Сладких снов

— Это будет потрясно, — выдохнул полицейский, потом сказал громче: — Папа просто обалдеет!

— Извините, не возражаете, если мы поговорим насчет обвинения в нападении? — язвительно спросил Брэд, и полицейский, вздрогнув, повернулся к нему.

Потом ко мне.

— Вы женщина Джексона?

— Эм... — промямлила я, не уверенная насчет уместного ответа на такой вопрос.

— Да, — ответил Тейт без малейших колебаний.

— Вы замужем за этим парнем? — спросил полицейский, показав большим пальцем на Брэда.

— Они разведены, — сообщил Тейт.

Полицейский повернулся к Брэду:

— В заявлении говорилось, что она ваша жена.

— Бывшая жена, это одно и то же, — пробормотал Брэд.

— Нет, — вмешался хриплый голос Тейта, и Брэд мрачно уставился на него, — это не одно и то же.

— Она сказала, что вы вломились в их с Джексоном номер, это так? — спросил полицейский у Брэда.

— Она впустила меня, — ответил Брэд.

— Я не впускала! — рявкнула я. — Я думала, что это Тейт вернулся с пробежки и забыл свою карточку, так что я открыла дверь. Ты просто вошел, я не приглашала тебя и удивилась, учитывая, что за день до этого в больнице я сказала тебе уходить. Не говоря уже о том, что я даже не представляла, что ты можешь оказаться возле двери моего номера в половине седьмого утра, зная, что Тейт на пробежке, потому что ты видел его и воспользовался его отсутствием.

Я ощутила волну пугающей энергии, исходящую от Тейта, но не успела отреагировать или даже осознать, что Тейт еще более пугающе смотрит на Брэда, как заговорила Каролина.

— Она действительно так сказала в больнице, — подтвердила Кэрри и с готовностью рассказала еще больше. — У папы случился инфаркт, а Брэд просто заявился. Мы все пытались избавиться от него, поскольку он изменил Лорен с ее лучшей подругой, потом развелся с ней, а теперь хочет, чтобы она вернулась, но она не хочет к нему возвращаться, потому что у нее теперь есть горячий охотник за головами, а Брэд козел — никакого сравнения.

Полицейский широко открытыми глазами уставился на Тейта:

— Вы теперь охотник за головами?

Тейт не успел ответить, потому что мне в голову пришло кое-что, и я обратилась к Брэду.

— Как ты узнал про папу? — спросила я, и Брэду явно стало неуютно.

— Брэд, — подтолкнула я.

— Тина где-то услышала и позвонила мне, — сказал Брэд.

— Тина? — тихо спросила я, понимая, что он имел в виду Тину Блэкстоун, женщину, вместе с который мы росли здесь, в Бурге. Она не нравилась мне, когда мы были девчонками, и не нравилась, когда мы стали женщинами. Она положила глаз на Брэда с той минуты, когда я привезла его в город и мы столкнулись с ней на вечеринке. Опять же, она всегда заглядывалась на всех парней, с которыми сталкивалась, если они были симпатичными. Брэд завел с ней дружбу, которая, по его словам, была полностью невинной, но это всегда меня напрягало. Я понятия не имела, что они до сих пор общаются. Мы уже давно переехали из Индианы. Зачем ему поддерживать связь с Тиной?

— Тина? — спросил полицейский у Брэда. — Тина Блэкстоун?

Брэд напрягся и повернулся к полицейскому:

— Да, она друг.

— Готов поспорить, — пробормотал полицейский, явно, зная, кто такая Тина Блэкстоун, и тут меня осенило: Тина была не просто другом, а мой бывший муж был не просто козлом, он был самым мудачным мудаком.

Тейт вернулся к теме разговора, спросив у полицейского:

— Он сказал, что приставал к Лорен в нашем номере?

— Нет, не упоминал об этом, — ответил полицейский.

— Я не приставал к ней, — огрызнулся Брэд.

— Ее крики было слышно в коридоре, — возразил Тейт. — Когда я вошел в номер, ты схватил ее, а она вырывалась и кричала, чтобы ты ее отпустил. Если это не приставал, тогда что?

— Мы разговаривали, — заявил Брэд.

— Приятель, когда женщина вырывается от тебя и кричит «пошел ты» — это не разговор, — просветил его Тейт.

Брэд решил не спорить с Тейтом и обратился к полицейскому:

— Но он все равно распустил руки, вытолкал меня из номера.

— Он вас ударил? — спросил полицейский.

— Не совсем, — ответил Брэд.

— Он вас ударил? — повторил полицейский.

— Нет, — рявкнул Брэд.

— Вы получили травму? — продолжал полицейский.

— Нет, но это не имеет значения! Он...

— Когда я работал копом, — вмешался Тейт, — нам не очень нравилось, когда люди делали ложные заявления. Но это было в Колорадо. — Тейт скрестил руки на груди и уставился на полицейского. — Может, у вас в Индиане принято по-другому.

Полицейский посмотрел на Тейта:

— Вы были копом?

— Господи! — возопил Брэд. — Перестаньте вести себя так, словно он Господь Бог! Это серьезная ситуация! На меня напали!

Полицейский повернулся к Брэду и, должно быть, как-то особенно посмотрел на него, потому что Брэд заткнулся. После чего полицейский повернулся ко мне.

— Вы хотите сделать заявление о том, что он преследует вас?

— Это бред! — воскликнул Брэд.

— Нет, я просто хочу, чтобы он ушел, — сказала я полицейскому.

— Это я могу, — ответил полицейский и повернулся к Брэду.

— Вы серьезно? — спросил Брэд у полицейского.

— Абсолютно, — ответил тот. — Джексон прав. Я коп в маленьком городке, но у меня есть работа. У полицейского управления Индианаполиса есть работа. У нас нет времени быть на побегушках у какого-то парня с задетой гордостью.

— Я... — начал Брэд, но полицейский наклонился к нему и перебил.

— Советую вам придержать язык. Если они захотят дать этому ход... — Он показал большим пальцем на нас с Тейтом. — ...поверьте мне, судя по тому, что они сказали, вам не победить.

Брэд злобно посмотрел на полицейского, потом так же злобно посмотрел на Тейта. Его сердитый взгляд прошелся по Каролине, Маку, потом обратно по полицейскому и остановился на мне.

— Ты говорила, что мы можем все исправить, — обвинил он.

— Да, Брэд, я говорила это больше года назад, — напомнила ему я.

— Приятель, забудь, — посоветовал Тейт. — И пойми: Лори уже забыла. Ты в прошлом.

— Отвали, — прошипел Брэд.

Тейт вздохнул.

Брэд снова посмотрел на меня, прищурившись.

— Предупреждаю, Лорен, после такого, если ты захочешь вернуться, тебе придется очень постараться, чтобы я принял тебя обратно.

— Да ну? — пробормотал Тейт.

— Господи, Брэд! — воскликнула Кэрри. — Вытащи уже голову из задницы! Посмотри на нее! Посмотри на него! — Она показала рукой на нас с Тейтом. — У тебя нет ни шанса. Она не твоего уровня настолько, что даже не видит тебя. — Она повернулась ко мне. — И всегда была, сестренка.

— Не знаю, зачем ты вообще говоришь, — огрызнулся Брэд на Каролину. — У тебя всегда был длинный язык, и он мне не нравился.

— Меня арестуют, скажем, если я двину ему сейчас в вашем присутствии? — спросил Мак у полицейского, не спуская глаз с Брэда.

— Возможно, — ответил полицейский.

— Возможно? — вскричал Брэд.

— Это плохо, — пробормотал Мак.

Тейт хохотнул, и Брэд, прищурившись, повернулся к нему.

— Это еще не конец, Джексон, — предупредил он.

Тейт перестал смеяться и сказал Брэду опасным голосом:

— Дружеский совет: я не очень хорошо реагирую на угрозы.

— Ладно, — вклинился между ними полицейский, — давайте не превращать это в ситуацию, когда мне придется писать кучу бумажек. — Он повернулся к Брэду. — Вам лучше уйти.

Брэд пронзил нас всех взглядом и объявил:

— Это не последняя наша встреча.

— Я могу ошибаться, но это прозвучало как еще одна угроза, — заметил Тейт.

— Да пошел ты! — проорал Брэд, и Тейт посмотрел на меня сверху вниз.

— Ему всегда нужно оставить последнее слово за собой?

Я подумала, поняла, что это правда и что меня это всегда раздражало, и кивнула.

Тейт усмехнулся.

— Если мне достанешься ты, в кровати и в душе, то пусть он оставляет себе последнее слово. — Тейт посмотрел на Брэда. — Меня устраивает.

Брэд рванулся вперед:

— Ах ты сукин...

Палец Тейта, все еще в моей шлевке, потянул меня назад, сам Тейт выступил вперед, загородив меня, а полицейский встал перед Брэдом, положил ладонь ему на грудь и осторожно толкнул назад.

— Вы не хотите этого, — предупредил полицейский.

Брэд злобно глянул на Тейта, потом посмотрел на меня.

— Ошибка, Ри. — Он поднял руку ладонью ко мне. — Чертовски большая ошибка.

Потом он развернулся и умчался с террасы.

Мы все смотрели, как он рванул по дороге, так что гравий брызнул из-под колес взятой напрокат машины, потом полицейский повернулся к нам и протянул Тейту руку:

— Марти Финк.

Тейт пожал его руку и пробормотал:

— Марти.

Потом полицейский осмотрел нас всех.

— Извините за это, я должен был следовать инструкции.

— Без проблем. Это ваша работа, — сказал Тейт.

— Вы действительно не против встретиться с папой в «Заправке»? — с надеждой спросил Марти. Мак передал Тейту колу, и они оба открыли банки.

— Да, но не надолго, нам нужно возвращаться в больницу, — ответил Тейт и глотнул колы.

— Во сколько вы выезжаете? — спросил Марти.

— Минут через пятнадцать-двадцать, — ответил Мак.

— Я позвоню папе, — пробормотал Марти и посмотрел на Тейта. — Вы сделаете его год.

Тейт не ответил, только наклонил голову.

Марти помахал нам рукой.

— Еще раз извините, ребята. — Он посмотрел на меня. — Надеюсь, он перегорит и поймет, что вел себя как засранец, а вы просто продолжайте... — Он замолчал и взглянул на Тейта, прежде чем закончить. — ...жить дальше.

— Спасибо, — улыбнулась я ему.

Взгляд Марти стал серьезным, и он заявил:

— Джексон был копом, теперь он охотник за головами, так что, я думаю, он справится, но вы... если этот парень снова станет вас доставать, идите в полицию.

— Этого не случится, — вставил Тейт.

Марти кивнул Тейту, но повторил:

— Если он снова будет ее доставать, заставьте ее пойти в полицию.

— Хорошо, — ответил Тейт. Марти снова кивнул, посмотрел на нас, помахал рукой, развернулся и ушел.

— Тейтум, черт побери, Джексон, — сказал Мак, и все повернулись к Тейту, который внимательно смотрел на Мака.

— О чем это вы? — спросила Каролина, подходя ближе.

— Первый раунд драфта , «Филадельфия иглз», я правильно помню? — спросил Мак, и я, распахнув глаза, уставилась на Тейта.

— Да, — ответил Тейт.

— Звезда Университета Пенсильвании, «Иглз» обменялись пиками ради тебя, весь гребаный штат принял тебя как родного сына, — продолжал Мак.

Тейт вздохнул и сказал:

— Да.

— Мать моя женщина, — выдохнула Каролина.

Мак, кажется, не услышал Кэрри, положил большую ладонь на плечо Тейта и сжал его.

— Дерьмово, мужик. Я помню это. Смотрел игру. Обидно.

— Это было давно, — пробормотал Тейт, когда Мак убрал руку.

— Что обидно? — спросила я, и Тейт посмотрел на меня, но заговорил Мак.

— В конце своего второго матча в профессиональной лиге он вынудил игрока нападения потерять мяч, после чего сделал тачдаун, и его сбили в очковой зоне. Запоздалый силовой прием. Парень выбил ему колено.

— Профессиональный футбол? — прошептала я.

— Это было давно, — повторил Тейт.

— Профессиональный футбол? — повторила я в ответ.

Тейт повернулся ко мне:

— Крутышка...

— Ты был профессиональным футболистом? — перебила я его.

— Две игры, — ответил Тейт.

Я была не в состоянии осознать это, поэтому продолжала повторять:

— Ты был профессиональным футболистом?

Тейт положил ладонь мне на талию, потом обхватил за спину и притянул к себе.

— Две игры очень давно, — тихо повторил он.

Я подумала, что на самом деле совсем не знаю Тейтума Джексона, когда сосредоточилась на его лице и до моего затуманенного сознания дошло, что я все-таки знаю кое-что. А именно: как читать по его лицу, а его лицо говорило о том, что он не хочет об этом разговаривать.

Опять же, если ты профессиональный футболист, выбранный в первом же раунде драфта, и твоя карьера закончилась, едва начавшись, потому что какой-то парень выбил тебе колено, и ты вынужден вернуться обратно в глухой городок вроде Карнэла и работать время от времени в баре, а в остальное время охотником за головами, то тебе не больно-то захочется часто вспоминать дни славы.

Я подалась ближе и прижалась к боку Тейта, потом посмотрела на Каролину и Мака и соврала:

— Я умираю с голода.

* * *

Я сидела по-турецки на кровати в нашем гостиничном номере в одной из своих новых пижам: коротенькие персиковые трикотажные шорты и такая же маечка на бретельках. Декольте маечки украшало кружево того же цвета с тонкой более темной атласной ленточкой, завязанной крошечным бантиком посередине.

Я пялилась на свой сотовый, который Тейт отдал мне, прежде чем ушел в ванную. Я совершенно забыла о нем. Телефон не все время был у Тейта, он выключил его перед посадкой в самолет, а я просто включила его в первый раз со вчерашнего дня.

Это было уже после того, как мы пообедали в «Заправке», где Кэрри и Мак некоторое время счастливо проживали еще раз, как вчера Тейт отшил Брэда, потом расспрашивали нас об утреннем инциденте, а оставшуюся часть времени щедро пичкали Тейта причинами, по которым Брэд был таким козлом. Это было после того, как Тейт (и мы все) выпил пива с Джоном Финком, отцом полицейского Марти Финка и человеком, который очень любил свою команду «Ниттани лайонс», но Тейта, кажется, любил еще больше. Это было после того, как мы вернулись в больницу и получили по второму десятиминутному посещению, во время которого папа находился в сознании и мог немного разговаривать, но был еще пугающе слаб. Это было после того, как мы поужинали с мамой и Нормой, и на этот раз мама и Норма принялись спорить, кто будет платить, и пока они спорили, Мак сделал вид, что ушел в туалет, и заплатил, пока они не видели, а значит, когда они выяснили, мама и Норма выкручивали ему яйца, мы с Кэрри, переглянувшись, закатили глаза, а Тейт усмехался. Это было после того, как Норма отправилась домой, а мы поехали в гостиницу. Это было после того, как мама ушла в свой номер отдохнуть и отоспаться, поскольку ей сказали, что завтра папу переводят из реанимации и все выглядит хорошо. Не говоря уже о том, что она постоянно боролась с мужчинами своих дочерей насчет того, кто и за что будет платить, и упорно давила на чувство вины, объясняя Маку и Тейту, как это ее выматывает. И это было после того, как Мак, Кэрри, Тейт и я пропустили по паре стаканчиков в баре гостиницы.

Мы поднялись в наш номер, я переоделась, умылась, почистила зубы и нанесла увлажняющий крем. Когда я закончила, в ванную пошел Тейт и по дороге вручил мне мой телефон.

— Забыл, детка, — пробормотал он, потом вошел в ванную и закрыл дверь.

Я села на кровать и включила телефон. Потом пролистала пропущенные вызовы. Потом застыла и уставилась на экран.

Тейт вышел из ванной, расстегнув две пуговицы на джинсах. Перед тем как я ушла в ванную, он снял ботинки и носки. Сейчас он, стоя около встроенной полки для багажа, поднял руки, завел их за голову и стянул футболку через голову.

Я уставилась на орла. Тейт бросил футболку на сумку и повернулся ко мне.

— У меня куча звонков, — сообщила я, когда он подошел ко мне.

Он остановился в изножье кровати и наклонился, уперся кулаками по обеим сторонам от моих бедер, так что его лицо оказалось в двух дюймах от моего.

— Да? — тихо спросил он.

Я проигнорировала то, что его лицо и губы были так близко, а его грудь была голой (и так близко).

— Два от Венди, два от Бетти, один от Солнышка, один от Крис и... — Мой голос стих до шепота, и я сглотнула, прежде чем закончить: — ...пять от Вуда.

Тейт моментально выпрямился и забрал телефон из моих пальцев. Удивленная его быстрыми движениями, я онемев смотрела, как он провел большим пальцем по экрану, потом приложил телефон к уху. Все еще молча я наблюдала, как он стоял, уперев кулак в бедро, и ждал.

Потом он заговорил.

— Нет. Джексон. — Пауза. — Да, я звоню с ее телефона. И еще я в гостиничном номере в Инди, она сидит на кровати, а я звоню по ее телефону. Понимаешь, почему? — Я моргнула и начала выходить из ступора, главным образом потому, что агрессивный тон Тейта проник сквозь окутавший меня туман усталости, растерянности и страха. — Нет, — услышала я голос Тейта, — ты не можешь с ней поговорить, но можешь послушать меня. То дерьмо, что ты наболтал, пока меня не было, ни хрена… не... круто. У нас проблема. Вчера наша проблема была хуже, но тебе повезло, что с того времени я поимел ее, она сладко стонала для меня три раза, так что я в хорошем настроении.

При этих словах туман рассеялся, я пришла в состояние боевой готовности и сорвалась с кровати к нему, воскликнув:

— Тейт!

Он поймал меня в полете, обхватив рукой за талию, и прижал меня грудью к своему боку, отклонив тело и голову, чтобы я не достала телефон, что удалось ему с легкостью при таком-то росте, что тут же вывело меня из себя.

— О да, Вуд, когда я вернусь, мы поговорим, и лучше тебе поверить, что это будет лицом к лицу, — прорычал Тейт, убрал телефон от уха, нажал большим пальцем кнопку и бросил его на кровать.

Я смотрела на это, потом вывернулась из его руки и приняла боевую стойку.

— Поверить не могу, что ты это сделал, — рявкнула я.

Тейт смотрел мне прямо в глаза.

— Поверь, Крутышка.

— Я встречалась с ним! — ответила я. — Ты не думаешь, что это мне следовало поговорить с ним?

— Нет, бл*дь, не думаю.

— А я думаю! — Я повысила голос. — Ты взял и просто сказал ему...

— Что трахнул тебя, — перебил меня Тейт. — Да, сказал. И если бы я не был так зол, то в деталях описал бы ему, как ты завелась для меня, какой ненасытной была, какая у тебя гладкая и тугая киска и какие охрененные звуки ты издаешь, когда кончаешь. Ему никогда этого не получить, но я знаю, что у него хорошее воображение, я бы постарался рассказать ему достаточно, чтобы он мог представить.

Я уставилась на него, разинув рот, и выдохнула:

— Ты не можешь так говорить.

— Я сказал, и я не соврал, — возразил Тейт.

Я подалась к нему и рявкнула:

— В чем твоя проблема?

— Я был на охоте, а дома мужчина позарился на то, что принадлежит мне. Вот моя проблема, — заявил Тейт.

— Я не была твоей! — выпалила я.

Глаза Тейта сузились, и он, кажется, разозлился еще больше.

— Была, детка, я сказал тебе: «Я вернусь, и ты на моем байке».

Вот оно, Кэрри была права: эта фишка с байком явно значит больше, чем просто свидание.

— Я не знаю языка байкеров, Тейт! — огрызнулась я. — Я понятия не имела, о чем ты говорил.

Он шагнул ко мне и прошептал:

— Чушь собачья, Крутышка, после того поцелуя ты точно знала, о чем я говорил, и Вуд точно знал о моих намерениях, что возвращает нас к вопросу: какого хрена я возвращаюсь домой, а вы двое вместе?

— Я не знала, о чем ты говорил, — настаивала я. — Я знала только, что ты уехал, что ты не сказал мне, куда уезжаешь, и пока тебя не было, ты ни разу не позвонил.

— Не позвонил? — спросил он, словно не знал, что такое телефон.

— Да, Тейт, — ответила я и язвительно продолжила: — Динь-динь, алло, я живой!

Я тут же поняла, что Тейт не был поклонником сарказма.

— Сбавь обороты, детка, — посоветовал он мягко, но угрожающе. — Не ты пострадавшая сторона в этом сценарии.

— Боюсь, что тут я не согласна, поскольку ты уехал, не сказав ни слова, отсутствовал целый месяц, опять же, не сказав ни слова, и думал, что вернешься, а я все равно буду ждать тебя?

— Лорен, я очень хорошо помню тот вечер, и я помню, что сказал тебе, что мне нужно сосредоточится, — напомнил мне Тейт.

— Я тоже это помню, но все равно не понимаю, что это значит, — возразила я.

— У меня проблемы, — резко сказал он. — И мне меньше всего нужно было сидеть в машине и выслеживать убийцу, теряя еще больше денег, поскольку я занимался этим в свое собственное время и за свои собственные деньги, а не решать эти проблемы. Ты бы... — Он показал пальцем на мое лицо. — ...меня отвлекала.

— Отвлекала? — прошептала я, мне не понравилось это слово и совсем не понравилось, что он тычет в меня пальцем.

— В жизни приходится выбирать, Крутышка. Если бы я выбрал, что хотел, то не оказался бы на дороге, выслеживая убийцу. Я бы остался дома с тобой. Если бы я позвонил, я бы потерял фокус, я бы забыл, что нужно делать, и делал бы то, что хочется, — сказал он, и меня охватила дрожь, совершенно противоположная неприятному ощущению, которое я испытала несколько секунд назад. — Я сказал тебе, что мне нужно сосредоточиться. Я сказал тебе, что вернусь, и ты на моем байке. Я ясно выразился. В конечном итоге все оказалось зря, я вернулся домой через месяц поисков ветра в поле, которые стоили мне кучи денег, а ты наехала на меня по поводу того, что рассказал тебе Вуд.

— Может, нам следует поговорить об этом? — прошептала я неуверенно, потому что он был прав (однако, в мою защиту, я действительно не разговариваю на языке байкеров, так что на самом деле он выразился не ясно, но в то время никто из нас этого не знал). Я начала понимать, что, возможно, совершила большую ошибку, и мне совсем не хотелось узнать, что я совершила еще больше ошибок, но я чувствовала, что это нужно прояснить. И вместе с тем я не горела желанием прояснять это, потому что у меня было смутное предчувствие, что я все-таки совершила больше ошибок, и совсем не смутное понимание, что Тейт злился.

— Нита, — прорычал он, и по его голосу я поняла, что он не испытывает восторга от этого разговора.

— Да, — продолжала шептать я.

— Я и Нита — в прошлом, — заявил он.

— Бабба так и сказал, — тихо сказала я.

— Да? Тогда почему ты послушала Вуда и не послушала Баббу?

— Эм... — Я прикусила губу и сделала шаг назад. — Я плавала. Я видела тебя... с ней... в гостинице.

— Да?

— Тейт... — мягко сказала я, но не продолжила.

Тейт пристально смотрел на меня, а потом язвительно спросил:

— Я должен читать твои мысли?

— Ты целовал ее... вы отправились в номер.

— И?

— Тейт, — прошептала я. — Это было меньше чем за две недели до того, как мы...

— Да, ты права, меньше, — сообщил Тейт. — И что?

— Как все может быть кончено, когда ты был с ней меньше двух месяцев назад? — спросила я. — Это не совсем прошлое.

— Через час после того, как я зашел в тот номер, Лорен, между нами все было кончено.

— Ты был... вы оба были... вы казались... — забормотала я.

— Мы были, а потом, через час, мы не были, — отрезал Тейт.

— Как такое возможно? — спросила я, повысив голос.

— Так же, как и меньше двух месяцев назад ты говорила о том, как любила своего мудака-мужа, как отошла в сторону, чтобы не увеличивать горе от того, что потеряла его, а вчера и сегодня утром едва могла смотреть на него.

— Это не одно и то же, — прошептала я.

— Да? Вуд рассказал тебе все про нас с Нитой? Ты теперь эксперт? — насмешливо спросил Тейт.

— Он рассказал мне про Бетани, — поделилась я и сделала еще шаг назад, потому что лицо Тейта помрачнело.

— Правильное решение, Крутышка, но ты можешь захотеть отойти еще на шаг, — предупредил он.

— Тейт...

— А он рассказал тебе, что встречался с Бетани до меня? — выдавил Тейт, и я вздрогнула от такой новости — новости, которой Вуд не поделился.

— Нет, — прошептала я.

— Он рассказал тебе, что она была больна? — спросил Тейт.

Я покачала головой:

— Больна?

— На всю, бл*дь, голову. Боже всемогущий, на ее фоне Нита выглядит нормальной. — Он оглядел меня с ног до головы и закончил: — Похоже, меня, бл*дь, тянет на таких.

Это заставило меня сделать еще шаг назад, но на этот раз я шагнула, словно он меня ударил.

— Тейт, — прошептала я.

— Она была двинутая, ни больше ни меньше. Я не знал, пока не начал с ней встречаться. Ее отец знал, ленивый ублюдок, но ничего не предпринимал. Он мог бы найти ей помощь. Но не сделал этого. Не послушал Вуда, когда тот говорил ему. Не послушал меня, когда я говорил ему после Вуда. Полнейшее отрицание. Говорил, что она легко возбудимая, что он лучше знает. Она не была легко возбудимой. Она была психически ненормальной.

Я сглотнула и продолжала молчать, пока Тейт говорил.

— Нита испортила большую часть моей жизни, а потом Бетани испортила и остальную. Я не мог с ней справиться, у меня не было средств и никакой помощи от ее семьи. Я не мог этого, так что я расстался с ней. Она порезала себе вены и едва не умерла. Десять минут, покажись Арни на десять минут позже, и она бы умерла. Сейчас она в Колорадо-Спрингс, постоянно проживает в больнице. Когда я навещал ее в последний раз, она выглядела гораздо лучше. Наполовину зомби из-за всего дерьма, которым ее там пичкают, но это лучше, чем то, какой психически неустойчивой она была.

Печально.

И совсем не так, как описывал Вуд. Он поведал мне в общих чертах, но утаил подробности.

Я набрала воздуха в грудь и спросила:

— Нита замужем?

— Да, — сразу ответил Тейт.

Я закрыла глаза и отвернулась в сторону, облизнув пересохшие губы.

— Лорен, посмотри на меня, — потребовал Тейт, и я покачала головой. — Детка, посмотри на меня.

Я посмотрела на него.

— Ты слышала еще что-нибудь про Ниту? — проницательно спросил он, и я кивнула.

— Ничего особенного, — прошептала я. — Люди упоминали ее имя и твое. Они говорили... забавно.

— Да, — согласился он. — Пи*дец как смешно.

— Не в этом смысле забавно, — мягко сказала я.

— Я знаю, Лорен, — ответил он.

— Бетти сказала, что это из-за нее ты больше не коп, — сказала я.

— Это не правда, однако готов поспорить, что она верит в это как в Библию. Нита живет на полную катушку, ей это нравится, она специально создает себе такую репутацию. Если ты спросишь про Ниту, тебе многое расскажут, но ты можешь поверить примерно в пять процентов, и ей это нравится, именно этого она и хочет. Если упомянут про меня с ней, можешь верить примерно в полпроцента того, что тебе расскажут.

— Тейт...

Он перебил меня:

— Это чушь.

— Но...

— Это чушь, Лорен, — отрезал он. — Я ушел из полиции, потому что Арни ленивый мудак. И большинство его сотрудников тоже ленивые мудаки. Ты не поверишь, что творилось в этом городе. И до сих пор творится, потому что он все еще начальник. Мне надоело. Мне не нравилось, как он управлял участком, мне не нравилось, что у него были любимчики, мне не нравилось, что он закрыл глаза, когда случилось дерьмо, и я знал, что он сделал это, потому что ему дали на лапу, и мне не нравилось, что у него не хватало духу признать, что его дочь больна, и обеспечить ей помощь. Я стал детективом, потому что упорно работал ради этого, и я стал им, несмотря на то, что я никогда ему не нравился, в основном потому, что мне не нравился он. В том, что случилось с Бетани, его вина. Я знал, что не смогу приходить на работу и каждый день видеть его гребаное лицо. Так что я уволился и начал охотиться. Зарабатываю в три раза больше, чем тогда, и мне не приходится иметь дело со всяким дерьмом.

— Кроме Баббы, — напомнила я ему, возможно, глупо.

— Да, кроме Баббы, — согласился он, к счастью, не разозлившись еще больше при упоминании Баббы.

Мы смотрели друг на друга, и мне показалось, что Тейт собрался цепляться за свой гнев. Поэтому я сказала:

— Кэрри говорит, что я сначала делаю, потом думаю.

Тейт не ответил.

— И что я всегда предполагаю худшее, — продолжила я.

— Мне это знакомо, — пробормотал Тейт.

— Мне следовало поговорить с тобой, — прошептала я.

— Да, Крутышка, тебе следовало поговорить со мной.

Я видела, что он продолжает цепляться за свой гнев.

— Прости меня, милый, — прошептала я.

Он поднял брови и скрестил руки на груди.

— Я должен тебя простить? — спросил он, и я сглотнула.

Мы поменялись местами, и теперь я понимала, что он чувствовал недели назад, и это было очень неприятно.

— Эм...

— Я вернулся домой, Лорен, пришел сразу к тебе. После месяца, в течение которого хотел только этого: оказаться дома и чтобы ты была на моем байке, я пошел прямо к тебе, а ты на меня наехала. Я сказал кое-что, что тебя задело, и ты выкручивала мне яйца две недели. После такого поступка что ты ожидаешь от меня?

Я в замешательстве посмотрела вокруг. Учитывая, что он почти два дня был мил со мной, отвез меня к моей семье, не раз отшивал Брэда ради меня и подарил мне три оргазма, я думала, что он уже меня простил.

Возможно, я ошибалась.

— Эм... — пробубнила я, не глядя на него.

— Детка, тащи свой зад сюда, — приказал он, и мой взгляд метнулся к нему.

— Что, прости? — прошептала я.

— Тащи свой зад сюда, — повторил он.

— Ты меня задушишь? — спросила я частично в шутку, частично всерьез.

Он быстро шагнул ко мне, поймал меня за руку и шагнул назад, потянув меня к себе и одновременно дернув за руку, так что я врезалась в него.

Он обнял меня обеими руками и посмотрел мне в лицо.

— Твое счастье, Крутышка, что на тебе эти шорты и майка. Твое тело, грудь, ноги, я просто не могу долго злиться.

— Возможно, мне понадобится еще пройтись по магазинам, — пробормотала я.

— Собираешься снова меня разозлить? — спросил он.

— Не намеренно, — ответила я.

— Не совсем то, что я хотел услышать, — пробормотал он и повел меня спиной вперед в сторону кровати, — но сойдет.

— Тейт?

— Что?

— Если Нита замужем...

Мои ноги врезались в кровать, и мы оба упали на нее.

Приземлившись на матрас, Тейт устроился на мне, зарывшись пальцами в волосы у меня на виске, но не отводя своих глаз от моих.

— Все кончено, — прошептал он.

— Но...

Он дотронулся до моих губ и отстранился.

— Все кончено, детка, — продолжал шептать он. — Должно было закончиться много лет назад, но сейчас точно кончено.

— Как ты мог...

— Потому что это Нита, — ответил он на мой невысказанный вопрос.

Я покачала головой и положила ладони ему на плечи, не отталкивая его, но и не прижимая к себе.

— Я не понимаю.

Его рука оставила мои волосы и скользнула вниз, чтобы накрыть щеку. Большим пальцем он провел по моей нижней губе.

— Она давно въелась мне под кожу. Мне потребовалось много времени, чтобы избавиться от нее.

Это была не та новость, которую женщине хочется услышать о другой женщине, и мое тело напряглось под ним.

Тейт посмотрел мне в глаза:

— Лори, я только несколько дней назад узнал разницу.

— Какую разницу? — спросила я, шевеля губами под его пальцем.

— Тогда я не знал, но сейчас знаю.

— Что?

— Два вида женщин могут проникнуть тебе в душу. Одни разрушают, не принося ничего хорошего, но, если ты однажды по глупости пустишь их, у тебя не останется выбора, кроме как ждать, сколько потребуется, чтобы избавиться от них. И есть другие женщины, которые не разрушают, с которыми хорошо, которые питают тело и душу, а не разрывают, ломают или сжигают их. От этих не хочется избавляться.

Он говорил то, что я думала?

— Тейт...

— Понимаешь меня? — спросил он.

— Не знаю, — ответила я честно, но даже я услышала проблеск надежды в этих словах, наверное, потому что я испытывала эту надежду.

— Поймешь, — пообещал он.

Ого.

— Тейт... — выдохнула я.

— Тихо, Крутышка, хватит разговоров.

Мне показалось, что он наклонил голову ближе ко мне, и его рука снова скользнула в мои волосы.

— Но...

— Тихо, — пробормотал он мне в губы.

— Я...

Он поцеловал меня, и мои руки на его плечах обвили его шею, определенно, чтобы прижать его к себе, когда он заглушил все мои мысли, оставив только вибрации, которые рождал в моем теле.

Скользнув губами по скуле к уху, он провел руками по бокам до бедер и вокруг, к моей заднице, и приподнял меня, прижав мою мягкость к своей твердости.

Тоненькая ниточка, за которую держался мой разум, болезненно натянулась.

Нам надо было о многом поговорить. Я почти ничего о нем не знала. Он был профессиональным футболистом. Две игры, но все равно это много, и то, что он играл так мало, разбивало мне сердце. У него было больное колено, но он не вел себя, как человек с больным коленом, так что я задумалась, болит ли оно до сих пор. И если болит, то разве можно ему бегать? У него на спине вытатуирован орел, и мне было интересно, связано ли это с футбольной командой, за которую он сыграл только две игры. В его жизни случились проблемы, но он не сказал мне, какие именно, а я думаю, что, поскольку между нами, похоже, что-то начинается, мне, наверное, следует знать. Он только что освободился от женщины, которая въелась ему под кожу, и мне хотелось обсудить это более подробно. Она ушла насовсем? Или маленькая часть ее осталась? Из-за чего закончилась их история? Теперь я въелась ему под кожу? Насколько глубоко?

Не говоря уже о том, что мне требовался длинный и подробный урок байкерского сленга, чтобы я снова случайно все не испортила.

Я крепко вцепилась в эту тоненькую ниточку и приблизила губы к его уху.

— Нам надо закончить разговор, — прошептала я.

— Сейчас я тебя трахаю, детка, — прошептал он в ответ, коснувшись языком моей мочки и скользнув рукой от моей попы между ног, где его пальцы проникли под мои пижамные шорты и легонько прошлись по моим трусикам. — Закончим разговор позже.

— Хорошо, — выдохнула я, и мне еще повезло, потому что его язык и пальцы разорвали ту тонкую ниточку, которая соединяла меня с моим разумом, и чудо, что я вообще могла говорить.

* * *

«Лори, я только несколько дней назад узнал разницу».

Мои глаза открылись, и я увидела, что в комнате темно. Мы опять не задернули шторы, и уличные огни освещали татуированное плечо Тейта передо мной. Я прижималась к его спине, обняв его за талию.

Некоторое время я лежала, надеясь, что сон вернется.

«Похоже, меня, бл*дь, тянет на таких».

Вздрогнув, я закрыла глаза.

Боже, Тейт мог ударить словом.

Осторожно я перекатилась на спину и уставилась в потолок, думая обо всем, что сказал Тейт, обо всем, что сказал Вуд, о том, чего Вуд не сказал и чего я не знала о Тейте.

Потом я думала о папе, который продолжал работать на ферме, хотя и нанял двух парней, чтобы они помогали ему. Потом я подумала о том, сможет ли он продолжать делать это, и если не сможет или ему запретят, то что станет с нашей фермой.

Потом я опять думала о Тейте.

Это заняло некоторое время, и я попробовала устроиться поудобнее и заснуть в трех разных положениях. После третьей попытки я поняла, что заснуть не получится.

Тихонько, чтобы не разбудить Тейта, я откинула одеяло и двинулась к краю кровати, пытаясь вспомнить, куда Тейт бросил мою пижаму.

Я даже близко не подобралась к краю, прежде чем вокруг моего живота обвилась рука, и я оказалась лежащей на спине.

— Ты куда собралась? — пробормотал Тейт сонным голосом.

— Не могу заснуть и удобно лечь, — прошептала я. — Ты спи, я...

Я замолчала, потому что Тейт перекатил меня так, чтобы я оказалась лицом к нему, и положил ладонь мне на попу.

— Это случается каждую ночь? — тихо спросил он все еще сонно.

— Нет, милый, — ответила я, легонько толкая его в грудь. — Спи.

Он поднял голову и уткнулся лицом мне в шею.

— В дороге, — сказал он, шаря по мне руками, — ночью, я лежал без сна и думал, хорошо ли ты спишь.

— Не похоже на сосредоточенность, — прошептала я, когда его рука спустилась по моему бедру под коленку, потом он поднял мою ногу и закинул себе на бедро.

Это не было похоже на сосредоточенность, но звучало очень мило.

— Так и было, — прошептал он в ответ, и я почувствовала, как он прикусил мое ухо, его борода защекотала мою челюсть и шею, его рука скользнула между моих ног и его пальцы легонько коснулись меня.

— Тейт, — выдохнула я, подаваясь бедрами навстречу его руке.

— Мне нравится, Лори, — пробормотал он.

— Что? — выдохнула я снова, его рука продолжала двигаться все так же легко.

Боже, какая сладостная пытка.

Он делал это раньше. Это было не быстро и жестко, как в первый раз. Тейт был мужчиной, который знал, как не торопиться и заставить женское тело петь.

— Эти маленькие вздохи, — ответил он, не убирая губ от моего уха.

— Вздохи?

— Когда ты возбуждаешься, — объяснил он. — Мне нравится их слышать, детка.

Неожиданно его палец скользнул внутрь, и я выгнула спину.

— Да, — прошептала я, обнимая его крепко-крепко, пока его палец двигался во мне.

— Господи, — прошептал он, — это мне тоже нравится.

— Не так сильно, как мне.

Я почувствовала, как он улыбнулся мне в шею. Большой палец легко и дразняще прошелся по моему клитору.

Я снова задохнулась и прижалась бедрами к его руке.

— Это тебе тоже нравится, — заметил он.

Я не ответила, но через некоторое время окликнула его:

— Тейт, милый.

— Да, детка.

— А я въелась тебе под кожу? — прошептала я, двигая бедрами в такт с его рукой.

Он ответил сразу.

— О да. — Его большой палец сильнее нажал на мой клитор, мои бедра дернулись, и из моего горла вырвался низкий стон, а пальцы одной руки зарылись в его волосы, пока вторая рука крепче сжимала его. — Да, — прорычал он, и его губы оставили мое ухо, нашли мой рот, и он поцеловал меня, мокро и глубоко.

Потом он перестал дразнить и начал действовать, и в итоге трахнул меня так жестко, что, когда он закончил, я не могла пошевелиться.

К счастью, Тейт мог. Он перекатил меня так, что моя спина была прижата к его груди, крепко обнял меня обеими руками, поднял колено, сдвинув мою ногу вместе со своей, и навалился на меня, придавив меня к кровати.

— Спи, Крутышка, — пробормотал он мне в волосы, и я услышала его за наносекунду до того, как отключилась.

Глава 11

Мне не пятнадцать лет

Я проснулась раньше Тейта и лежала в кровати, слушая его дыхание. Я снова прижималась к его спине, обнимая его за талию, и разглядывала орла.

И пока я смотрела на орла, вытатуированного на коже Тейта, меня осенило.

Я въелась под эту кожу.

Я.

Я под кожей у этого красивого мужчины.

Улыбнувшись, я легонько поцеловала орлиное крыло у него на лопатке и осторожно выбралась из кровати. В ванной я почистила зубы и умылась, потом взяла шампунь, кондиционер, гель для душа, гель для бритья и бритву и залезла в душ. Сделав свои дела, я вытерлась, отжала волосы, потом обернулась полотенцем, тихонько вышла из ванной и подошла к своему чемодану.

Я копалась в нем, думая, что сегодня надену нежно-розовый комплект с кружевом цвета экрю, когда услышала шевеление в кровати.

Я начала поворачиваться, но не успела, когда вокруг моего живота обвилась рука, ноги оторвались от пола, и мое тело резко развернули к кровати.

Я машинально подняла коленки, вцепилась в его руки и по-девчачьи завизжала:

— Тейт!

Тейт ничего не ответил, потому что мы были уже у кровати, он развернулся, и мы упали, Тейт на спину, а я на него. Он отпустил меня, и я скатилась с него, но не далеко, потому что он схватил меня и подтащил обратно, так что я оказалась под его большим тяжелым телом.

— Ходила в душ без меня, Крутышка, — прорычал Тейт хриплым со сна голосом. Его лицо еще было сонным, но взгляд напряженным, слишком сексуальным для слов.

— Ты спал, — сказала ему я.

— Последствия, — пробормотал он, и не успела я ответить на это странное замечание, его тело сдвинулось, и он сорвал с меня полотенце с силой, от которой мое тело дернулось.

— Тейт! — снова взвизгнула я, но его тело снова перекатилось на мое, и он захватил мои губы поцелуем.

После этого я обнаружила, что последствия того, что я не разбудила Тейта, чтобы принять душ вместе, оказались такими чудесными, что после того, как он закончил со мной, я, лежа уткнувшись лицом в кровать, не в состоянии пошевелиться, слушая, как он принимает душ, решила, что буду сбегать в душ без него при любой возможности.

Проблема в том, что душ, который мы принимали вместе, был таким же чудесным.

К счастью для меня, это были мои проблемы.

* * *

Я вошла в комнату ожидания, где сидели Тейт и Мак: Мак — в кресле, положив ноги на низкий столик и глядя в телевизор, звук которого был приглушен, Тейт — в такой же позе, только на диване.

Когда я вошла, Тейт посмотрел на меня.

— Его устроили, — объявила я и подняла ногу, чтобы перешагнуть через вытянутые ноги Тейта. Перешагнув, я рухнула на диван рядом с ним.

— Он в порядке? — спросил Тейт, обняв меня за плечи и притянув к себе.

Я подняла ноги и положила их на столик рядом с ногами Тейта, кивнула и расслабилась, чувствуя его тепло.

— Нормально, если я войду? — спросил Мак, я обернулась к нему через плечо и снова кивнула. Мак снял ноги со стола, уперся ладонями в подлокотники и встал.

— Я его не утомлю, — пробормотал он и вышел из комнаты.

Папу перевели из реанимации. Сегодня он дольше бодрствовал и разговаривал. Это было хорошо.

Он все еще был тревожно бледным и таким слабым, что это одновременно и пугало меня, и расстраивало до такой степени, что я не знала, что делать с этим чувством. Так что я просто позволила этому случиться и решила разобраться позже, поскольку все равно ничего не могла поделать.

Тейт сжал меня рукой, и я подняла голову от его плеча и посмотрела на него.

— Тебе нужно выбраться отсюда, — объявил он, когда наши взгляды встретились.

Я покачала головой, и он притянул меня к себе, так что я прижалась грудью к его боку, и чтобы мне было удобно, мне пришлось поднять колено к нему на бедро. А удобно, кстати, было потому, что я надела белые шорты, и прикосновение голой кожи к его мягким потертым джинсам и твердым мышцам под ними оказалось очень приятным.

— Лори, ты не можешь проводить здесь весь день, и твоя мама тоже. Она почти не выходит. Мы заберем ее, выпишемся из гостиницы и отвезем ее обратно на ферму. Ей больше не надо быть так близко. Ему лучше, ей нужен перерыв, ей нужно побыть дома, а ему нужно отдохнуть, — провозгласил Тейт.

Я кивнула, потому что он был прав, но сказала:

— Попозже, может, на обед.

— Мак говорит, что ему и Кэрри нужно возвращаться на работу, — сказал мне Тейт, и я знала, что это правда. Мак владел собственной строительной фирмой, так что, наверное, для него это не проблема, но он не может отсутствовать вечно. Кэрри работала помощником адвоката, и ее босс был козлом. Исходя из того, что я о нем знала, он напустится на нее, как только она вернется.

— Знаю, — мягко сказала я и прижалась щекой к его груди, обняв за пояс. — Когда они выйдут, мы все устроим, — закончила я, устраиваясь поудобнее.

Тейт продолжал крепко обнимать меня за плечи, и мы замолчали.

Я разглядывала его ботинки и думала, что они крутые. О чем думал он, я понятия не имела, но через некоторое время он сам заговорил об этом.

— Чем ты занималась? — спросил он.

— Занималась? — спросила я его ботинки.

— Где ты работала до Карнэла?

Я подняла голову и повернулась, чтобы посмотреть на него. Меня прошил страх, потому что я подумала, что это опасная тема для разговора с бывшим футболистом, бывшим копом, барменом/охотником за головами Тейтумом Джексоном.

— Где я работала? — спросила я, стремясь потянуть время.

— Да.

Я уставилась ему в грудь и промямлила:

— Эм...

— Крутышка, — окликнул он, и я неохотно подняла глаза.

— Что? — спросила я, и он пристально смотрел на меня несколько долгих секунд.

В левом глазу у него четыре золотистые крапинки, а в правом — три.

— Ты забыла? — спросил он, и я сосредоточилась на нем, а не на золотистых крапинках в его глазах. И когда я сосредоточилась, то поняла, что он выглядит нетерпеливым.

— Забыла? — повторила я как попугай.

— Господи, детка, где ты работала до того, как уехала из коттеджного поселка?

Я прикусила губу, но потом поняла, что это и есть — начинать что-то новое, строить отношения, узнавать друг друга, поэтому торопливо сказала:

— Руководителем.

— Руководителем, — медленно повторил он.

— В авиакомпании.

— В какой авиакомпании?

— Эм... — Тейт сжал обнимавшую меня руку. — «Кайтс»? — произнесла я вопросительно, словно он мог подтвердить правильность моего ответа.

— «Кайтс», — повторил он.

— Ты слышал о такой? — спросила я, как будто это была маленькая авиакомпания с флотом около двенадцати самолетов, тогда как на самом деле она была совсем не маленькой. Она не была международной, но летала по всей стране, базировалась в Фениксе, летала большей частью к западу от Миссисипи, но также имела рейсы по всей стране и так много самолетов, что иногда Дин, мужчина, отвечавший за их отслеживание, терял их (хотя он сказал мне это только на словах, они каким-то образом узнали, потому что одно из электронных писем, которые я прочитала три дня назад, было от него, и в нем сообщалось, что его уволили).

— Да, Крутышка, слышал, — протянул Тейт. — Руководителем чего?

— Эм...

— Детка.

— Старший вице-президент по трудовым отношениям, — быстро сказала я, потом приуменьшила: — Что-то вроде гуру по кадрам.

Тейт уставился на меня.

Потом повернулся к телевизору и пробормотал:

— Господи Иисусе.

Страх усилился.

— Тейт, — позвала я, и он посмотрел на меня.

— Ты много зарабатывала?

— Да, — прошептала я.

— А теперь ты официантка.

— А теперь я официантка, — подтвердила я.

— И живешь в гостинице, — отметил он.

Я прикусила губу.

— Где ты жила раньше?

— «Высокий горизонт».

— Пригород Феникса?

— Жилой комплекс в Скоттсдейле.

— Скоттсдейл, — пробормотал он.

— Эм...

— Кем работает твой бывший?

— Исполнительный вице-президент «Шир Аэронавтикалс», — прошептала я.

Тейт уставился на меня.

— Он тоже много зарабатывает, — продолжала шептать я.

— Мартини и маникюр, — буркнул Тейт.

— Я не скучаю по ним, — быстро сказала я, но Тейт не ответил, не заговорил, не пошевелился, даже не изменился в лице. — Честно, не скучаю.

— Хорошо, — пробормотал Тейт и вернулся взглядом к телевизору.

Я приподнялась, опираясь на его грудь, чтобы мое лицо оказалось в его поле зрения.

— Мы жили в закрытом поселке, наш дом граничил с полем для гольфа, — сказала я. — Каждый раз, проезжая через ворота, я думала: они стоят, чтобы не пускать туда посторонних или чтобы запереть меня внутри? Я ненавидела жить за воротами и то, о чем это говорило. Я ненавидела гольф и до сих пор ненавижу. Мой дом убирала нанятая девушка, а ведь я любила убираться. Это был большой дом, но я не делала ничего, где можно было бы видеть результат, кроме графиков в каких-нибудь отчетах, и что это значит? — Я положила ладонь ему на грудь и продолжила. — Я даже ногти сама не красила. Я редко готовила, потому что Брэда никогда не было дома, и у нас был сумасшедший рабочий график, не говоря уже о том, что у него была интрижка. И если я не убиралась в доме, он мне не нравился. Он был слишком большой, слишком блестящий, слишком новый. Я не пила там виноградный «Кулэйд», потому что Брэд не любитель «Кулэйда», и я боялась пролить его на мебель. Все было таким идеальным. Ни в чем не было индивидуальности. — Я набрала воздуха в грудь и продолжила тараторить. — Мне не нравилась моя работа. Нравились люди, с которыми я работала, но не нравилась работа. Сплошные правила и политика компании. Я не против правил, я просто не хочу быть тем, кто заталкивает их людям в глотку. Не знаю, почему я этим занималась. После колледжа я была в растерянности и занялась управлением персоналом под влиянием минутного порыва. Мне нравилось. Это меня увлекало, люди увлекали меня. И я просто пошла дальше. Папа научил меня быть хорошим работодателем, усердно и разумно работать, быть преданной. Это просто разрослось, и вот я оказалась там, где не хотела быть, на работе и дома. Иногда я сидела у себя в кабинете, смотрела в компьютер и думала: как я там оказалась и почему остаюсь? Но Брэду нравилась жизнь, которую мы могли вести на свои зарплаты, а я любила его, так что...

— Крутышка.

Я так увлеклась, что, когда Тейт заговорил, моргнула и спросила:

— Что?

— Можешь заткнуться.

Я внимательно посмотрела на него и поняла, что он борется с улыбкой.

— Что смешного? — спросила я.

— Я тоже не любитель виноградного «Кулэйда», — ответил он.

— Это смешно?

— Но если ты хочешь, то не должна отказываться от него только потому, что я его не пью.

— Хорошо, — тихо сказала я.

— Но если ты прольешь его на мой диван, без обид... — Он замолчал.

— Что?

Он наклонил голову, приблизив свое лицо к моему.

— На самом деле мне плевать. У меня дерьмовый диван.

Неожиданно у меня в животе зародился смех, потом мое тело затряслось и наконец я уткнулась лбом в грудь Тейта и позволила смеху вырваться наружу.

Смеясь, я почувствовала, как он крепче обнял меня рукой и поцеловал в макушку.

Я перестала смеяться и легла щекой ему на грудь, глядя в телевизор. Некоторое время мы оба смотрели приглушенный телевизор, а потом Тейт убрал руку с моих плеч, подтянул ткань футболки у меня на спине и принялся выводить пальцами узоры у меня на пояснице. Это было приятно, и я крепче прижалась к нему.

Так мы и сидели, пока Тейт не передвинул ноги и бедра и не пробормотал:

— Черт.

Я подняла голову и увидела, что он смотрит куда-то на наши ноги с непонятным выражением на лице.

— Что? — спросила я, отстраняясь, но он прижал ладонь к моей спине, удерживая на месте. — Тебе неудобно?

Он перевел взгляд с наших ног на мое лицо.

— И да, и нет, — ответил он.

— Что, прости? — спросила я.

— Детка, я сижу здесь, смотрю на твои ноги и думаю о сегодняшнем утре, просто смотрю на твои ноги и думаю о сегодняшнем утре, о том, как крепко они сжимали мою спину, и у меня встает. Просто от взгляда на твои гребаные ноги. Господи Иисусе, — выдавил он.

Страх, который было ушел, вновь вернулся, но уже по другому поводу и в основном из-за того, что я не понимала, почему он вдруг так рассердился. Для меня все это было хорошо, очень хорошо, даже счастливо. Для него, кажется, наоборот.

— Эм... разве это не... — Я замялась. — ...хорошо?

Он посмотрел на меня и заявил:

— Мне не пятнадцать лет.

— Да, — согласилась я, потому что ему не пятнадцать. Я до сих пор не знала, сколько ему, но была уверена, что не пятнадцать.

— Пятнадцатилетние пацаны возбуждаются от такого. Мужчины... — Он покачал головой.

Я склонила свою набок, обнаружив, что разговор вдруг стал очень интересным.

— Мужчины нет? — спросила я.

— Нет, — ответил он.

— Правда? — спросила я, и он пристально посмотрел на мое лицо.

— Ладно, я без понятия, так что позволь перефразировать: я нет.

Он не возбуждается.

Значит, Нита, которая любила свое тело, посылала воздушные поцелуи хозяину гостиницы и смеялась так громко, что воздух звенел, не могла заставить его возбудиться только от вида ее ног.

А я могу.

Я наклонила голову, но явно не сумела спрятать улыбку, потому что Тейт взял меня за подбородок и поднял мое лицо обратно.

Он ничего не сказал, когда его взгляд упал на мои губы, но его лицо снова изменилось, и я не смогла понять его выражение, но его глаза потемнели, одновременно зловеще и волнующе.

— Тейт? — окликнула я, и он посмотрел мне в глаза.

— Теперь у меня стоит от твоей гребаной сексуальной улыбки, — прорычал он более чем возмущенно.

Я почувствовала, что моя улыбка стала шире, решила сменить тему и подалась ближе к нему:

— Сколько тебе лет?

— Сорок четыре.

Я отодвинулась назад:

— Что?

— Сорок четыре.

— Нет, — заявила я, и он дернул головой.

— Да, детка.

— Нет.

Он нахмурился:

— Ты стащила папины таблетки? В чем дело?

— Ни у одного сорокачетырехлетнего мужчины нет такого тела, как у тебя, — сообщила я.

— Ну, у меня есть.

До меня дошло.

— Ты знаешь, сколько мне, — заявила я.

— Да, Крутышка, читал твое резюме. Хотя, должен заметить, там не было ни слова про «Кайтс».

Я решила не обращать внимания на тот факт, что соврала в резюме, утаив сведения, чтобы Кристал не отказала мне в работе, и вернулась к выбранной теме.

— Значит ты говоришь, что тебе сорок четыре, чтобы мне не было неловко от того, что я старше тебя.

— Лорен, я старше тебя.

— Нет.

Тейт уставился на меня, потом расхохотался, откинув голову, обнял меня обеими руками и притянул к себе на грудь и еще ближе.

— Не вижу ничего смешного, — пробубнила я ему в шею.

— А ты как думаешь, сколько мне? — спросил он на ухо.

Я подняла голову, внимательно посмотрела ему в лицо и предположила:

— Тридцать шесть?

Он усмехнулся:

— Если хочешь, можешь считать так. Я не возражаю.

— Тейт...

— Но мне сорок четыре, — перебил он.

— Тейт...

— Хотя я не против, что моя старуха выглядит старше меня.

— Тейт! — рявкнула я.

— Или думает, что выглядит, — продолжил он.

Я сердито уставилась на него. Он продолжал усмехаться.

В комнату вошли Мак, Каролина и мама. Я услышала их и соскользнула с груди Тейта, чтобы посмотреть на них.

— Привет, — поздоровалась я и заметила, что все они смотрят на нас. Губы Мака дрогнули в усмешке, мама широко улыбалась, а Кэрри смотрела на меня взглядом, который выдавал ее мысли о том, что я опять прыгнула, не посмотрев, куда буду приземляться.

— Привет, — ответила Кэрри, и я почувствовала, как напряглось тело Тейта рядом с моим.

— Мак, сделай погромче, — приказал он, выпрямляясь и снимая свои, а заодно и мои, ноги со столика.

— Что? — спросил Мак.

— Телек, сделай погромче, — повторил Тейт, поднимая нас обоих на ноги.

Приняв устойчивое положение, я задрала голову и увидела, что его взгляд не отрывается от экрана телевизора, так что я повернулась и тоже посмотрела туда.

На экране был мужчина диктор, и я едва его слышала, но видела на графике позади него слова «майско-декабрьский убийца».

— О Господи, — выдохнула я, и Мак прибавил громкость телевизора.

«...вчерашняя жертва, — сказал диктор. — Полиция Шантела, штат Колорадо, считает, что это убийство дело рук человека, который в полицейских кругах известен как «майско-декабрьский убийца».

— Шантел, — прошептала я.

— Прямо рядом с нашим домом, — прорычал Тейт, и я почувствовала исходящую от него темную энергию, но не смогла оторвать глаза от телевизора.

Диктор продолжал говорить: «Однако, этот инцидент выходит за рамки обычного графика преступника, и в ФБР обеспокоены, что эти убийства, теперь восемь с одинаковым почерком, учащаются».

Диктор повернулся к другой камере: «Мы вернемся с новостями...»

Я перестала слушать, потому что тело Тейта сдвинулось, и я повернулась к нему и увидела, что он достает из заднего кармана свой сотовый.

— Тейт, — прошептала я.

— Минуту, Крутышка, — пробормотал он.

— Что? — спросила Кэрри, когда она, мама и Мак подошли ближе.

Я повернулась к ним, не зная, что сказать. Им наверняка не захочется, чтобы я летела домой, когда там разгуливает серийный убийца.

Тейт отошел, прижимая к уху свой сотовый.

— Что? — снова спросила Кэрри, когда моя семья подошла ко мне.

— Это эм... — начала я, прикусила губу и закончила: — ...убийца, за которым Тейт охотился в прошлом месяце.

— О Боже, — выдохнула мама, Мак через плечо обернулся к телевизору, но Кэрри продолжала смотреть на меня.

— Тоня? — спросила она, и я кивнула. — Мать моя женщина, — закончила она еле слышным шепотом.

Я облизала губы.

Тейт вернулся, подошел ко мне и положил руку мне на плечо, там, где оно переходит в шею. Его лицо было серьезным, но взгляд обеспокоенным.

— Детка... — начал он.

— Ты должен ехать, — перебила я.

Держа руку у меня на шее, он притянул меня ближе, а я обняла его за пояс.

— Крутышка... — мягко сказал он.

Я прижалась к нему:

— Все в порядке, Тейт.

— Твой папа...

— Мы в порядке.

— Я не...

Я прижалась к нему еще крепче, провела ладонями вверх и взяла его за плечи.

— Милый, все в порядке, — тихо сказала я. — Езжай.

Он закрыл глаза, а когда открыл, то, что я в них увидела, заставило меня автоматически податься к нему.

— Детка, — пробормотал он, наклонил голову и прижался к моим губам.

Это не был тот поцелуй Тейта, от которого я теряла способность думать и могла только чувствовать, но он был долгим и определенно сладким (и в нем участвовал язык, что делало его только слаще).

Он поднял голову, но не отошел от меня.

— Отправляй мне сообщения, когда встаешь, когда собираешься куда-нибудь, пиши мне, куда идешь, когда дойдешь туда, когда уходишь и когда ложишься спать, — приказал он.

— Хорошо, — прошептала я.

— Будь умной, Лори, — продолжал приказывать он.

— Хорошо, — продолжала шептать я.

— Запирай двери, в машине, в доме…

— Хорошо.

— Точно знай, где ты и с кем...

— Тейт...

— Не открывай гребаную дверь, пока не удостоверишься, кто за ней...

— Не буду.

— Обещай, Крутышка.

— Обещаю, Капитан. Я буду в безопасности.

Тейт пристально смотрел на меня.

— Этот ублюдок был рядом с моим домом, — прошептал он.

— Иди, детка, — мягко поторопила я.

Он коснулся губами моих губ, сжал ладонь на моей шее, потом отпустил меня и повернулся к Маку.

— Подбросишь меня до гостиницы?

— Конечно, Тейт, — ответил Мак.

Я увидела, что мама и Кэрри смотрят на меня. Мама все еще улыбалась, но это была более мягкая, знающая улыбка с намеком на счастье, смешанное с тревогой, которую она носила последние несколько дней, и еще немного замешательства.

Кэрри тоже улыбалась, и по ее улыбке я поняла, что она считает мой прыжок с Тейтом не такой уж плохой вещью.

Тейт повернулся к маме и поцеловал ее в щеку.

Она похлопала его по спине и выдохнула:

— О Боже.

То же самое Тейт проделал с Кэрри, и она обняла его в ответ.

После чего он вышел из комнаты ожидания, и Мак последовал за ним.

Он не обернулся. Мне хотелось увидеть его лицо, но на этот раз я поняла, в чем дело.

Он сосредоточился на охоте.

Глава 12

Сладких снов, детка

Я лежала в кровати в своей старой комнате, которая теперь была гостевой спальней на ферме моих родителей.

Я держала в руке телефон и печатала на маленькой клавиатуре.

«Привет, милый, ложусь спать».

Я нажала «отправить», но телефон не убрала. Повернувшись, я выключила свет и устроилась поудобнее, не выпуская телефон из рук.

За пять прошедших дней я поняла, что Тейт не любитель писать сообщения. Сначала, как и было приказано, я писала ему, как он просил, сообщая о каждом своем шаге: когда ехала в гостиницу, на ферму, в больницу, когда просыпалась, когда ложилась спать. Он редко писал в ответ, а если писал, то это было одно из двух слов: «хорошо» или «ОК».

Так что на третий день я перестала сообщать ему о каждом своем шаге, потому что, откровенно говоря, он не казался таким уж заинтересованным.

За это я получила телефонный звонок примерно в половине одиннадцатого утра, толкая тележку по продуктовому магазину. Тейт даже не поздоровался.

— Какого хрена? — сказал он вместо приветствия.

Я была так удивлена подобным вступлением, что тоже не поздоровалась.

— Какого хрена что?

— Детка, — только и ответил он.

Я молчала, потому что это был не слишком содержательный ответ, а Тейт казался несколько недовольным, и я не знала почему.

— Все в порядке? — спросила я.

— Ты где? — спросил он в ответ.

— В продуктовом магазине.

— Забыла кое-что?

Я посмотрела в тележку.

— Нет, просто мы с мамой на ферме, и она уже некоторое время не ела домашней еды, а я и вовсе уже давно не готовила, так что сегодня я приготовлю...

— Крутышка, — прорычал он, и я поняла, что он слишком часто это делает. Рычит. С таким хриплым голосом он, конечно, умеет рычать, но нет необходимости делать это так часто и особенно по неизвестным причинам.

— Что?

— Последнее, что я знаю, ты ложилась спать, — сообщил он.

Он, может, и не писал, но каждую ночь, начиная с самой первой, через несколько минут после моего сообщения о том, что я ложусь спать, он звонил. Наши разговоры не были долгими, задушевными и сокровенными. Они были короткими и информативными, но я считала их милыми, потому что это были разговоры с Тейтом.

— Ну, я проснулась, — указала я на очевидное.

— Я понял, — выдавил он. — Мы же договорились.

— Договорились?

— Ты пишешь, — отрезал он.

Так вот оно что. Я ошиблась, он был заинтересован.

— Ой, — сказала я.

— Ой, — повторил он.

— Я больше не забуду, — пообещала я.

— Да, Крутышка, больше не забывай, — предупредил он, и это определенно было предупреждение.

Стоя в проходе продуктового магазина, я расправила плечи. Потом повернулась и уставилась на полки, чувствуя, что начинаю злиться.

— Знаешь, ты тоже не король сообщений, — огрызнулась я.

— Повтори-ка?

— Ты не отвечаешь, — сказала я. — Я пишу, а ты не отвечаешь. Я хочу сказать...

— Мы не договаривались, что я буду писать, — перебил он меня.

— Да, но...

— Я не пишу сообщения, — выдал он.

— Но я должна? — выпалила я.

— Да, Крутышка. Новости часа: я охочусь за серийным убийцей и насильником. Думаю, ты понимаешь, что он подразнил меня, этот больной ублюдок, убив Тоню. Моя старуха через четыре штата от меня, не рядом со мной, без присмотра. Понимаешь?

— Эм... — пробубнила я, потому что частично понимала, и та часть, что я понимала, была приятной. Но и частично не понимала, потому что он сказал про меня «без присмотра», и я не только не понимала этого, я не знала, как это воспринимать.

— А в последний раз, когда я оставил тебя одну, ты связалась с другим мужиком, —продолжил он.

О нет. Мы уже говорили об это. Он не должен тыкать меня лицом в это.

— Я не собираюсь искать мужчину в Индиане, — рявкнула я.

— Детка, ты их не ищешь, один взгляд на твои ноги — и они сами тебя находят.

— Тейт...

— Пиши.

— Тейт!

— Я прошу, пиши, — отрезал он, — ради моего спокойствия.

— Ох, хорошо, — уступила я, потому что мы говорили о спокойствии. Обо мне под его «присмотром» мы поговорим позже.

— Мы закончили? — спросил он.

— Это ты позвонил, — напомнила я.

— Мы закончили, — буркнул он и отключился.

Господи, если бы он не был таким красивым, сильным, иногда милым, не имел «Харлей», эту бороду, привычку перебирать мои волосы, не выглядел так хорошо в джинсах и не был бы так невероятно хорош в постели, он бы того не стоил.

Но конечно, все это у него было. Поэтому, к сожалению, он стоил.

Я едва коснулась головой подушки, как мой телефон зазвонил.

Быстро, надеясь, что звонок не разбудил маму, я нажала кнопку под экраном, на котором высветилось «Капитан», и приложила телефон к уху.

— Привет, — прошептала я.

— Твоя мама спит? — спросил он.

— Да.

— Как папа?

— Румянец вернулся, он уже встает с кровати, становится энергичнее, все хорошо.

— Хорошо, — мягко сказал Тейт.

— Как ты?

За несколько последних наших ночных разговоров я узнала, что благодаря прошлой работе Тейта полицейским и нынешней работе охотником за головами у него есть связи в полиции Шантела. Один из агентов ФБР, занимающихся этим делом, также удачно для Тейта, оказался огромным футбольным фанатом, а вишенкой на торте стало то, что он выпускник Университета штата Пенсильвания и помнит Тейта. По этим двум причинам Тейту позволили участвовать в расследовании в качестве «консультанта», что необычно. Другими словами, они делились информацией с ним, а он рассказывал им, что знает.

Проблема состояла в том, что обе стороны знали немного. На самом деле, совсем ничего.

— Ветер, — ответил Тейт на мой вопрос.

— Что, прости? — спросила я.

— Он как ветер в поле. У нас нет ничего. Никаких зацепок, никаких идей, и он действует не по схеме, может ударить в любое время.

— Да, но ты сказал, что все жертвы были похожи на Тоню, — напомнила я. Он действительно так говорил. Он говорил, что все женщины были Тониного возраста, по имеющимся сведениям, одевались как она и перед смертью вели себя как она. Четверо, включая Тоню и недавно убитую женщину, работали официантками в барах, трое — стриптизершами, и одна была проституткой.

— Да, они повсюду расставили людей, предупреждают жителей. Но если он захочет убить, он найдет кого.

— Точно, — прошептала я, потому что это было одинаково жутко и страшно.

— Какие у тебя планы? — спросил Тейт, и я вздохнула.

Я находилась на перепутье. Я разговаривала с Кристал, и она сказала, что я могу отсутствовать столько, сколько понадобится.

Это было бы очень любезно с ее стороны, если бы она не закончила наш разговор фразой: «Мне-то какое дело, мне же не платить тебе, пока ты дома». Таким образом она дала мне понять, что я в неоплачиваемом отпуске.

Меня это устраивало. Мне нужно побыть здесь, проследить за всем, прополоть мамин палисадник, подстричь двор (мне потребовался целый день, чтобы подстричь лужайку перед домом, поляну через дорогу около увитой виноградом беседки и прополоть сорняки повсюду, даже вокруг пруда — Тайлеру надо привезти своих подопечных в Индиану и заставить заниматься этим, получится убойная тренировка), убраться в доме, возить маму по делам и навещать папу.

Но папа шел на поправку, а значит, становился непоседливее. Он хотел выйти из больницы. Он не любил находиться взаперти. Еще день-два — и он полезет на стену.

Но я также ощущала необходимость вернуться домой в Карнэл. Я начала новую жизнь там, она мне нравилась, и я скучала по ней. По Бетти и Неду, по бассейну, по «У Баббы», по Джиму-Билли, по походам в гости к Санни и Шамблсу, по их угощениям, по Венди, по Холли в цветочном магазине — я даже скучала по тренировкам у Тайлера.

И потом, там был Тейт.

Я хотела поехать домой.

Мама тоже хотела, чтобы я поехала домой.

— Нужно продолжать жить дальше, милая, — сказала она. — И тебе тоже.

— Я могу остаться на время.

— Я знаю, что можешь, но там не моя жизнь, а здесь не твоя, — ответила она.

— Но тебе нужно...

— Научиться справляться с тем, что есть и что случится потом. Ты не можешь остаться навсегда.

Это правда. Я не могла. Я любила маму с папой, Каролину с Маком, штат Индиана и нашу ферму и провела десять лет, скучая по ним и мечтая вернуться.

Но теперь моя жизнь в Карнэле.

Мама взяла меня за руку и сжала ее.

— У нас все будет хорошо, милая, так что ты можешь возвращаться домой к Тейту и привезти его сюда, когда мы сможем принимать гостей. На Рождество. Я приготовлю ему свою куриную лапшу, и вы сможете покататься на коньках по пруду.

Я попыталась представить Тейта на коньках. Но картинка у меня в голове никак не хотела складываться, скорее всего потому, что крутизна Тейта протянулась через четыре штата и помешала этому.

— Мама считает, что я должна ехать домой, — сказала я Тейту.

— Она права, Крутышка.

— Но я могла бы остаться еще. Думаю, им нужно...

— Продолжать жить своей жизнью, детка, и эту жизнь ты не делишь с ними. Им нужно научиться жить без тебя, подстригающей их лужайку.

— Они мои родители, — напомнила я.

— Ты переезжаешь домой?

— Нет.

— Тогда какая польза в том, что они привыкнут, что ты делаешь все за них, а потом ты соберешься и уедешь? Тогда им все равно придется учиться справляться самим. С таким же успехом они могут это делать сейчас.

— Тейт, мой папа только что пережил инфаркт, — мягко сказала я.

— Да, но он пережил его, Лори, — так же мягко ответил Тейт. — И он выздоровеет, а ты не окажешь ему услугу, если будешь сдувать с него пылинки. Ему нужно вернуться и привыкать к новой жизни, и твоей маме тоже.

Я обдумала это.

Мой папа не любил бездельничающих детей, и у нас были свои обязанности. Мы работали в мамином саду, убирались в доме, помогали ему с его многочисленными «проектами». Но я никогда не стригла лужайку, это была мужская работа (по папиным словам). У него взорвался бы мозг, если бы я попыталась подстричь лужайку, когда он дома. Или сделать что-либо еще хоть отдаленно похожее на сдувание с него пылинок. Он предпочтет, чтобы трава выросла по пояс, чем одна из его девочек станет ее косить (конечно, он никогда бы не позволил траве вырасти по пояс, он бы позвонил одному из своих приятелей, которых у него миллион).

Вместо того чтобы сказать Тейту, что он прав, я промолчала.

Но он разгадал мою хитрость. Я поняла это, когда он спросил:

— Так когда ты возвращаешься домой?

— Завтра я поговорю с мамой.

Он немного помолчал, а потом нежно сказал:

— Хорошо.

Это действительно было хорошо. Дом означал Тейта и возможность находиться рядом с ним, когда он говорит таким голосом.

— Хотя мне придется ненадолго уехать, — продолжил он.

Все мысли о том, что дом означал Тейта, вылетели из моей головы.

— Уехать?

— Пришли два дела. Неявка в суд, высокое вознаграждение, за обоих. Я потратил слишком много денег. Мне нужно взяться за них.

— Куда ты поедешь? — спросила я.

— Куда они меня приведут.

— Сколько тебя не будет?

— Невозможно сказать.

Вот отстой!

— Значит, я с таким же успехом могу побыть здесь, — решила я.

— Детка, ты возвращаешься не ради меня. Ты возвращаешься, потому что это твоя жизнь. Верно?

Это да.

Ну ладно, частично да.

— Однако, — продолжал он, и в его голосе прорезалось рычание, но приятное, — приятно знать, что ты хочешь вернуться к своему старику.

— По большей части мне нужно возвращаться, потому что я не хочу, чтобы Кристал своим плохим настроением распугала всех моих клиентов с большими чаевыми.

— Ага, — сказал Тейт, улыбаясь. Понятно, что я не могла видеть, что он улыбается, я просто это знала.

— Мы закончили? — спросила я, потому что слегка запаниковала от того, что он знает, насколько нравится мне. Хотя он не мог бы этого не заметить, ведь я прижималась к нему, когда он спал и бодрствовал, постоянно отправляла ему сообщения по его приказу, и еще я показала ему, как он мне нравится, в нашу последнюю ночь вместе и сделала это ртом. Опять же, ему тоже понравилось, намного больше, чем мне, и он доказал это, воспользовавшись той частью своего тела, которая мне так нравилась, и сделав это именно так, как нравилось мне.

— Ты устала? — спросил он.

— Да.

И я не обманывала.

— Тогда сладких снов, детка, — прошептал он.

У меня сжалось сердце.

Это я тоже получала каждую ночь. То, что Тейт желал мне сладких снов, доказывало, что я ему тоже нравлюсь.

— И тебе, Капитан, — прошептала я в ответ.

Он подождал моего ответа и отключился. Он не попрощался, он никогда не прощался. Он просто желал мне сладких снов, потом ждал ответа и отключался.

Я нажала кнопку, экран погас, я положила телефон на прикроватную тумбочку и уставилась в темноту.

В голове раздался его голос.

«Сладких снов, детка».

Я закрыла глаза и уже через несколько минут спала.

Глава 13

Задира

— У тебя что, мозг утек в ботинки? Я сказала: семь долларов пятьдесят центов, — сказала Твайла посетителю.

Твайла была одной из двух новых официанток. Пятьдесят три года, телосложение питбуля, короткие седеющие очень кудрявые волосы со стрижкой маллет, а еще по сравнению с ней Кристал могла сойти за счастливого эльфа.

Я услышала ее — блин, да ее все услышали, — и мой взгляд метнулся к Баббе, стоявшему за барной стойкой.

Он закусил губу, и, зная Баббу, я поняла, что он пытается не расхохотаться.

Если бы на его месте была Кристал, она бы тоже кусала губу, только для того, чтобы не уволить Тайлу.

— Я дал тебе восемь долларов, — ответил суровый, одетый в кожу парень, приехавший на «Харлее».

Твайла прищурилась и подалась вперед, нависая над ним, поскольку он сидел на стуле.

— Хочешь сказать, что дал мне пятьдесят центов чаевых?

Парень заерзал на стуле:

— Ну да.

Ее голос стал громче.

— Думаешь, я тут горбачусь, таская выпивку, ради пятидесяти центов?

— Нет, я думаю, что дам тебе доллар, а потом пересяду за столик, который обсуживает другая официантка. Та, у которой клевая задница и которая улыбается, когда приносит гребаное пиво, — выпалил парень на «Харлее», перестав ерзать и показав на меня большим пальцем.

— Ох... красотка, — театрально прошептал мне Бабба, хотя я стояла у стойки прямо перед ним, — кажется, он намекает на тебя.

Я вздохнула.

Я вернулась в Карнэл две недели назад. После разговора с Тейтом я пробыла в Индиане еще три дня, которые потребовались на то, чтобы забрать папу из больницы и договориться о визитах медсестры каждое утро и вечер.

Теперь я снова жила в гостинице с Недом и Бетти. Я вернулась к своим тренировкам и другим привычным занятиям, а именно: к лежанию около бассейна и латте в «Волшебной стране». И я вернулась в «У Баббы».

Одной из наших новых официанток была двадцатидвухлетняя Эмбер. Ростом метр пятьдесят семь, с густыми волнистыми светлыми волосами, она была классической подружкой байкера. Она рассказала мне, что копит деньги на увеличение груди, и это, а также ее микроскопическая одежда в зоне действий сумасшедшего серийного убийцы, который нападал на едва одетых официанток, дало мне основания считать, что Эмбер хоть и была девушкой байкера, но не очень-то умной.

Твайла, вторая новая официантка, раньше служила в морской пехоте и была полной противоположностью Эмбер, Венди, мне и почти каждой женщине, которую я знала.

Я много работала днем, поскольку это были смены Твайлы и Бабба с Кристал надеялись, что я повлияю на нее.

Пока не получалось.

Я многозначительно глянула на Баббу и неохотно поплелась к столику Твайлы.

— Привет, Твайла, — окликнула я, подойдя ближе. Она обернулась ко мне с таким свирепым выражением лица, что мне потребовалась вся сила воли, чтобы не остановиться и не убежать обратно.

— Собираешься опять сказать мне, что чаевые будут больше, если я буду улыбаться им и звать по именам? — рявкнула она.

Нет, я не собиралась. Я уже пробовала это сто двенадцать раз, и до нее не дошло.

На самом деле я не знала, что собиралась делать, кроме попытки не дать ей вызвать байкера на раунд армрестлинга, где победитель получает пятьдесят долларов, — тактика, к которой Твайла прибегала не раз. Думаю, это потому, что обычно именно она уходила с пятьюдесятью долларами в кармане, а байкер просто уходил из бара, потому что женщина победила его в армрестлинге. И все же, в результате ей не нужно было его обслуживать и она получала пятьдесят долларов, а значит, это было не совсем глупо. С другой стороны, такие байкеры не приходили к нам снова, что было плохо для бизнеса.

— Эм... — ответила я.

— По правилам приличия давать надо двадцать процентов, — продолжала она. — Пятьдесят центов от семи с половиной долларов — это не двадцать процентов. — Она повернулась к байкеру. — Двадцать процентов — это доллар пятьдесят.

Байкер перевел глаза на меня:

— Ты можешь обслужить наш столик?

Твайла так резко выпрямила спину, как будто ей туда вставили стальной прут.

— У тебя проблемы с тем, как я обслуживаю столики? — громко спросила она у байкера.

— Да.

— В чем твоя проблема? — потребовала она ответа.

— Женщина, — ответил он, — ты наехала на меня. Она не наезжает на мужчин. Она приносит выпивку, берет чаевые и уходит — дополнительный бонус, потому что сзади чертовски клевый вид.

Несмотря на разворачивающуюся передо мной сцену, я автоматически повернулась к двери, услышав, что та открылась. Я всегда так делала, на случай если войдет кто-то, кого я знаю. Мне нравилось приветствовать знакомых, и им это тоже нравилось.

В данный момент я бы их предупредила.

Вместо этого я застыла на месте, когда увидела, то вошел.

Тейт, в тесной рубашке винного цвета, джинсах с ремнем и ботинках. Волосы отросли еще длиннее, и он все еще не сбрил бороду.

Он выглядел таким красивым.

Больше трех недель я отправляла ему сообщения. Столько же времени я каждую ночь получала звонки с пожеланием сладких снов. Прошлой ночью Тейт тоже звонил, и он не сказал мне, что едет домой. Я удивилась, увидев его.

Удивилась и пришла в восторг.

В такой восторг, что действовала, даже не задумавшись.

Не отрывая от него взгляда, я на полной скорости рванула через бар. Он направился было к стойке, но увидев, что я бегу, остановился и, к счастью, приготовился, потому что я запрыгнула на него. Обняв его за плечи, я подпрыгнула и обвила ногами его бедра. По инерции Тейт шагнул назад и подхватил меня под попу.

Я уткнулась лицом ему в шею и крепко обняла его руками и ногами.

— Ты дома, — прошептала я.

— Да, детка, — прошептал он в ответ.

Я подняла голову и улыбнулась ему.

Он коротко посмотрел мне в глаза, прежде чем опустить взгляд на губы. Потом одна его рука оставила мою попу, поднялась по спине и зарылась в волосы. Он наклонил мою голову вниз и поцеловал, тем самым поцелуем Тейта, который лишал меня способности соображать и воспламенял все тело.

Я услышала свист и одобрительные выкрики через две секунды после того, как Тейт отпустил мои губы и зашагал через бар, прижимая меня к себе.

Проходя мимо стойки, он повернул голову и сказал ухмыляющемуся Баббе:

— У Лори перерыв.

— Надо думать, — ответил Бабба, когда выкрики и свист достигли апогея, и к ним добавились несколько очень пошлых слов ободрения.

— За такое я бы заплатил пятьсот процентов чаевых, — услышала я голос байкера, спорившего с Твайлой.

Мы с Тейтом проигнорировали его. Тейт был занят тем, что нес меня по коридору, а я была занята тем, что целовала его шею и наслаждалась ощущением его колючей бороды на своей щеке. Он убрал одну руку, поддерживающую меня, чтобы отпереть дверь, а я подняла голову, чтобы включить свет, когда мы вошли. Дверь позади нас закрылась, Тейт откинул голову назад, и мои губы нашли его рот. Всю дорогу через кабинет мы целовались, и мои ноги автоматически оседлали его, когда он опустился на старый потрепанный диван, который стоял наискосок посреди большого кабинета. Я так и не оторвалась от него.

Некоторое время мы продолжали целоваться и остановились, только когда Тейт дернул завязки моего передника. Мы отстранились друг от друга, когда он вытянул ткань между нами, а потом снова принялись целоваться.

Наконец, когда его ладони забрались мне под футболку и гладили мою спину, а мои руки были в его волосах, он оторвался от меня и провел губами вниз по моей шее, задевая ее бородой, так что я задрожала.

— Вот это приветствие, — прорычал он мне на ухо, и я снова задрожала, улыбнувшись ему в волосы. — Намного лучше, чем в последний раз, детка.

От этого я не задрожала. Я подняла голову и прищурилась, а Тейт откинул голову назад.

— Сколько еще ты будешь напоминать мне об этом? — спросила я, когда мои прищуренные глаза встретились с его.

Он усмехнулся:

— Ты обижалась на меня почти две недели, а я всего лишь сказал кое-что глупое, так что, думаю, у меня есть по меньшей мере месяц, поскольку ты серьезно облажалась.

Я положила ладони ему на плечи и склонила голову набок:

— А сколько еще ты будешь напоминать мне, сколько я обижалась?

— До тех пор, пока не пойму, что ты поняла, что это было глупо, и не будешь делать так снова.

Я надавила ему на плечи и откинулась назад:

— Ты хочешь, чтобы я устроила совсем другое приветствие? То, в которое «приветствие» не входит?

Его усмешка превратилась в улыбку, он прижал ладони к моей спине и надавил, прижимая меня ближе.

— Нет, детка, — пробормотал он, вытащил одну руку из-под моей футболки и скользнул ею мне в волосы, приблизив мое лицо к своему. — Больше всего мне нравится именно «приветствие».

— Тогда, может, ты перестанешь мне напоминать, чтобы мы могли продолжить? — предложила я, но это было совсем не предложение. Это было тактично сформулированное предупреждение.

Он снова улыбнулся и уткнулся лицом мне в шею.

— Я перестану, — согласился он, — поскольку Дик сказал, что ты не лезла в неприятности.

Зря он упомянул Дика.

Дик был чем-то вроде нового дополнения к моей жизни. «Чем-то вроде», потому что я мало знала о нем и мало с ним разговаривала, а он редко заговаривал со мной, но постоянно находился рядом.

Дик был высоким, выше двух метров, и огромным. По сравнению с ним Бабба выглядел увальнем, потому что у Дика не было пуза. Дик был сплошными мышцами с головы до ног, в самом твердом смысле слова.

Дик также был другом Тейта. Он встретил меня в аэропорту, несмотря на то, что я договорилась с Венди, что она меня встретит. Когда я вышла из терминала, Дик сразу подошел ко мне, и я с первого взгляда поняла, что он принадлежит к моему новому племени (на это намекали мотоботинки и кожаный жилет с нашивками, а джинсы, черная футболка и множество татуировок дополняли картину).

Его светло-карие глаза на крупной блондинистой голове с хвостиком смотрели прямо в мои, пока я, разинув рот, пялилась на него.

— Ты старуха Тейта? — спросил он.

Я кивнула.

— Я Дик. Мы с Тейтом друзья. Я тебя повезу, — сообщил он, потом взял меня за руку и повел к багажной карусели. Потом, когда я потянулась за своей сумкой, он отодвинул меня в сторону, взял сумку, снова взял меня за руку и повел к грязному пикапу. Закинув сумку в кузов, он запихнул меня в кабину, и мы поехали в Карнэл.

Дик был неразговорчив, а я была занята, посылая сообщения куче людей в двух штатах о том, что долетела (а еще писала Тейту, чтобы убедиться, что у него на самом деле есть огромный друг по имени Дик).

На следующий вечер, мой первый вечер в баре после возвращения, Дик был там. Он также был там в ту минуту, когда в бар вошел Вуд, не отводя от меня взгляда (я тоже смотрела на него и была уверена, что мои глаза расширились и в них была заметна паника). Дик положил ладонь на грудь Вуда и вытолкнул его за дверь.

Это был последний раз, когда я видела Вуда, но не последний, когда я видела Дика. Он стал постоянным посетителем, когда я работала в ночь, и он приходил, когда у всего Карнэла заканчивался рабочий день. Он подвозил меня не только от аэропорта, но и возил меня домой. Это я выяснила, когда вышла из бара в первую ночь, только чтобы обнаружить Дика опирающимся на свой байк прямо у входа. Как только я вышла, он подошел ко мне, схватил за руку и повел к байку, где просто приказал:

— Садись.

И я села. Я еще могла попререкаться с крутышом Тейтом, но не собиралась бросать вызов амбалу Дику.

Другими словами, Дик был постоянным посетителем, когда Вуд не работал, а также Дик был моим телохранителем.

Я провела ладонями по груди Тейта и попыталась оттолкнуться. Ладонь Тейта у меня на спине превратилась в руку, крепко сжавшую мою талию.

Я перестала толкать и заявила:

— Давай поговорим про Дика.

— Крутышка...

— В этом не было необходимости, — заявила я и увидела, как мягкий юмор покидает его лицо, и оно становится совершенно серьезным.

— Хорошо, детка, я уделю этому минуту. А: ты поговоришь с Вудом только после того, как с ним поговорю я, и не раньше. И Б: когда меня нет, то ты должна оставаться в безопасности, и я делаю все, что нужно, чтобы это было так. Прошу ответных услуг у друзей и держу тебя подальше от Вуда.

— Скорее всего это будет неприятным для меня, но рано или поздно мне придется поговорить с Вудом, чтобы объяснить ему все.

— Он не нуждается в объяснениях.

— Тейт...

— Или скажу так: единственные объяснения, которые он получит, он получит от меня.

— Тейт!

— Детка.

— С моей стороны грубо... — Я замялась, неуверенная в том, какое слово употребить, но потом нашлась: — ...быть с человеком, а на следующий день оказаться с другим, не объяснив первому, что случилось. Я должна ему это.

Тейт сжал руку вокруг моей талии, а другой рукой, лежавшей у меня на затылке, притянул мое лицо еще ближе.

— Ты ничего не понимаешь, потому что не знаешь Вуда. А я знаю. Поверь мне, если бы ты знала Вуда, то поняла бы и знала бы, что ни хрена ему не должна. Позже я объясню тебе. Я не собираюсь делать это, когда ты сидишь на мне, у тебя перерыв, а я только что вернулся домой.

Я уставилась на него, и он выдержал мой взгляд.

Потом вздохнул и пробормотал:

— По крайней мере, после стольких недель отсутствия я получил твои ноги вокруг меня и твой язык прежде, чем ты показала мне, какой он у тебя острый.

И хотя нам было еще много что обсудить, но он только что вернулся домой, мы провели в разлуке несколько недель и с самого начала я вела себя по отношению к нему сварливо и местами глупо. И он сказал мне «только что вернулся домой», что, опять же, значило, что он пришел прямиком ко мне.

Я решила, что, наверное, пора перестать быть мегерой и определенно пора перестать быть глупой.

— Поговорим потом, — мягко сказала я.

— Да, — тихо ответил Тейт и убрал руку из моих волос, и я немного приподнялась, но не убрала ладоней с его груди. — Мне нужно съездить домой, разгрузить машину. Я вернусь и заберу тебя, когда ты закончишь. Поужинаем у меня.

Я еще раз задрожала, на этот раз внутренне, от мысли об ужине у него дома. Я понятия не имела, где он живет, но хотела увидеть. И я хотела поужинать с ним. Мы никогда не ужинали только вдвоем. Это будет здорово.

— Хорошо, — согласилась я.

— Но сначала заедем в гостиницу, — сказал он.

— Зачем?

Он нахмурился:

— Чтобы забрать твои вещи.

— Мои вещи?

— Да.

— Какие вещи?

— Все, какие тебе понадобятся.

Я уставилась на него.

— Детка, твои вещи. Ты остаешься у меня на ночь.

— Ох, — выдохнула я, и внутренняя дрожь превратилась во внешнюю. — Хорошо, — закончила я.

Тейт рассматривал мое лицо.

— Думаю, от твоего перерыва осталось минут пять.

— Да?

Он приподнялся, слегка склонив голову набок, и приблизил свои губы к моим.

— И как ты ими распорядишься? — пробормотал он с вызовом, глядя мне в глаза.

Я провела вверх по его груди и положила руки по обе стороны от его шеи, наклонила голову в противоположную сторону и, как хороший сотрудник, мудро использовала оставшиеся пять минут со своим боссом.

* * *

Я сидела на байке Тейта, обняв его обеими руками и положив подбородок ему на плечо, ветер трепал мои волосы.

Это было после того, как закончилась моя смена, после того, как мы заскочили в гостиницу за моими вещами, после того, как я помахала рукой Неду и Бетти. Мы направлялись в сторону холмов, нас окружали сосны и осины, и мы ехали домой к Тейту.

После того как он ушел из бара, я все оставшееся до конца работы время обдумывала свои действия с момента его возвращения.

Я думала, стоило ли на такой ранней стадии отношений бежать к Тейту через весь бар на глазах у клиентов (и Баббы, и Твайлы), бросаться в его объятья и целоваться с ним. Это выдавало многое, возможно даже больше, чем мне хотелось бы сказать. Правда, Тейту, кажется, понравилось, но я все думала, а не надо ли было вести себя спокойнее. Ломануться через бар и наброситься на своего нового мужчину так, словно он только что вернулся с войны, а не отсутствовал несколько недель, — это далеко от спокойного.

Еще я думала: раз Тейт пробуждал во мне желание броситься к нему на глазах у публики и способность сделать это не задумываясь, то почему же несколько минут спустя я, как выразился Тейт, показываю ему свой острый язычок? Кажется, Тейт пробуждал во мне и такое желание.

Я решила, что это потому, что он не похож ни на одного из мужчин, которых я знала.

Брэд почти всегда добивался своего, но он делал это не так, как Тейт. Брэд контролировал мои чувства. Недавно я поняла, что Брэд внушил мне мысль о том, что я хуже него и мне повезло его заполучить, а я по какой-то идиотской причине подпитывала ее. Брэд делал, что хотел и когда хотел, а я слушалась его, потому что меня ужасала возможность потерять его или не соответствовать тому фальшивому выдающемуся уровню, на который я сама его подняла.

Тейт тоже делал, что хотел, и ожидал, что я либо смирюсь, либо соглашусь. Это раздражало. Мне нравилось, что Тейт такой крутой мачо, охотник за головами и байкер, потому что все это было необычайно привлекательно, но я больше десяти лет провела под контролем мужчины. Мне совсем не хотелось испытывать это снова, и неважно в какой форме.

С другой стороны, как отметила Каролина, Брэд считал себя клевым, но не был таким, а Тейт был. Никакому мужчине не понравится стервозная, придирчивая, любящая поспорить мегера, и уж точно, надо думать, такому мужчине, как Тейт. Если я не приторможу с этим, то могу его оттолкнуть и потерять.

Так что я находилась в растерянности, думая, что мне следует быть одновременно и неприступнее, и легче в общении. Мне нужно было во всем разобраться, только я не знала как. Я знала только, что Тейт такой, какой он есть, и это вряд ли изменится, а большая часть его мне нравилась, так что мне не хотелось бы сделать что-то, что все испортит.

Я перестала раздумывать, когда Тейт свернул на длинную подъездную дорожку. Эта дорожка шла вдоль длинного дома, который прилепился к склону холма, второй этаж возвышался над землей, а первый был встроен в холм, окна меньше, чем в метре от земли. Дом уютно располагался на полянке между деревьями. С торца находился гараж на две машины, а по фасаду второго этажа шла веранда, которая выдавалась сбоку в виде балкона.

Тейт объехал дом сбоку и припарковал мотоцикл. Я соскочила на землю, а он перекинул ногу через байк и встал передо мной. Открыв кожаную сумку на боку мотоцикла, в которую сложил мои вещи, Тейт вытащил мою сумку, взял меня за руку и повел к боковой двери в гараж. Он отпустил мою руку, чтобы отпереть дверь, потом снова взял ее и повел меня через гараж, посреди которого стоял его запыленный «Эксплорер», к боковой двери в дом.

Он толкнул дверь и завел меня в прихожую, такую большую, что сюда можно было поставить диван с телевизором. Там было окно, через которое я разглядела патио позади дома и холм, расположенный уступами. На холме росли полевые цветы, несколько многолетников, но они были посажены как попало, за ними явно не ухаживали, и я сомневаюсь, то их посадил Тейт (тогда кто же?). В прихожей располагались две большие ниши с крючками, на которых висела куча вещей. Джинсовые куртки, кожаные куртки, непромокаемые брезентовые штормовки. Судя по тому, что я увидела на полу, у Тейта была не одна пара черных мотоботинок, а около пятидесяти. Там также валялись пара грязных рабочих ботинок, пара пыльных ковбойских сапог, засунутых в угол, и куча беговых кроссовок разной степени изношенности: от совершенно разбитых и разваливающихся на части до абсолютно новых.

Тейт не дал мне возможности осмотреться и потянул дальше. Я увидела проем и лестницу вниз, а рядом, примерно через метр, еще один проем, через который мы и вошли. Этот вел в коридор. Слева я увидела прачечную, которая дала бы фору всем прачечным. Она была потрясающей. Она была лучше, чем наша с Брэдом прачечная в «Высоком горизонте», которую я считала чертовски хорошей. Я, может, и не любила свой дом, но моя прачечная была крутой. В прачечной Тейта бок о бок стояли большие стиральная и сушильная машины. Напротив располагалась длинная, широкая столешница. На стенах крючки. Двери в большой встроенный шкаф. Глубокая чашеобразная хозяйственная раковина.

Тейт потянул меня дальше по коридору и вывел в кухню, за которой было еще больше открытого пространства — столовая зона, переходящая в гостиную.

Он отпустил мою руку, когда мы вошли в большую кухню U-образной формы с островком посередине, и я остановилась, а сам прошел дальше в столовую зону.

Я осмотрелась вокруг.

Ему нужна новая бытовая техника. Плита, холодильник и посудомоечная машина с фронтальными панелями миндального цвета, вероятно, работали хорошо, но были далеко не новыми. Великолепные шкафчики из блестящего, красивого, теплого медового цвета дерева, которое я не смогла определить, и их было множество. Я заметила, что рабочие поверхности были потрепанными и нуждались в замене. Но в центре стоял большой широкий прямоугольный остров с часто использующимся разделочным столом, и он был необыкновенным.

Услышав тихое «мяу», я перестала осматриваться и посмотрела на Тейта, который опустился на корточки. Он выпрямился и повернулся ко мне.

Я застыла на месте и вылупилась на него.

Тейтум Джексон, бывший профессиональный футболист, бывший полицейский, в настоящем бармен/охотник за головами, высокий, красивый и мужественный больше, чем любой мужчина, встречавшийся мне в жизни, стоял у входа на свою кухню и держал кошку.

И это была не просто кошка, и он не просто держал ее. Он бережно баюкал ее на руках. Белая кошка с рыжими полосками в некоторых местах. Ее шерстка не была ни длинной, ни короткой и выглядела густой и мягкой. Сама кошечка была не маленькая, но и не большая, скорее, изящная и, по-другому и не скажешь, грациозная. Больше всего поражали ее глаза, такие же рыжие, как и полоски, и совершенно удивительные.

У Тейтума Джексона была красивая грациозная кошечка. Не немецкая овчарка или ротвейлер. А грациозная кошечка.

И он бережно держал ее на руках, ее тело лежало у него на предплечье, хвост скользил по бицепсу, передние лапки обнимали запястье, а голова лежала на большой ладони Тейта. Кошка громко мурчала, потому что Тейт ее чесал, и я ее понимала, я тоже по-своему мурчала, когда Тейт чесал мне голову.

Я перевела взгляд с кошки на Тейта, когда он вошел обратно в кухню, продолжая держать ее на руках.

— У тебя есть кошка? — спросила я.

— Да, — ответил он, и я подвинулась вглубь кухни, потому что он подошел к холодильнику, и мне пришлось отойти с дороги. Тейт открыл холодильник и заглянул внутрь.

— Ты любишь БЛТ? — спросил он.

— Что? — спросила я, все еще переваривая тот факт, что у него есть кошка.

Он повернулся ко мне, не закрывая дверь холодильника, кошка удовлетворенно урчала у него на руке.

— Бекон, латук и томаты, — сказал он.

Я собралась с мыслями и ответила:

— Да.

Потом еще лучше собралась с мыслями и поправилась:

— Только без Л и Т и с кетчупом.

Я замолчала, но потом вспомнила еще кое-что и добавила:

— И хлеб надо поджарить в тостере.

Тейт улыбнулся:

— То есть ты хочешь сказать, что любишь сэндвичи с беконом и кетчупом.

— Эм... да, — подтвердила я.

— Точно, — пробормотал он, наклонился, опустил изящную кошечку на пол, выпрямился и полез в холодильник. Кошка продолжала мурчать и принялась ходить вокруг ног Тейта, когда он закрыл холодильник и передвинулся к столешнице рядом с плитой.

Я положила сумочку на столешницу, облокотилась бедром на остров и стала смотреть, как кошка последовала за Тейтом, оставаясь рядом и продолжая тереться об его ноги. Это явно был отработанный танец, потому что Тейт двигался естественно, а кошка не попадала под его ботинки, но оставалась близко.

— Как зовут твою кошку? — спросила я.

— Задира, — ответил Тейт, открывая ящик и доставая нож.

Я посмотрела на Задиру. Задира был совсем не Задирой. Он был похож на девочку.

— Он похож на девочку, — сообщила я Тейту.

— Потому что это и есть девочка, — сообщил мне Тейт, и я уставилась на его спину.

— Ты назвал кошечку Задирой?

Он посмотрел на меня через плечо, подцепляя ножом пластиковую упаковку бекона, и ответил:

— Да.

Я снова посмотрела на кошку, которая теперь сидела у ног Тейта, подметая хвостом плитки пола и глядя на меня с разумным любопытством в рыжих глазах. Она явно только что заметила мое присутствие. Определенно, девочка. Когда Тейт рядом и уделяет тебе внимание, весь остальной мир перестает существовать.

Мы с кошечкой смотрели друг на друга, и я решила, что она никакая не Задира. Она была больше похожа на Принцессу.

— Она не похожа на Задиру, — заявила я, — больше похожа на Принцессу.

Тейт наклонился, чтобы достать из шкафчика сковородку, при этом он повернул голову и посмотрел мне в глаза.

— Крутышка, если ты будешь звать мою кошку Принцессой, у нас будут проблемы.

О Боже. Похоже, Тейт привязан к своей кошке даже больше, чем мне показалось, а он явно к ней очень привязан.

— Ладно, — прошептала я.

Тейт выпрямился, держа в руке сковородку, и его губы дернулись. Я заметила это и поняла, что он борется с улыбкой. Он повернулся к плите и поставил на нее сковородку. Я присела на корточки и ласково заговорила с Задирой. Без колебаний она прыгнула к моей вытянутой руке, быстро ее обнюхала и потерлась головой.

— Она дружелюбная, — заметила я.

— Да, — согласился Тейт.

— Где ты ее взял? — спросила я.

Тейт разорвал упаковку бекона и вывалил все ее содержимое на сковородку, не разделив на полоски. Глядя на это, я прикусила губу и погладила Задиру, которая продолжала тереться об мою руку.

— Кто-то положил коробку со всем выводком Задиры под дверь «У Баббы». Хрен его знает кто. Крис взяла коробку в бар и собиралась отвезти их в приют. Я пришел в бар, Задира выбралась из этой большой коробки, подбежала ко мне и вцепилась коготками в мои джинсы. Заявила права на меня. Я ничего не мог поделать, — сказал Тейт бекону.

Он ошибался. Он мог кое-что сделать. Мог отнести Задиру обратно в коробку. Мог дать Кристал отвезти Задиру в приют. Она не заявила на него права. На такого мужчину, как Тейт, не заявляют права. Такие мужчины, как Тейт, сами их заявляют.

Что-то в этой истории поразило меня, и мне очень хотелось игнорировать ощущения от этого нежного удара. Я не разобралась в них, но они мне понравились, а я не хотела, чтобы они мне нравились, и не понимала, почему не хочу. Это говорило о Тейте нечто неожиданное и даже удивительное. И это знание вызвало во мне теплое, ласковое чувство. И это теплое, ласковое чувство привело меня в ужас.

Чтобы отвлечься от этого чувства, я осторожно взяла Задиру на руки, на случай если ей нравятся только руки Тейта. Она моментально расслабилась у меня на руках, и я перевернула ее на спину, прижимая к груди, и, почесывая, прошла дальше в дом.

Множество широких окон открывали вид на деревья, окружающие дом. Рядом со стеклянной раздвижной дверью, ведущей на веранду, стоял овальный обеденный стол на шесть мест. По обеим сторонам от двери располагались окна. Стулья были с изогнутыми спинками и несколько потрепанные. Я прошла направо в огромную гостиную. Это было длинное пространство, отделенное от кухни четырьмя напольными тумбами. Еще больше старой мебели, диван, несколько удобных на вид кресел, телевизор, журнальный столик, приставные столики — все выглядело так, словно находилось тут уже довольно давно или побывало где-то еще довольно давно.

Я осмотрела диван. Тейт сказал правду. Диван действительно дерьмовый. Он оказался таким потрепанным, что почти протерся, и нуждался в замене. Вы ни секунды не станете волноваться, если прольете на него виноградный «Кулэйд». Но все равно он выглядел удобным, как будто приглашающим присесть и отдохнуть.

В гостиной не было никакого декора: ни свечей, ни безделушек, ни диванных подушечек, ни картин на стенах. Обеденный стол завален почтой. Некоторые конверты были открыты, их содержимое беспорядочно смешалось, некоторые закрыты, журналы, каталоги. На диване лежало одеяло, часть сбилась на сиденье, часть была перекинута через спинку. Кто-то лежал под ним, а потом откинул, когда встал и ушел.

На стене я увидела несколько рамок — единственных во всей комнате, в уголке позади кухни, где столешница прилегала к стене. С одной стороны от нее находился холодильник и большой шкаф для хранения продуктов, а с другой была гостиная. Рамок было три, все одинакового размера, они висели одна над другой.

Я подошла к ним, остановилась, и мы с Задирой принялись их рассматривать (ну, может, Задира и не рассматривала — она, вероятно, видела их раньше, и она опять громко урчала, так что не думаю, что она делала что-то еще, кроме как наслаждалась).

Потом я увидела, что находилось в этих рамках и перестала рассматривать, а начала пялиться.

На верхней фотографии были два мальчика лет пятнадцати или около того. Они стояли рядом с грязными байками, а между ними стояла более младшая девочка лет двенадцати-тринадцати. Они все улыбались. Нет, мальчики улыбались, а девочка смеялась.

Тейт, Вуд и Нита.

Тейт, Вуд и Нита.

Я опустила глаза на следующую фотографию и увидела троих детей, два грязных байка и незнакомого мужчину. Одной рукой он обнимал Тейта за плечи и очень напоминал того мужчину, которым Тейт был сейчас. Высокий, красивый, но по-другому, менее раздраженный, с более открытым лицом и такой теплой улыбкой, что я даже ощутила идущее от фотографии тепло.

На нижней фотографии снова были трое детей и грязные байки, но между мальчиками стоял более молодой Па. Одной рукой он обнимал Ниту, прижимая ее спиной к своей груди. Его улыбка тоже была открытой и теплой.

Счастливое время.

Счастливое время Тейта, Вуда и Ниты.

В чем же дело?

Я услышала и унюхала, что бекон уже поджарился, и ошеломленно побрела обратно на кухню.

Рядом с плитой лежала буханка хлеба и стоял тостер. Тейт стоял у сковороды. Мы с Задирой осмотрели его.

— У тебя в гостиной на стене фотографии с тобой и Вудом, — заявила я. Тейт повернулся ко мне, его взгляд метнулся к Задире, которая лежала у меня на руках пузом кверху, а лапы болтались в воздухе. Я чесала ее, а она продолжала урчать, не двигаясь. Тейт посмотрел мне в глаза.

— Да, — ответил он.

— Вы там молодые, — продолжила я.

— Да, — повторил он и отвернулся обратно к плите.

Я увидела низкие стулья возле острова со стороны напротив Тейта, подошла к одному из них, выдвинула его и села.

— Эм... Капитан, — начала я, — ты не упоминал...

Он снова повернулся ко мне:

— А Вуд упоминал об этом?

Я покачала головой.

Он вернулся к сковороде и больше ничего не сказал.

— Тейт...

Он вздохнул. Из тостера выскочил тост, Тейт открыл шкафчик и достал тарелку.

— Мы выросли вместе.

— Да? — подтолкнула я, когда он больше ничего не добавил.

Он положил тост на тарелку и вставил следующую порцию хлеба в тостер, ответив только:

— Да.

— Вы дружили? — спросила я.

Он коротко взглянул на меня, а потом снова уставился на сковородку.

— Да, — повторил он.

— Но сейчас вы не дружите, — отметила я.

— Да, — согласился он.

— Из-за Ниты? — мягко назвала я причину, по которой они сейчас не были друзьями, и Тейт полностью повернулся ко мне.

— Из-за Ниты, Бетани и потому что Вуд мудак, — ответил Тейт.

— Может, тебе следует объяснить насчет Вуда? — нерешительно предложила я, ощущая некоторое беспокойство, оттого что Тейт был не очень-то разговорчив.

Он снова отвернулся от сковородки и посмотрел мне в глаза. Некоторое время мы так и смотрели друг на друга, пока он не заговорил.

— Я понимаю, что тебе любопытно, детка, — тихо сказал он. — И понимаю почему. Но я только что с дороги, ты весь день была на ногах, столько всего произошло, и у нас никогда не было этого. — Он поднял руку, чтобы обозначить «это» — мы с ним в его доме, делаем что-то обычное, ужинаем и проводим вместе ночь. — Давай не будем все портить. Поговорим про Вуда потом, хорошо?

Я не была уверена, он на самом деле спрашивает мое мнение и хочет, чтобы я согласилась с тем, что нам не следует говорить об этом сейчас, или просто говорит и ожидает, что я просто соглашусь с тем, что нам не следует говорить об этом сейчас?

С одной стороны, он прав. С самой первой минуты нашей встречи наши отношения были сложными, и не просто сложными, они включали изнасилование, убийство и родительский инфаркт. Нам нужно «это».

С другой стороны, я только недавно закончила отношения, в которых муж меня обманывал, и не только насчет Хейли, но подозреваю, что задолго до Хейли он лгал мне насчет Тины Блэкстоун, а это заставляло меня задуматься о том, сколько таких Хейли и Тин было у Брэда. Тейт не был открытым, было похоже, что он что-то скрывает, что-то, что, по его мнению, могло испортить наш вечер, и после того, через что я прошла с Брэдом, мне не следует мириться со скрытностью. Мне следует требовать открытости.

Но я сидела на кухне в доме Тейта в холмах — в доме, который был несколько неухоженным, но может быть потрясающим, — гладила его красивую грациозную кошку и смотрела в глаза на самом прекрасном лице, которое мне доводилось видеть, на лице самого впечатляющего мужчины, которого я когда-либо встречала. Думаю, что если я стану требовать открытости, то могу все испортить. А я очень не хотела этого. Очень-очень.

Поэтому, несмотря на то, что мне хотелось знать, несмотря на мелочное и беспокойное чувство, что мне нужно знать, что бы это ни было, я подавила его и мягко согласилась:

— Хорошо.

Мое согласие было вознаграждено улыбкой и таким же мягким:

— Лори, иди сюда.

Я встала, опустила Задиру на пол и подошла к Тейту.

Он все еще держал в руке вилку для бекона, но, когда я подошла ближе, притянул меня к себе, обняв одной рукой за шею. Я откинула голову, и в ту же секунду его губы коснулись моих, что было еще лучшей наградой.

Он отстранился на долю дюйма и прошептал:

— Тащи свой кетчуп.

* * *

— Тейт.

— Оставайся на животе, детка.

— Пожалуйста, — прохныкала я.

Я ничего не могла с собой поделать. Я лежала на животе в его большой кровати. И это уже длилось некоторое время. Тейт лежал рядом со мной. Его окруженные бородой губы лениво путешествовали по моей спине, а пальцы неторопливо касались влажных складочек у меня между ног. Только я решила, что больше не выдержу, как он убрал пальцы и провел ими по моей попе — еще худшее испытание, потому что это было приятно, вся моя спина от плеч до ягодиц стала чувствительной из-за его долгих нежных ласк, но я хотела, чтобы его рука вернулась ко мне между ног.

Где она и оказалась через мгновение.

Я приподняла зад и повторила:

— Тейт.

Его большой палец коснулся моего клитора, и меня прошило ощущение чистого восторга, дыхание сбилось, бедра дернулись, и я почувствовала, как Тейт передвинулся повыше.

— Да, Лори, — пробормотал он мне на ухо. Мое лицо было повернуто в другую сторону, щека прижималась к подушке, пальцы вцепились в наволочку. — Приподнимись и раздвинь ноги для меня.

Я сделала, как мне было сказано. Я подумала, что получу награду, но его прикосновения так и остались легкими как перышко, и это сводило меня с ума.

— Милый, — взмолилась я.

Он вошел в меня одним пальцем, и я задержала дыхание, но палец не продвинулся дальше, а снова вышел. Опять дразнится.

Я заизвивалась.

— Тейт.

— Не двигайся, — приказал он.

Я не двигалась. Это меня убивало, я думала, что взорвусь, но не двигалась.

Тейт продолжал дразнить меня, потом снова большим пальцем щелкнул по клитору, и мои бедра снова дернулись.

— Детка, — шепотом взмолилась я, находясь почти на грани, но еще сдерживаясь.

— Хорошая девочка, — прорычал он мне на ухо.

И тут мое терпение лопнуло.

Хорошая девочка? Почему я всегда должна быть хорошей девочкой?

К черту.

Я резко повернула голову, развернулась, оттолкнув его руку, и накинулась на него. Я опрокинула его на спину и уселась сверху, прижав одной рукой к кровати, принялась целовать его шею, проводя языком по коже, а второй рукой обхватила его твердый член. Я направила головку внутрь и опустилась на него. Когда Тейт заполнил мое тело, я выгнула спину и откинула голову назад.

— Да, — выдохнула я, опускаясь еще ниже, а потом стала двигаться, жестко объезжая его.

Он резко сел и обхватил меня одной рукой, а вторую запустил в волосы, собрав их в кулак и опустив мою голову вниз.

Я продолжала объезжать его, и мне нравилось каждое движение, я была так захвачена этими ощущениями, что не заметила, как Тейт широко улыбнулся, прежде чем прижаться к моим губам в глубоком поцелуе.

Я была близка к оргазму, резче и быстрее опускалась вниз, дыхание сбивалось. Тейт отпустил мои губы, когда я начала задыхаться, но не убрал кулак из моих волос и не отодвинулся от моего лица.

— Трахни меня, детка, — пробормотал он, убирая свою вторую руку с моей талии и опуская ее между нами.

— О-ох, — пробубнила я, неспособная говорить, полностью сосредоточившись на другом.

Я губами почувствовала, как шевельнулись его губы, но не осознала, что он усмехается, потому что его палец достиг цели. Мои бедра дернулись, и я задвигалась быстрее, запустив пальцы в его волосы и сжав их в кулаки, дыша и всхлипывая ему в губы.

— Боже, Лори, ты чертовски великолепна, — прорычал он, и все случилось.

— Детка, я кончаю, — прошептала я.

— Я чувствую, — пробормотал он. — Давай, Крутышка.

Я опустилась на него, моя спина выгнулась, но я не могла избежать его кулака в моих волосах, и Тейт притянул мои губы обратно к своим и впитал мой стон.

Посреди оргазма я обнаружила, что лежу на спине, а он вбивается в меня, сильнее, чем получалось у меня, пока я была сверху, и это ощущалось великолепно. Подхватив меня под колени, он дернул их повыше и заставил меня обхватить его ногами. Я напряглась и держалась за него руками и ногами, а его рука скользнула к моим бедрам, приподняла их, и он задвигался быстрее и сильнее, его рык вибрировал у моих губ.

— Трахни меня, детка, — пошептала я его же слова, когда мой оргазм начал затухать, и прикусила его нижнюю губу. Он врезался в меня и низко застонал.

Нам обоим потребовалось время, чтобы восстановиться, и когда это произошло, Тейт поднял голову и перенес часть веса на предплечье, но остался глубоко во мне. Глядя на меня, он поднял руку и пропустил пальцы сквозь волосы у меня на виске, потом бесцельно провел вдоль линии роста волос и посмотрел мне в глаза.

— Интересно... — нежно сказал он.

— Что? — спросила я, когда он не продолжил.

Его губы дернулись.

— Как ты будешь вести себя, после того как я регулярно буду трахать тебя.

— Тейт, — предупредила я. Я ощущала себя в высшей мере благодушно, поскольку он приготовил сэндвичи, полные хрустящего бекона и кетчупа, не говоря уже об оргазме после ужина. Мне не нужно было, чтобы он злил меня.

Он коснулся губами моих губ и сказал:

— Если я выясню, что ты всегда так заводишься, Лори... черт. Придется приковать тебя к кровати, детка.

Я почувствовала, что он улыбается.

Позер.

— Тейт.

— В этот раз ты не можешь свалить все на длительное воздержание.

— Тейт...

— Ты снова набросилась на меня, — сообщил он, отодвинув голову на полдюйма.

— Но ты это спровоцировал! — возразила я. — Вся эта... — Я замялась. — ...прелюдия.

— Прелюдия? — повторил он, и его глаза озорно блеснули.

Я прищурилась.

— Ты дразнишься, Тейтум Джексон, — обвинила я.

Он откинул голову и рассмеялся, одновременно перекатив нас. Выскользнув из меня, Тейт устроился на спине, обняв меня одной рукой, а я примостилась рядом.

Я приподнялась на локте, положила ладонь ему на грудь и сердито глянула на него сверху вниз.

— Мне кажется, ты слишком самодовольный, — провозгласила я, и он посмотрел на меня, все еще смеясь, потом запустил руку мне в волосы, нажав пальцами на мою голову, и притянул ближе к себе.

— Ты так загоралась для своего мудака-бывшего? — спросил он.

— Я не желаю обсуждать свою сексуальную жизнь с Брэдом, лежа голой в постели с тобой, — огрызнулась я.

— Не загоралась, — улыбнулся он.

— Наглец, — продолжала злиться я, но он начал посмеиваться.

— Сложно не быть им, когда моя старуха продолжает набрасываться на меня. Господи, Крутышка, ни одна женщина никогда не трахала меня так.

О Боже. У меня не очень-то получалось быть спокойной и неприступной. И не очень-то хорошо получалось не быть мегерой.

Я отстранилась от его руки и шлепнулась на спину, рывком натянув на себя простыню.