Сладкий праздник драконьего сердца

1. Кириан

— Нестандартное решение задачи, адепт Кириан.

Магистр Лори проверил созданный мной артефакт-накопитель. Завершающим заданием по артефакторике было создать полезную в быту вещь.

— Значит, здесь хранятся все книги из вашей библиотеки?

— Да, я использовал фотографирующий артефакт, чтобы перенести все свои учебники и некоторую художественную литературу сюда. Теперь можно просто написать пером любое слово здесь, — я указал на планшет, — и здесь появятся соответствующее книги.

— Без использования заклинания поиска, — седые брови магистра взлетели вверх.

— Не все могут использовать заклинания поиска, — мягко напомнил я. — Есть драконы и люди, не обладающие магией. С этим артефактом им не потребуется долго искать нужную информацию через картотеку.

— Этот артефакт может стать очень полезным для плионцев, которым недоступны заклинания, — похвалил меня Лори.

— Идея принадлежит не мне. Я всего лишь ее реализовал.

Вообще-то идея принадлежала Кате. Сначала я хотел создать артефакт-миксер для помощи в ее кондитерских экспериментах, но оказалось, что такая штука на Плионе уже существует. Зато многого другого, привычного для моей иномирянки и, по ее словам жизненно необходимого, не было.

— У вас нет интернета? — удивилась она, когда мы однажды лежали в постели, уставшие, но счастливые. И болтливые. Казалось, мы болтаем даже больше, чем занимаемся любовью. Хотя занимались любовью мы безумно часто. — Ваше Бюро очень плохо работает!

— Что это такое «интернет»?

Взгляд моей капибары сразу стал томно-мечтательным, словно этот Интернет был каким-то парнем.

— Ну… — протянула она, — изначально он создавался как база данных.

— У нас есть базы данных. Называются библиотеками.

— Нет-нет, — запротестовала Катя. — В библиотеку нужно идти, затем необходимое искать, а в интернете это можно найти, не вставая с постели и за две секунды!

— Притяни «Искры солнца», — скомандовал я, и на моей ладони материализовалась моя любимая история. — Видишь, я тоже интернет!

Катя рассмеялась и легонько стукнула меня в плечо.

— Ты дракон. С магией. А для человека без магии такой фокус невозможен. Поэтому на Земле придумали интернет.

Моя иномирянка рассказывала еще о многих интересных и полезных вещах, но, когда я выбирал, какой артефакт создавать для моей выпускной работы по артефакторике, то решил начать с базы данных.

— Реализовали безупречно, адепт Кириан, — выдернул меня в реальность магистр. — Вы заслужили высший балл.

— Благодарю, магистр Лори.

Отец пытался меня убедить, что Катя отвлечет меня от учебы и моего долга перед Плионом, но все было в точности наоборот. Мы с Катей друг друга вдохновляли, как никто и никогда. Мои оценки всегда были высокими, но с появлением в моей жизни маленькой капибары (эпитет «маленькая» появился, когда Марстер показал мне изображение капибары, и я понял, что с прозвищем промахнулся) я стал учиться еще более старательно. Потому что это означало избавиться от тени регента за спиной.

Пока я завершал последний год в академии, Катя готовилась к кондитерскому конкурсу, и здесь уже я помогал ей в качестве дегустатора. Ну и, конечно, помог забронировать академическую кухню для создания ее шедевров — минимум из того, то я мог для нее сделать. Официально Катя готовила сладости для меня, неофициально — она на мне их «обкатывала».

Помимо учебы и подготовки к конкурсу мы иногда выходили в свет: посещали балет и оперу (ходили на выступление Эллы), в иммерсивный театр, пробовали различные десерты и просто гуляли по улицам столицы. Тем более, что в Плион наконец-то пришла настоящая весна, цвели сады и парки, наполняя воздух одуряющим ароматом сладости. Окружающий мир будто бы был олицетворением того, что творилось в моей душе. У меня словно выросли крылья, не те, которые были у меня с рождения, а другие, о существовании которых я даже не подозревал. Прогуливаться вместе с Катей, держась за руки, обнимать ее, уткнувшись подбородком в светлую макушку, было так же прекрасно, как и целовать ее, раскрывая для себя, становясь с ней единым целым. Никогда и ни с кем я не хотел стать единым целым, а с ней стал и больше всего на свете боялся, что кто-то или что-то может это разрушить.

День конкурса выпадал на выходной, и я собирался посетить его и поддержать Катю. Но неожиданно получил немедленный приказ явиться во дворец. Памятуя о последнем таком приказе, в результате которого я оказался в трехнедельной поездке, я просто его проигнорировал.

Я не собирался видеться с отцом в этот важный для моей девочки день. Сначала Катя, все остальное потом.

2. Катя

Я никогда не участвовала в кулинарных конкурсах, но я участвовала в балетных. Это помогло победить волнение: это, а еще то, что среди зрителей был Кириан. Его поддержку в последнее время я ощущала во всем. Странное дело, с самого детства я привыкла полагаться исключительно на себя, но сейчас мне впервые за долгое время хотелось довериться кому-то еще. Хотя, наверное, правильнее будет сказать, я доверилась. Иначе не позволила бы себе влюбиться, иначе сейчас его бы здесь не было, а еще, наверное, здесь не было и меня.

Когда я кинула месье Ламберу в лицо те слова, это было скорее желание утереть ему нос и поставить на место. Я никогда не считала, что соревнования возвышают кого-то над кем-то, или что тот, кто занял первое место — лучше всех, а тот, кто второе или вообще никакое — хуже. Но рейтинги имели место быть не только в нашем мире, но и на Плионе, а еще именно страсть моего дракона к сладостям подтолкнула меня отправить заявку на участие в конкурсе.

В соревнованиях принимали участие кондитеры и повара со всего Плиона, и не только. Некоторые прибыли даже из других миров. Первый день был посвящен основным блюдам, супам, салатам, изысканным закускам — словом, основному меню. Второй — как раз десертам, и нам предстояло получать оценки жюри совсем как в спорте, по трем направлениям.

Первым этапом шло приготовление печенья.

Вторым — бисквитный торт с кремом на выбор кондитера.

И третьим нужно было приготовить десерт, который должен удивить. Такая своеобразная произвольная программа и самая опасная. Потому что если первые два десерта будут оценивать по строгим общим параметрам, и с ними достаточно сложно ошибиться, то в последнем случае жюри будет выбирать весьма субъективно. По вкусу и личным предпочтениям.

На меня косились: и не только потому, что я в последнее время везде появлялась с Кирианом, благодаря чему стала известна на весь Плион. Но и потому, что считали, что здесь я оказалась исключительно благодаря ему, и никак иначе. Конечно, те, кто меня знали, с этим бы не согласились (они все пробовали мои десерты и прекрасно понимали, что я никого не подвигала, не задвигала и не занимала чье-то место), насчет остальных… я по глазам видела, что они считают меня протеже будущего короля, и никак иначе.

Всего участников на конкурсе было десять, и одна из них я. Точнее, я была единственная без громкого имени. Меня выдвинули на конкурс как шеф-кондитера от королевской академии — с недавних пор Мисса полностью передала мне все, что касалось десертов, но даже это никого особо не убедило. Похоже, некоторые (а именно месье Ламбер и ему подобные) считали, что все в академии, включая ректора и преподавательский состав, давятся моими печеньками и тортиками только чтобы не обижать Кириана.

Сегодня я собиралась доказать обратное! В смысле, тот факт, что я могу создавать прекрасные кондитерские шедевры, а не рисуюсь напоказ, пользуясь своими отношениями с главным драконом Плиона.

Конкурс проходил в огромном зале, для зрителей были отведены места, как на трибунах на спортивной арене. Готовить нам предстояло в музее кулинарного мастерства, для этого, собственно, и был оборудован целый зал. Длинные варочные поверхности, разогревающие и охлаждающие артефакты, местные миксеры, входящие в состав заявленных десертов ингредиенты — все это было готово и ждало нас.

Некоторые артефакты должны были значительно ускорить и упростить процесс, например, моментальный миксер. Он превращал ингредиенты в крем за считанные секунды за счет особой вихревой магии. В общем, что и говорить, на Плионе определенно были свои преимущества.

У каждого из конкурсантов был свой стол, и я уже ждала отмашки, чтобы начать готовить печенье.

Кириан улыбнулся мне, я улыбнулась ему. И, наверное, мы могли бы начать, если бы не…

— Простите. Извините. Успел в последний момент, — Нортон пробирался через ряды к свободному месту с изяществом мартовского кота, увидевшего кошку. Примерно так он и выглядел, когда смотрел на меня.

Правда, потом перевел взгляд на Кириана, и выражение его лица стало таким, что я всерьез испугалась, что здесь что-нибудь скиснет.

— Уважаемые конкурсанты, — вперед вышел ведущий, жизнерадостный толстячок во фраке, — сегодня вам предстоит порадовать нашу взыскательную публику процессом приготовления ваших чудесных десертов! А наше жюри — техникой, профессионализмом и, конечно же, вкусовыми качествами. Помните, оцениваться будет не только последнее, но и сам процесс. Я желаю вам всем удачи!

Зал взорвался аплодисментами, я почувствовала на себе насмешливый, снисходительный взгляд месье Ламбера, поддерживаемый остальными мужчинами-кондитерами. Только двое из собравшихся не смотрели на меня, занятые исключительно предстоящим. Девушка со светло-голубой кожей и жабрами на шее (из водного мира) и худенький паренек с длинными когтями из мира оборотней. Они очень волновались и явно были поглощены мыслями о том, как им не ударить в грязь лицом.

Прозвучал удар гонга, и все, включая меня, бросились смешивать ингредиенты для печенья. Для первого этапа я, а точнее, мы с Кирианом, выбрали столь полюбившиеся всем в академии мадленки, которые я украшала шоколадом, веточками лаванды, а внутрь добавляла немного сливочно-лавандового крема.

Как всегда, когда я готовила, почти полностью выключилась из реальности, а очнулась уже только выкладывая готовое печенье на поднос, и спустя мгновение прозвучал сигнал, означающий, что время на приготовление печенья вышло.

3. Катя

В жюри входили независимые кондитеры Плиона, один из них в прошлом сам был шеф-кондитером в известнейшем ресторане столицы, сейчас он вышел на пенсию и почивал на лаврах. Второй пригласили супругу одного из герцогов Севера, которая интересовалась кулинарией как искусством и активно занималась благотворительностью, выделяя гранты на обучение перспективным начинающим поварам. Третьим был известный ресторанный критик, специализирующийся на десертах и особо благоволящий месье Ламберу. Я поняла это, когда он долго и многозначительно кивал, пробуя его печенье, хотя у всех остальных конкурсантов едва пробовал и что-то отмечал в своем блокноте, чтобы через полминуты перейти к следующему.

Супруга герцога тоже не удостоила меня комментариями, а вот бывший шеф произнес:

— Недурственно, весьма недурственно для такой юной особы. У вас получилось отличное печенье, — и перешел к девушке из водного мира.

Она так разнервничалась, что чуть не уронила нечто отдаленно похожее на кукисы с какими-то голубыми каплями, когда подавала ему на дегустацию, я же снова почувствовала скрестившиеся на себе взгляды и повернулась к зрителям. На меня смотрели одновременно Кириан и Нортон, и если от первого взгляда мне хотелось улыбаться до ушей, то от второго — как можно скорее избавиться.

Он мне совсем не нравился. После рычания Кириана в театре Нортон больше не пытался ко мне подойти. Если честно, он и к Кириану особо больше не подходил: их компания не разбилась на части, но с Нортоном и Смиррой они встречались отдельно, с Кирианом отдельно.

Он приглашал меня провести время с ними, но я всякий раз отказывалась. Потому что один раз попробовала и поняла, что они никогда не будут смотреть на меня как на равную, а я не смогу общаться с теми, кто меня за человека не держит. Заставлять Кириана выбирать между ними и мной я не собиралась, тем более что у меня всегда находилось, чем заняться. Я работала у Миссы, готовилась к конкурсу, и так далее. Устраивала посиделки с девчонками, с которыми по-прежнему жила в общей комнате.

Кириан звал меня переехать к нему, но я отказалась. Потому что переехать к нему — означало, стать его любовницей, фавориткой и протеже. А я не хотела ею быть, ни одной из них. Я хотела… гораздо большего, но гнала от себя эти мысли и просто наслаждалась отведенным нам с ним временем.

— Переходим ко второму этапу! — скомандовал ведущий после того, как мы все немного отдохнули, а жюри обсудили то, что попробовали и снова поназаписывали всякого в свои блокнотики.

Торт для меня не представлял сложности, тем более что тортиков для Кириана я переделала великое множество. В моем случае это был его любимый, тот, который мне изначально посоветовал Марстер, и которым мы кормили друг друга, пока за окном падал снег. Делая его, я улыбалась, потому что эти воспоминания, несмотря на ввалившегося в комнату Нортона, были и будут одними из самых теплых в нашей общей истории.

Я делала все, вспоминая эти чудесные мгновения, и торт как по волшебству получился легким, воздушным и невероятно красивым. Пожалуй, даже красивее, чем в первый раз. Я сделала его в форме королевского дворца, и шарики ягод сейчас лежали в башенках на кремовых подушках. Гости уже вовсю жевали мадленки (и печенье остальных конкурсантов), а жюри перешло к дегустации. Я нарезала ровные изящные кусочки, украсила тарелки ягодами, полосками соусов и с улыбкой поставила их на стол.

Мужчины взяли по тарелке и отошли, чтобы переговорить между собой, а супруга герцога попробовала, посмотрела на меня сверху вниз и демонстративно скинула остатки в мусорное ведро. Несмотря на то, что я прошла школу балета, выступления, оценки критиков и много всякого-разного, и мне казалось, что я уже готова ко всему, сейчас на щеках вспыхнули красные пятна, а глаза подозрительно защипало.

Я отвернулась, чтобы не выдать себя перед зрителями, и наткнулась на сочувственный взгляд водной. Ее торт представлял собой бескрайнее море, залитое голубым кремом с пенной крошкой, вокруг которого высились бисквитные скалы. Я невольно залюбовалась им: настолько, что забыла про женщину и подняла большой палец вверх.

Девушка улыбнулась в ответ, кивнула, и на сердце сразу стало тепло. Я расслабилась и снова повернулась к довольному Кириану. Еще более довольному, потому что, по-моему, большую часть моих мадленок умял он. Но и не только: я видела оживление среди гостей, они переговаривались и смотрели на меня уже совершенно иначе, нежели чем в самом начале.

Это помогло успокоиться окончательно — в конце концов, как я и сказала, то, что мы делаем, определяют не оценки. Если людям нравится то, во что мы вкладываем сердце и душу, если они это принимают, если это их радует, если они возвращаются к нам снова и снова — это и есть главный и, пожалуй, единственный показатель.

— Что ж… вижу, все готовы к решительному рывку. Последнему решительному рывку! — Ведущий сделал театральную паузу и поднял руку вверх. — Наши особенные десерты завершат этот сладкий день! Прежде чем мы приступим, каждый из вас расскажет о том, что же нас ждет. А после того, как десерт будет готов, вы поделитесь историей его создания! Месье Ламбер, прошу вас. Начнем!

Кондитер окинул взглядом собравшихся, и, что было совершенно точно в его стиле, возвышенно-пафосно произнес:

— Дорогие мои гости! Члены жюри! Я уже приветствовал вас сегодня, и хочу поприветствовать снова, потому что сегодня у нас состоится новое, совершенно потрясающее знакомство. Знакомство с десертом, которое я изобрел лично! Этот десерт — пирожное макарон!

Сказать, что я охренела — значит, ничего не сказать, но Ламбер не стал останавливаться на достигнутом и добил:

— К сожалению, как только рецепт был готов, его у меня украли…

По залу пронеслись вздохи, ведущий приложил руку к груди.

— Но я сейчас не хочу о плохом. Я поделюсь с вами тем, что создал единолично, и ни один из вас не усомнится в том, что эту волшебную сладость мог разработать только я!

Чтоб у тебя юбочка не поднялась! Это была единственная цензурная мысль, которая пришла мне в голову. Потому что рецепт украл именно Ламбер, и не просто украл, он еще и решил выдать его за свой. Конечно, со всем этим можно было попытаться разобраться. Или не попытаться, а разобраться, но сейчас это была полная, безоговорочная и абсолютная катастрофа. Потому что я тоже собиралась готовить макарон!

4. Кириан

— … я изобрел лично! Этот десерт — пирожное макарон!

Я не поверил собственным ушам и пробормотал:

— Это какая-то ошибка.

Мысль вслух, но Нортон меня услышал. Он разместился в соседнем кресле и портил мне настроение все соревнования своими комментариями. Комментариями и тем, что пялился на Катю. Тем, что тоже якобы пришел сюда ее поддержать. Я знал о его к ней интересе и все время злился и ревновал. Даже несмотря на то, что Катя выбрала меня, что она была со мной, а Нортон ее раздражал, это собственническое чувство никуда не делось.

— В чем дело? — поинтересовался Нортон, склонившись ко мне.

— Это Катин рецепт. Рецепт из ее мира. Он никак не может принадлежать Ламберу! Это он украл его!

Ламбер продолжал о чем-то рассказывать с напыщенным видом, а внутри меня медленно поднималось нечто темное и яростное.

— Но Катя будет отвечать на вопросы после него, — Нортон присвистнул. — И теперь все выглядит так, словно рецепт украла она.

Я видел смятение на лице Кати, шок, переходящий в панику. Да, она тоже все поняла, и ей было больно. Я буквально почувствовал эту боль на себе, и мне захотелось убивать.

— Именно, — процедил я, медленно поднимаясь. Во мне заклубилась сила драконьего рода: еще немного и раскроются крылья. Как этот… с позволения сказать кондитер посмел обокрасть мою Катю?

Нортон меня перехватил, вцепившись в плечи и с усилием возвращая меня на место.

— Кир, не делай глупостей! — прошипел он, чтобы нас никто не слышал. — Во-первых, убийством одного из участников ты сорвешь сам конкурс, а Катя долго к нему готовилась. Она расстроится.

— Она уже расстроилась!

— Во-вторых, — проигнорировал меня бывший друг, — Ламбер иномирянин. Понимаешь? Иномирянин. Всем плионцам уже известно, что ты помогаешь случайным гостям из других миров. Всем. Но если ты выкинешь Ламбера вот в то окно из-за Кати, это не поможет ни тебе, ни ей.

Он был прав. Прав во всем. Я действительно за последнее время помог многим иномирянам. После коронации я планировал заняться этим вплотную, совершенно в другом масштабе. Изменить законы, касающиеся иномирян.

— Что ты предлагаешь? — Я не остыл, нет, но слова Нортона приглушили мою ярость. Будь Ламбер плионцем, можно было обвинить его в дискриминации иномирян прямо сейчас, но он им не был.

— Подать жалобу, провести расследование. Если рецепт макарон существует только в Катином мире, мы легко это докажем по запросу в Бюро.

— И сколько на это уйдет времени? — поморщился я.

— Пару дней, но все будет честно, официально. Это драконья отрыжка получит по заслугам.

— Не подходит, — качнул я головой, все-таки поднимаясь. — Катю все эти два дня будут считать мошенницей. У меня есть идея получше!

— Какая? — крикнул мне вслед Нортон, но я уже протискивался через зрительский ряд и спускался к Кате.

Правилами конкурса это не запрещалось, и охрана, естественно, меня не остановила. Я подошел к столу капибары, и боль в ее глазах ударила мне прямо в сердце.

Я не мог допустить, чтобы любимая страдала. Это было равносильно тому, словно кто-то вогнал клинок в мое сердце.

— Приготовь другой десерт, — сказал я Кате, перегнувшись через стол. До нее еще не дошла очередь, но моя иномирянка выглядела бледной и подавленной. Абсолютно потерянной. Я не мог этого допустить. Допустить, чтобы она упала духом. Пусть даже это просто проклятый конкурс! Этот конкурс для нее важен, и я сделаю все, чтобы Катя в нем выиграла! Утерла всем нос.

— Что? — встрепенулась она, ресницы дрогнули. Нет, не сдавайся, моя сладкая. Никогда не сдавайся.

Я в свой взгляд вложил весь свой порыв, все свои мысли.

— Кать, тебя Нортон украл и мне подарил. Ты не сдалась. Не сдавайся и сейчас. Я не встречал кого-то более смелого, чем ты. Храбрая, дерзкая, никогда не унывающая. Отчасти поэтому я тебя полюбил.

Ее голубые глаза распахнулись еще шире, Катя моргнула и уставилась на меня, словно я вдруг отменил заклинание-переводчик.

— Ты меня… что?!

Да, не в такой обстановке я хотел признаться в своих чувствах. Не такой реакции ожидал. Но оно вырвалось само. Признание, которое согревало драконью душу, которое давно вертелось на языке и жгло сердце. Теперь я немного жалел о своей поспешности. Может, не стоило вываливать на нее это сейчас?

Сжал кулаки, прежде чем снова повторить:

— Просто готовь другой десерт. Ты сможешь. Я в тебя верю.

— Но что? — В голосе Кате промелькнула паника, и я перехватил ее ладони, согревая в своих.

— Торт-балерину, может быть? — предложил я. — Или трубочки. Что может перебить популярность макарон?

— Что-нибудь не слишком сладкое, — подсказал возникший рядом с Катиным столом Нортон.

— Несладкое? — прорычал я. Из Норта тот еще советчик!

— Я слышал, как судья-герцогиня во всеуслышанье жаловалась на то, что все десерты слишком приторные.

— В этом смысл, — снова рыкнул я. — Это же десерты!

— Необязательно, — покачал головой Нортон и повернулся к Кате. — Да, она злится на тебя, потому что ты протеже принца, но мы ее поймаем на слове. Ты знаешь какой-то рецепт, который был бы не слишком сладким, но понравился бы большинству? И который перекрыл бы популярность макарон.

Мне стоило отдать Норту должное: он выдернул Катю из уныния. Она на секунду задумалась, а затем ее лицо вдруг просветлело.

— Моти! — воскликнула она.

Я скривился, а Нортон вскинул брови:

— Это что такое? Я пробовал все твои десерты.

— Не все, — усмехнулась Катя. — Эти штучки не понравились Кириану, поэтому я не стала делать их для продажи.

— Они совсем несладкие, — проворчал я.

— Потому что ты главный сладкоежка Плиона, — хохотнул Нортон. Надо было сломать ему нос, но, глядя на Катину улыбку, я передумал.

— Мне понадобится ваша помощь, — сказала она.

— Все, что захочешь, Катенька, — промурлыкал Норт, и я снова передумал.

Впрочем, времени ломать носы совершенно не было. Подошла очередь Кати, и она принялась рассказывать про восточный десерт из рисового теста и нежнейшей начинки, мы с Нортоном отправились доставать все необходимое. В своем желании помочь Кате сейчас мы превратились в команду.

5. Катя

Кириан с Нортоном убежали за недостающими ингредиентами, а я принялась готовить все необходимое. Остальные конкурсанты уже вовсю занялись десертами, а вот Ламбер все никак не унимался. Видимо, ему я была как кость в горле:

— Разве правилами допускается смена запланированных десертов? — уточнил он у жюри и ведущего.

— Не допускается. Вы планировали делать что-то другое? — уточнил у меня ведущий.

— Лучше спросите у месье Ламбера, откуда ему известно, что планировала делать я? — парировала, сложив руки на груди. — Последний десерт остается сюрпризом до его объявления.

— Догадаться не составляет труда, вы только что заявили о дополнительных ингредиентах, — хмыкнул Ламбер.

Вот ведь…

— Я переволновалась и забыла внести их в список, — хмыкнула я. — Месье Ламбер, занимайтесь лучше макарон, они требуют очень много времени и сил. Отвлечетесь — сделаете что-то не то, проиграете и расстроитесь.

— А вам откуда известно, сколько времени они занимают?! — прищурился этот нечестно играющий хмырь.

— Так вы же сами сказали, у вас украли рецепт. Видимо, эти бессовестные воришки решили рассказать о нем всему миру, вот слухи дошли и до меня.

Ламбер скривился, но что на такое ответить, не нашел.

Я бы с большим удовольствием сейчас засветила ему тортом в лицо, но торт уже унесли зрителям. К тому же, после такого меня явно дисквалифицировали бы, поэтому я решила не поддаваться больше на провокации Ламбера и вернулась к подготовительным моментам. К счастью для меня, моти довольно быстро готовятся. К несчастью, разыскать формы для них за такой короткий срок не представлялось возможным, поэтому оставалось лепить вручную.

Ничего, справлюсь. Мы в столовой в приюте, когда у нас были уроки труда, пельмени на скорость на спор лепили. Так что сейчас оставалось только дождаться Кириана с Нортоном. Основная засада заключалась даже не в начинке, а в рисовой муке. В прошлый раз мы ее заказывали из моего мира (здесь такого не было), но сейчас…

Нортон, конечно, сын директора Бюро, но я все равно волновалась. Потому что бюрократические проволочки, и все такое, и даже если он действительно даст добро на переход, это же еще кого-то надо туда отправить… Я вздохнула и постаралась не накручивать себя. Занялась начинкой в начинке, как я ее называла. Сделала парочку фруктовых, одну под сникерс и одну с кокосом.

Время шло, парни не возвращались, и я начала грызть губы. От нервов. Потому что все остальные либо уже успешно занимались украшательствами, либо начинкой. Конечно, запас еще оставался, но…

Ламбер ехидно поглядывал на меня, зрители уже съели торт, я же начинала злиться. Дело было не столько в победе, сколько в том, что я не хотела уступать этому мошеннику! Как раз в тот момент, когда я об этом подумала, влетели запыхавшиеся Кириан с Нортоном.

— У вас остается не так много времени! — произнес ведущий. — Напоминаю, что для приготовления десертов использовать помощников нельзя.

Я представила Кириана или Нортона в фартучках и почему-то фыркнула, но дальше мне было не до смеха. Может, я и знала процесс как свои пять пальцев, но времени действительно оставалось все меньше, меньше и меньше. Сначала я сделала тесто, закинула его остывать и теперь вплотную занялась кремом.

Не зря говорят, что глаза боятся, а руки делают. Я закончила аккурат в тот момент, когда прозвенел звонок, правда, вся была в крахмале, муке, перемазанная в начинке, и в целом, наверное, была просто «красавица». Впрочем, когда я подняла взгляд на Кириана, вернувшегося на свое место, он смотрел на меня так, будто был не прочь облизать с головы до ног. Буквально.

От этого взгляда я вспыхнула до корней волос, а еще мигом вспомнила, что он мне сказал.

«Отчасти поэтому я тебя полюбил».

Наверное, если бы это не было брошено вскользь, в разговоре, связанном с катастрофой по поводу макарон, я бы засомневалась. Но именно потому, что это было сказано на бегу, в самом простом разговоре, это было особенно ценно. Потому что он вряд ли это вообще планировал и просто сказал то, что на самом деле чувствует.

Сейчас, когда соревнование закончилось, меня накрыло осознанием этого, поэтому я даже пропустила мимо ушей слова герцогини о том, что мой последний десерт «невнятное нечто». Мужчины комментировать не стали, и мне оставалось только догадываться, понравилось им или нет. Правда, сейчас уже оставалось совсем чуть-чуть времени до момента истины, и я просто опустилась на стул, чтобы отдохнуть.

Улыбнулась девушке из водного мира, и она подошла ко мне:

— Можно попробовать?

— Да, конечно, угощайся. — Я кивнула, и она взяла моти. Надкусила, расплылась в блаженной улыбке:

— М-м-м-м-м-м… как вкусно! И вообще не сладко!

— Некоторые считают это недостатком, — я посмотрела на Кириана и не смогла сдержать улыбку.

— В моем мире вообще нет сладких десертов! Я старалась сделать торт максимально близким к тому, что принято называть десертом во множестве миров, но…

— Твой торт — произведение искусства! — сказала я, вспомнив море и скалы. — Жаль, мне не удалось его попробовать. Я тоже не сильно люблю сладкое.

Потому что, наверное, объелась им, пока училась готовить. Да и когда научилась тоже.

— Жюри готово объявить результаты! — произнес ведущий, и мы все замерли. Я, как сидела, на стуле, девушка рядом со мной, Ламбер — снисходительно созерцая всех остальных. Видимо, расставлял их по местам после себя-неповторимого.

— Первое место — месье Ламбер! — зачитал ведущий.

Ну кто бы сомневался!

— Ваши макарон покорили всех!

Зал взорвался овациями, сквозь которые пробился свист. Это Нортон встал с кресла и изображал Соловья-разбойника. Ведущий покраснел, а Кириан резко дернул его за плечо, заставляя сесть. Правда, при этом сам он выглядел чрезвычайно мрачным.

— Второе место — Катерина Тортинская…

— Прошу вашего внимания.

Голос Эрланда-старшего прозвучал так резко, что все застыли, а я подпрыгнула. Если Ламбер смотрел на всех свысока, то этот сквозь. Почему-то создавалось ощущение, что отец Нортона может уничтожить любого по щелчку пальцев и не заметить.

— Эдмон Ламбер должен быть дисквалифицирован, — удивительно мягко произнес он. — Потому что у моих агентов есть информация, что рецепт макарон украл именно он. У Катерины Тортинской.

6. Кириан

Катя победила. Заняла первое место. Но меня обуревали странные, противоречивые чувства. Мне бы радоваться, и я радовался, наслаждался светом в ее глазах. Тем, как от удовольствия порозовели ее щеки, когда Катя принимала из рук одного из судей чемпионский кубок. У нее не просто глаза светились от счастья, она светилась вся. Я готов был мир перевернуть, только бы так оставалось всегда. Можно сказать, это я сегодня и сделал, когда запросил открыть переход на Землю. Потому что на Плионе не нашлось рисовой муки!

Мы с Нортом успели: в Бюро выдали разрешение невероятно быстро, будто ждали нашего запроса. Отыскать муку оказалось тоже несложно, и Катя все успела вовремя. Но Ламбер все равно выиграл… а затем проиграл. Потому что на то была воля директора Межмирового бюро.

— Ты позвал отца? — успел я осторожно спросить у Нортона.

— Шутишь? — поморщился друг. После сегодняшнего я вернул ему это статус, по крайней мере, в мыслях. — Он здесь, потому что сам так решил.

Когда-то нас с Нортоном объединило отношение к собственным отцам: я понимал его, как никто другой. Теперь нас объединяла Катя. Но если это не идея Норта, то все гораздо серьезнее.

Уже второй раз Гартиан Эрланд помогал мне и Кате. В его доброту душевную я не верил, поэтому ждал, когда директор Бюро предъявит мне счет. Хорошо если мне, а не Кате. Будь моя воля, я бы его не подпустил к моей иномирянке, но вот он, сжимает ее ладонь в своей и поздравляет с абсолютной победой.

— Что вы желаете за этот жест доброй воли? — поинтересовался я у Гартиана, когда Катю отвлекли поздравлениями другие участники.

В его льдистых глазах отразилось напускное недоумение. Вообще он выглядел на редкость довольным для дракона, который только что разрушил репутацию и, возможно, жизнь известного кондитера.

— Желаю? Я всегда был за честные соревнования, ваше высочество. К тому же, мне нравятся ваши идеи по поводу пересмотра прав иномирян. Я всего лишь поддержал вас.

— Ламбер тоже иномирянин.

— Который доставляет слишком много проблем, — вздохнул директор Бюро. — Эго всегда доставляет много проблем и приводит к тому, что начинаешь совершать ошибки. Считаете, я должен был поддержать мошенника?

— На него работает слишком много людей и драконов, — напомнил я. — Это отразится и на них тоже.

— Они смогут найти другую работу. — Он бросил хищный взгляд на Катю и откусил кусочек моти. — М-м, как вкусно. Кажется, на Плионе появилась новая звезда. Я позаботился о том, чтобы все заметили, когда она взошла, вы, как будущий монарх, позаботьтесь обо всем остальном.

Он ушел, оставил после нашего разговора горькое послевкусие. Предчувствие чего-то нехорошего. Того, что я не могу предотвратить или контролировать. Я не желал быть марионеткой в руках отца, но быть марионеткой в руках Гартиана Эрланда я хотел еще меньше.

— Кириан, — Катя легко коснулась моей руки, и я вынырнул из мрачных мыслей. Мы как раз возвращались в мои комнаты в академии и шли по парку. Сдержанно попрощавшись, идущий рядом с нами Нортон свернул на боковую дорожку. — Ты почему такой расстроенный? Только не говори, что из-за моей победы!

Она шутила, но я почувствовал себя последней сволочью, которая просто не может порадоваться за любимую.

— Что? — Я остановился и заключил ее в объятия. — Даже не думай о таком! Я счастлив, когда счастлива ты. И ты, в отличие от некоторых, не жульничала, поэтому достойна этой победы, как никто другой!

— Тогда в чем причина? В том, что я не ответила тебе, когда ты признался в своих чувствах?

Драконы! Я совсем забыл об этом, увлеченный мыслями о Бюро. А теперь почувствовал, как во мне вспыхнуло пламя.

— Если честно, я просто не успела…

— Ты не обязана отвечать, — перебил ее я. — Не обязана отвечать и не обязана меня любить. Я просто хотел, чтобы ты знала. Знала, что ты забрала мое драконье сердце. Я люблю тебя, Катя. Я хотел сказать это в более романтичной обстановке, но получилось так, как получилось.

Я носил в себе эти слова долгие недели, но сейчас они звучали легко и искренне. Словно я говорил их сотни, тысячи раз.

На лице Кати расцвела робкая улыбка, она положила пальчики на мои плечи и шепотом призналась:

— Ты сказал эти слова в самый нужный, в самый важный для меня момент. Романтичнее не придумаешь.

Она была так близко и смотрела на меня с такой застенчивой нежностью, что мое сердце пустилось вскачь, а драконье пламя разлилось по телу яростным пожаром.

— Это означает, что…

— Что я тоже люблю тебя, Кириан.

Сердце пропустило удар, счастье в огромной концентрации разлилось во мне, словно растопленный шоколад. Я склонился и поцеловал Катю так страстно и одновременно с такой трепетной нежностью, что все сгустившиеся над нами тучи разогнал яркий свет нашей любви. Все отошло на второй план, в этом мире были только мы вдвоем. Этот вечер, эту ночь, всегда. Когда любили друг друга, когда ласкали и шептали слова страсти…

О приказе отца я вспомнил только на следующее утро. Когда проснулся и любовался спящей Катей. Всю ночь я показывал и доказывал своей иномирянке, как сильно люблю ее, и словно был на небесах. Ей требовался отдых после такого насыщенного дня и не менее насыщенной ночи. Поэтому я решил ее не будить, осторожно выбрался из постели, принял душ и, одевшись, отправился во дворец. Правда, не успел даже покинуть территорию академии.

Ко мне навстречу выбежал запыхавшийся Марстерс.

— Ваше высочество, регент ждет вас в кабинете ректора.

Казалось, ничто не могло испортить это прекрасное утро, но если дело касалось отца, я мог поспорить на обратное и, вероятнее всего, выиграл бы этот спор.

Регент действительно ждал меня в ректорской берлоге, сидя в кресле в одиночестве и потягивая кофе.

— Где ректор? — поинтересовался я. Романтичный флер слетел с меня еще в коридоре, сейчас же интуиция сигналила о подвохе. Регент не просто так здесь, а еще он не злится, наоборот, выглядит очень довольным.

— Мы с ним решили все наши вопросы, — скучающим тоном ответил отец. — Осталось довести все до твоего сведения.

— О чем ты? — насторожился я.

— Я решил, что нужно отодвинуть твои испытания и коронацию еще не год. Пока я не вижу, что ты готов править Плионом, Кириан.

Когда я понял, что он сделал, во мне все зажглось пламенем ярости. Я сдавал все предметы, моя драконья форма была идеальной, но все это не имело значения, если так решил регент!

— Ты. Сделал. Что? — прорычал я. — Ты мстишь мне?

Глаза отца сверкнули: дракон в нем отреагировал на мою силу.

— Мщу? Зачем мне мстить родному сыну? Я руководствуюсь исключительно заботой о тебе.

Кто ему речь писал? Звучит донельзя фальшиво!

— Или заботишься о себе, продлевая срок своего правления, — теперь мой голос больше напоминал шипение змея.

Отец яростно прищурился.

— Я слишком забочусь о своем мире, чтобы отдавать его в руки мальчишки, для которого все игрушки!

Я сложил руки на груди:

— Я так этого не оставлю. Закончу академию и пройду испытания. Ты не можешь все отменить. Ты не всесилен, регент.

— Ректор не пойдет у тебя на поводу, — отец вернулся к скучающему тону. — Но я могу передумать, если ты избавишься от своего плебейского интереса и перестанешь заниматься иномирянами.

Избавиться от Кати? Ну конечно.

— Сначала угрозы, теперь шантаж… Что дальше, отец?

— Это не шантаж, — процедил он.

— Забота обо мне, — процитировал его я.

— Именно.

Чашечка звякнула о блюдце, когда отец вернул ее на место, а затем быстро поднялся. Проходя мимо меня, он сообщил:

— Я надеюсь, что к следующему году у тебя из головы выветрится вся эта блажь, и ты сможешь стать настоящим королем, Кириан. Если решишь ускорить процесс, ты знаешь, что делать и где меня искать.

Напоследок окинув меня взглядом, он стремительно покинул ректорский кабинет.

7. Катя

Проснувшись, я обнаружила, что Кириан куда-то ушел. Поскольку у него близились экзамены и выпускное испытание — обязательное условие для его вступления на престол, я предположила, что его выдернули к ректору или что-то вроде. Занятия у него начинались позже, но я не была уверена, что мы успеем пересечься, поэтому оставила ему записку «До встречи вечером. Твоя дикая капибара. PS: Люблю тебя». И убежала вниз, поскольку работу на кухне никто не отменял.

Мне пришлось забежать к себе в комнату, чтобы переодеться, и уже там я поняла что-то не так. Вчера я оставила свою постель в комнате аккуратно заправленной, но сегодня она была перевернута, одеяло, подушку и простыни вымазали в грязи. Что произошло на моей кровати, выяснить не представлялось возможным: девушки-соседки уже разошлись.

Обычно шумный коллектив на кухне встретил меня тишиной. Такого я точно не ждала, поэтому опешила. Девочки отворачивались и осторожно обходили меня стороной. В ответ на вопросы отмалчивались и отговаривались занятостью, хотя никакой особенной занятости ни у кого не было, просто все делали свое дело, как и всегда.

В конце концов, замесив тесто, я включила печь на разогрев и спросила прямо:

— В чем дело?

Мой вопрос зазвенел в тишине кухне, срикошетил от стен.

— А ты не догадываешься? — спросила одна из девушек, Ирма, воинственно сложив руки на груди.

— Прости, но нет.

Я не ждала оваций и подкидывания в воздух по поводу вчерашнего, мне был хватило улыбок и мимолетно брошенных теплых слов.

— Ты разрушила карьеру месье Ламбера!

От такого выпада я на мгновение лишилась дара речи. Нет, я не одобряла публичную порку, которую устроил Гартиан, но и лгать, что сочувствую пытавшемуся выставить меня в нелучшем свете мужчине тоже не собиралась. Он получил то, что заслужил, мог бы действительно победить — если бы все сделал честно. Поэтому прошло какое-то время прежде, чем я опомнилась.

— Я разрушила? — уточнила я. — Ты сейчас точно ничего не перепутала?

К ней уже подтянулись остальные, и сейчас ситуация выглядела примерно так: Катя против всех.

— Ничего я не перепутала! Ты сама говорила, что ты используешь рецепт из своего мира! Он тебе не принадлежит! А месье Ламбер изобрел свой! Просто вышло недоразумение, а ты натравила на него своих высокопоставленных покровителей!

Что? Что?!

— Я никого ни на кого не натравливала, — с трудом сдерживая эмоции, стараясь оставаться спокойной, произнесла я. Мне сейчас не верилось, что это те самые девочки, с которыми мы пили чай. Которых я первыми угощала десертами и которым рассказывала все-все-все про эти самые десерты. Я, между прочим, никогда не доставала ингредиенты из-под полы, никогда не выставляла себя супер-кондитером и уж точно никогда не говорила, что рецепт принадлежит мне. Я охотно со всеми делилась, если меня спрашивали, показывала, как лучше сделать, каких ошибок можно избежать. Возможно, именно поэтому жгучая детская обида сейчас затопила меня с головой. — Я просто пришла на конкурс… я ни о чем не знала. Ни о том, что Ламбер соберется готовить макарон, ни о том, что…

— Конечно, не знала она, — хмыкнула Ирма. — Ты вообще ничего не знаешь, ты же не особо приближенная к его высочеству и к сыну Гартиана Эрланда! Вы там вообще все втроем делаете, да?

Все загомонили, и каждый явно стремился высказать свое мнение о том, что мы там делаем втроем, и как я обидела бедного-несчастного месье Ламбера. Ирма двинулась ко мне, следом за ней остальные, и неизвестно, чем бы все это вообще кончилось, если бы не вошедшая на кухню Мисса:

— Цыц! — рявкнула она, и снова воцарилась тишина. — На полчаса вас одних оставить нельзя, чисто курицы в курятнике! Что встали? Возвращайтесь к работе, академия сама себя не накормит. Катя, пойдем.

Вся радость и энтузиазм после вчерашнего схлынули, словно их и не было никогда. Я никогда не радовалась ничьим поражениям, и уж тем более никогда не строила козней, поэтому сейчас чувствовала себя отвратительно. Мне не хотелось говорить с Миссой, не хотелось говорить вообще ни с кем, но она, судя по всему, собиралась меня уволить. Поэтому я приготовилась сказать, что я согласна, но…

— Не обращай внимания, — шеф вздохнула и посмотрела на меня. — Тут Тата заходила, принесла новости на хвосте. Все перевернула с ног на уши. Я им уже сказала все, что по этому поводу думаю, но, видимо, не дошло. Или дошло, но приятнее верить в то, во что хочется.

— Почему?! — вырвалось у меня.

— А ты сама не поняла еще? Завидуют они тебе. У зависти всегда две стороны, одна помогает увидеть, чего ты хочешь достичь, и стремиться к этому, а другая вот такая. Уродливая.

— Но я же не от кого не скрывала рецепты! — выдохнула я. — И всегда готова была помочь, и поделиться…

Мисса махнула рукой.

— Не только в рецептах и в твоей победе дело. Ты везде появляешься с его высочеством. И этот твой второй парень…

— Он мне не парень, — я сложила руки на груди.

— Да неважно, — рассмеялась шеф. — Важно, что он с тебя глаз не сводит. Отхватила ты, Катя, двух самых видных парней Плиона, естественно, это многим не по нраву. И не только нашим, среди аристократии, я уверена, все то же самое.

Я вздохнула, вспоминая, как при виде моих десертов кривилась герцогиня из жюри.

— Хотите меня уволить — увольняйте.

— А ты сама-то чего хочешь? — Мисса пристально посмотрела на меня. — Здесь продолжать работать или с принцем время проводить?

— Меня и на здесь и на принца хватает, — я вернула ей пристальный взгляд. — Мне нравится то, что я делаю. Нравятся девочки…

Я осеклась, вспоминая, как девочки на меня смотрели.

— С ними я поговорю, не переживай. Дойдет до них все. И, если хочешь остаться, оставайся. Но, если хочешь мое мнение, не на кухне твое место.

«А где?» — захотелось спросить мне.

Рядом с Кирианом? Так он закончит академию, станет королем, и со временем… со временем ему найдут выгодную партию. А я, может быть, открою свою кофейню и соберу по осколкам свое сердце. Начну все заново. Опять.

Поразительно, как одно утро может перевернуть мир с ног на голову и превратить яркие краски в пыль.

— Хорошо, я подумаю, — тихо сказала я. — У меня там тесто стоит, надо по формочкам разложить.

— Пойдем вместе, — сказала Мисса. — Я их приструню, заодно скажу, что все встречи с Татой теперь только за территорией академии. Сюда ей больше дороги нет.

Я не стала отвечать. Из меня будто выпустили весь воздух, и сейчас я напоминала себе сдувшийся воздушный шарик с детского утренника. Еще вчера он парил под потолком, наполненный радостью-гелием, яркий, цветной, а сейчас валяется на полу, как сморщенная просроченная сосиска.

Тем не менее печенье само себя не доделает, и я все делала на автопилоте. Разложила тесто в формочки, выставила их на огромный поднос. Все это под шушуканья за спиной и под регулярные обрывающие их окрики Миссы.

Дальше надо было открыть печь, перетащить поднос, и я едва успела потянуть на себя заслонку. Вырвавшееся оттуда пламя устремилось ко мне, грозя превратить в живой факел, из-за спины раздался визг и крики. Я инстинктивно вскинула руки, чтобы защититься, и окутавшее их сияние отразило пламя обратно, загоняя его в печную пасть. Я захлопнула заслонку раньше, чем успела что-либо понять, а после в недоумении уставилась на собственные ладони. Которые, искрясь и переливаясь, окутывала полупрозрачная дымка серебристо-голубой магии.

8. Нортон

Настроение Нортона было отвратительное с самого утра: он не выспался из-за девушки. И ладно бы он не выспался из-за девушки, потому что они зажигали всю ночь в постели. Он не выспался из-за девушки, с которой не зажигал и даже не мог зажечь.

Катенька.

Ее имя было самым сладким звуком, но все равно горчило на языке. Потому что он мог произносить его только про себя. Потому что она не просто принадлежала другому дракону, она смотрела на того дракона влюбленными глазами, а его, Нортона, не замечала. Вернее замечала, ему доставалось всего ничего ее яркого солнечного света. Один лучик против теплого светлого покрывала для Кириана. Катя сияла, Катя горела для Кирина.

Если прежде Нортон считал, что сможет подкупить иномирянку подарками или поступками (он привык к тому, что во всех магических и немагических мирах все покупается и продается), то тут его ждал неприятный сюрприз. Что бы он ни делал для Кати, как бы ни старался, она все равно смотрела влюбленными глазами на Кириана. А ему, Нортону, доставалось сухое «спасибо». Вчера на кулинарном конкурсе он сделал не меньше принца, получил разрешение, сходил в немагический мир, от нахождения в котором до сих пор раскалывалась голова — его фишка, он ненавидел миры без магии и очень остро реагировал на ее отсутствие.

Появление Гартиана стало неожиданностью для всех, даже для Норта, но именно его отец помог Кате, и Нортон ожидал от нее большего энтузиазма. А так он попал, как говорят в ее мире, во френдзону (дракон изучал ее мир, чтобы лучше понять иномирянку, которая не выходила из головы). Она обнималась с другими участниками, с Кирианом, но ему пожала руку и подарила свою очаровательную улыбку. Очаровательную, но ту, которую она дарила всем. Нортону хотелось быть для нее особенным, но особенным, исключительным для Кати был только принц.

Дракон внутри Нортона яростно рычал, когда он видел их объятия или поцелуи. Когда они нежно держались за руки, вовсе хотелось выть. Поэтому после совместного возвращения в академию, Нортон быстро попрощался с Кирианом и Катей и сбежал. Оглянулся только возле корпуса. Зря, потому что он нежных объятий принца и иномирянки кольнуло в груди. К себе он вернулся злой, хотел снова напиться, но застал у себя Руту. Они не были официально помолвлены, но их отцы обсуждали такой вариант объединения семей. Поэтому Нортон спал с ней без зазрения совести. По крайней мере, до того, как его заинтересовала и заинтриговала Катя.

Рута была удобной: она не ревновала, не устраивала ему сцен, совершенно нормально относилась к тому, что иногда Норт увлекался другими девушками и оказывался в чужой постели. Он всегда возвращался к ней. Она была его привычкой.

Раньше.

Потому что развалившаяся в неглиже рыжая драконица сейчас вызвала исключительно раздражение. Поэтому Нортон позволил Руте одеться и быстро с ней распрощался. И впервые увидел в глазах девушки обиду и ярость. Это могло стать проблемой. Потому что ему только ревности не хватало для полного счастья! Нортону собственных эмоций хватало, чтобы еще разбираться в чужих.

Его увлеченность Катей чем-то напоминала больную зацикленность на Смирре. Но если чувства к Смирре были наполнены местью, унижением, желанием подмять под себя, шантажом и манипуляциями… всеми темными красками, которые можно придумать, то чувство к Кате было иным: как кофе или горький шоколад. Сладким и вместе с тем терпким, приносящим боль другого рода. От того, что он не может сделать ее своей. От того, что она его не замечает. Нортона и его чувств.

Катя со Смиррой были похожи внешне, но теперь он сам видел, насколько они разные. Смирра ничего не делала просто так, она была зациклена на себе и своем величии. Она прекрасно знала о своей красоте и ее влиянии на мужчин. Смирра, как паучиха, плела интриги, Катя просто светила, как солнце. Но ему хотелось сгореть в ее лучах. Или просто сгореть, потому что не прикасаться к ней было невозможно.

Нортон размышлял об этом всю ночь, поэтому сейчас чувствовал себя отвратительнее некуда, выпадал из разговоров с друзьями. У выпускников были только практики и подготовка к испытаниям, и большую часть времени они проводили либо у себя, либо в библиотеке. Сидеть у себя Нортону не хотелось, поэтому он отправился в библиотеку. Как раз собирал необходимые книги в тележку, когда за стеллажами услышал голос Руты.

На саму Руту ему с прошлого вечера было плевать, а вот на ее слова:

— Поделом этой иномирянке! Сегодня она лишится волос, а может, даже своего красивого личика!

— Будет знать, как отбивать наших мужчин, — противно захихикала Греция. Не драконессы, а крысы какие-то!

Нортон резко обогнул стеллаж и впился пальцами в локоть рыжей.

— Что ты сделала с Катей?

— Оставила ей подарочек! — смело выпалила она и ойкнула, когда он сильнее сжал пальцы.

— Где?!

— На кухне!

Нортон решил, что с ней разберется позже. Все, что его сейчас интересовало… Поправочка, кто его интересовала — это Катя. Она и только она.

До кухни он буквально долетел, не думая, как может выглядеть, и застыл в дверях. Потому что с Катей все было в порядке: Кириан успел раньше. На кухне все бегали и его не замечали.

Когда Кир нежно обнял Катю, успокаивающе гладя по спине, это оказалось как удар под дых. Такой боли Норт не чувствовал еще ни разу в жизни. Даже когда ломал крылья. Но крылья можно было восстановить, заживить, а что делать с поломанным сердцем? Его можно собрать по осколкам? Или теперь всю жизнь скакать по битому стеклу?

Нортон не стал возвращаться в библиотеку, отправился к себе: настроение опустилось до самой нижней отметки. Может, отчасти поэтому он даже зло обрадовался появлению в его спальне еще одной гостьи. Спустить на Смирру всех своих драконов было даже приятно!

— Уже не боишься за свою репутацию, малыш, если ходишь ко мне средь бела дня?

Смирра на провокацию не повелась, она вообще выглядела сегодня донельзя довольной.

— У меня есть идея, как их рассорить!

— Кого? — лениво переспросил Нортон, а у самого сердце пропустило удар. Потому что он готов был на спор обернуться драконом и укусить себя за хвост, если бы заявил, что ему не интересно, что скажет Смирра.

— Кириана и иномирянку, — фыркнула драконесса.

— Все еще надеешься его вернуть?

— Хочу, чтобы она тоже страдала!

Дракон внутри зарычал, но Нортон собственных чувств не выдал, оставшись безразличным.

— Какой план, и при чем здесь я?

Он не собирался соглашаться, но хотел знать, что придумала эта змея. Чтобы защитить Катю, как сегодня. Но у Смирры получилось его удивить.

— Кириан разорвал помолвку из-за того, что я якобы действовала за его спиной. Значит, расстанется с этой стервой, если она ему изменит.

Нортон расхохотался. Горько.

— Она влюблена в него, малыш. И не смотрит на других мужчин.

— С этим, — Смирра достала из сумочки непримечательный пузырек, — она изменит ему даже с ослом. Но я предлагаю сделать это тебе.

— Что это? — спросил он хрипло, проигнорировав замечание насчет осла.

— Сильнейшее зелье, вызывающее не менее сильное желание. Добавишь в любой напиток пару капель, и она не сможет сопротивляться. Не захочет.

Правильнее было бы отказаться: выгнать Смирру и дело с концом. Но сама мысль о Кате в его объятиях, под ним, стонущей от удовольствия, так соблазнительно возникла в его голове, что Нортон, не раздумывая, кивнул.

— Я в деле.

9. Катя

— Кириан, успокойся, — тихо сказала я. — Ничего же не произошло…

— Ничего не произошло?! Ты могла пострадать!

— Но я не пострадала. — Я показала ему руки. — А еще у меня… кажется, есть магия.

Как такое возможно? Хороший вопрос! Я понятия не имела, что произошло с печкой, я с ней работала сотни раз, и в точности так же не имела ни малейшего понятия, как смогла защититься от огня. Но в том, что магия у меня есть, я не сомневалась. Сейчас, правда, ее не было, но она была! Я отлично помнила это свечение вокруг моих пальцев, над ладонями… И как это сияние отбросило пламя назад, в печь.

— Пойдем, — я попыталась утянуть Кириана с кухни, но он не утягивался. Стоял и смотрел, как Мисса гоняет девчонок, а потом она направилась к нам.

— Простите, ваше величество, — произнесла шеф. — Я не знаю, что произошло с печью, вчера она нормально работала…

— Разве это не ваша ответственность, чтобы она всегда нормально работала?

Я никогда не видела Кириана таким, поэтому легонько дернула его за рукав, но он даже не отреагировал.

— Вы правы, моя, и я все проверю и перепроверю. Похоже, что кто-то вывел из строя артефакт контроля пламени…

— Я пришлю своего секретаря, мне нужна объяснительная в письменном виде, — снова перебил ее Кириан. — И лучше вам основательно разобраться в том, что произошло. Самой. Перед тем, как этому делу дам ход я.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но Кириан уже кивнул на дверь:

— Мы уходим.

Я посмотрела на Миссу с сожалением, потому что устраивать сцены в людном месте точно не собиралась, и последовала за ним. Так же молча мы поднялись к нему в комнату, и только там я спросила:

— Что это было?!

— Что именно? — Кириан вопросительно посмотрел на меня.

— Это! Я тебе раз десять сказала, что Мисса не виновата! И девчонки…

— А еще Марстер сказал, что они окрысились на тебя из-за Ламбера. Ты сама говорила, что твою постель перевернули вверх дном и испачкали в грязи.

— Господи, Кириан! — Теперь я жалела, что на нервах и от пережитого шока все это ему рассказала. — Постель наверняка испачкал кто-то из моих соседок, а они на кухню не ходят. Что же касается остальных девчонок… ну да, они разозлились, но кто из них мог сломать артефакт? Они вряд ли в таком разбираются, а если бы даже и разбирались, я не верю, что кто-то из них на такое способен. Поругаться, обвинить меня — да, но не убивать же! Поверь, вещи иногда просто ломаются. Магические тоже, насколько я поняла…

Кириан глубоко вдохнул и выдохнул, а потом резко притянул меня к себе. Так резко, что у меня из груди словно выбило весь воздух.

— Я чуть с ума не сошел, — прошептал он мне в макушку, — когда услышал о том, что случилось. Когда понял, что ты могла пострадать.

Мне оставалось только моргать ему в жилет, потому что, будь я чуть помягче, усилиями дракона меня бы по нему просто размазало.

— Кир-риан, — выдохнула я. — Мне все еще нужен кислород!

Только тогда он меня отпустил. Схватил за плечи, заглянул в глаза:

— Ты туда не вернешься.

— Куда? — уточнила я.

— Ни на кухню, ни в комнату, где ты жила.

Справедливости ради, в последнее время я почти всегда жила у него.

— И что ты предлагаешь?

— Будешь жить со мной, пока я в академии. Потом заберу тебя во дворец.

— То есть ты считаешь, что во дворце мне будет безопаснее, чем на кухне? — фыркнула я.

Кириан нахмурился:

— Ты под моей защитой, Катя. Я оторву голову любому, кто попытается причинить тебе вред. Именно поэтому ты не вернешься на кухню и к своим соседкам. Сейчас я попрошу Марстера пригласить целителя. Хочу убедиться, что с тобой все в порядке, а после…

— Кириан, со мной все в порядке. Я же сказала, меня защитила магия.

— Которую никто не видел.

Мою магию правда никто не видел, но я могла это понять. Когда ты чуть не устроила пожар, способный спалить кухню, кого интересует магия? Которая в этом мире обыденность.

— Тебе недостаточно того, что ее видела я?

— Ты была в шоке, ты была напугана. Поэтому…

— Поэтому могла увидеть все, что угодно, да? — Вот сейчас я по-настоящему разозлилась. — Кириан, я точно знаю, что я видела! Почему ты не веришь в то, что это возможно? Что у меня может быть магия? Или ты этого не хочешь?

— Что?! С чего бы мне этого не хотеть?

— Не знаю! Тогда почему ты мне не веришь?

— Потому что сейчас это неважно!

— Это важно для меня!

Мы застыли, напряженно глядя друг на друга. С того момента, как мы с Кирианом… скажем так, стали больше чем друзьями, это была наша первая стычка. От нее мне становилось не по себе, потому что я не хотела с ним ссориться! Но я совершенно не понимала, почему он мне не верит и уперся гребнем в забор!

— Хорошо. Попросим целителя проверить, — наконец, кивнул он.

— Хорошо. Но ты не можешь мне запретить вернуться на кухню, — я кивнула на дверь. — Я хочу работать, я хочу делать десерты…

— С теми, кто тебя совершенно не ценит?! С теми, кто обвинил тебя в падении Ламбера?

— А где меня ценят, Кириан? — уточнила я. — Во дворце, куда ты хочешь меня отвезти? Не хочу тебя расстраивать, но для всей вашей драконьей аристократии я просто иномирянка, диковинка… досадное недоразумение.

— Тебе недостаточно того, что ты значишь для меня? — Он сверкнул глазами. — Недостаточно моих чувств?

— Кириан, не в этом дело…

— А в чем? — Он посмотрел на меня в упор. — У тебя есть моя любовь, Катя. Что тебе еще нужно?

Я открыла рот. Закрыла. Потом выдохнула:

— Самореализация? Признание? Любимое дело? Независимость?

— Независимость от меня?

— От обстоятельств! Что будет, когда ты соберешься жениться, Кириан?! — Я озвучила этот вопрос раньше, чем успела себя остановить.

Я не собиралась его задавать. Точнее, я собиралась его не задавать как можно дольше. Настолько долго, насколько это вообще возможно. Потому что именно такие вопросы все рушат. Проблема только в том, что если их задать они рушат все снаружи, а если не задать — внутри. Поэтому сейчас я отчаянно хотела услышать… что-то, что не позволит моей хрупкой только что выстроенной башенке чувств упасть и разлететься осколками. Но вместо того чтобы ответить, Кириан сказал:

— Я дам Марстеру распоряжения и вернусь.

Он вышел за дверь, оставив меня одну. И башенка зашаталась, как бумажный макет под ударом ураганного ветра.

10. Кириан

«Что будет, когда ты соберешься жениться, Кириан?»

Вопрос Кати по-прежнему звучал в моей голове, хотя я давно ушел из своего кабинета и даже покинул корпус. Кажется, мы впервые по-настоящему поссорились с момента начала наших отношений. С тех пор, как я понял, что люблю ее. Люблю больше жизни. Я блуждал по академическому парку, с виду бесцельно, на самом деле я думал. Переваривал случившееся за последние сутки. Ее участие в конкурсе, победу не без помощи Эрланда-старшего, признание Кати, ультиматум отца, а следом покушение на мою любимую девочку…

Последнее выбило почву из-под ног, окончательно сломало мою выдержку и веру в то, что мой отец хоть немного думает обо мне. И не навредит женщине, которую я люблю. Когда Марстер сообщил о вырвавшемся из печи пламени, я буквально прилетел на кухню, нарушая правила о запрете на частичную трансформацию в коридорах академии. Даже сейчас не стыдно было признаться, что я испугался. Да у меня от ужаса встали дыбом волосы! Потому что отец не делает ничего наполовину. В том, что это его «подарочек», у меня даже не возникло сомнений. Все выглядело более чем логично. Пострадавшая от взорвавшегося артефакта иномирянка… Но Катю не задело.

Я осмотрел и ощупал ее всю: на нежной коже не осталось ни ожогов, ни царапин. А затем понял, что запру свое сокровище где-то, где ей будет безопасно. Где до нее никто не дотянется. Где до нее не дотянется отец. Но существует ли вообще такое место на Плионе? А рядом со мной?

Одна лишь мысль о том, чтобы с ней разлучиться, расстаться навсегда, отзывалась болью, равносильной тому, как если бы мне в сердце воткнули кинжал и несколько раз провернули. Дракон внутри меня начинал яростно ворочаться и выть от безысходности. Какой тогда будет моя жизнь? Без нее.

Вариант спрятать Катю тоже был так себе, потому что это не для моей яркой иномирянки. Она родилась, чтобы сиять, быть у всех на виду. Побеждать и быть в центре внимания. Катя драконица если не по рождению, то по характеру, такая же свободолюбивая. По этой же причине ей не подходила роль моей тени. Фаворитки на всю жизнь.

Она спросила: что будет, когда я женюсь? А я не представлял, как посмотрю на другую женщину! Я их не видел, не замечал. Мой взгляд неизменно притягивала одна-единственная. Все, что было до нее, выглядело сейчас жалкой подделкой на чувства. И как я мог ее отпустить или погасить ее свободное пламя? Первое означало обречь себя на медленное угасание от тоски по ней, второе — уничтожить все, что я так люблю в Кате.

Тогда что мне остается?

Отец ясно дал понять, что мою привязанность к Кате не оценил и сделает все, чтобы разлучить нас. И пока он правит Плионом, он способен на все. Навредить ей, навредить мне. Значит, нужно решить эту задачу.

Я никому не позволю причинить ей боль! Даже собственному отцу. Тем более собственному отцу.

Возникший в моей голове план был безумием. По мнению отца. По мнению любого дракона-аристократа на Плионе. Но чем больше я о нем думал, тем больше понимал, что это единственный выход. Единственно правильное решение.

— Марстер, отправь запрос лично Гартиану Эрланду. Скажи, что я прошу о встрече, и как можно скорее.

Что-то мне подсказывало, вернее, я был уверен, что директор Межмирового бюро давно ждет этой встречи. С того самого момента, когда я надрал задницу его сыну, а он сам узнал, что Катя для меня не игрушка, не питомец. Она моя драгоценность.

Кстати, о сыне. После распоряжений Марстеру я отправился прямо к Нортону. Оказалось, что мы шли друг к другу, потому что столкнулись в коридоре общежития.

— Я узнал о случившемся, — начал он первым. — С Катей все в порядке?

— Да, — я кивнул. — Сегодня ей повезло.

— Этот сделали Рута и Греция, — неожиданно признался дракон. — Я случайно услышал их разговор в библиотеке.

Я сжал челюсти. Значит, не отец. Вернее, не своими руками. Но я уверен, что он приложил крыло ко всеобщему мнению аристократов Плиона.

— Все это скоро перестанет иметь значение, — пообещал я. — Сегодня я встречусь с твоим отцом.

Нортон вскинул голову, посмотрел на меня более чем серьезно.

— Уверен? Даже я, его родной сын, не стал бы с ним ни о чем договариваться.

— Поверь мне, это меньшее из зол. Но пока я буду отсутствовать в академии, я прошу тебя присмотреть за Катей.

Глаза Нортона расширились, а брови поползли вверх.

— Меня?

— Ты мой лучший друг. И единственный, кому я могу доверить безопасность Кати. Она нравится тебе, а значит, ты оторвешь голову любому, кто попытается причинить ей вред. Я прав?

Нортон нехотя кивнул, и я впервые увидел в его взгляде тоску. Возможно, «нравится» не описывало силу чувств Норта. Но я не собирался отказываться от своих слов и просьбы.

— Я присмотрю за ней, — пообещал он и добавил, когда я собрался уйти: — Кир, осторожнее с отцом. Он уже подмял под себя все межмировые взаимодействия. Уверяю тебя, он с радостью приберет к рукам весь Плион.

Я не стал говорить, что на это и расчет. Что мне есть, что предложить Гартиану Эрланду. Мы заинтересованы в сотрудничестве.

Приглашение от директора Бюро пришло сразу, как я покинул академию, а через полчаса я уже вошел в его просторный кабинет. За широким массивным столом расположился его хозяин. Стоило мне опуститься в роскошное кресло для посетителей и отказаться от кофе, как я сразу приступил к делу:

— Я здесь, чтобы заручиться вашей поддержкой. Хочу, чтобы вы помогли мне взойти на престол. Так скоро, как это возможно.