Сладких снов

— Хочешь знать, откуда я знаю? — спросил он.

Я снова кивнула.

— Потому что ты хочешь ему понравиться и переживаешь, что не понравишься ему, и ты заботишься обо мне. Джонас много времени проводит с людьми, которым наплевать на все, кроме самих себя. Он ответит любому, кто не такой.

Я снова расслабилась и с надеждой произнесла:

— Хорошо.

— Слезай с меня, детка, мне нужно в душ.

Я скатилась с него, но он перекатился прямо на меня.

— Я думала, тебе надо в душ, — сказала я, когда наши взгляды встретились.

Мгновение он смотрел мне в глаза, и я не могла разгадать выражение его лица, потом он наклонился и коснулся носом моего уха.

— Прости, что вел себя как мудак, — прошептал он.

Вот оно. Это все, что ему пришлось сделать, и в тот же момент я поняла, что будут еще случаи, когда он будет вести себя как мудак, и все, что ему придется сделать, — это коснуться носом моего уха и попросить прощения.

Я обвила его руками и прошептала:

— Милый.

Он поцеловал меня в плечо и ушел.

Я перекатилась, завернувшись в одеяло, и стала слушать душ.

Потом на кровать запрыгнула Задира и одарила меня взглядом, говорившим: «Где ты была вчера ночью?»

Я засюсюкала с ней, она подошла ко мне и грациозно плюхнулась возле моих бедер. Я погладила ее, и она замурчала.

Тейт оделся, наклонился над кроватью и поцеловал меня, погладил Задиру и уехал. Потом я приняла душ, собралась и пошла на работу. Оттуда я позвонила Бетти и сказала, что не переезжаю обратно в гостиницу.

— Я так и думала, солнышко.

— Извини, — сказала я и услышала удивленный смех.

— За что? — спросила она.

— Ну, я сказала, что возвращаюсь домой, и я соскучилась по вам, но я не...

— Лори, милая, вы с Тейтом в паре минут езды. Ты же не переезжаешь на Фиджи.

— Да, но...

— Ты все еще дома. Просто ночуешь в другом месте.

Это меня заткнуло.

— Передай Тейтуму Джексону, чтобы время от времени отпускал тебя. Я скучаю по кофе с Лори, — закончила она.

— Хорошо, — ответила я. — Мне нужно возвращаться к работе.

— До встречи, солнышко.

— Пока, Бетти.

Мы разъединились, и я уставилась на свой телефон, думая: «Блин, как же мне нравится Бетти».

Я вернулась к работе и несколько часов выполняла свои обязанности, дергаясь от каждого звука.

— Лори, я спросил, все ли в порядке? — повторил Джим-Билли.

Мой взгляд затуманился, так что мне пришлось сосредоточится на нем.

— Тейт привезет Джонаса в бар, — сказала я.

— Знаю, — ответил он.

— Я не умею обращаться с детьми, — поделилась я, и он моргнул.

— Ты не умеешь обращаться с детьми?

Я покачала головой. К нашему концу стойки подошла Кристал.

— Ты не умеешь обращаться с детьми? — повторила она вопрос Джима-Билли.

— Нет, я их боюсь, — ответила я.

— Ты их боишься, — сказал Джим-Билли.

— Лори, — обратилась ко мне Кристал. — Две ночи назад два парня напились и искали драки. Уже полетела бутылка из-под пива, что означает, что скоро за ней последует и сломанная мебель. Но вмешалась ты, улыбнулась, тряхнула волосами и успокоила их, заставила рассмеяться. Ты умеешь управляться с сердитыми пьяными байкерами, жаждущими крови, всего лишь поправив волосы. Как ты можешь бояться детей?

— Я не трясла волосами, — сказала я ей.

— Дорогуша, — вмешался Джим-Билли, — трясла.

Я посмотрела на него:

— Правда?

— Да какая разница? — нетерпеливо спросила Кристал. — Я спросила: если ты можешь справиться с этим, вмешаться, не задумываясь, то как ты можешь бояться детей?

— Они взрослые, — объяснила я.

— Да. И что?

— Взрослые не дети, — закончила я.

— Да, дорогая, не дети, — согласился Джим-Билли, и я повернулась обратно к нему. Он улыбался Кристал.

— Это не смешно, — прошептала я и в отчаянии наклонилась к Кристал. — Я нормально одета?

Она бегло осмотрела меня, и я сделала два шага назад, чтобы она видела меня в полный рост. На мне была бледно-розовая блузка с воротником-стойкой, небольшими рюшечками по краям маленьких рукавов-фонариков и вытачками, из-за чего верх блузки плотно обтягивал торс. Блузка слегка открывала декольте, ради чаевых (в результате исследований я выяснила, что это отличная мотивация для повышенных чаевых). Я распустила и уложила волосы и нанесла максимум косметики (для меня, если не считать вечернего макияжа, конечно). Я надела джинсы, темно-коричневый ремень с маленькими круглыми серебряными заклепками на концах и пару ярко-розовых босоножек на высоком каблуке. В ушах и на шее были мои обычные украшения с цветочками, а на руке связка браслетов из розовых, нежно-розовых, прозрачных и голубых бусин.

— Ну-у, — протянула Кристал, — если ты хочешь отправить его прямиком в пубертат, чтобы открыть альтернативное использование носков, то выбрала то, что нужно.

— Что? — выдохнула я, а Джим-Билли заржал.

Кристал улыбнулась, и я вылупилась на нее, потому что она редко это делала, практически никогда.

— Ты в порядке, — заверила она меня, но я совсем не чувствовала себя уверенной.

— Мне нужно пойти домой и переодеться, — постановила я и развернулась к двери.

Джим-Билли встал со своего стула, что само по себе было чудом, и преградил мне путь.

— Дорогая, она пошутила. Ты выглядишь мило, — сказал он мне.

— Кристал не умеет шутить, — напомнила ему я.

— У меня в кладовке стоит компьютер с электронной таблицей, которая превращает инвентаризацию в пару пустяков. У меня полный штат официанток, и только одна из них проблемная. Бизнес идет так хорошо, что я подумываю разрешить Доминику покрасить меня в рыжий цвет. Так что, несмотря на то, что Бабба на рыбалке, я в настроении для шуток, — заявила Кристал, и я забыла о своих волнениях и вернулась к стойке.

— Бабба на рыбалке? — спросила я, пока Джим-Билли садился обратно на свой стул.

— Вчера ночью он не вернулся домой, так что я не жду его ни сегодня, ни завтра, ни Бог знает когда, — ответила она.

Я повернулась к Джиму-Билли, и он поднял брови и скривил губы, склонив голову набок так, что ухо коснулось плеча.

Я повернулась обратно к Кристал:

— Крис, мне жаль.

Она изменилась в лице, и меня словно полоснуло ножом по сердцу, потому что она позволила мне увидеть свою боль, прежде чем овладела собой.

— Без обид, милая, ты знаешь, что я тебя люблю, но самое худшее, что может услышать женщина, — это когда другая женщина, женщина, у который хороший мужчина, говорит о твоем «мне жаль».

После этого Кристал ушла, а я схватилась за край барной стойки, чтобы устоять на ногах, потому что они дрожали. Дрожали от огорчения и гнева: от огорчения за Кристал, но большей частью от гнева на Баббу, который заставлял ее испытывать подобное.

Я посмотрела на Джима-Билли и прошептала:

— Она шутила, а я все испортила.

— Она будет в порядке, дорогая, — прошептал Джим-Билли в ответ.

— Я попрошу Тейта позвонить Баббе и сказать, чтобы тот тащил свой зад домой, — заявила я, но Джим-Билли покачал головой.

— Джонас дома, а это значит, что Тейт дома, а это значит, что Бабба у-е-хал, уехал. Даже если Тейт ему позвонит, Бабба не вернется раньше вечера воскресенья.

Я вытаращила глаза:

— И так всегда?

— Да.

— Но Тейт не может помогать в баре, когда Джонас здесь.

— Нет, но он может приехать, если возникнут проблемы.

Я поджала губы.

Мне нравился Бабба. Он был забавным и милым и называл меня красавицей, так что сразу становилось понятно, что он именно так и считает. Он был таким же хорошим барменом, как Кристал, Далтон и Тейт, и знал, что делать за стойкой. Он был медлительным, потому что в его жизни не было причины торопиться.

Но мне не нравилось, что он пользуется положением Тейта и причиняет боль Кристал.

— Э... Лори? — окликнул Джим-Билли, и я сосредоточилась на нем. — Ничего не попишешь, это тянется давно. Оставь.

— Но...

— Дорогая, послушай Джима-Билли, оставь это.

— Я...

— Крутышка! — услышала я, вздрогнула и повернулась ко входу.

Там стоял Тейт. Я так задумалась о Кристал и Баббе, что перестала следить за дверью. У меня снова задрожали ноги, и я не смогла пошевелиться.

— Детка, ты так и будешь стоять и пялиться на меня или пойдешь знакомиться с Джонасом? — крикнул Тейт.

— Давай, ты справишься, — подбодрил Джим-Билли. Я облизнула губы, посмотрела на него, кивнула и на ватных ногах пошла к Тейту.

— Эм... — начала я, когда подошла ближе. — Все в порядке?

— Нет, — ответил он.

— Что случилось? — спросила я, подойдя к нему.

Он поднял руку и положил ладонь мне на шею:

— Потом расскажу.

— Тейт, привет! — крикнула Кристал, и Тейт повернул голову к ней. — Лори свободна. Через полчаса придет Венди и закончит ее смену. Она свободна все выходные.

Я уставилась на Кристал, потом посмотрела на Тейта. Он улыбался, глядя на меня.

— Хорошие новости, Крутышка.

— Знаешь, я всегда могу покрасить другую комнату или еще что, пока вы будете заняты своими мужскими делами, — предложила я.

— Как насчет того, чтобы мы занимались мужскими и женскими делами, хорошими днем и плохими ночью?

Я не собиралась слушать его пошлости перед встречей с его сыном, поэтому прошипела:

— Тейт!

Он усмехнулся, обнял меня за плечи и повел к выходу.

— Идем знакомиться с Джонасом.

Настало время истины, я не могла его оттянуть и не могла сбежать, так что я обняла Тейта за талию и позволила ему отвести меня к его сыну.

Он стоял, прислонившись плечами к пассажирской двери «Эксплорера», склонив темноволосую голову к видеоигре, которую держал в руках.

— Хорошие новости, парень, — сказал Тейт. — Лорен свободна весь оставшийся день.

В этот момент он поднял голову, и я споткнулась.

Он был точной копией Тейта. Невозможно было отыскать даже намека на Ниту. Он был самым красивым ребенком, которого я видела в жизни.

Потом он улыбнулся мне, и мое сердце перевернулось.

— Привет, Лорен, — сказал он.

— Эм... Привет, Джонас, — ответила я, и Тейт остановил меня перед своим сыном.

— Папа сказал, что ты испекла для меня торт.

— Красный торт с белым кремом, — ответила я, и он склонил голову набок.

— Красный торт?

— Ну... на самом деле он шоколадный, но я добавила красный краситель. Не знаю зачем, просто так было написано в рецепте, вот я и сделала.

— У него влажность плюс пятьсот? — спросил Джонас, и я поняла, что они говорили обо мне, причем не мало, а скорее всего много.

Мое сердце забилось очень быстро и очень сильно.

— Да, — ответила я.

— Папа говорит, это просто бомба, — сообщил мне Джонас.

— Вон там, — показала я на «Волшебную страну», — в кофейне, работает маэстро влажности плюс пятьсот. Он поделился со мной секретом своего успеха.

Джонас шагнул вперед и повернулся, чтобы посмотреть мимо пикапа туда, куда я показывала. Потом он выпрямился и посмотрел обратно на меня.

— Клево, — ответил он.

— Да, эм... клево, — повторила я.

Он улыбнулся.

Мое сердце снова перевернулось.

— Ты выглядишь совсем как твой папа, — прошептала я, и он расправил плечи, став выше как минимум на дюйм.

— Когда я вырасту, то буду совсем как он, — с гордостью заявил он.

— Звездой футбола? — спросила я.

— Нет, охотником за головами.

— Они носят оружие и охотятся за опасными беглецами, — сообщила я то, что он, скорее всего, уже знал, и мне, наверное, не стоило напоминать ему, так что я заткнулась.

— Да, а ты думаешь, почему я хочу быть, как папа? — спросил Джонас.

— Может, ты рассмотришь альтернативные профессии? — предложила я. — Например, бухгалтер.

Отец и сын расхохотались.

Я подняла глаза на Тейта:

— Я не шучу.

— Знаю, детка, — ответил он, все еще посмеиваясь. — Поэтому это было так смешно.

Я повернулась обратно к Джонасу и несколько надменно заявила:

— Бухгалтер не станет заставлять свою девушку волноваться, пока он на работе.

— Да, — с улыбкой отпарировал Джонас, — но у него также не будет горячей подружки.

Я вытаращила глаза и услышала, как Тейт произнес предупреждающим тоном:

— Парень.

Но по его голосу было понятно, что он улыбается.

— Пап, серьезно, она милфа , — отозвался Джонас.

— Думай молча, пацан, — ответил Тейт.

— Точно, — пробормотал Джонас, но продолжал мне улыбаться, и его улыбка была далека от раскаяния.

Джонас назвал меня милфой. Я знала, что это значит, и не знала, как на это реагировать.

Действительно, Тейт с головы до ног.

— Кажется, мне нужно латте. Кто-нибудь хочет латте? — спросила я, но не стала дожидаться ответа. — Нет? Ладно, вы, мальчики, продолжайте заниматься своими делами, побросайте мяч, постройте сарай, а я выпью латте. Встретимся дома за ужином.

Джонас повернулся к Тейту:

— У них есть смузи?

— Давай проверим, — ответил Тейт, и мой взгляд метнулся к нему, потому что он начал подталкивать меня к тротуару и, как я поняла, к «Волшебной стране».

Джонас пошел рядом со мной.

Не с Тейтом.

Со мной.

Я опустила глаза на него и поняла, что через пару лет, если я все еще буду рядом, мне не придется смотреть на него сверху вниз.

— Ты высокий для своего возраста? — спросила я.

— Ага, — ответил он.

— Самый высокий в классе, — вставил Тейт.

— Занимаешься спортом?

— Ага, — ответил он, после чего заметил: — Ты тоже высокая. Занималась спортом?

— Я была болельщицей, — поведала я, и сын с отцом опять расхохотались. — Что смешного?

— Точно милфа, — вполголоса сказал Джонас, и Тейт снова хохотнул.

— Чирлидинг считается спортом, — высокомерно заявила я.

— Ты просто кувыркаешься в короткой юбке, так что видно трусы, — заявил Джонас в ответ.

Прищурившись, я посмотрела на его улыбающееся лицо.

— Сколько, говоришь, тебе лет?

— Десять, — ответил он.

— А ведешь себя, как будто тебе пятнадцать.

— Спасибо.

— Это не комплимент, — пояснила я, но он только шире улыбнулся, давая понять, что все равно считает это комплиментом.

Мы перешли улицу, до «Волшебной страны» остался один дом, когда я пояснила, глядя на Джонаса:

— Раз уж об этом зашла речь. И не раз. Под милфой подразумевается мамочка, а я не мамочка, следовательно, не могу быть милфой.

— Ты папина подружка. Если папина подружка горячая, она всегда милфа, — сказал мне Джонас.

— Это правило? — спросила я.

— Ага, только что придумал, — ответил он.

— Нельзя просто придумывать на ходу, — сказал я.

— Можно, — возразил он. — В любом случае, подружка может стать мачехой, а мачеха типа мамы, так что ты можешь быть милфой.

Тейт открыл дверь, придержал ее для нас с Джонасом и пробормотал, когда я проходила мимо:

— Крутышка, он тебя уделал.

— Тейт, мы говорим о милфах, — выпалила я.

— Тем не менее он тебя уделал, — ухмыльнулся Тейт.

— Милфа? Что? Где? Кто? — крикнул Шамблс из-под прилавка, потом выпрямился и посмотрел на меня, потом на Тейта. — Цветочек! Чувак! — Потом он посмотрел на Джонаса и воскликнул: — Крутотенюшка! Это Чувак-младший?

— Шамблс, познакомься с сыном Тейта, Джонасом, — представила я.

— Привет, — поздоровался Джонас.

— И тебе привет, Чувачок! Хочешь смузи?

Конечно, у Шамблса были смузи.

Я вздохнула. Тейт опять хохотнул. Я повернулась и сердито зыркнула на него.

— Да, можно мне... — начал Джонас, но Шамблс поднял руку.

— Позволь мне поразить тебя, — попросил он.

— Клево, — улыбнулся Джонас.

Я подошла к прилавку:

— Когда закончишь смузи для Джонаса, порази меня тоже.

— Принято, — сказал Шамблс, потом перевел взгляд с Тейта на Джонаса, наклонился ко мне и посоветовал театральным шепотом: — Цветочек, говорить о милфах при детях... — Он замолчал и покачал головой.

Я показала на Джонаса и воскликнула:

— Это он начал!

Шамблс выпрямился, подняв брови:

— Он?

Я подняла глаза к потолку и попросила:

— Может, хватит о милфах?

Джонас проигнорировал мой призыв:

— Она милфа.

Я опустила голову и сердито посмотрела на Джонаса.

— Большой Чувак прав, он тебя уделал, — пробормотал Шамблс и пошел к блендеру.

— Где Солнышко? — спросила я в попытке сменить тему.

— Принимает солнечные ванны. Сегодня спокойный день, так что она отошла, — ответил Шамблс.

— Лорен сказала, что ты маэстро влажности плюс пятьсот, — вставил Джонас.

— Чувачок! Да, это я! — довольно воскликнул Шамблс и посмотрел на меня. — Ты попробовала? — Я кивнула. — Я был прав? — Я кивнула. Он посмотрел на Тейта. — Что скажешь?

Тейт обнял меня за плечи одной рукой и притянул к своему боку.

— Выдающийся.

Я была уверена, что он имел в виду глазурь или, если точнее, то, что мы с ней делали.

Я не стала сообщать это Шамблсу.

— Хочешь попробовать влажность плюс пятьсот? — предложил Шамблс Джонасу. — У меня много.

Джонас даже не посмотрел на отца, прежде чем ответить:

— Не, спасибо. Лорен испекла для меня торт, не хочу испортить впечатление.

Мое сердце снова перевернулось, и взгляд метнулся к Шамблсу, который как раз добавлял что-то в смузи Джонаса, но смотрел на меня.

Я знаю мало детей, но никогда не видела, чтобы ребенок отказывался от угощения, несмотря на то, что его согласие может перебить вкус чего-то хорошего, что приготовил для него другой человек.

Шамблс отвел взгляд от меня и продолжил готовить, пробормотав:

— Хорошо сказано.

Я прижалась ближе к Тейту, но перевела взгляд на Джонаса, который смотрел, как Шамблс делает ему смузи.

Тейт тихо сказал мне на ухо:

— Что я говорил?

Я посмотрела на него и кивнула:

— Совсем как ты.

Он сжал меня рукой, и поднял ладонь, чтобы провести пальцем вдоль моей челюсти.

— Да, детка, — прошептал он, — совсем как я.

Я ближе прижалась к Тейту, но Шамблс разрушил момент, окликнув:

— Как насчет тебя, Большой Чувак? Тебя тоже потрясти?

Тейт опустил руку и посмотрел на Шамблса:

— Валяй.

Я что-то почувствовала и опустила глаза на Джонаса. Он быстро отвел взгляд. Я видела только его профиль, но все равно заметила, что он прикусил губу, чтобы спрятать улыбку.

Он видел, как Тейт прикасался ко мне, может быть, даже слышал, что он мне сказал.

И ему понравилось.

Я расслабилась рядом с Тейтом и прикусила губу, пряча собственную улыбку.

* * *

Я готовила рис с вермишелью, когда зазвонил мой телефон. Я подошла к противоположной столешнице, взяла телефон, увидела на экране «Звонит Крис», коснулась кнопки и приложила телефон к уху.

— Крис, все хорошо?

— Это Джим-Билли, — услышала я. — И именно это мы хотим узнать у тебя.

— Прости?

— Все хорошо?

— Кто «мы»?

— Кристал, Венди, Надин, Эмбер, Джонелл — все. Итак?

— Джонелл?

— Да, так что?

— Джонас назвал меня милфой.

Молчание. Потом громкий смех.

Потом я услышала, как Джим-Билли, еще не отдышавшись от смеха, сказал в сторону:

— Джонас назвал ее милфой.

Потом я услышала еще больше смеха на заднем фоне, а Джим-Билли вернулся к телефону.

— Все хорошо, — постановил он.

И нажал отбой.

Я закатила глаза, коснулась кнопки и положила телефон на столешницу. Потом улыбнулась ему.

С улицы вошли Тейт с Джонасом, и Джонас подошел прямиком к торту, снял пальцем крем и сунул его в рот.

Это был уже третий раз.

— Если ты будешь продолжать так, милый, то в итоге придется есть торт без крема, — предупредила я (также в третий раз).

— Может, ты сделаешь еще крем? — предложил Джонас.

— Нет, но я могу порезать торт так, что тебе достанутся куски без крема, а нам с Тейтом вкусняшки с кремом.

— Вкусняшки? — спросил Джонас, его глаза смеялись.

— Ты же пробовал крем, — я кивнула на торт, — и вернулся за добавкой. Ты знаешь, что он вкусняшка.

— Никто не говорит «вкусняшка», — сообщил мне Джонас.

— Я говорю, — сообщила я ему в ответ.

— Ты горячая, но еще немножко смешная, — ответил он и усмехнулся.

Я посмотрела на Тейта:

— Не мог бы ты попросить своего сына перестать называть меня горячей?

— Он говорит то, что видит, детка, — ответил Тейт, усмехаясь, совсем как его сын.

— Ему десять лет, — напомнила я.

Тейт пожал плечами.

Я переводила взгляд с одного на другого.

Потом я вернулась к рису с вермишелью, думая, зачал Тейт этого ребенка или его просто клонировали?

* * *

Мы закончили с ужином и ели торт и мороженое (и я не дала Джонасу кусочки без крема, потому что я тряпка) за обеденным столом, когда у Тейта зазвонил телефон.

Я заметила, как Джонас резко повернулся на звонок и напрягся всем телом.

Я медленно перевела взгляд на Тейта. Он с суровым лицом смотрел на экран своего телефона, потом посмотрел на меня.

— Минутку, детка, — сказал он, отдвигая стул. Взъерошил волосы Джонаса и подошел к стеклянной двери, на ходу открыв телефон и приложив его к уху. — Да?

Он открыл дверь, закрыл ее за собой, повернул направо и исчез из вида.

Я посмотрела на Джонаса. Он больше не ел свой торт так, будто это лучшее, что он пробовал в жизни, как это было весь ужин. Он возил его по тарелке и поливал растаявшим мороженым.

— Ты в порядке, Джонас? — спросила я. Он поднял голову и выпрямил спину.

— Ага, — ответил он с наигранной легкостью.

— Уверен?

— Конечно, уверен.

— Хочешь еще торта?

— Не.

— Поможешь мне с посудой?

Он посмотрел на кухню, как будто она и любое дело на ней были ему незнакомы, потом на меня.

— Хорошо, — неуверенно согласился он.

Мы встали и отнесли тарелки на кухню. Я споласкивала их, а Джонас загружал в посудомоечную машину. Все это время я, наверное, раз семьсот выглянула в окно на веранду. Тейта не было ни видно, ни слышно.

— Она всегда так делает, — сказал Джонас, и я перевела взгляд с окна на него.

— Что, милый?

— Мама. Она звонит папе, когда я здесь. Достает его.

О.

Мой.

Бог.

Он знает? Откуда?

Только она могла рассказать ему об этом (потому что я знала, что Тейт не стал бы) или он сам догадался (потому что Джонас был умным мальчиком, а дети замечают гораздо больше, чем считают взрослые, по крайней мере я так слышала).

— Эм... — пробормотала я.

— Все нормально, он привык.

Это не нормально. Но, конечно, это не мое дело, так что я держала рот на замке.

— Я скажу судье, что хочу жить здесь, — неожиданно заявил Джонас, и мой взгляд метнулся к нему.

— Прости?

— Можешь передать это папе? — спросил он.

Я медленно вдохнула, размышляя, что делать в такой ситуации. Потом я решила, что, наверное, большинство родителей не знают, что делать во множестве ситуаций, возникающих каждый день, и прислушиваются к интуиции. Так что я решила прислушаться к интуиции, взяла кухонное полотенце, вытерла руки, бросила полотенце на рабочую поверхность, наклонилась и задвинула посуду в посудомоечную машину, потом закрыла дверцу. Потом я положила ладонь на плечо Джонасу и подвинула его так, чтобы мы встали боком к кухонной столешнице.

— Ты знаешь?.. — начала я.

— Про иск? — спросил он, и я кивнула. — Да, она постоянно говорит об этом. Она очень пси... в смысле, злится.

Я прикусила губу.

Потом я снова прислушалась к интуиции и взяла его за подбородок, подняла его голову и наклонилась ближе к нему.

— Да, малыш, я скажу ему, — мягко сказала я. — Но мне бы хотелось знать, почему ты сам не скажешь?

Джонас уставился на меня, широко раскрыв глаза, приоткрыв рот, и что-то в его удивлении заставило меня занервничать. Он вел себя старше своих лет, поддерживал умные беседы (когда не говорил о милфах). Он был юн, но не был глупым или ребячливым.

А сейчас он выглядел как ребенок, беззащитный и невинно любознательный.

Потом я поняла, что заставило меня нервничать.

Полагаю, Нита не разговаривала с сыном мягко и не прикасалась к нему нежно. Он никогда этого не испытывал, по крайней мере не от женщины или, по крайней мере, не каждый день. В ту ночь она назвала его «мой ребенок». Тогда я не придала этому значения, но теперь это показалось мне отстраненным. Она не называла его «мой сын» или «мой мальчик». Просто «мой ребенок».

Этот прекрасный мальчик был для нее просто ребенком.

Мое сердце снова перевернулось, а в животе все сжалось, и мне пришлось осторожно вдохнуть, чтобы он не услышал и я смогла бы удержать грозившие пролиться слезы.

Он пришел в себя и прошептал:

— Если она узнает, то психанет.

— Если узнает, что ты хочешь жить со своим папой?

Он кивнул.

Моя рука по собственной воле, хотя я не сделала ничего, чтобы остановить ее, скользнула с его подбородка по нежной щеке, по его густым волосам, а потом вниз и легла ему на шею.

— И она психанет, если узнает, что ты готов сказать судье?

— Да, и если узнает, что я сказал папе. Но если она узнает, а я скажу, что не говорил ему, она мне поверит.

— Поверит?

— Я не вру ей.

Я подумала, что это, скорее всего, потому, что она набросится на него, если он соврет.

Но все-таки я спросила:

— Не врешь?

— Нет. Она не... она... Блейк... Она привыкла к обманам. Она знает, когда человек врет. Она сказала, что мы с папой, дедушка, дядя Вуд — единственные, кто никогда не врал ей. Она всегда мне верит. Мне просто нужно, чтобы папа знал, и нужно сделать это так, чтобы не пришлось врать ей.

Я внимательно смотрела на него, потом кивнула:

— Хорошо, милый, я скажу твоему папе.

Он явно расслабился, и я тут же пожалела, что не ввязалась в драку с его матерью, тогда у меня была бы возможность всыпать ей.

— Спасибо, Лорен, — тихо сказал Джонас.

— Лори, — поправила я.

— Лори?

— Так меня зовут друзья и твой папа.

Он слабо улыбнулся:

— Хорошо. Лори.

— Хорошо, малыш, — прошептала я. — И еще, Джонас.

— Да?

— Перед отъездом я дам тебе свой номер. Если тебе что-то понадобится, в любое время, звони мне. И если тебе нужно будет что-нибудь передать папе, но так, чтобы мама не узнала, дай мне знать, и я передам ему. Договорились?

Его улыбка стала шире. Это не была его обычная, широкая и уверенная улыбка, но уже лучше.

— Да, — ответил он.

— А теперь последний шанс, хочешь еще торта?

Улыбка вернулась в полную силу.

— Да.

— Я помыла твою тарелку, милый, достань мне еще одну.

Тейт вошел, когда я отрезала Джонасу второй кусок торта. Мы с Джонасом повернулись к нему, и я заметила, что его лицо больше не было суровым, но он не выглядел довольным.

— Джонас ест еще торт, милый. Хочешь еще кусочек?

— Нет, Крутышка, спасибо, — ответил Тейт, и я подняла брови. В ответ он только медленно закрыл глаза, незаметно отрицательно качнул головой, а затем посмотрел на Джонаса.

Я узнала о том, что случилось только после того, как Джонас доел свой торт, мы с ним помыли посуду и посмотрели фильм, в котором было столько кровищи, что большую часть его я провела, уткнувшись лицом в грудь Тейта. Джонас посчитал это забавным, потому что видел этот фильм сто тыщ (его слова) раз. Потом Джонас спустился на первый этаж в свою спальню (одна из комнат, в которые я не заглядывала, когда Тейт уезжал в первый раз, но с тех пор побывала там и убралась).

Когда Джонас уснул, Тейт пошел прямиком к холодильнику и достал пиво. Я последовала за ним на кухню, он показал мне бутылку с молчаливым вопросом. Я покачала головой. Он свернул крышку, бросил ее в мусорку и повел меня на задний дворик, где мы сели на кованые стулья. Подозреваю, что он привел меня сюда потому, что веранда перед домом находилась как раз под комнатой Джонаса, и, если у него были открыты окна, он мог услышать.

— Ну что? — спросила я, когда мы сели.

— Она сократила один день, — сказал мне Тейт, делая глоток пива.

— Что это значит?

— Сказала, что приедет за ним завтра.

— Почему?

В темноте я увидела, что он повернул голову ко мне.

— Из-за тебя.

— Из-за меня?

— Ты здесь. Кто-то из ее подруг шпионит, и они сказали, что ты все еще здесь. Поэтому она сказала, что не хочет, чтобы он находился здесь, когда ты здесь.

— Я поеду в гостиницу, — предложила я. — Прямо сегодня поеду.

— Ни хера, детка.

— Тейт...

— Она не распоряжается твоей жизнью. Она не распоряжается моей жизнью. И когда мой сын со мной, она не распоряжается его жизнью.

Он казался весьма разозленным. На самом деле, его голос звенел от гнева, так что я мягко сказала:

— Хорошо, милый.

— Прошлой ночью ты уехала в гостиницу, Лори, и одна из этих сучек видела тебя с Недом и Бетти. Она решила, что ты ушла.

Блин, блин, и еще раз блин.

Как у Ниты могут быть подруги? Кому она вообще может нравиться? И почему я вышла из себя и оставила Тейта?

Как глупо.

Я перестала мысленно пинать себя и спросила:

— Она отдала бы его тебе, если бы знала, что я все еще здесь?

— Нет, — ответил он, потом сделал еще глоток пива. — Ее все равно не было дома, когда я приехал. И Джонаса тоже. Был только Блейк. Она прикатила только через полтора часа. И все это время я сидел в машине на обочине.

— О Тейт, — прошептала я.

Он покачал головой и сказал:

— После разговора с ней я позвонил Па. Он посмотрит, что сможет сделать.

— Что, если она приедет?

— Не знаю. Мне все равно.

— Нельзя, чтобы Джонас увидел такую сцену, как на прошлой неделе.

Тейт вздохнул. Потом откинул голову назад и глотнул еще пива.

— Мы с Джонасом разговаривали, — сказала я ему, и он повернулся ко мне.

— Да?

— Он знает про иск, — начала я, но замолчала, когда от Тейта начала исходить пугающая энергия.

— Господи Иисусе, — прошептал он. — Господи. — Он покачал головой. — Может она хоть раз вести себя как мама и оградить его от этого дерьма? Ему же десять. Это дерьмо началось, когда он родился, и с тех пор, как он научился понимать слова, она рассказывает ему, что мы сражаемся, каждый раз, когда мы это делаем. Неужели так трудно дать ему быть ребенком и оставить родителей самих справляться с этим дерьмом?

«Хороший вопрос», — подумала я, но у меня не было на него ответа.

— Сочувствие? — предположила я.

— Чертовски верно, Крутышка. Она пытается перетянуть его на свою сторону, сколько я помню. Черт, она, вероятно, говорила ему гадости обо мне, когда он еще был в утробе.

— Вы тогда не были вместе?

— Нет, — ответил он.

Это меня удивило.

— Не были?

— Нет, детка, — твердо ответил он.

— Но разве, чтобы сделать ребенка, вы не должны быть вместе?

— Да, и вы должны быть вместе, чтобы заставить мужчину жениться на тебе.

Я ахнула. Тейт кивнул.

— Она заговорила о свадьбе в первую же минуту задержки. Эта стерва пила таблетки с четырнадцати лет. Никогда не пропускала. Фанатично. И вдруг она залетела. Внезапно, после того, как вынесла мне весь мозг насчет свадьбы.

— Почему ты не женился на ней? — мягко спросила я.

— Подсознательное самосохранение, — пробормотал он, сделал глоток пива и закончил: — Слава Богу.

Я медленно вдохнула. Потом откинулась на спинку стула, посмотрела в ночь и выдохнула.

Потом я сказала Тейту:

— Джонас хочет жить с тобой.

Я скорее почувствовала, чем увидела, что Тейт повернул голову и посмотрел мне в глаза.

— Это он тебе сказал?

— Говорит, что хочет, чтобы ты знал, но не может сказать тебе. Говорит, что скажет судье.

— Если она узнает, то устроит ему истерику. Он сможет все отрицать, формально не солгав, — пробормотал Тейт.

— Именно так он и сказал, — подтвердила я.

— Бросил тебя на амбразуру.

Я повернулась к нему:

— Что, прости?

— Кто-то должен мне сказать. Если он сказал, значит, так и есть, он так и сделает, если до этого дойдет. Она узнает, она узнает, что он мне не говорил, но сказал кому-то, кто передал мне, и она разозлится на меня и на того, кто мне сказал. Ты видела ее, когда она злится, Крутышка. И Джонас тоже. Вот так. Бросил тебя на амбразуру.

— Он не хотел...

Тейт наклонился ко мне, и его движение было резким и сердитым.

— Я знаю, что он не хотел, Лори, но она вынудила его к этому. Мой десятилетний сын манипулирует людьми. В десять. Лет. Вот что она делает с людьми. Ему это не нравится, но ему нужно, чтобы я знал, и он знал, что бросает тебя на амбразуру, и что он вынужден так поступить. Блядь. — Он откинулся на спинку стула и повторил: — Блядь.

— Тейт, ты делаешь все, что можешь, — заверила я его.

— Точно, — отрезал он.

Я потянулась и положила ладонь ему на руку.

— Это все, что ты можешь сделать. Делай. Забери его домой. Он хочет жить здесь. Это о многом говорит. У тебя есть поддержка. Просто надо набраться терпения.

Тейт взглянул на меня, и я поняла, что он собирается огрызнуться. Потом он отвернулся, сделал глоток пива, громко вдохнул и на выдохе повторил:

— Точно.

Я встала и склонилась к нему, скользнув пальцами в его волосы, и он откинул голову назад, глядя на меня снизу вверх.

— Я иду умываться. Хочешь, потом вернусь?

— Я сейчас приду.

— Ты в порядке?

— Нет.

В темноте я коснулась его губ своими и прошептала:

— Буду ждать тебя в кровати.

Его голос был менее резким, когда он ответил:

— От этого мне лучше, Крутышка.

— Что Джонас любит на завтрак?

— Учитывая, что обычно его завтрак состоит из сахарных хлопьев или фаст-фуда, если ты сделаешь ему домашний завтрак, ему понравится что угодно.

— Тогда французские тосты, — прошептала я, снова коснулась его губ, потом поднялась выше и поцеловала его в лоб.

Я выпрямилась и уже было отошла от него, когда Тейт поймал меня за руку.

Я обернулась.

— Ты скажешь, что узнала, что он использовал тебя? — спросил он.

— Нет. Я дам ему свой номер, и, если ему когда-нибудь понадобится передать тебе что-то, он может сказать мне, а я передам тебе.

— Бросишься на амбразуру, — пробормотал он.

— Я не думала, что он использует меня, Капитан, — ответила я. — Но даже если бы думала, все равно сделала бы это снова.

Он ничего не сказал, но и не отпустил мою руку. Потом он поднял ее, перевернул и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Его борода защекотала нежную кожу. Этот жест затронул что-то глубоко внутри меня.

Тейт отпустил мою руку и мягко сказал:

— Встретимся в кровати, детка.

— Хорошо, — прошептала я и оставила его допивать пиво.

Глава 20

Переворачивается в могиле

Следующим утром мы с Тейтом пили кофе на веранде.

Наши стулья стояли рядом. Тейт положил ноги на перила, а потом потянулся вниз, обхватил мои колени рукой и положил мои ноги поверх своих. Так мы и сидели, молча потягивая кофе и купаясь в утреннем солнце, мои ноги естественно и уютно лежали на нем.

Время шло, а я думала о том, что хотела бы всю оставшуюся жизнь начинать день именно так. О чем думал Тейт, я не знала, но надеялась, что примерно о том же.

Открылась раздвижная дверь, и я повернулась и вытянула шею, чтобы посмотреть мимо Тейта.

Джонас закрыл дверь и развернулся к нам. На нем были помятые после сна свободные трикотажные шорты и футболка, а волосы находились в очаровательном беспорядке. И я встревожилась, заметив, как он идет к нам, спотыкаясь, словно пьяный.

Я напряглась всем телом, волнуясь, не заболел он или это что-то другое, когда Тейт пошевелился и протянул руку своему сыну. Джонас подошел прямиком к Тейту, но не остановился, а сонно врезался в него, после чего прильнул к его боку, а Тейт обнял сына одной рукой.

Мое сердце снова перевернулось.

Несколько долгих минут Тейт с Джонасом молчали.

Наконец Тейт тихо спросил:

— Хорошо спал?

Джонас кивнул, невидяще глядя на деревья, его тело все еще тяжело опиралось на отца.

— Кровать в порядке? — спросил Тейт.

— Лучше, чем дома, — проговорил Джонас. — Больше.

Кровать Джонаса была двухместной. Она была застелена светло-серыми простынями и темно-зеленым одеялом, гораздо более новыми и лучшего качества, чем у Тейта до того, как я их сменила. На прикроватной тумбочке стояла лампа с основанием в виде мяча для американского футбола, а абажур украшали эмблемы команды «Филадельфия Иглз». На стенах висели плакаты с игроками того же клуба. В комоде лежали футболки, шорты и белье, в шкафу на вешалках висели куртки и джинсы, на полу обувь. В комнате стоял телевизор с подключенной приставкой для видеоигр и кучей перепутанных проводов и джойстиков. Рядом с бумбоксом валялись диски, а на тумбочке, на комоде, на телевизоре — разное мальчишечье добро.

Когда я обнаружила эту комнату, кровать была незаправлена, а на полу валялась одежда. Я поняла, что это не просто комната, в которой Джонас спит, когда приезжает к отцу. Здесь его одежда, вещи. Это не гостевая комната в доме Тейта. Это своя комната у него дома.

— Хочешь, Лори приготовит тебе завтрак? — спросил Тейт.

— Угу, — пробормотал Джонас, не отводя глаз от деревьев.

Я перегнулась через Тейта:

— Что ты хочешь, детка? Французский тост? Оладушки? Яйца?..

— Яйца, — сказал Джонас.

— Омлет? Яичницу? В мешочек?

— Яичницу.

— Понятно, — мягко сказала я, убирая свои ноги с Тейта и вставая. Он поднял глаза на меня. — Погреть тебе еще кофе? — спросила я, кивая головой на его кружку.

— Да, милая, — ответил он.

Я взяла кружку и посмотрела в его красивые глаза. Не знаю, правильно я сделала или нет, но мне было все равно, и под влиянием порыва я наклонилась и прижалась губами к губам Тейта. В конце концов, когда девушка байкера что-то хочет, она это делает.

Тейт положил руку мне на бедро и сжал пальцы.

Я подняла голову и увидела, что его черты стали мягче. Потом я посмотрела на Джонаса, он больше не смотрел на деревья, он смотрел на нас. Его лицо все еще было сонным, но я поняла, что он видел поцелуй и видел отцовское лицо после.

Повинуясь еще одному порыву, я наклонилась к Джонасу и поцеловала его в лоб, слегка отодвинулась и посмотрела в его красивые глаза.

— Яйца, — прошептала я, выпрямилась, обогнула стул Тейта и ушла.

* * *

— Еще! — крикнул Джонас.

Я отдыхала в шезлонге и смотрела, как отец с сыном играют в бассейне Неда и Бетти.

«Еще» означало, что Тейт должен схватить Джонаса за талию и с брызгами бросить его в глубокий конец бассейна. Они делали так уже некоторое время, а я — и сидевшие напротив меня две девушки в бикини, обе чуть старше двадцати, — жадно наблюдала.

Потому что зрелище того стоило — блестящий от воды Тейт, его орлиная татуировка и мощные мышцы, которые бугрились, когда он бросал сына в бассейн.

День клонился к вечеру, но было все еще жарко. Тейт с Джонасом отвезли меня на тренировку и забрали после. Я сложила наши сумки для бассейна еще до тренировки и переоделась в доме Неда и Бетти, пока Тейт с Джонасом пошли к бассейну.

Джонас был в плавках.

Тейт нет. Тейт нырнул в бассейн в выцветших обрезанных джинсовых шортах. Еще одна причина жадно глазеть на него, когда он вылезал из бассейна: его мокрое от воды тело и эти прилипшие шорты были не просто зрелищем. Это было зрелище, которое доказывало, что Бог существует и это Тейт.

Тейт подбросил Джонаса, и тот ушел под воду, подняв фонтан брызг. Он выплыл, смеясь и тряся головой. Каким бы красивым ребенком ни был Джонас — а он был еще красивее, когда смеялся, — я заметила, что двадцатилетние девицы не отрывают глаз от Тейта, который как раз проводил рукой по своим мокрым волосам, глядя на Джонаса и улыбаясь. Восхитительно! И я сплю с этим мужчиной. Эти две девушки, наверное, решили, что умерли и попали в рай для подружек байкеров.

Мне следовало беспокоиться насчет двадцатилеток. Они были стройнее меня, симпатичнее и моложе. Их купальники были намного миниатюрнее моего, и они ясно давали понять, что Тейт может поиметь одну, другую или обеих сразу, стоит ему только поманить пальцем.

Как бы ни было весело смотреть на мокрого Тейта в обрезанных джинсах, катающего на спине своего сына в бассейне Неда и Бетти, я так вымоталась на тренировке, что решила поспать. Решила я это потому, что, во-первых, была твердо уверена в том, что Тейту нужна я. Во-вторых, программа Тайлера в тот день чуть не убила меня, и если одна, вторая или обе девицы попытались бы заполучить Тейта, то у меня просто не было сил сражаться за своего мужчину (или делать что-нибудь с ним, если уж на то пошло).

Я опустила спинку шезлонга, перевернулась на живот и закрыла глаза.

Но стоило мне погрузиться в вызванную усталостью после тренировки и горячим солнцем дремоту, как меня вырвали из сна потоком крупных холодных капель на спину.

Я приподнялась и повернула голову. Около меня стоял Джонас и тряс своими мокрыми волосами.

— Джонас, перестань, предатель! — совершенно по-девчачьи взвизгнула я.

Он широко улыбнулся и потребовал:

— Хватит бездельничать, Лори, пойдем к нам в бассейн.

— Я не бездельничаю. Я целый час потела и кряхтела, задыхаясь в душном спортзале. Я даю своему телу необходимую передышку, — возразила я.

— Ты бездельничаешь, — ответил Джонас.

— Нет! — рыкнула я.

Неожиданно меня перекатил на спину и подхватил на руки незаметно подкравшийся Тейт.

— Тейт! — завизжала я. — Отпусти меня!

Он не отпустил меня, а поднес к краю бассейна.

— Не смей, — предупредила я и пронзительно взвизгнула, когда он разжал руки. Я успела закрыть глаза и зажать нос пальцами, прежде чем рухнула в воду.

Я выплыла на поверхность, задыхаясь, моей разгоряченной коже вода показалась ледяной.

— Ты придурок! — заорала я. Отец и сын стояли бок о бок, глядя на меня с одинаковыми широкими улыбками. — А ты жулик! — сказала я Джонасу.

Тейт согнул колени и, оттолкнувшись от бортика, вошел в воду как нож в масло. Джонас последовал за ним, правда менее грациозно, бомбочкой.

По глупости я продолжала удерживаться на поверхности и сердито смотреть на их силуэты под водой, вместо того чтобы бежать. Тейт схватил меня за щиколотку и дернул. Я ушла под воду, пинаясь изо всех сил, и он выпустил мою ногу, но подплыл ближе, схватил меня за талию, и мы одновременно вынырнули, лицом к лицу.

— Ты меня потопил, — обвинила я, но это все, что я успела сказать. Мне на голову легла ладонь, вторая — на плечо, Тейт отпустил мою талию, и я снова ушла под воду, на этот раз меня утопил Джонас.

И тут началось. Я смогла утопить Джонаса, но не Тейта, и некоторое время сидела у него на спине, прежде чем Тейт обернул руку вокруг моей талии, притянул мою спину к своей груди и вместе со мной сделал заднее сальто под водой. Мы выплыли, Тейт все еще крепко прижимал меня к себе.

— И меня! И меня! — закричал Джонас, Тейт отпустил меня и сделал сальто с Джонасом.

Он отпустил Джонаса, и пока оба они вытряхивали воду из мокрых волос, я одной рукой обняла Джонаса.

— На этот раз кувыркаемся вперед, — сказала я ему на ухо, сгруппировалась вместе с ним, оттолкнулась и сделала сальто вперед. Когда мы вынырнули, я отпустила Джонаса и он отплыл в сторону.

— Вот видишь, в воде лучше, — сказал он мне со знающей улыбкой.

Я согласилась и бросила ему вызов:

— Спорим, я дольше тебя простою на руках.

— Ни за что! — прокричал Джонас, уже рванув к мелкому месту.

— Точно-точно, — ответила я, последовав за ним.

Мы встали на руки, и я ткнула его в ребра под водой. Он ткнул меня в живот. Я могла бы простоять дольше, но позволила ему выиграть. Пять раз подряд.

— Говорил же ни за что, — заявил Джонас после пятой победы.

— Ну и ладно, — буркнула я с наигранным недовольством, что принесло мне еще одну улыбку.

Джонас повернулся к отцу и заявил:

— Спорим, я и тебя побью.

— Да? — спросил Тейт, сидевший на бортике бассейна, болтая ногами в воде и глядя на нас.

— Однозначно, — заявил Джонас.

Оттолкнувшись руками, Тейт спрыгнул в воду, и я отплыла подальше, периодически то плавая, то просто качаясь на воде, иногда глядя на них, иногда стараясь не так откровенно пялиться перед двадцатилетними девушками. Тейт дважды дал Джонасу выиграть и победил его на третий раз.

Они вынырнули, и я поняла, что с Тейта хватит стоек на руках, потому что он приказал:

— Приятель, неси мяч.

— Круто! — крикнул Джонас и поплыл к ступенькам, ведущим из бассейна.

Я медленно поплыла к бортику. Я с удовольствием делала стойки на руках, перевороты и участвовала в утоплении, но не собиралась участвовать в любых играх, где требовалась ловкость, что предполагала любая активность с мячом. Я уперлась ладонями в бортик и приготовилась оставить мужчин играть в мужские игры, а сама вернуться к своему безделью.

Но не успела.

Я почти вылезла, когда две большие ладони схватили меня за бедра и потянули обратно в воду. Не успела я ничего понять, как эти ладони стали руками, крепко обнимающими меня, а моя грудь оказалась прижатой к груди Тейта.

Я задрала голову и открыла рот, чтобы сказать что-то, но он уже целовал меня.

Мы находились в глубокой части бассейна, но Тейт был достаточно высоким, чтобы доставать до дна. Вода доходил ему до шеи и ласково плескалась вокруг нас. Он крепко прижимал меня к себе и крепко целовал. Это был жаркий поцелуй, но в то же время и нежный, ведь я получила его после игр в бассейне с ним и его сыном. Очень нежный. На самом деле, самый нежный поцелуй из всех, что у меня были.

И наверное поэтому, когда Тейт отстранился, я посмотрела в его красивое лицо, в его глаза с мокрыми ресницами и подалась к нему, в последнюю минуту отклонившись вправо и скользнув своей гладкой щекой по его колючей.

Когда мои губы оказались возле его уха, я прошептала:

— Люблю тебя, Тейт.

Как только эти слова сорвались с моих губ, его тело напряглось, а руки вокруг меня сжались сильнее, так что мне даже стало трудно дышать.

Хотя я и так не дышала. Я таращилась на воду за его спиной, думая, что же натворила и зачем я это сделала.

Я ослабила руки вокруг его шеи, опустила ладони ему на грудь и оттолкнулась, отдалившись дюйма на три, прежде чем Тейт дернул меня обратно к себе.

— Крутышка, — мягко позвал он, когда я продолжила смотреть в сторону.

От необходимости отвечать меня спас Джонас, прокричавший:

— Пап, хватит обжиматься с Лори, иди на глубину!

Избегая смотреть на Тейта, я повернулась к Джонасу, который стоял на бортике.

— Иди на глубину, пап! — повторил Джонас.

— Лори, — позвал Тейт.

Я снова повернула голову, мельком взглянув на него, и надавила ему на грудь, глядя поверх его плеча на солнечные блики на воде.

— Капитан, иди на глубину.

Он сжал меня руками:

— Детка...

— Папа! — крикнул Джонас.

— Иди на глубину, — снова сказала я, когда Тейт не отпустил меня.

Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. Оно было нежным, ласковым, а глаза пристально вглядывались в меня.

Потом Тейт наклонил голову, коснулся губами моих губ и отпустил меня. Я тут же развернулась и положила ладони на бортик бассейна. Подтянувшись, я согнула колено, закинула его на край бассейна и вылезла.

Пока я поднималась на ноги, все мое тело дрожало, и не от холода. Услышав плеск воды, я повернулась и увидела, как Тейт мощными гребками плывет спиной назад. Какая же я глупая. Очень, очень глупая.

Я сказала, что люблю его.

Конечно, я его люблю. Хотя сама только-только осознала это и тут же выпалила, но это правда.

Я была в бассейне в захолустном городке с мужчиной, который предпочитал смотреть, как я делаю стойки на руках с его сыном, а не на двадцатилетних девушек. С мужчиной, который звал своего сына «приятель» и обнимал его, пока тот отходил от сна. С мужчиной, который называл меня Крутышкой и разговаривал со мной или занимался любовью, когда я просыпалась среди ночи, даже если сам хотел спать. С мужчиной, который полетел со мной домой, чтобы удостовериться, что я доберусь до своего больного отца. С мужчиной, который заметил новые простыни, говорил прямо все, что думал, посадил меня на свой байк, всегда был собой и был великолепен в душе.

После многих лет поисков, тоски, надежды, после того как я уже сдалась, я нашла нечто особенное в Карнэле и в Тейте. Это особенное не было идеальным, но все равно было чертовски впечатляющим и оно наконец-то было моим.

Так что я его любила.

Но мне не следовало говорить ему. Это было слишком быстро. Это было слишком открыто. И это заставило меня почувствовать себя неуместно.

Потому что он не ответил, что тоже любит меня

Глупая!

Я посмотрела вниз на Джонаса. Он поднял руку и бросил маленький мяч Тейту. Я смотрела, как мяч пролетел по воздуху с поразительной точностью прямо в поднятую руку Тейта. Тейт поймал его и опустил руку, я перевела взгляд ему за спину и застыла.

К гостинице поворачивал «Крайслер» с откинутой крышей. За рулем сидела Нита в солнцезащитных очках и с распущенными волосами.

Я напряглась всем телом.

— Вот дерьмо, — пробормотал Джонас, и я опустила глаза на него, потом автоматически моя рука потянулась вперед, пальцы схватили его за плечо. Я притянула его к себе, обняв его рукой поперек груди и прижав к себе.

Нита въехала на открытую стоянку рядом с бассейном, и едва машина остановилась, как она уже вылетела из нее. Она даже не закрыла дверь, а сразу быстро зашагала к нам в своих босоножках на высоком каблуке. Ультракороткая мини-юбка открывала ее ноги почти до неприличного уровня.

— Иди в машину, Джонас! — прокричала она.

Я крепче прижала его к себе.

— В машину! — завизжала Нита, наступая на нас. — Сейчас же!

Я заметила, что к нам идут Нед и Бетти. Бетти обрезала цветы в ящиках на окнах своего дома, а Нед был внутри за стойкой регистрации.

И еще я заметила, как на стоянку въезжает фургон Шамблса.

— Я что сказала? — резко потребовала Нита, останавливаясь перед нами. Она обращалась к Джонасу, но ее прищуренные глаза смотрели на меня.

Джонас не шевельнулся, я услышала плеск воды и поняла, что Тейт рядом, но не отрывала взгляда от Ниты.

— Сучка, отпусти его, — приказала она.

— Нита, хватит, — раздался у меня за спиной глубокий голос Тейта.

— Я сказала, отпусти его! — заорала она на меня.

К нашей группе подошли Нед и Бетти и встали неподалеку.

— Джонас, собери наши вещи, — скомандовал Тейт. — Помоги Лори сложить все и идите в машину.

— Он никуда не пойдет с тобой! — крикнула Нита Тейту.

— Он будет дома завтра в пять, — постановил Тейт.

— Он поедет со мной и не вернется, пока эта сучка не уберется из твоего дома! — заорала она в ответ.

— Цветочек! — крикнул Шамблс, и я повернулась к нему. Его фургон стоял рядом с «Крайслером», а сам он бежал к нам, длинные волосы развевались за спиной.

Я сделала два шага назад от Ниты, потащив Джонаса с собой. Она сделала шаг вперед, Бетти одновременно с ней, но обе они остановились, кода между нами шагнул Тейт.

— Цветочек! — повторил Шамблс.

— Шамблс, милый, сейчас не... — Я замолчала, когда он резко остановился перед нами и я разглядела выражение его лица.

Не обращая внимания на Ниту, он перевел взгляд с меня на Тейта, бледный, явно в панике, и спросил:

— Ты разыскиваешь людей?

Я смотрела, как Тейт насторожился буквально каждой клеточкой своего тела, и мое тело тоже напряженно замерло.

— Шамблс, у тебя проблемы? — спросил Тейт.

— Иди в гребаную машину, Джонас, сейчас же! — приказала Нита.

— Говорят, ты разыскиваешь людей, — сказал Шамблс.

— Да, я разыскиваю людей, — ответил Тейт.

— Солнышко пропала, — сказал ему Шамблс. Мое тело превратилось в камень, и я заметила, что Шамблса трясет.

— Джонас... — начала Нита, но Тейт поднял руку перед ее лицом, и она заткнулась.

— Стерва, заткнись сейчас же, — прорычал Тейт и без промедления опустил руку, посмотрел на Шамблса и приказал: — Говори.

— Она не пришла домой вчера вечером, — сразу начал объяснять Шамблс. — Мы вместе шесть лет, мы никогда не спали отдельно. Ни разу. Ни разу, и она не вернулась домой. Вчера вечером, когда уже темнело и она не вернулась и не отвечала на телефон, я пошел ее искать. Она сказала мне, где собирается поваляться на солнышке. Я пошел туда, но ее там не было, ее велосипеда там не было, ничего. Я подумал, что она могла отправиться в какое-нибудь другое из наших мест, поехал туда тоже, и ее не оказалось ни в одном из них. Я звонил ее друзьям, в больницу, в полицию, ничего. Так что я вернулся домой и стал ждать. Это на нее не похоже. Это просто не похоже на нее. Если она говорит, где будет, то она там. Я ждал всю ночь. Позвонил ей, еще раз позвонил в больницу. Утром я первым делом пошел в полицию. Они сказали, что она должна отсутствовать сорок восемь часов, прежде чем они смогут что-то предпринять, даже несмотря на то, что я сказал им, что это на нее не похоже. Я ходил по городу и спрашивал у всех, не видел ли ее кто, а потом пошел в «У Баббы». Леди там сказала, что ты разыскиваешь людей. Ты разыскиваешь людей?

— Я разыскиваю людей, — ответил Тейт.

— Нам нужно найти ее, — прошептал Шамблс.

— Джонас, я не собираюсь повторять, — вмешалась Нита, предупреждая своего сына, и я запоздало почувствовала, как его тело дрожит.

Бетти шагнула вперед и оказалась между Тейтом и Нитой.

— Нита, садись в машину и уезжай, — приказала она.

Нита, прищурившись, повернулась к Бетти:

— А тебя это каким боком касается?

Бетти не ответила. Она повернулась к Ните спиной и посмотрела на нас с Джонасом и Тейтом.

— Переоденьтесь в доме. Идите, Нед вам откроет. — Когда никто из нас не шевельнулся, она мягко поторопила: — Давайте, этому парнишке нужен Тейт.

Я отмерла и начала разворачивать Джонаса к шезлонгам, вокруг которых были разбросаны наши вещи. Тут-то все и случилось.

Нита рванулась к Джонасу, схватила его за руку и сильно дернула к себе. Настолько сильно, что его плечо неестественно вывернулось, и он удивленно и мучительно вскрикнул от боли.

Когда это произошло, все пришли в движение.

Нед прыгнул перед Тейтом. Я наклонилась и схватила Джонаса за руку, в мыслях я уже видела, как мы с Нитой перетягиваем бедного Джонаса, как канат. Я уже готова была отпустить Джонаса и наброситься на Ниту, когда Бетти подняла руку и с силой шлепнула Ниту по руке, так что в воздухе прозвучал звонкий шлепок. Нита отпустила Джонаса, издав собственный удивленный крик боли. Я осторожно притянула его к себе, снова обняла его одной рукой и отвела за пределы досягаемости Ниты, развернувшись так, чтобы загородить Джонаса собой, на случай если она попытается еще раз, но у нее на пути встала Бетти.

— Отойди, сука! — завизжала Нита на Бетти.

— Нита, ты серьезно? Хочешь, чтобы сын помнил тебя такой? Такое поведение? — Бетти покачала головой и тихо сказала: — Твоя мать, должно быть, переворачивается в могиле. — Нита изменилась в лице и шагнула назад, словно ее ударили. — Благодари Бога, что она не дожила до того, чтобы увидеть, во что ты превратилась.

— Поверить не могу, что ты говоришь мне такое, — прошептала Нита.

— И я поверить не могу, что только что видела, как ты обращаешься со своим сыном, — ответила Бетти. — Бренда была хорошей девочкой. Она любила своих деток. Она бы сделала ради них что угодно. Она бы сделала что угодно ради тебя. Одно я знаю точно: она никогда не трогала тебя так, и она бы боролась насмерть, если бы узнала, что кто-то обращался с тобой так. А сейчас, я знаю, она переворачивается в могиле.

Не дожидаясь, пока Нита ответит, Бетти повернулась ко мне и поторопила:

— Забери его в дом, милая.

Гораздо быстрее, чем раньше, я обогнула Ниту и Бетти, загораживая своим телом Джонаса от Ниты, и мы побежали к нашим шезлонгам. Пока мы с Джонасом запихивали свои вещи в сумки, я прислушивалась к разговору Тейта с Шамблсом и Недом. Я поднимала сумку на плечо, когда кто-то перехватил ее за ручки. Я резко развернулась, приготовившись к драке, если это Нита, но увидела, что это Тейт забрал у меня сумку. Он взял меня за руку, но не спускал глаз с Джонаса. Он показал головой на дом Неда и Бетси, Джонас быстро побежал туда, а Тейт потянул меня следом.

Нед подошел раньше нас и впустил нас внутрь. Мы по очереди воспользовались ванной. Я пошла первой, сняла купальник и натянула белье, джинсовые шорты и футболку, несмотря на то, что мое тело все еще было влажным и липким. Я рывком достала из сумки шлепанцы, сунула в них ноги и вышла из ванной, и Тейт сразу же мягко подтолкнул Джонаса внутрь.

— Быстро, приятель, — пробормотал он, положив руку на дверную ручку.

Джонас кивнул, и Тейт закрыл дверь.

Я подняла глаза на него:

— Ты в порядке?

— Забудь про меня, — сказал он, положив руку мне на шею. — Иди к Шамблсу.

Я кивнула, он сжал мою шею и отпустил.

Я побежала к Шамблсу.

* * *

Тейт, Джонас и я въехали на «Эксплорере» во двор автомастерской, следом за нами Шамблс на своем фургоне «Фольксваген», а за ним Нита на «Крайслере».

Тейт остановился недалеко от входа в офис, Шамблс остановился с водительской стороны «Эксплорера», а Нита с пассажирской.

Мы с Джонасом как раз вылезли из машины, когда Вуд и Па показались из одного из боксов, а Стелла вышла из офиса.

Я быстренько провела Джонаса к капоту внедорожника Тейта, одновременно Тейт обошел его, глядя на Стеллу.

— Мне нужно, чтобы ты присмотрела за Джонасом, — сказал он, и Стелла, должно быть, почувствовала общее настроение, потому что не стала задавать вопросов. Она просто кивнула, не отводя глаз от Ниты.

— В этом нет необходимости, поскольку я забираю его домой, — объявила Нита.

— Что такое, Бак? — спросил Па, не обращая внимания на Ниту, когда они с Вудом подошли к нам. Шамблс встал рядом с Тейтом. Он торопился. Па внимательно смотрел на Тейта, Вуд — на Ниту.

— Пропала женщина этого парня, — сказал Тейт Па, указывая большим пальцем на Шамблса. — Ее нет со вчерашнего дня. Я должен поехать и посмотреть, чем смогу помочь.

— Ты звонил копам, приятель? — спросила Стелла Шамблса, спускаясь по лестнице, ведущей к офису.

— Они сказали ждать сорок восемь часов, — ответил Шамблс и повернулся к Тейту. — Мы можем ехать?

— Да, — проговорил Тейт и обратился к Стелле: — Стелл?

— Не волнуйся, Тейт, — ответила Стелла на его невысказанный вопрос.

— Вот дерьмо, — пробормотал Па. — Вокруг такое творится, а они говорят сорок восемь часов? Да у них головы в задницах.

— Я поеду с вами, — предложил Вуд, и Тейт повернулся к нему, потом перевел взгляд на Ниту и обратно на Вуда.

— Может, ты проследишь за этой ситуацией? — предложил он, и я задержала дыхание, потому что внезапно все вокруг замерли, и подозреваю, что это потому, что Тейт никогда ни о чем не просил Вуда, по крайней мере уже очень давно и не насчет чего-то такого важного, как разобраться с Нитой.

— Со мной Джонас в безопасности, — сказала Стелла. — Больше глаз... — Она замолчала.

— Мой ребенок едет домой со мной, — вмешалась Нита, как вцепившаяся в кость собака.

— Девочка, — повернулся к ней Па, — это выходные Бака.

— Он едет домой со мной, — повторила Нита.

— Не едет, — отрезал Тейт таким тоном, что все посмотрели на него. — И завтра я его не привезу. — Он повернулся к Джонасу и приказал: — Приятель, иди в офис.

— Что значит не привезешь завтра? — рявкнула Нита.

— В офис, приятель, быстро, — повторил Тейт, Джонас кивнул и быстро пошел к офису.

— Тейт, твою мать, какого хрена ты... — начала Нита, но замолчала. Думаю, потому что Тейт пронзил ее таким злым взглядом, что она перестала дышать. Я точно перестала.

Мы все подождали, пока за Джонасом не закрылась дверь, и наконец Тейт заговорил, и сделал он это, не спуская глаз с Ниты.

— Мне нужно ехать с Шамблсом, так что у меня нет времени, но вот что я тебе скажу. Если ты хоть на секунду подумала, что я подпущу к тебе своего сына, после того как ты так с ним обращалась, то ты еще больше сумасшедшая, чем я думал.

— Что такое? — прошептал Па.

— Не хочешь рассказать своему папе, что ты сделала? — с вызовом спросил Тейт.

Нита подняла руку и ткнула пальцем в мою сторону:

— Он его не отпускала.

— И хорошо, поскольку ты вела себя как обдолбанная сука, которой, как все присутствующие знают, и являешься. Его так трясло, что он даже стоять не мог, — выпалил Тейт. — И ничто, ты прекрасно это знаешь, Нит, ничто в этом гребаном мире не оправдывает того, что ты так грубо дергаешь ребенка, что он кричит от боли.

— Боже милостивый, — с ужасом прошептала Стелла.

— Нит, — прошептал Па с болью.

Нита повернулась к отцу и проныла:

— Па, она не отпускала его.

— Это твое оправдание? — спросил Па, даже не посмотрев на меня.

— Она... — начала Нита.

— Лорен не имеет к этому никакого отношения, — оборвал ее Па. — Дело в тебе, Нита. Всегда в тебе.

— Па... — начала Нита, но он поднял руку.

— Убирайся с глаз моих, девочка. Я не хочу тебя видеть, — прошептал он. Слова будто через силу выходили из него. Я услышала, как Нита задохнулась, и поняла, что она никогда не слышала такого прежде, даже после всего, что творила, а это было явно немало. — Не думаю, что когда-нибудь захочу тебя видеть, — продолжил Па и посмотрел на нее так, будто никогда в жизни не видел и желал бы не видеть и дальше. Наконец он перевел взгляд на Тейта. — Окажи мне только одну услугу, Бак, возьми с собой Вуда. Он может помочь. Найдите женщину этого паренька. — Он подождал, пока Тейт кивнет, и закончил: — Я буду со своим внуком.

С этими словами он подошел к лестнице, поднялся по ней и скрылся за дверью офиса.

— Со мной твои штучки не прокатят, Нит, и ты это знаешь, так что даже не пытайся, — предупредила Стелла, и я перевела взгляд с двери офиса на нее. Она сурово смотрела на Ниту.

Нита оставила попытки убедить своих родных и повернулась к Тейту.

— Посмотрим, что на это скажет судья, — пригрозила она.

— Да, посмотрим, учитывая, что Нед, Бетти и Лорен видели, что ты сделала, Нит, и Джонас в любом случае хочет жить со мной, так что, мать твою, посмотрим, — ответил Тейт, потом перевел взгляд на Вуда и отрезал: — Ты со мной в «Эксплорере». — Он повернулся ко мне. — Детка, ты поедешь с Шамблсом. — Потом он посмотрел на Шамблса. — Показывай дорогу. Отвези нас туда, куда она собиралась, — приказал он.

Шамблс кивнул, и Тейт закончил:

— Погнали.

* * *

Мы добрались до поляны в лесу, Шамблс показывал дорогу и рассказывал.

— Вот, — показал он на поляну, — тут мы...

Мы дошли до края поляны, и он замолчал и остановился, потому что Вуд схватил его за плечо.

— Побудь здесь, приятель, — мягко сказал он и посмотрел на меня. — Лори, побудь с ним, хорошо?

Я кивнула, и Вуд посмотрел на Тейта.

Потом он двинулся вперед, Тейт обогнул меня, они разделились и пошли вдоль края поляны, внимательно вглядываясь в грязную землю. Они сделали всего по пять-шесть шагов, прежде чем остановились и посмотрели друг на друга через поляну. Когда они это сделали, я увидела, что у обоих мужчин лица посуровели, а губы были крепко сжаты.

Я потянулась, схватила Шамблса за руку и стиснула ее.

Должно быть, они поняли друг друга без слов, потому что Вуд кивнул, повернулся и двинулся дальше, но на этот раз в лес. Тейт вернулся к нам с Шамблсом.

— Шамблс, окажи мне услугу, я оставил в машине свой сотовый. Можешь принести его? — спросил Тейт.

— Что-то?.. — начал Шамблс.

— Шамблс, мой сотовый, — твердо сказал Тейт.

Шамблс уставился на него, сглотнул, а затем развернулся и побежал через лес к машинам, припаркованным неподалеку.

Я подняла глаза на Тейта:

— Что?..

— Видишь то место? — перебил меня Тейт. Он показывал на поляну, и я проследила взглядом за его рукой.

— Да.

— Все эти следы, — прошептал Тейт, и я увидела много следов в грязи, но Тейт не ждал, пока я что-нибудь скажу. Он положил ладонь мне на шею, я посмотрела на него, и он закончил: — Борьба, Крутышка.

К глазам подступили слезы, и я выдохнула:

— О Боже, нет.

— Мне нужно, чтобы ты отвезла его домой. Возьмите Джонаса. Возьмите Стелл. Возьмите Па. Сходите в закусочную. Займите Шамблса. Я звоню копам. Мы должны обыскать всю территорию.

Я придвинулась ближе к нему и положила ладони ему на живот.

— Ты думаешь?..

— Я никогда не думаю. Я просто иду туда, куда ведут следы. Но в данном случае я буду надеяться.

— Тейт, Солнышко не его типаж, — сказала я.

— Отвези его домой. Займите его.

— Она не... она не как Тоня, — настаивала я.

Тейт сжал мою шею:

— Детка, я дал тебе задание. Очень важное. Сосредоточься. Ладно?

Я уставилась в его глаза. Потом повернула голову и посмотрела на поляну, потом проследила взглядом за Вудом, который шел между деревьями, внимательно глядя на землю.

Я повернулась обратно к Тейту и прошептала:

— Ладно.

Он сунул руку в задний карман.

— Мой сотовый не в машине, — сказал он и показал мне свой телефон, а потом поторопил меня: — Иди.

Я поняла, что он хотел сказать, и кивнула. Тейт потянул меня к себе, я привстала на цыпочки, а он наклонился. После быстрого поцелуя он отпустил меня и сразу же развернулся к лесу, открыв телефон.

Я не стала больше задерживаться. Я развернулась и побежала через лес к машинам.

Глава 21

В безопасности

Шамблс, Джонас, Стелла, Па и я сидели в закусочной. Все заказали еду, но почти не притронулись к ней. Мы сидели там уже довольно долго, но официантка не убирала с нашего стола. Аура вокруг нас не способствовала желанию приблизиться. Наш столик обходили по широкой дуге, но это не значит, что работники и посетители не бросали на нас любопытные взгляды.

Я пыталась понять эмоциональное состояние Джонаса и Шамблса, хотя это было не сложно. Шамблс расклеился, вздрагивал при каждом звуке, его взгляд устремлялся на дверь каждый раз, когда ее открывали. Джонас сосредоточился на Шамблсе и оказался единственным, кто мог до него достучаться, наверное, из-за своего возраста или того, что Шамблс видел, что сотворила его мать. Джонас не был игривым или забавным, он просто старался занять мысли Шамблса, болтая о смузи, школе, своих друзьях, видеоиграх, и цеплялся за любую тему, которая привлекала внимание Шамблса, даже если всего на минуту.

Я потягивала через соломинку третью порцию диетической колы в огромном красном пластиковом стакане, когда открылась дверь. Взгляд Шамблса метнулся к ней, и он замер всем телом.

Я обернулась через плечо и увидела, как в закусочную вошли Тейт, Вуд и Фрэнк, полицейский, который приходил к Тейту сообщить про Тоню. Они остановились прямо на входе, и мое сердце тоже остановилось от одного взгляда на них и потому, что они не подошли к нашему столику.

Я услышала, как по полу проскребли ножки стула, и повернулась обратно. Шамблс встал, и я поднялась следом.

— Парень, ты остаешься здесь, — мягко приказал Па.

— Я иду с Шамблсом, — пробормотал Джонас.

Они уже двигались, так что Па больше ничего не сказал, а я взглянула на Па и Стеллу и последовала за ними.

Тейт развернулся и открыл дверь, придержав ее, чтобы мы все вышли. Шамблс прошел по тротуару несколько шагов, остановился и развернулся. Джонас встал рядом с ним. Остальные столпились вокруг. Все смотрели на Тейта, но Тейт смотрел на Джонаса.

— Приятель, думаю, тебе... — начал он.

— Я останусь с Шамблсом, — перебил его Джонас.

Тейт еще полсекунды смотрел на сына, после чего повернулся к Шамблсу.

— Мужик, мы нашли ее, — сказал он тихо. — Она жива, в больнице...

Тело Шамблса словно размякло, и я быстро придвинулась к нему и обхватила рукой за талию.

Он всем весом навалился на меня и прошептал:

— Жива.

— Выглядит худо, приятель, — осторожно добавил Вуд. — На нее напали.

Шамблс подобрался.

— Нашли ее в лесу, примерно в полумиле от поляны. Она всю ночь пролежала под открытым небом. Ударили ножом, похоже, раз пять, потеряла много крови, — добавил Фрэнк, и я повернулась к Тейту.

Он покачал головой:

— Ножевые раны, волосы обрезаны, но не как у Тони.

Это не имело смысла, но мне было все равно. Тоня тоже осталась жива, на некоторое время. Но ее так жестоко изуродовали, что она не выжила. В этот раз было по-другому. Лучше. Звучит ужасно, но тем не менее это было лучше.

— Шамблс, нам нужно отвезти тебя в больницу, — продолжал Тейт. — Вуд поведет твой фургон. Ты поедешь со мной и Лори.

Шамблс кивнул, но заговорил Джонас:

— И я.

— Нет, приятель, сегодня ты ночуешь у Па, — тихо ответил Тейт.

— Я останусь с Шамблсом, — настаивал Джонас. Тейт открыл было рот, но Шамблс заговорил первым:

— Нет, Чувачок, оставайся со своим дедушкой.

Джонас поднял глаза на Шамблса:

— Но...

Шамблс положил руку ему на макушку:

— Останься с дедушкой.

Джонас секунду смотрел на него, а затем кивнул.

— Пойду заберу сумку, — прошептала я и сжала руку вокруг Шамблса. — Сейчас вернусь.

Я отпустила его и побежала в закусочную. Стелла с Па не отрывали от меня глаз все время, пока я шла к столу.

— Они ее нашли. Ножевые ранения. Она жива, но в больнице. Не как Тоня. Мы едем туда. — Я посмотрела на Па. — Тейту нужно, чтобы вы присмотрели за Джонасом.

— Конечно, солнышко, — пробормотал он, глядя мне за спину.

Я схватила сумку и развернулась. В закусочную входил Тейт, обнимая Джонаса за плечи.

— Лори рассказала? — спросил Тейт у Па, когда они подошли к столу.

— Да, — ответил Па.

— Мы заедем за ним утром, — закончил Тейт.

— Хорошо.

Тейт повернул сына лицом к себе и взял его за плечо:

— Мы заберем тебя первым делом с утра. Отвезем домой, и Лори приготовит тебе французские тосты.

Джонас кивнул, потом сглотнул и уткнулся лицом в грудь отцу, обняв его за пояс. Тейт крепко обнял сына.

Он наклонился, и я услышала его шепот:

— Кто мой большой мужчина?

— Я, — прошептал в ответ Джонас.

— Правильно, — ответил Тейт, еще раз сжал его в объятиях и отпустил.

Джонас шагнул назад и задрал голову, чтобы посмотреть на отца. Он снова сглотнул и повернулся ко мне. Я положила ладонь ему на щеку.

— Увидимся утром, милый.

Он кивнул, потом уткнулся лицом в меня. Я обняла его и крепко прижала к себе, наклонилась, чтобы прижаться щекой к его волосам, потом поцеловала в макушку и отпустила.

— До завтра, малыш, — прошептала я.

— До завтра, Лори, — прошептал в ответ Джонас.

Я снова коснулась его щеки, опустила руку и посмотрела на Тейта. Он показал рукой на дверь. Я кивнула и пошла к ней, оглядываясь через плечо на Джонаса, Па и Стеллу за столом. Стелла встала и положила руку Джонасу на плечи. Я слабо улыбнулась им, затем повернулась лицом вперед, Тейт открыл мне дверь, и мы вышли в сгущающиеся сумерки.

* * *

Было темно, мы ехали через Карнэл в сторону дома, я сидела рядом с Тейтом.

Состояние Солнышка было стабильным. Я провела вечер в больнице с Шамбслом, а Тейт с полицией и ФБР. Вуд повез Шамблса домой в его фургоне, Фрэнк ехал следом на патрульной машине, чтобы подбросить Вуда до гаража, где он оставил свой байк.

Шамблсу разрешили увидеть Солнышко после того, как ее привезли из операционной, и после этого я уговорила его поехать домой, сказав, что он увидит ее завтра. Мне потребовалось время, чтобы объяснить, что ему нужно поспать, отдохнуть и быть сильным ради Солнышка, потому что он ей понадобится. Наконец он согласился и уехал с Вудом и Фрэнком.

Я смотрела в окно на проплывающую мимо гостиницу. Бассейн и стоянка были освещены. Гостиница средней руки, но чистенькая и аккуратная, повсюду пышно росли цветы, бассейн был чистым и светлым, вода спокойной и манящей. Может, это и не самая лучшая гостиница, но с первого взгляда становилось понятно, что здесь вам будут рады.

Когда мы проезжали мимо бассейна, я мысленно увидела, как Нита выворачивает руку Джонасу, и в ушах у меня снова раздался его болезненный вскрик.

— Может, заедем к Па за Джонасом? — мягко спросила я.

— Надеюсь, он уже спит, — ответил Тейт.

— Но...

— У него был тяжелый день. Ему нужно поспать, Лори, — перебил меня Тейт. — Мы заберем его первым делом утром.

Я сжала губы и вздохнула:

— Хорошо.

Тейт включил поворотник и повернул направо, к холмам.

— Расскажи мне про Солнышко, — прошептала я.

— Крутышка...

— Расскажи.

Настала очередь Тейта вздыхать, что он и сделал — тяжело вздохнул и сказал:

— Вуд нашел ее велик минут через десять после вашего ухода, до приезда копов. Его бросили в гущу деревьев. Я нашел ее разбросанную одежду недалеко от велика. Он много двигался по лесу, но идти по следу было несложно: следы ботинок, примятая трава, сломанные ветки. Приехали два полицейских, и мы пошли по следу. Нашли ее, вызвали «Скорую». Оставили ее с медиками, я пошел дальше. Возвращался он другим путем, вышел на поляну. Возле дороги я потерял след, у него была машина.

Информации было мало. С одной стороны, не так уж и мало, но с другой — мало.

— Не понимаю, — сказала я. — Это не имеет смысла.

— Я тоже не понимаю, — ответил Тейт.

— Это не то же самое. Это кто-то другой?

— Не знаю. Возможны два варианта, — ответил Тейт и больше ничего не сказал.

— Какие? — подтолкнула я.

Тейт долго медлил, прежде чем продолжить.

— Подражатель, который начал, но понял, что ему это не нравится, или ему не известен весь почерк. Или наш парень... — Он замолчал.

— Тейт, — прошептала я.

— Тебе хочется слушать это дерьмо? — спросил он.

— Нет, — ответила я. — Но я должна.

— Зачем?

— Не знаю.

— А я думаю, что тебе лучше не знать, Крутышка.

Я посмотрела на него:

— Я не знаю, почему я должна знать, но я должна.

— Детка...

— Тейт, он калечит женщин, двух из них я знаю. Пожалуйста, милый, я должна знать.

Несколько ударов сердца Тейт молчал, потом спросил:

— Ты знаешь, что означает «напитаться солнцем»?

— Нет, — ответила я.

— Загорать голышом. Шамблс и Солнышко нудисты.

— Ох, — пробормотала я. — И что?

— Я думаю, наш парень местный. Я думаю, это была случайность. У него проблемы с женщинами, которые слишком оголяются, не следуют принятым нормам. Он увидел голую Солнышко, и у него в башке что-то перемкнуло, но он знает, что Солнышко не похожа на остальных. Он не смог довести дело до конца. Он подчинился своему порыву, но не сумел довести до развязки.

— Он пять раз дарил ее ножом, — напомнила я Тейту.

— Тоню он ударил шестнадцать раз и изнасиловал ее тем же ножом, — сказал мне Тейт.

Я втянула воздух и выдохнула:

— Шестнадцать? Правда?

— Да, детка, — мягко сказал Тейт. — И срезал этим ножом все волосы, какие смог. А у Солнышка только обрезал. Как будто собрал их в кулак и отрезал одним махом. Но не все.

— Что это значит?

— Весь его почерк это извращение, от начала и до конца. Частично попытка унизить. Он лишает их волос, оставляет голыми. Частично секс. На всех жертвах обнаружена сперма. Не в них, на них.

— О Боже, — прошептала я, разрываясь между тошнотворным отвращением и ужасом.

— Да, полный пи***ц. Он жесток, но все жертвы оставлены в одном и том же положении. На боку, колени прижаты к груди, руки под щеку. Аккуратно, почти почтительно. Раскаяние. Угрызения совести, после того как он использовал нож вместо члена и возбудился от этого. Угрызения совести, после того как он дрочил на них во время или после.

— Солнышко? — прошептала я.

— Ее он не насиловал и не кончил на нее. Еще одно отличие, он оставил ей покрывало. Думаю, это ее. Она ползла, кровавый след показывает, что она проползла около пятнадцати футов (около 4,5 м — прим. пер.), таща за собой покрывало, но потом потеряла сознание. По крайней мере покрывало обеспечило хоть какую-то защиту.

Я закрыла глаза:

— Слава Богу.

— Так что у нас есть ДНК из спермы, просто нет совпадений с базой. И это все, что у нас есть. Этот парень как будто не существует. Теперь у нас есть отпечаток подошвы и, возможно, больше ДНК с покрывала. Если они что-нибудь найдут, станет понятно, тот же самый это парень или нет.

— Ты считаешь, он местный?

— Да.

— Ты знаешь что-нибудь о нем?

— Специалисты по психологическом портрету считают, что он способен сливаться с толпой. Он один из нас.

Я повернулась к Тейту и, уставившись на него, прошептала:

— Что?

— Никто из жертв, кроме Солнышка, не оказывал сопротивления. Мы не знаем, чем он их заманил, мы только знаем, что он их не похищал, не было борьбы. Он либо знал их, либо не представлял угрозы. Он ведет себя дружелюбно. Возможно, он даже привлекателен. Хорошо флиртует. Привлекает внимание женщин. Они думают, что могут развлечься, не имея понятия о том, что их ждет.

— Тогда почему он боролся с Солнышком?

— Он не действует импульсивно. Он охотится. Ее он не планировал. Его охватил порыв, и он начал действовать. Может, она его не знала и поэтому боролась. Шамблс и Солнышко выбрали это место, потому что оно в стороне от проторенной тропы. Мало кто туда приходит, если только не живут дальше. И даже если живут, то им пришлось бы поискать, полянка достаточно далеко от дороги. Наверное, он застал ее врасплох.

— Ее не допрашивали, — сказала я Тейту то, что он и так знал.

— Она была без сознания. Ее допросят, как только станет можно.

— И тогда все закончится? Они его найдут?

— Если я не ошибаюсь, он не подготовился. Она видела его или что-то, что поможет его опознать. Он облажался. Они всегда ошибаются, и он ошибся. Копы начеку. Он знает, что облажался, и, вероятно, ушел.

— Но у него нож, — напомнила я.

— Он использует охотничий нож. Вероятно, носит его на поясе.

— Я все равно не понимаю. Почему же он не?..

— Иногда даже чудовище может почувствовать добрую душу, — мягко сказал Тейт. — Солнышко добрая душа. Он же убежден, что поступает правильно, преподает плохим девочкам урок. Он знал, что ему попалась хорошая девочка. Понял, что поступает неправильно. Он ранил ее там, где мы ее нашли, оставил ее велик, оставил одежду, оставил следы борьбы, оставил след. Он умнее. Может, он испугался, или, может, после того как ранил Солнышко, зная, что она не похожа на его обычных жертв, что он навредил хорошей девочке, он захотел, чтобы его поймали.

Пока Тейт поворачивал на подъездную дорожку, я смотрела в лобовое стекло. Все время, что мы ехали к дому и заезжали в гараж, который Тейт открыл дистанционным пультом, я размышляла о том, что Солнышко добрая душа, но на нее все равно напало чудовище.

Тейт заглушил двигатель, я взяла сумочку, спрыгнула вниз и открыла заднюю дверь, чтобы забрать одну из наших сумок. Тейт взял вторую. Он пропустил меня вперед, я обогнула свою машину, стоявшую тут же в гараже, и пошла к двери в прихожую. Едва войдя, я опустила сумки на пол.

— Брось их тут, милый, я разберусь завтра. Мне нужно в душ, — пробормотала я, не глядя назад, и пошла по коридору. Щелкнула выключателем рядом с обеденным столом.

Из спальни вышла Задира и потянулась, подняв попу кверху и вытянув передние лапы перед собой. Когда я подошла ближе, она выпрямилась и издала вопросительное «мяу».

Я проворковала ей что-то невразумительное, оставив ее Тейту, которого она все равно предпочитала. Я ей тоже нравилась, но она точно знала, кто ее папочка. Я вошла в спальню, прямиком к тумбочке, где и включила свет. Потом направилась в ванную, но меня перехватила обернувшаяся вокруг талии рука. Тейт потянул меня назад, развернул лицом к себе и обнял.

— Тейт, — сказала я, глядя на него снизу вверх и положив ладони ему на грудь, — мои волосы в беспорядке, я все еще в хлорке. Мне нужно...

— Ты любишь меня.

У меня перехватило дыхание, и мои пальцы на его груди машинально сжались в кулаки.

— Я...

— Любишь меня.

— Тейт, — прошептала я.

— Крутышка, ты сама сказала.

— Это было под влиянием момента, — быстро (и несколько отчаянно) попыталась соврать я. Это случилось под влиянием момента, но все же это правда. — Мы с тобой и Джонасом хорошо проводили время, и я...

— Ты заступилась за него.

Я моргнула:

— Что?

— Когда Нита была там, черт, еще до того как она подошла, ты держала его, но после того, как она сделала то, что сделала, ты снова взяла его и загородила своим телом.

— Это была неприятная ситуация, — мягко сказала я. — Любой мог это сделать.

— Но это сделал не любой, а ты. Это ты делаешь с ним стойки на руках в бассейне и готовиишь ему яичницу.

— Тейт.

— И приносишь мне кофе. — Он замолчал, его лицо изменилось, на нем появилось нежное выражение, не ласковое, а нежное, которое было таким милым, что у меня остановилось сердце, а Тейт тихо продолжил. — Сколько я помню, он всегда долго просыпается. Ему требуется время, чтобы очнуться. Ты принесла мне кофе и вышла, чтобы я мог побыть с ним.

— Я этого не знала, я просто... я официантка, — неубедительно объяснила я. — Я приношу людям напитки. Это рефлекс.

Он сжал губы, а затем пробормотал:

— Детка.

— Тейт, — прошептала я. — Мне нужно в душ.

К сожалению, он вернулся к предыдущей теме:

— Ты сказала, что любишь меня.

— Можем мы поговорить об этом завтра? — спросила я. — Или... послезавтра?

— Нет.

— Капитан, я просто... это был просто... момент.

Он нахмурился:

— То есть ты меня не любишь?

Я отвела глаза:

— Ну...

— Лорен, смотри мне в глаза, — приказал Тейт, и мои глаза по собственной воле вернулись к нему, и от одного взгляда на него мое сердце подскочило прямо к горлу.

Его лицо все еще было нежным, но глаза напряженно вглядывались в мои.

Он наклонил голову и приблизил свое лицо к моему.

— Скажи еще раз, — мягко потребовал он.

Я чувствовала, как в горле колотится пульс. Я облизала губы и уставилась ему в глаза.

— Детка, скажи еще раз, — повторил он.

— Я не хочу...

Он сжал меня в объятьях.

— Что я тебе говорил? — спросил он.

— О чем? — спросила я в ответ, не понимая.

— О том, что здесь ты в безопасности.

— Это не безопасно, — прошептала я.

— Почему нет?

— Я не здесь, — признала я, не в силах сдерживаться, и продолжила. — Ты... я где-то там, и это не кажется безопасным.

— Детка, ты не там. — Тейт снова крепко сжал меня. — Ты здесь.

— Ты знаешь, о чем я, — тихо сказала я.

— Мне нужно, чтобы ты сказала это снова.

— Зачем? — спросила я, мой голос подскочил выше.

— Чтобы я мог сказать это в ответ, Крутышка.

Я застыла всем телом и вылупилась на него.

— Ты?.. — выдохнула я.

— Да, — перебил он меня.

О. Мой. Бог.

Мое тело расслабилось, я прижалась к нему и прошептала:

— Правда?

— О да, — прошептал он в ответ и начал двигать меня по направлению к ванной.

Мои глаза наполнились слезами.

Он взялся за мою футболку.

— Тейт...

— Пора в душ.

— Тейт...

Больше я ничего не сказала, потому что он меня поцеловал. Каким-то образом он раздел нас и завел в душ. Я была не слишком внимательна из-за того, что творили его руки и губы, и потому что помогала по части раздевания. В душе на нас оказалось мыло и шампунь, на нас обоих, но на это я тоже не слишком обращала внимание.

Разум вернулся ко мне в тот момент, когда Тейт поднял меня, подхватив руками под попу, и я обернула ноги вокруг его бедер, он прижал меня к выложенной плиткой стене и скользнул внутрь. Сверху на нас лилась вода.

Я прижалась затылком к плитке, крепко обхватив Тейта всеми конечностями, и он начал двигаться во мне, медленно и нежно.

— Поработай со мной, — сказал он мне в шею. — Поласкай свой клитор, детка.

Я сделала, как он просил.

Великолепно. Так великолепно, что я застонала.

— Умница, девочка, — пробормотал Тейт, поднял голову и, продолжая двигаться во мне, коснулся губами моих губ. — Ты все сделаешь для меня, Лори, да?

— Все, — прошептала я, и это была правда.

— Будешь терпеть мое дерьмо.

— Да, — выдохнула я, кружа пальцем.

— Заботиться о моем сыне.

— Да.

— Заботиться о моем доме.

— Да, Капитан.

— Я могу поедать тебя, как хочу, трахать тебя, как хочу, нежно, жестко, грязно.

— Да.

— Ты станешь грязной для меня? — спросил он.

Оргазм приближался, и я не следила за своими словами, поэтому пообещала:

— Все, Тейт.

Но это и не было ложью.

Он задвигался быстрее, проникая глубже.

— Тогда ты готова кончить для меня, Лори.

Он был прав. Я была готова.

— Да, — выдохнула я.

— Скажи, — потребовал он, начиная вбиваться быстрее.

— Я собираюсь кончить для тебя, детка.

— Нет, милая, скажи.

Я открыла глаза и, глядя в его глаза, поняла, что он имел в виду.

— Я люблю тебя, Тейт, — прошептала я ему в губы.

Теперь он уже определенно вбивался в меня, притягивая мои бедра навстречу своим толчкам, и я услышала собственный всхлип, пока наслаждение поглощало меня все быстрее.

— Скажи еще раз, — прорычал он.

— Я люблю тебя, — повторила я.

— Еще раз, — потребовал он, но я не могла. Я готова была кончить.

— Детка... — простонала я.

— Просто скажи, — приказал он, вбиваясь все сильнее и восхитительнее, и меня накрыло.

— Я люблю тебя, — прошептала я, задыхаясь. Тейт понял, что это значит, он уже много раз слышал это, и его рот накрыл мои губы и поглотил мой крик.

Я все еще кончала, когда он прикусил мою нижнюю губу, впечатался в меня бедрами и прорычал:

— Я тоже люблю тебя, детка.

— Господи, — выдавил он, еще сильнее вколачиваясь в меня. — Я чертовски люблю тебя.

Его губы раскрылись поверх моих, язык ворвался внутрь, и Тейт застонал глубоко мне в рот, его бедра с силой впечатывали меня в плитку, пока он кончал.

Он продолжал держать меня на весу, пока мы оба приходили в себя, но его губы оставили мои, чтобы провести дорожку вниз по шее, и его член снова медленно двигался, скользя во мне. Я крепко обняла его обеими руками и не отпускала.

Он любит меня. Тейтум Джексон, бывшая звезда футбола, бывший коп и настоящий крутой и горячий охотник за головами, любит меня.

Он любит меня.

Я закрыла глаза и улыбнулась.

— Теперь ты в безопасности, детка? — спросил он в мою шею.

— Да, Капитан, — ответила я, крепче держась за него.

Тейт скользнул в меня и остался там, я открыла глаза, и он поднял голову, чтобы посмотреть в них.

— Так моя хорошая девочка станет грязной для меня? — спросил он, слегка приподняв уголки губ.

Я отпрянула, глупость, поскольку была крепко прижата к стене и мне было некуда деваться. Тейт почувствовал это и вжался глубже в меня, улыбаясь шире.

Я прикусила губу, отпустила ее и пробормотала:

— Эм-м...

— Не волнуйся, Крутышка, я начну с чего полегче.

Я подумала обо всем, что мы уже делали. Ничего из этого не было именно грязным, но многое было необузданным и неконтролируемым, так что мне стало интересно, что же повлечет за собой грязное.

— Может, объяснишь, что имеется в виду под грязным? — предложила я.

— Я лучше покажу.

— Тейт...

Он заткнул меня, коснувшись моих губ своими.

— Лори, ты можешь мне доверять. — Его голос стал глубже, вибрируя от рычания. — Клянусь Богом, детка, ты всегда можешь мне верить. Да?

Я посмотрела на его лицо. Он больше не улыбался, даже намека не было. Это было важно. Он был серьезен.

— Да, — мягко ответила я, за что получила еще один поцелуй.

Он выскользнул из меня и поставил меня на ноги. Потом он повернул меня лицом к воде, прижался к моей спине и уткнулся лицом мне в шею. Обняв меня обеими руками, одну он направил вниз и нежно вымыл меня.

Мы вылезли из душа, вытерлись, и я нанесла лосьон. Потому что находилась в Колорадо, и какой бы уставшей и удовлетворенной ни была, я ни за что не пропустила бы увлажнение. Тейт расчесал свои волосы пальцами, я расческой. Мы почистили зубы, стоя рядом у раковины. Тейт вышел из ванной, пока я наносила на лицо увлажняющий крем. В спальне я обошла кровать и направилась к гардеробной. Я взяла трусики и маечку в обтяжку, стянула с себя полотенце, натянула белье и присоединилась к Тейту в кровати.

— Завтра мои волосы будут как воронье гнездо, если я их не посушу перед сном, — сморозила я. Что еще можно сказать после фантастического секса в душе с признаниями в любви с крутым байкером?

Тейт выключил свет и повернулся ко мне, притянув меня к себе, так что мы оказались лицом к лицу.

— К счастью, это легко исправить, Крутышка.

— Это значит, что тебе нельзя смотреть на меня утром, — сообщила я ему, и он расхохотался и притянул меня еще ближе к себе.

Я уютно устроилась у него на груди, Тейт поцеловал меня в макушку.

— Крутышка, я никакой, — пробормотал он.

— Ладно, — пробормотала я в ответ.

— Сладких снов, детка, — прошептал он.

— И тебе, Капитан.

И впервые, даже после всего, что произошло днем и вечером, и после трех порций диетической колы я заснула раньше Тейта.

* * *

Я услышала какой-то звук и, вздрогнув, проснулась.

Открыв глаза, я увидела освещенную луной спину Тейта. Я прижималась к нему, обняв за талию.

Мы одновременно привстали на локте и оба обернулись через плечо к окну.

В стекло снова стукнули. Я видела только бледные пальцы и призрачно-белое лицо, окруженное темными волосами, которые почти сливались с ночью.

Нита.

— Да ты... мать твою... издеваешься, — медленно прошептал Тейт, пока мы оба лежали, глядя через плечо на окно.

— Думаю, раз уж у нас есть шторы, — прошептала я в ответ, — стоит не забывать ими пользоваться.

— Тейт! — крикнула Нита. Ее голос, кричащий имя моего мужчины посреди ночи, когда она стояла на его веранде после того, как превратила его жизнь в ад, потому что он верил в нее, хотел помочь ей снова стать собой, а она ему не позволила, стал последней каплей. После того как она прикасалась к Джонасу так, как прикасалась; после предположения, что она всю жизнь прикасалась к нему не лучше физически и эмоционально; после тяжелого вечера, когда Солнышко оказалась в больнице, а Шамблс в полной разрухе; после последних нескольких месяцев ухабистой дороги, ведущей нас с Тейтом друг к другу, — я сорвалась.

Я перелезла через Тейта и встала с кровати. Он попытался удержать меня за бедра, но я уже двигалась к цели, так что его пальцы соскользнули.

— Крутышка, дай я сам разберусь, — сказал Тейт, и я услышала, как он зашевелился, но пошла прямиком к гардеробной. В голове проносились мысли про Брэда, Ниту, папин инфаркт, Тонину смерть, рыбалку Баббы, но я была сосредоточена. Я была сосредоточена на факте, что с меня хватит, и я совершенно не собиралась позволять Тейту разбираться с этим.

В темноте я перебирала свою одежду, нащупала пару шорт и натянула их, затем вышла из гардеробной, застегивая их.

— Черт, Лорен, — резко сказал Тейт, я слышала его за спиной, но только быстрее пошла по коридору.

Я остановилась у раздвижной стеклянной двери, чтобы включить свет, и увидела рядом с дверью снаружи Ниту. Я положила руку на замок и открыла его.

— Я сказал, дай мне разобраться. — Тейт оказался прямо позади меня.

Я резко развернулась на месте, задев плечом его голую грудь, отдаленным участком мозга отметив, что он в джинсах, но я была полна решимости, и ничто, даже большой плохой Тейт, не смогло бы меня остановить.

— Ты больше не будешь иметь дела с этой женщиной! — довольно громко объявила я.

Я повернулась обратно и распахнула дверь.

— Ты этого хотела? — объявила я Ните, как только шагнула на дерево веранды. — Ты это получишь!

Она подалась вперед и невнятно произнесла:

— Давай, сучка.

Не успела я сделать второй шаг, как меня на полном ходу остановил Тейт, уперевшись раскрытой ладонью мне в грудь, второй рукой он остановил Ниту.

Та отшатнулась на шаг, потом два, а потом уперлась в перила и остановилась. Она в замешательстве посмотрела налево, потом направо, как будто не понимая, где находится.

Я замерла и уставилась на нее.

Тейт почувствовал мою неподвижность, опустил руку и внимательно посмотрел на Ниту.

— Ты пьяна? — недоверчиво спросил он, и она подняла голову, но ей потребовалось слишком много времени на это. И еще больше времени ей потребовалось, чтобы сфокусироваться на нем.

— Тебе-то что? — сказала она.

Тейт повернул голову к подъездной дорожке. Я проследила за его взглядом и заметила машину Ниты. Верх все еще был опущен, фары горели, водительская дверь открыта, освещение салона включено, и она пищала, потому что Нита оставила ключи в замке зажигания. И еще она припарковалась поперек подъездной дорожки так, что бампером уперлась в дерево.

— О Боже, — прошептала я.

Она приехала сюда пьяная.

Я посмотрела обратно на Ниту, но прежде чем успела хоть что-то сказать, заговорил Тейт.

— Ты ехала сюда пьяная? — спросил он.

— Хотела сказать тебе кое-что, — ответила она.

— Ты ехала сюда пьяная? — повторил Тейт, его голос понизился до рычания.

— Отдай мне Джонаса, — промямлила она.

Тейт стоял боком к ней, но теперь повернулся лицом, и я почувствовала исходящие от него волны гнева.

— Давай на секунду забудем о том, что ты могла кого-нибудь покалечить, но ты могла навредить себе. Что будет с Джонасом без мамы? — спросил он.

Нита махнула рукой и беззаботно сказала:

— Расслабься, я в порядке.

— Да ты никакая, — возразил Тейт.

Она уронила руку, прищурилась и неуклюже наклонилась вперед:

— Я в порядке.

Тейт тоже наклонился вперед.

— А я, мать твою, задал вопрос. Ты не слишком хорошая мать, но ты все равно его мама. Если он тебя потеряет, неважно, насколько дерьмовой матерью ты являешься, это повлияет на него. — Бл**ь, — прошипел он. — Нита, тебе это известно лучше всех.

Она слишком отпрянула назад, снова ударившись о перила, и огрызнулась:

— Да пошел ты!

С меня хватит, поэтому я шагнула вперед и встала рядом с Тейтом.

— Это слишком, — начала я.

— Крутышка, дай мне...

Я перебила его.

— Ты не можешь больше использовать это оправдание. Твоя мама умерла слишком давно, ты не можешь использовать свое горе, чтобы вести себя подобным образом.

— Что ты знаешь об этом? — съехидничала она.

— Ничего, — ответила я. — Моя мама все еще жива, так что она меня вырастила научила быть хорошим человеком. Так что позволь поведать тебе, как быть хорошим человеком, Нита. Судя по тому, что рассказывают о твоей маме, подозреваю, что она учила тебя этому, прежде чем умерла, но ты забыла.

— Не смей говорить про мою маму! — заорала она.

Я проигнорировала ее.

— Нельзя вымещать свою боль на других, особенно на тех, кого любишь. Никогда так не делай. Никогда.

— Отвали.

— Ты потеряла целый мир, — ответила я. — Я не могу этого представить, и не хочу, и с ужасом жду того дня, когда это произойдет. Но она оставила тебе богатство, а ты все его растратила.

— Она оставила мне дерьмо, — прошипела Нита.

— Она оставила тебе твою внешность, ты красивая. Она оставила тебя с хорошим папой, любящим братом, доброй тетей, которая заменила...

— Добрячка Лорен. — Нита снова подалась вперед и выплюнула: — Думаешь, можешь их заполучить? Забрать их всех у меня? Моих друзей? Мою семью? Моего мужчину? Ни хрена. — Она покачала головой, пьяно улыбаясь. — Они вернутся. Они всегда возвращаются.

— Не в этот раз, Нит, — заявил Тейт, и она повернула голову к нему.

— Ага. — Она продолжала улыбаться, опьянение придало ей самоуверенности. — Точно.

— Я люблю Лори, — объявил Тейт, и улыбка на ее лице растаяла. Это заняло много времени, как будто она не понимала, не сразу осмыслила этот факт. Когда улыбка испарилась, ее лицо осунулось.

— Что за хрень ты несешь, — прошептала она.

— Ее тачка в моем гараже, ее одежда в моей гардеробной, там они и останутся. Джонас тащится от нее. Если ты не разберешься со своим дерьмом, я сделаю так, что ты останешься всего лишь плохим воспоминанием, а единственной мамой, которую он знает, будет Лори.

— Что за хрень ты несешь, — снова прошептала она.

Тейт обнял меня рукой за плечи и притянул к своему боку. Я обняла его за пояс, повернулась лицом к его боку и обняла его второй рукой за живот, держа крепко, но свободно, естественно, привычно.

— Ты родила его, чтобы заиметь инструмент и манипулировать мной, — заявил Тейт. — Я некоторое время сопротивлялся этому знанию, не мог поверить, даже от тебя. Но сегодня ты это доказала. Если не вытащишь голову из задницы, потеряешь его.

Нита не слушала. Ее взгляд прикипел к нашей позе, нашей близости, медленно перемещаясь с моих рук вокруг Тейта к его руке на моих плечах.

Потом она посмотрела на него.

— Ты ее любишь?

— Кроме Джонаса, она лучшее, что случалось со мной.

При этом заявлении я перестала дышать, мое сердце сделало кувырок, но Нита слегка двинулась в сторону вдоль перил, словно собираясь сбежать.

— Нет, — выдохнула она.

— О да, — возразил Тейт.

— Я родила тебе Джонаса, — тихо напомнила она.

— Да, и я бы поблагодарил тебя, как только увидел его кричащего в детской. Но с тех пор ты использовала его, чтобы превратить мою жизнь в ад, так что теперь, зная, что в тебе нет ничего хорошего, и зная, что в нем только хорошее, я отношу это на свой счет.

— Он наш. — Она протянула к нему руку. — Мы создали его.

— Ты выносила его, но к счастью для Джонаса, он весь в Бренду, в Па, в папу и в меня и не получил ни капли от тебя. Все это он, но я воспитываю в нем хорошее. Он терпит тебя, и только.

— Мы создали его, — повторила она, уронив руку, но подавшись к Тейту.

— Для тебя он был результатом оргазма. Для меня он запустил мой мир. Мы создали его, да, но я заявляю права на него.

Нита крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, я поняла, что ее тактика изменилась.

— Ты мог бы показать мне... — попросила она.

— Я пытался, Нит, но ты так и не научилась.

— Я могла бы... — продолжала она.

— Также пытался выяснить, чем ты могла бы стать, ты вцепилась в то, что ты есть, а я не хочу иметь с этим никаких дел.

Ее взгляд скользнул ко мне, потом обратно к Тейту.

— Но ты любишь меня.

— Никогда тебя не любил, Нит. Думал, что люблю, но теперь я знаю, как это, и понимаю, что не любил.

Она поморщилась, опять закрыла глаза, склонив голову набок и вниз, и подняла руку к перилам, как будто стремясь удержаться на ногах.

— Я звоню Вуду, пусть забирает твою задницу куда хочет, но ты уходишь отсюда и не возвращаешься. Вернешься, я вызову копов. Ноги моей больше не будет на этой веранде, если ты здесь. — Тейт закончил с ней и посмотрел на меня. — Детка, иди в ее машину, она оставила ключи в зажигании. Принеси их, хорошо?

Я кивнула, отпустила его и отошла.

Нита не сделал ни одной попытки остановить меня. К тому времени как я дошла до ее машины, вытащила ключ из замка зажигания, разобралась, как выключить фары, закрыла дверь и вернулась на веранду, Тейт стоял, приложив телефон к уху. Нита сидела на веранде, обняв колени и прижав их к груди, просто воплощение безнадежности, но, глядя на нее, я не смогла вызвать в себе ни капли сочувствия.

— Вуд? — сказал Тейт в телефон. — Извини, приятель, но Нита у меня. Она напилась и приехала сюда на машине. Я хочу, чтобы она убралась. Или ее заберешь ты, или я позвоню в участок. Ты приедешь? — Он замолчал и протянул руку за ключами. Я опустила их в его ладонь. — Хорошо. Увидимся. — Тейт захлопнул телефон, снова обнял меня, прижав к своему боку, но опустил глаза на Ниту. — Вуд приедет позаботиться о твоем дерьме... снова.

— У меня ничего не осталось, — сказала она в свои колени, раскаиваясь.

Мне хотелось пожалеть ее, я даже попыталась вызвать в себе жалость, но после того, что она сделала в тот день и позапрошлой ночью, и из-за того, что мы с Тейтом стояли в темноте на его веранде и снова разбирались с ней, я не смогла, поэтому сказала ей:

— Это потому что ты сама все выбросила.

Она даже не подняла голову и снова повторила:

— У меня ничего не осталось.

Я открыла рот, чтобы тоже повторить, но Тейт сжал меня рукой.

— Крутышка, пройдет какое-то время, прежде чем Вуд доберется сюда. Я уже видел это раньше. Избавь себя от необходимости смотреть, как она жалеет себя. Иди в кровать. Я приду после того, как приедет Вуд.

Я посмотрела на него и обняла крепче.

— Я останусь с тобой, — сказала я.

— Крутышка, она будет сидеть здесь, ныть и убеждать себя, что это жизнь дерьмо, а не она сама превратила свою жизнь в дерьмо. Поверь мне, в этом нет ничего интересного.

— Я останусь с тобой, — повторила я.

— Детка...

— Капитан, — перебила я и воспользовалась его словами. — Заткнись.

Его губы дрогнули, потом его рука прижала меня ближе, он наклонил голову и легко поцеловал меня.

— Вижу ты открыла в себе подружку байкера, — пробормотал он.

Я улыбнулась, глядя на него снизу вверх.

— Да, ну... я учусь.

— Тогда я попал, — вполголоса поддразнил он.

— М-м-м. Может, завтра, — пробормотала я в ответ, и он хохотнул.

— Вот чего я хотела от тебя, — прошептала Нита, и мы с Тейтом вдвоем посмотрела на нее. — Вот чего я всегда хотела от тебя. Почему ты не был таким со мной?

— Ты пропустила, Нита. Слишком сосредоточилась на моем члене, чтобы водить меня за него, ты пропустила.

— Ты никогда не давал мне этого. Всегда были Тейт и Нит, неуправляемые, — ответила она. — Я думала, ты хотел, чтобы было так.

— Как я уже сказал, ты не обращала внимания, — возразил Тейт.

Она продолжала смотреть на него, потом отвернулась, опустила щеку на колено и стала раскачиваться дальше.

Мы с Тейтом стояли молча и обнимали друг друга. Приехал Вуд и посадил свою спотыкающуюся сестру в пикап. Затем он вернулся за ключами от ее машины, которые Тейт ему и отдал.

Он кивнул нам обоим, явно немало раздраженный тем, что приходится забирать Ниту посреди ночи, и не расположенный к общению.

Он уже уходил, когда Тейт его окликнул:

— Вуд.

Вуд обернулся.

— Мне уже давно следовало отпустить это, а я не отпустил, — начал Тейт, и я втянула воздух. Потому что знала, к чему ведет это начало, и была счастлива, что он решил это сделать, но не могла поверить, что именно сейчас. — Мне нужно было винить кого-то, потому что я не мог винить себя за то, что папа оставил меня таким образом. Свалил это дерьмо на тебя. Я поступил как мудак.

Вуд молча уставился на Тейта и не сказал ни слова.

Я крепче обняла Тейта, а он продолжил:

— Папа считал тебя замечательным. Он не стал бы тебя винить и чертовски разозлился бы, если бы узнал, что я винил.

Вуд молча отвел глаза и начал отворачиваться.

— Вуд, — позвал Тейт, и тот остановился, помедлил и развернулся к нам. — Спасибо за помощь сегодня, приятель.

Вуд пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на меня, потом обратно на Тейта.

— Она творит чудеса? — спросил он, и я моргнула, не понимая вопроса.

— Да, — моментально ответил Тейт, явно понимая его.

Секунду Вуд молчал, а затем предложил:

— Может, потерпишь пару недель, прежде чем приглашать меня на барбекю?

— Это можно, — ответил Тейт, и хотя я смотрела на Вуда, но по голосу Тейта поняла, что он улыбается.

— Точно, — пробормотал Вуд и развернулся, но снова остановился, когда Тейт заговорил.

— Джонас тоже будет. Мы устроим барбекю...

Вуд начал идти, но посмотрел через плечо.

— Тогда я буду там. — Он снова повернулся вперед, и я услышала, как он тихо сказал: — Не только ради Джонаса.

— Лори? — спросил Тейт ему вслед, и это был вопрос Вуду, а не обращение ко мне.

— Мужик, у нее охрененно красивые ноги, — откликнулся Вуд. — Если они не обернуты вокруг моей спины, не значит, что я не могу наслаждаться видом.

Тейт хохотнул. Вуд сбежал по ступенькам и запрыгнул в свой пикап. Я все еще ничего не понимала.

Мы смотрели, как Вуд развернулся на подъездной дорожке и поехал прочь. Когда его стоп-сигналы погасли и он свернул на главную дорогу, я посмотрела на Тейта.

— Это что сейчас было?

Тейт развернул меня к двери:

— Не думай об этом.

— У вас с Вудом все хорошо? — спросила я, пока он открывал дверь.

— Да.

— И это все? Годы вражды, а потом вы двое обсуждаете мои ноги?..

Тейт провел меня в дверь, закрыл ее, запер и выключил фонари снаружи.

— Это мужские заморочки, — заявил он.

— Это сумасшествие, — пробормотала я.

Он повел нас к коридору.

— Раз уж мы заговорили о твоих ногах, обернутых вокруг моей спины...

— Мы не говорили.

Он посмотрел на меня сверху вниз в темноте коридора:

— Сейчас говорим.

— Тейт, сейчас середина ночи. Мы только что пережили еще одну драму.

— Я быстро, — заверил он меня.

— Как же, — пробормотала я.

— Поверь мне, детка, я могу быстро.

— Это я могу быстро. А ты всегда ждешь меня.

Мы были в ногах кровати, и Тейт остановил меня, повернул к себе и положил руки мне на бедра.

— Ладно, детка, позволь показать тебе, что такое быстро, — предложил он.

Я закатила глаза.

Он приблизил свои губы к моим, но не поцеловал меня, а пробормотал:

— И грязно.

Мое сердце пропустило удар, Тейт схватил меня за бедра и бросил на кровать, почти как бросал Джонаса в бассейн, только не так далеко и высоко.

Я подпрыгнула, он приземлился на меня, а потом показал мне, что и в самом деле умеет быстро.

И сделал это грязно.

И это было так фантастически, что я пожалела, что он не сделал это медленно.

Глава 22

Дело сделано

Я проснулась сбитой с толку. Уже должно наступить утро, но в комнате было темно, а я не прижималась к Тейту, и он меня не обнимал.

Я привстала на локте и поняла, что лежу в кровати одна, а темно-синие шторы задернуты. Я еще не была в комнате при задернутых шторах, но оказалась права в своих предположениях, как это будет выглядеть, — почти ничего не видно.

Я откинула одеяло, подошла к окнам, выходившим на двор перед домом, и, отодвинув штору, посмотрела направо — проверить, не пьет ли Тейт кофе на веранде.

Стулья были пусты.

Я отодвинула вторую штору и впустила в комнату свет. Повернувшись к кровати, я увидела на тумбочке Тейта записку.

«Крутышка, я за Джонасом».

И больше ничего, хотя, с другой стороны, что еще писать.

Я бросила записку и пошла в ванную. Посмотрев в зеркало на свои торчащие во все стороны волосы, я застыла от ужаса и несколько долгих секунд смотрела на себя, думая о том, кто видел меня с таким вороньим гнездом на голове, объемом в три раза больше моих нормальных волос. Потом я внутренне — и внешне — поморщилась от того, что этими людьми оказались именно те трое, которым я ни в жизнь не хотела бы показаться в таком виде. Потом, решив, что все равно не могу вернуться обратно во времени, чтобы что-то изменить, я перестала в ужасе таращиться на себя и занялась утренними процедурами. Намочив волосы, я перебирала бутылочки и флаконы в поисках кондиционера, который продал мне Доминик, когда я рассказала ему, что плаваю в бассейне.

Я нашла нужное средство, нанесла его на волосы, вышла из ванной, заправила постель и пошла в гардеробную. Там я остановилась, уставившись на свои открытые чемоданы на полу. Половина моих вещей была аккуратно сложена, другая половина валялась беспорядочной кучей.

«Ее тачка в моем гараже, ее одежда в моей гардеробной, там они и останутся», — всплыли в памяти слова Тейта, сказанные Ните вчера ночью, и я подумала, означают ли они, что он хочет, чтобы я переехала к нему жить? Хочет ли, чтобы я покрасила и другие комнаты? Дает ли мне разрешение прополоть его цветник и поехать с ним покупать новый диван?

Я закусила губу и в сомнениях уставилась на чемоданы.

Если я разберу вещи, а он еще не готов, я буду чувствовать себя идиоткой.

Мне хотелось разобрать чемоданы, потому что я люблю его, и он сказал, что любит меня, и мне нравится его сын и его дом, и я хочу, чтобы моя одежда осталась в его гардеробной, а машина — в его гараже.

Но он не просил меня.

Я сильнее прикусила губу. Потом я услышала, что пришли Тейт с Джонасом.

Я схватила джинсовые шорты, подходящий к трусикам лифчик и первую попавшуюся под руку футболку. Я успела надеть лифчик и шорты и уже натягивала через голову футболку, когда услышала шаги Тейта.

Я дернула футболку вниз и повернулась к двери. Тейт стоял в дверном проеме и смотрел на мои чемоданы.

Я снова прикусила губу, гадая, похожи ли его мысли на мои или они совершенно о другом (надеюсь, что нет).

— Ты поехал за Джонасом без меня.

Тейт перевел глаза на меня:

— И тебе доброе утро, детка.

— Эм... — промямлила я и заправила волосы за ухо. — Доброе утро.

Его глаза проследили за моей рукой, задержались на волосах и вернулись к лицу.

— Ты пригладила волосы.

Конечно, он не мог не прокомментировать мои волосы.

— Ну... да, — пробормотала я смущенно, даже застенчиво. Понятия не имею почему, но тем не менее.

— Почему? — спросил он.

— Почему? — повторила я.

— Да, Крутышка, — сказал он, заходя в гардеробную. — Почему?

Тейт подошел ближе, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть на него.

— Они были похожи на воронье гнездо.

Он поднял руку и скользнул пальцами в увлажненные волосы у меня на виске, потом провел по всей длине и перекинул их через плечо мне на грудь. Он поиграл с кончиками моих волос, а потом поднял глаза на мое лицо и заявил:

— Это была ты.

— Я? — спросила я.

Он подошел вплотную.

— Да, детка, ты.

Он оставил мои волосы и положил ладонь мне на шею и, нажав большим пальцем на подбородок, отклонил мою голову назад, вторая рука легла мне на талию.

— Непослушные, — сказал он. — Горячие. Мне нравилось.

— Тебе понравилось, что у меня на голове воронье гнездо? — недоверчиво спросила я. Мои волосы и так густые, что их весьма непросто уложить при помощи большого количества средств, круглой щетки и профессионального фена. А без укладки их так много, что иначе как копной и не назовешь.

Тейт провел большим пальцем по моей челюсти, и это прикосновение, тепло, идущее от его тела, его близость и выражение глаз отозвались покалыванием в сосках.

— Мне понравилось, что они непослушные.

— Ох, — ответила я, потому что на это больше нечего было ответить, и мне понравилось, что ему понравились мои непослушные волосы. Мне вообще нравилось, когда ему нравилось во мне что-нибудь.

Тейт улыбнулся.

Я уставилась на его губы, пока они приближались ко мне.

— Джонас здесь? — спросила я прямо ему в губы.

— Утренний поцелуй, — потребовал он, игнорируя мой вопрос.

— Тейт.

Он крепче сжал меня:

— Детка.

Я сдалась, положила ладони на его пресс и чмокнула в губы, потом отстранилась и повторила:

— Джонас здесь?

Тейт снова положил ладонь мне на шею.

— Он здесь, он все еще полусонный, а значит, у нас есть примерно десять минут пообжиматься в гардеробной. Так что я жду утренний поцелуй.

— Уже, — напомнила я.

— Ты меня любишь? — вдруг спросил Тейт, и от его вопроса мой желудок подскочил к горлу, а затем его скрутило.

Я неуверенно уставилась на Тейта, вернувшись к застенчивости.

Потом мои губы сами прошептали:

— Да.

— Тогда давай мой утренний поцелуй, Крутышка, — потребовал он нежно, но твердо.

— Ох, ладно, — проворчала я, потому что он опять начал командовать, а еще потому, что он не признался в ответ.

Я положила руки ему на пояс, встала на цыпочки и прижалась к его губам, на этот раз сильнее. Тейт положил ладонь мне на поясницу и надавил, второй рукой зарылся в мои волосы и наклонил голову, скользнув языком мне в рот.

Почувствовав его вкус, я растаяла, сцепила руки вокруг него, и мы поцеловались.

Отстранившись, Тейт пробормотал:

— Вот теперь это доброе утро.

Тут он прав.

— Ты поехал за Джонасом без меня, — вернулась я к началу.

— Детка, ты мало спишь, — ответил он. — Ты спала, а тебе необходим сон, если ты смогла заснуть, поэтому я дал тебе поспать. Меня не было двадцать минут.

Это было мило. Мне нравилось, когда Тейт был милым. Тейт нравился мне все время, даже когда вел себя как козел, что делает меня немного сумасшедшей, но это же Тейт, и должна признать, мне нравилось в Тейте все, даже когда он вел себя как козел. Но больше всего мне нравилось, когда он был милым. Поэтому, поскольку он был милым, я сильнее прижалась к нему.