Сладкая ягодка. Горький огурчик (СИ)

Глава 13 Нина

– Ну что ты себя накручиваешь? – Люся наливает мне еще вишневой настойки. – Все мужики одинаковые. Увидят симпатичную бабу – и сразу забывают обо всем на свете.

– Точно, – соглашаюсь, опрокидывая стакан. Настойка сладкая, тягучая, но на душе все равно горько. – Только я не симпатичная. Я толстая деревенская баба.

– Ты что, дура? – Люся возмущенно смотрит на меня. – Во-первых, не толстая, а аппетитная. Во-вторых, не баба, а девушка в самом расцвете сил. А в-третьих, если бы ты была некрасивой, разве городской красавчик стал бы с тобой спать?

Я вспоминаю его руки, губы, то, как он смотрел на меня, и мне снова хочется плакать.

– Спать-то он со мной спал. А жениться собирается на другой.

– Ну и что? – Люся пожимает плечами и закусывает вишневым вареньем. – Мужчины вообще редко женятся на тех, кого любят. Чаще берут тех, кто подходит по статусу.

– Вот именно! А я никому не подхожу по статусу.

– Да прекрати ты! – Люся хлопает ладонью по столу, стаканы звенят. – Нинка, ты что, совсем?! Снова влюбилась, да?

Молчу, уткнувшись носом в стакан. А что тут скажешь? Влюбилась, как последняя дура. По уши.

– Господи, ну сколько можно наступать на одни и те же грабли? – Люся заправляет за ухо выбившуюся прядь. – После Вадика ты обещала больше никого не подпускать к себе близко.

– Обещала, – всхлипываю. – Но сердце не слушается. Увидела его – и все, поплыла, как дура.

– А какой он в постели? – Люся наклоняется ближе, ее глаза блестят от любопытства.

– Люся!

– Ну что, «Люся»? Женский разговор! Если уж влюбилась, хоть расскажи, стоило ли оно того.

Краснею до корней волос, но алкоголь развязывает язык:

– Лучше, чем я могла себе представить. Такого со мной еще не было.

– Вот видишь! – торжествующе говорит Люся. – Значит, я не зря потратила время!

– Да какой толк, если он вернется к своей невесте?

– А может, и не вернется. Может, она приехала к нему, чтобы вернуть его? – Люся хитро прищуривается. – Значит, боится потерять.

– Откуда ты знаешь, что она приехала его возвращать?

– Да вся деревня об этом говорит! – машет рукой Люся. – Появилась такая красивая блондинка на иномарке, всех расспрашивала, где найти Марата Захаровича. А как узнала, что он у тебя ночует...

– Стоп! – перебиваю я. – Все знают, что он у меня ночует?

– А ты как думала? – смеется Люся. – Деревня – это не Москва. Здесь все все про всех знают. Тетя Клава видела, как он от тебя по утрам уходил. Машка Петрова заметила, что у тебя допоздна горит свет. А у Генки Молочника окна прямо на твой дом выходят.

Закрываю лицо руками. Ну конечно! Как я могла подумать, что мы скрываемся? В деревне невозможно скрыть даже то, что твой кот нагадил в огороде.

– Вот дрянь... – бормочу. – Значит, любой мог сказать этой Алине, где меня искать.

– Ну и что? – Люся наливает нам обеим. – Плохо, что о твоем романе знают? Или плохо, что роман закончился?

– Плохо, что я снова поверила в сказку, – честно признаюсь. – Думала, все будет как в кино: приедет принц, полюбит Золушку, и они будут жить долго и счастливо.

– А может, так и будет?

– Люся, ты видела эту Алину? Рядом с ней я как корова с ланью.

– Зато ты настоящая, а она пластиковая, – фыркает Люся. – Таких красавиц сейчас штампуют на каждом углу. А ты такая одна.

Алкоголь уже основательно ударил в голову, поэтому слова подруги кажутся невероятно мудрыми.

– Думаешь?

– Уверена! – Люся стучит кулаком по столу. – И вообще, если он тебя любит, то должен бороться за тебя!

– А если не любит?

– Тогда он полный придурок, и тебе с ним не по пути, – решительно заявляет Люся. – Но по твоим глазам вижу, что ты его любишь.

– Люблю, – шепчу, и от этого признания мне становится легко и страшно одновременно. – Так люблю, что дышать тяжело. Представляю, как он уедет, и мне хочется лечь и умереть.

– Тогда нельзя его отпускать! – Люся подается вперед, ее глаза горят. – Нинка, если это настоящая любовь, нужно за нее бороться!

– Как бороться? Он сам должен выбрать.

– А ты ему помоги выбрать! Покажи, чего он лишается! – Люся размахивает руками, настойка расплескивается. – Мужики в таких вопросах тупые. Им нужно все разложить по полочкам.

– Да что я ему покажу? Свои таланты печь пироги с ягодами?

– Нинка! – Люся хватает меня за руки. – Ты что, правда не понимаешь, какая ты классная? Умная, красивая, хозяйственная, в постели – богиня...

– Откуда ты знаешь про постель? – хихикаю сквозь слезы.

– По твоим глазам! Когда женщина хорошо трахается, у нее в глазах появляется особый блеск. А у тебя прямо сияние! – Люся заливисто смеется. – Такой мужик найдет себе другую, а тебя будет вспоминать всю жизнь!

– Думаешь?

– Уверена! Поэтому возьми его в свои руки и никому не отдавай!

– А как его взять, если он уехал с невестой?

– Еще не уехал. Его машина на ферме стоит. А Григорий сказал, что он пойдет к Марату с бутылкой самогона,– Значит, мучается мужик. Совесть его гложет.

– Люся, давай еще выпьем, – предлагаю. – За то, чтобы все мужики провалились.

– Давай! – соглашается подруга.

Выпьем еще. И еще. Настойка заканчивается, Люся лезет в погреб за новой бутылкой. Голова уже кружится, но говорить хочется еще больше.

– Знаешь, что самое обидное? – говорю я, когда Люся возвращается с самогоном. – Я ведь с самого начала знала, что так будет. Но все равно поверила.

– Еще не факт, что так будет, – утешает Люся. – Может, он одумается.

– Не одумается. Таких, как я, не выбирают. Таких используют, а потом...

Не договариваю, потому что в дверь кто-то стучит. Громко, настойчиво.

– Кто бы это мог быть в такое время? – удивляется Люся.

Смотрю на часы. Половина второго ночи.

– Сходи посмотри, – прошу, потому что самой встать проблематично.

Люся идет к двери и через минуту возвращается со странным выражением лица.

– Нин, там Григорий. Говорит, нужно срочно ехать к Марату.

– Зачем? – сердце подпрыгивает.

– Не знаю. Но вид у Григория серьезный. И он трезв, почти.

Кое-как встаю и иду к двери. Григорий стоит на крыльце, взволнованный.

– Нина, быстро собирайся. Нужно ехать.

– Куда? Что случилось?

– С Маратом беда. Его увезли в больницу.

Мир переворачивается с ног на голову. Алкоголь мгновенно выветривается из головы.

– Что с ним?

– Не знаю. Скрутило его на моих глазах как червяка на асфальте. Приступ сильный, скорую пришлось вызвать, даже поллитру не допили. Перед отъездом просил тебя найти и сказать...

– Что сказать?

– Что любит тебя. И что, если он не выживет, то хочет, чтобы ты знала правду.

Ноги подкашиваются. Люся хватает меня за руку, чтобы я не упал.

– Быстро одевайся, – командует. – Поехали в больницу.

– А его невеста? Она знает?

– Какая невеста? – Григорий удивленно смотрит на меня. – Он же с ней сегодня порвал. Позвонил, все объяснил. Сказал, что любит другую.

Сердце замирает, а затем начинает бешено колотиться.

– Правда?

– Правда. А теперь быстро собирайся. Вот дура-баба, своему счастью не верит.

Не даю ему договорить. Бегу одеваться, руки дрожат так, что не могу попасть рукавами в манжеты. Люся помогает.

– Видишь, как все обернулось? – шепчет она. – Он выбрал тебя. А теперь беги и спаси его.

– А если я опоздаю?

– Не опоздаешь. Любовь не опаздывает.

Через пять минут мы уже едем на машине Григория в районную больницу. Сижу на заднем сиденье, настойка уже выветрилась, молюсь всем богам сразу: «Только бы он был жив. Только бы все обошлось. А уж я его так любить буду, что он забудет обо всех остальных женщинах на свете».