владычицы. Когда леди было милостиво позволено отправиться в столовую, оказалось, что завтрак уже закончился и Эми надлежит немедленно отправляться на занятия, дабы не опоздать и не получить очередное наказание. Уроки Эмили не пугали, девушка с детства отличалась любознательностью и впитывала новые знания, словно магическая губка, только вот всё усиливающийся голод мешал сосредоточиться, отвлекал чрезмерно. Эмили даже пожалела, что бабушка отучила её от привычки прятать в потайной кармашек платья какое-нибудь лакомство, право слово, оно бы было сейчас отнюдь не лишним! Эми досадливо вздохнула и тут же ойкнула, вышивальная игла вонзилась ей в палец, проколов кожу до крови.

— Что такое? — нахмурилась наставница, сухопарая рослая дама, представить которую смеющейся не смог бы, наверное, даже самый большой фантезёр.

— Прошу прощения, я укололась, — Эмили виновато улыбнулась, зажимая укол уголком платочка.

— Вы не аккуратны, это весьма печально для юной леди. В наказание за допущенную небрежность, Вы до конца недели останетесь без сладкого.

Эми покаянно склонила голову, мысленно порадовавшись тому, что сладкое в Крепости всё-таки дают. Интересно, чем же угощают юных леди? Девушка окинула взглядом большой светлый класс, в которой прилежно склонились над рукоделием десять воспитанниц примерно одного возраста. У многих лица были болезненно бледны, впалые щёки и лёгкая синева под глазами тоже не свидетельствовали в пользу крепкого здоровья. Эмили зябко передёрнула плечами. В классе было прохладно, тонкое серое платье от сквозняка не защищало, да и башмаки ничуть не грели. К концу урока рукоделия у Эми замёрзли ноги, а руки посинели от холода и мелко задрожали. Когда прощебетал звонок, возвещающий начало перемены, наставница величественно поднялась, окинула девушек неприязненным взглядом и провозгласила:

— Леди, покажите мне свои вышивки.

Девушки с готовностью протянули вперёд пяльцы. Наставница окинула работы быстрым взглядом, коротко кивнула болезненного вида златовласке и брюнетке с большими чёрными глазами:

— Отлично, леди, ваши работы достойны подражания.

Наставница коротко хлопнула в ладоши и на плечах выбранных девушек появились паутинно-тонкие пелеринки. Девушки вежливо, одними уголками губ, улыбнулись и покинули класс, а остальные ученицы ещё пять минут выслушивали сентенции наставницы о том, как важно настоящей леди быть хорошей рукодельницей.

«Можно подумать, мы после учёбы все белошвейками станем», — мысленно фыркнула Эмили, незаметно растирая посиневшие от холода руки.

Разрешение идти на перемену все леди восприняли как дар небес, но со стульев встали медленно и величественно, присели перед наставницей в почтительном реверансе и только после этого покинули класс. В коридоре девушки заговорили тоже не сразу, лишь отойдя к высокому, в человеческий рост окну, дабы никто из проходящих мимо наставниц не мог их услышать.

— Уф, сегодня я совсем закоченела, — пожаловалась рыжеволосая невысокого роста девушка, яростно растирая руки. — А ты новенькая, да?

Эмили не успела ничего ответить, в разговор вмешалась отмеченная наставницей златовласка, зябко кутающаяся в пелерину:

— Гортензия, разве Вы не знаете, что нам надлежит ко всем обращаться на Вы?

Рыженькая леди скривилась, пропищала, явно кривляясь:

— Ах, Лилиана, разве Вы не знаете, что на переменах мы можем и не притворяться? И вообще, вмешиваться в чужой разговор — верх неприличия, спросите у своей ненаглядной леди Магдалины.

И снова обратилась к Эмили:

— Так за что тебя сюда отправили?

Эми озадаченно захлопала глазами. Нет, она была совсем не против дружеской простоты в общении, но вопрос прозвучал так, словно Крепость была не элитной школой, а самой настоящей тюрьмой.

— Гортензия, так нельзя, — прогнусавила бледная до синевы девушка с покрасневшим от холода кончиком носа, — твоё любопытство просто неприлично.

— Роза, отстань, — отмахнулась Гортензия, не своя горящих ярких огнём янтарных глаз. — У меня, например, огонь в крови пробудился, родители как узнали, за голову схватились и поскорее меня сюда выслали.

Эмили никогда не понимала, почему магия огня, проявившаяся у девушек, вызывает такую панику. Мужчин огневиков же никто не боится, наоборот, гордятся безмерно, если такой в семье появляется! Что ж, пришло время спросить обо всём напрямую:

— А почему твои родители так всполошились?

Гортензия снисходительно хмыкнула:

— Так с девчонками и без магии хлопот полон рот: надо и приданым обеспечить, и мужа достойного найти, да ещё проследить, чтобы жена с наследниками не затягивала и рожала их сугубо от законного супруга.

Окружающие Гортензию девушки приглушённо ахнули, одна особенно впечатлительная даже пошатнулась, едва на ногах устояв. Только рыжуле всё было, словно с гуся вода:

— Да ладно Вам курочек-то невинных строить! А то вы никогда не слышали об истинном предназначении женщины!

Эмили не сдержалась, нахмурилась. Герцогиня Вандербилдт, когда прямо, а когда и невзначай, словно бы мимоходом, любила напоминать внучке о её истинном положении в этом суровом мире, созданном исключительно для мужчин и под мужчин. Эми, прекрасно помнящая отношение отца к матушке, в глубине души была с бабушкой не согласна, но спорить с надменной леди не рисковала. Ночевать в тёмной и тесной кладовке очень не хотелось, да и в углу на коленях стоять, обдумывая совершённый дурной, с точки зрения родственницы, поступок, тоже.

— Истинное предназначение женщины всем известно, — нерешительно промямлила русоволосая девушка, которой удивительно подходило прозвище Мышка, — только магия огня-то тут причём?

Гортензия снисходительно улыбнулась:

— А притом. Огонь — стихия импульсивная и страстная, огненную чародейку в жёстких рамках удержать, ох, как непросто. Вот мои родители и побоялись, что я порченной окажусь, не сберегу себя до свадьбы.

Эмили закашлялась, в который уже раз убеждаясь, что у огневиков и поступки весьма эпатажны, и разговоры тоже чрезмерно опаляющи. Это же надо, без единой капли смущения о таких фривольных вещах говорить! Гортензия же между тем продолжала упиваться собственной лихостью и всеобщим вниманием:

— Можно подумать, если я чего решу, Крепость меня остановить сможет!

— Ой, ли? — надменно протянула синеглазая красавица с белоснежными косами, переброшенными на грудь. — Воображаешь много, наставницы таких не любят.

— Я их тоже не люблю, — фыркнула Гортензия.

По закону подлости, в этот самый момент к девушкам величественно шествовала сама владычица Крепости. Непозволительные речи воспитанницы, естественно, не минули её ушей, женщина хищно сузила глаза и приказала, ни к кому конкретно не обращаясь, буравя Гортензию тяжёлым взглядом:

— Ограничитель.

Эмили даже вздрогнула от неожиданности, когда рядом с ней, прямо из воздуха соткалась полупрозрачная неопределённого возраста дама и с почтительным поклоном протянула владычице небольшой круглый кулон на простой металлической цепочке. Украшение на первый взгляд было старым и ничем не примечательным, но водная магия прямо-таки забурлила, когда кулон оказался рядом с Эми. Это ещё что такое?!

Владычица крепости недрогнувшей рукой взяла кулон и выразительно повернулась к Гортензии. Девушка побледнела, затравленно озираясь по сторонам, и отшатнулась, вскидывая к лицу покрытую дрожащими язычками пламени руку.

— Леди Гортензия, не упрямьтесь, Вы делаете только хуже.

Голос директрисы был мягким и негромким, как у нянюшки, уговаривающей капризного ребёнка выпить горькое лекарство, только вот веяло от женщины отнюдь не материнской теплом и заботой. Гортензия поникла, точно безжалостно выдранный из земли цветок, медленно опустила руку и покорно склонила голову.

«Вот тебе и непокорная повелительница огня, — мелькнуло в голове у Эмили и тут же пришла другая, леденящая душу мысль. — Светлые силы, что же здесь творят с воспитанницами, что даже огневики трепещут и не смеют роптать?!»

Владычица Крепости медленно, явно рисуясь и упиваясь властью, без спешки застегнула цепочку на шее Гортензии, педантично поправила кулон, спрятав его на груди у девушки. Эми затаила дыхание, во все глаза глядя на Гортензию и ожидая, сама не зная чего. Сгрудившиеся вокруг девушки тоже молчали, затаив дыхание, но они, в отличие от новенькой, прекрасно знали, что будет. И это знание их ничуть не радовало, наоборот, пугало до судорог в животе. Не прошло и минуты, как камень кулона ярко вспыхнул и даже мелко завибрировал. Гортензия вскрикнула, инстинктивно прижала руку к груди, рванула ворот платья, но сдёрнуть цепочку не смогла, та словно бы впиталась в кожу, став пульсирующим огненно-жёлтым узором.

— Что это?! — Эмили с трудом переборола накатывающую на неё волнами панику. — Что происходит?!

— Блокировка магических способностей, — с видимым удовольствием ответила владычица Крепости, не отводя глаз от стонущей от боли девушки. — Смотрите внимательно и запоминайте, на будущее, так сказать.

Камень снова вспыхнул, распространяя приторный сладковатый запах, а затем исчез, точно его никогда и не было.

— Стал узором, как и цепочка, — одними губами прошелестела стоящая рядом с Эми русоволосая девушка, опасливо косясь в сторону владычицы Крепости.

Впрочем, дама была весьма довольна произведённым эффектом и решила оставить без внимания перешёптывания, лишь сделала себе крошечную пометку о необходимости напомнить о правилах хорошего тона леди Констанции и леди Эмилии. Ох, уж эта новенькая, сколько работы с ней предстоит! Непунктуальна, своевольна, магией опять-таки наделена, что с точки зрения почтенной леди никак не украшало молодую девицу. Владычица Крепости сердито поджала губы, головой слегка качнула, приказала тоном, не терпящим возражений:

— Леди, отправляйтесь к себе и как следует подумайте обо всём, что видели. Завтра утром на общем собрании мы обсудим, к какому решению пришла каждая из вас.

Эмили хотела было спросить об учёбе, в расписании на сегодняшний день значились ещё танцы и урок истории, но под ледяным взглядом директрисы слова застряли в горле, так и не сорвавшись с языка. Воспитанницы присели перед владычицей Крепости в глубоком реверансе и посеменили каждая в свою комнату, потупив очи долу.

Только когда дверь за спиной с приглушённым скрипом закрылась, Эми позволила себе выдохнуть и расслабить напряжённую едва ли не до спазма спину. Мда, ну и школа, тюрьма для особо опасных преступников, наверное, не сильно от неё отличается! Девушка зябко передёрнула плечами, досадуя на то, что не догадалась прихватить из дома большой мамин платок, в который так приятно было кутаться тёмными зимними вечерами. Бабушка его почему-то не любила, иначе, как сиротским платом никогда не называла, а потому Эми держала памятку о маме в своей комнате, заботливо убранную от холодного всепроникающего взора бабушки. Девушка тоскливо вздохнула, с ностальгией вспоминая тёплую мягкую ткань украшенного кистями платка. Эх, как бы он сейчас пригодился! В окно что-то негромко стукнуло. Эми вздрогнула от неожиданности, легкокрылой птичкой порхнула к окну, осторожно выглянула из-за пыльной гардины. Точно напротив окна в голубоватом прозрачном коконе парил…лорд Дэвид собственной персоной! При виде королевского сыщика, Эмили приглушённо охнула и попыталась открыть окно. Увы, узкое вытянутое вверх наподобие бойниц старинной крепости окошко, забранное узорчатой решёткой, открыть было невозможно. Девушка с досадой ударила кулачком по решётке и испуганно замерла, услышав тонкое недовольное дребезжание. Дэвид улыбнулся, приложил к окну небольшую записку, гласившую: «Ты повелеваешь водой, просочись сквозь стену». Что?! Эмили даже опешила от столь необычного предложения, головой замотала, истово надеясь, что лорд сможет прочитать по губам: «Я не умею». Дэвид понял, снова бумажку к окну прижал: «Закрой глаза и иди вперёд. Не бойся, я рядом». Герцогиня Вандербилдт неустанно твердила, что доверие само по себе признак легкомыслия, а вера первому встречному указывает на самую настоящую глупость, которой нет и не может быть никакого оправдания. Только вот именно благодаря бабушке Эми оказалась в этой жуткой школе с тюремным режимом, а Дэвид, которого Эмилия толком не успела узнать, смог её найти, более того, не побоялся проникнуть на территорию Крепости. Эми глубоко вздохнула, закрыла глаза и двинулась вперёд, стараясь не думать о каменной стене и прочной решётке на окне. Она же владеет магией воды, она сможет, у неё всё получится!

Грудь словно бы сдавили каменные тиски, выжимая остатки воздуха, ледяная темнота сковала руки и принялась обвивать ноги, лишая движения. Эмили запаниковала, рванулась вперёд и чуть не заорала от страха, услышав над ухом негромкий голос:

— Умница, у тебя получилось.

Широко распахнув глаза, Эми увидела себя в голубоватом, пахнущем морем коконе, висящем по-прежнему напротив окон. Дэвид бережно поддерживал девушку, внимательно глядя на неё мерцающими сине-зелёными всполохами глазами.

— Получилось, — Эми недоверчиво огляделась вокруг и расплылась в восторженной улыбке, с трудом удерживаясь от неподобающих для благовоспитанной леди хлопаний в ладоши. — У меня получилось!

Судя по вспыхнувшему в глазах охотничьему огоньку, Дэвиду явно хотелось расспросить о чём-то Эми, но он укротил любопытство, заверив Эмили, что она молодец и прекрасно управляет родовой магией.

— Никогда так не делала, — выдохнула раскрасневшаяся от удовольствия Эмили.

— В смысле, не делала? Тебя что, магии воды не учили?

Дэвид поспешно стиснул зубы, но вырвавшийся вопрос назад было уже не вернуть. Ох, уж эта профессиональная любознательность, никак не поддающаяся укрощению и вылезающая в самый неподходящий момент! К искреннему облегчению Дэвида, Эми на бестактность вопроса не обиделась, лишь плечиками повела:

— Бабушка считает, что девушке владеть магическими чарами неприлично.

Дэвид усмехнулся, красочно представляя, какой шторм могла бы устроить его сестричка, внешне кроткая и безмятежная, словно солнечный блик, рискни ей кто-нибудь сказать, что ей не пристало владеть магией. А Эмили приняла слова бабушки за истину, не требующую доказательств. Настолько наивна или просто искренне привязана к своей родственнице? Стоит проверить.

— Ты согласна с бабушкой?

Эмили чуть заметно покраснела. Вопрос, прямо сказать, был весьма провокационным, ответить на него можно было или честно, или вежливо, а лгать Дэвиду не хотелось, жалко было рушить пока ещё тонкий мостик доверия, протянувшийся между ними.

— Понимаешь… — Эми замялась, подбирая слова, — бабушка воспитывала меня с детства, приняла в свой дом, когда моих родителей не стало…

— И спорить с ней тебе не хочется? — с готовностью подсказал Дэвид.

Эми, благодарно улыбнувшись, согласно кивнула.

— И, тем не менее, ты с ней согласна не во всём?

— Не во всём, — Эмили коротко кивнула, нервно теребя пуговицу на рукаве. — Такая вот я неблагодарная.

Девушка опустила голову, привычно ожидая неприязни и ледяной отповеди за своё неподобающее благовоспитанной леди поведение. Дейв улыбнулся, философски пожал плечами, с трудом удержав свою руку, ставшую весьма своевольно и так и норовящую погладить Эми по нежной щёчке:

— Иметь своё собственное мнение не так и плохо.

Эмили горько хмыкнула. Ну, да, конечно. Только лорд запамятовал, что то, что позволительно мужчинам, у девушек не приветствуется.

— Для леди это неприлично.

Дейв подался вперёд, перешёл на заговорщический шёпот:

— А знаешь почему?

— Безвольными куклами управлять проще.

— Именно. Хочешь, я научу тебя магии?

Эмили так энергично закивала, что даже шпильки из тяжёлого гладкого пучка посыпались:

— Да, да, тысячу раз да!

С того дня Дэвид стремился пораньше завершить дела служебные, чтобы пусть на час вырваться в Крепость Чистых Сердец к нетерпеливо ожидающей его появления Эмили. Обходить магическую защиту закрытой школы для благородных девиц было непросто, но королевскому сыщику не привыкать решать запутанные головоломки, тем более что с каждой встречей леди Эмилия становилась всё дороже сердцу, как-то обманчиво-незаметно превращаясь из приятной знакомой в ту единственную, рядом с которой даже в самую глухую полночь светло и покойно. Терзаться сомнениями Дейв не любил, а потому при очередной встрече прямо спросил у Эми (герцогиня Вандербилдт и прочие ревностные блюстительницы этикета в обморок бы от подобной простоты упали), как она к нему относится и согласится ли стать его супругой. Благовоспитанной леди, и Эмили это точно знала, полагалось бы выслушать признание с невозмутимым видом и перевести разговор в более благопристойное русло, исподволь намекнув поклоннику, что данные вопросы принято решать родственникам девушки, а не ей самой. К счастью для Дэвида, суровый режим Крепости Чистых Сердец не смогли уничтожить искренность Эми, подменить живые чувства дотошным соблюдением жёстких, как планки корсета, норм. Эмили сначала ответила признанием на признание и приняла предложение, и лишь потом, заметно помрачнев, сказала, что разрешение на брак должна дать бабушка, а она вряд ли одобрит выбор внучки.

Опасения юной леди оправдались на все сто процентов. Герцогиня Вандербилдт под страхом изгнания из дома и полного отречения запретила внучке даже думать о лорде Эверлич, заявив, что для неё предпочтительнее видеть Эмили мёртвой, чем супругой столь неподходящего кавалера. Девушку по приказу не на шутку разгневанной бабушки даже заперли в комнате, но… вы же помните про уроки магии, которые Дэвид давал Эми ещё в Крепости? Так вот, они не прошли даром. Едва оказавшись в своей комнате, Эмилия в прямом смысле слова просочилась сквозь стену и бросилась к Дэвиду, точнее, его родителям, поскольку найти молодого сыщика днём в шумной столице задача была весьма непростая, близкая к невозможной. Батюшка и матушка Дэвида приняли Эми словно родную дочку, накормили и утешили. Леди Эверлич, добрейшей души дама, свято уверенная, что с любым живым и разумным существом можно договориться, лично нанесла визит герцогине, но, увы, та не пожелала принять посетительницу, через горничную оповестив леди, что, если Эмили через четверть часа не вернётся в замок, то может забыть о существовании каких-либо родственников. Терять бабушку, пусть властную, жёсткую, чопорную и надменную до зубовного скрежета, но всё-таки по-своему заботливую и иногда (крайне редко, но всё же) даже ласковую, Эми не хотелось, только вот возвращаться, разом перечеркнув все надежды на союз с Дэвидом, не хотелось ещё сильнее. И девушка решилась. Она написала бабушке письмо, подробное, на нескольких плотных шелковистых листах, но сей шедевр эпистолярного жанра остался неоцененным. Герцогиня Вандербилдт отправила послание обратно даже не распечатанным. Вернувшая письмо горничная, мучительно краснея и то и дело смахивая слёзы, пролепетала, что поскольку леди Эмилия не вернулась в установленный срок, герцогиня Вандербилдт официально отказывается от неё и родственницей больше не считает. Эми и Дэвид предприняли ещё одну попытку поговорить с упрямой леди, но та даже в дом их не пригласила, с крыльца громогласно провозгласила отречение, предсказала целую череду напастей и бед, которые навлекла на себя глупая девица союзом с недостойным и ушла, даже не оглянувшись. На следующий день после отречения к Эмилии прибыл поверенный герцогини, которой сообщил, что ей возвращается оставшееся от родителей наследство за вычетом трат, кои герцогиня вынуждена была осуществить за время, когда леди Эмилия проживала в её замке. Эми опять стала сиротой, только в этот раз её положение было не столь трагично, ведь она выросла, у неё был любимый жених, да и его родственники приняли девушку весьма благосклонно. А бабушка… Что ж, не стоит отчаиваться, вполне возможно, она сменит гнев на милость и сможет понять свою внучку.

На свадьбе Эмили и Дэвида, торжестве ярком и шумном, молодая супруга тщетно искала свою бабушку в толпе гостей, герцогиня Вандербилдт проигнорировала приглашение (Эми отправила, в тайной надежде на примирение с упрямой родственницей) с поистине королевской надменностью. Не давала о себе знать почтенная леди и все эти наполненные радостью, мелкими бытовыми хлопотами, забавными моментами и редкими спорами месяцы. И вот теперь, словно ком снега за шиворот, упало это приглашение на зимнее торжество.