Сладких снов

— Он в порядке? — мягко спросила я.

— Не понять. Он зомби, — ответил Тейт. — Узнаем больше, когда оклемается.

Я посмотрела на дверь поверх его плеча.

— Мне нужен кофе, милый, и я должна сделать Джонасу французский тост.

— Крутышка, — окликнул Тейт, и мои глаза вернулись обратно. Он смотрел мне за спину, на мои чемоданы.

Несколько секунд он молчал, поэтому я спросила:

— Тейт, что?

Он посмотрел на меня и пробормотал:

— Ничего.

Отпустил меня, встал сбоку и закончил:

— Кофе.

Я кивнула, и мы вышли из комнаты, прошли по коридору, и я увидела Джонаса за кухонным островком. Он сидел на стуле, поставив локоть на столешницу и упираясь лбом в ладонь, невидяще глядя на Задиру, которая сидела на полу перед ним и смотрела на него.

— Эй, Джонас, — окликнула я и прошла в обеденную зону.

Он не поднял головы от ладони, но подвинулся, чтобы видеть меня.

Он моргнул, а потом пробубнил:

— Привет.

Я подошла к кофеварке и увидела, что Тейт уже сварил кофе, так что взяла свою кружку из шкафчика над кофеваркой.

— Милый, будешь кофе? — спросила я у Тейта и повернулась к нему. Он стоял, прислонившись бедрами к столешнице, глядя на Джонаса и приложив к уху телефон. Он посмотрел на меня и кивнул.

Занимаясь кофе, я спросила Джонаса:

— Сегодня французский тост или блинчики?

— Тост, — пробормотал он, снова уставившись на Задиру, которая теперь терлась о щиколотки Тейта.

— Хорошо, — ответила я, широко улыбаясь, потому что сонный Джонас был таким забавным.

Я подошла к Тейту, чтобы передать ему кружку.

— Бабба, — произнес он, и я подняла голову. Он говорил в телефон. — Я звоню тебе пятый раз. На шестой у нас будут проблемы.

Он убрал телефон от уха, захлопнул его, бросил на столешницу и взял у меня кружку.

— Не отвечает? — спросила я.

— Нет, — ответил он, и наши взгляды встретились.

Тейт выглядел недовольным. Я сморщила нос. Он посмотрел на мой нос, недовольство исчезло с его лица, уголки губ приподнялись, потом он тряхнул головой и поднес кружку ко рту. Я пошла к холодильнику за молоком и яйцами.

Я налила себе в кофе молоко, сделала глоток, потом достала миску, положила рядом хлеб и стала разбивать в миску яйца.

— Мы можем поехать в больницу после завтрака? — спросил Джонас.

Я подняла голову. Он все еще навалился на остров, но теперь смотрел на отца.

— Да, приятель, — ответил Тейт. — Но ненадолго. Шамблсу нужен отдых.

— Хорошо, — ответил Джонас. — А после больницы мы можем вернуться к бассейну?

— Может быть, — сказал Тейт. — Посмотрим.

Я догадалась, что это означало нет, потому что, когда так говорили мои мама и папа, это означало нет. Еще я догадалась потому, что Джонас выпрямился, собираясь сражаться за свою поездку к бассейну.

Я отнесла яичную скорлупу в мусорку, сполоснула руки, вытерла их и пошла к шкафчику, где стала хранить специи и ингредиенты для выпечки. В шкафчиках у Тейта мало что лежало, так что у меня был широкий выбор, где хранить свои пекарские запасы.

К моему удивлению, Джонас молчал и не уговаривал отца поехать к бассейну.

Молчание длилось, пока Тейт не спросил сына:

— Приятель, сок будешь?

— Почему мамина машина на улице? — спросил Джонас в ответ, и я замерла, взявшись за маленький коричневый пузырек с ванилью, потом медленно повернулась и закрыла шкафчик.

Джонас выпрямил спину, упираясь ладонями в столешницу острова, а его глаза не отрывались от Тейта. Он больше не казался сонным, и это было непохоже на него, поэтому я поняла, что сейчас что-то случится. Что-то между отцом и сыном. Что-то, при чем не нужно присутствовать горячей подружке, чтобы они могли поговорить.

Я поставила ваниль рядом с миской и пробормотала:

— Я пойду...

— Она приезжала ночью? — заговорил Джонас одновременно со мной.

— Приятель, давай позавтракаем, а потом...

Джонас перебил Тейта:

— Она приезжала, почему она оставила машину?

— После завтрака, — постановил Тейт.

— Она напилась? — не унимался Джонас.

Я тихо втянула воздух. Тейт пристально посмотрел на сына:

— Джонас, она часто напивается?

Джонас не отвел взгляд, но сильнее прижал ладони к столешнице. Его тело заметно напряглось, и он сглотнул. По глазам было видно, что он лихорадочно думает и что он испуган.

Потом он тихо сказал:

— Постоянно.

Тейт молчал. Я тоже, хотя мне казалось, что всем слышно, как колотится мое сердце. Даже Задира замерла у ног Тейта, повернув свою хорошенькую мордочку к Джонасу.

Джонас продолжал смотреть на отца и прижимать ладони к столешнице, как будто был готов в любой момент оттолкнуться и бежать.

— И она садится за руль? — тихо спросил Тейт.

— Да, — так же тихо ответил Джонас.

— Ты когда-нибудь был с ней в машине, когда она в таком состоянии? — продолжал Тейт.

Джонас громко вдохнул, медленно выдохнул и сглотнул.

— Да, — прошептал он, и моментально от Тейта пошла темная энергия такой силы, что заполнила весь дом и атаковала его обитателей.

Я двинулась к нему, мягко говоря:

— Тейт, милый...

— И еще она меня швыряет, — торопливо сообщил Джонас. Я замерла и повернулась к нему, он все так же смотрел на отца, но больше не выглядел испуганным.

Нет, он был просто в ужасе.

— Она тебя швыряет, — медленно повторил Тейт тихим, опасным голосом.

— Вчера был не первый раз, — все так же быстро проговорил Джонас. — И даже не самый худший.

О нет.

Нет, нет, нет.

Не может быть. Этого не может случиться с Джонасом.

Нет.

Я смотрела на него, а он смотрел на отца. Он казался напуганным до безумия, и зная его отца, зная, что будет значить это сообщение, зная, что он не станет врать, я поняла, что это случилось. Это случилось. Я была права, Нита не была нежной со своим сыном.

Я стояла, не зная, к кому из них подойти. Тейт явно боролся с яростью, а Джонас со страхом.

— Я хочу жить тут, — прошептал Джонас сквозь подступившие слезы. — Лори тебе сказала?

Тейт не ответил, и я не была уверенна, услышал ли он сына. Он застрял во времени, услышав, как его сын говорит, что его мама садится за руль пьяная, когда он в машине, и швыряет его.

Джонас привстал со стула, не отрывая ладоней от столешницы, а ног от перекладины. К страху добавилась паника.

— Я хочу жить тут, — повторил он.

Тейт хмуро посмотрел на сына, неподвижный, но каким-то образом в состоянии боевой готовности. Он делал это так долго, а я так напряженно прислушивалась в ожидании его ответа, что чуть не потеряла сознание.

— Уже живешь, — наконец ответил Тейт, его голос превратился в разъяренный рык, потом он схватил со столешницы телефон, развернулся и направился по коридору к гаражу.

Я посмотрела на Джонаса. Он побелел как мел, и по его щеке скатилась слеза.

При виде этой одинокой слезы на ум мне пришли два слова.

Гребаная. Сука!

— Папа! — закричал Джонас, соскакивая со стула, и я вернулась к реальности.

— Останься здесь, — приказала я.

— Но...

— Здесь! — сказала я невольно резко, подождала его кивка, успокаивающе, как надеюсь, улыбнулась и побежала следом за Тейтом.

Я догнала его в гараже, он уже сидел на мотоцикле, и по его движениям я поняла, что байк вот-вот сорвется с места и Нита получит по заслугам.

Н несмотря на то, что она заслужила, я не могла позволить этому случиться.

— Тейт! — крикнула я.

Он меня проигнорировал.

— Тейт! — проорала я, подбежав к нему и обхватив его обеими руками.

— Отойди, — прорычал он.

— Пойдем в дом, — попросила я.

Он посмотрел на меня, и мне потребовались все силы, чтобы не развернуться и не убежать от той ярости, что я увидела в его глазах.

— Крутышка, отойди нахрен.

— Детка, пойдем в дом.

— Отойди! — взревел Тейт.

Не знаю, откуда у меня нашлась смелость перед лицом его гнева, но я придвинулась ближе.

— Капитан, не надо, — умоляла я. — Не заставляй его пожалеть о том, что он рассказал тебе.

— Отойди, — повторил он.

— Успокойся, Тейт.

— Лорен, больше я не буду повторять.

— Пожалуйста, пожалуйста. — Я прижалась как можно ближе, взяла в ладони его заросшие бородой щеки и приблизила свое лицо к его. — Я знаю, что ты злишься. Ты имеешь полное право. Если тебе нужно выплеснуть злость, можешь быть козлом. Скажи мне что-нибудь грубое. Но не заставляй Джонаса пожалеть о том, что он рассказал тебе.

— Лорен...

— Ты сделал это место безопасным для меня. Я провела десять лет в месте, которое не было безопасным. Джонас тоже. Сделай это место безопасным и для него, детка. Пожалуйста.

Тейт закрыл глаза и дернул головой, вырвавшись из моих рук.

Я наклонилась, уперлась лбом в его висок и прошептала ему на ухо:

— Пожалуйста, Тейт. Ты можешь, я знаю, ты можешь. Ты сделал это для меня. Пожалуйста.

Он не ответил, и я обняла его за шею, продолжая прижиматься к нему лбом.

Наконец он прорычал:

— Она могла убить его.

— Но не убила, — прошептала я.

— Она делает ему больно.

У меня в носу защипало от слез, но мне нужно было столько сделать. Мне нужно было снять его с мотоцикла, нужно было вернуться к Джонасу и вернуть к Джонасу его. У меня не было сил сдерживаться, так что я позволила слезам пролиться.

Чувствуя, как они текут по лицу, я хрипло сказала:

— Да.

— Приятель, — прошептал он хрипло.

Я сжала руки.

— Да.

— Мой мальчик.

— Тейт, пожалуйста, идем в дом.

Он замолчал, потом повернул шею, не прикладывая силу, и я подняла голову. Он развернулся ко мне, я положила ладони ему на плечи и посмотрела на него сверху вниз.

— Как мне это исправить? — спросил Тейт, глядя на меня пустыми глазами, и я поклялась, что до конца своих дней буду ненавидеть Ниту за то, что она сотворила такое с моим мужчиной.

Я проглотила всхлип и покачала головой.

— Не знаю. Я просто знаю, что ты сможешь.

Настала его очередь качать головой.

— Ты в это веришь?

— Я верю, что ты можешь все.

Как только я это произнесла, его лицо изменилось, и, клянусь Богом, он стал похож на своего сына два дня назад. Он смотрел на меня снизу вверх с восхищенным удивлением.

— Господи, ты и правда так думаешь, — прошептал он, изучая мое лицо.

— Нет, — ответила я и сжала пальцы. — Я знаю.

— Папа, — услышали мы, и оба повернулись. Тейт еще сильнее развернулся, чтобы видеть Джонаса, который стоял в двери гаража. Он нервно вытер слезы с лица, и я заметила, что его рука дрожала.

— Папа, — повторил он, словно не зная, что сказать.

— Ты мылся вчера у дедушки? — спросил Тейт тихим и ровным голосом.

Джонас моргнул, явно удивленный спокойным тоном Тейта и его обычным вопросом. Я повернулась к Тейту, он начал слезать с байка.

И глядя на него, я поняла, что он это сделал. Он запер ярость. Он нашел способ контролировать ее, несмотря на то, что ее вызвало, и несмотря на то, что она была обоснована.

Я была права. Он может все.

Я отошла с дороги, и когда он замер рядом со мной, Джонас ответил:

— Да.

Я повернулась обратно к Джонасу и услышала, как Тейт мягко велел ему:

— Тогда иди переоденься, приятель, пока Лори готовит завтрак.

Джонас еще раз сглотнул, но не пошевелился.

Потом он спросил:

— Ты злишься?

— Да, — моментально ответил Тейт.

— На маму?

— Да, — повторил Тейт.

— Она... — начал Джонас. Я поняла, что он собрался ее защищать, и уже открыла было рот, чтобы вмешаться, если это опять разозлит Тейта, но Тейт меня опередил.

— Это же Нита, Джонас. Я знаю, какая она. Иди переодеваться.

— Просто она такая, — тихо сказал Джонас.

— Да, — ответил Тейт. — Иди переодеваться, приятель.

— Она не может удержаться, просто она такая, — продолжал повторять Джонас.

Тейт подошел к сыну, я отстала и увидела, как Джонас напрягся.

Тейт положил ладонь ему на плечо.

— Я знаю. Я знаю, что она такая. Не оправдывай ее. Это неправильно, Джонас. Могу только сказать, что это кончено. Да?

Джонас закинул голову, чтобы смотреть на отца, и кивнул.

Потом он прошептал:

— Без меня она останется совсем одна.

Он мучался из-за своего решения.

Я закрыла глаза, на них выступили новые слезы, и стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть.

— Ее очередь. Теперь ты со мной, — сказал Тейт, и я открыла глаза.

— Блейк не... — начал Джонас.

— Это ее выбор. Ты молод, приятель, но я говорю тебе это, потому что ты должен знать: она могла заполучить меня. Я ясно говорил об этом больше раз, чем тебе лет. Он выбрала его. Я свободен, значит, могу выбрать Лори, так что теперь у нее никогда не будет попытки со мной. Человек живет со своими решениями. Твоя мама, она взрослая, она сделала выбор и должна с ними жить. Если ты умный, то учишься на своих ошибках. Она не учится. И это тоже ее выбор. Я провел много лет, пытаясь защитить ее от ее решений, не получилось. Я не собираюсь позволять тебе делать это и не собираюсь учить тебя, что кто-то прикроет тебя от твоего дерьма. Ты тоже должен учиться. Ты делаешь выбор, и он твой, и ты должен нести за него ответственность. — Он кивнул на дом и заговорил тише: — Ты сделал выбор там, приятель. Я знаю, что тебе нелегко, возможно, ты уже некоторое время мучаешься, но это правильное решение. — Тейт нежно сжал плечо Джонаса. — Поверь мне, оно правильное.

Несколько мучительно долгих секунд Джонас смотрел на своего отца, потом еще раз кивнул.

— А теперь, приятель, сделай, что я сказал. Иди переоденься. Хорошо?

— Хорошо, — прошептал Джонас. — Ты не собираешься...

Тейт присел на корточки перед своим сыном.

— Нет. Я тут с тобой и Лори. Мы позавтракаем. Мы поедем в больницу навестить Шамблса. И если тебе повезет, то мы уговорим Лори испечь тебе печенье с шоколадом по рецепту ее бабули.

— У нас еще остался кекс, — сказал Джонас, как будто наличие в доме печенья с шоколадом и кекса одновременно — это сокровище, которое слишком хорошо, чтобы в него поверить.

— А я бы съела печенье, — вставила я, и оба парня Джексон повернулись ко мне. — Или два, — закончила я.

— Оно вкусное? — спросил меня Джонас.

— Она замораживала тесто перед тем, как печь, — ответила я, как будто он должен понять, но судя по слабой смущенной улыбке не понял.

Но смущение быстро покинуло его лицо, и он спросил:

— Можно мне теста?

— Нет, — улыбнулась я, показывая, что говорю неправду.

Джонас посмотрел на отца, который смотрел на меня.

— Она прикидывается. Она разрешит мне съесть тесто, — сказал Джонас, и Тейт медленно повернул голову к сыну.

— Лори часто прикидывается, — поделился Тейт.

— Неправда! — огрызнулась я, только отчасти раздраженная подобной напраслиной, но по большей части я была рада, что драма вроде бы закончилась и я больше не плачу.

Тейт выпрямился, не обратил внимания на мое возражение и скомандовал:

— Детка, тащи свою задницу в дом и приготовь завтрак.

Я скрестила руки на груди и свирепо глянула на него:

— Во-первых, детка, не произноси слово «задница» в присутствии Джонаса, а во-вторых, не приказывай мне готовить завтрак.

Тейт поднял брови:

— Ты собираешься морить моего сына голодом?

— Нет, я приготовлю завтрак себе и Джонасу. А ты можешь сделать себе миску хлопьев.

Тейт расхохотался, обнял сына за шею и притянул к себе. Джонас обнял Тейта за талию и прижался к отцу.

Все еще посмеиваясь, Тейт посмотрел на Джонаса и заявил:

— Видишь? Прикидывается.

Я зыркнула на них обоих, но сдалась, потому что это не оказало на них никакого эффекта и они выглядели так мило, стоя рядом. Но я все равно протопала к ним, а потом мимо них в дом.

Потом я сделала французские тосты.

Да, и для Тейта тоже.

Но я также удостоверилась, грохнув тарелку перед Тейтом, что он понял, что я сделала это против воли.

От этого они оба расхохотались.

Тейт любил покомандовать, и это бесило, но после всего случившегося мои парни смеялись.

А раз так, мое дело сделано.

* * *

— Она отказывается говорить, — сказал Тейту специальный агент Гарт Тамбо в больничном коридоре рядом с палатой Солнышка.

Я посмотрела в конец коридора, где Шамблс сидел на корточках перед Джонасом. Джонас говорил, а Шамблс кивал и выглядел при этом так, как будто засыпает на ходу.

Тейт, я, специальный агент ФБР Тамбо и Арни Фуллер, шеф полиции Карнэла, отец сумасшедшей бывшей девушки Тейта и смертельный враг Тейта (и мужчина, который мне не нравился, потому что у него были маленькие глазки, нехилое пивное брюхо, плохо смотревшееся в его форме, и привычка злобно смотреть на Тейта) стояли в десяти футах от Шамблса и Джонаса.

— Отказывается говорить? — спросил Тейт, и Тамбо покачал головой.

— Ни звука. — Он мотнул головой в сторону Шамблса. — Даже со своим мужчиной.

— Тоже мне мужчина, — презрительно пробурчал Фуллер, и я заметила, как Тейт и спецагент Тамбо посмотрели на него. Тейт с раздражением, а Тамбо с досадой.

Что до меня, то я разозлилась.

— Они вместе шесть лет, — сказала я Фуллеру. — И за все шесть лет всего две ночи провели порознь. Одну из них Солнышко пролежала в лесу, истекая кровью, пока Шамблс с ума сходил, разыскивая ее, а вторую она провела на больничной койке. Шесть лет вместе, шесть лет каждую ночь, кроме двух, они спали в одной постели. Если бы я была Солнышком, для меня это значило бы, что Шамблс мой мужчина. Зная, через что он прошел и как он ее любит, я не сомневаюсь, что Шамблс ее мужчина.

Шеф Фуллер обратил на меня свой сердитый взгляд, но Тейт заговорил:

— Крутышка...

Я подняла руку раскрытой ладонью к Тейту и продолжила пристально смотреть на Фуллера.

— Они живут в вашем городе. Вам не нравятся хиппи — дело ваше. Но как только вы надеваете форму, ваше личное отношение не должно мешать.

— Не надо учить меня работать, миз Грэм, — сказал мне Фуллер.

— Не знаю, я тут новенькая, но, судя по разговорам в городе, кто-то должен это сделать, — выпалила я. Тейт положил руку мне на плечи и развернул к себе, так что я прижалась грудью к его боку.

— Правильно, Джексон, уйми ее, — предупредил Фуллер.

— Арни, — ответил Тейт, — она дружит с ними. Не суди ее строго.

— Я не буду ее судить, если она перестанет мне хамить, — ответил Фуллер.

— Против вас выступает подруга жертвы, после того как вы получили заявление о пропавшем человеке, женщине, на которое не отреагировали, прекрасно зная, что на вашей земле охотится чудовище, а вы еще ворчите оскорбления, — вмешался Тамбо. — О, и должен добавить, что лучше вам попридержать это дерьмо насчет супруга. Мисс Грэм права, он ваш житель. Если вы надели форму, то не можете выбирать, кого защищать, а кого нет.

Теперь Фуллер злобно смотрел на Тамбо, потом перевел взгляд на меня, потом на Тейта, и я напряглась, потому что он казался готовым брызгать слюной. Но к счастью, он просто ушел, ничего не сказав.

— Вот урод, — пробормотал Тамбо.

Тейт не ответил на его комментарий, а вместо этого, к моему потрясению, сказал:

— Наденьте на Лорен микрофон и отправьте туда.

— Что? — поднял брови Тамбо.

— Что? — воскликнула я, напрягшись всем телом.

Тейт заговорил с Тамбо:

— Наденьте Лорен микрофон и отправьте ее в палату, она разговорит Солнышко.

Я в ужасе недоверчиво уставилась на Тейта.

Я решила воспользоваться возможностью и напомнить Тейту, что не слишком хороша в кризисных ситуациях. Это, по существу, не был кризис, но я все равно знала, что у меня не получится.

Поэтому я начала:

— Тейт...

Тейт опустил глаза на меня:

— Она станет говорить с тобой.

— Не станет. Если она не заговорила с Шамблсом...

— Крутышка, тебе даже тетка в магазине товаров для дома дает советы по отношениям. Солнышко заговорит с тобой, — ответил Тейт.

— Тейт, Ванда просто любопытная. Солнышко другая. На нее напали.

— Детка, я стоял в той очереди и видел, как она отпустила трех покупателей. Она была вежливой, но не болтала, как будто они лучшие друзья.

Меня там не было, но, думаю, что это правда. Люди легко разговаривали со мной, так было всегда.

Опять же, я разговаривала с людьми, и так было всегда.

Тейт продолжал:

— Джонас стал доверять тебе через несколько часов после встречи. Он составил мнение и поделился с тобой своим бременем. Она заговорит с тобой.

Это определенно правда.

И все-таки.

— Это не одно и то же, — сказала я.

— Так было и сегодня, — ответил Тейт.

— Что, прости?

Тейт повернулся, так что мы оказались лицом к лицу, и обнял меня обеими руками.

— Детка, он не стал ждать, пока мы с ним останемся одни. Не попросил тебя выйти. И он не стал ждать, пока ты уйдешь, когда ты это предложила. Он сказал то, что сказал, когда ты была там, потому что ты была там. Не понимаешь?

— Нет, — сказала я.

— Он верил, что ты разберешься с последствиями того, что он натворил.

— Но он...

— И ты это сделала, ты справилась со мной.

— Тейт, не думаю, что он все так продумал. Ему всего десять, — напомнила я.

— Крутышка, если ты думаешь, что он не научился продумывать свои действия наилучшим образом, живя с двумя алкоголиками, то ты ошибаешься. Это дерьмо с Нитой? Оно продолжается уже некоторое время, и он не говорил мне, пока не появилась ты.

Возможно, это тоже правда.

— Она доверится тебе, — продолжал давить Тейт.

— Я не знаю, — прошептала я.

— Не узнаешь, пока не попытаешься.

Я прикусила губу. Он сжал меня в объятьях, потом приблизил свое лицо к моему и прошептал:

— Детка, нам это нужно.

Я уставилась на него, зная, что он прав. Нам это нужно. Ради Тони и других семи девушек, и ради тех девушек, что гуляют по улицам и находятся в опасности, если их заметил этот псих. Нам это нужно, даже Солнышку.

Просто мне не хотелось, чтобы именно я это делала.

Поэтому я мягко спросила:

— Мне обязательно быть с микрофоном?

Тейт еще раз обнял меня, на этот раз успокаивающе и, возможно, с гордостью (да, я могу определить это по объятиям).

— Им нужно будет слышать все, что она скажет, а раз уж она не говорит даже с Шамблсом, думаю, они не могут быть там.

— Но прослушка?

— Тебе надо быть собой. Ты не должна представлять угрозу. Ты можешь сказать ей, что на тебе прослушка, но ты должна выглядеть, как ты. Не держать диктофон. И чтобы за твоей спиной не было никого с блокнотом. Если она заговорит, то это должна быть только ты.

Я не была уверена, что Тейт прав в том, что Солнышко заговорит со мной, и даже если и прав, я все еще не была уверена, что хочу это делать.

Я только знала, что кто-то убил Тоню и еще семь женщин, и что, возможно, этот же человек напал на Солнышко. Даже если это был не он, все равно кто-то напал на Солнышко.

И кто бы это ни был, его нужно остановить.

Я посмотрела на Тамбо, который молча стоял рядом с нами, затем посмотрела на Тейта.

— Могу я сначала поговорить с Шамблсом? — прошептала я.

Тамбо тут же развернулся и пошел к другому агенту, а Тейт еще раз обнял меня и ответил:

— Да.

* * *

Я думала, что не смогу не думать о микрофоне, прилепленном у меня на груди, но как только я вошла в палату Солнышка, эти мысли улетели.

Ее пепельно-белые волосы были обрезаны, кожа под загаром была бледной, на левой стороне лица были синяки и припухлость, к ней были подключены разные трубки, а глаза были мертвыми.

Эти глаза посмотрели на меня, как только я вошла, и я могла думать только о том, что ее яркие, сверкающие, обычно улыбающиеся, всегда дружелюбные глаза были мертвы.

Я сглотнула слезы и посмотрела на двух женщин в противоположной стороне палаты. Одна пожилая, консервативно одетая, а вторая молодая, одетая почти как я, но не в шортах, а в джинсах. Я знала, потому что мне сказал Шамблс, что это мама и сестра Солнышка.

— Привет, — мягко сказала я. — Я Лорен, подруга Солнышка.

Мама Солнышка кивнула и посмотрела на нее.

Сестра сказала:

— Привет.

— Я... — Я посмотрела на Солнышко, а потом обратно на ее семью. — Могу я поговорить с ней?

Они обе молча уставились на меня.

Шамблс, который зашел следом за мной, тихо сказал:

— Мам, Лунный Свет, она имеет в виду наедине.

Они снова посмотрели на меня, потом на Солнышко. Я постаралась принять уверенный вид, Солнышко никак не отреагировала, и Шамблс взял все в свои руки и вывел женщин из палаты.

Он встал на пороге, кивнул мне и закрыл дверь.

Я подошла к Солнышку и села на самый краешек стула рядом с ее койкой. Она смотрела в потолок.

Я взяла ее за руку. Рука была совершенно безжизненной. Я наклонилась вперед и прижала ее ладонь к своему лицу, глаза защипало, и я почувствовала, как влага потекла по щекам. Она тоже должна была это почувствовать.

Я закрыла глаза.

— Детка, мне так жаль, — прошептала я в ее ладонь. — Если бы я владела магией, то забрала бы это.

Я открыла глаза, прижимая ее ладонь к лицу, Солнышко повернула голову ко мне.

Ее взгляд оставался пустым.

— Но я не умею, — продолжала шептать я.

Она не ответила.

— Нам с тобой, — продолжала шептать я, — милая... — Я втянула воздух и выдохнула. — Нам придется поступить по-другому.

В ее лице ничего не изменилось. Ни капельки.

— Ты думаешь, что недостаточно сильная, но мы найдем твою силу вместе.

Она перевела взгляд обратно на потолок.

— Солнышко, его нужно остановить.

Неожиданно она с силой вырвала свою руку.

Слишком быстро. Я действовала слишком быстро. Черт.

Я подождала минуту, потом встала и села на край кровати, но Солнышко отвернулась от меня.

Я наклонилась к ней, не слишком близко, не угрожая, и сказала прямо:

— На мне прослушка. Они слушают, полиция и ФБР, ты должна знать.

Солнышко сглотнула.

— Они слышат, но тут только ты и я, детка. Сейчас только ты и я.

Никакого ответа.

Я закрыла глаза и прикусила губу. Потом открыла глаза.

— Пожалуйста, поговори со мной.

Солнышко продолжала молчать.

Я вытерла лицо и посмотрела в окно, не видя пейзажа, только думая о том, как достучаться до нее.

И тут я поняла. Я должна рассказать ей правду.

— Я осталась в Карнэле из-за вас, — прошептала я.

Я услышала шорох и опустила глаза. Солнышко смотрела на меня.

Я кивнула.

— Это правда. Из-за вас с Шамблсом. И Бетти с Недом. Из-за бананового хлеба и теплых ночей. И я знала, что у меня появятся друзья, хорошие, которые искренне заботятся, не просто говорят, а делают... когда я встретила вас, ребята, я поняла, что попала домой.

Ее губа задрожала.

— Я долгое время была далеко от дома, Солнышко, потерянная и блуждающая, это страшно, когда ты один. — Мой голос упал до шепота. — Спасибо, что вернули меня обратно домой.

— Цветочек, — прохрипела она.

— Детка, поговори со мной.

Она помотала головой.

— Здесь ты в безопасности, со мной ты в безопасности, — пообещала я.

Она продолжала мотать головой, так что я схватила ее руку, наклонилась ниже и притянула ее ладонь к своей груди, зажав ее в своих ладонях и крепко держа.

— Со мной ты в безопасности, — повторила я и сжала ее ладонь. — Нельзя навсегда запереться у себя в голове, потерянной и одинокой. Так нельзя. — Я снова сжала ее руку. — Дай мне шанс вернуть услугу, милая, позволь мне дать тебе малую часть того, что ты дала мне. Позволь мне вернуть тебя домой.

Солнышко долго смотрела мне в глаза.

Потом она открыла рот и заговорила.

И я поняла — даже после того как Тейт и спецагент Тамбо подготовили меня, прежде чем я вошла в палату, — что не была готова к такому.

Они не предупредили, что слова могут оставаться выжженными в памяти.

Солнышко заговорила, и я поняла, что мне потребуется много лет, чтобы эти ожоги зажили.

А когда они заживут, шрамы все равно останутся.

Но я заставила ее заговорить.

Мое дело сделано.

* * *

Когда я вышла из палаты Солнышка, дверь даже не успела закрыться, как я оказалась в объятиях Тейта.

Я уткнулась лицом ему в грудь и крепко вцепилась в него.

— Ты молодец, — прошептал он мне в волосы.

Я кивнула.

Он обнимал меня какое-то время, потом прижимая меня одной рукой, другую сунул под мою футболку. Я чувствовала его пальцы, пока он снимал аппарат, пристегнутый к поясу. Его крупное тело закрывало меня от остальных, пока пальцы следовали за тонким проводом, он аккуратно отлепил микрофон от моей груди и убрал руку из-под футболки.

Прижав меня к своему боку, он развернулся к Тамбо и передал ему прослушку.

— Не знаю, как вас благодарить, мисс Грэм, — мягко сказал мне Тамбо. — Это тяжело.

Я кивнула и тихо сказала:

— Все нормально.

Но все было не нормально, мой мозг жгло, это причиняло боль.

Тамбо кивнул в ответ.

— Приятель, давай отвезем Лори домой, — окликнул Тейт Джонаса и, не дожидаясь ответа, повел меня по коридору.

— Шамблс, увидимся завтра, — сказала я, когда мы подошли к нему, и Тейт остановился, когда я заговорила.

Шамблс посмотрел на дверь палаты Солнышка, потом обратно на меня.

— Как думаешь, теперь она станет говорить со мной?

— Иди и узнай, милый, — посоветовала я.

Он кивнул, поцеловал меня в щеку и заторопился по коридору.

Тейт повел нас дальше. Мы остановились около лифтов, когда кто-то взял меня за руку.

Тейт нажал кнопку вызова лифта, и я посмотрела вниз. Джонас смотрел вверх, старательно избегая моего взгляда, и следил за красными цифрами на дисплее над лифтом, которые показывали, какой этаж он проезжает, как будто этот дисплей мог поведать ему выигрышные номера в лотерее на этой неделе.

И он делал это, держа меня за руку.

* * *

Я мало обращала внимания на окружающее, пока мы шли по продуктовому магазину. Я сосредоточилась на ингредиентах для печенья с шоколадной крошкой и для салата с пастой, дижонской горчицей, майонезом и маринованными огурчиками, который был еще одним моим фирменным блюдом, которое Брэд ненавидел из-за обилия жира и калорий. Вечером Тейт собирался жарить бургеры на ужин, а мой салат идеально с ними сочетался.

Я мало обращала внимания на окружающее, когда мы складывали продукты в багажник «Эксплорера», и мало обращала внимания на окружающее, когда мы направились домой.

Я обратила внимание только тогда, когда Тейт остановился около «Волшебной страны» и Джонас выпрыгнул из машины.

Я следила за Джонасом, пока он бежал к «Волшебной стране», и смотрела, как он положил купленный в магазине букет в длинный ряд цветов, которые уже там лежали.

Я повернулась к Тейту.

— Он увидел их, когда мы ехали мимо раньше, — ответил Тейт на мой невысказанный вопрос. — Он спросил меня в магазине, пока ты целый год выбирала между спиральными макаронами и рожками. Он хотел, чтобы наши цветы тоже были там.

Наши цветы.

Наши.

Я выглянула обратно через лобовое стекло и увидела Джонаса бегущего назад к внедорожнику. Он забрался в машину и закрыл дверь.

Я уставилась на цветы, принесенные жителями Карнэла, чтобы показать Солнышку и Шамблсу, что город поддерживает их.

Карнэл хороший город. Дом.

Я облизнула губы, пока Тейт выезжал с парковочного места.

Потом я сказала:

— Я не год выбирала макароны.

Джонас хохотнул.

— Детка, — только и сказал Тейт.

* * *

«Цветочек, так больно».

Я открыла глаза.

В комнате было темно. Никакого лунного света, потому что Тейт закрыл шторы.

Стояла середина ночи, и я не могла заснуть. Уже в четвертый раз меня будил голос Солнышка. Она произнесла «больно» таким голосом, что сразу становилось понятно, насколько ей было больно, что именно она чувствовала, когда лезвие вонзилось в ее тело, насколько острой была боль. Я знала, что не смогу заснуть снова.

Осторожно убрав руку с талии Тейта, я откатилась от его спины и перевернулась на другой бок.

Днем, когда мы вернулись домой, машины Ниты уже не было. Тейт позвонил Па, и тот сказал, что ее забрали Вуд и Стелла.

Мы пообедали, я пекла печенье, а Тейт и Джонас очищали стоки от листьев (и да, я разрешила Джонасу попробовать тесто, много теста). Это заняло время, так что я успела разобрать сумки с бассейна, запустить стирку, сменить белье и пропылесосить некоторые комнаты, все это периодически сидя на веранде и слушая, как они работают и болтают.

Закончив, они бросали мяч в баскетбольное кольцо, висевшее над дверью гаража. Я посматривала на них (ладно, глазела) и потягивала виноградный «Кулэйд».

«Кулэйд» напомнил мне о Кэрри, о маме и папе, о доме, поэтому я вошла в дом, взяла телефон, вернулась на веранду и позвонила им, глядя, как Тейт с сыном играют в баскетбол. Я рассказала семье про Джонаса, про Ниту; я рассказала сестре о том, что Тейт любит меня, а я люблю его (она была счастлива за меня, но осторожничала, все еще считая, что это слишком скоро, но ей нравился Тейт, так что она не слишком меня пилила); и я рассказала им все про Солнышко. Мне не хотелось их волновать, но также не хотелось утаивать что-либо от них. Услышанное им не понравилось, но они ясно дали понять, что предпочитают услышать, чем ничего не знать, как в то время, когда я скрывала от них ситуацию с Брэдом или когда разъезжала по стране в поисках Карнэла.

Что до меня, то мне стало лучше, когда я им рассказала. Мне нужно было это сделать, рассказать им, и они выслушали, как делают семьи.

Когда я положила трубку, Тейт с Джонасом закончили с баскетболом и подошли ко мне. Тейт взял у меня розовый ретро стакан с «Кулэйдом» и сделал большой глоток.

Опустив руку, он, прищурившись, глянул на стакан и подошел ко мне.

— Господи, Крутышка, это как проглотить полный рот сахара, — сказал он так, будто это плохо.

— Знаю. — ответила я. — Разве не вкусняшка?

— Вкусняшка, — пробормотал Джонас полным веселья голосом. — Смешная.

— Хочешь? — спросила я Джонаса.

— Он знает, где взять, — ответил Тейт за сына и посмотрел на мальчика. — Приятель, заодно захвати мне воды.

Джонас кивнул и побежал в дом, зажав под мышкой баскетбольный мяч.

Я поняла, почему Тейт отправил Джонаса с поручением, когда он поставил стакан на стол рядом со мной и наклонился ко мне, положив руки на подлокотники моего стула. Он был потный, волосы на шее и около ушей намокли и завивались, ко лбу прилипли влажные пряди, а футболка облепила тело.

Еще один вид вкусняшки.

— Ты как? — мягко спросил Тейт.

Я вдохнула и на выдохе сказала:

— Я продолжаю думать об этом. Она рассказала мне все, но я по-прежнему думаю, что у нас мало что есть.

— У нас есть больше, чем раньше, — ответил Тейт.

— Правда. Но этого недостаточно, — сказала я. — Он был в лыжной маске.

— Не повезло, — пробормотал Тейт. — Он подготовился.

— Она была слишком испугана, чтобы заметить цвет его глаз, и он почти не говорил, — напомнила я Тейту то, что он знал и так, поскольку слушал вместе с федералами.

— Главное, что она заговорила. Они приведут кого-нибудь поработать с ней, получить больше. Но теперь мы знаем, что он хорошо сложен, силен, не хлюпик, и мы знаем, что он белый. Мы также знаем, что это не случайность. Он видел ее раньше.

— Откуда мы это знаем? — спросила я. К сожалению, Тейт отодвинулся, но притянул другой стул поближе к моему и сел.

— Он подготовился, — повторил Тейт. Он наклонился, обхватил мои ноги под коленями, а потом закинул свои ноги на перила и устроил мои сверху.

— Лыжная маска, — догадалась я.

— Да, сейчас июль, — сказал Тейт. — И он был в перчатках. Не оставил отпечатков на ее велосипеде, не оставил ничего.

— Но это он, тот, кто убил Тоню, — констатировала я.

— Тот же тип ножа, так что хорошее предположение.

— Не понимаю.

— До этого с ней был Шамблс, — сказал мне Тейт. — Тамбо говорил с ним. Она ездила загорать в одиночестве, но не на то место. На том месте Шамблс всегда был с ней.

— Значит на этот раз, одна...

— Он видел их вместе, на этот раз она была одна, и он напал.

— То есть запланировано, но не совсем.

— Не совсем запланировано, но запланировано, да.

Я посмотрела на деревья.

— Лори, он живет там, — пробормотал Тейт, и мой взгляд метнулся к нему.

— Что? — выдохнула я.

— Готов поставить свою жизнь, что он там живет, — повторил Тейт. — Он знает то место. Он знает тот лес. Ставлю свою жизнь, что он там живет. Он там охотится. Это его место. Его.

От его слов и тона у меня заледенела кровь.

— Тамбо собирается проверить? — спросила я.

— Уже проверяет всех.

— Но это же глупо, так близко к дому, к...

— Чертовски глупо, — перебил меня Тейт.

— Тогда почему?

Тейт покачал головой, глядя на хвойные деревья перед домом, его мысли явно были где-то далеко.

— Это бред, — прошептал он. — Никак не могу понять. Ничего не сходится, но все сходится. Восемь идентичных убийств и теперь это, тот же почерк, но все не так.

Мы услышали, как отъехала стеклянная дверь, и в то же время Джонас сказал:

— Нет, Задира, ты остаешься внутри.

Я быстро наклонилась вперед и прошептала Тейту:

— Она сказала, что он сказал: «Прости».

Тейт обнял меня за плечи и притянул ближе к себе, так что мне в бок впился подлокотник стула, но мне было все равно, потому что остальная часть меня прижалась к Тейту.

— Да, — прошептал он в ответ.

— Это жутко, Тейт, — продолжала шептать я.

— Это все жутко, Лори. — Он тоже шептал.

Тут он прав.

Джонас подошел к нам и передал Тейту бутылку воды. Потом подтащил стул поближе к отцу и сел со своим стаканом (не розовым, а одним из старых стаканов Тейта) «Кулэйда» и горстью печенек, которые и стал поедать.

— Джонас, тебе нравится виноградный «Кулэйд»? — спросила я.

— Вишневый лучше, — пробормотал он с полным ртом, потом повернулся ко мне и улыбнулся, к губам прилипли крошки от шоколадного печенья. — Но этот сойдет.

— Я могу сделать вишневый, — сказала я и пробормотала себе под нос: — Или я куплю другой кувшин. У них есть еще зеленые.

— Пап, Лори тащит в дом девчачье барахло, — нажаловался на меня Джонас, а ведь я сидела прямо там же.

Тейт улыбнулся, глядя на деревья, и пробормотал:

— Ага.

Тейт явно не возражал против того, что я тащу в дом «девчачье барахло». Я посмотрела на Джонаса с выражением «получи-ка», и он закатил глаза, а потом спросил:

— Мы будем есть гамбургеры или как?

— Как только Лори их приготовит, — ответил Тейт.

— Я думала, ты их жаришь, — сказала я Тейту, и он посмотрел на меня.

— Да, я их жарю, но не делаю.

— Значит, мне досталась противная и липкая работа? — потребовала ответа я.

— Да, — улыбнулся Тейт.

Не успела я возразить, как заговорил Джонас.

— Я сделаю противную и липкую работу, — предложил он. — Мне нравится противное и липкое.

— Ни в чем себе не отказывай, — пробормотала я.

— Круто! — воскликнул Джонас.

— Приятель, после душа, — сказал Тейт.

— Хорошо, — ответил Джонас, сунул в рот последнее печенье, вскочил и побежал в дом.

Тейт снова повернулся к деревьям. Я положила голову ему на плечо. Мы некоторое время сидели молча, после чего Тейт заговорил.

— Он считает, что ты клевая, Крутышка.

Он имел в виду Джонаса.

— Это хорошо, поскольку я чувствую то же самое, — ответила я.

Мы снова помолчали, а потом Тейт почему-то тихо спросил:

— Ты меня любишь?

Мое сердце сбилось с ритма, а тело напряглось.

И снова мой рот ответил за меня:

— Да.

Тейт сжал рукой мои плечи и пробормотал:

— Хорошо.

Он замолчал, а я попыталась успокоить колотящееся сердце, хотя и переживала из-за того, что он продолжал задавать мне этот вопрос, и получать на него ответ, и выглядеть довольным, не отвечая взаимностью.

Из-за этих переживаний я не могла успокоить сердце, и мои губы сами собой произнесли слова, прежде чем мозг дал им команду молчать.

— А ты... эм...

Он снова сжал мои плечи, на этот раз по-другому, прижав меня ближе. Я подняла голову, Тейт смотрел на меня, и от выражения его лица мое сердце заколотилось еще быстрее.

— Крутышка, никогда не сомневайся, — прорычал он.

— Хорошо, — прошептала я. — Почему ты продолжаешь спрашивать?

— Потому что мне нравится слышать, как ты говоришь «да».

Я положила ладонь на его бородатую щеку, он наклонился и поцеловал меня. Не крепко и требовательно, а нежно, ласково и восхитительно долго.

После наших с Тейтом поцелуев на веранде я готовила макаронный салат и наблюдала за тем, как Джонас делает гамбургеры, а Тейт принимал душ. Потом Тейт жарил гамбургеры. Потом мы ели на заднем дворе, мы с Джонасом болтали, а Тейт изредка вставлял словечко. После гамбургеров мы ели кекс. Потом мы с Джонасом мыли посуду, а Тейт звонил Крис, чтобы узнать, все ли в порядке в баре. Потом мы сидели в гостиной и смотрели комедии.

— Приятель, никакой кровищи, — велел Тейт, когда Джонас выбирал фильм.

Тейт вытянулся на диване, положив голову на подлокотник, а я устроилась между ним и спинкой дивана, положив голову ему на грудь, он перебирал мои волосы. Мы смотрели уже второй фильм, и у меня слипались глаза. Поэтому я сонно объявила, что собираюсь в кровать, потянулась к Тейту, поцеловала его в губы, перелезла через него и слезла с дивана. Подошла к Джонасу, погладила его по голове и отправилась спать.

Когда слова Солнышка разбудили меня в первый раз, Тейта рядом не было. Во второй раз его крупное тело обнимало меня. С третьего по пятый я прижималась к его спине.

И теперь я лежала без сна среди ночи, а на следующий день у меня ночная смена. Я, конечно, переживу, раньше ведь справлялась, но веселого мало.

Я перекатилась на спину, и Тейт перекатился следом за мной.

Его рука скользнула по моему животу, и он зарылся лицом в волосы у меня на виске.

— У тебя тяжелая ночь. — Его голос был хриплым от сна.

— Я в норме.

Он обнял меня одной рукой.

— Детка, мне пришлось послать тебя туда.

Он имел в виду поговорить с Солнышком.

— Знаю, — прошептала я.

Мгновение он молчал, а затем сказал:

— Я знал, что будет с тобой после этого, но мне пришлось отправить тебя туда.

— Тейт, я знаю.

— Я сделал это, зная, что она расскажет тебе и что это повлияет на тебя.

— Тейт...

— Также я сделал это, зная, что буду рядом, когда тебе придется столкнуться с последствиями.

Я повернулась к Тейту, обняла его, и он притянул меня ближе.

— Знаю, — повторила я и прошептала: — Тейт, все нормально.

Я поняла, что его мучает чувство вины. Ему не нравилось, когда я не могла заснуть, и ему не нравилось осознавать, что его действия ухудшили положение.

Но ему пришлось, и мне тоже, мы оба это знали, но таковы последствия. Он прав: он рядом, чтобы помочь мне справиться с этим. И я тоже права: он со мной, так что все будет нормально.

— Почему у вас не было детей? — спросил Тейт. Я моргнула от внезапной смены темы, но потом поняла: он сменил ее, чтобы отвлечь мои мысли от Солнышка.

— Подсознательное самосохранение, — использовала я его слова. Тейт хохотнул, провел рукой вверх по моей спине и запутался пальцами в моих волосах.

— Глубоко в душе ты знала, что он мудак, — предположил он.

— Да.

— Не хотела впутывать в это ребенка, — продолжил он.

Я вздохнула.

— Да, но я хотела детей, и Брэд тоже. Я откладывала, выдумывала отговорки, а он не настаивал. Потом я почувствовала, что он отдаляется, он больше не заговаривал о детях, и я не поднимала этот вопрос.

— Жалеешь?

— О том, что у нас с Брэдом нет детей?

— Что просто нет детей, — поправил меня Тейт.

Я задумалась, и от этих мыслей мне стало больно.

И эта боль прозвучала в моем голосе, когда я ответила:

— Да.

Тейт положил ладонь мне на затылок и прижал мое лицо к своей шее.

— Детка.

— Все в порядке, — прошептала я ему в горло.

— Точно, — ответил он, и я поняла, что он мне не поверил. Опять же, он прав, что не поверил мне, потому что я соврала.

Я сменила тему:

— Расскажи мне о своем папе.

— Лучше покажу, — предложил он, и я откинула голову назад, чтобы посмотреть на него, хотя и не могла видеть его в темноте.

— Покажешь?

Я услышала, как зашуршала подушка, когда он опустил голову ко мне.

— Папа был большим фанатом видеокамер, огромным. Как только на рынке появлялась новая модель, он ее покупал. Эти штуки огромные, приходилось таскать их на плече. Стоили целое состояние, но он покупал. А потом продавал, как только выходила новая. Он даже делал монтаж. Накладывал музыку. Постоянно таскал с собой. На мои игры. Вечеринки. Праздники. Барбекю. Когда мы с Вудом катались на байках. Иногда камеру брал Па, Стелла, Нита, Вуд или я, и мы снимали его. Так что я тебе покажу.

— Он был хорошим, — заключила я.

— Лучшим.

— Гордился тобой.

Я почувствовала, как Тейт на мгновение напрягся, прежде чем снова расслабиться.

— Да, — прошептал он.

— И сейчас гордился бы.

Он снова напрягся.

— Детка...

— Гордился бы, Тейт. Ты хороший человек, хороший отец.

Он не ответил и молчал так долго, что я оставила эту тему.

Потом он расслабился рядом со мной, и ощущение его твердого большого тела, его тепла, его запаха окутало меня, пока он лениво водил рукой по моей спине.

Поэтому моя рука лениво поползла по его боку, бедру, потом между нами. Мои пальцы обернулись вокруг его члена, и я начала двигать рукой.

Из горла Тейта вырвался низкий сексуальный звук, и он сделал невозможное: его зубы нашли в темноте мою нижнюю губу и прикусили ее.

Я беспокойно двигала ногами, чувствуя, как набухли складочки между ними, и продолжала двигать рукой.

— Забавно, — пробормотал Тейт, его губы были все еще близко к моим, так что я ощущала его учащающееся дыхание.

— Что? — спросила я, когда он не продолжил.

— Когда я играл в футбол в универе, единственное, что мне в этом нравилось, за исключением игры, что я получал потрясные киски.

Мои пальцы на его члене сжались, пока я безуспешно пыталась сдержать хихиканье.

— Ты получал потрясные?..

Тейт толкнулся бедрами навстречу моей руке, и я возобновила движение.

— Первоклассные студентки, — сказал он хрипло, — из сестричества.

Он слегка передвинулся, чтобы губы легко скользили по моему плечу и шее, но не так, чтобы я отпустила его член. Я поняла, что это значит, и не останавливалась.

— Сестричество, — прошептала я.

— О да, — прошептал он в ответ, касаясь губами моего уха. — Мне нравилась эта идея. Знал, что, когда стану профессионалом, все они будут мне доступны.

— Я могу забрать свои слова обратно... — сказала я, перестав двигать рукой, но не убирая ее. — О том, что ты хороший мужчина.

Тейт поднял голову и толкнулся бедрами мне в кулак.

— Крутышка, мне было двадцать лет.

— Точно, — буркнула я.

Он снова толкнулся вперед, и я задвигала рукой.

— Но я знал, что найду одну, — прошептал он, снова начав водить губами по моей коже. — С таким выбором я найду хорошую, великолепную, милую, первоклассную киску, которая будет в моей постели каждую ночь, станет ходить на мои игры, смотреть, как я играю, помогать мне делать детей, и я стану заботиться о ней.

Мне нравились его слова, нравились моему разуму и моему телу, так что я ускорилась.

— Тейт.

Он приблизил свои губы к моим, но не поцеловал меня.

— Когда я это потерял, было ужасно. Я потерял игру и потерял это будущее, и это сломало меня.

— Тейт, — выдохнула я ему в губы.

— Вернулся домой, связался с Нитой, и я знал, что такой и будет моя жизнь, Нита или кто-то вроде нее. И было ужасно, попробовав хорошую жизнь, осознавать, что она потеряна.

— Милый...

— Я понятия не имел, что через двадцать лет в моей кровати будет лежать потрясная, милая, первоклассная штучка и дрочить мне.

Мое сердце сбилось с ритма, дыхание стало неровным, соски затвердели, а между ног стало влажно.

— Я не штучка, — сказала я, приняв оскорбленный вид, но на самом деле совсем не оскорбившись.

Его беда начали двигаться вместе с моей рукой.

— Нет, детка, ты первоклассная штучка.

Я почувствовала новый прилив влаги между ног и прижалась к нему, начала двигать рукой резче.

— Вот так, детка, — пробормотал, почти простонал Тейт.

— Эта первоклассная штучка закончила тебе дрочить, Капитан.

— Нет, не закончила, — прорычал он.

Я сжала руку, прижалась еще ближе, положилась на удачу и к счастью успешно прихватила зубами его губу, а потом прошептала:

— Она хочет сделать кое-что другое, милый.

Я почувствовала, как Тейт улыбнулся, прежде чем захватил мои губы в глубоком страстном поцелуе.

Он перекатился на спину, подтянув меня на себя, и, перестав целовать, тихо пригласил:

— Ни в чем себе не отказывай, Крутышка.

Я широко улыбнулась в темноте. Потом я медленно двинулась вниз по его груди. А затем не спеша проделала с ним другие вещи.

— Детка, прекращай, — прорычал Тейт, когда я перестала сосать и начала облизывать его член.

— Угу, — пробормотала я, не выпуская изо рта головку, и пальцы Тейта в моих волосах сжались в кулаки.

— Крутышка, — окликнул он, но я продолжала лизать.

Не отвечая, я взяла его в рот, он подался бедрами вверх, я втянула его глубже, услышала его хриплый стон и выпустила, проведя языком от головки до основания.

— Детка, я серьезно, — предупредил Тейт.

Я сжала его рукой, обвела языком головку и заявила:

— Я получаю удовольствие.

— Ты нарываешься, — ответил он.

Я открыла рот и снова втянула его глубоко. Тейт обхватил ладонями мою голову и прижал ее, так что я дала ему то, чего он хотел, услышала, как он застонал, и выпустила его.

— Черт, Лори, — прорычал он.

— Терпение, Тейт, — сказала я, но его терпение лопнуло.

Он резко сел и переместил меня так, что я оказалась не между его ног, сбоку от него. Мои колени упирались в кровать, Тейт раздвинул их, сдернул мои трусики с попы, и его рука оказалась у меня между ног. Он не дразнил и не играл, он был настроен серьезно, и настала моя очередь стонать, что я и сделала, подаваясь бедрами навстречу его руке.

— Соси, детка, — потребовал он.

— Хорошо, детка, — сдалась я и сделала то, что велено.

Мне потребовалось усилие, чтобы сосредоточиться на своих действиях, учитывая, как быстро и сильно он меня ласкал. Я ласкала его так же быстро и сильно.

К счастью, мы оба преуспели в своем деле, и это было невероятно горячо.

Тейт вернул на место мои трусики и уложил меня на кровать, потом накрыл меня одеялом и направился в ванную. Вернувшись, он обнял меня и прижал к себе.

— Утром поговорим об этом.

Голос его не был сердитым. Он был уставшим и удовлетворенным, но слегка раздраженным.

— О чем? — спросила я. Голос мой звучал примерно так же, за исключением раздражения.

— Детка, дразню я, — ответил он, и я подняла голову.

— А я нет?

— Нет.

— Почему?

— Просто нет.

Мое сердце пропустило удар, и я прошептала:

— Тебе не понравилось?

На мгновение его тело напряглось, потом он расхохотался и перекатил меня на спину, навалившись сверху.

— Тейт...

— Похоже, что мне не понравилось? — перебил он.

— Ну... нет, ты это... стонал и...

— Раскрою тебе секрет, Лори, я буду тебя дразнить и не только в кровати.

— Так ты пошутил?

— Отчасти да.

— А другая часть?

— Ни одна женщина не тратила на меня столько времени.

— Значит, тебе понравилось, — с надеждой сказала я.

Он коснулся моих губ своими, потом приблизил их к уху и сказал:

— Да, детка, мне понравилось. И ты можешь сделать это снова. Но, просто к сведению, мне нравится быть тем, кто дразнит.

— Ла-адно, — неуверенно сказала я, потому что не поняла.

— Мне нравится заставлять тебя загораться, — продолжил он.

— Хорошо.

— И мне нравится контроль.

— Хорошо.

— И мне не нравится его терять.

— Значит, тебе не понравилось.

— Детка, мне понравилось.

— Но, Тейт, я не понимаю.

Он снова перекатил нас, так что мы оказались на боку, и решительно заявил:

— Поймешь.

— Пойму?

— Крутышка, как только окончательно станешь подружкой байкера, ты поймешь.

Я все еще не понимала, но теперь в его голосе звучало веселье, так что я поняла, что он не сердится, кроме того я была слишком сонной, чтобы выяснять дальше.

Я уткнулась в него и пробормотала:

— Ну а мне понравилось.

— Я понял, — пробормотал он в ответ.

Я нахмурилась:

— Понял?

— Детка, ты текла, когда я добрался до твоей киски.

— Ой.

Что ж, это все объясняло.

Он запустил руку мне в волосы и нежно приказал:

— Лори, поспи ради меня.

— Хорошо, Тейт.

— Сладких снов, детка.

Я закрыла глаза и прижалась к нему.

— И тебе, Капитан.

По какой-то причине его пальцы вдруг схватили мои волосы, совсем не больно, но было в этом что-то значительное, так что я открыла глаза.

— Ты увидишь сладкие сны? — тихо и очень заботливо спросил он.

Боже, я люблю этого мужчину.

Мои губы растянулись в улыбке, и я прижалась еще ближе.

— Я хорошая девочка, я всегда делаю то, что мне говорят.

Тейт отпустил мои волосы и крепко обнял меня обеими руками.

— Люблю тебя, Крутышка, — пробормотал он, и я растаяла.

Он сказал. Вот так просто.

Он сказал это.

— Я тоже люблю тебя, Капитан.

Он поцеловал меня в макушку, а я в ответ поцеловала его в грудь.

Потом я заснула и видела сладкие сны.

Как мне и было сказано.

Глава 23

Распакуй чемоданы

Полтора месяца не происходило ничего важного.

Вернее, важное происходило. Мне следует сказать, что не происходило ничего экстраординарного.

* * *

Во-первых, Тейт не отвез Джонаса обратно к Ните.

Это ее разозлило. И винила она меня. Я узнала это три дня спустя, когда Тейта вызвали поймать беглого преступника и поэтому его не было в городе.

Даже с новой информацией расследование по маньяку не продвинулось. Тамбо рассказал Тейту, что никто из жителей того района леса, где напали на Солнышко, не подходит под психологический портрет и у всех (а их не так уж много) есть алиби.

Это не прибавило Тейту хорошего настроения, когда ему пришлось уезжать, чтобы выследить беглеца. Ему не нравилось оставлять меня и своего сына, пока убийца разгуливал на свободе. Но ему также нужно было оплачивать счета и кормить ребенка, так что он организовал команду полутелохранителей, которые возили меня на работу и домой, оставались с Джонасом, пока меня не было, и уходили, только убедившись, что я включила сигнализацию. Эта команда состояла из Па, Далтона, Джима-Билли, Неда и даже Вуда. Обеспечив нашу безопасность, Тейт уехал.

И в тот самый день, когда он уехал, они пришли в бар в мою смену.

Три лахудры, только одна из них была хоть немного симпатичной. Еще одна обладала лишним весом, но одета была как шалава, демонстрируя слишком много тела. Я старалась не осуждать, ведь каждому свое, но правда, оголять столько тела, когда этого тела так много, просто неправильно.

По их лицам и поведению было ясно, что жизнь их не баловала.

Твайла укротила свой характер достаточно, чтобы ей позволили работать по вечерам (но только вместе со мной), так что в тот вечер мы работали вместе. Когда они вошли, время приближалось к одиннадцати. Далтон стоял за стойкой, а Крис была в кабинете.

Я стояла у стойки перед Далтоном, который заканчивал заказ, когда он посмотрел мне за спину, заметил их и пробормотал:

— Черт, Лори, иди за стойку.

Я посмотрела через плечо на них, потом на Далтона и спросила:

— Что, прости?

— Иди за стойку, — повторил Далтон.

— Ты! Сука! — услышала я крик и обернулась к женщинам. Они направлялись прямо ко мне.

Словно по волшебству, рядом появилась Твайла.

Трое остановились передо мной, толстуха осмотрела меня с головы до ног и заявила:

— Ну и что такого? Не такая уж она клевая.

Затем слегка симпатичная объявила:

— Мы тут из-за Ниты.

— О Боже, — прошептала я, уставившись на них и догадавшись, кто они такие. — Вы подруги Ниты.

— Чертовски верно, — подтвердила третья, абсолютно непримечательная, как будто гордилась этим безумным фактом.

— У вас проблемы? — спросила Твайла, слегка загородив меня собой.

— Не твое дело, лесби, — ответила слегка симпатичная.

О нет.

От оскорбления Твайла словно раздулась, я быстро шагнула вперед нее, и одновременно Далтон встал рядом со мной.

— Может, вы просто уйдете? — предложила я.

— А может ты, сука, просто оставишь Тейта? — приказала слегка симпатичная, определенно бывшая голосом команды Ниты. — Он личная собственность, понимаешь, о чем я?

— Серьезно? — спросила я, считая, что это смешно. Личная собственность? Я перенеслась во времени обратно в среднюю школу?

— Смертельно, — прошипела она, наклонившись ко мне. Выглядела она серьезно.

— Я не оставлю Тейта, — ответила я только потому, что они, похоже, ждали от меня ответа. — И то, что вы все пришли сюда от имени Ниты, абсолютно глупо. Вы вообще нормальные?

— Ты настраиваешь ее сына против нее, — заявила непримечательная.

— Это вряд ли, — возразила я.

— Кармен, может... — обратился Далтон к слегка симпатичной.

— Далтон, тебя это не касается, — оборвала она, потом повернулась и злобно зыркнула на Джима-Билли, который присоединился к нашей группе. Она осмотрела его с головы до ног, оскалилась и съязвила: — И что ты собрался делать, папаша?

— Просто пересел, чтобы получше видеть, как Твайла надерет тебе зад, — ответил Джим-Билли.

— Да конечно, — заявила она и оскалилась на Твайлу, — как будто мы не справимся с этой сучкой и ее лесбийской телохранительницей.

С быстротой молнии Твайла вскочила из-за меня, выбросила руку вперед и засветила прямо в нос Кармен. Удар застал Кармен врасплох, и это был не легкий тычок. Ее голова дернулась назад, волосы разлетелись в стороны, она отшатнулась на фут назад и подняла руки к лицу. Когда она их опустила, они были покрыты кровью, как и нижняя половина ее лица.

— Ах ты дрянь! — крикнула она, и, не медля, они все как одна набросились на Твайлу.

И Твайла не отступила.

В ту же секунду, как все началось, Далтон повернулся ко мне, взял меня за талию и поднял, усадив попой на стойку. Затем он попробовал вмешаться, но это был вихрь рук и ног, волос и ногтей, так что он не смог найти просвета и в итоге вынужден был сдаться, отошел на шаг и дал склоке достичь естественного завершения. Стиг и Вингс, двое постоянных посетителей, подошли к стойке и встали по бокам от меня, Джим-Билли придвинулся ближе, и все мы наблюдали, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, чтобы ничего не пропустить, как Твайла выбивала дурь из трех стерв за раз.

Наблюдая, я решила, что им не следовало приходить на разборки в мини-юбках и на высоких каблуках. Твайла определенно не была слабачкой, но мини-юбки и каблуки поставили их в еще более невыгодное положение. Не говоря уже о случайных мельканиях нижнего белья... очень непривлекательно.

Это продолжалось некоторое время, достаточно долго, чтобы вокруг драки собралась толпа байкеров и местных, а затем все было остановлено леденящим кровь выстрелом ружья.

Все участницы драки замерли. Твайла одной рукой вцепилась в обтягивающую майку Кармен, а вторую согнула, чтобы нанести еще один удар; неприметная стояла на коленях, пытаясь встать на ноги; толстуха каталась на боку, и все они смотрели вверх на Крис, которая целилась в Кармен из дробовика.

— Кармен, что я тебе говорила? — требовательно спросила Крис.

Твайла оттолкнула Кармен и отступила, пока они все вставали на ноги, после чего бросились к Крис.

— Я забочусь о своей девочке, — сказала Кармен Крис, утирая кровь с губ. — Ты знаешь, как это бывает, и знаешь, что меня ничто не остановит.

— Я знаю, что если ты еще раз придешь в мой бар, то отведаешь дроби, — огрызнулась Крис. — Я еще в прошлый раз сказала, что тебе здесь не рады. Скажу еще раз: тебе здесь не рады. Предупреждаю, третьего раза не будет.

Кармен смотрела в глаза Крис, но Крис не дрогнула. Она просто выдерживала ее взгляд и твердо целилась в Кармен.

Наконец Кармен перевела взгляд на меня.

— Не забывай оглядываться, — пригрозила она, ткнув в мою сторону пальцем.

И в этот момент дробовик выстрелил. Дробь застряла в потолке, пыль, ошметки и те дробины, что не застряли в потолке, дождем посыпались вниз. Я непроизвольно коротко взвизгнула, прижала колени к груди и резко повернула голову в сторону Крис. Все вокруг стойки пригнулись, и мой крик был не единственным.

— Приблизишься к Лори, в этом баре или вне его, будешь отвечать передо мной, — предупредила Крис.

— Ты не сможешь везде таскать с собой ружье, Кристал, — ответила Кармен.

— Тронешь Крис или Лори, будешь отвечать и передо мной тоже, — заявил вставший впереди меня Стиг. — Любая из вас, — закончил он, подняв руку и описав пальцем круг, обозначая всю шайку.

— Хватит Нитиного дерьма и вашего дерьма, — раздался другой голос. Я повернулась и увидела Стоуни, владельца одного из байкерских магазинов на Мейн-стрит.

— Ага, пора повзрослеть. Вы что думаете? Что вы все еще в старшей школе? — выкрикнул кто-то еще.

— Эта сучка пытается отнять мужика Ниты и ее сына, — защищалась непримечательная, показав на меня.

— Насколько я вижу, она уже заполучила мужика Ниты, и хорошо, — вмешался Стоуни. — Наконец-то Тейту попалась женщина, которая не выносит мозг, и мы все знаем, что Тейт идет вместе с сыном.

— Стоуни, я бы не сказала, что не выношу мозг Тейту, — уточнила я. — Поскольку я еще только учусь быть подружкой байкера, то иногда косячу и вывожу его из себя.

Послышались смешки, Вингс повернулся ко мне и усмехнулся:

— Дорогуша, тебе понадобятся уроки, а Тейта не будет в городе, помогу, чем смогу.

— Спасибо, Вингс, я... подумаю над этим, — соврала я с улыбкой и почувствовала чей-то взгляд, это Кармен, прищурившись, смотрела на меня.

— Я не нахожу тебя забавной, — тихо сказала она.

— Мне плевать, — ответила я.

— Вы все еще тут, — напомнила Кристал.

По дороге к двери шайка Ниты не скупясь раздавала сердитые взгляды. Я решила, что это по большей части ради того, чтобы сохранить лицо, но не слишком задумывалась. Они уходили, и это все, что меня волновало.

Стиг помог мне слезть со стойки, и Твайла подошла ближе.

— Ты в порядке? — спросила она, осматривая меня с головы до ног, и сама ответила на свой вопрос: — Ты в порядке. — Она обернулась и крикнула: — Кому пива?

Я посмотрела на Кристал и улыбнулась. Она посмотрела на меня и покачала головой.

Затем она пошла убирать дробовик в тайник (где бы он ни находился), а я вернулась к работе.

* * *

Той ночью я все рассказала Тейту по телефону (даже несмотря на то, что было уже больше трех часов утра, у меня все еще был приказ звонить ему в ту же минуту, как я легла в его кровать).

И что, вы думаете, он ответил?

Веселое «детка».

* * *

Второе и третье событие последовали друг за другом.

* * *

Видите ли, перед отъездом Тейта Нед, Бетти, Шамблс и я отправились в Гно-Бон к адвокату Тейта и заявили свои свидетельские показания. Нед, Бетти и Шамблс рассказали о том, что произошло у бассейна, а я еще добавила то, видела во время ночных визитов Ниты, и то, что рассказал Джонас в тот день, когда я готовила французские тосты.

Эти показания были необходимы, потому что Тейт нарушил соглашение о посещении, по сути (но не по факту) похитив своего сына, и ему нужно было срочно инициировать судебное разбирательство, чтобы выиграть право на опеку, учитывая состояние дел в доме Ниты.

Будучи в отъезде, Тейт получил известие о том, что судья ознакомился с показаниями и счел их достаточно тревожными, чтобы передать Тейту временную опеку и найти время для рассмотрения его дела.

У Тейта оставалось в обрез времени, чтобы выследить плохого парня и вернуться домой на слушание. Он успел приехать в самый последний момент, вечером перед утренним слушанием.

Я была как на иголках.

Я была как на иголках, потому что мне предстояло идти в суд: меня, Неда, Бетти и Шамблса собирались вызвать в качестве свидетелей.

Мне было неудобно, что Шамблса втянули в это дело (хотя он неоднократно говорил, что совсем не против).

Солнышко уже жила дома и восстанавливалась физически, но еще не была готова вернуться в «Волшебную страну». Мы с Джонасом навещали и Солнышко у них дома, и Шамблса в «Волшебной стране», но в их мире не все шло гладко. Похоже, они восстанавливались не так быстро, как тело Солнышка.

Также я нервничала из-за того, что надеть в суд. Подруга Тейта, бывший руководитель высшего звена, теперь работающая официанткой, разведенная, к тому же как идиотка несколько месяцев колесила по стране на машине, пока не нашла Карнэл, а когда нашла, жила в гостинице. Если адвокаты Ниты докопаются до этого, судья может отнестись к тому не очень благосклонно.

Поэтому мне нужен был наряд, который говорил бы, что я умная, приличная, добрая и по-матерински заботливая, но не до такой степени, что готова отнять ребенка у Ниты, не останавливаясь ни перед чем. Я не могла надеть костюмы, которые раньше носила на работу, потому что они говорили об уме и приличиях, но не о доброте и заботе. И у меня не было ничего подходящего, хотя я перемерила практически все, кроме шортов, джинсов и футболок.

Поэтому мы с Венди взяли Джонаса и поехали в торговый центр, где три часа мучали беднягу Джонаса (который не возражал против торгового центра первые минут пять, потом же, совсем как его отец, не видел в этом ничего забавного), пока я не нашла нужное. Я купила наряд, потому что Венди клялась, что он идеальный. Она поклялась, что это мое, и посоветовала, чтобы я оставалась сама собой, потому что судья раскусит любое притворство. Я же считала, что в этом комплекте больше похожа на милфу, чем на мать, но все равно купила его, потому что Джонас выглядел так, словно готов умолять первую попавшуюся женщину усыновить его немедленно.

И еще я купила для Тейта картину с въезжающими в Карнэл байкерами. Я купила ее у Стоуни, который не хотел ее продавать. И он действительно не хотел ее продавать. Это значит, что мне пришлось подняться до полутора тысяч долларов в торге с байкером, который я очевидно проиграла. Это было слегка безумно, но я так сильно хотела, чтобы эта картина была у Тейта. Па привез ее, и они с Джимом-Билли повесили ее на стену над кроватью Тейта.

Увидев ее там, я не пожалела о том, что она стоила целое состояние. Я оказалась права: она была идеальной. Она преобразила комнату.

И она была создана для Тейта. Как только я вошла в магазин Стоуни и увидела ее вблизи, я поняла, что она должна принадлежать Тейту, что я должна подарить ее ему. Что я и сделала, и это стоило каждого цента.

Но я беспокоилась, что Тейт узнает, сколько денег я потратила, и слетит с катушек, несмотря на то, что я заставила Стоуни пообещать хранить тайну.

Но Тейту не предоставилась возможность увидеть сюрприз в спальне, чтобы разозлиться из-за него.

Нет, он уже был зол в ту минуту, как вошел в дом.

Я стояла в кухне, Джонас в гостиной играл в видеоигру, когда Тейт вошел, нашел меня глазами, и я даже не успела открыть рот, чтобы поздороваться, как он прорычал:

— В спальню.

И направился в коридор, правда повернулся к Джонасу и сказал:

— На минуту, приятель.

Затем он скрылся в коридоре.

Я решила, что он все-таки узнал про картину, и последовала за ним. Я тянула время, не желая торопиться навстречу своему наказанию, и перед входом в коридор послала нервную улыбку Джонасу, который широко улыбался и казался любопытным.

Я вошла в спальню, и Тейт, стоявший посреди комнаты спиной к кровати и картине, скрестив руки на груди, приказал:

— Закрой дверь.

Я набрала воздуха в грудь, повернулась и закрыла дверь.

Потом я прислонилась к ней и начала:

— Тейт, я знаю, ты...

Он перебил меня и рыкнул:

— Крутышка, какого хрена?

— Я хотела...

Он снова перебил меня:

— Я думал, мы все выяснили.

— Да. Я хотела просто...

— Пространства?

Я растерянно моргнула.

— Прости?

— Господь всемогущий, Лорен, меня нет половину времени.

Я покачала головой, не понимая.

— Нет половину времени?

— Вы с Эмбер смотрели квартиры. Стелла видела вас и сказала мне.

Ах это.

Он не мог сердиться на это. Он не просил меня переехать к нему, официально нет, и его, кажется, не волновало, что я живу на чемоданах. Очевидно, что он не был готов к тому, чтобы я переехала, и было бы слишком скоро для совместной жизни. У него было много помощников с Джонасом, даже я готова была помогать, когда найду жилье. Но мне нужно было устроиться, и не в гостинице, не ночевать у него дома и заботиться о его кошке и его сыне, живя на чемоданах. Тейт любил меня, он не мог желать мне подобного. Мне нужно было место, которое я могла бы называть домом, время пришло. И он любил меня, он хотел бы этого для меня.

— Мне нужно устраиваться, Капитан. Я устала жить на чемоданах, — мягко сказала я.

— Так распакуй их нахрен, — ответил он, как будто это было так просто.

Я снова моргнула.

— Что?

Он нетерпеливо взмахнул руками:

— Распакуй их.

— Здесь? — неверяще спросила я.

Его лицо посуровело.

— Почему нет? Детка, если тебе нужно пространство, так я в отъезде половину времени. Хочешь роскошный диван, купи его.

— Я... — Я покачала головой. — Эм...

— Ты что? — выпалил он. — Что тебе нужно, чтобы было достаточно хорошо?

— Достаточно хорошо? — прошептала я.

В пять быстрых шагов Тейт подошел ко мне и неожиданно оказался лицом к лицу со мной.

— Вешай свои чертовы жалюзи, покупай чертов диван, смени ковер, мне плевать, просто распакуй свои чертовы чемоданы, — прорычал он.

— Ты... — Я резко тряхнула головой и начала заново. — Ты просишь меня переехать к тебе?

— Понимаешь с полуслова, Лорен, — выдал он обидную колкость.

— Нет, — прошептала я, когда до меня дошла причина этой сцены. — Ты велишь мне переехать к тебе.

— Распакуй... свои чертовы... чемоданы, — выдавил он.

Я смотрела на него.

Потом сердито уставилась на него.

Потом я уперла руки в бедра и подалась перед, еще ближе к его лицу.

— Знаешь, Капитан, — прошептала я голосом, больше похожим на шипение, — я неделями ждала, пока ты меня попросишь, неделями, чтобы сделать это официальным и переехать к тебе, и ты делаешь это вот так? — Я взмахнула рукой и положила ее обратно на бедро.

Я была слишком зла, чтобы заметить изменения в его лице, я просто продолжала шипеть.

— Каждый раз, входя в эту гардеробную, я смотрела на эти сумки и беспокоилась. Не остаюсь ли я слишком долго? Не нужно ли тебе пространство? Следует ли мне разобрать чемоданы? Или оставить как есть? Я думала, что безопаснее оставить, поэтому оставила. Но ты ничего не говорил. Тебя не волновало, что я живу на чемоданах, которые стоят на полу в твоей гардеробной.

Тнейт положила ладонь мне на шею и тихо сказал:

— Детка.

Но меня уже понесло, так что я не остановилась.

— Поэтому я решила, что раз ты ничего не говоришь, то это значит, что еще слишком рано, и да, мы с Эмбер смотрели квартиры. — Я раздраженно всплеснула руками. — А что мне было делать? Читать твои мысли?

Он сжал ладонь на моей шее, его тело придвинулось ближе, и вторая рука легла мне на талию.

— Лори...

— И теперь это. Ты услышал от Селлы, ты вернулся после недели с лишним отсутствия и даже не поздоровался с Джонасом. Ты не спросил меня. Ты даже не поцеловал меня, ты просто начал...

Я замолчала, потому что не могла говорить, когда его губы накрыли мои, а язык ворвался в мой рот. Я попыталась умерить свою реакцию, но его не было больше недели, я соскучилась, и последнее, но самое важное — до меня наконец дошло, что он хотел, чтобы я переехала к нему.

Так что, возможно, это и стало проявлением слабости, но мне было наплевать.

Я поцеловала его в ответ.

Я обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом, когда его губы оторвались от моих и проследовали к моему уху.

— Вижу, ты научилась быть подружкой байкера, — прошептал он, его руки двигались по моему телу, вызывая дрожь. — Улучшение поведения впечатляет, Крутышка.

— Тейт, ты нахал, — ответила я, но получилось с придыханием, в основном потому, что я не могла отдышаться.

Он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— Распакуй чемоданы.

Мой кратковременный счастливый настрой испарился, и я прищурилась.

— Раскомандовался.

— Распакуй чемоданы.

— Те квартирки симпатичные. Из одной открывается вид на...

Его ладони перестали гладить мои бока и сжали их.

— Распакуй. Чемоданы.

Я сердито зыркнула на него.

— Тейтум Джексон, тебе повезло, что ты чертовски горячий крутой байкер и охотник за головами, который хорошо выглядит в джинсах, и хороший отец, и я люблю тебя, иначе ты действительно не стоил бы этого.

Я думала, что это точно нанесенный удар, но Тейт явно посчитал его забавным. Он наклонился к моему лицу и потерся своим носом о мой, прежде чем снова отодвинуться, и я увидела, что он улыбается.

— Чертовски горячий? — поднял он брови.

— Заткнись, — огрызнулась я.

Тейт расхохотался и одновременно крепко сжал меня в объятиях.

— Знаешь, — сообщила я, — твоя последняя речь принесла мне новый ковер и новый диван.

Его щека прижималась к моему виску. Он отодвинулся, посмотрел на меня и заявил:

— Детка, это женская территория, мне все равно.

— Тебе не должно быть все равно, — продолжала я. — В ковровом покрытии в комнате Джонаса затяжка, и, если она начнет распускаться, он может споткнуться об нее и разбить голову об тумбочку или еще что-то.

Тейт снова опустил голову, на этот раз, чтобы коснуться моих губ своими, и, когда отстранился, нежно предложил:

— Детка, сделай дом безопасным для моего сына.

Мне нравился его нежный голос, к тому же его долго не было, так что я соскучилась по нему, но тем не менее чувствовала необходимость затаить обиду.

— Я и так это сделала бы, просто потому что это рискованно, — проворчала я, глядя на его ухо. — И плевать на гнев Тейта.

— Детка, — окликнул он.

— Что? — огрызнулась я, возвращаясь к его глазам.

— Распакуй чемоданы, — прошептал он, легко поцеловал меня, потом отпустил и отодвинул от двери. Я поняла, что он собирается поговорить с Джонасом, но его глаза посмотрели мне за спину на стену над кроватью, и затем он полностью замер.

— Боже, — пробормотал он.

Ой-ой.

— Эм... — пробубнила я, и он перевел взгляд на меня.

— Не хочу знать.

— Стоуни был...

— Не хочу знать, — повторил Тейт.

— Стоуни понял, что она нужна тебе в...

Тейт рывком притянул меня к себе, опустил голову и поцеловал, крепко и болезненно, но долго и сладко, а затем поднял голову.

— Я люблю ее, детка, всю жизнь любил эту картину, — прошептал он. Мой желудок кувырнулся, сердце сделало сальто, а Тейт продолжил. — И я знаю, что Стоуни ее тоже любил, но как ты получила ее от него... я не... хочу... знать. Ясно?

Я решила, что благоразумнее будет согласиться, поэтому кивнула.

— Хорошая девочка, — тихо сказал он, отпустил меня, вышел из комнаты и пошел поздороваться с сыном.

Я стояла и пялилась на картину, улыбаясь самой себе. Затем я уставилась на гардеробную и подумала: если начну разбирать чемоданы сразу же, не решит ли Тейт, что я слишком нетерпелива?

Так что я решила подождать.

Вместо этого я вышла из спальни, прошла по коридору на кухню и закончила наливать себе «Кул-Эйд», что я делала, когда Тейт приехал домой. Я предложила Тейту и Джонасу напитки и принесла Тейту пиво, а Джонасу «Кул-Эйд» со льдом.

Потом я вернулась обратно в спальню, захватив «Кул-Эйд» с собой, и разобрала чемоданы.

* * *

Ночью меня разбудили мысли.

На следующий день Тейт собирался в суд сражаться за своего сына.

Он охотился за беглецом и потерял бы время и деньги, если бы ему пришлось бросить эту охоту, так что он был в цейтноте, и ему повезло, что он нашел свою жертву до того, как ему нужно было возвращаться домой.

И он любил меня и хотел, чтобы я переехала к нему, он услышал, что я ищу квартиру, и, как обычно, когда все навалилось на него одновременно, он разозлился.

Мне придется посмотреть, что я могу сделать, чтобы оградить его от этого.

— Детка, ты проснулась? — послышался хриплый ото сна голос Тейта.

Я потерлась носом о его спину и прижалась ближе, крепко обняв его рукой за талию.

— Нет.

— Чушь, — пробормотал он.

— Спи, Тейт.

— Лори...

Я прижалась еще ближе и обняла его еще крепче.

— Детка, ради меня? — прошептала я.

Он положил свою ладонь поверх моей на его животе, переплетя наши пальцы, и перекатился немного вперед, подняв мою руку вверх, так что наши ладони оказались прижатыми к матрасу, а я лежала большей частью на его спине.

Мне нравилась такая позиция, очень, так что я переплела наши ноги и успокоилась.

— Лори, — окликнул он, но я не ответила, хотя слышала его.

Я не ответила, потому что спустя секунду я действительно успокоилась, навалившись на него всем своим весом, и заснула.

* * *

Нед, Бетти, Шамблс и я стояли в зале суда. Тейт сидел за столом со своим адвокатом, Ниной Максвелл, очень красивой блондинкой на последних неделях беременности. Адвокат Ниты сидел за другим столом, но самой Ниты не было. Я нервничала, но Тейт, надевший хорошо скроенный костюм и выглядевший в нем невероятно великолепно, был абсолютно спокоен.

Я ерзала, терла ладони и переминалась с ноги на ногу, когда Тейт посмотрел на меня. Его взгляд опустился на мои ладони, затем поднялся к моему лицу, и в нем появилось нежное выражение. Тейт едва заметно улыбнулся мне и затем обратил все свое внимание обратно к Нине. Я сделала вдох, запечатлев в памяти нежный взгляд Тейта, и успокоилась.

На мне была бледно-розовая блузка с рукавами-крылышками, льняная юбка-карандаш сливочного цвета и пара розовых туфель на каблуке с ремешком на пятке. В ушах жемчужные гвоздики и больше никаких украшений, кроме часов. Волосы я убрала в низкий хвост.

Чуть раньше я выяснила, что была права, думая, что больше похожа на милфу, чем на мать. Когда я вошла в гостиную, Тейт, Стелла и Джонас посмотрели на меня, Тейт сексуально улыбнулся и заявил:

— Господи, ты выглядишь как сексуальная училка.

Я тут же развернулась на каблуках и направилась обратно в спальню, слушая, как Джонас громко и демонстративно ржет, почти, но не полностью, заглушая смех Стеллы.

Тейт поймал меня до того, как я дошла до спальни, и отвел к «Эксплореру».

Я вздрогнула, когда двери зала суда неожиданно открылись и вошел Вуд.

Он посмотрел на меня, потом на Тейта и подошел прямо к тому месту, где маленькая отполированная деревянная перегородка отделяла свидетелей от оппонентов.

Тейт пристально смотрел на Вуда, как и Нина.

— Я сказал: все, что нужно, — тихо сказал Вуд Тейту и повернулся к его адвокату. — Я был там обе ночи, когда Нита приезжала к Тейту домой, включая ту ночь, когда она приехала туда пьяная.

— А вы кто? — спросила Нина.

— Брат Ниты, — ответил Тейт.

Нина Максвелл улыбнулась.

* * *

Мы все расселись, я между Вудом и Шамблсом. Заседание суда должно было начаться десять минут назад, служащие уже теряли терпение, а адвокат Ниты выглядел обеспокоенным.

Ему предстояло еще большее беспокойство, потому что, когда двери открылись и вошла Нита, не нужно было быть официанткой в байкерском баре, чтобы сразу понять, что она пьяна в стельку.

— Боже правый, — пробормотала Бетти, а я смотрела, как пьяная Нита идет по проходу.

Она была одета чуть приличнее обычного. Короткая юбка (мятая), прозрачная блузка (без майки, с черным лифчиком, и тоже мятая) и босоножки на каблуке (с потертостями).

За ней шел темноволосый мужчина в плохо сидевшем костюме, который был куплен во времена, когда пиво не являлось главным компонентом его диеты. Он привлек мое внимание даже больше, чем нетрезвая Нита, потому что с первого взгляда было понятно, что когда-то он был красив. Он мог быть таким же красивым, как Тейт, для доказательства мне понадобилась бы фотография, но все признаки были налицо.

Тейту было сорок четыре, но выглядел он на тридцать с чем-то.

Мужчина Ниты был, скорее всего, одного возраста с Тейтом, но выглядел на все пятьдесят.

Господи, она не просто глупая, она безмозглая.

Злорадствовать нехорошо, так что я не стала, и к тому же я была слишком поражена тем, что Нита явилась пьяной на слушание по делу об опеке над сыном, чтобы злорадствовать.

Я отвела взгляд от зрелища, как мужчина Ниты пытался вести ее вперед, и увидела, что Вуд смотрит на сестру.

Я сжала его бицепс. От моего прикосновения он повернулся ко мне, не скрывая боли.

— Милый, — прошептала я.

— Глупая, — прошептал он в ответ. — Пи**ец. Какая же глупая.

Я сжала его руку и посмотрела на Тейта, который все еще стоял, пристально глядя на Ниту. Он стиснул челюсти, а его глаза были холодными.

Он повернулся ко мне и покачал головой от отвращения. Я качнула головой в ответ и опять сжала руку Вуда, прежде чем опустить ладонь на бедро.

Мужчина Ниты подвел ее к ее адвокату, и она не смотрела ни на кого, когда проходила мимо нас. Скорее всего потому, что сосредоточилась на том, чтобы идти. Блейк вернулся на свое место через проход от Вуда. Он не смотрел на Тейта, не смотрел на Вуда, он не смотрел ни на кого. Он просто сел и стал смотреть перед собой.

— Вы наконец готовы? — спросил пристав у адвоката Ниты.

— Мы с моей клиенткой хотели бы... — начал адвокат Ниты.

— Вы готовы, — перебил его пристав и скрылся за дверью.

Я повернулась обратно к Тейту и увидела, что он тоже сел.

Пять секунд спустя мы все встали, услышав:

— Всем встать...

Когда нам снова разрешили сесть, я села и задержала дыхание.

* * *

Пять минут спустя судья прервал адвоката Ниты на полуслове и, прищурившись, обратился напрямую к ней:

— Миссис Дэниелс, в пьяны?

— Ваша честь, позвольте... — начал адвокат Ниты.

Судья перебил его, резко и нетерпеливо обратившись к приставу:

— Принесите сюда алкометр.

Затем он резко встал, пристав выкрикнул «Всем встать...» Мы все встали, и судья стремительно вышел.

* * *

— Я зря покупала одежду, — брюзжала я в «Эксплорере» по пути домой.

— Детка, она клевая, — ответил Тейт.

Я повернулась к нему.

— Судья разговаривал со мной пять секунд. Я рассказала ему про затяжку на ковре Джонаса и что я собираюсь это исправить, и он сказал: «Хорошая идея, мисс Грэм, это может быть опасно. Пригласите хозяев гостиницы, когда будете выходить, хорошо?» И это все! — закончила я, повысив голос.

— Лори...

Я скрестила руки на груди и перебила его:

— Думаю, он не очень хороший судья. Откуда ему знать, подхожу ли я для того, чтобы жить рядом с Джонасом?

— Лорен...

— Неда и Бетти он продержал целых пятнадцать минут. Я засекала, и я слышала, как они смеялись. Пятнадцать минут, а ведь они даже не живут с Джонасом. Он просто ходит к ним в бассейн. Он продержал меня меньше пяти минут и отправил прочь, а я живу с Джонасом! Я могу оказаться кем угодно. Я могу быть сумасшедшей, которая кормит его только кошачьей едой!

— Милая...

— Я считаю, тебе следует попросить другого судью, — заявила я, и Тейт издал ошеломленный смешок, так что я повернулась к нему. — Что?

— Детка, я получил полную опеку. Я не стану просить другого судью только затем, чтобы ты могла убедить его, что будешь хорошей мачехой, и поразить своим прикидом сексуальной училки.

Конечно, он был прав, и я вела себя как ненормальная.

Я глубоко вдохнула и посмотрела в окно.

— Я зря нервничала, — прошептала я. — Как глупо.

— Глупо заявиться пьяной в хлам на заседание суда. Вот это глупо. А волноваться достаточно, чтобы купить новую одежду, сделать прическу, выглядеть презентабельной и ответственной, несмотря на то, что чертовски нервничаешь, знать, что в ковре твоего ребенка затяжка, и беспокоиться об этом — не глупо. Такому человеку судья может доверить десятилетнего ребенка. Думаешь, он этого не увидел?

И опять Тейт был прав.

Я повернулась к нему и тихо спросила:

— Думаешь, она тоже нервничала?

— Безумно, — ответил Тейт.

— Боялась потерять Джонаса?

— Насчет этого не знаю, но боялась, да. Боялась потерять алименты, потому что это почти весь их доход. Боялась плохо выглядеть, потому что все в Карнэле узнают результат, а она знала, что дело плохо. И боялась, потому что знала, что ты придешь в таком виде, в каком ты пришла, и на твоем фоне она будет выглядеть еще хуже. Нита — мастер сбывшихся плохих предчувствий, и сегодня она превзошла саму себя, а это непросто.

— Но не боялась потерять Джонаса, — прошептала я.

— Не знаю, но если и боялась, то это предчувствие тоже сбылось.

Я посмотрела вперед и тихо произнесла:

— Я начинаю ее жалеть.

Тейт взял меня за руку.

— Да, детка, ты же общалась с Джонасом. Мать, потерявшая его? Ее можно только пожалеть.

Я развернула свою руку ладонью вверх и сжала его пальцы:

— Она не получила ничего, кроме посещения под присмотром раз в две недели, так что тебе больше не нужно беспокоиться.

— Да.

— И тебе больше не придется платить алименты.

— Да.

— Нам надо отпраздновать, — решила я, и Тейт сжал мою руку.

— Надо. У нас заказан столик в «Петухе».

Я повернулась к нему.

Я слышала про «Петуха». Это роскошный ресторан, в котором подают стейки, в горах примерно в получасе езды. Там должно быть потрясающе.

— Правда? — спросила я.

— Да, детка, правда.

Он заказал столик по дороге, думая о своем сыне и надеясь, что у нас будет повод отпраздновать.

Я наклонилась, поцеловала его небритую щеку и прошептала ему на ухо:

— Я так счастлива за тебя, Тейт.

Он сжал мою руку. Я сжала его.

Потом я откинулась на свое кресло и стала смотреть на дорогу.

— По крайней мере, поход в «Петуха» хорошее оправдание тому, что я потратилась на новую одежду, — заметила я.

Тейт хохотнул, и я довольно слушала, глядя, как мимо проплывает пейзаж, пока Тейт вез нас домой к Джонасу.

* * *

После решения судьи мы с Тейтом внимательно наблюдали за Джонасом.

Он старался скрывать это, но его одолевали противоречивые чувства: облегчение, вина и беспокойство о матери.

В попытке сгладить их и создать у своего сына новую привычку, Тейт поощрял его звонить ей почаще.

Джонас звонил. Не часто, но звонил.

Разговоры получались короткими, явно смущающими и столь же явно причиняли боль.

Поэтому Тейт перестал поощрять своего сына звонить матери.

* * *

Прошло четыре дня после суда, я работала в дневную смену, Тейт стоял за барной стойкой. Около трех часов в бар вошли Кристал и Бабба.

Я не видела Баббу сто лет и не заговаривала о нем ни с Крис, ни с Тейтом, потому что знала, что оба сильно злы на него. Настолько сильно, что я избегала выпускать эту злость — не ради Баббы или себя, а ради них самих.

Бабба выглядел помятым — всклокоченные волосы, красные глаза и виноватое выражение лица.

Кристал выглядела еще более злой на весь мир, чем обычно. Впору было надевать смирительную рубашку.

Я перевела взгляд на Тейта, он смотрел на Баббу, и лицо его было словно высечено из гранита.

— Я уже получил дома, Тейт, не нужно этого здесь, — пробормотал Бабба, подняв руку ладонью к Тейту. Я сжала губы, почувствовав, как в животе запекло.

— Лори, дорогуша, спокойно, — прошептал Джим-Билли, сидевший за стойкой рядом со мной.

Кристал не произнесла ни слова, просто скрылась в коридоре.

Бабба сел на стул рядом с Джимом-Билли, и Тейт пошел вдоль стойки в нашу сторону.

— Привет, красавица, — тихо окликнул Бабба, не глядя мне в глаза.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но тут подошел Тейт и без предисловий объявил:

— Я хочу выйти из дела.

Бабба поднял взгляд на него:

— Что?

— Выйти из дела, — ответил Тейт. — Вам с Крис надо собраться и выкупить мою долю. И еще вам надо повесить объявление. Лори увольняется. Она будет работать на меня.

Я округлила глаза и посмотрела на Тейта.

Я увольняюсь?

— Что? — повторил Бабба.

— Ты меня слышал, — ответил Тейт.

— Ты не можешь... — начал Бабба.

— Могу, — перебил его Тейт. — Меня уже тошнит от этого дерьма, Бабба. Я на это не подписывался. Ты давал обещания, до хрена обещаний, и все их нарушил к херам.

— Тейт, чувак, ты не можешь...

— Я могу, и Лори может. У нас дома Джонас. Мы нужны там, — постановил Тейт.

— Я слыхал об этом, но Па и Стелла...

— Я не могу рассчитывать на них все время, это неправильно. У них своя жизнь, а у меня работа. Я не хочу в дороге беспокоиться о Джонасе, Лори и баре. Придется от чего-то избавляться, и это бар.

— Но Крис... — начал Бабба.

— Если Крис знает, что для нее лучше, она тоже избавится от кое-чего, — ответил Тейт.

Все мы: Бабба, Джим-Билли и я — поняли, что это значит. Бабба выпрямился и напрягся. Я посмотрела на Джима-Билли, он почувствовал мой взгляд и повернулся ко мне, округлив глаза.

В этот момент к нашей компании присоединились Кристал.

— Что такое? — спросила она, моментально почувствовав напряженную атмосферу.

Все повернулись к ней.

— Тейт хочет, чтобы мы выкупили его долю, — ответил Бабба, и взгляд Кристал метнулся к Тейту.

— Что? — прошептала она.

— Мы наймем аудитора просмотреть бухгалтерскую отчетность и определим справедливую цену, — ответил Тейт, и Кристал побледнела.

Я решила, что настало время вмешаться, и тихо проговорила:

— Капитан...

Но Тейт заговорил с Кристал:

— Лорен увольняется. У меня работа, Джонас и Лори, не хочу проводить половину времени в разъездах, а вторую — в баре и с бумажками. Лори будет заниматься этим для меня, и половину времени, что освободится от бара, я буду проводить со своей семьей.

При этих словах взгляд Кристал метнулся ко мне, и я сразу увидела, как ее броня дала трещину. На ее лице отразилась боль предательства.

— Крис... — прошептала я.

Она отвернулась от меня и посмотрела обратно на Тейта.

— У нас было хорошее лето, в том числе и потому, что Лори здесь. Парни ее любят. Если она уйдет, они не станут приходить и зависать с Твайлой.

— Не моя проблема, — заявил Тейт.

— Капитан... — снова попыталась я.

— Я потеряю Лори, потеряю выпивку, которую она продает, выкуплю твою долю, и останусь без гроша, — заметила Кристал.

— Опять же не моя проблема, — повторил Тейт.

— Тейт, милый... — попыталась я еще раз.

— Я не верю в эту чушь, — пробормотал Бабба, и Тейт пронзил его взглядом.

— Не веришь? — резко спросил он. — С чего бы? Господи Боже, Бабба, я говорил тебе, говорил тысячу раз: если ты не возьмешься за ум, я умываю руки. Больше говорить я не стану. Я выхожу из дела.

— Тейт, я знаю, что здесь сумасшедший дом, и слышал про Ниту и Джонаса. Я должен был разобраться со своим дерьмом, и я отстойно поступил, оставив вас в такой момент, но, приятель, все в прошлом. Мы с Крис поговорили и... — объяснил Бабба.

— Уже слышал это раньше, больше я тебе не верю, — перебил его Тейт.

— Но, Тейт, клянусь Богом...

— Не верю.

— Но... — продолжал настаивать Бабба.

— Пусть он уходит, — прошептала Кристал, и все повернулись к ней. Она пристально смотрела на Баббу.

— Что? — спросил Тейт, и она медленно повернула голову к нему.

— Бабба. Пусть он уходит, — сказала Кристал.

— Что? — воскликнул Бабба, слезая со стула, но Кристал смотрела только на Тейта.

— Ты поможешь мне выкупить его долю? — спросила она, и огонь у меня в животе погас, но сердце бешено заколотилось.

— Ты что несешь, женщина? — потребовал ответа Бабба.

Кристал проигнорировала его.

— Все, что хочешь, Тейт, я буду заниматься баром, я согласна на любую сделку, но Бабба должен уйти.

Баба начал обходить Джима-Билли и меня, чтобы добраться до Кристал, но Тейт тоже игнорировал его и заговорил с Кристал:

— Мы выкупим его долю, ты наймешь еще одного бармена, мы сделаем Лорен менеджером и повысим ей зарплату. Она будет управлять графиком, запасами, штатным расписанием, персоналом и заказами. Ты все равно ненавидишь это дерьмо, а у нее хорошо получается. Это освободит тебе время на работу за стойкой. Она работает в зале только днем и укороченную смену, с десяти до пяти. Офисная работа до открытия, пять дней в неделю, и через выходные свободна.

Я потрясенно уставилась на Тейта. Похоже, он все это обдумал, но мне ни словом не обмолвился. Бабба дошел до Кристал и поднял руку, чтобы схватить ее за предплечье. Тейт резко посмотрел на него и предупреждающе рыкнул:

— Только тронь ее, Бабба, пожалеешь.

Бабба сердито глянул на Тейта, потом всплеснул руками и заорал:

— Это бред!

— Это последствия, — возразил Тейт. — Ты живешь, не заботясь о них, и все остальные разгребают вместо тебя. С меня хватит. — Он повернулся к Кристал и спросил: — Ну что?

— Договорились, — моментально ответила она и повернулась к Баббе. — Иди домой и собирай свои манатки, чтобы к вечеру тебя там не было.

— Ты совсем с ума сошла? — продолжал кричать Бабба, теперь уже на Кристал.

— Да, — ответила она. — Десять лет назад.

Бабба нахмурился, глубоко вдохнул, покачал головой и уже гораздо тише сказал:

— Дорогая...

— Я должна держаться за настоящее, — оборвала его Кристал. — Этот бар настоящий. Если я потеряю Тейта и Лорен, то не смогу удержать единственную настоящую вещь в моей жизни.

— Мы... — начал Бабба.

— Нет никаких «мы». И никогда не было. Ты запудрил мне мозги, заставив думать, что есть мы, а потом я сама обманывала себя. Но теперь я знаю: нет никаких «мы» и никогда не было.

Бабба подошел ближе к ней.

— Дорогая, нам надо поговорить, пойдем в кабинет.

— Никаких разговоров, иди домой и забирай свое барахло.

— Нам надо поговорить, — настаивал Бабба, и я заметила перемену в Кристал.

Она повернулась лицом к Баббе, и ее тело заметно напряглось, а лицо расслабилось, но не от нежности или любви, а от душевной боли.

— Дело даже не в баре, — прошептала она и покачала головой. — Дело не в баре, — повторила она и вдохнула через нос. — Там маньяк, Баб. Лори и шага не делает без присмотра. Она не выходит за эту дверь, пока рядом с ней нет мужчины. Она не входит в эту дверь, пока тот, кто за ней присматривает, не проводит ее сюда. Она никогда не остается одна, потому что нынче в Карнэле одинокая женщина может пострадать. Одиночество делает ее беззащитной. И это организовала не она, а Тейт. А ты? Что делаешь ты? Тоню порезали и изнасиловали, напали на ту девчушку-хиппи, по твоему городу разгуливает убийца, а ты уезжаешь пить, трахаться и веселиться, а я остаюсь здесь, одна, и никого рядом. Вот в чем дело, Баб. Я уже и так одна. Просто оформляю это официально.

Бабба придвинулся ближе к ней, поднял руку, чтобы дотронуться, но она отпрянула, и он уронил руку.

— Но, детка, ты можешь позаботиться о себе, я знаю, — прошептал он.

— Тоня тоже могла, — ответила Кристал.

— Тоня была молодая и глупая, ты не такая, — возразил Бабба.

— Нет, я уже много месяцев безумно боюсь, — тихо сказал Кристал. — Одна и безумно напугана.

— Детка, — прошептал Бабба.

— Уходи, — прошептала она в ответ.

— Нужно было только сказать мне, — продолжал попытки Бабба.

— Нет, видишь, вот чего ты не понимаешь. Я не должна тебе говорить, — возразила Кристал. — Ты должен хотеть, чтобы я была в безопасности, и делать все для этого без моих напоминаний.

— Крис...

— Уходи.

— Дорогая...

— Уходи.

Они уставились друг на друга, и я задержала дыхание.

Бабба открыл было рот, но Тейт заговорил первым.

— Бабба, выбирай, чувак. Или ты уходишь, или я тебя заставлю.

Бабба повернул голову к Тейту, и его лицо посуровело. Я напряглась, а Джим-Билли слез со стула.

— Баб, дружище, я помогу тебе дома, — предложил он.

Бабба скрестил руки на груди и заявил:

— Мой дом и мой бар, я не собираюсь уходить. К черту.

Я поняла, что беззаботный байкер Бабба уперся рогом, чтобы сохранить лицо.

И тут я решила, что с меня хватит.

— Серьезно? — спросила я, и он повернулся ко мне. — Ты заставил их пройти через все это и теперь, когда дело дошло до такого и ты наконец можешь поступить как мужчина, ты собираешься мучить их дальше?

— Не знаю, какое это имеет отношение к тебе, Лори, — ответил Бабба.

— Конечно, тебя же так долго не было. Ты не знаешь, что я люблю Тейта и люблю Крис, ведь ты так часто уезжаешь на рыбалку, что не в курсе, что и остальные тоже их любят. Если с них хватит, то и с нас тоже. — Бабба сердито уставился на меня, а я продолжала: — Мы терпели тебя, потому что заботимся о них. Теперь с них хватит, значит и с нас тоже.

Бабба убрал руки с груди и заявил:

— Мне не нужно это дерьмо.

— Вот видишь, — тут же ответила я. — В этом твоя проблема. Ты думаешь только о себе. Ты не понимаешь, что это им не нужно это дерьмо, и уже очень, очень давно.

У Баббы на скуле дернулся желвак, потом он повернулся к Джиму-Билли.

— Мне не нужна твоя помощь, старик, — объявил он и быстро вышел из бара.

Мы все смотрели, как за ним закрылась дверь, потом я посмотрела на Джима-Билли, он смотрел на Кристал. Я перевела взгляд на Тейта, он наблюдал за мной и выглядел при этом совсем не радостно, затем мы с Тейтом посмотрели на Крис.

— Крис, милая... — начала я.

Она перебила меня.

— Завтра утром я покажу тебе работу в кабинете.

— Почему бы нам с тобой не выпить? — предложила я.

— На случай если ты не заметила, дорогуша, я не такая, как другие твои подружки. Я не перевариваю бабские разговоры. Жизнь продолжается, и я двигаюсь дальше, — ответила она. — Все произошло, и я двигаюсь дальше.

Закончив говорить, она развернулась и снова скрылась в коридоре.

Я посмотрела на Тейта:

— Ты справишься здесь один?

— Да, детка.

Я кивнула и перевела взгляд на Джима-Билли, который кивнул мне, потом я зашла за стойку, схватила бутылку водки (ее предпочитала Кристал), два стакана, добавила в них лед и последовала за Кристал.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы уговорить ее выпить.

И полбутылки, чтобы убедить ее поговорить.

В семь часов пришли Далтон, Венди и Джонелл, а Тейт съездил домой на байке и пригнал «Эксплорер».

Сильно выпившая, очень уставшая и поговорившая по душам Крис вернулась домой с нами и спала на диване.

* * *

Крис посапывала на диване, Джонас спал в своей кровати, а я сидела по-турецки на кровати Тейта в штанах и майке, пока он чистил зубы.

Он вышел из ванной голый, что нанесло удар по моему настрою на серьезный разговор — такой, чтобы донести до него мою точку зрения, но не разозлить. Я взяла себя в руки и, оторвав взгляд от его тела, посмотрела ему в глаза.

— Можно попросить, — мягко начала я, — чтобы ты обсуждал мое будущее со мной, прежде чем решать, как, где и на кого я буду работать, и объявлять это на весь мир?

Тейт некоторое время смотрел мне в глаза, затем откинул одеяло и залез в кровать. Он лег, опираясь спиной на изголовье, и снова посмотрел на меня.

— Я не объявлял на весь мир.

— Объявлял.

— Я сказал это Баббе, Крис и Билли. Это не весь мир, Крутышка.

— Почти весь мой мир.

Он вздохнул, потом взял меня за запястье и потянул к себе. Я упала на колени, машинально вытянув руку, чтобы не упасть. Я уперлась ему в грудь секунды за две до того, как он слегка подался вперед, обхватил меня обеими руками, и я шлепнулась на него.

Я отстранилась и рявкнула:

— Тейт...

— Детка, ты не поняла.

Я сердито глянула на него и спросила:

— Чего я не поняла?

— Мне плевать на бар.

— Что?

Он не ответил, вместо этого заявив:

— Мне не плевать на Крис и на тебя. Я не хочу выходить из дела. Бар приносит чертовски хороший доход, с тобой и нормальными официантками, которые продают выпивку, а не болтают. Скоро парни начнут убирать байки на зиму, но, когда выпадает снег, горы оживают. В часе езды от нас находятся три лыжные трассы. Было бы глупо выходить из дела сейчас, когда у нас есть славная помощь.

— Тогда что?..

Тейт крепче обнял меня и прошептал:

— Ей нужна была мотивация.

До меня дошел его замысел, и я расслабилась.

— Ты хотел, чтобы она избавилась от Баббы, — прошептала я.

— Она хорошая женщина и заслуживает большего, — тихо сказал он. — И даже если она не смогла это найти, она все равно заслуживает жизнь без этого дерьма.

Боже, как же я люблю этого мужчину.

Я положила ладонь на его заросшую бородой щеку.

— Тейт.

— И тебе нравится там, но и тут нравится. Я знал, что ты не стала бы просить об особом отношении и не хотела бы вредить Крис. Поэтому я сделал так, чтобы ты могла продолжать работать там, разделить нагрузку с Кристал и не чувствовать угрызений совести, но быть дома для меня и Джонаса.

Я еще больше расслабилась рядом с ним и приблизила свое лицо к его.

— Тейт, — нежно повторила я.

— И я не врал. У меня в документах бардак. Я знаю, что ты способна привести их в порядок. У меня не хватает терпения, времени и склонности к этой фигне, так что я тоже не откажусь от твоей помощи.

Он не откажется от моей помощи. Мне это нравится.

Я приблизилась еще и прошептала:

— Капитан.

— Чтобы исправить то, что Нита сломала в Джонасе, мне нужно построить семью. Полагаю, ты бы хотела стать ее частью.

— Да, — тихо ответила я.

— Тогда я должен делать то, что должен, чтобы построить семью для Джонаса. Я обманул Крис ради нее, ради тебя, ради Джонаса и, да, ради себя.

— Хорошо, — согласилась я.

— Ты еще злишься?

— Нет, — ответила я, хотя он должен был понять и так, учитывая, что я почти растеклась по нему, но я продолжила: — Хотя ты мог бы сначала поговорить со мной.

— Я сам не знал, что сделаю это, пока не явился Бабба.

Склонив голову набок, я решила закончить этот разговор, поскольку мне очень сильно нравились его ответы, и сменила тему:

— Почему ты зовешь Джонаса «Баб»? Из-за Баббы?

Одна его рука прошлась вверх по моей спине и зарылась в волосы, другая скользнула мне под майку.

— Да, настоящее имя Баббы — Джонас. Я уговорил Ниту назвать его в честь Баббы, а потом дал ему прозвище Баббы. Когда он был моложе, я называл его Бабба. Потом сократил до Баб.

Это меня удивило.

— Бабба такой хороший друг?

— В школе мы вместе играли в футбол. Он, Вуд и я очень дружили. — Одной рукой он перебирал мои волосы, а пальцами второй рисовал узоры у меня на спине. — Он был отличным другом, Крутышка, просто неподходящий партнер по бизнесу. Мне уже следовало бы усвоить, но я привык думать, что в людях наконец проснется лучшее, а этого не происходит.

— Иногда это случается, — ответила я.

Его руки перестали двигаться, когда он буркнул:

— Точно.

Я навалилась на него всем весом.

— Случается.

Он посмотрел мне в глаза.

— Знаешь, часть меня надеялась, что, столкнувшись с перспективой потерять сына, Нита вытащит голову из задницы.

— Тейт...

— Она не вытащила, и в итоге все оказалось хуже, чем я думал.

— Она не подходящий пример.

— А кто? Бабба?

— Я.

Тейт нахмурился:

— Что?

— Ты разбудил лучшее во мне.

Секунду он смотрел на меня, потом стиснул обеими руками и хохотнул.

— Что смешного? — спросила я.

— Детка, — только и ответил он.

— Что «детка»? — настаивала я.

Его рука скользнула обратно мне в волосы, он положил ладонь мне на затылок и притянул меня к себе для поцелуя.

Дав мне немного отстраниться, он пробормотал:

— Я думал, что наоборот.

Мое сердце перевернулось, мне понравилось, что он так думал, поэтому я провела большим пальцем по его колючей бороде и улыбнулась, но прошептала:

— Нет.

— Крутышка, — улыбнулся он в ответ.

— Вот как я это вижу. Ты совсем не изменился, только твой фокус. Я же стала совершенно другой.

— Нет, Лорен, не стала.

— Да, стала.

— Откуда ты знаешь?

— Никогда, — сказала я, затем наклонила голову, так что мои губы оказались рядом с его ухом. — Никогда у меня не было такого хорошего секса.

Он сжал в кулаке мои волосы, повернул голову и скользнул губами по моей шее, пока его рот не оказался у моего уха.

— Ладно, Крутышка, тут я с тобой согласен.

Самонадеянный, но... а, ладно.

Я подняла голову и посмотрела на него сверху вниз.

— И никогда, никогда, даже с парнями, которые хорошо ко мне относились, я не чувствовала себя достаточно спокойно и уверенно в их чувствах, чтобы показывать характер.

Его тело замерло, но на лице отразилось удивление, и я продолжила.

— Я боялась потерять их. Боялась, что они решат, что я недостаточно хороша для них. — Я наклонилась и коснулась губами его губ, а затем сказала в них: — Видишь? Ты раскрываешь лучшее во мне.

Тейт перекатил нас, так что я оказалась на спине, и посмотрел на меня сверху вниз.

— Не уверен, что в восторге от твоего характера, — сказал он, но я знала, что он дразнится, потому что его лицо потеплело, а глаза смеялись.

— Зато я в восторге, поскольку это настоящая я, и я чувствую, что с тобой спокойно могу быть такой, какая есть. — Я прошлась ладонью по его виску и запустила пальцы в его густые волосы. — Попытки быть идеальной выматывают. Так хорошо быть собой.

— Лори...

— Поцелуй меня, Тейт, — мягко потребовала я.

— Детка...

Я подняла голову, прижалась к его губам и призывно прошептала:

— Я хочу загореться, милый, и только ты способен разбудить это во мне.

Я вблизи смотрела, как взгляд Тейта потемнел, потом он опустил голову и пробормотал:

— Будет сделано, Крутышка.

Потом он поцеловал меня.

А потом заставил меня загореться.

* * *

Через два дня после этого Тейт снова уехал. Наверху, в нашей спальне, мастера устанавливали новые, чертовски клевые венецианские жалюзи из темного дерева, а я в его кабинете разбирала его бумаги.

Скоро я начала понимать, что даже если буду разбирать его кабинет четыре дня по шестнадцать часов, то все равно не управлюсь. И тут мне в голову пришла мысль, которая касалась компьютера. Компьютер стоял прямо там, так что я не стала откладывать.

Я включила компьютер, набрала пароль, который дал мне Тейт, открыла поисковик и напечатала: «Тейтум Джексон».

Затем я нажала «ввод».

Моментально появился список сайтов с именем Тейта.

Самая верхняя ссылка вела на онлайн энциклопедию. Я задержала дыхание и нажала на нее.

В правом верхнем углу была фотография Тейта, к моему удивлению не времен его футбольной карьеры, а сравнительно недавняя. Выше пояса, он стоял боком и, повернув голову, смотрел в направлении камеры. В кадре, но спиной к камере был блондин в наручниках, Тейт держал его за бицепс. Под фото стояла подпись: «Джексон после ареста Клига Йоханссона, признанного виновным в убийстве», а под надписью показатели Тейта.

Остальная часть сайта содержала много описаний в основном короткой футбольной карьеры Тейта, но также его достижения в качестве офицера полиции и охотника за головами с пугающей информацией о беглецах, которых он нашел, порядочное количество из них были вооружены и весьма опасны.

Футбольные фото тоже были, но они маленькие, так что я вернулась к результатам поиска и наугад выбрала сайт ниже по списку.

На черном фоне зелеными буквами было написано «Тейтум Джексон — бог». Слева мигали синие футбольные мячи, а справа красные сердечки.

Я уставилась на страницу и две крупных фотографии Тейта. На одной из них он уходил с футбольного поля, похоже, на перерыв или после игры, держа шлем пальцами за решетку. Мокрые от пота волосы, в глазах остаточная сосредоточенность на игре, стройное и подтянутое тело, потрясающе смотревшееся в форме Университета Пенсильвании и футбольной защите. Другая фотография была черно-белой, снятой со спины. Перед Тейтом было футбольное поле с кучей инвентаря. Он стоял у боковой линии в спортивных шортах, которые сидели на бедрах, а футболку держал в руке. На обнаженной мускулистой спине была прекрасно видна татуировка с орлом. Тейт повернул и слегка наклонил голову, так что можно было видеть его профиль, и улыбался кому-то за кадром.

Вау, он был невероятен.

— Круто! — услышала я крик Джонаса позади и вздрогнула. Он вбежал в кабинет. — Ты нашла Лореттин сайт.

Было слишком поздно скрывать, что я искала в интернете информацию про его отца, потому что Джонас оттолкнул мою руку и принялся кликать мышкой по «Лореттиному сайту», явно хорошо знакомый с его содержанием.

— Лореттин?

— Это моя любимая страница, — сказал Джонас и посмотрел на меня. Я таращилась на страницу, и он продолжил: — Ага, Лоретта. Она папин сталкер.

Я понимала, что у меня отвила челюсть, но не могла закрыть рот, потому что пялилась на страницу с кучей фоток Тейта, начиная, похоже, со старшей школы. Были тут и годы учебы в Университете Пенсильвании (не только с игр, но и входящим в аудиторию, сидящим на барном стуле и тому подобных) — я оттолкнула руку Джонаса, завладела мышкой и прокрутила вниз — Тейт на церемониях награждений, его короткая карьера в «Иглз» (в основном снимки во время тренировок) — я прокрутила дальше вниз — и снимки его в Карнэле и во время охоты на преступников, например, как он тащит беглецов в полицейские участки или стоит над ними, а они лежат лицом вниз на тротуаре со скованными за спиной руками.

— Боже мой, — выдохнула я.

— Она безобидная, — сказал мне Джонас.

— Боже мой, — повторила я.

— Папа говорил с ней. Она согласилась не выставлять мои фотографии, но я считаю, что это отстой, потому что ребята в школе думают, что это было бы круто. Эй, погоди! — воскликнул он. — Она сделала новую страницу.

Он отпихнул мою руку, нажал на цифру «3» внизу страницы, и на экране появилась фотография.

Мы с Тейтом на его байке.

Мы готовились выехать со стоянки возле бара, Тейт упирался одной ногой в землю и, повернув голову, смотрел на улицу, а я прижималась к его спине, обхватив его руками и положив подбородок ему на плечо.

Надпись под фото гласила: «Пассия Тейта. Ее можно любить или ненавидеть (лично я ненавижу), но ноги у нее классные».

Я вскочила со стула и пискнула:

— Боже мой!

— Лори, а ты знаменита, — улыбнулся мне Джонас.

Я его не слушала. Я была слишком сосредоточена на своем паническом ужасе.

Я оторвала взгляд от экрана, потянулась к своему телефону, лежавшему поверх кучи разбросанных по столу бумаг Тейта, схватила его и позвонила Тейту.

— Лори, это круто. Лоретта классная. Она училась вместе с папой в Университете Пенсильвании. У них были общие предметы. Он ее знал. Папа говорит, она безобидная, — уверял Джонас, чувствуя мое состояние.

Я опустила глаза на него и не ответила, потому что Тейт произнес мне в ухо:

— Детка, все в порядке?

— У тебя есть сталкер! — крикнула я в телефон.

— Пап, она нашла страничку Лоретты! — крикнул Джонас, чтобы отец его услышал.

— Крутышка... — услышала я голос Тейта.

— Там мое фото, — перебила я его.

— Черт, — пробормотал он. — Точно?

— Она написала, что ненавидит меня! — На последних двух словах мой голос сорвался на визг.

— Милая...

— Боже мой! — закричала я.

— Детка, успокойся и послушай меня. Я поговорю с Лореттой...

— Нет, — перебила я. — Я так не могу. Это слишком. Официально заявляю, что это слишком. Здесь серийный убийца на свободе! Мне не нужно еще и с твои сталкером разбираться!

— Лори, помолчи и послушай, хорошо? Бывают плохие сталкеры, а бывают такие, как Лоретта.

— Она меня фотографирует! И пишет, что ненавидит меня! В интернете! — визгливо крикнула я.