Сладость греха

5

Недели шли, и жизнь Флорин понемногу возвращалась в привычную колею. До известной степени, конечно, учитывая, что до собственной свадьбы оставалось меньше трех месяцев. На столе у нее лежал внушительный список поручений и дел, и она вычеркивала задания одно за другим по мере выполнения — флорист, органист, певица, обслуга, подушечка для колец…

С Марком она встречалась по несколько раз на неделе — как правило, у него на дому. Кроме того, приходилось едва ли не каждый день заезжать к матери и обсуждать всевозможные предсвадебные подробности. Перед мысленным взором то и дело вставал Бенедикт Норденгрен. Но Флорин брала себя в руки и гнала запретные мысли.

Впрочем, без особого успеха. Только в спортивно-оздоровительном центре воспоминания не тревожили ее. Флорин обожала свою работу, отлично ладила с коллегами и к каждому из посещающих группы находила индивидуальный подход. Особенно ее привлекали занятия с детьми. Добрая и отзывчивая по натуре Флорин делала все, чтобы завоевать доверие малышей, поощряла их неизменной фразой: «Вы это можете» — и бдительно следила, чтобы упражнения были в радость. Именно за это Флорин так ценила свою профессию: ну разве не здорово — помочь ребенку стать ловким, гармонично развитым, не позволить остановиться на достигнутом!

И вот однажды, в погожий весенний день, Флорин привели девочку. При первом же взгляде на восьмилетнюю крошку сердце ее болезненно сжалось.

Джессика Лейн, толстенькая, неуклюжая девочка, явно страдала из-за своего внешнего вида. А тут еще, попытавшись залезть на дерево, чтобы не отстать от своей ровесницы, дочери соседей, упала, сломала ногу и теперь хромала.

— Привет, Джессика, меня зовут Флорин. Мы будем видеться каждый день и вместе станем тренировать твои ручки и ножки, пока ты не научишься бегать и прыгать, как все прочие мальчишки и девчонки. Согласна, маленькая?

В огромных детских глазах читалось сомнение.

— Джессика… — задумалась Флорин. — Уж больно длинное имя для такой крошки… — Она сверилась с картой. — Восемь лет? Тебе ведь восемь?

Джессика чуть заметно кивнула.

— А как тебя называют друзья?

— Джесси, — пролепетала девочка еле слышно.

— Можно, я тоже стану звать тебя Джесси? — спросила Флорин. — А ты меня Фло, договорились?

Девочка снова кивнула. А когда Флорин объяснила, что будет поначалу заниматься с ней индивидуально, пока у нее не станет получаться, Джессика робко улыбнулась.

Настало время ланча, но аппетита не было. Этот час Флорин провела в пустом спортзале: сначала поупражнялась на велотренажере, пока не заныли икры. Затем привесила к лодыжкам гантели и принялась выполнять упражнение «прямой угол», пока не заболели живот и шея. Потом привязала гантели к запястьям и вытянула вперед руки, чувствуя, что еще немного и грудная клетка разорвется от недостатка воздуха.

— Что это вы затеяли, мисс Дигби?

Флорин опустила руки и рухнула на маты, тяжело дыша, не в состоянии вымолвить ни слова. В спортзал вошел мистер Дау, в прошлом известный спортсмен, а ныне владелец и главный инструктор оздоровительного центра. Он склонился над распростертой на полу девушкой.

— От физических нагрузок на сердце легче не становится, — сочувственно сказал он.

Флорин убито покачала головой, влажные волосы липли ко лбу. Она села и обхватила руками колени — почему-то печальный взгляд серых глаз девочки проник ей в душу. Неужели родители не сумели понять проблем ребенка, не убедили дочь, что она ни чем не хуже сверстников?

— Самое большее, что я могу сделать, это подменить вас другим тренером, если совсем тяжко придется. Вы только скажите, хорошо?

Флорин отрицательно покачала головой. Она на ногах не стояла от усталости, но душевные переживания, не шли ни в какое сравнение с физическим утомлением.

Вернувшись домой, она тотчас же позвонила Марку. Сейчас она нуждалась в женихе едва ли не сильнее, чем Джессика Лейн — в помощи чуткого и все понимающего инструктора.

— Марк, ты не мог бы сегодня сводить меня в кино или еще куда-нибудь?

— Милая, я бы с радостью, но у меня тут очень интересный перевод. А сроки, как известно, поджимают.

Опять очередной перевод! Неужели Марк ни о чем другом думать не способен? В душе всколыхнулись гнев и ярость, но Флорин сдержалась и спросила как можно спокойнее:

— Может, постараешься закончить пораньше и все-таки заедешь ко мне?

— Что-то не так, Фло?

— Ну, видишь ли… и да и нет.

— Что случилось, милая? — К слову сказать, Марк не на шутку встревожился.

— Сегодня ко мне привели девочку со сломанной ногой…

Последовала долгая пауза.

— О!

Флорин отлично понимала, в чем дело. Марк всегда терялся, когда она рассказывала про некоторых из своих подопечных: не тех, которые хотели усовершенствовать фигуру и научиться двигаться красиво, а жертв несчастных случаев, престарелых или больных. На подсознательном уровне все это внушало Марку отвращение. Он терпеть не мог изъянов и несовершенств в чем бы то ни было.

— Минутку, Фло, дай-ка я прикину. — В трубке ненадолго воцарилось молчание. — Послушай, я закончу часа через два, идет?

Девушка с трудом сдержала слезы разочарования.

— Ладно, — уныло протянула она. — Жду.

— Фло… — Марк замялся, затем не к месту добавил: — Я люблю тебя.

— Взаимно. Выбирайся поскорее.

Последующие два часа показались Флорин вечностью. Она металась по дому, точно загнанный в ловушку зверек. Одиночество давило и мучило. Флорин даже прикинула, а не съездить ли к матери, но тут же прогнала эту мысль. Мать думает только о подготовке к свадьбе, все прочее ее не волнует…

Флорин позвонила Натали, но подруга явно не стремилась затягивать разговор. На предложение как-нибудь встретиться и поиграть в сквош Натали ответила уклончиво. Флорин вдруг пришло в голову, что Джул, должно быть, уже ждет жену в постели. Девушка погрустнела еще больше, чувствуя себя никому не нужной. Есть же на свете счастливицы, что делят с любимым человеком и радость и горе! Ах, поскорее бы приехал Марк! Поскорее бы обнял ее, приласкал неспешной и опытной рукой…

Но в воображении почему-то возникло лицо Бенедикта Норденгрена, и сердце Флорин сладко дрогнуло. Печальные мысли о Джессике Лейн на время отступили на задний план.

Интересно, думает ли он обо мне? И как у него дела с этой кассиршей из кондитерской? Является ли Бен к своей избраннице по первому зову, если той плохо, утешает ли, ласкает ли, прижимает ли ее голову к своей широкой груди, позволяет ли выплакаться всласть?

Флорин надела спортивный костюм и несколько раз обежала вокруг квартала. Вернувшись домой, она рухнула на диван, не в силах пошевелить ни рукой ни ногой, — сказалось перенапряжение дня.

Марк так и не появился. Перезвонил в половине десятого и извинился, что приехать не сможет: работа оказалась сложнее, чем он предполагал. А не хочет ли Фло обсудить проблему по телефону, поинтересовался Марк.

Нет, Флорин со всей определенностью не желала ничего обсуждать по телефону. Однако пробежка, усталость и длительный перерыв между двумя телефонными звонками отчасти помогли ей справиться со стрессом.

Но на следующее утро все повторилось сначала, и так продолжалось в течение нескольких недель. Джессика была девочка умная, понятливая и очень хотела, как и все дети, бегать, прыгать, заниматься спортом, ездить на велосипеде. И Флорин решила сделать все, чтобы мечты малышки стали реальностью. Однако у не привыкшей к физическим упражнениям Джессики дело не ладилось. И порой на ее глаза наворачивались слезы. Зато когда упражнение получалось, личико девочки освещалось несказанной радостью и искренней благодарностью. Это трогало Флорин сильнее любых слез. Как мало надо крохе, чтобы почувствовать себя счастливой!

Когда на душе стало совсем тяжело, Флорин, позвонив Марку, объявила, что сейчас приедет. Но стоило ей, едва она переступила порог, начать объяснять про ситуацию с Джессикой, как Марк равнодушно посоветовал разграничивать работу и дом. Флорин зажмурилась, крепко прижалась к груди Марка, обняла его за шею. Неужели этого человека нисколько не трогают переживания людей, пусть даже посторонних? Или он просто-напросто боится проблем? Почему он не способен проникнуться чужой бедой?

Марк предложил невесте остаться до утра, но Флорин отказалась, выдумав удобную отговорку: завтра у коллеги день рождения — надо купить и красиво упаковать подарок.

Вернувшись домой, она рухнула на кровать и слепо уставилась в потолок, повторяя про себя слова, затверженные еще в колледже: «Нет слова „не могу“ — есть слово „не хочу“». А раз она хочет помочь Джессике — значит, поможет!

Сердце ныло. Тело болела. Жаль, что она не на работе: там Флорин прилегла бы на кушетку, а кто-нибудь из подруг сделал бы ей массаж.

И жаль, что она не согласилась провести с Марком ночь… Но ей почему-то ужасно не хотелось оказаться с женихом в одной постели после того, как он не сумел понять ее и посочувствовать ей. Вот Бенедикт Норденгрен — это совсем другое дело. Он наверняка нашел бы способ утешить ее. Флорин перевернулась на бок и свернулась калачиком, гоня запретное желание позвонить Бену.

На следующий день Джессика не пришла в спортивный зал. Недоумевающая Флорин поспешила в кабинет к мистеру Дау.

— Вы к ней очень привязались, верно, мисс Дигби? — спросил он.

Она кивнула, предчувствуя недоброе.

— К сожалению, отцу Джессики предложили выгодную работу в одном из южных штатов. И он не захотел остаться в Омахе до окончания курса занятий. Будем надеяться, что там, где девочке придется теперь жить, она встретит такого же чуткого и доброжелательного инструктора, как вы.

— Да… — с трудом выговорила Флорин. — Будем.

Смена ее закончилась в три, но сама мысль о возвращении в пустой дом показалась невыносимой. Она посмотрела на уже слегка завядший букетик анютиных глазок, подаренный Джессикой пару дней назад, и грустно вздохнула.

Флорин позвонила Натали — вдруг подруга нежданно-негаданно не пошла на работу и согласится на партию в сквош. Руки так и чешутся ударить по мячу изо всех сил, запустить им в стенку, избавиться от снедающих душу огорчения и досады! Но Натали не было.

В собственном доме царила тишина. Вокруг мир пробуждался к новой жизни, малиновки вили гнезда, муравьи сосредоточенно тащили на спинках всякий мусор. И Флорин захотелось убежать туда, где в воздухе веет весной. Она вывела машину из гаража и покатила куда глаза глядят.

Парк на берегу Солт-Крик остался позади. Городские окраины — тоже. По обеим сторонам дороги раскинулись пшеничные и кукурузные поля, на которых трудились фермеры. Флорин ехала по основной магистрали на восток, пока впереди не замаячил дорожный указатель. Еще несколько минут — и машина въехала в Каунсил-Блафс, провинциальный городок с населением в несколько тысяч. Положившись на интуицию, Флорин миновала одну улицу, затем другую, высматривая какой-нибудь знак, хотя понятия не имела, как выглядят рекламные щиты ремонтных мастерских.

Мастерская отыскалась в двух кварталах от главной улицы городка. В конце посыпанной гравием дорожки, по обочинам которой уже вовсю зеленела молодая травка, стояло приземистое строение с железными воротами и служебным входом. «Норденгрен: ремонт автомобилей» — гласила вывеска.

Флорин переступила порог — и оказалась в приемной, если, конечно, тесная комнатушка заслуживала названия столь громкого. У стены притулился дубовый стол, явно ровесник «испано-сюизы». Меблировку составляли несколько деревянных стульев, картотечный шкаф, телефон и холодильник — тоже невесть какого года выпуска, с закругленными углами. Дверь в дальнем конце комнаты открывалась в мастерскую, оттуда доносился гул шлифовальной машинки. Кто-то весело насвистывал, вторя радио, из которого громыхала песенка в стиле кантри.

Флорин шагнула внутрь. Мастерская напоминала пещеру — высокие потолки, заляпанный смазкой бетонный пол и ряд окон на высоте восьми футов. Согнувшись чуть ли не вдвое, механик водил наждачным кругом по крылу темно-синей машины. Двое других склонились над капотом соседнего автомобиля, сосредоточенно разглядывая мотор. Прямо над ними покачивались гигантские цепи с крючьями на концах, закрепленные на рычаге кошмарного приспособления, которое, казалось, в любой момент грозило обрушиться прямехонько на работающих.

Один из механиков поднял голову, углядел девушку и тотчас же направился к ней, вытирая руки о грязную тряпку.

— Привет! — Улыбка была точь-в-точь как у Бена, но глаза не шли ни в какое сравнение. — Чем могу служить?

— Вы не могли бы позвать Бенедикта?

— Нет проблем. — Механик обернулся и рявкнул через плечо: — Эй, Бен, к тебе гости!

Но радио орало куда громче, да и шлифовальная машинка гудела вовсю. Тогда механик шагнул к склоненной фигуре в вылинявших джинсах и крикнул в самое ухо:

— Бен, тут тебя дама спрашивает!

Бен выпрямился, оглянулся через плечо. Сердце Флорин замерло, а затем неистово забилось в груди. Медленно, очень медленно он расправил плечи, на ощупь отыскал тряпку, по-прежнему не отрывая взгляда от гостьи. Двинулся к ней, с каждым шагом улыбаясь все шире. Остановился в трех футах от Флорин, вытер руки.

— Ну, привет.

Девушка напрочь позабыла о чарующей силе его белозубой улыбки.

— Здравствуй, Бенедикт. — Сердце ее стучало так громко, что, казалось, заглушало все прочие звуки.

— Что привело тебя в процветающую метрополию Каунсил-Блафс?

— Я мешаю?

— Ни в коем случае. Мы раскурочили очередной двигатель. Все они похожи один на другой, так что подождет, как миленький, ничего с ним не станется.

Бен пожал плечами, отбросил тряпку. Одет он был в грязные синие джинсы, замызганную голубую рубашку и стоптанные ботинки. Руки черным-черны, под ногти набилась грязь. И все равно неотразим — ничуть не меньше, чем в смокинге!

— Мне, конечно, следовало сначала позвонить, но я вовсе не собиралась здесь задерживаться. Я просто проезжала мимо, и… — Отчаянно смутившись, Флорин сделала неопределенный жест рукой.

Бен обернулся к окну.

— С машиной проблемы?

— Нет. Просто пообщаться захотелось. Я подумала: может, сыграем партию в сквош или зайдем куда-нибудь выпить чашечку кофе… или что-нибудь в этом роде, — неловко закончила она.

Бен потянулся было к ее плечу, но одного взгляда на собственную руку хватило, чтобы вовремя передумать. Он качнул головой, приглашая гостью следовать за ним.

— Эй, Крис, пусть Грегори выключит этот треклятый агрегат! Я хочу вас кое с кем познакомить.

Видя, что Флорин колеблется, Бен ободряюще подмигнул ей. Тут подоспели и братья: улыбались все трое и впрямь совершенно одинаково — по-мальчишески приветливо и открыто.

— Это та самая девушка, о которой я вам прожужжал все уши, подружка невесты, Флорин Дигби. А это мои младшие братья Грегори и Крис.

Флорин порывисто протянула руку, не сразу сообразив, что делать этого не стоит. Но на попятный не пошла. Грегори комично скосил глаза на ухоженные пальчики, сказал: «Привет» — и с лукавой улыбкой сжал хрупкую кисть в своей промасленной ручище. Крис последовал примеру брата.

— Завидую тебе, Бен. Классная девчонка! — похвалил Грегори.

— Еще, какая классная! Но спрячь самодовольный вид в карман, братец, она помолвлена с другим. — И на одном дыхании прибавил: — Я сматываюсь до конца дня, но вы, парни, подведите лебедку и вывесите двигатель, а потом проверьте, на месте ли опоры и шкворни. Оставьте мне записку на кухонном столе. Очень может быть, что я приеду поздно. — Затем обернулся к Флорин. — Ну, пошли?

Бену понадобилось не более трех минут, чтобы подарить ей остаток дня!

— Вот так сюрприз! — воскликнул он, едва дверь за ними закрылась. — Никак вы со Стоуксом поцапались?

— Не то, чтобы поцапались… — Девушка смущенно уставилась в пол, не осознавая, что уже не поправляет Бена, нарочно неправильно назвавшего фамилию ее жениха. — Скорее, немного не поладили.

Бен взглянул на ее машину, припаркованную у обочины.

— Я на работу хожу пешком, тут рукой подать. Хочешь — вместе доедем до дома, я вымою руки, переоденусь и прихвачу ракетку?

— Залезай.

— Спереди я обычно грязнее, чем сзади, так что за сиденье можешь не беспокоиться, — усмехнулся Бен.

Молодые люди уселись в машину. Проходивший мимо коренастый, упитанный старик обернулся, пригляделся, помахал рукой.

— Эй, Бен!

Улыбаясь, тот высунулся в окно.

— Привет, пап! Ты к нам?

В окне возникла добродушная физиономия в потрепанной кепке, и глава семьи Норденгрен бросил на колени сыну целлофановый пакет.

— Ваша матушка послала вам ревеня. Свеженький, только с грядки! А это что за красавица? — В уголках глаз затаились лукавые морщинки: ясно, от кого Бен унаследовал свое обаяние!

Гордо улыбаясь, Бен не замедлил просветить отца.

— Это Флорин Дигби, та самая девушка, с которой я познакомился на свадьбе у Джула. Помнишь, я рассказывал?

— Ах, вот она какая! — Мистер Норденгрен сдернул с головы кепку. — Рад с вами познакомиться, Флорин. Я папа этого шалопая. — Старик тепло пожал протянутую руку.

— Очень приятно, мистер Норденгрен.

— Ты уезжаешь? — осведомился почтенный родитель у сына.

— Я — да, но братья еще в мастерской.

— Пожалуй, загляну-ка я к ним и передам привет от матери.

Когда старик скрылся в дверях мастерской, Флорин посмотрела на пакет с розовато-зелеными овощами. Бен улыбнулся, взвешивая пакет на руке.

— Ма считает, что мы с голоду умираем, с тех пор как обзавелись своим домом, и вечно шлет нам всякие вкусности.

— А родители живут неподалеку?

— Да, тут же, в городе. Па на пенсии, а ма ухаживает за огородом да балует своих мальчишек.

Бен добродушно рассмеялся. А Флорин позавидовала: бывают же на свете счастливые семьи! Ей захотелось порасспросить о житье-бытье Норденгренов поподробнее, но Бен уже сменил тему.

— Вот уж не думал, что встречусь с тобой снова! Тем более — наедине, — проговорил он, не сводя с девушки восхищенного взгляда.

— Мне необходимо было забыться, отвлечься от печальных мыслей, а никому до меня и дела нет! Я позвонила Натали, но она еще на работе, и Марк тоже, и мама. — Флорин до боли вцепилась в руль, не смея поднять головы. — Конечно, не следовало тебя отвлекать, но я ехала, куда глаза глядят, смотрю — Каунсил-Блафс, вспомнила про тебя и решила… Ну… понимаешь… Поток слов прервался, и все оправдания вдруг показались невразумительными и надуманными.

— Я рад, — тихо отозвался Бен и указал на белый двухэтажный домик с красной черепичной крышей. — Нам сюда.

В оконце над кухонной раковиной стучали ветви цветущей сирени, старинные часы с кукушкой показывали без пятнадцати четыре. На столе лежал пакет с ржаным хлебом и полуобъеденная гроздь зеленого винограда — просто так, без вазы.

Беспорядок вокруг царил страшнейший. Но Флорин влюбилась в кухню с первого взгляда: ничего уютнее и милее она в жизни своей не видела! Ей понравилось все — от занавесок с оборками, повешенных, должно быть, рукою бабушки, до потертостей на линолеуме, где старушка, верно, стояла и стряпала изо дня в день. Раковина тоже оказалась допотопной — широкой, с водоотводом в боковой стенке. Бен налил на руки из пластикового флакона что-то вроде сметаны. Включил воду, потер оранжевой щеточкой сначала ладони, потом каждый палец по очереди. Синяя рубашка туго натянулась между лопаток.

— Послушай, ты чувствуй себя, как дома. Хочешь — посиди в гостиной, — предложил Бен гостье, оглянувшись через плечо. — Я тут по-быстрому смою с себя грязь и смазку и буду готов.

Отвернувшись к окну, Бен расстегнул рубашку, стянул ее с себя, бросил на шкафчик. Взял в руки мыло, наклонился вперед и принялся яростно тереть лицо, шею, руки, подмышки и живот. Словно вознамерился живьем содрать с себя кожу.

Девушка застыла в дверях, не сводя глаз с Бена. Когда он наклонялся над раковиной, над поясом джинсов показывалась белая полоска трусов. Повлажневшие волосы на затылке казались темнее, чем обычно. Бен включил струю посильнее, подставил ладони, раз пять плеснул водой в лицо, отфыркиваясь, точно большой лохматый пес, только что выкарабкавшийся из реки. Брызги летели во все стороны — на занавески с оборками, на поблекший линолеум, на грязную рубашку.

Но вот Бен выпрямился, вслепую нащупал полотенце и принялся вытираться. Обернулся — и застыл как вкопанный при виде девушки. Пауза грозила затянуться. Капли воды со звоном срывались на пол. Опомнившись, Бен снова взялся за полотенце. Докрасна растер грудь, поросшую курчавыми волосками, мускулистые плечи, спину.

— А я и не заметил, что ты все еще здесь. Да не стесняйся ты, проходи в гостиную! Я тут раздобыл классную фотографию «бьюик» тысяча девятьсот двадцать четвертого года, на журнальном столике лежит. Взгляни, тебе наверняка понравится.

Флорин невольно подумала, что только полная идиотка предпочтет любоваться «бьюиком», если рядом умывается Бен Норденгрен! По кухне распространился свежий аромат мыла и еще тот непривычный щелочной запах, что девушка подметила в первый день знакомства. Должно быть, так пахнет специальный раствор, которым механики отмывают руки.

А ведь она бросилась к Бену не только сочувствия ради! Бенедикт Норденгрен воцарился в ее мыслях с первой минуты их встречи, и отрицать это еще большее безрассудство, чем выходить замуж за нелюбимого человека.

Пока Флорин внимательно изучала снимок «бьюика», Бен вихрем промчался наверх по деревянной лестнице, перепрыгивая через две ступени.

— А где мы будем играть? — крикнул он на бегу.

— Где скажешь, — откликнулась Флорин, обводя взглядом гостиную.

Автомобильные журналы, потертые диванные подушки, пустые жестянки из-под пива, белая майка, небрежно брошенная на спинку стула… Взгляд ее подмечал каждую подробность незамысловатого быта Бенедикта Норденгрена, трудяги-автомеханика.

— Тогда поехали в местный клуб. Я не прочь прокатиться.

Бен сбежал по ступеням и возник в дверях — с ракеткой под мышкой. Он уже переоделся в красный спортивный костюм с белыми полосками вдоль рукавов, на ногах — белые носки, в руках — кроссовки.

Сердце Флорин бешено заколотилось.

— В путь! — ослепительно улыбнулся Бен. — Я — твой, дорогая!

Она задохнулась от радости: а ведь так оно и есть!.. Или могло бы быть, стоит ей сказать лишь слово.