Сладкая ягодка. Горький огурчик (СИ)

Глава 4 Марат

Дом отца встретил запахом старины и воспоминаний. Скрипучий пол, обои с выцветшими цветочками, фотографии на комоде, все то же, что и двадцать лет назад. Даже занавески те же, только выгорели еще сильнее.

Бросаю сумку на кровать в своей бывшей детской комнате и оглядываюсь. Боже мой, да здесь ничего не изменилось. Тот же письменный стол, за которым я делал уроки, те же полки с книгами, даже плакат с футболистом до сих пор висит на стене. Как будто время остановилось в тот день, когда я уехал в город в поисках «лучшей жизни».

Желудок предательски урчит, напоминая, что я не ел со вчерашнего дня. Иду на кухню в надежде найти хоть что-нибудь съедобное. Открываю холодильник и... пусто. Совсем пусто. Только одинокая банка соленых огурцов стоит на полке, как последний солдат на поле боя.

Беру банку, рассматриваю этикетку. Красивым почерком написано: «Соленые огурчики. Нина».

Нина. Сразу вспоминается сегодняшняя встреча в коровнике. Эта девушка с непослушной косой, голубыми глазами и в том самом коротком халате, который...

Стоп. Не думай об этом, Марат. Совсем не думай.

Но мысли словно живут своей жизнью. Помню, как она стояла с вилами в руках, как поправляла халат, который действительно был коротковат. И эти ноги в резиновых сапогах... Кто бы мог подумать, что резиновые сапоги могут быть такими... сексуальными?

А еще я помню ее взгляд – скептический, насмешливый, совершенно равнодушный ко мне. Это задело меня сильнее, чем я готов был признать. Я привык к восхищенным взглядам, к заинтересованности. А она смотрела на меня, как на надоедливую муху.

Хорошо еще, что джинсы были мокрыми от того проклятого молока, которое на меня вылили в коровнике. Иначе... ну, в общем, было бы неловко. Очень неловко. Потому что при взгляде на аппетитный и пышные формы Нины, скованные узким халатиком, я реально возбудился.

А зачем я вообще туда пошел? К этой Нине? План был простой: осмотреть ферму, сделать фотографии, передать все своим людям для оценки и продажи. Зачем мне было лично знакомиться с работниками?

Но что-то тянуло меня туда. Может быть, любопытство. А может быть, Григорий, который так активно рассказывал о «золотых руках» Нины, что мне захотелось увидеть это чудо еще раз своими глазами.

Чудо... Да, она определенно чудо. Колючая, неприступная, но чудо.

Открываю банку с огурцами, достаю один и откусываю. Боже мой! Во рту взрывается такая концентрация соли, перца и укропа, что глаза слезятся.

Это не огурцы – это химическое оружие массового поражения! Как можно есть эту ядерную смесь?

Но голод, как говорится, не тетка. Продолжаю жевать, запивая водой из чайника. Интересно, все ли деревенские заготовки такие «термоядерные» или это особый талант Нины?

После «ужина» из огурцов я решаю изучить документы, которые дал мне управляющий. Раскладываю их на столе и пытаюсь разобраться в цифрах. Ферма убыточна, это очевидно. Старое оборудование, устаревшие технологии, низкая производительность. С деловой точки зрения решение очевидно – продать и забыть.

Но почему-то не могу заставить себя достать телефон и позвонить риелторам.

Вспоминаю, как провел остаток дня. После встречи с Ниной пришлось вернуться в бухгалтерию, где меня напоили чаем с пряниками, нет, вот оказывается не такой я и голодный был.

Боже, сто лет не ел таких пряников! Домашние, мягкие, с корицей и медом. Три тетки-бухгалтера смотрели на меня, как на диковинного зверя, и засыпали вопросами про городскую жизнь.

– А правда, что в Москве хлеб в два раза дороже? – спрашивала одна. – А машины там все иномарки? – интересовалась другая. – А девушки все в мини-юбках ходят? – выдавала третья, и остальные хихикали.

Я отвечал машинально, а сам думал о синих глазах и дерзком взгляде царицы телят и телочек.

Почему меня так потянуло с ней поговорить? У меня была Алина – красивая, умная, успешная. Идеальная партия для человека моего круга. И что? Стоило мне заговорить о деревне, как она скривилась, словно я предложил ей переехать в пещеру.

А Нина... Нина смотрела на меня, как на пустое место, и почему-то это интриговало больше, чем восторженные взгляды московских красавиц.

Ладно, хватит. Пора спать. Завтра решу, что делать дальше. Скорее всего, все-таки продам ферму. Это разумно. Это правильно. Это то, чего ждет от меня весь мой прежний мир.

Ложусь в детскую кровать, которая скрипит под моим весом и явно мне мала. За окном стоит такая тишина, какой в Москве не услышишь никогда. Только где-то вдали мычит корова, да сверчки поют свои песни.

Засыпаю и... снится мне коровник.

И Нина в том самом коротком халате. Только во сне все происходит как-то медленно, словно в замедленной съемке. Она поворачивается ко мне, улыбается загадочно, поправляет косу. Халат кажется еще короче, чем наяву, а взгляд – не холодный, а приглашающий.

Она начинает раздеваться, показывая обнаженные плечи и спину, а потом поворачивается и показывает грудь.

Просыпаюсь среди ночи с колотящимся сердцем и понимаю, что дела мои плохи. Очень плохи. Потому что думать о местной работнице в таком ключе – это верх непрофессионализма. И глупости заодно.

Снова пытаюсь заснуть, но не получается. В голове крутятся мысли о ферме, об отце, который всю жизнь вкладывал в нее душу, о Нине с ее вызывающим равнодушием.

К утру засыпаю, и мне снова снятся те же сны. Коровник, сено, девушка с длинной косой, которая смотрит на меня совсем не так, как днем и она совершенно обнаженная, на сене, в лучах яркого солнца. Просыпаюсь с головной болью и пониманием, что один день в деревне превратил мою размеренную жизнь в хаос.

Иду умываться и смотрю на себя в зеркало. Растрепанные волосы, щетина, мешки под глазами. Красавец, нечего сказать.

Интересно, что бы сказала Нина, увидев меня таким? Наверное, усмехнулась бы и съязвила что-нибудь про городских неженок, которые не могут нормально выспаться на обычной кровати.

А еще интересно – она всегда такая колючая или это защитная реакция? Кто-то уже в жизни ее обидел? Судя по выражению ее лица, точно обидел.

Стоп. Какого черта я об этом думаю? Мне нужно сосредоточиться на деловых вопросах, а не на личной жизни местных работников.

Спускаюсь на кухню, снова открываю холодильник в надежде, что там волшебным образом появилась нормальная еда. Но нет – все те же ядерные огурчики от Нины.

Достаю один, откусываю и морщусь. Боже, как можно делать такие концентрированные заготовки? Это же не огурцы, а соленые гранаты!

Но есть хочется, а выбора нет. Жую и думаю: интересно, сама Нина ест такие же огурцы или делает для себя что-то помягче? А может, у нее железный желудок, привыкший к деревенской еде?

И снова мысли возвращаются к ней. К тому, как она работала вилами, как поправляла растрепавшуюся косу, как вызывающе смотрела на меня.

Пока кипит чайник, нахожу в шкафу пакетированный чай и в дальнем углу мешок с сухарями, ну, хоть что-то. Пока мелкими глотками пью чай, пытаясь смыть соленый привкус, понимаю: нужно что-то решать с едой.

Не могу же я питаться одними огурцами. Может, в деревне есть магазин? Или... можно спросить у Нины, где она закупается?

Хотя нет, глупая идея. После вчерашнего разговора она меня и на пушечный выстрел к себе не подпустит. Да и зачем мне вообще с ней общаться?

Я же не собираюсь здесь задерживаться. Максимум неделя – и обратно в Москву, к нормальной жизни.

Но почему-то мысль о возвращении не радует так, как должна была бы. Странно. Очень странно.

Может быть, дело в деревенском воздухе? Или в том, что здесь все напоминает о детстве, когда жизнь была проще? А может быть, дело в паре синих глаз, которые смотрели на меня без капли смущения?

В любом случае сегодня мне предстоит принять решение. Продать ферму или... или что? Остаться? Бросить все и заняться коровами? Это же абсурд!

Но абсурдно это или нет, а мысль эта крутится в голове и никак не хочет уходить. Как и воспоминания о вчерашней встрече в коровнике.

Что вообще со мной происходит?