Сладость греха

10

В течение последующих трех дней Флорин узнала о плаче много нового и интересного. Ко вторнику она поняла, что существует вполне реальная вероятность доплакаться до смерти. Все воскресенье напролет бедняжка то рыдала, то всхлипывала; сначала опустошила коробку бумажных носовых платков, затем извела тонны льда, прикладывая кубики к воспаленным глазам. В довершение неприятностей позвонил Марк. Жених желал знать, где Флорин носило накануне весь день и всю ночь. И ей пришлось солгать. Что еще хуже, звонил и Бен, несмотря на ее категорический запрет. Суть слов мистера Норденгрена сводилась к тому, что он ее любит, ему очень плохо, он хочет ее видеть. Флорин удалось отделаться от поклонника, но стоило повесить трубку — и слезы хлынули с новой силой.

В понедельник она вернулась к работе. Флорин притворялась веселой и бодрой, но на сердце не стало легче — без Джессики оздоровительный центр казался унылым. В понедельник вечером снова позвонил Марк, сообщил, что соскучился и вернется в среду. Спросил, не сможет ли она встретить его в аэропорту?

Флорин готова была поручиться, что часов этак в девять снова раздастся телефонный звонок. И не ошиблась. На этот раз Бен обрушил на нее поток упреков, затем принялся пространно извиняться и наконец снова объяснился ей в любви самым что ни на есть проникновенным, разрывающим душу голосом.

— Эй, Флорин… я тебя люблю, знаешь ли.

И снова она заснула в слезах.

Бен перезвонил на следующее утро, в половине седьмого.

— Черт тебя дери, я всю ночь глаз не сомкнул! Ты меня извести задумала! Ну, скажи, пожалуйста, скажи, что не выйдешь за него замуж!

Так что и новый день начался с безутешных рыданий. Флорин с трудом выдержала шестичасовые занятия в центре и вернулась домой настолько измученная, что рухнула в кресло, не в силах пошевелить ни рукой ни ногой. Но тут снова зазвонил телефон. Флорин сняла трубку. Агент по продаже недвижимости спрашивал, не сможет ли она уйти из дома около семи, чтобы он мог показать коттедж очередным клиентам. Эта супружеская пара приходит второй раз — добрый знак!

Флорин со вздохом продиктовала телефон матери, на случай если агенту срочно понадобится связаться с домовладелицей, и уже направлялась к двери, когда снова позвонил Бен.

— Бенедикт, я не могу говорить. Сейчас сюда нагрянет риэлтор с клиентами, так что я убегаю. Похоже, дело клеится: этой парочке коттедж явно пришелся по душе!

В голосе Бена зазвенело отчаяние.

— Флорин, не смей продавать дом!

Она заломила руки, в глазах снова защипало.

— Бенедикт, мне надо идти!

— Знай, я люблю тебя… — рявкнул он в телефонную трубку, и Флорин осторожно нажала на рычаг.

Она поехала к матери, потому что ничего другого ей не оставалось. Стоило ей переступить порог кухни, как Хелен Дигби подозрительно сощурилась.

— Что еще произошло?

— Ничего.

— Кого ты пытаешься обмануть? — Хелен ухватила дочь за подбородок и пригляделась повнимательнее. — Вид у тебя — краше в гроб кладут!

— Спасибо, мамочка, — саркастически отозвалась Флорин.

Глаза Хелен понимающе вспыхнули.

— А, соскучилась по Марку, да?

Флорин с трудом сдержала истерический смех. В течение последующего часа, никак не меньше, она, стиснув зубы, слушала, как Хелен соловьем разливается о свадебных приготовлениях. Иногда она с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на мать. Наконец, не в силах более выносить эту пытку, Флорин укрылась в ванной.

— Скажи ей, трусишка, ну, скажи ей! — уговаривала она себя, глядя в зеркало.

Но при мысли о том, что одним словом перечеркнет радужные надежды матери, бедняжка холодела от страха. Чего ты ждешь, Флорин? Ответов на приглашения? — спрашивала она себя. Сердце ее сжималось от боли, мысли путались, ладони делались влажными. Вот странно: у неизбывного отчаяния те же симптомы, что и у любви.

В гостиной зазвонил телефон.

— Фло, тебя! — позвала мать.

Это оказался агент по продаже недвижимости. За дом назначили цену.

«Флорин, не смей продавать дом!.. Знай, я люблю тебя!» Волной накатила паника, колени подкашивались. Выгадывая время, она сказала риэлтору, что посоветуется с матерью и перезвонит либо вечером, либо завтра.

— Цена хорошая, — подчеркнул агент. — Я бы не стал раздумывать слишком долго.

Флорин повесила трубку и отрешенно уставилась в стену.

— Что, нашелся-таки покупатель?

— Да.

Хелен захлопала в ладоши.

— Перст судьбы, не иначе! Милочка моя, я так рада за вас с Марком!

Эти слова оказались последней каплей. Флорин рухнула в кресло, закрыла лицо руками и заплакала в три ручья.

Хелен не знала, что и думать.

— Что с тобой, деточка? — Мать опустилась на колени и ласково погладила по волосам дочь, плечи которой сотрясались от рыданий.

— Ох, м-мама, все плохо! Все так ужасно! Если я с-скажу все, тебе жизнь не мила покажется!

Хелен похолодела от ужаса.

— Ты больна? Проблемы со здоровьем… или…

Флорин решительно помотала головой, светлые пряди разлетелись в разные стороны.

— Еще хуже! — прорыдала она, не отнимая рук от лица.

— Что может быть хуже?

Флорин подняла заплаканное лицо, всхлипнула, вытерла нос тыльной стороной руки.

— Я не могу выйти замуж за Марка, мама. Я его не люблю!

Хелен стиснула руки и побледнела как полотно. Качнулась назад, словно от удара в грудь.

— Не может быть, — с трудом выдавила она, хватаясь за сердце.

— Может! Еще как может!

Флорин вскочила с кресла и ринулась в кухню за бумажными носовыми платками, а по возвращении обнаружила, что мать так и не сдвинулась с места. Хелен стояла на коленях, отрешенно глядя в пол.

— Я не люблю его, мама. Я люблю другого. — Теперь, когда роковые слова были произнесены, Флорин почувствовала, что самое страшное позади.

— Другого! — Хелен вскочила, лицо ее исказилось от ярости. — Да как ты смеешь заявляться ко мне за три недели до свадьбы и говорить такие кошмарные вещи!

— Сама не знаю как. Я всю неделю дрожала от страха при одной этой мысли, но под конец поняла, что от выбора никуда не деться. Ты или я, мама, третьего не дано.

— Что это значит — ты или я? — недоуменно спросила Хелен.

— Либо я осчастливлю тебя, мамочка, либо себя саму. Ведь это ты восхищаешься Марком, а вовсе не я!

На щеках Хелен проступили алые пятна.

— Ах ты дерзкая девчонка!

Флорин вздохнула, плечи ее поникли.

— Мама, присядь, пожалуйста. Нам следовало поговорить по душам гораздо раньше. О Марке, и обо мне, и о тебе…

Хелен вздернула подбородок.

— Обо мне?

— Именно. Присядь, прошу тебя. — Хелен неохотно уселась на краешек кресла напротив Флорин, сдвинула колени, недовольно поморщилась, точно червяка проглотила. — Мама, у нас с Марком, по сути дела, есть только одна точка соприкосновения — танцы. Но вместо того, чтобы потанцевать со мной лишний раз, он запирается в кабинете наедине со своими текстами. Это у тебя с ним много общего, а я тут ни причем. Мне следовало понять это в первый же день нашего знакомства. Сама посуди: не могу же я связать мою жизнь с человеком только для того, чтобы Марк компенсировал тебе отсутствующего мужа.

Хелен отвела взгляд.

— Хочешь сказать, что я свела вас с Марком потому, что сама не могу его заполучить?

— Отчасти да, но… — Хелен возмущенно фыркнула, вскочила с кресла, демонстративно повернулась к дочери спиной. — Не в романтическом ключе, мамочка, пойми! Ты искренне желаешь мне добра, а Марк — воплощенная стабильность, надежность, респектабельность… Словом, все то, за что тебе приходилось бороться одной, без мужа. Но я хочу большего. Мне нужен человек, который любит жизнь, умеет смеяться и быть нежным, который… который… — Флорин подумала о Бене, и комната словно озарилась ясным солнечным светом.

— Я так понимаю, что все это ты обрела в новом ухажере?

— Может, и так.

Хелен негодующе оглянулась через плечо.

— А пока ты меняешь женихов как перчатки, что мне прикажешь делать с гостями, созванными на вашу с Марком свадьбу? Что делать с подарками, которые вот-вот начнут прибывать? А банкетный зал, а цветы, а фотограф, а платье? — Резкий и пронзительный голос матери сорвался на истеричный визг. — Ты знаешь, в какую сумму обошлось мне все это?

— Точно не знаю, — кротко отозвалась Флорин, — но догадываюсь.

Хелен обернулась к дочери.

— За такого рода услуги авансы не возвращаются, милочка! — объявила она ядовито.

— Понимаю, мама. Но я выплачу тебе все до последнего цента, честное слово!

Хелен с негодующим видом снова отвернулась к стене.

— Ах, значит, выплатишь! — холодно повторила она. — Отныне всякий раз, при виде кого-либо из знакомых, мне захочется сквозь землю провалиться от стыда. За это ты мне тоже заплатишь?

— Мама, мне тоже приходится нелегко!

— А как насчет Марка? Ты ему уже сказала?

— Нет. — Впервые голос Флорин смягчился. — Я скажу ему завтра. Заеду за ним в аэропорт.

— Ну и славную встречу, ты ему уготовила! — съязвила Хелен.

И вдруг Флорин от души пожалела мать.

Неужели предательство отца настолько ее ожесточило, что она даже не в силах порадоваться за дочь? Или она предпочла бы, чтобы дочь вышла-таки замуж за Марка и уже после свадьбы поняла, что ошиблась?

Плечи Хелен беспомощно поникли. Она провела рукой по лбу, уставилась в пол. Молча покачала головой.

— Ты так и не спросишь меня о Бенедикте, мама? — тихо спросила Флорин.

— А чем этот твой… Бенедикт зарабатывает на жизнь? — холодно осведомилась мать.

— Он чинит автомобили…

Хелен изогнула бровь, презрительно наморщила нос и вышла из гостиной.

Но худшее и впрямь осталось позади. Флорин знала, что объясняться с Марком будет куда проще, чем с матерью. В отличие от Хелен Дигби, он не дает воли чувствам.

Марк сошел с самолета, сияя улыбкой, с дорожной сумкой и портпледом через плечо.

— Фло, до чего я по тебе соскучился! — Он чмокнул невесту в щеку и принялся в красках распространяться о чудесной конференции в Страсбурге, где его доклад имел шумный успех.

— Мы успеем выпить по чашечке кофе? — осведомилась Флорин по пути к стойке выдачи багажа.

— Конечно! Мне нужно столько всего рассказать тебе!

Странно, но Марк даже не заметил смятения невесты. Они удобно расположились за столиком в кафе. Марк себя не помнил от восторга. А Флорин терзалась чувством вины: ей не хотелось огорчать жениха, но, прежде чем начать строить жизнь заново, требовалось покончить с прошлым.

Спустя полчаса Марк, наконец пожелал узнать, как дела дома. Только тогда он заметил, что под глазами Флорин пролегли тени.

— Что-то случилось, да?

— Да, Марк, что-то случилось. Мне тяжело об этом говорить, но я дала себе слово не затягивать с признанием. Боюсь, что огорчу тебя. И заранее прошу прощения.

Марк Стоут подался вперед, завладел ее ладонями, внимательно вгляделся в бледное лицо.

— Что произошло, Фло?

Флорин сто раз репетировала эту фразу. Она набрала в грудь побольше воздуха, сцепила пальцы и объявила напрямую:

— Я хочу отменить свадьбу.

Марк недоуменно заморгал.

— Ты имеешь в виду, отложить на пару месяцев?

— Нет, отменить совсем, — тихо, но твердо сказала Флорин, высвобождая руки.

К чести Марка, он отреагировал с большим достоинством, несмотря на то, что лицо его за несколько секунд сменило цвет от пепельно-бледного до пионово-розового.

— А… понятно. — Флорин предпочла промолчать. — Нет, ровным счетом ничего не понятно! Мне казалось, мы так счастливы вдвоем, ты и я!

— Марк, ответь мне, положа руку на сердце, что доставляет тебе больше радости — я или работа? — Он на мгновение задумался, затем на щеках его выступили алые пятна. — Видишь? — заметила Флорин, наклонившись вперед. — Я тебя не осуждаю. Я говорю только то, что обоим нам следовало осознать давным-давно. Мы оказались вместе только благодаря моей матери. Вы с ней очень похожи, вот она и решила, будто ты и мне идеально подойдешь. Но я… Марк, мне кажется, я не люблю тебя. Я тобой восхищаюсь. Я тебя уважаю. Но это не любовь! — Она помолчала, а затем тихо спросила: — Ты можешь заглянуть себе в душу и сказать честно и откровенно, что и впрямь меня любишь? Или мы сошлись только потому, что этого хотели наши родители? И подумай еще вот о чем: ты ведь ценил бы меня куда больше, если бы я, например, играла в шахматы. Марк, тебе нужна другая женщина. С таким же аналитическим умом, как у тебя!

— Вижу, ты хорошенько все обдумала.

— Да я уже не первую неделю ломаю голову… Но этот безумный вихрь предсвадебных приготовлений подхватил меня и увлек. К тому же у меня просто смелости не хватило объявить всем и каждому — не говоря уже о маме, — что бракосочетание отменяется.

— Но ведь уже слишком поздно! Приглашения разосланы!

— Я все улажу, Марк. И вину возьму на себя.

Он озадаченно нахмурился.

— Ты встретила другого, Фло?

Этот вопрос оказался наиболее трудным из всех. Такого удара Марк не заслужил!

— Да, Марк, я полюбила другого.

Он набрал в легкие побольше воздуха, задержал дыхание, затем шумно выдохнул. Плечи его поникли.

— Ну что ж, тогда и говорить больше не о чем.

— Марк, мне ужасно жаль! Если это тебя утешит, знай, мама рвет и мечет. Даже разговаривать со мной не желает! — Флорин погладила Марка по руке. — Пожалуйста, пойми меня правильно. Я не в укор вам говорю, но досадно, что между вами такая разница в возрасте. Вы бы изумительно подошли друг другу!

Она наклонилась через стол и поцеловала теперь уже бывшего жениха в щеку. Марк окончательно смешался, и Флорин поняла, что оказалась права.

Тем же вечером, в половине девятого, Флорин Дигби вошла в коттедж Норденгренов. В кухне играло радио. Шумела вода. Флорин заглянула внутрь. Там один из братьев — какой непонятно — мыл посуду. Черная бейсболка сдвинута на затылок, черная с белым спортивная форма эффектно подчеркивает стройность фигуры. Гостья подождала пару минут, прикидывая, с кем имеет дело.

Но вот молодой человек на мгновение повернулся в профиль, Флорин улыбнулась про себя, отворила дверь пошире и неслышно проскользнула внутрь. Даже спина его сводит меня с ума, подумала она, глядя, как Бен ополаскивает чашку, ставит ее в сушилку, снова погружает руки в пену. Белые бриджи обтягивали бедра, словно кожура апельсина, обрисовывая каждую выпуклость. На левой штанине красовалось зеленое пятно — небось, на траве сидел! Сущий мальчишка, честное слово!

— Привет, Бенедикт, — дрогнувшим голосом сказала Флорин.

Бен резко повернулся. Мыльные пузыри взмыли в воздух и, медленно кружась, опустились на пол. А Бен так и прирос к полу, широко расставив ноги, — ни дать ни взять, вратарь на воротах! На правой щеке красуется пятнышко грязи, рубашка такая, точно владелец ее только что скатился с горки на пузе. Вот уж поистине странное сочетание: до ушей перемазанный атлет — и руки в мыле! Бен уставился на гостью во все глаза, точно привидение увидел. Всем своим существом, каждой клеточкой своего тела Флорин стремилась к нему, но усилием воли сдержалась и небрежно обронила:

— Помощь по хозяйству не требуется?

— Флорин… Боже мой… Флорин!..

— И это все, что ты можешь сказать? А я-то сколько пережила сегодня, только чтобы отменить одну немилую тебе свадьбу!

Одним прыжком Бен кинулся к ней, едва не сбив с ног, приподнял над полом на добрый фут и крепко прижал к груди. Перемазанные в мыле руки оставили влажные отпечатки на ее блузке.

— Правда? О, малышка моя, правда?

Но ответа он дожидаться не стал. Приник к ее губам в победном поцелуе и закружил Флорин по кухне.

Она обняла его за шею, сдвинула бейсболку набок. Влюбленные упоенно целовались, не в силах насытиться ласками и поверить, что чудо все-таки произошло. Когда, наконец Флорин отстранилась и подтвердила то, что Бен так хотел услышать, тот улыбнулся белозубой, широкой, до ушей, улыбкой. Его бесподобные «альковные» глаза заискрились радостным, золотистым светом — о, как Флорин любила этот озорной отблеск! Воспользовавшись случаем, она завладела бейсболкой, водрузила ее себе на голову и с восторгом погрузила пальцы в роскошную копну шелковистых кудрей.

— Ты, в самом деле отменила свадьбу? — снова переспросил Бен.

— Я, в самом деле отменила свадьбу. Я все объяснила маме. Я извинилась перед Марком. Я велела риэлтору убрать треклятое объявление о продаже из моего садика и отослать покупателей восвояси, а затем на полной скорости помчалась к тебе.

Бен снова припал к ее губам. Не прерывая поцелуя, Флорин под тяжестью собственного тела чуть сползла по его груди. Блузка зацепилась за пуговицы и задралась на животе. Ладони Бена тут же скользнули под ткань.

В дверях возник Грегори Норденгрен, одетый в спортивную форму под стать братниной. При виде неожиданной картины он застыл на месте, ухмыльнулся, скрестил руки на груди и прислонился к косяку.

— Ого-го-го, — протянул он. — И что же я такое наблюдаю?

Не разжимая объятий, Бен посмотрел через плечо. Флорин еще крепче прильнула к любимому, нисколько не стесняясь присутствия постороннего.

— Ты наблюдаешь коварную сердцеедку Флорин Дигби. Эта особа вот уже много недель превращает мою жизнь в ад кромешный.

— Никак, у нас в команде пополнение? — поддразнил Грегори, глядя сощурившись на бейсболку Бена.

Для Флорин она оказалось слишком велика и упрямо сползала на уши. Бен широко усмехнулся.

— Что скажешь, сердцеедка? Хочешь играть в команде Норденгренов?

Флорин, нимало не смущаясь, поцеловала его в губы.

— Я подумаю. А кто выиграл сегодня?

Словно позабыв о присутствии брата, Бен улыбнулся ей, ласково погладил по спине.

— Я.

Грегори проследил взглядом за движением его ладони, подхватил со стола собственную бейсболку и надел, надвинув козырек на самый нос.

— Ну что ж, похоже, здесь мне не рады. Посижу-ка я с ребятами в баре да выпью пивка!

Хлопнула дверь, и спустя минуту раздался рев мотора.

Снова предоставленные самим себе Бен и Флорин влюблено смотрели друг на друга.

— Просто не верится, что ты и впрямь здесь, — прошептал он хрипло, не сводя с нее глаз.

— И мне не верится. Последние четыре дня были сущим кошмаром.

Этот поцелуй оказался иным. Выверенный, неспешный, начался он с того, что Бен медленно потянулся к губам Флорин, языки их соприкоснулись, сплелись, а ладони заскользили по плечам, спинам, груди. И вот любящие прильнули друг к другу — жадно, нетерпеливо, забывая обо всем на свете… Страсть их не знала утоления.

— Я смертельно боялся потерять тебя, но поделать ничего не мог… — прошептал Бен, на мгновение оторвавшись от ее губ.

— Я тоже места себе не находила… — Жаркий, одурманивающий поцелуй помешал ей докончить фразу. Затем губы Бена обожгли ее шею, а руки расстегнули застежку бюстгальтера. — В тот роковой день, на репетиции свадебной церемонии, я впервые узнала, что такое страх. Я так в тебя влюбилась, что жутко сделалось! Я убеждала себя, что ты записной ловелас, а таким верить нельзя. Но потом узнала тебя ближе и поняла, что лучше тебя в целом мире нет… — Флорин крепче прижалась к нему. — Ох, Бенедикт, ты не представляешь, как это ужасно: считаться невестой одного мужчины, а любить — другого!

Широкая ладонь легла на ее грудь.

— И вполовину не так ужасно, как сидеть сложа руки, беспомощно наблюдая за происходящим. Я чуть с ума не сошел!

Они снова обменялись поцелуем, отрекаясь от всех запретов. Бен ласкал упругую грудь до тех пор, пока соски не приподнялись упрямо и дерзко, затем провел рукой вниз по белым джинсам и задержал ладонь между бедер, ощущая под пальцами влажное тепло.

Он снова поцеловал любимую — ласково, осторожно и восхищенно. Каждое его прикосновение заключало в себе обещание грядущих восторгов. Тишину нарушал только перезвон капель: в суматохе Бен так и не завернул до конца кран.

— Я люблю тебя, Флорин Дигби. Выходи за меня замуж.

Поцелуй заглушил неизбежное «да», впрочем, Бен и не нуждался в подтверждении. Так и должно было случиться, так рассудила судьба в тот самый вечер, когда молодые люди впервые встретились, чтобы рука об руку пойти к алтарю.

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам