Сладких снов

Седой мужчина разговаривал с рабочим в комбинезоне. Он взглянул на меня, сказал что-то своему собеседнику, и тот ушел, а седой мужчина направился ко мне.

— Привет, — сказала я и остановилась перед ним.

— Привет, солнышко, — ответил он.

— Мы так и не познакомились. — Я протянула руку и заметила, что она дрожит, так что мне стало легче, когда его пальцы сомкнулись вокруг моих. — Я Лорен.

— Пап, — ответил он и пожал мою руку, после чего отпустил ее.

— Пап? — переспросила я, и он усмехнулся.

— Пап, отец Вуда и Ниты. Они называли меня «пап», а поскольку все дети, а потом все дети, у которых были дети, носились по моему дому, так или иначе разрушая его, я стал известен как Пап. Так и прилипло.

Папа Ниты. И Вуда.

— Вуд здесь? — спросила я, и мне показалось, что у меня дрожал голос. Я просто надеялась, что Пап не заметил этого.

Он с минуту рассматривал меня, его глаза были добрыми, но на лице ничего не отражалось, потом он улыбнулся и крикнул:

— Вуд!

Я посмотрела ему за спину и увидела, что Вуд уже на полпути к нам. Я заставила свои ноги стоять на месте, а не развернуться и убежать.

Пап повернулся и объявил:

— Лорен пришла увидеться с тобой.

Вуд подошел к нам, не сводя с меня глаз, и ответил:

— Пап, иди прогуляйся.

— Никакого уважения, — добродушно проворчал Пап, но ушел.

Я была слишком занята своей паникой, чтобы как-то отреагировать на их диалог.

— Привет, — сказал Вуд.

— Эм... — ответила я.

Он прищурился:

— Ты в порядке?

— Эм... — повторила я.

Он продолжал щуриться. Потом перестал и усмехнулся мне. Он сделал это медленно, и я наблюдала за его губами.

Мое сердце забилось быстрее, и я прикусила губу.

— Ты сегодня работаешь? — спросил он.

Ко мне наконец-то вернулся голос.

— Кажется, сейчас я работаю каждый вечер.

Он подошел ближе, положил ладонь на тыльную сторону моей шеи и притянул меня к себе. Я положила ладонь ему на грудь.

— Значит, у Баббы появится новый постоянный посетитель.

Я улыбнулась, глядя на него.

* * *

Вуд не соврал.

Он приходил всю следующую неделю и всегда сидел в моей зоне. Я проводила с ним перерывы, а в обед мы ходили в забегаловку, чтобы быстро перекусить.

Я не знала, что он так рано начинает работать, потому что в три часа ночи я была на его байке, и он отвозил меня домой.

В первую ночь он меня поцеловал, прямо перед дверью в мой номер. Это не был поцелуй Тейта, но он был великолепным, намного лучше любого из поцелуев Брэда, так что я все равно чувствовала себя в выигрыше.

И на следующую ночь он тоже меня поцеловал.

И на следующую.

Следующая ночь была у меня свободной, так что Вуд взял меня покататься, потом отвез меня в заведение, где подавали стейки и которое находилось в такой глухомани, которую можно было смело назвать «у черта на рогах».

Стейки оказались просто потрясающими.

Я рассказала ему о том, почему приехала в Карнэл, а значит, и про Брэда.

Он рассказал мне о Мэгги, которая взяла опеку над двумя их детьми и переехала в Гно-Бон. Дети приезжали к нему через выходные, поочередно на рождественские или весенние каникулы и на месяц летом. Он также рассказал, что плохо, что его дети растут фактически без него. Но признался, что жить с Мегги было еще хуже, потому что она была стервой. Более того, он сказал, что она была плохой женой, но хорошей матерью, а детям нужно, чтобы мама все время была хорошей, и не нужно видеть ее плохой женой и стервой.

Когда он подвез меня до гостиницы, я пустила его в свой номер, и поцелуи переросли в нечто большее.

Так же и на следующую ночь.

Следующей ночью я была без сил, и он тоже. Он остался на ночь, но мы оба спали в одежде поверх покрывала. Тогда-то я и узнала, что он так рано встает на работу, и тогда же начался этот словесный танец вокруг ночевки у него дома.

Дважды я сумела устоять.

На следующий раз он меня уговорил.

* * *

И вот теперь Карнэл стал мне домом, я больше времени проводила в постели Вуда, чем в своей (хотя мы еще и не занимались сексом), а Тейта все еще не было.

Но для меня он отсутствовал всегда. Когда-то я притворялась, что его не существует, теперь же его просто не существовало.

Как не существовало любого мужчины, который спал с замужней женщиной, зная, что она замужем, но наплевав на это.

Как, определенно, не существовало любого мужчины, который мог взять меня кататься, так целовать, меньше чем за час изменить мой мир, а потом уйти, не оглядываясь, и даже не звонить много дней, которые превратились в недели, которые превратились в месяц.

Я сняла новый купальник, который купила вместе с Венди во время забега по магазинам, который мы устроили в тот день, когда Доминик, стилист-гей, занимавшийся всеми подружками байкеров в Карнэле, подарил мне новый образ. Венди ходила со мной и была так сражена моим преображением, что заставила меня пойти с ней в торговый центр.

— Должен признать, — сказал Доминик, стоя позади меня, распушая мои волосы и глядя на мое отражение в зеркале, — думаю, ты мой шедевр.

Я тоже смотрела на свое отражение в зеркале и думала, что он не ошибся.

Он не стал менять русый цвет моих волос, которые я не стригла больше шести месяцев, но выделил яркие светлые пряди вокруг лица и немного сзади. Эффект оказался поразительным, особенно в сочетании с загаром. Я всегда носила волосы до плеч, но теперь они закрывали лопатки. Он подстриг их вокруг лица, оставив длинную густую челку, а на остальных сделал градуированную стрижку, которая придавала мне гламурный и дерзкий вид, что в сочетании с осветленными прядями делало даже прическу Стеллы, главной подружки байкера, унылой.

— Ты волшебник, — выдохнула я, глядя в свои ореховые глаза, которые вдруг стали казаться удивительно зелеными.

— Ты не первая, кто так говорит, дорогуша, — сказал мне Доминик без малейшего намека на скромность.

Венди едва позволила мне заплатить ему (и дать огромные чаевые), прежде чем вывела меня за дверь и посадила в свой CR-V. Мы с ней поехали к ближайшему торговому центру, который располагался за два города от Карнэла. К счастью, он был большим и хорошим, потому что Венди настроилась вытащить меня «из этой одежды, которая просто тебе не подходит, сестра».

И она это сделала. Мы заполнили ее маленький кроссовер пакетами — юбки, джинсы, шорты, футболки, майки, топики, блузки, туфли, ботинки, нижнее белье и пижамы.

Целый новый гардероб, только на два размера меньше.

Хорошо, что я работала по вечерам, а в «У Баббы» было много народа и я получала крупные чаевые, иначе этот забег по магазинам пробил бы крупную брешь в моей заначке.

Но должна признать, что дело было не только в Венди. Дело было во мне, загорелой, с великолепной прической, девушке байкера, которому нравилось катать меня на своем байке, и самое главное — на два размера меньше.

Прошло больше пяти лет с тех пор, как я была такого размера. До того, как Брэд начал трахать Хейли и моя жизнь разрушилась. Я чувствовала себя заново рожденной, потому что так оно и было.

Я бросила купальник в свою новою корзину для белья (плетеную, я купила ее в милом маленьком магазинчике, который открылся в городе на прошлой неделе). У меня было пять купальников: два танкини и единственный купальник-бикини, который когда-либо у меня был — не малюсенький бикини, но все равно сексуальный (по крайней мере я так считала), и он устраивал меня — для загорания у бассейна и два купальника для плавания. Потом я приняла в душ. Закончив, я вытерлась, увлажнила кожу лосьоном, побрызгалась духами и надела новый комплект белья. Темно-фиолетовый с большим количеством черного кружева.

Я накрасилась (в макияже я решила придерживаться середины между Кристал и старой версией себя), высушила волосы феном с помощью круглой щетки, как показал мне Доминик, надела бледно-сиреневый топ, лямки которого были уже, чем у майки, но все же не тонкими полосочками, и если я не буду аккуратна, то будут видны лямки моего лифчика. В сочетании с загаром топ смотрелся просто отлично, я не собиралась себе льстить, но даже я вынуждена была это признать. Я натянула новую пару джинсов, надела широкий темно-коричневый ремень и новые фиолетовые босоножки на шпильках. Мне потребовался почти месяц, чтобы привыкнуть часами ходить на высоких каблуках, но больше я их даже не ощущала, а эффект на мои чаевые они оказывали поразительный.

Я положила в сумочку свежее белье, дезодорант, надела колпачок на зубную щетку и бросила ее туда же вместе с резинкой для волос, перекинула сумку через плечо и вышла из номера.

Я помахала рукой Неду, он помахал мне в ответ, я села в машину, поскольку позже поеду к Вуду (надеюсь, Нед понял, к этому времени он уже должен был привыкнуть), и направилась в бар.

Глава 7

Как все

— «Джек» с колой, три бутылки «Курз» и «Танкерей» [марка джина — прим. пер.] с тоником, — заказала я Баббе, уставившись в свой блокнот, но даже опустив голову и не глядя на него, я все равно поддразнила (как обычно). — И поживее, большой парень. Последний заказ моя бабушка сделала бы быстрее, а она ездит в инвалидной коляске.

— Черт, — пробормотал Бабба. Я вскинула голову, потому что это не был его обычный остроумный ответ на мое поддразнивание, и увидела, что он побледнел и смотрит мне за спину.

Я начала разворачиваться, чтобы посмотреть, что же там такое, что заставило его выглядеть так, словно он увидел призрака, но не успела, потому что внезапно с моей шеи отвели волосы и к ней приникли шершавые губы, а вокруг талии скользнула рука, притянув меня спиной к высокому крепкому телу.

— Что... — начала я, напрягаясь, но рука поднялась, выдернула блокнот из моих пальцев и бросила его на стойку.

Я почувствовала, как из другой руки выдернули карандаш, и, повернув голову, увидела, что меня держит Тейт. Тейт с бородой, с густой бородой. Она выглядела слегка всклокоченной, но тем не менее горячей.

Тейт смотрел на Баббу.

— Скажи Венди подать эти напитки, Баб, у Лори перерыв, — приказал он, потом взял меня за руку и потащил по коридору.

— Эй! — рявкнула я, пытаясь выдернуть руку, но он держал крепко и продолжал тащить меня.

— Тейт! — крикнула я, но он, не останавливаясь, прошел мимо кабинета, мимо кладовой, прямо к темному, плохо освещенному углу коридора.

Потом его ладони легли мне на бедра, и он прижал меня к стене.

— Тейт, — рявкнула я, но он сосредоточенно рассматривал меня, не отводя глаз от моей груди. Он провел ладонями вверх по бокам и остановил их, касаясь большими пальцами как раз под грудью.

— Боже. — Он посмотрел мне в глаза, потом на волосы. — Что ты сделала с собой, малышка?

— Тейт, — повторила я, но больше ничего не сказала, потому что он наклонил голову и поцеловал меня.

Его губы и язык творили чудеса, лишая мой разум любых мыслей о том, что он обманщик, что не звонил целый месяц, что я с Вудом, и наполняя его только мыслями о том, чтобы ответить на его поцелуй как можно сильнее. Борода тоже способствовала, меня никогда не целовал мужчина с бородой — она царапалась, но очень сексуальным образом.

Оторвавшись от меня, он не отстранился, а просто перестал меня целовать, касаясь своими губами моих, так что наше дыхание смешивалось.

— Сладкая, как я и запомнил, — пробормотал он мне в губы.

— Тейт, — прошептала я.

Он убрал одну руку с моего бока и положил ее мне на шею, а голову поднял на два дюйма.

— Я не смог его найти, детка, — сказал он, проведя большим пальцем по моей челюсти.

— Что, прости?

— Того ублюдка, который убил Тоню. Я был везде. Мудак не оставил ничего. Он призрак.

— О нет, — выдохнула я.

— Копы, федералы — все в тупике. Включая меня.

— Мне так жаль, — прошептала я.

— Теперь мне придется сказать ее родным, что я ничего не нашел, — продолжил он.

— Тейт.

— Это хреново, — закончил он.

Я медленно вдохнула, и, пока я это делала, у меня в голове все встало на места.

— Тейт... — начала я, и он провел большим пальцем по моим губам.

— Хреново, но, черт, Лори, как же хорошо быть дома, — прошептал он. Он убрал палец и начал наклонять голову.

— Тейт! — крикнула я и отпрянула к стене.

Он поднял голову:

— Что?

— Пожалуйста, не мог бы ты отойти? — попросила я.

Его глаза внимательно изучали мое лицо в приглушенном свете.

— Нет, — ответил он.

— Нам надо поговорить, — заявила я. Во время поцелуя я обвила руками его шею, а теперь слегка отталкивала его плечи.

— Хорошо.

— Позже. Я работаю. Завтра мы... пойдем...

Он перебил меня.

— Ты здесь. — Его ладонь, лежавшая рядом с моей грудью, скользнула на спину. — Я здесь. — Его рука с моей шеи скользнула в волосы. — Говори.

— Мне нужно, чтобы ты отошел, — сказала я ему.

— Меня долго не было, Крутышка, ты нужна мне именно тут.

Я склонила голову набок:

— Ты хочешь сказать, что не заезжал к Ните в любое время за прошедший месяц?

Его тело превратилось в камень, и меня охватило довольно пугающее ощущение.

— Какого хрена? — спросил он пугающим голосом.

— Возможно, ты захочешь отпустить меня, — предложила я.

— А возможно и нет, — возразил он.

— Я знаю про Ниту, — сказала я ему, стараясь, чтобы это не звучало как обвинение, но была абсолютно уверена, что вышло именно так.

— Да? И что ты знаешь?

— Достаточно, чтобы это был последний поцелуй, который ты получишь от меня.

— Может, объяснишь? — отрезал он еще более пугающим голосом.

— Хорошо, я объясню. — Я надавила ему на плечи, но ничего не получилось, так что я сдалась. — Мой муж бросил меня ради моей лучшей подруги, и он трахал ее пять лет.

— Это я уже знаю, Крутышка.

— Так что давай просто скажем, что я не горю желанием связываться с мужчиной, которому наплевать, что у него долговременная интрижка с замужней женщиной.

Тогда он отпустил меня, двигаясь быстрее, чем я когда-либо видела. Так быстро, что я оказалась не готова и была вынуждена прижать руки к стене, чтобы удержаться на ногах.

Он шагнул назад, но больше не сделал ни одного движения и не сказал ни слова.

Так что заговорила я.

— Вижу, я достаточно ясно выразилась.

— А я вижу, мы, блядь, вернулись к началу, — ответил он.

— Что?

Он подался вперед, так что я видела только его лицо, и по агрессивности, с которой он это сделал, я поняла, что очень недооценила ситуацию и атмосферу. Я видела его очень злым, пугающе злым.

Но поняла, что теперь он просто в ярости.

— А ты хоть на секунду подумала, Крутышка, — прорычал он, — спросить про Ниту у меня?

Но в ярости могут быть двое.

Потому что той ночью на его байке и во время поцелуя он показал мне обещание чего-то особенного.

А потом он ушел и даже не позвонил!

— Вуд мне вполне понятно объяснил, — едко ответила я.

— Вуд, — прошептал он.

— Вуд, — повторила я.

— Он тебя уже трахнул? — хрипло спросил Тейт, и я попыталась шагнуть назад, забыв, что уже стою около стены.

— Это не твое дело! — огрызнулась я.

— Еще не трахнул, но трахнет, — постановил он. — Не повезло тебе, что рядом не оказалось никого такого же любезного, как Вуд, чтобы рассказать тебе пару вещей про него.

— Да? Например?

— Жаль, детка, но, устроив эту сцену, ты проиграла. Тебе придется выяснять самой.

С этими словами он развернулся на месте, и я смотрела, осознавая, что тяжело дышу, пока не перестала дышать, потому что он остановился и повернулся ко мне.

— Так это все ради Вуда? — странно спросил он.

— Что все?

Он раздраженно махнул рукой, обведя меня целиком.

— Нет, — огрызнулась я.

— Раньше, Крутышка, ты выглядела лучше. Теперь ты выглядишь как все.

И с этим весьма успешным последним словом он исчез в конце коридора.

Глава 8

Мартини и маникюр

Наступил следующий день после возвращения Тейта. Вчера, закончив работу, я поехала к Вуду, разделась, натянула одну из его футболок и забралась к нему в кровать, разбудив его ровно настолько, что он притянул меня к себе и снова заснул (но я не заснула).

В объятьях Вуда я не ворочалась, потому что не хотела разбудить его, но никак не могла выкинуть из головы сцену с Тейтом.

Или его поцелуй.

Или его слова: «Черт, Лори, как же хорошо быть дома».

Или его слова: «Раньше, Крутышка, ты выглядела лучше. Теперь ты выглядишь как все».

Постепенно я провалилась в сон, и, как обычно, к тому времени, когда я проснулась, Вуд уже шел.

Теперь я лежала на солнце в своем фиолетово-голубом танкини, топ которого был сшит из сетки с ярко-синей вышивкой сверху и по подолу. Грудь прикрывали вшитые чашечки, а сетка ниже позволяла увидеть тело. В ногах моего шезлонга лежало ярко-голубое парео, на полу сбоку стояла диетическая кола, рядом лежал сотовый телефон. На мне были солнечные очки и масло от солнца, от которого все тело блестело, а в руках я держала дешевый журнал.

Я также ждала, пока высушится последняя партия моей стирки. У Неда и Бетти была прачечная в торце здания рядом с их домиком, напротив помещения с торговыми аппаратами. Стиральная и сушильная машины стоили дорого, намного дороже, чем в прачечной самообслуживания в городе (я проверяла), но я платила, потому что это было удобно, всего через две двери, так близко, что я могла притвориться, будто они находились в моем гараже, а не через два гостиничных номера.

Я читала про каких-то попавших в тюрьму знаменитостей и разглядывала их фото в оранжевых комбинезонах, когда услышала рев «Харлея». Стояло лето. Это Карнэл. Рев «Харлеев» был неотъемлемой его частью, так что я не обратила на него никакого внимания.

Вернее, не обращала внимания, пока не услышала топот мотоботинок по плитке.

Я подняла глаза и увидела, что ко мне идет Тейт. Он шел прямо ко мне, но смотрел на стоянку, так что я повернула голову и посмотрела себе за спину.

Четверо парней, похоже, копались в своих мотоциклах, но два из них — один стоял, другой сидел на корточках — смотрели в мою сторону.

Я повернулась обратно и увидела, что Тейт уже возвышается надо мной.

— Отличное шоу, Крутышка, — хрипло прорычал он. — Как только станет известно, что ты живешь здесь, у Неда с Бетти не будет отбоя.

И почему мне вообще приходило в голову, что этот, хоть и красивый, мужчина не был мудаком?

— Я могу тебе чем-то помочь? — огрызнулась я.

— Да, малышка, — ответил он с намеком в голосе. Я поняла это, потому что он оглядывал меня с головы до ног. На нем были очки с зеркальными стеклами (и они ему шли, вот гадство), но я видела, что его взгляд путешествует по моему телу.

— И? — раздраженно поторопила я, стараясь не ежиться под его взглядом. Тайлер фантастический тренер, но он не волшебник.

Глаза Тейта, скрытые очками, посмотрели в мои.

— Ты нужна Крис, чтобы обучить двух новых девушек. Пока поработаешь днем.

— А Крис не может сказать мне об этом сама, потому что...

— Потому что она одна в баре. Приехали несколько парней, и она занята, потому что, как только Бабба увидел, что я вернулся, он сразу же свалил. Уехал сегодня утром.

Я уставилась на него, потом подумала о Кристал и прошептала:

— Черт.

— Так что ты работаешь днем, — закончил он и собрался уходить.

— Днем ужасные чаевые, — буркнула я, как раз когда у меня зазвонил телефон. Я сказала это не для того, чтобы задержать Тейта, просто чтобы поныть.

— Переживешь, — буркнул он в ответ. Я потянулась к телефону — к его телефону, если быть точной, поскольку он заплатил за него — и, увидев на экране имя сестры, нажала кнопку ответа. Это меня удивило, она должна быть на работе, а она никогда не звонит в рабочее время.

— Кэрри, милая, что случилось? — спросила я.

— Лори.

Ее голос сорвался, и я резко села, опустив обе ноги на прохладную плитку.

Больше она ничего не сказала.

— Кэрри, скажи мне, что? — настаивала я, слишком сосредоточившись на этом, чтобы заметить, что Тейт остановился и двинулся обратно ко мне. — Кэрри!

— Папа, — прошептала она и разрыдалась.

Я свернулась в клубочек. Это вышло автоматически. Пятки уперлись в лежак, колени поднялись к груди, и я прижалась к ним.

Я сделала так, потому что любила папу, а голос сестры разбил еще новый для меня образ подружки байкера, превратив прямиком в восьмилетнюю папину дочку.

Это был мой недостаток. Надо сказать, я плохо справлялась с кризисами. Это все папина заслуга, у него в доме было три женщины и он относился к тем мужчинам, которые являются настоящим главой семьи. Именно он заботился обо всем большую часть моей жизни и превратил меня в папину маленькую девочку.

— Что с папой? — прошептала я, но она не ответила. — Кэрри, детка, что случилось с папой?

Тейт присел на корточки сбоку от меня, но я все еще была сосредоточена на телефоне.

— Сердце... — всхлипнула она. — Инфаркт.

Я закрыла глаза и вжалась лбом в коленку.

— Скажи мне, — прохрипела я, потому что у меня перехватило горло. Она продолжала молчать, и я взмолилась: — Пожалуйста, солнышко, скажи.

— Он... он жив, Лори, но врачи... врачи беспокоятся.

Мое тело дернулось от рыдания, и я едва почувствовала, как телефон выскользнул у меня из руки. Однако я осознала, что моя ладонь освободилась, потому что обеими руками обняла колени и заплакала, смутно слыша, как Тейт разговаривает.

— Это Тейт Джексон. Вы кто? — Он помолчал. — Я друг Лори, ты ее сестра? — Еще одна пауза. — Хорошо, с тобой рядом есть кто-нибудь? — Еще пауза. — Передай ему трубку. — Пауза. — Это Мак? Тейт Джексон, друг Лори. Что случилось?

Я почувствовала, как вокруг моей руки сомкнулись сильные пальцы и настойчиво, но нежно, потянули меня вверх, подняв с лежака и поставив на ноги.

— Подожди секунду, — сказал Тейт в телефон. — Малышка, надень свой платок и собери вещи, — мягко приказал он.

На автомате я сделала, как он сказал. Когда я собрала вещи и сунула ноги в шлепанцы, он взял меня за руку и повел от бассейна к моему номеру.

— Слушаю, — сказал он в телефон. — Я прослежу, чтобы она собралась, и посажу ее на самолет. — Еще одна пауза. — Да. — Пауза. — Хорошо, перезвоню через час.

Мы подошли к двери. Тейт завершил разговор и взял ключ у меня из руки, которой я прижимала к груди все свои вещи.

— Что сказал Мак? — спросила я.

— Заходи, малышка, — мягко ответил он и открыл дверь.

Я вошла и бросила все, кроме банки, на кровать. Банку с колой я поставила на прикроватную тумбочку и повернулась к Тейту.

— Что он сказал?

— Твой папа в операционной, — ответил Тейт, и я закрыла глаза. — Детка, тебе нужно на самолет.

Я открыла глаза и прошептала:

— Верно.

— Иди в душ, — приказал он.

— Хорошо, — прошептала я и покорно поплелась к ванной.

Тейт пошел к двери, но я остановила его, окликнув по имени.

— Тейт.

Он повернулся ко мне.

— Мак сказал... — Я сглотнула. — Как мама?

— Она там, — соврал он.

— Тейт, — прошептала я, обняв себя руками, и Тейт оказался передо мной, кажется, меньше, чем за секунду.

Он положил ладони мне на шею, там, где она переходит в плечи.

— Не очень хорошо.

Я подалась вперед и уперлась лбом ему в грудь.

— Он опора, — прошептала я, глядя в пол.

Тейт сжал ладони:

— Лори, иди в душ.

Я запрокинула голову и посмотрела на него, удерживаясь на ногах только потому, что упиралась ладонями в его пресс.

— Наша, — продолжала шептать я.

— Что?

— Он наша опора, — объяснила я, и слезы начали течь так сильно, что я не знала, где заканчивается одна и начинается другая. — Мы... мы... девочки. Его девочки. Мы сломаемся, — закончила я, из моего горла вырвалось громкое рыдание, которое прозвучало так же мучительно, как ощущалось.

После чего я оказалась в объятьях Тейта.

* * *

— Лори, малышка, просыпайся, — услышала я голос Тейта и открыла глаза.

Мы были в самолете, и я прижималась к нему, положив голову ему на грудь, а руку на живот.

Я закинула голову назад и посмотрела на него.

— Мы садимся, нужно поднять спинки кресел, — тихо сказал он.

— Точно, — прошептала я и отодвинулась, потом убрала волосы с лица и села.

Тейт находился со мной в самолете по причинам, известным только ему. Мне было известно только, что он сумел отправить меня в ванную в моем номере, а потом исчез. К тому времени как я вышла из душа, в моей комнате находилась Бетти, а чистое белье из моей стирки было сложено на кровати. Мягко уговаривая, она проследила за тем, чтобы я накрасилась и высушила волосы, и я оделась в то, что она подобрала для меня. Пока я это делала, она паковала мои вещи, добавив к ним косметичку и щетку для волос, когда я закончила.

Потом раздался стук в дверь, Бетти нацепила мне на нос темные очки, словно я какая-нибудь знаменитость, и Нед быстро вывел меня из номера к большому черному «Форд Эксплорер», за рулем которого сидел Тейт.

— Что ты тут делаешь? — спросила я Тейта, когда Нед забросил мою сумку на заднее сиденье.

— Я тебя отвезу, — ответил он, после чего мы тронулись, и я едва успела помахать Неду и Бетти, которые стояли возле моего номера.

— Чей это внедорожник? — спросила я, когда мы выехали из Карнэла.

— Мой, — ответил Тейт.

Я посмотрела на него:

— Ты ездишь на «Харлее».

— Не люблю сажать плохих парней на свой байк, когда поймаю, Крутышка. Вредит имиджу.

— Ох, — пробормотала я, отворачиваясь к дороге, мрачные мысли заполнили мой разум, и я замолчала.

После молчаливой поездки в Международный аэропорт Денвера, от которой волосы чуть не встали дыбом (много позже я пойму, что это из-за того, что мой самолет вылетал и у Тейта оставалось мало времени, чтобы успеть доставить меня к нему), я выяснила, что он не просто подвозил меня. Потому что он не высадил меня. Он припарковался на временной стоянке, провел меня к билетной стойке, мы зарегистрировали мою сумку и забрали два билета (хотя я этого не знала) и оба встали в очередь на досмотр. И все это время Тейт нес две сумки: в одной руке мою (другой рукой он почти все время держал меня за руку), а на плече еще одну, но я была слишком не в себе, чтобы заметить.

— Ты не можешь пройти, если у тебя нет билета, — сообщила я ему.

— У меня есть билет, — ответил он, глядя поверх моей головы на очередь.

— Куда? — глупо спросила я, и он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня.

— В Индианаполис.

Мои брови взметнулись вверх.

— Ты летишь со мной?

— Отвезу тебя, а завтра вернусь домой.

— Что?

— Крутышка, ты не в себе. Я отвезу тебя к семье, а завтра полечу домой.

— Это безумие, — прошептала я.

— Это то, что я делаю, — ответил он.

— Но...

— Заткнись, Крутышка.

Я уставилась на него, потом сказала:

— Ладно.

Потом мы с Тейтом прошли досмотр и поднялись на борт.

А сейчас мы с ним приземлялись в Индианаполисе.

Самолет приземлился, закончили рулежку. Мы отстегнули ремни.

Тейт встал. Он был такой большой, все еще с бородой, волосы у него отросли и завивались не только вокруг ушей, но и на шее. На нем была черная футболка в обтяжку, очень светлые джинсы, мотоботинки и змеящаяся по бицепсу очень клевая татуировка, которой я раньше не видела, потому что он всегда носил футболки с длинными рукавами. Поэтому он выглядел в точности, как ожидалось от охотника за головами (даже круче, пугающе и красивее), так что остальные пассажиры не торопили его, пока он доставал свою черную кожаную сумку с багажной полки наверху. Потом он взял меня за руку, поднял с кресла и подтолкнул вперед, положив ладонь мне на поясницу.

Мы шли по аэропорту, и я побежала, когда увидела в конце терминала возвышающуюся над толпой темно-блондинистую голову Мака, мужчины моей сестры.

Я так сильно врезалась в него, что он отошел на фут назад.

— Лори, милая, — прошептал он, обнимая меня.

Я снова начала плакать.

Он позволил мне плакать и завел с Тейтом условно односложный мужской разговор, продолжая крепко обнимать меня.

— Ты Джексон?

— Да. Тейт.

— Мак.

— Новости?

Молчание.

— Ясно.

Мак передвинул меня себе под бок, обнял одой рукой за плечи и повел меня к эскалатору, который вел вниз, к выдаче багажа.

— Случилось еще кое-что, — сказал Мак, когда мы сошли с эскалатора, и сжал обнимавшую меня руку.

— Да? — спросил Тейт, и я запрокинула голову, чтобы посмотреть на Мака.

— Что? — прошептала я.

— Твоему папе сделали операцию, он в палате интенсивной терапии. К нему пустили только твою маму. Врачи наблюдают его и хотят, чтобы он отдохнул, — сказал мне Мак.

— Хорошо, — ответила я.

Мак замолчал, и мы остановились перед багажной каруселью.

Потом он набрал воздуха в грудь и произнес:

— Брэд в больнице.

Я вырвалась из-под его руки и сделала шаг назад с криком:

— Что?

— Лори... — начал Мак.

— Крутышка, — сказал Тейт.

Я повернулась к Тейту и сообщила ему:

— Это мой бывший.

Он подошел ко мне и взял за руку:

— Хорошо, малышка.

— Мой бывший — это мой бывший муж, который пять лет нашего брака трахал мою лучшую подругу, — заорала я, не замечая, что другие пассажиры повернулись и уставились на нас.

— Да, детка, я знаю.

Тейт поднял мою руку и приложил ладонью к своей груди, накрыв своей.

— Он в больнице, — завизжала я, — где мой папа лежит в реанимации!

Тейт наклонил голову, так что его лицо оказалось напротив моего.

— Лори, успокойся.

— Нет! — крикнула я ему в лицо. — Вот мудак!

— Хочешь, я его побью, когда мы приедем туда? — спросил Тейт на полном серьезе, и я моргнула.

— Что?

— Я побью, — заявил он.

— Ты... ты... побьешь его?

— Только скажи, детка.

— А тебя... тебя не арестуют за такое? — спросила я.

— Вероятно, — ответил он.

— Тогда, наверное, не стоит, — решила я.

— Как скажешь, — пробормотал он и повернулся к багажной карусели, передвинув мою руку себе на талию и положив свою мне на плечи.

— Скажи, когда увидишь чемодан, — проинструктировал Мак, но его голос звучал так, будто его что-то рассмешило.

— Ага, — сказал Тейт, глядя на движущуюся ленту.

— Кстати, ты хорош, — продолжил Мак.

— Что? — спросил Тейт.

— Мне потребовалось пять лет с Кэрри, чтобы выяснить, как успокоить ее. Лори прожила в твоем городе сколько? Месяц? Блин, мужик, ты мастер.

Тейт хохотнул.

Этот диалог прошел мимо меня. Прокричавшись, я стояла в аэропорту Индианаполиса, собираясь в больницу, где мой папа, которого я обожала, но заставила волноваться о себе шесть месяцев (или дольше), лежал в реанимации, а мой бывший муж находился там по причинам, которые могли означать только одно — он сошел с ума.

Поэтому я привалилась к боку Тейта и положила голову ему на плечо.

Он крепче сжал руку на моих плечах.

И только много, много позже я вспомнила, что не позвонила Вуду.

* * *

К тому времени как мы доехали до больницы святого Винсента резервуар для слез определенно иссяк, потому что, когда я вошла в приемный покой и мама с Каролиной бросились ко мне, все, что я могла, — это просто держать их в объятиях.

— Я так рада, что ты здесь, — прошептала мне на ухо мама. — Я так скучала по тебе, милая.

Я только крепче обняла ее.

Прошло много времени, прежде чем мы разъединились и они отступили на шаг. Кэрри первая посмотрела на Тейта, и ее рот тут же открылся от удивления.

— Мать моя женщина, — пробормотала она.

Мама услышала Кэрри и перестала грустно улыбаться мне. Она подняла глаза на Тейта, потом моргнула и откинула голову.

— Эм... Мама, Кэрри, это Тейт Джексон. Он мой бо...

— Бойфренд, — твердо заявил Тейт. Его глубокий хриплый голос наполнил приемный покой, и могу поклясться, что Кэрри выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок, потому что ее тело начало неконтролируемо раскачиваться, а мама продолжала моргать.

Я потрясенно взглянула на Тейта, но он смотрел куда-то поверх головы Кэрри.

— Я могу вам помочь? — спросил он, и я повернулась, чтобы узнать, на кого он смотрит.

Там стоял Брэд, он выглядел бледным и несколько осунувшимся, хотя все равно выглядел как Брэд, но после всех этих месяцев, после всего, что случилось до, после месяца в Карнэле с мужчинами вроде Тейта и Вуда он больше не казался мне моим великолепным красивым Брэдом.

У его были светло-коричневые волосы, которые он при помощи стайлера укладывал назад, и как всегда, даже в приемном покое больницы, его волосы выглядели идеально. Помыв голову, он не оставлял их лежать как придется. Он укладывал их и иногда возился с ними дольше, чем я сушила свои феном, а это говорило о многом, потому что у меня были густые волосы. Он был всего на три дюйма выше меня, так что ему не нравилось, когда я носила очень высокие каблуки. У него были голубые глаза, которые я когда-то считала пронзительными. Теперь же я считала их просто голубыми. И у него было великолепное тело, но он довел его до совершенства, посещая спортзал пять раз в неделю, никогда не пропуская. Он ходил туда, даже когда болел, настолько отвратительной была для него мысль о потере своей тщательно созданной внешности.

Он не отрывал от меня глаз.

— Ри? — спросил он, уставившись на меня так, словно никогда раньше не видел.

— Что ты здесь делаешь, Брэд? — спросила я в ответ.

Услышав мой голос, он выдохнул:

— Ри.

— Мы не могли заставить его уйти, — сообщила мне Кэрри.

Брэд дернулся, как будто взяв себя в руки, и мельком взглянул на Тейта, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Это моя семья, — объяснил он.

— Что, прости? — прошептала я, чувствуя, как напряглось тело.

— Он постоянно это твердит, — пробормотал Мак Тейту.

— Полагаю, ты Брэд, — сказал Тейт Брэду.

— Да, муж Ри, — ответил Брэд Тейту.

Тейт опустил глаза на меня:

— Я думал, вы подписали бумаги.

Я кивнула ему, и он посмотрел на Брэда:

— Думаю, в глазах закона ты больше ей не муж.

Я повернулась к маме и Кэрри.

— Тейту лучше знать, он раньше был копом.

— А теперь он кто, милая? — спросила мама.

— Охотник за головами, — ответила я.

Взгляд Каролины метнулся к Тейту, и она повторила:

— Мать моя женщина.

Брэд побледнел еще больше.

Мак хохотнул.

Округлившимися глазами мама посмотрела на Тейта и прошептала:

— Ничего себе.

Не обращая на нас никакого внимания, Тейт сказал Брэду:

— Так что, полагаю, вопрос Крутышки уместен.

— Крутышки? — спросил Брэд.

— Лорен, — ответил Тейт.

Брэд, прищурившись, посмотрел на меня:

— Он зовет тебя Крутышкой?

Я всплеснула руками:

— Что ты здесь делаешь, Брэд?

Брэд направился было ко мне, но внезапно остановился, потому что Тейт встал между ним и мной и уперся ладонью в грудь Брэда.

— Это самое близкое, насколько ты можешь к ней подойти, — сказал он низким голосом.

Брэд сделал шаг назад и сердито глянул на Тейта.

— Я понял, что ты большой парень, но я хочу поговорить со своей женой.

— Тогда тебе не следовало бросать ее, когда она была твоей женой. Теперь она тебе не жена. Теперь она кое-что значит для меня, и я не позволяю мужчинам, которые мне не нравятся, приближаться к ней, а должен сказать, что ты, мужик, мне не нравишься.

Брэд перевел взгляд на меня и рявкнул:

— Ри!

Я прошла вперед на два фута, встав немного позади и сбоку от Тейта, и, выглянув из-за него, обратилась к Брэду:

— Ты хочешь сказать, что прилетел в такую даль из Феникса, чтобы устроить это представление, когда мой отец лежит в реанимации, только потому, что чувствуешь себя придурком из-за того, что подвел меня и не успел, как хороший парень, попрощаться, когда я покинула город?

— Нет, я хочу сказать, что когда услышал про твоего папу, то понял, что ты будешь здесь, и прилетел в такую даль из Феникса, чтобы сказать тебе, что хочу, чтобы ты вернулась! — ответил Брэд, и все в комнате замерли, кроме меня и Тейта.

Тейт не просто замер. Вместо этого он превратился в воплощение неподвижности. Его тело полностью обратилось в камень, что было хорошо, потому что мои кости превратились в воду, и мне пришлось схватиться за Тейта, чтобы устоять на ногах.

— Что? — прошептала я.

Брэд шагнул вперед, Тейт сдвинулся на миллиметр, и Брэд остановился, но его глаза не отрывались от меня.

— Я хочу, чтобы ты вернулась, Ри, — тихо сказал он. — Я совершил огромную ошибку.

— Да, мужик, совершил, — вмешался Тейт, и Брэд так резко повернул голову, что у него, наверное, заклинило шею, когда он поднял глаза на Тейта.

— Не вмешивайся, — выдавил он.

— Она держится за меня, приятель, так что я в деле, — ответил Тейт.

— Ри, — сказал Брэд, снова глядя на меня.

И когда он это сделал, я поняла — и это понимание прошило меня, словно пуля, меняя мою жизнь и мои представления, — что пути назад нет.

— Уходи, — прошептала я.

— Это мне или ему? — спросил Брэд, показывая большим пальцем на Тейта.

— Не Тейт, ты, — продолжала шептать я.

— Ри, — повторил Брэд.

— Честно? — тихо спросила я, и Брэд открыл было рот, чтобы заговорить, но я продолжила: — Знаешь, как прекрасна сейчас моя жизнь, Брэд? Ты вообще в состоянии понять, что такое прекрасная жизнь? Это не идеальный дом, и не попытки угнаться за Джоунсами, каждые два года меняя машину, и не правильный ландшафтный дизайнер, и не похвальба на вечеринках о том, что у тебя есть уборщица. Нет, все это дерьмо. Фасад. А за ним ничего нет.

Я не знала, откуда пришли эти слова, я просто знала, что откуда-то из глубины, эти слова жаждали увидеть белый свет и наконец-то прорвались, когда та пуля прошила меня.

— Ри...

— Ты лгал мне, и все мои друзья лгали мне в течение пяти лет. Люди, у которых есть душа, так не поступают.

— Ри...

— Знаешь, что со мной сегодня произошло? — спросила я, но не стала дожидаться ответа. — Мне позвонила сестра, и этот звонок разрушил мой мир, но мне не пришлось и пальцем пошевелить. Бетти помогла мне одеться и сложила мою сумку, и даже принесла мое белье из прачечной. Нед донес мою сумку и посадил меня в машину. Тейт купил билеты и посадил меня на самолет, он бросил все дела, чтобы полететь со мной. У этих людей свои дела, у них свои жизни. На работе Крис и Венди прикроют меня, несмотря на то, что мы с Тейтом уехали внезапно, просто потому, что так поступают хорошие люди. Так поступают люди, у которых есть душа. Вот где я сейчас, вот где я живу, это моя жизнь. Неужели ты думаешь, хотя бы на секунду, что я оставлю нечто настолько прекрасное и вернусь к тебе?

Он не ответил, так что я продолжала:

— Даже сейчас ты думаешь не обо мне. Где-то в этой больнице мой отец борется за жизнь, и моя семья ужасно напугана, а тебе все равно. Тебе плевать. Все, что тебя волнует, — это ты и твои желания. Я стою рядом с мужчиной, который бросил все, а он месяц выслеживал убийцу, и он сделал это, только чтобы отвезти меня к моей семье. Ты хоть раз в жизни делал что-нибудь подобное?

— Ты любишь меня, Ри, ты сама говорила, даже когда я объяснил насчет Хейли, — напомнил мне Брэд. — Ты говорила, что мы отыщем дорогу назад, все исправим.

— Говорила, — согласилась я, — потому что испугалась и была слепа. Ослеплена надеждой. Я ждала чего-то особенного и убедила себя, что это ты. Потом ты доказал, что это не так, и преподал мне ценный урок, что ничего особенного нет. Оно не существует. Поэтому лучшее, что можно сделать, — это найти что-то настоящее. Я нашла настоящее, Брэд, и мне нравится. — Я отпустила Тейта, выпрямилась и встала рядом с ним. — Думаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты здесь, чтобы я могла лично сказать тебе спасибо за этот урок. Я потратила большую часть жизни, надеясь на что-то особенное. Теперь я понимаю, что мне достаточно того, что есть.

Я видела, что Брэд открыл рот, чтобы заговорить, но мне не представилось возможности услышать, что он хотел сказать, потому что Тейт положил руку мне на шею и притянул меня к себе. Я впечаталась в его тело, а он опустил голову, накрыв мои губы своими, и поцеловал меня, сильно и долго, с языком.

Прямо на глазах у моей мамы!

Но в тот момент меня это не волновало, потому что это был Тейт и он хорошо целовался, так что это единственное, что я воспринимала.

Потом он поднял голову на полдюйма и заявил:

— Ты найдешь особенное, Крутышка.

Я закачала головой, насколько позволяло место, частично возражая, частично пытаясь отойти от поцелуя.

— Особенного не существует, Тейт, — сказала я ему. — И меня это устраивает.

Его губы вернулись к моим, и он нежно сказал:

— Для тебя будет, малышка.

— Он мне нравится, — громко заявила мама.

Я смотрела, как глаза Тейта весело блеснули.

— Может, нам не стоит целоваться на глазах у моей мамы, пока мой папа в реанимации, — предположила я, и веселья в глазах Тейта стало больше.

— Не обращайте на нас внимания, — сказал Мак. — Наверное, не часто можно увидеть предварительные ласки в приемном покое. Вы нарушаете однообразие слез и уныния.

— Мак! — прошипела Кэрри. — Тейт просто поцеловал ее, это не предварительные ласки.

— Ты не внимательно смотрела, милая. Это определенно были предварительные ласки.

К этому времени Тейт поднял голову примерно на три дюйма, так что я видела, что он борется с улыбкой, а может и с самым настоящим смехом.

— Моя семья немножко чокнутая, — прошептала я.

— Я понял, — ответил Тейт.

— Мне, наверное, лучше уйти, — заметил Брэд, и Тейт не отпустил меня, но повернул голову к Брэду.

— Думаешь? — спросил он.

Я начала хихикать, и поскольку мои руки и так сжимали футболку Тейта на поясе, я просто обвила ими его талию и перенесла на него свой вес.

Но Брэд не закончил. Он подошел ближе, и я повернула к нему голову.

— Я понял, — сказал он, — насчет этого парня. — Он дернул головой в сторону Тейта. — Острые ощущения. Но я тебя знаю, Ри. Тебе захочется маникюр и мартини. Ты вернешься.

Я повернулась к Тейту и заметила:

— Я как раз собиралась поговорить с тобой об этом. Мы можем купить в бар несколько бокалов для мартини?

— Нет, — ответил Тейт.

— Ладно, — буркнула я.

— Можем мы поехать в гостиницу? — спросила мама. — Мне нужно отдохнуть, я хочу вернуться и проведать вашего отца первым делом с утра.

— Вам, девочки, придется потесниться на заднем сиденье. У нас с Тейтом слишком длинные ноги, — объявил Мак.

— Это твоя машина, милый, — сказала мама усталым голосом.

— Мама устала, — прошептала я Тейту, и он отпустил мою шею, но не отошел от меня.

— Побудь с ней, — прошептал он в ответ.

— Хорошо, — согласилась я и окликнула: — Капитан.

— Что, Крутышка?

— Спасибо.

Он поднял руку и провел костяшками пальцев по моей челюсти.

Мой разум автоматически сохранил ощущение от его прикосновения в памяти вместе с выражением его лица.

Потом я пошла к маме.

* * *

— Извини за это, — сказала я Тейту, когда мы вошли в номер, который мама сняла для нас.

Нас!

Наша ферма находилась всего в получасе езды от Индианаполиса, а Кэрри с Маком жили в городе, но на другом конце, и мама не хотела ездить туда-сюда, так что мы все заселились в гостиницу и будем жить здесь (по крайней мере я и мама), пока мама не удостоверится, что папа хорошо себя чувствует и его можно оставлять ненадолго.

После очень позднего ужина мы поехали в гостиницу, и мама настояла на том, чтобы заплатить за наш с Тейтом номер.

Тейт пытался возражать, мама проигрывала, так что она посмотрела на меня и расчехлила большие пушки.

— Твой папа поступил бы именно так, если бы был здесь.

Взгляд Тейта метнулся ко мне, он стиснул зубы и вздохнул, после чего я разрешила маме оплатить наш номер.

Теперь мы оказались в номере с огромной двуспальной кроватью.

Тейт сбросил наш багаж на встроенную полку, и я осмотрела номер, который находился в гостинице «Марриотт» и разительно отличался от моей комнаты в гостинице Неда и Бетти (хотя она стала мне домом).

— Не переживай, — пробормотал Тейт.

— Я сбегаю вниз и сниму еще один номер, попрошу на этом же этаже, чтобы мои не догадались, и буду спать там.

— Все хорошо, Крутышка, — сказал Тейт. Он сел в кресло и начал снимать ботинки.

— Тут только одна кровать, — сообщила я то, что и так было ему известно.

— Это большая кровать, — ответил он.

— Тейт... — начала я, и он поднял голову.

— Детка, все хорошо. Хватит причитать.

— Хорошо, — прошептала я и просто стояла, не зная, что делать.

Тейт знал, что делать. Он подошел к кровати, вытащил подушки из-под покрывала и сложил их с одной стороны. Потом он выложил все из карманов, лег поверх покрывала, опираясь спиной на подушки, взял пульт и включил телевизор.

Я шагнула в комнату и сказала:

— Спасибо тебе.

— За что? — спросил он, глядя в телевизор.

— Что притворился перед Брэдом моим парнем, — ответила я.

— Твой бывший — козел, детка, — продолжил он, не отрываясь от телевизора.

Тут он прав.

— И спасибо, что притворился перед моей семьей во время ужина.

— Твоя семья — это что-то, Крутышка, — сказал он, все так же глядя в экран.

И тут он прав.

— Угу, — промямлила я и взглянула на телевизор.

Потребовалось совсем мало времени, прежде чем картинки на экране меня загипнотизировали. Потому что я была истощена эмоционально и физически. Поездка вымотала меня. Брэд вымотал меня. И я была в ужасе от того, что последний раз общалась с папой посредством электронной почты.

— Детка, — позвал Тейт.

— А? — спросила я, прикипев взглядом к экрану.

— Лори, разувайся и ложись.

Я не сдвинулась с места.

— Лорен, — окликнул Тейт.

Я пялилась в экран.

— Твою ж мать, — пробормотал Тейт. Я услышала звук открывающейся молнии, после чего мое тело подвинули.

Я вскинула голову и посмотрела на Тейта в то время, как он подталкивал меня к ванной.

— Что?

— Переоденься и ложись в кровать, пока не свалилась с ног, — приказал он и сунул мне в руки что-то из одежды.

Я посмотрела на ткань.

— Это не мое.

— Это мое. Я не собираюсь тратить время, разбираясь в твоих шмотках.

— Но...

— Переоденься, Крутышка.

— Но...

Он положил ладонь мне на живот и затолкнул в ванную, включил там свет и потребовал:

— Надень это.

После чего закрыл дверь.

Поскольку у меня не осталось сил сопротивляться (совсем), я переоделась и вышла из ванной в его огромной темно-синей футболке. Я рухнула на кровать прямо поверх покрывала.

Тейт был прав: кровать была огромной. Я лежала по диагонали, он лежал на кровати, но мы не касались друг друга.

До тех пор, пока он не взял меня под мышки и не подтянул через кровать, так что моя голова оказалась у него на животе.

Я начала подниматься.

— Тейт...

Он придавил меня обратно.

— Расслабься, смотри телевизор.

— Но, Тейт, это...

— Я забрал все подушки, — перебил он меня.

Я повернула голову к нему:

— Тейт!

Он скользнул пальцами мне в волосы и начал перебирать их.

— Господи, ты такая напряженная. Просто расслабься, блин.

Я не могла расслабиться, когда он пропускал пальцы сквозь мои волосы.

Я глубоко вздохнула, стараясь, чтобы это прозвучало раздраженно, потом повернула голову обратно и положила ее на его живот.

Тейт продолжал пропускать мои волосы сквозь пальцы.

Я положила ладонь ему на живот и легла на нее щекой.

Я проследила взглядом его длинные ноги, миновав скрещенные голые ступни, и мы с Тейтом стали смотреть телевизор.

Тейт продолжал перебирать мои волосы, и я заснула.

* * *

«Но, черт, Лори, как же хорошо быть дома».

Эти слова всплыли в моем сознании, мои глаза открылись, и я увидела, что в номере темно.

К моей спине прижималось теплое тело, обняв меня рукой, и это был не Вуд.

Я находилась в гостиничном номере в Индианаполисе с Тейтом.

Я крепко зажмурилась.

Вот вам и большая кровать. Мы занимали только четверть.

Судя по тому, как я проснулась, я поняла, что больше не засну. Так что я как можно осторожнее выскользнула из-под руки Тейта и из кровати. Дойдя до своей сумки, я как можно тише подняла ее и отнесла в ванную. Я не включала свет, пока не закрыла дверь. Потом я открыла сумку, покопалась в ней, нашла свои вещи и запоздало смыла с лица косметику, нанесла увлажняющий крем и почистила зубы. Потом я задвинула сумку под раковину, выключила свет и осторожно прошла к креслу возле окна.

Если я свернусь в нем и в конце концов засну, то мне будет удобно, и я не разбужу Тейта.

Поэтому я свернулась клубочком и стала смотреть в окно на огни города — к счастью, Тейт не закрыл шторы, — стараясь очистить голову.

— Крутышка, — окликнул Тейт.

Блин.

— Извини, я тебя разбудила? — прошептала я.

— Вернись в кровать, — приказал он.

— Нет, Капитан, мне не спится. Я в порядке, такое часто бывает. Просто не обращай на меня внимания.

— Вернись в кровать, — повторил он.

— Правда, я...

Я замолчала, потому что увидела, как он откинул одеяло, потом увидела его обнаженную грудь в свете городских огней, проникавшем в окно, и этот вид загипнотизировал меня еще больше, чем телевизор. Так сильно, что я не осознавала, что он делает, пока он не взял меня на руки и не понес обратно к кровати. Не сильно церемонясь, он опустил меня на кровать, так что я аж подпрыгнула, после чего подвинул дальше, и я отползла от его коленки, когда он лег следом.

Накрывая нас одеялом, он повторил:

— Я же сказал, вернись в кровать.

— Тебе не захочется, чтобы я была здесь, — подсказала я.

Он проигнорировал мое замечание и спросил:

— Что тебя разбудило?

— Что, прости?

— Почему ты проснулась?

— У меня в голове крутятся разные мысли и будят меня.

— Что именно?

— Много чего.

— А сегодня что?

О Господи, я не могу ему сказать.

— Просто... Я хочу, чтобы папа поправился. Я почти не связывалась с ними, пока колесила по стране, разбиралась в себе, мне нужно было побыть в одиночестве и найти то, что я искала. Я знала, что они с мамой и Каролиной беспокоились. Очень беспокоились. В последнее время я стала звонить им, но последний раз я разговаривала с папой через электронную почту, — соврала я. — Я хочу услышать его голос. — А это уже была правда.

Тейт сразу определил то, что волновало меня больше всего.

— Ты не виновата в том, что у твоего папы инфаркт, детка.

— А ты не виноват в смерти Тони, детка.

Это его заткнуло.

Мы лежали лицом друг к другу, но его лицо скрывалось в тени, видно было только его плечо и руку, лежавшую поверх одеяла и освещенную светом из окон.

— Засыпай, Тейт, со мной все будет в порядке, — прошептала я.

Он снова проигнорировал меня.

— Что не дает тебе заснуть?

— Что не дает мне заснуть?

— Да, когда мысли, которые крутятся у тебя в голове, будят тебя, что не дает тебе заснуть опять?

— Они продолжают крутиться у меня в голове.

— Ты не можешь отвлечься?

— Нет.

Он замолчал.

— Тейт, — сказала я, — я пробовала все. Снотворное. Считала овец. Релаксационные техники. Ничего не помогает, но я привыкла.

— Разум мощная штука.

— Да, — мягко сказала я.

— С твоим папой все будет хорошо, Крутышка.

— Надеюсь, — прошептала я.

Мы оба замолчали и лежали так некоторое время.

Потом тихонько, на случай если он заснул, я сказала:

— Ты сегодня сделал столько хорошего.

— Детка, — буркнул он.

— Я опять тебя разбудила?

— Нет.

Слава Богу.

— Спасибо, что приехал со мной сюда, — продолжила я.

— Это всего один день.

— Все равно, — сказала я, — ты не обязан был этого делать.

— В таком состоянии ты бы в итоге оказалась на Аляске.

Это заставило меня хихикнуть.

— Не оказалась бы, — возразила я.

— Детка, серьезно, ты вела себя как робот без какой-либо программы.

Мне пришлось признать, что в некоторой степени так оно и было.

— Я же говорила тебе, что папа наша опора, — напомнила я ему.

Он не ответил.

— Я верну тебе деньги за билеты, — прошептала я.

— Поговорим об этом потом.

На этот раз я его проигнорировала.

— И за твои тоже.

— Лорен, мы поговорим об этом потом.

— Они, должно быть, стоили очень дорого.

— Ты же понимаешь английский, но просто не слышишь, — заявил он.

— Хорошо, поговорим об этом потом, — сдалась я.

Мы снова замолчали. На этот раз прошло больше времени, настолько больше, что я услышала, как дыхание Тейта стало ровнее, и поняла, по опыту жизни с Брэдом, что он заснул.

Я перекатилась на другой бок, и как только я это сделала, Тейт обнял меня рукой за талию и притянул к себе.

— Тейт, — супертихо окликнула я.

— М-м?

— Ты спишь?

— Нет.

Если он не спит, то почему притянул меня к себе?

— Эм... — промямлила я.

— Твои волосы вкусно пахнут.

— Да?

— Да.

Ого. Он считает, что мои волосы вкусно пахнут. Это приятно.

Я решила не обращать внимания на то, насколько это приятно.

— Почему ты не спишь? — спросила я.

— Потому что у меня в кровати женщина, которая никак не заткнется, — ответил он.

— Ой, — прошептала я, но потом заметила: — Но я молчала.

— И правда, — пробормотал он.

— Тогда почему ты не спишь?

Он молчал.

— Тейт?

Он вздохнул и сказал:

— Ты вкусно пахнешь, детка.

— Да?

— И с тобой хорошо.

Ой.

— Тейт...

— Просто помолчи, Лорен.

Я решила удовлетвориться этим и прошептала:

— Хорошо.

Мы оба надолго замолчали, и я уже готова была заснуть под его рукой, с его теплым телом, прижатым к моей спине, когда он окликнул меня:

— Лори?

— Что? — сонно пробормотала я.

— Вчера вечером я был зол.

— Я знаю.

— Ты хорошо выглядишь.

— Что, прости?

— Ты ни за что не можешь выглядеть как все.

Я распахнула глаза.

Он крепче прижал меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

— Ты всегда светишься, — тихо сказал он, и теперь его голос звучал сонно, зато у меня сон как рукой сняло. — Что-то особенное, — закончил он.

О.

Мой.

Бог.

В следующую секунду он уснул, я поняла это, когда он привалился к моей спине, его дыхание стало ровным, а его сильная рука сильнее сжалась вокруг меня, так что у меня не получилось бы выскользнуть из-под нее, не получилось бы отодвинуться. Мне придется остаться здесь, крепко прижатой к Тейту.

Я долго не могла заснуть, но мне было наплевать. Я просто лежала там и думала, что, если бы все эти годы Брэд так меня обнимал, может быть, я бы не вертелась и не крутилась, сводя его с ума. Может быть, меня вполне устраивала бы моя бессонница.

Если бы Брэд обнимал меня так каждую ночь, я бы только радовалась ей.

Глава 9

Черт, детка

Зазвонил телефон, и я открыла глаза.

Я лежала одна в кровати в нашем с Тейтом гостиничном номере.

Несмотря на огромный размер кровати я поняла, что одна, потому что не чувствовала Тейта рядом и не слышала его. На самом деле я не ощущала его присутствия нигде, душ не работал. Тейта не было.

Я развернулась к его половине кровати, потому что с той стороны стоял телефон, и увидела записку. Я села, взяла трубку и записку и приложила трубку к уху, одновременно читая записку.

«Крутышка, я на пробежке. Скоро вернусь».

Немногословный мужчина.

— Алло, — сказала я в телефон.

— Привет, милая, — отозвалась мама.

— Привет, мам.

— Я тебя разбудила?

— Все в порядке.

— Ты хорошо спала?

— Не очень, а ты?

— Нет, — ответила она. — Послушай, солнышко, мы встречаемся за завтраком, а потом едем в больницу. Мак сказал, что вернется и заберет тебя, если...

Я посмотрела на часы. Половина седьмого. Из этого я сделала два вывода: мама не сомкнула глаз, а Тейт был очень ранней пташкой.

— Тейт на пробежке, но я спущусь, — сказала я ей.

— Он на пробежке? — спросила мама.

— Да.

— В незнакомом городе?

— Ну, он охотник за головами, разберется, — предположила я. — Вряд ли его напрягают незнакомые места. Он будет в порядке. — Это не было предположением. Думаю, Тейт мог бы пробежать сквозь адское пламя и выйти невредимым.

— Мы подождем, пока он вернется. Нам не разрешают приходить надолго, а посещения начинаются в десять, — сказала мне мама. — Я уже звонила в больницу, и мне сказали, что его состояние без изменений, но это...

Она замолчала, и я услышала, как она глубоко дышит, стараясь сдержать эмоции.

— Не торопись, мамочка, — прошептала я.

Она вдохнула и сказала:

— Они сказали, то, что он пережил ночь, — уже хорошо.

Проклятье, это ужасно.

— Это хорошо, — мягко сказала я.

— Да.

— Я приму душ и спущусь, а Тейту оставлю записку. Все равно он сегодня возвращается в Карнэл, может, у него ранний вылет и ему придется пропустить завтрак и поймать такси.

— Он сегодня возвращается? — спросила мама с удивлением в голосе.

— Эм... да.

— Почему?

— Ну...

— Он должен остаться, хотя бы на день, увидеть ферму.

— У него есть дела.

— Всего один день.

Я уже слышала это раньше.

— Мама, послушай...

— Я поговорю с ним, — решила она.

— Нет! Мам, правда...

— В такое время он нужен тебе рядом. Он поймет.

— Но... — Я отчаянно искала, что бы сказать. — Ему нужно выслеживать тех, кто скрывается от правосудия. У него очень важная работа.

Мне не нравилось лгать маме. Скорее всего, Тейт вернется домой и станет помогать в баре и злиться из-за того, что приходится это делать, потому что Бабба любит рыбачить. С другой стороны, возможно, появятся какие-нибудь беглецы, которых Тейту придется поймать.

— Лори, охотников за головами много, даже на телевидении есть один. Он может поручить это кому-нибудь, — сказала она, как будто Тейт работал в офисе с кучей других охотников за головами, которые получают вызов и говорят «Я пойду», или «Ты пойдешь», или «Нет, ты пойдешь», или «Сейчас очередь Бутча, он пойдет».

— Мама...

— Поговорим за завтраком.

— Мама... — повторила я, но в дверь постучали, и я посмотрела на прикроватную тумбочку Тейта. Там лежали его сотовый, бумажник и ключ-карта «Марриотта», из чего я сделала вывод, что Тейт вышел без карты и нужно его впустить. — Послушай, в дверь стучат, Тейт вернулся. Я поговорю с ним. Если ему нужно лететь домой, значит, ему нужно лететь домой.

— Может быть, если ему нужно лететь домой, он вернется, — с надеждой предположила мама.

Вот оно что. Моя мама думает, что моя жизнь может начаться заново теперь, когда я нашла мужчину. С другой стороны, она вышла замуж за папу, когда ему был двадцать один, а ей девятнадцать. Она никогда не знала жизни без хорошего мужчины, так что не могла думать по-другому.

В дверь снова постучали, на этот раз громче. Тейт терял терпение или, может быть, думал, что меня надо разбудить.

— Я должна идти, — сказала я маме. — Увидимся за завтраком.

— Да, скажем, в восемь или как будете готовы, — ответила мама. — Я только хочу приехать в больницу до приемных часов. Посмотреть, удастся ли поговорить с врачами.

— Хорошо. — Я откинула одеяло и спустила ноги с кровати. — Увидимся в восемь. Люблю тебя.

— И я тебя люблю, Лори, и рада, что ты здесь.

— Я тоже.

— И рада, что Тейт здесь.

Я вздохнула:

— Я тоже.

— Пока, милая.

Я встала и наклонилась над телефоном со словами:

— Пока, мамочка.

Положив трубку, я бросилась через комнату к двери и не глядя, потому что это мог быть только Тейт, открыла ее.

— Ты забыл...

Я замолчала, потому что за дверью стоял Брэд.

Я не могла поверить своим глазам, поэтому просто стояла там и пялилась на него, что было плохо. Потому что Брэд воспользовался этой возможностью, чтобы войти в номер. Может, он и не был таким большим, как Тейт, но все же был крупнее меня, и мне не осталось ничего другого, кроме как отойти внутрь вместе с ним, что я и сделала, попятившись и глядя на него снизу вверх.

— Что ты тут делаешь? — спросила я, когда мы остановились.

— Видел, как он вышел на пробежку, — сказал мне Брэд.

— Тейт?

— Я знал, что ты будешь одна.

Да что ж такое!

Я тяжело вздохнула:

— Брэд...

— Нам нужно поговорить, без него.

— Нет, не нужно.

Он осмотрел меня с головы до ног и улыбнулся неотразимой улыбкой Брэдфорда Уитакера.

— Отлично выглядишь, дорогая.

Я только что проснулась, мой папа лежит в реанимации, и у меня нет настроения принимать неотразимые улыбки Брэдфорда Уитакера или раздумывать над тем фактом, что впервые эта улыбка не оказала на меня ни малейшего эффекта. Вместо этого я сосредоточилась на том, чтобы не закатить глаза.

Я ненавидела, когда он называл меня «дорогая», и сейчас вспомнила, что ненавидела это еще до того, как он меня обманул. Он тоже родился в Индиане. Мы переехали в Феникс ради его работы. Люди в Индиане не называют друг друга «дорогая». Может, «дорогуша», но не «дорогая». Я всегда считала, что это слишком фальшиво. Даже в Фениксе люди так не говорят. Ради Бога, он же не английский землевладелец, хотя ему хотелось бы им быть или по крайней мере вести себя так, словно он им был.

Эти мысли привели меня к мыслям о Фениксе — городе, который мне нравился, с классными магазинами, превосходными ресторанами и бесподобной мексиканской кухней. И еще рядом располагались Седона и Флагстафф, которые были потрясающими. А пустыня в цвету просто что-то невероятное. Но я все равно так и не прижилась там. Слишком жарко. Я так и не смогла привыкнуть к жаре. Я ненавидела лето, это настоящая пытка.

Брэду нравился Феникс. Он не любил холод и обожал гольф. Неважно, как часто я заговаривала об этом, он никогда даже не рассматривал возможность переезда куда-нибудь еще, даже когда ему предлагали работу в Вашингтоне (где мне очень хотелось бы жить, потому что это красивый, исторический и впечатляющий город) и Сиэтле (где я бывала раньше, и считала этот город великолепным до такой степени, что он стал первым местом, куда я отправилась, распрощавшись со старой жизнью — но когда я туда приехала, он не зацепил меня, как Карнэл, слишком большой, слишком мокрый, так что я не осталась).

Эти мысли заставили меня расправить плечи, посмотреть в глаза Брэду и сказать:

— Пожалуйста, уходи.

Но он не ушел. Он подошел ближе и положил руки мне на талию.

— Тебе очень идет загар, всегда шел.

Я вцепилась в его руки и попыталась убрать их.

— Уходи, — повторила я.

Его ладони скользнули мне на спину.

— А твои волосы... Мне нравятся такие, выгоревшие на солнце.

— Это подделка, Брэд. Они не выгоревшие. Они покрашены пластмассовой кисточкой Доминика, голубого стилиста всех подружек байкеров.

Я продолжала отталкивать его руки.

Он надавил мне на спину, так что наши бедра соприкоснулись.

— Неважно, — пробормотал он и продолжил: — Тебе идет такая длина. Обычно я сказал бы, что женщине твоего возраста не следует носить длинные волосы...

— Брэд! — рявкнула я, перебив его, потому что он раздражал меня во многих смыслах. — Уходи!

Он не послушал меня, слегка отклонился назад, не отпуская меня, пока я пыталась расцепить его руки у себя за спиной.

— Сколько веса ты сбросила?

— Не знаю. Какая разница? Отпусти меня. — Я толкнула сильнее.

Он притянул меня ближе.

— Твоя вчерашняя одежда, — тихо проговорил он, и я попыталась вспомнить, что было на мне вчера. Обтягивающая майка в рубчик, на этот раз лососевого цвета, джинсы с ремнем и шлепанцы. Не высокая мода, но даже я признавала, что они сидели очень хорошо. — Боже, Ри, — почти простонал он. Я заметила, что он не сводит глаз с моих губ. Я знала, что это значит, и с опозданием поняла, что ситуация быстро ухудшается.

Я дернулась назад, но он только сильнее сжал руки.

— Брэд! Пусти!

Он снова посмотрел мне в глаза:

— Нам было хорошо вместе.

Я перестала вырываться и сердито глянула на него:

— Да, было. А потом перестало.

Он наклонил голову и уткнулся лицом мне в шею.

— Я соскучился по тебе, — прошептал он.

Я снова начала вырываться, извиваясь, но его руки только крепче сжимали меня, и я почувствовала, как его губы скользнули вверх к моему уху.

— Она мне изменяла, — прошептал он, и я замерла.

— Что, прости? — спросила я.

Он поднял голову:

— Хейли. Поменяла меня на новую модель.

О Боже.

— Я зарабатывал больше Скотта. Ее новый парень врач. Хирург. Очевидно, он зарабатывает больше меня.

Я не знала, как это понимать, хотя всегда подозревала, что Хейли была с Брэдом, потому что Скотт, ее муж, не был таким успешным, как Брэд, мой дом был больше, чем ее, и она могла позволить себе приглашать Гризеллу только раз в две недели, а не каждую неделю. Из того, что она говорила, я также знала, что она хотела большего. Мне не хотелось думать плохо о своей лучшей подруге, поэтому я много раз пропускала мимо ушей ее замечания, но они всегда вызывали у меня странное чувство.

Теперь я знала.

Меня охватило неуместное желание захихикать.

Вместо этого я начала:

— Брэд...

— Она трахалась с ним два года. Даже пока мы проходили через все, через что нам пришлось пройти, Хейли, зная, что я делаю это ради нее, работала над следующим ходом. Он наконец бросил свою жену ради нее. Хейли ушла от меня, Ри. Уже некоторое время назад. Отвернулась от меня, Одри, Джанет, Колина — от всех. Давно не разговаривала с ними... или со мной. Теперь она состоит в благотворительных комитетах больницы. Считает себя элитой. Вращается в высшем обществе.

Что ж, это объясняет электронные письма. Теперь они знают, что из себя представляет Хейли. Все они. Даже Брэд.

Мне стало труднее не захихикать.

— Это не моя проблема, — напомнила я ему.

— Милая...

— Брэд, это не моя проблема, отпусти меня, — повторила я.

Он притянул меня еще ближе и опустил голову:

— Я здесь, потому что ты была права. Мы можем все исправить. Можем вернуть то, что у нас было.

Я снова начала вырываться.

— Нет, не можем.

— Когда-то нам было хорошо вместе. Потом ты перестала следить за собой...

Я сузила глаза, безуспешно пытаясь вырваться из его рук.

— Я перестала следить за собой?

— Ты же знаешь, мне не нравятся женщины с лишним весом, — объяснил он.

Поверить не могу!

— Я начала есть, потому что чувствовала, что ты меня обманываешь! — закричала я.

— Дорогая...

— Перестань называть меня так!

— Ты вернулась, — ответил он, окидывая взглядом мои волосы, потом грудь, и снова посмотрел мне в глаза, — лучше, чем раньше.

Я отпустила его запястья и уперлась ладонями ему в грудь.

— Пошел вон!

Он не обратил на меня внимания.

— И мы снова можем быть вместе, даже лучше, чем раньше.

— Серьезно, это не круто.

Он приблизил свое лицо к моему:

— Я знаю, что ты делаешь с этим парнем. Я понял. Это больно, милая, ты отомстила. Мы оба нанесли удар, усвоили урок и теперь можем двигаться дальше.

— Я не наносила удар, ты, придурок, мы разведены, — заорала я, потеряв самообладание. — Ты трахал Хейли, это продолжалось пять лет, пока мы с тобой были связаны законом! Ты хотел уйти, я тебя отпустила и живу своей жизнью. Тейт не имеет к тебе никакого отношения!

— Милая, ты сама знаешь, что хочешь, чтобы я вернулся. Ты практически умоляла меня вернуться, даже узнав о том, что случилось. Ты же расклеилась, когда я ушел.

Я начала пихаться и извиваться, пытаясь вырваться и крича:

— Да пошел ты!

Наконец у меня начало получаться. Он силился удержать меня.

— Ри...

— Пусти!...

Я не успела сказать «меня», потому что неожиданно оказалась на свободе, но меня отпустил не Брэд. Тейт, мокрый от пота, в белой футболке с отрезанными рукавами, в черных спортивных штанах, обрезанных на середине бедра, и в беговых кроссовках. Мы были так захвачены своей драмой, что не слышали, как он вошел.

Тейт схватил Брэда за его рубашку-поло со спины, потянул назад и отправил в полет, и Брэд отлетел на пять шагов, прежде чем сумел выпрямиться.

Он встал поустойчивее и сердито уставился на Тейта.

— Еще раз дотронешься до меня, и я заявлю в полицию! — крикнул он.

Не говоря ни слова, Тейт приблизился к нему. Потом смял в большом кулаке его яркую голубую рубашку и толкнул его к двери. А там дернул его вперед, отчего Брэд стал похож на тряпичную куклу. Брэд схватился обеими руками за запястье Тейта, чтобы освободиться. Тейт наклонился вперед, рывком открыл дверь и вытолкал Брэда в коридор.

Брэд отлетел назад и, пролетев половину широкого коридора, выпрямился.

— Ты мудак! — крикнул он.

— Если я увижу тебя еще раз, будет плохо. Узнаю, что она увидит тебя — будешь дышать через трубку. Тебе понятно? — прорычал Тейт.

— Да пошел ты! — крикнул Брэд.

Тейт захлопнул дверь. Я уставилась на нее, застыв на месте.

Тейт повернулся ко мне:

— Как он вошел?

Я все еще пялилась на дверь, но, услышав его вопрос, резко повернула голову и посмотрела на него:

— Я ему открыла.

— Ты открыла? — спросил Тейт, но я была слишком ошеломлена развернувшейся сценой, чтобы уловить его тон.

— Ты... — Я взмахнула рукой, показав на прикроватную тумбочку. — ...оставил свою карту. Я думала, что это был ты.

Тейт поднял руку, зажав между пальцами ключ-карту. Потом легким движением кисти он бросил карту, и я смотрела, как она пролетела по воздуху и спланировала на пол.

— Крутышка, нас двое в номере, две карты, — сказал он, и я подняла взгляд на него. Тейт вытянул руку, показав пальцем на дверь. — Знаешь, что это?

— Дверь? — задала я глупый вопрос.

— Глазок, — выпалил он, потом одним движением руки задвинул щеколду. — Знаешь, что это?

— Капитан...

Он двинулся ко мне, но сделал это так агрессивно, что я попятилась. До меня начало доходить, что он злится и злится не на Брэда. Он злится на меня.

Уперевшись ногами в стул около стола, я остановилась. Тейт подошел вплотную ко мне и тоже остановился. Я запрокинула голову, чтобы смотреть на него.

— У тебя великолепные волосы, детка.

— Тейт...

— Густые.

— Тейт...

— Мягкие.

— Тейт, — прошептала я.

— Будет очень жаль, если какой-нибудь парень срежет их ножом, после того как изнасилует тебя этим же ножом, — проревел он.

Меня тряхнуло.

— Тейт!

— На улицах полно плохих парней, Крутышка. Плохих. Они творят такие вещи, после которых смерть покажется радостью. Нельзя открывать дверь, не зная, кто стоит за ней.

— Я думала, что это ты.

— А это был не я.

— Тейт...

— Он тебя трахал? — внезапно спросил Тейт, и я снова вскинула голову.

— Брэд? — спросила я в замешательстве.

Тейт подался вперед и взревел:

— Вуд!

— Нет! — заорала я в ответ.

И тут же взлетела в воздух. Буквально пролетела по воздуху. Меня подбросило разок, когда я приземлилась на кровать, а потом Тейт оказался на мне. Он был мокрым от пота, но его вес вызывал приятные ощущения. А его губы и язык вызывали ощущения еще приятнее.

Не знаю, что на меня нашло. Я просто воспламенилась, все мысли вылетели у меня из головы, и я ответила на поцелуй с отчаянным, диким желанием.

Сунув руки ему под футболку, я задрала ее, и Тейт завел руки наверх, сдернул футболку через голову и отбросил ее в сторону. Я оттолкнулась от кровати и, перекатившись, оказалась сверху. Я целовала Тейта, потом мои губы скользнули по его бороде, вдоль челюсти, вниз по шее, и все это время мои руки исследовали его тело. Я увидела татуировку, которая охватывала плечо, спускалась вниз по руке и змеилась по груди. Я была слишком увлечена своим занятием, чтобы точно определить, что она изображала, но проследила ее языком и спустилась еще ниже, пока не добралась до его соска. Я щелкнула по ему языком и зажала губами.

В следующее мгновение я оказалась на спине, а моя футболка поползла верх. Я подняла руки, и футболка исчезла. Потом Тейт скользнул рукой мне в трусики, и его длинный палец заполнил меня, а рот сомкнулся на моем соске и глубоко втянул его.

Это было так приятно, что я выгнулась, оторвав спину от кровати. Мои пальцы зарылись в его влажные волосы, и я простонала:

— Тейт.

Его палец выскользнул из меня и коснулся клитора. Тейт сильнее сжал мой сосок, а его палец начал двигаться, и я поняла, что сейчас кончу.

— Тейт, — захныкала я.

Его рука и рот оставили меня, и я распахнула глаза.

— Только вместе, — прорычал он.

Он вцепился в мои трусики с обеих сторон и стянул их вниз. Избавившись от них, Тейт встал с кровати, и я приподнялась на локтях. Он стянул шорты, и я увидела его полностью, и весь он был одинаково прекрасен, так что у меня перехватило дыхание.

И весь он был твердый.

Он схватил мои икры и резко раздвинул их, потом толкнул вверх, согнув колени. Поставив колено на кровать, он подался вперед, отпустив одну мою икру и обхватив ладонью свой член, и я почувствовала на себе его вес.

— Ты кончишь, только со мной внутри, Крутышка, — проскрежетал он и оказался во мне, прекрасно заполнив меня.

И от ощущения его, такого твердого, заполнившего меня до предела, я снова выгнулась на кровати.

— Тейт.

Он двигался глубоко, быстро, жестко. Наши губы не отрывались друг от друга, языки сталкивались. Тейт просунул руку между нами и прикоснулся ко мне. Оргазм ударил меня, словно ракета, и я вспыхнула, мой мир взорвался, увлекая меня за собой, и мне понравилась каждая наносекунда.

Я оторвалась от его рта и простонала:

— Тейт.

— Да, девочка, — тихо пробормотал он, продолжая двигаться внутри меня.

Я отходила от оргазма, который подарил мне Тейт, когда почувствовала, как он обхватил мои бедра и потянул их вверх навстречу своим движениям. Я все еще нуждалась в нем. Я обвивала ногами его бедра, мои руки блуждали по его телу, губы выводили дорожки, язык пробовал на вкус. Все, к чему я могла прикоснуться, повсюду, куда только могла дотянуться. Его пот был замечательным на вкус, кожа еще лучше, мышцы под гладкой, блестящей кожей ощущались восхитительно.

Его ладонь оставила мое бедро, снова оказалась между нами, и мои бедра дернулись.

— Милый... — прошептала я ему в губы.

— Поторопись, детка, я близко.

— Не думаю, что могу...

Он покружил пальцем.

— Быстрее, Лори.

Мне не пришлось торопиться, он ворвался в меня, и все случилось само собой. Его бедра начали двигаться сильнее, проникать глубже, его ворчание смешивалось с моими стонами, и я снова кончила. Я крепко обвила его руками и ногами и простонала ему в рот.

Он глубоко ворвался еще раз, второй, третий, потом четвертый и пятый, рыча мне в губы.

После меня охватило такое же ощущение, как во время поездки на его байке. Разум совершенно отключился, зато я была в абсолютной гармонии со своим телом, и мне не хотелось находиться больше нигде, только здесь, в своем теле, осознавая каждый дюйм своей кожи и каждый дюйм Тейта, который был на мне и во мне.

Уткнувшись лицом мне в шею, он глухо проговорил:

— Черт, детка.

Я пришла в себя.

О Боже мой. Что я наделала?

Я отвернула голову, отпустила его волосы и положила руки ему на плечи, слегка толкнув.

Я почувствовала, как Тейт поднял голову.

— Ты всегда так заводишься?

— Слезь, — прошептала я.

— Или только для меня?

— Пожалуйста, — все так же шепотом продолжила я.

— Детка, — окликнул он, и я крепко зажмурилась, потому что было похоже, что он смеется. — Я не жалуюсь, но позже я могу захотеть действовать медленнее, и если ты так заведешься...

— Прошло много времени, — тихо сказала я, чувствуя себя глубоко униженной.

— Сколько? Десять лет?

Я повернула голову и сердито глянула на него из-за его шутки и потому, что не считала это забавным, но еще и потому, что он улыбался.

— Нет, — огрызнулась я.

— Дольше? — поддразнил он.

— Больше года, — рассказала я, но сделала это раздраженно, сопроводив давлением на плечи.

Тейт вжался в меня бедрами, и я перестала толкаться.

Он поднял брови и недоверчиво спросил:

— Даже сама?

Моим взглядом можно было расплавить.

Он уронил голову, но я успела заметить, что его улыбка стала шире. Он задел носом мое ухо и пробормотал:

— Ты трогала себя.

— Это не одно и то же, — раздраженно сообщила я.

Он поднял голову, посмотрел на меня и прошептал:

— Да, малышка, не одно и тоже.

Я решила перейти в нападение.

— Напомню, что это ты швырнул меня на кровать.

Его улыбка стала еще шире.

— Да, Крутышка, целый день ты плакала в моих руках, спала в моих объятиях, я целовал тебя, чувствовал твое тело рядом, вдыхал запах твоих волос, твоих духов, для мужчины это слишком. Я бегал целый час, быстро, но ничего не помогло. Вернулся, разобрался с этим мерзавцем, а тут ты, твои ноги, твои волосы, в моей футболке. Серьезно. Для мужика это слишком.

Должна признать, все, что он сказал, вызвало такое чувство, будто у меня снова отключается разум и я ощущаю только собственное тело, теплое и счастливое.

Но я не позволила себе отправиться туда.

— Ты встанешь? Мне нужно принять душ, а потом позавтракать со своей семьей.

Сначала он не встал. Вместо этого его глаза прошлись по моему лицу и волосам.

Потом он пробормотал: «Душ» — и внезапно выскользнул из меня, и мы оба оказались на ногах. Тейт держал меня за руку. Я лихорадочно осматривала пол в поисках его футболки, чтобы подхватить ее, надеть и спрятать свою наготу, но он потащил меня к ванной.

— Тейт! — рявкнула я, безуспешно дергая руку.

Он включил свет и подвел меня прямо к душу, потом протянул руку и открыл кран.

Я снова попыталась выдернуть руку, но Тейт в ответ резко потянул, так что я полетела вперед и едва не врезалась в него.

— Что ты делаешь? — спросила я, глядя, как он протянул руку под воду.

Он повернулся ко мне и приказал:

— Залезай.

— Что, прости? — выдохнула я. Его руки оказались на моих бедрах, и он втолкнул меня под душ, так что у меня не осталось выбора, кроме как перешагнуть через бортик и встать под душ.

Тейт залез следом за мной и задернул занавеску.

— Эм... — пробормотала я с колотящимся сердцем.

У него великолепное тело, каждый дюйм. Не знаю, сколько ему лет, но знаю, сколько мне, и может у меня больше и нет жирка на спине, а руки и плечи быстро приближались к убойным, потому что Тайлер был мистером Отжимание-до-изнеможения, но в остальном...

— Тейт, — сказала я, поворачиваясь к нему лицом и прикрывая руками грудь, но он рассматривал маленькие бутылочки, которые персонал гостиницы оставляет в ванной.

Он выбрал бутылочку и подался вперед, так что мне пришлось сделать шаг назад, и я оказалась полностью под душем.

Потом я почувствовала, как его пальцы скользнули мне в волосы.

— Мы можем?.. — начала я.

— Сначала ты, — пробормотал Тейт. — Потом ты можешь вылезти и собираться дальше.

— Я?

Он потянул меня вперед, так что мое мокрое тело вплотную прижалось к его.

Я подняла на него глаза, моргая из-за льющейся по лицу воды, и к тому времени, как сфокусировалась, его сильные пальцы уже были в моих волосах и массировали голову.

Райское блаженство.

Мне всегда нравилось, когда кто-нибудь возился с моими волосами, вот почему, когда Тейт сделал это прошлой ночью, я смогла расслабиться и заснуть под телевизор, положив голову ему на живот. В Фениксе я ходила в специальный салон и переплачивала только потому, что они предлагали пятнадцатиминутный массаж головы во время мытья.

Я привалилась к Тейту и наклонила голову вперед.

— Так приятно, — прошептала я.

Он не ответил, просто продолжил мыть мою голову, потом аккуратно передвинул меня под душ, своими большими ладонями обхватил мою голову и поднял ее, прочесывая пальцами мои волосы, чтобы смыть пену.

Потом он отодвинул меня из-под душа.

Даже не думая, я запрокинула голову и сообщила ему:

— Я мою голову два раза, а потом наношу кондиционер.

Он наклонил свой небритый подбородок, усмехнулся мне, потом наклонился еще ниже, коснулся моих губ своими, а потом еще раз помыл мне голову, после чего нанес на волосы кондицонер.

Я просто таяла, снова растеряв все мысли, когда Тейт повернул меня лицом к душу и я почувствовала, как его мыльные ладони скользнули по мне. Они были повсюду, а я просто стояла, прижавшись спиной к его груди, и наслаждалась скольжением его мокрых мыльных рук по моей коже.

Потом одна ладонь скользнула мне между ног и осталась там, а вторая поднялась к груди и обхватила ее.

Я открыла глаза и заморгала, потому что в лицо мне лилась вода.

— Тейт, — прошептала я.

Он ничего не ответил, только зажал мой сосок между большим и указательным пальцами.

Моя покрытая кондиционером голова откинулась ему на плечо.

— Тейт, — выдохнула я.

Пальцами обеих рук он снова довел меня до оргазма, на этот раз потребовалось больше времени, но оргазм был не менее потрясающим. Когда я кончила, мои бедра задрожали, тело дернулось, а ноги ослабели, и рука Тейта переместилась с моей груди на ребра, чтобы удержать меня.

Пока я приходила в себя, Тейт прижимал меня к себе, обняв одной рукой под грудью, а другую положив мне между ног, и когда я снова смогла стоять на ногах, он развернул меня и снова запустил пальцы мне в волосы, смывая кондиционер.

Закончив, он вывел меня из-под душа, поменял нас местами, так что его спина оказалась под водой, и обнял меня обеими руками, крепко прижав к себе.

Я запрокинула голову и посмотрела на него.

— Вылезай, заканчивай собираться, — мягко приказал он.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

— Хорошо, — прошептала я.

Он улыбнулся, еще раз прикоснулся к моим губам и отвернулся к душу.

Я вылезла, но замерла с занавеской в руке, когда увидела огромного черного орла, покрывающего спину Тейта. Одно его крыло начиналось у основания широчайшей мышцы спины, а второе охватывало левое плечо, тело птицы было изображено наискосок во всю спину и заходило на бок. Я знала, что второе крыло охватывает плечо и переходит на руку и грудь. Все левое плечо Тейта было покрыто великолепной татуировкой, а правое оставалось чистым.

Это было необычно и даже сексуально, и я опять почувствовала, как у меня ослабели ноги.

Он поднял руки, чтобы намочить волосы, потом потянулся за бутылочкой с остатками шампуня.

Я решительно задвинула занавеску, схватила полотенце и выбежала в комнату.

Там я быстренько вытерлась, вытерла волосы и обернулась полотенцем, решив отказаться от лосьона. Климат в Индиане влажный, можно обойтись и без него. Вот в Колорадо, даже торопясь одеться до того, как Тейт выйдет из душа, я бы подумала.

Я подошла к чемодану, который Тейт утром перенес обратно на стойку для багажа. Копаясь в нем, я посетовала на наш с Венди забег по магазинам, во время которого я в приступе восторга от того, что похудела на два размера, накупила только сексуальные комплекты, а после выкинула все старое белье.

Мне предстояло выбрать из нежно-розового с кружевом цвета экрю, ярко-красного с черным кружевом и серовато-зеленого с бежевым кружевом. И ни одного не сексуального комплекта. Блин!

Я схватила серо-зеленый комплект, натянула трусики под полотенце, потом сорвала полотенце и лихорадочно надела бюстгальтер, потому что услышала, что душ выключился. Я опять оборачивалась полотенцем, когда Тейт вышел из ванной с полотенцем вокруг талии.

Мой взгляд остановился на нем, и я восхитилась тем, как фантастически он выглядит с мокрыми волосами. Опять же, мокрые волосы шли в комплекте с голой грудью и широкими плечами, а такая грудь и такие плечи выглядели бы хорошо с любой головой: с мокрыми волосами, сухими или вообще без волос.

Его взгляд нашел меня и опустился на полотенце.

Потом поднялся обратно к моему лицу.

— Это все, что ты успела?

— Мне пришлось выбирать нижнее белье, — объяснила я, и мой голос прозвучал странно с придыханием.

Тейт снова усмехнулся, и не успела я понять, что он задумал, как он схватил конец полотенца и сдернул его с меня.

Я ахнула и попыталась поймать полотенце.

Тейт бросил полотенце на кровать, поймал меня за талию, немного отстранил и пристально оглядел меня.

Потом посмотрел мне в глаза:

— Хороший выбор, Крутышка.

Я постаралась сохранить хладнокровие, несмотря на то, что под его взглядом запаниковала.

— Рада, что ты одобряешь, а теперь могу я получить полотенце обратно?

Его руки скользнули вокруг меня, одна осталась на талии, а вторая поднялась вверх, к моим мокрым от воды волосам.

Я положила ладони ему на плечи и надавила.

— Нам нужно идти на завтрак, — прошептала я.

Он наклонился ко мне:

— После того как я тебя поцелую.

— Тейт, — продолжила шептать я.

Он поцеловал меня, и я опять потеряла способность связно мыслить, чувствуя только собственное тело. К тому времени как он закончил, я могла думать только о своем теле.

Тейт тоже.

— Не закрывайся, детка, — пробормотал он мне в губы. — Мне нравится вид.

— Я...

— Мне нравится.

— Но...

Он накрыл ладонью одну мою ягодицу и прижал мои бедра к своим.

— Детка, я целый месяц думал о том, когда ты станешь моей, и ждал этого с нетерпением. Не прячься от меня.

В полном потрясении от его слов я уставилась ему в глаза.

— Ты целый месяц думал об этом? — повторила я.

— Вообще-то нет, — ответил он. — Я целый месяц думал о том, что сделал с тобой в кровати. — Он улыбнулся. — И в душе. — Его улыбка стала такой сексуальной, что мои пальцы вцепились в его плечи. — И о том, что я сделаю с тобой позже. Видеть тебя в сексуальном белье — дополнительный бонус.

Мне нечего было ответить. Я даже не могла осознать его слова. Я могла только стоять в его объятьях, прижавшись к нему всем телом, и смотреть в его глаза.

— Ты собираешься стоять здесь и смотреть на меня, поцеловать меня или собираться? — спросил он.

— Собираться, — тихо ответила я, но не двинулась в места, потому что предпочла бы второй вариант (но и первый вариант — просто стоять и смотреть на него — имел свои плюсы).

— Детка, — улыбнулся Тейт.

— Что?

Он отпустил меня, но не убрал руку с моей попы, чтобы подтолкнуть меня к ванной.

По дороге я прихватила свои вещи и засела в ванной, вытерев зеркало и начав собираться. Я расчесала волосы, надела на голову белую повязку, умылась, почистила зубы щеткой и зубной нитью, нанесла на лицо увлажняющий крем и готовилась наложить минимальный макияж, когда Тейт, все еще в полотенце, вошел и стал чистить зубы рядом со мной.

Тогда-то ко мне окончательно вернулась способность мыслить, вернее она обрушилась на меня со сверхзвуковой скоростью.

Как вышло, что я стою в своем новом серо-зеленом атласном белье с бежевым кружевом в ванной «Марриотта» в Индианаполисе с Тейтумом Джексоном?

Моя кисточка для румян зависла на полпути, и я на деревянных ногах повернулась к нему.

— Как это вышло? — спросила я.

Тейт вытащил щетку изо рта и с полным ртом белой пены спросил: «Что?» — после чего продолжил чистить зубы.

Я покрутила в воздухе своей кисточкой, одним взмахом обозначив всю нашу ситуацию.

Он повернулся к раковине, положил ладонь на тумбочку, наклонил голову и сплюнул. Потом прополоскал рот. Потом повернулся, протянул руку передо мной, взял полотенце для рук и вытерся, бросив полотенце на тумбочку, когда закончил.

— Ты накинулась на меня, — ответил он.

— Я не накинулась на тебя! Ты швырнул меня на кровать!

— Верно, — улыбнулся он. — А потом ты накинулась на меня.

— Я не накинулась на тебя, я была на спине!

Он передвинулся так, что оказался позади меня, положив ладони мне на бедра, и наклонил голову, чтобы поцеловать мою шею. Я смотрела в зеркало за тем, как он это делает, и снова все мысли вылетели у меня из головы.

Потом он поднял голову и посмотрел на меня в зеркало.

— Спасибо, что напомнила мне об этом, — пробормотал он. — Значит, полагаю, я не должен говорить, что ты накинулась. Больше похоже на... напала.

— Не смешно, — сказала я его отражению.

Он снова улыбнулся:

— Детка.

— Не смешно!

— Поговорим об этом позже, — объявил он.

— Тейт... — начала я.

— Собирайся.

— Тейт! Нам надо поговорить. Это безумие.

— Мы поговорим.

— Когда?

— Потом.

— Когда потом? — спросила я.

— Потом потом, — получила я бесполезный ответ.

Я набрала воздуха в грудь… и начала наносить румяна на щеки, стоя в одном белье в гостиничной ванной с Тейтумом Джексоном, пока вышеназванный Тейтум Джексон смотрел, так и не убрав рук с моих почти обнаженных бедер.

— Кстати. Утром звонила мама, и она собирается попытаться отговорить тебя уезжать сегодня. Она хочет, чтобы ты увидел ферму, — сказала я ему.

— Ей не придется слишком стараться.

Моя кисточка замерла у щеки, и я уставилась в его глаза в зеркале.

Тейт перевел взгляд на кисточку.

— Крутышка, если ты не перестанешь ковыряться, мы никогда не позавтракаем.

— Ты остаешься? — прошептала я.

Он опустил свой заросший бородой подбородок мне на плечо и обнял меня обеими руками за талию.

— Малышка, ты только что кончила три раза, — нежно сказала он мне на ухо. — Думаешь, я полечу через четыре штата, зная, что ты наберешься сил и сегодня ночью у меня будет шанс поиграть?

У меня задрожали коленки.

— Тейт, — выдохнула я.

— А еще твой бывший муж — мудак, и пока я не узнаю, что он отправился обратно в свой коттеджный поселок на гребаном самолете, я никуда не уеду.

О.

Мой.

Бог.

— Тейт, — прошептала я.

— И мы еще ничего не знаем про твоего папу, и пока он не будет стабилен, я здесь.

Я уставилась на его отражение в зеркале.

Кто этот мужчина и что я с ним сделала?

— А как же бар? — спросила я.

— Позвоню Баббе, вставлю ему пистон, расскажу про твою ситуацию, так что он просохнет и вернется.

— А как же Вуд? — задала я самый важный вопрос.

Тейт поднял голову, но рук не убрал.

— Это позже.

— Мне нужно ему позвонить, — прошептала я.

— Нет, тебе не нужно ему звонить. Мне нужно ему позвонить. Нам с Вудом надо поговорить. Если потом он захочет поговорить с тобой, посмотрим.

— Посмотрим?

— Посмотрим, — кивнул он.

— Мне надо...

— Позже.

— Но...

Он сжал руки:

— Господи, Лорен, позже.

Мы смотрели друг другу в глаза через зеркало.

Потом он сказал:

— Детка, завтрак.

— Точно, — прошептала я.

Он опустил голову, поцеловал мое плечо, пощекотав кожу бородой, и вышел из ванной.

Я посмотрела в зеркало на свое отражение в сексуальном белье. Если быть честной, выглядела я неплохо. Это все «заниматься до изнеможения» Тайлера. Недели безумной боли в прессе принесли свои плоды, у меня даже оформилась талия, а животик как у Будды явно уменьшился. А я и не замечала. Было даже симпатично.

Я перевела взгляд со своего живота на косметичку, бросила туда кисточку и достала тени для век.

Глава 10

Виноградный «Кулэйд»

Я лежала в веревочном гамаке между двумя вязами, растущими перед большим квадратным крыльцом родительского дома, и следила взглядом за Тейтом и Маком, которые стояли на возвышенном берегу огромного пруда сбоку от нашего длинного двора.

Мама была в больнице со своей лучшей подругой Нормой.

Мы позавтракали. Тейт позволил маме уговорить его остаться. Мама позволила Тейту заплатить за завтрак, но не без борьбы. Она снова разыграла папину карту, Тейт взглянул на меня, и я поняла, что он готов взорваться, так что я разыграла свою карту — мой мужчина крутой охотник за головами, и, если ты не позволишь ему заплатить, моя жизнь превратится в сущий ад. Мама целую минуту оценивала крутизну большого бородатого Тейта и что могло значить для меня, если он обидится, и мудро уступила.

Мы съездили в больницу. Я провела с папой десять минут, все это время он спал, и я подумала, что он выглядит именно так, как должен выглядеть человек, которому вскрыли грудную клетку, и что это зрелище так отличается от моего большого, высокого и сильного папы-фермера. Кэрри и маме тоже разрешили его навестить, а потом появилась мамина подруга Норма, и мама уговорила Мака отвезти нас на ферму, а потом на обед в «Заправку», прежде чем мы вернемся в больницу. Мак вел машину, Тейт сидел на пассажирском сиденье, а мы с Кэрри сзади. Мак разговаривал. Тейт молчал. Мы с Кэрри смотрели в окна, но я уверена, что обе мы видели не пейзаж, а папу на больничной койке.

Сейчас Кэрри была в доме, Мак и Тейт осматривали ферму, а я паниковала и не только по поводу папы.

Я услышала приближение Кэрри и подняла на нее глаза.

— Подвинься, — приказала она и вручила мне один из маминых высоких стаканов Tupperware, наполненных фиолетовой жидкостью.

— Нет, это?.. — начала я, сдвигаясь в сторону.

— Виноградный «Кулэйд», — подтвердила она.

Я официально дома.

С грацией, приобретенной за годы практики — потому что, сколько я себя помнила, мама каждый год растягивала этот гамак в начале мая и убирала в конце сентября, — Каролина устроилась в гамаке, держа в руке стакан.

Потом, словно притянутые невидимой силой, наши взгляды обратились к мужчинам.

— Тейт горячий, — прошептала она.

Она даже понятия не имеет насколько.

Я сделала глоток ледяного «Кулэйда». Вкусно и освежающе. У Тйлера и Венди сорвало бы крышу, если бы они узнали, что я пью, но это только делало напиток еще идеальнее.

— Лори, ты потрясающе выглядишь, — сказала Кэрри, и я перевела взгляд с Тейта на нее.

— Спасибо, милая.

— И дело не в загаре и классной стрижке. Ты выглядишь... — Она внимательно посмотрела на меня. — ...счастливой.

Это меня удивило.

— Да?

— Ну, за исключением расстройства из-за папы, но знаешь, глубоко в душе. Довольной.

Я посмотрела на Тейта.

— Это из-за него? — тихо спросила сестра, и я снова повернулась к ней.

— Что, прости?

— Из-за Тейта?

— Эм...

— Понимаешь, когда ты была с Брэдом... — Она помедлила, потом тряхнула головой. — Не знаю. Ты никогда не была собой, не была нашей Лори. Не рядом с ним. Когда ты была одна, ты была клевой, ты была собой. Когда он был рядом, что-то было не так. Словно ты ступала по яичной скорлупе, как будто тебе приходилось быть идеальной, и ты все время прилагала к этому усилия.

Я уставилась на нее, удивившись и не удивившись одновременно, ведь ее слова заставили меня осознать, что я действительно пыталась быть идеальной для Брэда, потому что считала его идеальным и думала, что должна соответствовать ему, чтобы его удержать.

Как же я ошибалась.

— Правда?

— Да, — кивнула она. — Мы с мамой говорили об этом... — Она помолчала. — ...много.

Я уже и так была удивлена тем, что она сказала, но это удивило меня еще больше.

— Вы говорили об этом?

Она повернулась ко мне.

— Он не был таким уж клевым, и я рада, что теперь ты это знаешь. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, чтобы выяснить. Это ужасно, и я бы хотела, чтобы тебе не пришлось проходить через это, но все равно, я рада, что ты знаешь. Он обычный парень и не самый хороший. Брэд милый и все такое, и он это знает. Но ты, создавалось впечатление, что ты не понимаешь, насколько ты красива. Как будто ты считала, что тебе больше повезло с ним, чем ему с тобой, когда все было совсем наоборот. С Тейтом... — Она замолчала и посмотрела в сторону.

— Что с Тейтом? — подбодрила я.

Ее взгляд вернулся ко мне.

— Ты просто кажешься... не знаю... собой. Как будто ты можешь быть Лори, быть собой, и это так классно, что ему это нравится, нравишься ты, такая, какая есть, потому что, ну, он клевый.

Я посмотрела обратно на Тейта. Она права: он очень клевый.

Но он также и многое другое.

— В Карнэле у меня другой мужчина, — выпалила я, и услышала, как моя сестра ахнула.

— Что? — прошептала она.

Я покачала головой и повернулась к ней:

— Кэрри, все так сложно.

— Что сложно?

Продолжая качать головой, я заговорила:

— Не знаю, мы с Тейтом, мы познакомились и не сошлись характерами. Ну, по большей части я не ужилась с ним. Он сказал кое-что обо мне, а я услышала, и мне стало обидно, и хотя он извинился, я не простила, и мы все время препирались, а потом вдруг — раз. — Я взмахнула рукой со стаканом, и виноградный «Кулэйд» едва не выплеснулся на мои джинсовые шорты. — Тоню изнасиловали и убили, и мы узнали об этом вместе, и мы больше не пререкались, на самом деле мы настолько далеко от пререканий, что даже не смешно. Мы нечто совершенно другое.

— Тоню изнасиловали и убили? — повторила она, вытаращив глаза.

— Тоня, — кивнула я. — Она работала на Тейта, и он уволил ее в тот вечер, когда ее изнасиловали. И он не был вежлив. Когда он злится — берегись. Он может многое наговорить, вот почему он назвал меня толстой и бестолковой, потому что он разозлился.

Она дернула головой и прищурилась:

— Он назвал тебя толстой и бестолковой?

Я опять кивнула:

— Он не хотел. У него взрывной характер. Когда он злится, то говорит много такого, чего не думает. Я наблюдала это три раза, и все три раза он потом сожалел. Он наговорил грубостей Тоне на глазах у всех, и она ушла из бара, и это был последний раз, когда ее видели в сознании. А потом она умерла. Тейт очень расстроился... В смысле, как может расстроиться крутой байкер-охотник за головами. Он вышел из себя и отправился за убийцей, и его не было месяц. Тогда Вуд рассказал мне, что Тейт трахает его сестру.

— Тейт трахает сестру Вуда? — спросила Каролина, и я кивнула.

— Так сказал Вуд.

— Вуд?

— Другой парень, с которым я сплю, — сообщила я, и ее брови взлетели вверх.

— Ты спишь с ним? — прошептала она, двигаясь ближе. Я тоже подвинулась поближе к ней.

— Не сплю в смысле «сплю», просто, знаешь, сплю и, может, немного обжимаюсь. Он рано встает, а я поздно прихожу...

— Лори! — прошипела она. — Как ты могла?..

— Не знаю! — прошипела я в ответ. — Тейт уехал из города, и он брал меня кататься на своем байке, и он поцеловал меня перед тем, как уехал. Но он не говорил мне, что уезжает. Он просто сказал, что хочет, чтобы я была на его байке, когда он вернется. А потом пропал. На месяц. И не звонил. Ничего. Просто испарился. Потом я забирала у Вуда свою машину, и он сказал, что видел меня на байке Тейта и не хочет говорить то, что должен сказать, потому что хочет, чтобы я была на его байке, но потом он сказал мне, что Тейт был с Нитой, сестрой Вуда, и что она замужем.

— На его байке? — спросила Кэрри в замешательстве.

Я покачала головой:

— Не знаю, я не понимаю. Думаю, это байкерский жаргон, типа приглашения на свидание или вроде того.

— А что Тейт говорит про то, что сказал Вуд?

В этом-то и заключалась загвоздка, так что я пробормотала:

— Эм...

— Что? — спросила она.

— Я его не спрашивала, — призналась я. — Когда он вернулся... — Я придвинулась еще ближе. — Кэрри, когда он вернулся, думаю, он пришел сразу ко мне, прямо в бар, он схватил меня за руку и потащил в коридор, и поцеловал меня, и сказал, что не нашел убийцу Тони, но хорошо снова оказаться дома, а потом я высказала ему все про Ниту, он разозлился, наговорил гадостей и ушел.

— Ты высказала все про Ниту в лицо большому крутому чуваку с взрывным характером?

— Да.

— Зачем же ты это сделала? — громко прошептала она.

— Не знаю! — прошептала я так же громко. — Я — это я, а Тейт — это Тейт, мы не слишком давно знакомы, но между нами все именно так.

— Когда это было?

— Два дня назад.

Сестра уставилась на меня:

— Я не понимаю, вы помирились?

— Нет, просто он был рядом, когда ты позвонила. Мы только закончили обмениваться колкостями, как позвонила ты, и... и... — Я глубоко вдохнула, потом глотнула «Кулэйда» и закончила: — ...и теперь он здесь.

— Теперь он здесь, — повторила она, пристально глядя на меня.

— Да, — сказала я.

Она продолжала смотреть на меня, потом покачала головой и пробормотала:

— Кое-что никогда не меняется.

— Что, прости? — спросила я.

— Милая, — прошептала она многозначительно, но больше ничего не сказала.

— Что?

Она приподнялась на несколько дюймов и посмотрела на меня сверху вниз.

— Позволь уточнить. Вы с Тейтом не ладите, а потом сразу ладите, скорее всего, потому что на самом деле вы поладили, просто один из вас этого не понял, и полагаю, что тот, кто не понял, — это ты. Потом он говорит, что хочет тебя на своем байке, чего, думаю, ты не поняла и что значит больше, чем свидание. Потом он уезжает и не звонит, и какой-то другой парень рассказывает тебе гадости о нем у него за спиной. Ты слушаешь эти гадости и веришь этому парню. Ты не звонишь Тейту. Когда он возвращается, ты не спрашиваешь у него, в чем дело. Ты просто слушаешь, что тебе наболтал какой-то парень с корыстным интересом. Тейт возвращается домой, ты высказываешь это ему в лицо, он злится, что тебе прекрасно известно, и уходит, но через день летит через полстраны, чтобы просто держать тебя за руку, потому что твой папа болен? Я правильно поняла?

Упс. Я не думала об этом с такой стороны.

Мой взгляд снова скользнул к Тейту. Они с Маком шли по двору в нашу сторону.

— Так что у вас сейчас? — спросила Кэрри.

— Сегодня утром мы занимались сексом в первый раз, — ответила я и услышала, как моя сестра снова ахнула.

Я закрыла глаза.

— Лори, — окликнула Кэрри, но я не повернулась к ней, я просто шире открыла глаза и смотрела, как приближался Тейт.

— М-м? — промямлила я.

— Старшая сестра, я люблю тебя, но ты всегда думаешь самое плохое, и ты всегда, всегда сначала делаешь, а потом думаешь.

Я перевела взгляд на нее и прошептала:

— Что?

— Брэд был мудаком, но ты думала, что он особенный, и когда он обратил на тебя внимание, ты ухватилась за него и никогда не видела, какой он мудак. Это было плохо, много лет, и ты последовала за ним в Феникс и жила жизнью, которую ненавидела, и делала все возможное, чтобы удержать его. Это не сработало, и ты продала все, что имела, и отправилась колесить по стране на своей машине. Теперь ты устроила жизнь в Богом забытом месте и нашла мужчину, который влюблен в тебя, и ты слушаешь другого мужчину, который влюблен в тебя, но ты не знаешь всей истории, ты просто веришь в нее, замыкаешься в себе и, полагаю, намеренно злишь его, чтобы не подпускать его к себе. На следующий день он рядом с тобой в нелегкое для тебя время и, как я опять предполагаю, притворяется твоим парнем, чтобы отшить твоего мудака бывшего мужа, а потом ты прыгаешь к нему в постель. Лори. — Она приблизила свое лицо к моему. — Ты умная во многих областях, но это не значит, что тебе не нужно научиться думать.

Ладно, должна признать, что уже слышала подобное раньше, не только от Кэрри, но и от папы с мамой.

И все-таки я сказала:

— Кэрри...

— Поговори с ним, — прошептала она, когда мы услышали приближавшихся мужчин. — Дай ему возможность все объяснить.

— Хорошо, — прошептала я в ответ, потому что мужчины были совсем рядом, нам пора было прекращать разговор и потому что она была права, как обычно. Она была моей младшей сестренкой, и я знала, что это мне полагалось быть умной и ответственной, но я никогда не была такой. Я всегда была хорошей девочкой и всегда была хорошим человеком, но я не всегда была умной и ответственной. Это всегда было ролью Кэрри.

Она подалась еще ближе, так что между нашими лицами остался всего дюйм.

— И послушай, — закончила она.

— Хорошо, — повторила я все так же шепотом.

— Это не к добру, — заметил Мак рядом, и Кэрри отодвинулась от меня, так что мы обе увидели стоящих в четырех футах от гамака мужчин. Мак скрестил руки на груди. Тейт положил руки на бедра. Мак оценивающе смотрел на Кэрри. Тейт с непроницаемым лицом разглядывал меня.

Кэрри пропустила мимо ушей комментарий Мака и спросила:

— Парни, хотите виноградный «Кулэйд»?

— Боже, вы это пьете? — спросил Мак.

— Да, — ответила Каролина.

— Пойло для детишек, — заметил Мак.

— Мы с Лори всегда дети, когда приезжаем домой, — ответила Кэрри. — Ты это знаешь.

— Истинная правда, — пробормотал Мак таким тоном, который явно свидетельствовал о том, что это не хорошо, и покачал головой, взглянув на Тейта.

Потом он посмотрел обратно на Кэрри и сказал:

— У тебя фиолетовые усы.

Кэрри вытерла рот тыльной стороной ладони и воскликнула:

— Нет никаких усов!

Их и не было, Мак просто дразнился, вот почему он улыбался.

Она показала ему фиолетовый язык и посмотрела на Тейта:

— Хочешь колу?

— Да, — ответил Тейт.

— Я тоже хочу колу, — вставил Мак, пока Кэрри вылезала из гамака.

— Можешь взять сам, — пробормотала она, выпрямляясь. Потом она обошла гамак, запрыгнула на выложенную плиткой террасу и направилась к двери.

— Вижу, характер у сестер Грэм одинаковый, — тихо сказал Тейт Маку, и я прищурившись глянула на него, а Мак хохотнул.

— Это гены. Джинни сама не своя из-за того, что Гэвин в реанимации. Подожди, пока он поправится. Он притворится, что у него приступ, чтобы хоть немного отдохнуть от драмы, — ответил Марк.

— Мак! — рявкнула я. — Мама милейшая женщина.

— Ага, для тебя. Если у тебя есть яйца, она их выкрутит, — возразил Мак, и я метнула взгляд на Тейта, во-первых, потому что он обвинял меня в том, что я выкручивала ему яйца, а во-вторых, потому что он разразился хохотом.

— Блин, мужик, ты попал, — предупредил Мак, глядя, как я сердито смотрю на все еще смеющегося Тейта. — Я иду за колой.

После этого Мак подошел к террасе, запрыгнул на нее и направился к дому.

Тейт подошел ко мне, плавно опустился в гамак и лег рядом со мной, как будто спал в гамаке каждую ночь с тех пор, как научился ходить.

Несмотря на то, что мне не грозило пролить напиток, я рявкнула:

— Осторожно, мой «Кулэйд»!

— Детка, — только и ответил Тейт.

Я сердито глянула на него.

Он протянул руку, обнял меня за талию и притянул к себе, так что я оказалась на боку, прижимаясь к нему всем телом. И он сделал это без малейшей угрозы моему «Кулэйду».

Я решила не обращать на него внимания и сделала глоток.

Тейт посмотрел на меня и заметил:

— Ты выросла в раю.

Я проглотила напиток, опустила руку со стаканом ему на грудь, приподнялась и осмотрелась. Солнце ослепительно блестело на глади пруда, длинная зеленая лужайка, которую папа держал аккуратно подстриженной, густые деревья у подножия, поля за ними и мамин аккуратный цветущий сад на противоположном берегу пруда, где она каждый год сажала клубнику, картофель, помидоры, обычную кукурузу и кукурузу для попкорна.

Я посмотрела обратно на Тейта и прошептала:

— Да.

— Если бы в нашу первую встречу ты сказала мне, что выросла здесь, я бы назвал тебя лгуньей, — сообщил мне Тейт.

Я склонила голову набок и спросила:

— Правда?

— Правда?

— Почему?

— Высшее общество.

— Что, прости?

— Ты выглядела словно принадлежала к высшему обществу.

— Но я не такая, — заявила я.

— Нет, Крутышка, ты не такая. У тебя совсем другой класс.

— Фермерский.

— Настоящий класс.

Это было мило и так неожиданно, что я, не успев остановить себя, прижалась к нему и приблизила свое лицо к его.

— Тейт, — прошептала я.

Его рука скользнула с моей талии на спину.

— Если ты, детка, заляпаешь мою футболку своим «Кулэйдом», я рассержусь, — соврал он, и я знала, что он врет, по выражению его лица, которое было нежным и более красивым, чем когда-либо.

— Я не заляпаю твою футболку «Кулэйдом», — тихо ответила я.

Он перекатился на меня, и у меня не осталось выбора, кроме как поднять стакан и держать его над спиной Тейта.

— Может, это будет не так уж плохо, — сказал он, уткнувшись лицом мне в шею и щекоча ее бородой. — Ты сможешь слизать его.

— Капитан, мы не можем резвиться в гамаке перед домом моих родителей, когда Мак и Кэрри внутри, — сообщила я ему, когда он скользнул губами вверх по моей шее.

Добравшись до моих губ, он прошептал:

— Да, облом.

Он не ошибался.

Неожиданно он поднял голову и оглянулся через плечо.

Я тоже посмотрела, как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за поворота на извилистую гравийную дорожку, ведущую к дому моих родителей, свернул патрульный автомобиль, за которым ехал серебристый седан.

— Какого хрена? — пробормотал Тейт, и тогда я поняла, что он увидел то же, что и я: за рулем серебристого седана сидел Брэд. Я поняла это, потому что он еще раз выдавил: — Какого хрена?

Не успела я ничего понять, как мы оба уже выбрались из гамака. Тейт твердо направлял меня, а я сосредоточилась на том, чтобы не расплескать «Кулэйд». Тейт взял меня за руку, мы обошли дерево и оба запрыгнули на террасу в два фута высотой. Каролина с Маком вышли из дома, Кэрри по-прежнему держала в руке свой стакан, Мак нес две банки колы. Они оба посмотрели на нас с Тейтом, потом на торец дома, где остановились патрульная машина и седан. Мы встретились возле входа и вместе пошли к торцу дома, но остановились, когда увидели полицейского в форме, следом за которым шел Брэд.

Чудесно. Брэд.

Опять.

Полицейский осмотрел нас всех, но потом его глаза вернулись к Тейту, расширились от удивления, и он споткнулся, после чего резко остановился, вытаращившись на Тейта, словно тот был кинозвездой, оказавшейся на ферме посреди Индианы.

— Вы Тейтум Джексон, — прошептал он, и я уставилась на него, потом повернула голову к Тейту, думая, что он, должно быть, очень хороший охотник за головами, раз уж его узнал полицейский за четыре штата от дома.

— Мы знакомы? — спросил Тейт.

— Тейтум... — начал Мак и замолчал. Я повернулась к нему и увидела, что он смотрит на Тейта, словно видит его в первый раз. — Черт, — пробормотал Мак, — я знал, что в тебе есть что-то знакомое... — Он снова замолчал, но тут заговорил Брэд.

— Да, это он! — Он показывал пальцем на Тейта. — Мужчина, который напал на меня в «Марриотте»!

Я быстро повернула голову, чтобы злобно уставиться на Брэда.

— Он не нападал на тебя, — огрызнулась я.

— Он распустил руки. — Брэд подался вперед. — Дважды.

Я тоже подалась вперед.

— Это потому, что ты вломился в наш номер без приглашения и не отпускал меня, несмотря на то, что я просила миллион раз! — Я повернулась к полицейскому и сообщила ему: — И Тэйт не распускал руки. Ему понадобилась только одна рука.

Каролина издала сдавленный смешок, а Тейт одним пальцем зацепил шлевку на моих шортах и притянул меня к своему боку.

Я почувствовала его губы возле своего уха, и он тихо приказал:

— Спокойно, Крутышка.

Полицейский все еще таращился на Тейта.

— Когда я был ребенком, мы с папой, черт, мы были вашими большими фанатами.

Потом губы Тейта оставили мое ухо, он выпрямился и сказал:

— Что?

— Мой папа выпускник Университета штата Пенсильвания, и он до сих пор говорит, что вы были лучшим лайнбекером в истории студенческого футбола, — заявил полицейский. — Он был в таком расстройстве, что неделю не разговаривал, когда вы повредили колено во втором матче за «Иглз». — Он покачал головой. — Серьезно. Это ужасно.

Я застыла на месте.

— В чем дело? — озвучила Каролин вопрос, вертевшийся у меня в голове.

— Твою мать, вот это да, ты Тейтум Джексон, — прошептал Мак, совершенно точно глядя на Тейта, словно в первый раз.

— О чем вы? — отрезал Брэд. — Почему вы не забираете его в участок или еще что?

— Можно ваш автограф? — спросил полицейский у Тейта.

— Что? — прошептала я.

— Что?! — заорал Брэд.

— Нет, — сказал Тейт.

— Это не для меня — для моего папы, — продолжил полицейский.

Брэд всплеснул руками:

— Это нелепо!

Тейт не обратил на Брэда никакого внимания и обратился к полицейскому:

— Твой папа живет в городе?

— Да, — ответил полицейский.

— Мы идем обедать в «Заправку». Позвони ему, скажи пусть заглянет, мы выпьем по пиву, — предложил Тейт.