Сладкий праздник драконьего сердца

1. Катя

Заглянувший ко мне целитель убедился, что со мной все в порядке, а на мой вопрос про магию только недоуменно приподнял брови:

— Магия? С чего бы у вас взяться магии?

Я моргнула, потому что Кириан всеми правдами и неправдами отбрыкивался от этого факта, а теперь выяснилось, что целителя тоже в известность о замерах не поставили. Я не стала снова развивать эту тему, решила дождаться Кириана и серьезно с ним об этом поговорить, но, когда дверь в покои принца распахнулась в следующий раз, на пороге возник Нортон.

— Меня твой возлюбленный отправил, — сообщил блондин с порога, — тебя охранять.

Я настолько опешила, что единственное, что спросила:

— А сам он где?

— А вот этого тебе лучше не знать, — вздохнул Нортон, проходя в комнату и устраиваясь в любимом кресле Кириана. — Он, понимаешь ли, решил поговорить с моим отцом о тебе.

Я нахмурилась:

— С чего бы?

Меньше всего в моем представлении Кириан сочетался с Гартианом Эрландом.

— Тебе видней, с чего бы, — пожал плечами Нортон. — С чего, Катенька?

— Еще раз назовешь меня Катенькой, я тебя стукну, — пообещала я, усаживаясь на подоконник.

В голову не приходило ничего, кроме магии.

— Я так и понял, что ты у нас любишь подраться, — закинув руки за голову, произнес Нортон. — Хорошо. Как тебя называть?

В кои-то веки в его словах не было издевки, и я тоже ответила спокойно:

— Кати будет достаточно.

— Хорошо, Катя. Так вот, пока Кириан не наделал серьезных глупостей… я хотел бы тебе кое-что предложить. Очевидно, что его очень взбудоражило случившееся с тобой, — Нортон сел прямо и серьезно на меня посмотрел, мигом превращаясь из вальяжного аристократа в нормального парня, — и, если он пошел к моему отцу, дело плохо. Я ему сказал, что сам не стал бы с ним связываться, но он меня не послушал, вероятно, потому, что его не слушает его собственный отец. Регент.

— Так, — кивнула я, — и к чему ты клонишь?

— К тому, что Кириан как никогда близок к тому, чтобы разрушить собственную жизнь и лишить Плион первого адекватного правителя за долгие годы.

— Что? О чем ты?

— Помнишь, о чем я говорил, когда вы пинками выгнали меня из комнаты, а сами пошли есть свой великолепный торт? Мой отец заинтересован в том, чтобы подгрести под себя правление Плионом, — Нортон приподнял брови, — и если Кириан заключит с ним соглашение, он заплатит за это очень высокую цену. Он может фактически взойти на трон, но править при этом будет мой отец. Вряд ли Кириана это сделает счастливым, даже если он получит… тебя.

Я снова моргнула. То, о чем говорил Нортон, не укладывалось у меня в голове. Кириан хочет заключить соглашение с Гартианом — для чего? Чтобы получить меня? Как? Каким образом?

— Он готов разрушить собственную жизнь ради тебя, Катя, подумай об этом. — Нортон хлопнул ладонями по коленям, поднялся и подошел ко мне. — Ты этого хочешь?

Я не хотела разрушать жизнь Кириана, если уж так говорить, я не хотела разрушать ничью жизнь, кто бы что обо мне ни думал. Гартиан Эрланд в один день уничтожил то, что месье Ламбер создавал годами, а при мысли о том, что он способен сделать то же самое с Кирианом, по спине пробежал холодок. Неприятный и скользкий, как хвост змеи.

— Что ты предлагаешь? — спросила я, глядя на Нортона в упор.

— Уехать со мной, — огорошил меня блондин. — На мне не завязана судьба Плиона, я волен распоряжаться своей жизнью, как захочу. Не думаю, что отец расстроится, если я однажды исчезну. Мы можем поехать в любой из миров, который ты выберешь, который будет тебе интересен. Можем вообще путешествовать по разным. Мы можем…

— Нортон, стой-стой-стой, — я перебила его раньше, чем узнала, что мы еще можем. — Я никуда с тобой не поеду. Даже если я…

При одной только мысли о расставании с Кирианом внутри образовалась огромная темная яма, заполненная всеми моими страхами об этом и кишащая теми самыми змеями. Тем не менее я твердо продолжила:

— Даже если я вынуждена буду оставить Кириана, это не вариант.

— Почему? — Он прищурился.

— Потому что я тебя не люблю. Потому что я люблю его, и даже если нам придется расстаться, я все равно буду его любить.

Я знала, что время лечит, но именно в этот момент поняла, что все будет именно так. Я всегда буду любить моего принца, моего Кириана, даже когда пройдут годы. В моей жизни больше никогда не будет такого чувства: настолько глубоко проросшего в самое сердце, любви, из которой рождается все самое прекрасное, светлое, дорогое… бесценное! Я понятия не имела, как дальше сложится моя жизнь, но в одном я была уверена точно — Кириан во мне навсегда. Это чувство во мне навсегда. Мне не надо никаких гарантий, ничего кроме этого знания.

Удивительным образом разговор с Нортоном снял с моей души груз недосказанности, оставшейся после ухода Кириана. Потому что я поняла, что любовь — это постоянная, а не переменная, и что именно она позволяет пройти через все, даже через то, что может казаться непреодолимым.

Я глубоко вздохнула и улыбнулась своим мыслям. Только после этого вспомнив, что напротив меня вообще-то стоит Нортон, который предлагал мне сбежать с ним.

Улыбка растаяла, а Нортон неожиданно пожал плечами и сказал:

— Хорошо.

— Хорошо?! — переспросила я. Окончательно запутавшись в том, что происходит.

— Я предложил, ты отказалась. Что мне, насильно тебя в другой мир тащить? — Нортон хмыкнул.

— Один раз ты так уже сделал.

— Это было давно, Катя, — он сделал акцент на моем имени, — я изменился.

Хорошо. Это — действительно хорошо.

— Если все, что ты сказал — правда, — я посмотрела ему в глаза, — то Кириану в ближайшее время понадобится твоя поддержка. Море поддержки. Ты его лучший друг.

Я снова закусила губу:

— Если бы я оказалась в такой ситуации, я бы хотела, чтобы у меня был такой друг, как ты.

Нортон ничего не ответил, сунул руки в карманы и отошел к окну. И прямо оттуда поинтересовался:

— Может, чай попьем, пока его дожидаемся? У вас тут наверняка есть что-то вкусненькое.

2. Нортон

«Потому что я тебя не люблю», — так сказала Катя, и эти слова были подобны удару о землю.

Когда-то Нортон считал, что чувства к Смирре приносят боль… Что он знал о боли? Как оказалось, о любви еще меньше. Той, ради которой собираешься устроить переворот (Кириан). Той, ради которой способна отказаться от собственного счастья и спокойной жизни (Катя). Принц и его иномирянка видели только друг друга. Чувствовали только друг друга. И свои отношения ставили на первое место. Для Нортона это было странно, дико, ненормально. Они словно разговаривали на другом непонятном языке, разобрать который было не способно даже универсальное заклинание-переводчик!

Раньше Нортон завидовал Кириану. Тому, что ему досталась корона, Плион, Смирра. Тогда он даже не представить не мог, что позавидует принцу в бесконечной любви, что сияет в лазурных глазах иномирянки. Обожанию, теплу, нежности… Бескорыстных. Абсолютных. Только в этот момент дракон осознал, что его чувствам до чувств Кириана далеко. Он увлекся Катей, даже серьезно предлагал ей сбежать и от своих слов бы не отказался, но любить ее так, чтобы ради нее подарить Плион одному мерзавцу? Отказаться от всего, к чему шел, за что боролся, понимая, что она — одна единственная? Она — все, что действительно важно. Нет, чувства Нортона с таким и рядом не стояли.

Поэтому он снова завидовал Кириану. Что принц может так любить, а непутевый сын директора Бюро — нет. Ну нет в Нортоне благородства! Нет у него совести! Не способен он играть в проклятого Купидона, бога из земной культуры, который объединяет сердца влюбленных и делает прочую чушь. Ему больше подходит роль Локи, бога обмана. Между прочим, веселый парень, жаль, что не дракон!

«Если бы я оказалась в такой ситуации, я бы хотела, чтобы у меня был такой друг, как ты».

А кто такой «хороший друг», хотелось ему спросить у Кати. Удобный приятель, который всегда поддакивает на все авантюры? Или тот, кто действительно заботится, смотрит вперед, мыслит более масштабно?

Нортона совсем не мучила совесть, когда он полностью выливал флакон с зельем в чашку Кати, пока она выкладывала на тарелку моти. Разве что чуть-чуть, потому что смешная иномирянка запомнила, какие вкусы понравились именно ему — клубника со сливками и «пина колада». Катя всегда была внимательной к другим. Жаль, не заметила самого главного.

Катя болтала о своих сладостях, спрашивала Нортона об учебе, пока зелье не подействовало: она поднялась, чтобы притащить еще какой-то десерт, и пошатнулась, вцепившись в край столика. Сбила чашку, и ее содержимое расплескалось.

Нортон резко поднялся и усадил Катю в кресло, а затем присел рядом, и их глаза оказались на одном уровне.

— Ты сказала, что я хороший друг. Проблема в том, что я нехороший. Но друг, да. Друг, который не хочет, чтобы Кириан закопал себя отношениями с тобой.

Катя метнула шокированный взгляд на чашку, чай из которой успел впитаться в ковер.

— Ты меня отравил? — выдохнула она с трудом, попыталась встать, но у нее ожидаемо ничего не получилось.

Нортон поморщился.

— Я, конечно, привык быть злодеем, но такое предположение даже для меня обидно. — Он вытащил из кармана пустой пузырек. — Это не яд. В малых дозах это средство — афродизиак, в больших — сначала парализует, а после ты ничего не помнишь.

Катя так рванула из кресла, что чуть снова не оказалась на ковре. Нортону пришлось легко толкнуть ее обратно.

— Ты сказал, что изменился! — прошипела она, попытавшись нанизать его на свой яростный взгляд.

— Я изменился, Катя, — кивнул дракон и принялся раздевать девушку. — Я действительно изменился. Раньше мне было плевать на Кириана, Плион, даже на тебя, хотя ты меня заинтриговала. Зацепила.

— Поэтому ты решил меня поиметь!

На Кате было непозволительно много одежды: платье с множеством пуговиц, обувь, чулки.

— Это я решил очень давно, но ты всегда смотрела только на Кириана.

— Твои слова вообще ничего не значат? Ты говорил, что не будешь тащить меня силой в другой мир!

Он вытряхнул ее из платья, как бабочку из кокона. Осталось только нижнее белье.

— Мы все еще на Плионе, Кать, — напомнил Нортон и подхватил неспособную к сопротивлению иномирянку на руки. Для его плана гораздо больше подходила кровать.

— Мерзавец! — всхлипнула она, из красивых лазурных глаз брызнули злые слезы.

— Мой отец еще хуже, — серьезно сказал дракон, опуская ее на покрывало. Катя слабо трепыхнулась в попытке отползти, но у нее ничего не получилось: в ее организм попало слишком много зелья. Нортон об этом позаботился.

— Ты мог поговорить со мной… С Кирианом.

— Я говорил, — он расстегнул ремень, стянул штаны, а затем рубашку через голову. — Но ты не захотела по-хорошему. Снова пришлось делать все самому.

— Кириан убьет тебя!

Он опустился рядом с ней и погладил Катю по щеке, стирая потеки от слез.

— Нет, но мне наверняка будет больно. Возможно, даже больнее, чем от твоего отказа.

Катя зарычала.

— Кириану будет больно…

— Кириану будет очень больно, — подтвердил Нортон. — Когда он обнаружит нас в этой постели, ему будет очень больно. Сначала. Потом его отпустит, и он станет лучшим королем Плиона. Направит всю свою энергию в нужное русло.

— Зачем тебе это? — Она с трудом ворочала языком, но посмотрела на него так осмысленно, будто и не было никакого зелья в ее крови. — Зачем ты все разрушаешь?

— Такова моя природа, — усмехнулся Нортон, касаясь ее губ в сладком поцелуе. Он собирался оставить на ее теле множество поцелуев. — Спи, Катя. Когда ты проснешься, твоя жизнь снова полностью изменится.

3. Катя

Несколько месяцев спустя

Согласно русской народной поговорке, любопытство сгубило кошку. А доверчивость — Катю. Доверчивость, и, пожалуй, глупость, потому что подпускать к себе Нортона после того, что он учудил со мной изначально, было непростительной ошибкой. Непростительной и фатальной.

Я умерла.

В мой чай добавили не возбуждающее, а яд, но это я поняла уже значительно позже. Когда пришла в себя в другом мире и в другом теле. То ли благодаря начавшей пробуждаться во мне магии, то ли чему-то еще я не отправилась в небытие, меня закинуло в другую девушку. Так что когда Нортон говорил, что после пробуждения моя жизнь снова полностью изменится, он в кои-то веки не соврал.

Потому что очнулась я не Катериной Тортинской, а Авророй Эр-Астор, наследницей древнего драконьего рода. Мир, в котором я оказалась, ничем не напоминал Плион, он был чем-то средним между нашим и техногенным, супер-продвинутым. Здесь магия мешалась с технологиями в такой причудливый коктейль, что голова шла кругом. Мегаполисы сочетались с островками эко-поселений, а высотки — с роскошными особняками-поместьями максимум из трех этажей. Одно из таких поместий принадлежало роду Эр-Астор, находилось оно, разумеется, в спальном районе города. Хотя Эр-Асторам принадлежало не только это поместье, а весь район. Вокруг роскошного дома был разбит огромный эко-парк, а река, разделившая его на две части, была опоясана тремя мостами.

У Эр-Асторов был не только эко-парк, но и личный парк летающих мобилей, как их здесь называли. Разумеется, все дорогущие. Еще у них была личная пляжная полоса вдоль той самой реки, и все такое.

Сирота вроде меня должна была быть в восторге, если бы ей выпал такой шанс. Но я не была. По правде говоря, первую неделю после пробуждения я была в истерике. Родители Авроры и врачи списывали все на отравление «дурманом» — так здесь назывался синтетический препарат, которым Аврору накачал один из желающих поиметь ее парней в ночном клубе. Я бы посмеялась с иронии судьбы, но мне было не до смеха.

Во-первых, потому что Аврора умерла, и ее место заняла я. Во-вторых, потому что я тоже умерла… для Кириана. Первую неделю я орала, что я никакая не Аврора, что мне срочно надо на Плион, потому что меня там ждут и любят, что Кириан сходит с ума… Увы, мне никто не поверил — от передозировки «дурмана» иногда случались необратимые изменения мозга и перли страшные глюки. Мне просто выписали успокоительные и назначали магическое восстанавливающее лечение. Вряд ли оно бы помогло, если бы не Северин Эр-Астор. Брат-близнец Авроры и один из самых завидных женихов на всех семи континентах Фэйра (так назывался этот мир).

— Ты же не хочешь, чтобы тебя отправили в закрытую лечебницу, Рор? — произнес он однажды, когда я спала. Точнее, все думали, что я спала. Насколько я поняла из происходящего, Аврора с братом были очень близки. Поэтому Северин просто сидел на моей постели и держал руку сестры в своей. — Поэтому приходи в себя, пожалуйста. Очень тебя прошу.

Если бы он только знал…

Но именно его слова меня отрезвили. Дали понять, что из закрытой лечебницы я точно на Плион не попаду, а значит, надо действовать тоньше. Иначе. Осторожнее. К счастью для меня, этот мир входил в систему открытых миров, то есть допускающих свободные путешествия в другие, равно как и туристов с других планет — на Фэйра. К несчастью… когда я добралась до возможности получить туристическую визу на Плион, Плион оказался закрыт.

Для всех.

Это произошло примерно через месяц после моего пробуждения, когда родители наконец-то дали мне-Авроре добро на путешествия. Но…

— Плион закрыт на неопределенный срок. Он больше не принимает иномирян.

Как я не сошла с ума, когда это услышала — не знаю. Один месяц без Кириана, с осознанием того, что я для него умерла, превратился в пытку. Память Авроры, знание языка, доставшиеся мне «автоматом» существенно облегчали задачу, но они совершенно не спасали от дикого чувства безысходности и ощущения рваной пустоты в груди. Я как будто все же умерла, но осталась жить, и эту пустоту я носила с собой изо дня в день. Перестав быть и Катей, так и не став Авророй, утратив единственную возможность сказать Кириану, что буду его любить несмотря ни на что. Он собирался ради меня заключить союз с Гартианом, и он жил с мыслью, что меня больше нет. Одна только попытка представить такое разрывала сердце на части, и тогда внутреннюю пустоту заполняла раскаленная лава, мешающая дышать.

Родители списывали все странности на происшествие (все-таки Аврора пережила клиническую смерть) и не давили на «дочь», когда я в очередной раз оставалась дома, только чтобы не идти на очередное благотворительное мероприятие, где надо будет всем улыбаться. Или на какой-нибудь светский прием. На пикник на пляже Эр-Асторов. На выставку магических технологий (именно ими занимались отец Авроры и Северин).

Я отправляла запросы в бюро международных путешествий чуть ли не каждый день, и снова и снова, раз за разом, получала отказ.

«Плион закрыт».

«Нет, они не возобновили контакты».

«Путешествие на Плион невозможно».

Да что там вообще происходит-то?!

Так реально можно было спятить, поэтому после очередного такого отказа сегодня я отправилась гулять в парк. Здесь можно было бродить часами, это реально был парк, размером с наш питерский ЦПКиО, разве что более навороченный. Из этого же парка было знаковое фото близнецов, где они стоят рядом на фоне поместья. Брат и сестра были очень похожи друг на друга, поэтому ни у кого не возникло бы сомнения в их родстве. Разве что цвет волос у сестры был более светлый, почти пепельный. Аврора в красном платье держала в руках букет цветов, Северин стоял позади. Вокруг них клубилась сильнейшая драконья магия, однозначно дающая понять, что перед вами наследники рода.

Такое фото стояло у Авроры в спальне, в гостиной, и, насколько я понимаю, в точности такое же было у Северина. Я избегала лишний раз с ним общаться, потому что мне казалось, что этот парень видит меня насквозь. И что он там себе надумает… Оставалось только надеяться, что Плион откроют раньше, чем Северин Эр-Астор поймет, что со мной что-то не так. Я понятия не имела, как они отреагируют, если узнают правду — несмотря на то, что я пыталась им всеми силами ее сообщить, когда пришла в себя.

Поэтому сейчас мне оставалось только держаться особняком или не выделяться, и про себя повторять: «Кириан, я жива, я жива, я жива», — в надежде, что он это хотя бы почувствует. Потому что если нет…

— Снова гуляешь в одиночестве, Рор? — Голос Северина за спиной заставил подпрыгнуть.

Я оглянулась и наткнулась на холодный взгляд льдисто-голубых глаз наследника Эр-Астор.

— Захотелось подышать воздухом, — пожала плечами я.

— Аврора ненавидела этот парк.

А, так вот почему у нее на том фото выражение лица, как будто она хочет кого-то убить? Мысль мелькнула и пропала, потому что под пристальным ледяным взглядом Северина мне стало не по себе.

— Давай договоримся так, — он вплотную приблизился ко мне, — ты скажешь, что вы сделали с моей сестрой, и я не стану тебя убивать.

4. Кириан

— Кириан, ты не можешь провести в этой комнате всю жизнь.

Кажется, последний час я рассматривал капли дождя на стекле, сидя в кресле напротив окна и рассматривая королевский парк. Лето на Плионе выдалось холодным и дождливым, под стать моему настроению. Но на слова сестры я обернулся.

Астра заходила ко мне каждый день, проводила со мной по несколько часов, и это при том, что собеседник из меня в последнее время был ужасный. Я больше слушал, чем говорил, а зачастую выпадал из реальности, погружаясь в собственные мысли. В воспоминания, в которых была весна, сладкие ночи и дни, жизнь, а не существование… В которых была Катя.

— Не могу, — согласился я, — но отца бы это порадовало. Он бы объявил меня безумным и таким необычным способом избавился от настоящего наследника.

— Он не может объявить тебя безумным, — фыркнула Астра, — это ляжет пятном на всю нашу королевскую семью. Даже если действительно сойдешь с ума, он закроет тебя в темнице и скажет, что ты отрекся от престола и путешествуешь по другим мирам… — Сестра осеклась и посмотрела на меня испуганно. — Прости, я несу полную чушь. Я просто пытаюсь тебя развеселить.

Я попытался растянуть губы в улыбке, но если у меня и получилось, то это была самая отвратительная гримаса. Потому что, кажется, я разучился улыбаться. Лучше бы я разучился дышать! Может быть тогда, последовал бы за Катей и не мучился сейчас. Не переживал все случившееся изо дня в день снова и снова.

Я яростно, до хруста сжал кулаки и вернулся к созерцанию парка. Это меня успокаивало. Хоть немного отвлекало.

— Дело не в тебе, Астра. Не в твоих шутках. У меня больше не получается смеяться. Из меня вытащили сердце и раздавили его.

— Но ты не можешь хоронить себя только потому что похоронил ее! — выпалила сестра.

Я снова повернулся к ней, готовый напасть, готовый сделать больно, потому что Астра упомянула Катю, хотя не имела права упоминать, но увидел в глазах сестры не злость, а беспокойство, волнение, отчаяние, и мой гнев разом сдулся, возвращая меня в эмоциональный вакуум, в котором я находился последние месяцы.

— Я не могу, Астра, — признался, и мой голос даже не дрогнул. Сейчас не дрогнул, а в первые дни я срывал его до хрипоты, драконом летая над столицей, и в человеческой ипостаси, когда разрушил собственные комнаты в академии. Уничтожая любое напоминание о моей боли. Тогда было все, и злые слезы, и ругательства, и вой… Ничто не могло стереть из моей памяти распростертую на кровати Катю.

Неживую. Уснувшую навсегда.

Тогда я несколько дней не позволял ее забрать. Как раненый дракон никого не пускал к своему сокровищу. Из безумного состояния меня выдернула Астра. Регент позвал ее, когда ни угрозы, ни убеждения не сработали. У сестры получилось до меня достучаться: откатить меня от дракона до принца. Она вернула мне осознанность, но не сердце.

Мое сердце утеряно навсегда.

— Я не знаю, как жить без Кати, — продолжил я, глядя в глаза сестре.

— Но ты же как-то жил до нее, — Астра сложила руки в умоляющем жесте, в ее глазах засияли слезы.

— Как-то, — повторил я. — Как-то жил.

— Хорошо, — сдалась сестра, ее плечи поникли. — Я зашла сказать, что сегодня состоится суд над Нортоном.

Еще пару месяцев назад это имя выводило меня из себя, заставляя рвать и метать, но сейчас я не почувствовал абсолютно ничего.

Память подкинула эпизод, когда я в последний раз видел бывшего друга. Я вернулся в академию после переговоров с Эрландом-старшим. Директор Магического бюро пообещал поддержать меня в том, чтобы я мог раньше пройти испытания и взойти на престол. У него было много друзей и единомышленников среди знати, которых не устраивало правление регента. Взамен я должен был Эрланду любую услугу, после того как сяду на трон. Какой бы она ни была, эта просьба, она стоила того, чтобы Катя стала моей королевой.

Но отец меня обыграл.

Он разрушил все.

Вернувшись в академию, я узнал, что все на ушах, и что Нортона арестовали за нападение и попытку убийства Смирры. Мы столкнулись в коридоре, когда его вели в наручниках.

— Где Катя? — спросил я непонимающе.

— Ее больше нет, — выдохнул Нортон.

Я ничего тогда не понял. Я еще не знал. Не знал, что случилось самое страшное.

Наверное, я бы прикончил Нортона на месте, если бы узнал правду в тот момент. Или позже, когда во всем разобрался. Что Смирра дала Нортону зелье, которое убило Катю. Что драконесса использовала его, а точнее, регент использовал этих двух идиотов, чтобы убрать не только меня… Убрать все неугодные фигуры с шахматной доски его величия. В первую очередь это ударило по Эрланду-старшему, потому что его сын и наследник стал убийцей. Самым сюрреалистичным было то, что Нортона гораздо больше осудили за попытку убийства Смирры, а не за смерть Кати. Ответственность за смерть иномирянки целиком и полностью СМИ с подачи папочки повесили на меня. Все трубили о том, что я радел за счастье иномирян, а потом мою любовницу нашли мертвой. Любовницу, подопечную… Я ее не уберег. В итоге я должен был выплатить большой штраф. Всего лишь штраф!

Но благодаря раздутой истории и подмоченной репутации Гартиана, Плион полностью закрыли для посещений из других миров, Бюро трясли, Эрланда-старшего «попросили» уйти с должности, а его место временно занял отец Смирры. Несмотря на слова Нортона, после расследования с драконессы сняли все обвинения. Нашлись свидетели, подтвердившие, что Эрланд-младший был помешан на моей бывшей невесте и всячески ее преследовал. Когда у него не получилось добиться взаимности, он ее обвинил в истории с зельем, а после попытался совершить двойное убийство. Регент поддержал ее непричастность, поручившись за Смирру.

Все это проходило мимо меня. Без Кати все потеряло смысл. Само мое существование потеряло смысл. Без Кати ничего не имело смысла.

— Надеюсь, его казнят, — равнодушно ответил я сестре.

— Регент использовал его как пешку.

Во мне снова заворочалась ярость, но лишь слегка. У нас не было доказательств, отец все провернул так, что никто не мог подкопаться.

— Он виноват в том, что не пришел ко мне. А я виноват в том, что доверил ему Катю.

Эта мысль полоснула отравленным жалом.

— Кириан, это будет победа отца. Если ты сдашься.

— Я уже сдался, Астра. У него получилось.

Астра еще немного потопталась на месте: я каждый день читал надежду на лице сестры, когда она приходила ко мне, и разочарование перед уходом. Но сегодня моя маленькая Астра разозлилась.

— Сомневаюсь, что Катя этого хотела!

— Ты не знаешь, чего хотела Катя.

— А ты? — прорычала сестра. — Знаешь? Так почему не делаешь?

Она вылетела из комнаты раньше, чем я успел открыть рот, чтобы ответить.

Отвернулся к окну, но впервые за долгие изнуряющие месяцы моей скорби, у меня не получалось вернуться под купол бесчувственности, в который я себя загнал. Слова Астры горели в сознании.

Сомневаюсь, что Катя этого хотела.

Катя хотела жить. Еще Катя хотела бы, чтобы жил я. Был счастлив. А чего хочу я? Или не хочу. Чтобы к иномирянам нее относились как к питомцам. Чтобы их права уважали. Наказать всех причастных к Катиной смерти!

Я зло усмехнулся и вызвал Марстера. Если я не могу вернуть свою маленькую капибару, мою сладкую девочку, я сделаю все, чтобы справедливость восторжествовала.

Чтобы наказание понес настоящий убийца.

5. Катя

— К-кто мы? — Никогда не ловила себя на заикании, но под взглядом этого парня оно получилось как-то само собой. Я не тешила себя иллюзиями по поводу Северина Эр-Астора: с этим драконом было лучше не связываться. Не говоря уже о том, чтобы иметь его во врагах.

— Те, кто ее подменил, разумеется, — холодно произнес дракон, и в его глазах сверкнул приговор. Мой приговор. И его магия — серебристо-голубая.

В этом мире, как и на Плионе, магия драконов была универсальной, не выделяясь какими-то особенными признаками — стихиями, цветом пламени и так далее. Я знала, что существуют миры, где дела обстоят иначе, благодаря библиотеке Эр-Асторов я вообще существенно расширила свои знания о Вселенной, но здесь было именно так.

Я видела, как она рождается: Северин любил тренировки, и я как-то «проходила мимо». Вообще-то я правда проходила мимо, из той самой библиотеки мимо тренировочного зала, и увидела, как на его пальцах сверкают серебристо-голубые искры, а под кожей проступают магические узоры, начинающие светиться. Сейчас такого не было, но из того, что я подсмотрела, было понятно, разгон от крутого парня до дракона у него за наносекунды. В общем, моргнуть не успею — и меня опять отправят на перерождение. В лучшем случае.

Поэтому я предпочла правду:

— Вы же не стали меня слушать, когда я пришла в себя, — сказала, глядя ему в глаза. — Аврору никто не подменял, я оказалась в ее теле, потому что умерла на Плионе.

— Ты хочешь, чтобы я поверил в этот бред? — усмехнулся он. — Скорее уж я поверю в то, что ты плионская шпионка и охотница за нашими технологиями.

Я фыркнула.

— Да, звучит одно другого лучше, но если это такой откровенный бред, в который никто не поверит, зачем мне его выдумывать? Гораздо проще придумать то, во что кто-нибудь поверит. Не считая самого того факта, что когда находишься на грани жизни и смерти, сочинять достаточно сложно, как и контролировать свой разум. — Я посмотрела ему в глаза. — А я была на грани жизни и смерти, и ты прекрасно это знаешь. У меня не было выбора, когда я оказалась в теле Авроры.

— Зачем тебе тогда этот Плион с его рабовладельческими замашками?

— Затем, что я иномирянка, и меня похитили из моего мира, а на Плионе остался мой самый дорогой человек… дракон.

Северин покачал головой, его взгляд стал еще холоднее.

— Принц Кириан, я помню.

— Если помнишь, зачем спрашиваешь?! — Мысли о Кириане придали мне сил.

О нем, о том, что он там без меня с ума сходит. А еще о том, что я никогда и не перед кем не пасовала, и нечего всяким Северинам делать исключение. Даже если он реально может уничтожить меня по щелчку пальцев. Кстати… у Авроры была в точности такая же магия, но, насколько я знала, она практиковалась не в боевых применениях, а в целительских и в искусстве красоты.

— Ты мне дерзишь? — обманчиво-спокойно поинтересовался Северин.

— Я предлагаю тебе отправить меня на Плион и проверить. А если быть точным, отправиться со мной.

— Удобно предложить проверку в закрытом мире, — усмехнулся дракон, — но у меня есть идея получше. Станешь тестировщиком моей новой разработки. Браслетов правды.

Я знала, что у Северина свои направления разработок, и что он ни в чем не уступает отцу, что он работает в том числе и с правительством Фейры, поэтому не особенно удивилась.

— Идет, — сказала я ему и протянула руку. — А ты, когда убедишься, что я не лгу, вернешь меня на Плион.

— Посмотрим, — уклончиво ответил он. У меня особо выбора не было: если Плион закрыт, ломиться туда бессмысленно, а учитывая тот факт, что я делала это с закрытой регулярностью, мне повезло, что родители Авроры списывали это на такую вот посттравматическую дуринку. Мол, под кайфом и при смерти мне этот Плион глючился, а теперь мне хочется туда попасть. Но если они всерьез займутся этим вопросом и задумаются о том, что либо я — это не Аврора (как произошло с Северином), либо я поехала крышей (как они думали с самого начала), то ничего хорошего мне не светит. Так что союз с Северином — то, что доктор прописал. Чем острее, тем быстрее, как говорится. — Как мне тебя называть?

— Аврора, — хмыкнула я. — По крайней мере, пока не вернешь меня на Плион. А там как хочешь, хоть ка…

Я чуть не сказала «капибарой», но вовремя прикусила язык. Капибарой меня мог называть только Кириан, и никто больше.

— Катей. Меня зовут Катя.

— Стремное имя.

— А Северин выпендрежное, — не осталась в долгу я.

Кажется, его не проняло, но мне было плевать.

— Поедем в лабораторию прямо сейчас, Катя, — усмехнулся он. — Но учти, если попытаешься меня обмануть, браслеты заставят тебя корчиться от боли примерно минуту. Солжешь второй раз — две. И так далее по нарастающей, вплоть до летального эффекта.

Да, с функционалом детектора лжи у них перебор.

— Радикальное решение, — пробормотала я, когда Северин указал мне на дорожку, ведущую к подземному паркингу. — Ничего попроще вы не придумали?

— Радикальное решение для радикальных допросов.

Я хмыкнула, но не стала продолжать тему. Потому что врать ему я не собиралась, а значит, мне ничего не угрожало.

Несмотря на то, что я бывала с Эр-Асторами на множестве мероприятий, до их святая святых, высотки «Астор Индастриз» я не добиралась ни разу. Весь небоскреб принадлежал им и царапал небо пирамидальной иглой без малейшего стеснения.

Высотная парковка была только «для своих», охрана без малейшего удивления отметила меня рядом с Северином. Видимо, пока мы летели, он их уже предупредил, потому что на стойке у турникетов мне протянули временный пропуск. Турникеты были не как знакомые нам, а больше напоминали рамки-металлодетекторы. Здесь такие были везде, они просвечивали до косточек, а если бы ты попытался пройти сквозь такой без пропуска, тебя вполне могло распылить на атомы. Короче говоря, радикальные решения на Фейре были и тут, и там.

Стеклянный лифт поднял нас еще на десяток этажей выше, с Северином все здоровались, а на меня во время приветствия смотрели с любопытством. Видимо, Аврора и впрямь не была здесь частой гостьей.

Мы прошли длинным коридором, после чего я и впрямь почувствовала себя как в шпионском фильме. Потому что дверь открывалась сканированием радужки Северина, а после мы оказались в ультрасовременной лаборатории в стиле фантастических блокбастеров. За каждой стеной «аквариума» происходило что-то свое, но меня он втолкнул за дверь с непрозрачными стенами. На которой значилось: «Отдел разработки правительственных заказов».

— Я разве не должна подписать соглашение о неразглашении, и все в таком ключе? — уточнила я.

— Аврора… — он осекся, но потом все-таки добавил, отрывисто и зло, — в твоем теле так же, как и в моем, стоит датчик, который не позволит тебе ничего рассказать. Если попытаешься, он тебя уничтожит.

Спасибо что предупредили, блин! И да, Фейра совершенно точно не гнушалась радикализма. «Запечатанный» отдел тоже расщедрился на двери, в одну из таких мы и вошли. Под взглядом Северина несколько сотрудников поспешно покинули зал, а дракон кивнул мне на кресло.

— Садись.

Я села и впервые увидела браслеты, внешне ничем не отличающиеся от обычных металлических. Толстая пластина должна была обхватить руку на манер какого-нибудь восточного украшения, но сам металл был тонюсенький. Избороздившие его линии явно были вспомогательными для магических контуров, которые позволяли артефакту работать.

— Руки, — скомандовал Северин, и я протянула ему запястья.

6. Нортон

Маленькая камера с узкой подвесной койкой и туалетом в углу ничем не напоминали роскошь, к которой Нортон привык с рождения, как потомственный плионский аристократ. В такой даже крылья не раскинешь и не обернешься в дракона, но, может, на это и был расчет? Поддерживай его отец, возможно, ему бы выдали более комфортабельную клетку, но Гартиана Эрланда за месяцы своего заключения Нортон не видел. Не видел, но слышал о нем. Сменяющие друг друга тюремщики любили поболтать. Обычно, это было нечто издевательское, особенно когда стало понятно, что за Нортона никто не вступится и никто за ним не придет. Он стал обычным заключенным, и понеслась.

Так он узнал, что его «папашу сместили», а Плион закрыли. Из-за него, конечно же. Кириан нигде не появляется, и регент наверняка продолжит править еще несколько лет. И кому нужно сказать за это «спасибо»? Нортону! Который поверил одной скользкой стерве. Поверил, что Смирру действительно интересует Нортон. Или поверил, что она не настолько жестока, чтобы убрать одним махом из этой партии и Катю, и его самого.

Нортон сжимал кулаки, когда вспомнил, как выпучились глаза Смирры, когда он обхватил пальцами ее хрупкую шею. Надо было задушить ее тогда, мерзавку такую. За все зло, что она привнесла в его жизнь. За то, что использовала его. За то, что сделала с Катей…

«Не вешай на нее Катину смерть, — внутренний голос звучал каким-то злым шипением. — Ты сам ее убил».

Убил. Катю. А надо было Смирру. Надо было забрать ее с собой, раз он теперь «живет» здесь. Нортон, желая все исправить, окончательно все и разрушил.

На толстой металлической двери с противным скрежетом лязгнул засов, и она распахнулась наружу. Нортон, прижавшись спиной к стене и закинув ноги на койку (она даже выпрямиться нормально не позволяла), вскинул брови, когда узнал своего посетителя.

— Я думал ты придешь гораздо раньше или не придешь вовсе, — вырвалось у него, когда Эрланд-старший шагнул в камеру, а дверь за отцовской спиной захлопнулась.

Бывший директор Бюро смерил сына уничижительным взглядом и поморщился, словно от Нортона несло чем-то отвратительным. Но это было не так: вчера у него как раз был еженедельный променад под конвоем в тюремную душевую, поэтому пахло от него нормально. Могло быть и хуже.

— Я буду присутствовать на твоем суде, — отозвался отец, он быстро огляделся, но понял, что сесть негде и остался стоять, — а после — на казни.

— Смотри, сколькими развлечениями я тебя обеспечил, — усмехнулся Нортон и тут же посерьезнел. — А здесь ты что забыл?

— Даже заключение тебя не исправило, сынок? — прорычал старший дракон. — Даже оно.

Нортон сел ровно.

— Ты решил, что я начну умолять? Прости, не могу встать на колени, здесь и так не развернуться…

— Я рассчитывал увидеть раскаяние, — перебил его Эрланд-старший.

— В том, что испортил твою репутацию? Приношу свои искренние извинения! Действительно искренние. Можешь порадоваться тому, что я чувствую себя последним идиотом.

Нортон выплескивал на отца все свои эмоции, которые владели им последние месяцы, и которые скоро перестанут им владеть. Потому что Нортон просто перестанет быть. Существовать.

— В том, что я не придушил Смирру, я совсем не раскаиваюсь. Я жалею, что меня успели оттащить. Сейчас бы умирал не просто так, а со знанием, что эта гадина никому больше не испортит жизнь.

— Просто так? — со злым смешком переспросил Гартиан. — Ты убил иномирянку, которую сам же привел в наш мир.

Отец говорил негромко, но с тем же результатом он мог это прокричать. Нортон дернулся от его слов, как от пощечины.

— Теперь я вижу, что ты все почувствовал и прочувствовал, — довольно прошипел Гартиан. — Именно поэтому сотрудник Бюро, который забирает иномирянина, никогда не становится его куратором. Никто этого не знает, но ты уже и так все понял.

У Нортона все пересохло во рту.

— Что понял? — переспросил он.

— Что вы связаны, тупица. — Отец посмотрел на него с брезгливостью. — Магия дракона запечатывает след, который иномирянин оставляет в своем мире. Поэтому ты таскался за этой Катей, как собака за любимым хозяином. Ревновал ее к принцу. Мое ошибка, что я недосмотрел. Говорил же тебе не ходить за ней самому. Послал бы кого-то из дружков!

Нортон поднялся, пытаясь осмыслить все, что только что сказал ему Гартиан.

— Что значит — связаны? — повторил он. Нескрываемое превосходство в глазах отца его не задевало, это было привычно, а вот его слова не укладывались в голове. Вроде слова и слова, но что-то мешало осознать их до конца. Словно он упускал нечто важное.

— Ты тоже умер внутри, когда она умерла, не так ли? — бросил Эрланд-старший. — Только это меня и утешает. Что ты мучился все это время в этой камере.

Отец постучал по двери и ушел, не прощаясь, а Нортон прислушался к себе, к чувствам внутри, и понял, что нет, он не мучился. Его съедала тоска, он мысленно посыпал голову пеплом, но… мертвым себя не чувствовал. Наоборот, кажется, именно в этой клетке он впервые ощутил себя невероятно живым.

Что совершенно не вязалось со словами отца.

Нортон сделал шаг в одну сторону, затем в другую, а после снова вернулся на койку. Сел, скрестив ноги, и с закрытыми глазами прислушался к себе. К магии внутри.

Которая по ниточке тянула его к Кате.

Так вот почему его все время к ней тянуло? Помимо того, что она была самой светлой девушкой во всех мирах, их еще и магия связывала. И эта самая магия говорила, что эта нитка все еще не месте. Словно…

Катя жива.

Нортон подскочил с койки так резко, что чуть не врезался в стену, но ему было все равно: он уже колотил в дверь. Морда у тюремщика была недовольной, на что Нортону тоже было плевать.

— Передайте принцу, что я хочу его видеть, — попросил он.

7. Катя

— Невероятно.

Кажется, даже после случившегося в лаборатории, где меня должно было как следует помучить, а возможно, даже убить артефактом, если солгу, Северин не мог поверить в то, что я рассказала. Я читала это в его глазах, когда мы вместе сидели в спальне Авроры.

— Так ты поможешь мне попасть на Плион? — уточнила я. — Ты обещал.

— Как только его откроют.

— Как только его откроют, я сама могу туда вернуться, — язвительно сказала я, сложив руки на груди. — Я достаточно времени здесь провела, чтобы понять, что власть Эр-Асторов простирается по всему миру.

— По всему миру, — холодно ответил Северин. — Но не по всем мирам. Должна быть причина, по которой твой Плион закрыли.

Он не мой, хотела сказать я, но поняла, что… все-таки мой. Как я этому сопротивлялась в самом начале, как рычала на всех, кто считал, что я никуда оттуда не денусь, даже на моего Кириана… кстати, Кириан теперь тоже мой — и точка. Вот вернусь домой, скажу ему об этом. Раз сто. Пусть знает!

При мыслях о Кириане на глаза навернулись слезы.

— Только не вздумай мне тут сырость разводить, — прорычал Северин. — Ты заняла тело моей сестры…

— Я этого не хотела!

— Но благодаря тебе я понял, что Аврора тоже может быть жива. В любом из миров. Поэтому я займусь ее поисками, а ты будешь сидеть тихо, и…

— Секундочку! — взвилась я. — Мы с тобой договорились!

— О чем? — усмехнулся этот… ладно, пусть будет дракон.

— О том, что я пройду твой тест, а ты мне поможешь. Что-то сделаешь, чтобы я вернулась…

— Стой-стой-стой, — он приблизился ко мне, положил руки на подлокотники кресла, в котором я сидела. — Мы с тобой договорились так, Катя. Когда я узнаю правду, я тебя не убью. В ответ на твой вопрос про Плион, я сказал: «Посмотрим». Не уверен, что тебе вообще стоит туда возвращаться. К тому же, когда я найду Аврору, ей понадобится ее тело.

«А меня куда?!» — захотела спросить я, но передумала. С тех пор, как Северин убедился в том, что я — не она, и я не лгу, он потерял ко мне всякий интерес. Точнее, ему было любопытно, как такое получилось, но на этом все.

— У вас не существует технологий переноса сознания, — напомнила я. — Даже у вас такого нет. Это парадокс. Я — неправильная пчела.

И делаю неправильный мед. Земное выражение из старого мультика, уже ставшее крылатым, как нельзя лучше сюда подходило. Хотя мед я вообще никогда не делала. Только пирожные, печенье и тортики, и большинство плионцев не согласились бы, что они неправильные. Особенно Кириан. Который просто обожал пробовать мои новые десерты и так смешно делал вид, что ему вроде как понравилось, если было не очень сладко.

— Мне плевать, — Северин оттолкнулся ладонями от кресла. Выпрямился. Он был примерно одного роста с Кирианом, но то ли за счет раздутого самомнения и эго, которое могло посоперничать с высоткой Эр-Асторов, сейчас казался еще выше. — Если чего-то не существует… пока не существует, я смогу это создать. А тебе лучше сидеть здесь и не отсвечивать, потому что если о случившемся станет известно отцу, лучше никому не будет. При самом благоприятном раскладе тебя посадят под замок здесь и объявят, что ты пока не выходишь. При не очень приятном…

Он не договорил.

— То есть твоему слову доверять нельзя? — уточнила я.

— Я тебе ничего не обещал. Но со мной лучше сотрудничать, Катя. Поверь мне.

Северин вышел и закрыл за собой дверь. Мою комнату не запечатали магией, как на Плионе в первые дни. Меня не пытались заставить что-то делать против моей воли, но я по-прежнему была пленницей, правда, теперь уже другого мира.

«Если чего-то не существует, я смогу это создать».

Сколько на это уйдет времени? Месяцев, лет? Да, на Фейре, где корпорация Эр-Асторов была лидером магических технологий, все происходило гораздо быстрее. В том числе испытания. Все изобретения вводились в эксплуатацию гораздо быстрее, чем на Земле, с такими средствами и возможностями — неудивительно, но…

Но как быть, если каждый день без Кириана для меня пытка? Северин «напугал» меня своим артефактом правды аккурат как попу пальцем, потому что настоящей пыткой было именно это. Жить без Кириана. Знать, что он не подозревает о том, что я жива.

«Кириан, — снова мысленно позвала я в отчаянии, — Кириан… я здесь, я жива! Открой для меня Плион… пожалуйста!»

Разумеется, он мне не ответил, и я сжала подлокотники с такой силой, что заболели пальцы. Что, если попробовать то же самое, но с магией Авроры? Я нечасто ею пользовалась: во-первых, потому что мне было не до магических изысканий, во-вторых, потому что в принципе не привыкла, но вдруг это может помочь? Я предполагала, что именно магия, то есть тот ее всплеск, что однажды спас меня на кухне, впоследствии помог мне выжить при отравлении. Перенесла в другое тело сквозь границы миров.

Возможно, магия Авроры поможет связаться с Кирианом?

Я прикрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях ее потоков в теле. Присутствие силы отозвалось пульсацией в сердце и в ладонях. Ну, погнали!

Я позволила магии просочиться сквозь мое тело и замкнула вокруг себя в так называемый полноценный контур, когда серебристо-голубое сияние оплетало меня всю, пронизывая каждую клеточку тела.

Представила Плион, все знакомые и полюбившиеся места, где мы гуляли с Кирианом, где мы любили друг друга, где я готовила ему пирожные, где он меня кормил. Я представляла все самое-самое ценное для себя, чтобы максимально оживить образ мира и моего любимого дракона. Поначалу ничего не происходило, как будто все, что я делала, было бессмысленно. Но я не сдавалась. Продолжала снова и снова.

Улицы, Академия, кухня, его комната.

Его комната, академия, столичные улицы…

Я представила кровать, склонившегося надо мной Кириана, но в это видение вдруг резко ворвался тот, кого я видеть хотела в последнюю очередь.

«Когда ты проснешься, твоя жизнь снова полностью изменится».

«Пошел ты!» — выдала я Нортону, который нарисовался в моих мыслях.

И чуть не свалилась с кресла, когда он мне ответил:

«О, Катюша! Привет! Я тут на суд собираюсь, а ты как?»

8. Кириан

Белый купол здания Верховного суда Плиона выделялся на фоне ненастного дня. Дождь усилился еще больше, и весь центр был в пробках. Мне пришлось покинуть теплый салон автомобиля и обернуться в дракона, чтобы успеть до начала заседания. Иначе я рисковал тем, что Нортона приговорят к казни раньше, чем я туда доберусь. Мне необходим был этот разговор. Чтобы он рассказал всю правду про Смирру и ее связь с моим отцом.

Обернувшись перед зданием Верховного суда (ближе было нельзя), я шагнул в массивные деревянные двери, в которые при желании мог бы влезть драконом, и на ходу с помощью простого заклинания высушил капли дождя, успевшие осесть на одежду. Только бросил взгляд на немалое количество людей, столпившихся внизу лестницы. Кто-то из них был в дождевиках, кто-то с зонтами, но они держали транспаранты с надписями вроде: «Смерть убийце иномирян!» или «Катя должна быть отомщена!» От последнего я вовсе дернулся, в груди засаднило, а во рту разлилась горечь. Я считал, что потеря Кати коснулась только меня, а оказывается… Оказывается, она зацепила и других плионцев. И что-то мне подсказывало, что, обладай кураторы меньшей властью над иномирянами, митингующих было в разы больше. Их даже беснующаяся стихия на остановила!

Казалось бы, яркое напоминание о Кате должно меня морально раздавить. По крайней мере, так было все эти месяцы, но сейчас этого не произошло. Наоборот, этот слоган почему-то придал мне сил. Как и то, что при моем появлении толпа сначала притихла, а потом кто-то закричал:

— Его высочество Кириан здесь! Накажи убийцу Кати!

Я не стал останавливаться, шагнул под крышу одного из самых старых зданий Плиона, но взбудораженное сердце уже ускорило свой бег. Значит, пока я винил себя в Катиной смерти, плионцы продолжали верить в меня. В нас с Катей. В то, что я во всем разберусь. Со всем справлюсь. Получается, Астра была права: я играл отведенную мне отцом роль принца в депрессии и едва не потерял все, что у меня осталось. Мой народ. Иномирян Плиона. Возможность восстановить справедливость.

— Ваше высочество, — низко поклонился мне служащий суда, — вы можете пройти в зал в качестве зрителя.

Да уж, суд над Нортоном — та еще театральная постановка.

— Сегодня я выступлю как свидетель, — сообщил я и, не сбавляя скорости, направился в закрытую часть здания, куда обычно перед самым действом привозили нарушителей закона.

Служащий запаниковал и, конечно же, побежал за мной.

— Но вам туда нельзя…

— Я будущий король Плиона, — на ходу бросил я, — для меня открыты все двери.

Навстречу мне выскочили еще несколько служащих и даже парочка стражников, но меня они остановить не могли. Я с детства учился быть лучшим, чтобы не прятаться за титулом, всего добивался самостоятельно, насколько это возможно, но сегодня, как бы сказала Катя, внаглую пользовался всеми привилегиями собственного положения.

Нортона закрыли в комнатушке без окон. Несмотря на наручники, магически сковывающие его дракона, к нему приставили еще двух стражников. Но, как ни странно, моему появлению бывший друг не удивился.

— Надо же! — воскликнул Нортон. — Тебе все-таки передали мою просьбу.

Не передали, про себя отметил я. Сколько всего мне не передавали благодаря отцу?

Я сжал кулаки и приказал:

— Оставьте нас.

Они переглянулись, а старший из них попытался отвертеться:

— Не положено, ваше величество…

— Я не стану ему вредить, — с раздражением бросил я. — Уходите, если не хотите потерять свои места.

Последний аргумент придал стражникам ускорения.

— Точно не станешь вредить? — уточнил Нортон, когда за ними закрылась дверь.

— Ты и так выглядишь погано, — поморщился я. В этот худом, истощенном и с темными кругами вокруг глаз парне сложно было узнать привычного холеного дракона, которого я знал.

Наши взгляды скрестились: в моем, очевидно, горела ярость, в его — слабым огоньком надежда.

— Я хочу, чтобы Смирра и регент поплатились за содеянное, — начал было я, но Нортон меня перебил:

— Катя жива!

Ударь он меня с размаху, и то было бы менее болезненно.

— Это ни капли не смешно, Нортон.

— А я и не смеюсь, — он продолжал смотреть на меня открыто и без улыбки.

— Я сам пытался вернуть ее с помощью магии, но было слишком поздно. Сам ее похоронил. А ты говоришь, что…

— Ты похоронил ее тело, но у Кати была магия, и она как-то странно сработала. Она очнулась в другом мире.

Я снова сжал кулаки и прорычал:

— Я пообещал твоей охране, что не стану тебе вредить, но, если продолжишь в том же духе, я за себя не ручаюсь.

— Кириан, — Нортон побледнел и выставил ладонь вперед, — я не камикадзе, чтобы таким шутить. Да и подставлять тебе не хочу, вдруг твой папаша и тебя решит пустить в утиль! Послушай, действительно меня послушай. Я сам узнал об этом пару часов назад. Мы с Катей связаны, потому что я забрал ее из ее мира. Поэтому, если верить моему папаше, ее смерть должна была отразиться на мне не очень хорошо. Но она не отразилась. Я почувствовал тоску, целиком и полностью насладился трагедией своего поступка, но не умер вместе с ней. Понимаешь?

— Это тебе отец сказал? С каких это пор ты ему веришь?

Вот теперь Нортон знакомо усмехнулся.

— С тех самых, как успел поговорить с Катей.

— Ты псих! — выдохнул я, но глупая надежда уже успела пустить корни мне в сердце. Что, если…

— Сначала я тоже так решил, — закивал Норт, — но у меня бы не хватило фантазии на те вещи, которые она мне успела рассказать. Когда ее тело погибло, душа оказалась в другой девушке. В драконессе с Фейры, между прочим.

Надежда надеждой, а разумную аналитическую часть во мне она не затмила.

— Почему она не дала о себе знать?

— Ау! Даже я из своей клетки слышал, что регент полностью закрыл Плион. Катя просто не может к нам прорваться.

— Почему она связалась с тобой? — дракону внутри это особенно не давало покоя.

Нортон пожал плечами:

— Возможно, отец прав, и между ней и мной какая-то межмировая магическая связь, а, может, потому что ты ее уже похоронил.

Моя разумная часть советовала немедленно уйти, говорила, что Нортон затеял очередную игру. Он столько раз обманывал меня, столько раз подводил…

— Ты можешь связаться с ней? Доказать как-то, что это правда Катя.

Нортон нахмурился.

— К сожалению, это так не работает. Мы смогли поговорить всего минуту, потом «связь» прервалась. Думаю, у Кати просто не хватает возможностей, чтобы сюда прорваться.

— Я пошел, — я действительно развернулся, чтобы уйти. Но я не собирался уходить, мне было интересно как поступит Нортон.

— Кириан! — шагнул он за мной следом. — Меня казнят в ближайшее время. Мне незачем тебе врать. Я уже много всего наворотил, и хочу просто вернуть Кате долг. Исправить хоть что-нибудь. Позаботься о том, чтобы Плион открыли, и она придет к тебе. Будет по-другому выглядеть, говорить на другом языке, но найдет нужные слова, чтобы ты ей поверил. — Я обернулся как раз в том момент, когда Нортон грустно усмехнулся. — Меня к тому времени уже не будет.

— Посмотрим, — процедил я. — Я хотел свидетельствовать в твою пользу. Как я уже сказал, хочу, чтобы регент и Смирра получили по заслугам. Но если все так, как ты говоришь… Нортон, если ты солгал, пошутил, признайся сразу. Иначе я сам тебя задушу.

— Надеюсь, у Катюши получится прорваться в нашу недружественную вселенную, — мрачно пожелал он. — Иначе придется подставить тебе шею.

Мое сердце ухнуло вниз, потому что именно после этих слов я по-настоящему осознал, что Нортон не лжет. Возможно, где-то там, в другом драконьем мире, заблудилась моя маленькая капибара. Моя любимая иномирянка.

Я с шумом выдохнул воздух.

— Держи меня в курсе, если она снова с тобой свяжется, — потребовал я от Нортона.

— Это ненадолго…

— Посмотрим, — я поджал губы и покинул комнату, направился в главный зал суда.

Здесь уже успела собраться практически вся аристократия столицы: суд над одним из них всегда будоражил драконьи умы. Особенно если это был суд над сыном бывшего директора Бюро. Наша сделка с Гартианом была расторгнута по известным причинам, но благодаря Эрланду-старшему я узнал, что большинство аристократов готовы поддержать меня как принца. На это и был расчет, когда я прошел по узкому проходу между скамеек, заполненными любопытными зрителями и остановился в центре. Суд еще не начался, но отец уже занял свое место на балконе, чтобы все видеть и слышать. Даже привстал, когда заметил меня. На его лице не дрогнул ни один мускул, но я был уверен, что это наносное. Он не ожидал меня увидеть и сильно удивился.

Сейчас ты удивишься ее сильнее, папа.

— Подданные Плиона, ваше высочество регент! Я, как принц Плиона, обращаюсь к вам с требованием удовлетворить мою просьбу о немедленной процедуре прохождения королевского испытания. Согласно поправке в законе о королевских наследниках.

В повисшей тишине чье-то «ах» прозвучало словно взрыв.

Регент выпрямился во весь рост и заявил:

— Это поправка действительна во время войн и…

— Чрезвычайных ситуаций, грозящих Плиону свободой, миром и процветанием, — жестко закончил я. — Закрытие границ и напряженная общемировая обстановка вполне является такой ситуацией. И я требую удовлетворить мою просьбу.

Во взгляде отца я прочитал свой приговор, но ответил ему не менее презрительным взглядом: ты угрожаешь мне, а я угрожаю тебе. Не выполнишь мою просьбу, я вытащу на поверхность вся грязь, которую ты так старательно прячешь.

Я сказал это при всех, именно сегодня и именно здесь, чтобы у регента не было возможности снова что-нибудь придумать и меня остановить.

— Поддерживаю, — в правом ряду кто-то поднял руку.

— Поддерживаю! — раздалось слева.

Спустя минуту меня поддержала большая часть присутствующих здесь драконов, и отцу не осталось ничего иного, кроме как согласиться. Хотя я был уверен, мое испытание не будет легким. Судя по его каменной морде и по его на меня планам, оно будет смертельно опасным.

Впрочем, я свое право отстоял, как и отодвинул суд Нортона: в необходимой мне поправке говорилось, что все остальные события, в том числе публичные суды, отодвигаются на неопределенный срок, пока Плион не получит нового короля.

Или не потеряет его при прохождении испытания.

9. Катя

После ухода Северина меня здорово перетряхнуло. Еще сильнее меня перетряхнуло после разговора, точнее, короткой беседы с Нортоном. Это было как прикоснуться к прошлой жизни без возможности дотронуться до того, кого ты любишь. Без возможности сказать, что ты жива. Нортон обещал все ему передать, но каждый раз, когда я верила Нортону, это оборачивалось катастрофой. Катестрофой. Короче, я влипала по самое не балуйся. Тем не менее я успела рассказать, кто я и где, пока эта странная связь не оборвалась.

Нортон?! Серьезно?! У мироздания явно было очень интересное чувство юмора, если вместо Кириана оно связало меня с тем, кто меня сначала похитил, а потом отправил на тот свет. На этот свет. Неважно. Как бы там ни было, рассчитывать на Нортона я не могла, да и Кириан не мог на него рассчитывать.

Поэтому тем же вечером я собралась и поехала в Межмировой Центр. Он напоминал нечто среднее между турагентством и дипломатическим корпусом. Здесь у этой организации не было единоличной власти, как у Бюро на Плионе, каждый филиал регулировался местными правилами и законами. Больше того, на Фейре были страны по аналогии с Землей, а не единое государство с самоуправленцами, вроде того дикого герцога, который издевался над Эллой.

Когда Кириан рассказал мне ее историю подробно, я спросила, нельзя ли мне поехать туда и набить ему морду, а заодно оторвать то, с помощью чего он размножается, чтобы он размножиться не смог. На что мой дракон сказал, что ему досталась очень кровожадная капибара.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ответила я.

Для меня казалось ужасным, что такие как Элла полностью зависят от таких уродов, а они пользуются своей силой, что принуждать их, издеваться над ними, позволять себе все, что заблагорассудится.

— Я все исправлю, — сказал мне Кириан.

И он правда собирался исправить, а теперь Плион закрыт.

Но именно стычка с Северином и связь с Нортоном ввергли меня сначала в пучину отчаяния, а потом придали решимости. Передать письмо Кириану я не пыталась из опасений, что на меня донесут Эр-Асторам, или, что еще хуже, передадут это письмо им. Но теперь, когда мою тайну узнал Северин, больше того, когда он этой самой тайной угрожал мне, бояться больше не было смысла. Я была уверена, что даже если из центра кому-то и доложат о моем запросе, так это ему.

А он и так уже в курсе, так что…

— Плион по-прежнему закрыт, аррия Аврора, — произнесла Дивея, девушка, с которой мы общались чаще всего. Она была ответственна за путешествия по секторам. — Ничего не меняется, я бы вам сообщила.

— Да, но до этого я не просила вас передать туда сообщение, — я посмотрела на невысокую блондинку с короткими волосами и раскосыми глазами, как на свою последнюю надежду. — Точнее, письмо, мне всего лишь нужно передать туда письмо.

— Но Плион закрыт.

— И у вас нет с ним совершенно никакого сообщения?! — в отчаянии воскликнула я. На нас посмотрели с разных концов просторного офиса: мой крик, очевидно, привлек внимание.

Сейчас мне казалось, что все так ужасно, как только вообще может быть, что Нортон наговорит Кириану какую-то чушь, или не скажет вообще ничего, что мы так и останемся по разные стороны мировых границ до конца наших дней. Сама только мысль об этом заставила сердце сжаться от холодного ужаса.

Девушка замялась.

— Я могу попытаться узнать, возможно ли такое. Плионцы наверняка принимают межмировую почту, потому что с некоторыми мирами у них есть еще и дипломатические договоренности…

— Попытайтесь, пожалуйста, — попросила я. — Пожалуйста, Дивея, я просто подожду здесь.

Девушка коснулась коммуникатора-капельки в ухе, назвала свой код и код департамента, с которым хотела связаться, а потом ее отрезало от меня стеной тишины. Так работал артефакт-коммуникатор, чтобы клиенты не отсаживались, пока сотрудник ведет беседу. Вообще, конечно, уникальное сочетание магии и технологий делало Фейру поистине уникальным миром, по которому мне было бы интересно попутешествовать… но не теперь. Теперь я ждала малейшей возможности отсюда вырваться, поэтому очень нервничала. Поэтому кусала губы и смотрела по сторонам, пока, наконец, не услышала:

— Мы примем ваше письмо, аррия Аврора. И даже сможем его отправить через пару дней. Через третий мир.

Что, правда?! Правда?!

Я облегченно вздохнула и протянула девушке конверт. Она убрала его в ящик стола, и я поднялась, но та покачала головой:

— Подождите. Сначала вам нужно заполнить форму 32-И.

— Какую форму?

— Это стандартное соглашение, что передаваемая вами информация не несет в себе секретных и уникальных сведений, утечка которых может навредить Фейре или повлечь за собой раскрытие государственной тайны или навредить частным лицам. Вам нужно будет указать, кому и с какой целью вы пишете…

Пока она все это говорила, у меня глаза лезли на лоб. Буквально. В шпионки меня еще не записывали, но сейчас я готова была заполнить какие угодно формы: главное, чтобы все получилось. Чтобы Кириан наконец-то узнал, что со мной все в порядке, чтобы пришел за мной!

Я вернулась в кресло, и Дивея протянула мне планшет с вышеобозначенной формой, которая занимала десять с половиной страниц. Десять с половиной страниц!

Дивея объяснила, что нужно отметить галочками, какая информация там содержится, а какая нет. В каждой строке шло подробное объяснение, к какому пункту какая информация относится. Если я что-то неправильно укажу, придется начинать все сначала. Пока я старалась нигде не ошибиться, не заметила, что в зале началась какая-то суета. Заметила уже когда почувствовала на себе пристальный взгляд Дивеи.

— Что? — спросила я. — У меня на лице что-то?

По крайней мере, Дивея смотрела именно так.

— На Плионе произошел переворот, — пробормотала она. — Последние новости из третьего мира. Принц Кириан…

— Аврора! — резкий голос Северина заставил подпрыгнуть, я выронила планшет, и, кажется, ему пришел каюк — судя по тому, как он хрустнул об пол.

Северин пришел не один, за его спиной маячили телохранители дома Эр-Асторов.

— Простите, — пробормотала Дивея, перехватив мой взгляд. — Меня просили сообщить, если вы еще хоть раз придете по поводу Плиона…

— Что? Что с Кирианом?! — перебила я ее, но Северин уже перехватил меня на глазах у всех и потащил к выходу. Я брыкалась, пыталась царапаться и кусаться, но добилась только того, что меня скрутили телохранители.

— Я тебя предупреждал: не пытайся играть против меня, — еле слышно процедил Северин мне на ухо. — Теперь поедешь в клинику и останешься там до того, как я найду Аврору.

Что-то ужалило меня в шею, и сознание начало ускользать. Я провалилась в забытье раньше, чем мы вышли из здания.

10. Кириан

Королевское испытание было не только традицией. Оно показывало, насколько дракон находится в лучшей ментальной, магической и боевой форме. Насколько он способен при необходимости защитить свой мир и свой народ. Всех будущих королей Плиона к его прохождению готовили с детства, и я не был исключением. Но я не мог даже представить, что оно превратится в настоящее противостояние. Наше с регентом.

Я никогда не получал от него поддержки. Вернее, она была, но исключительно тогда, когда регенту это было выгодно. В остальном же, все свои дела я решал самостоятельно. Мне это не мешало, потому что я готовился к тому, чтобы все решать самостоятельно. Но чего я не ожидал, так это того, что именно он станет подрезать мне крылья. Будет пытаться отобрать корону, убьет мою возлюбленную… Последнее по-прежнему приводило в ярость, но больше не убивало меня самого.

Я верил Нортону. Верил, что Катя жива. Но я даже не знал, в безопасности ли она. Хорошо ли ей там? Поэтому все, что я мог сделать сейчас — стать королем. А стать королем я могу только если обойду все ловушки на арене в академии.

Я вернулся в свои комнаты, но ко мне почти никого не пускали. Только горничных, что приносили еду, и магистров, которые давали мне последние наставления. Поэтому я сильно удивился, когда в спальню проскользнула младшая сестра.

— Астра?

— Кириан!

Она бросила мне на шею, и мы крепко-крепко обнялись.

— Как тебя пропустили?

— Я вынесла папочке мозг, — поморщилась Астра, — ходила и ныла, что хочу тебя увидеть. Что это опасно, и все в таком духе.

Кажется, отец действительно решил меня прибить во время испытания, если приказал пропустить ко мне сестру.

— Надеюсь, ты в меня веришь? — спросил я.

— Разумеется! Вообще-то я пришла пожелать тебе удачи и вручить это. — Она протянула мне небольшую серебряную флягу, которую украшали выплавленные из металла драконы. — Ты сможешь взять с собой одну обычную вещь. Бери это.

Я забрал у нее флягу и ничего не почувствовал под пальцами. Фляга как фляга.

— Что это? Сувенир?

— Сувенир от Гартиана Эрланда, — выдохнула Астра. — Бывший директор Бюро подозревает, что тебя могут отравить. Как Катю. Это трофей из какого-то магического мира, металл нейтрализует любое зелье или яд. Сам он магией не обладает, так что это не нарушает правила.

— Что он попросил взамен?

— Ничего, — вздернула бровь сестра и на мой скептический взгляд кивнула. — Правда ничего. Очевидно, он хочет, чтобы королем стал ты.

Ладно, с этим я разберусь позже, а пока…

Я снова обнял сестру, провел по ее густым волосам, вдохнул родной аромат. Я не могу ее подвести. Ее и Катю. Весь Плион.

— Удачи, — шепнула Астра и, быстро поцеловав меня в щеку, убежала, а через час за мной пришли.

Арена изначально служила для прохождения королевских испытаний, но в обычное время была полигоном для драконьих спаррингов. Я бывал на ней множество раз, но сегодня огромное пространство под открытым небом выглядело непривычно. Еще сотню лет назад за прохождением испытания следили все желающие плионцы, они занимали зрительские места, но сейчас за мной должна была наблюдать независимая комиссия из магистров и регент.

Мою флягу долго изучали, но все-таки разрешили оставить, и я вошел на арену в полдень. Первое испытание было ментальным, на принятие решений. Магистры создавали иллюзии, которые должны были вывести меня из равновесия. Я предполагал, что будет Катя. Обычно использовались родные и близкие дракона, чтобы вывести его из себя, но все равно первая эмоция на возникшую передо мной иллюзию был шок.

Я оказался на обрыве, где с одной стороны цеплялась на край Астра, а с другой — Катя. Увидеть маленькую капибару живой было сродни удару когтями по сердцу, не говоря уже о том, что создатели иллюзий постарались на славу: они передали не только внешность, но и характеры девушек. Если сестра активно звала на помощь, то Катя практически молчала, выдавал ее только напуганный взгляд.

Я знал, в чем суть этого задания — выбрать. Выбрать одну из девушек. Вся моя суть рвалась к Кате, но в последний миг я метнулся к Астре. Катя-иллюзия рухнула в пропасть, и мне пришлось зажмуриться, чтобы не видеть всю реалистичность ее падения. В действительности это самый сложный и самый жестокий выбор, который только можно придумать. Но у этой задачки был единственный правильный ответ: будущий король должен заботиться о Плионе и продолжении династии. Астра была принцессой и драконессой, а ее спасение — верной разгадкой.

Я что есть силы сжал кулаки, переживая потерю вновь, но растаявшая в моих объятиях иллюзия свидетельствовала о том, что первый этап я прошел и перехожу к следующему. Стоило мне шагнуть дальше, как арена превратилась в настоящий лабиринт, где за каждым углом меня подстерегают магические твари.

В реальности мог пройти всего час, но здесь время растянулось на сутки. Монстры и препятствия появлялись из всех щелей. Расчет отца мог бы оказаться верным, гибель Кати пошатнула бы мои нервы. Я стал бы совершать ошибку за ошибкой, если бы я не знал того, что знаю. Того, что она жива, и я прохожу этот лабиринт в том числе и ради нее. Чтобы быть с ней. Поэтому я шел вперед несмотря на ни что. Буквально выбился из сил. Безумно хотелось пить: драконья магия вытягивала из тела воду вместе с силами. Даже язык потрескался от жажды. Мне пришлось отклониться от своего пути, чтобы отыскать источник воды. Когда я заметил впереди ручей, то упал перед ним на колени. Прозрачная вода выглядела невинно, но я провел над тонкой речкой ладонью, отправляя простенькое заклинание. Моя ладонь вспыхнула ярко-зеленым, что означало, что вода отравлена.

Я выругался, но вспомнил про флягу. Гартиан словно знал о том, что меня ждет. А может, гораздо лучше знал моего отца. Я зачерпнул флягой из прозрачной, но опасной реки и утолил жажду. Прислушался к своим ощущениям, но, кажется, металл фляги в самом деле обезвредил яд.

К финальному испытанию я вышел измотанным, но с горящими глазами. Образ Кати словно вел меня за собой. Вел меня к победе.

Последним было сражение сразу с двумя сильнейшими драконами, хотя обычно был только один. Насколько мне известно, испытание матери было очень простым и коротким, но для меня отец подкрутил сложность на максимум.

Драконы были ненастоящими, это были боевые машины-артефакты, которые призваны были на меня нападать. Они атаковали меня одновременно, и пришлось немедленно обернуться. Мой зверь взмыл ввысь и спикировал на красного. Подрал ему крылья, и машина полетела на землю. Затем ударил второго, и мог бы выйти победителем. Я годы тренировался на таких артефактах, и если они были повержены, то больше не вставали.

Но сегодня все шло не так, как должно.

Потому что механизмы словно кто-то перезапустил, и через пару мгновений они снова парили в небе. И вновь меня атаковали. В меня полетел такой сноп пламени, что я едва не лишился чешуи. Ушел влево, но ту же получил удар с другой стороны. Яростно зарычал, когда на песок брызнула кровь. У моего дракона была великолепная регенерация, но этот день меня вымотал, и когда я сам полетел на это песок с разодранным крылом, то подумал, что все.

Это конец.

Казалось, на моем теле не осталось живого места, а машины снова поднялись в полной боевой готовности. Но потом перед глазами возник образ Кати, которая меня ждет. Надеется на меня. Которая даже после физической смерти стремится ко мне.

Я подорвался драконом и принялся наносить град ударов по машинам. Не бездумно, а вспоминая все, что о них знал. У меня будто у самого включился режим машины, словно это был не я. Потому что я не чувствовал ударов или жалящих поцелуев пламени. Я нападал, жег, наносил удары, как меня учили. Яростно, быстро. Дрался не на жизнь, а на смерть. А им явно приказали меня убить. Никогда ни одни спарринг не казался мне настолько изматывающим.

Я бился до тех пор, пока не распотрошил артефакты до самых магсхем. А когда закончил, их место было исключительно на свалке.

Меня подняли наверх на специальной платформе и доставили к магистрам-судьям. От усталости тоже хотелось упасть, но я держался. Ровно до того момента, как услышал:

— Объявляю Кириана победителем и королем Плиона.

Я поймал злой взгляд регента, отсалютовал ему и свалился без сил.