Сломленная

Глава 16. Сердце матери

Старый фотоальбом лежал перед Виталиной, словно ящик Пандоры. Она смотрела на него с вселенским страхом в глазах. Не знала, хочет ли, знать что там. Хочет ли слышать историю. Для нее мама была чем-то призрачным, эфемерным, просто словом. Ви не знала, ни материнской любви, ни как быть ей. Это огромная дыра, которая родилась вместе с ней и до сих пор не зажила.

Виталина чувствует, как на ее бедро ложится широкая ладонь. Переводит на нее взгляд, немного отвлекаясь.

Мирослав поддерживает. Находится рядом и проходит все вместе с ней. И она понятие не имеет чем заслужила такую опору. Почему вселенная послала ей этого прекрасного мужчину, который еще не собрал вещи и не ушел захлопнув дверь, оставляя ее со всем этим дерьмом одну? Не понимала, как совершенно чужой человек, становится спасательным кругом.

А писатель просто улыбается с такой щемящей нежностью. С немым обещанием быть рядом. И от этого становится не только тепло, но еще и нестрашно. О каком страхе может идти речь, когда рядом сильное мужское плечо?

Мирослав одобряющие улыбается, слегка сжимая бедро. “Я рядом”. И никаких слов не нужно.

Уголки губ неуверенно подрагивают. Легкая улыбка появляется на женском лице. Она совершенно не уверена, что готова услышать историю своей матери, но она готова попробовать.

Ольга Викторовна не вмешивалась в немой диалог молодых людей. Она внимательно наблюдала и делала выводы. Но самое главное ей нравилось то, что она видит. Невольно всплывает картина тридцатилетней давности. Когда Ольга была еще совершенно молодой нянечкой, но уже тогда могла разглядеть, что у ее бывшей подопечной отвратительный вкус на мужчин. Несмотря на свой молодой возраст, Ольга понимала, что у пары не будет счастливого будущего.

Женщина видела в паре напротив искренность, желание поддерживать, не получая ничего взамен. Она видела бескорыстие и такое нежное, еще только зарождающееся чувство — любовь. Тридцать лет назад ее глаза наблюдали совершенно другую картину. Похоть, желание владеть, зверские нотки подчинять и ни намека на нежность и уважение. Тогда в мужчине она видела только желание получать, овладевать, не давая ничего взамен. Сейчас же она видит совершенно противоположное. Понимает, что дочери повезло намного больше, чем матери.

— Может чай или кофе?

— Спасибо, но мы откажемся. — Отвечает за двоих писатель. Директриса с улыбкой кивает.

Виталина выдыхает и трясущими руками открывает старый фотоальбом. Вздрагивает, когда вместе с этим действием слышит спокойный женский голос директрисы.

— Анна к нам попала в десять лет. Ее родители попали в автокатастрофу. Девочка выжила, родители нет. Из родственников была только тетя по отцовской линии в десятом поколение родства. У нее были проблемы с алкоголем и ей девочку не отдали. Аня была очень спокойная, пока ее не начинали задирать. Она с легкостью могла дать сдачи и, так сказать, навалять даже детям старше себя. В общем, девочка не давала себя в обиду.

Виталина перелистывала страницу за страницей, с легкостью находя на фотографиях маму. Та сияла. Несмотря на то, что судьба преподнесла такие трудности и потери, девочка на фото улыбалась. Где-то грустно и натянуто, где-то ярко и счастливо. Ви не могла удержаться и повторяла мимику девочки на фото.

— Аня была активисткой. Училась хорошо. Спортсменка. На нее никак не смогла повлиять атмосфера детского дома. Хулиганские поступки других детей и злые языки. На самом деле ей многие завидовали. Она шла по жизни с гордо поднятой головой с улыбкой на лице, в любой момент готовая дать сдачи. Не только людям, но и судьбе. Когда ее волейбольная команда победила, то ее пригласили в ведущий университет того времени. Ее и еще несколько девочек. Аня была рада, в прочем, как и мы все. Когда она уходила от нас, плакал весь персонал и многие дети. Девочка уходила во взрослую жизнь. За нее особо никто не переживал. Аня была очень умной и мы верили, что ее жизнь сложиться лучше, чем у других.

Ольга Викторовна замолчала. Повернула голову в сторону окна и о чем-то ненадолго задумалась. В напряженной тишине Виталина до листала до последней страницы и замерла. Там была все так же ее мама, только старше. С совершенно потухшим взглядом. Она сидела на стуле, а на ее коленях совсем маленькая девочка, не больше года. Ви замерла. Сердце ухнуло и будто перестало биться. Почему-то глаза наполнились слезами. Хватка на ее бедре усилилась, будто предупреждая. Девушка положила свою ладонь поверх мужской, сжимая. Но мужская выпуталась и быстро переплела пальцы. Легче не стало, зато появились силы дослушать до конца.

Директриса выдохнула. Встала. Снова подошла к шкафу. Пара легких движений и вот уже в руках конверт. Женщина села обратно в кресло и тяжело вздохнула.

— Аня посещала нас очень часто. Порой помогала с детьми. Старалась уделить время каждому малышу. Ее очень сильно любили дети, да и весь персонала, что уж лукавить. Когда она окончила университет пришла не одна, привела молодого человека, в будущем мужа. — У рыжеволосой мурашки по коже и плохое предчувствие в груди. — Аня вся светилась, ярко улыбалась, была счастлива, влюблена. Я скажу честно, Виталина, никому не понравился выбор твоей матери. Я не увидела в нем теплоты, но не мне судить. В скоре они сыграли свадьбу. Все газеты трубили, что наследник бизнесмена Ёлкина женился на детдомовской. Кто-то хвалил его, кто-то осуждал, мол невыгодная партия. В прочем, скандал быстро утих. А твоя мама стала спонсировать наш дом. Все так же уделяла внимание детям. Но после года замужества, с каждым ее приходом она будто гасла. Аня не рассказывала, что происходило у нее в жизни, но мы видели. Замечали, что что-то с ней происходит. Последовали редкие визиты, она перестала появляться на публике. В предпоследний раз она пришла уже беременная. — Женщина улыбнулась и пристально посмотрела прямо в зеленые глаза напротив. — Аня нежно гладила живот, говоря, что это единственная радость в ее жизни. Тогда она будто исповедовалась. Рассказала, как муж ей изменяет, что поднимает на ее руку, не сильно, чтобы не было синяков, но ощутимо. Сказала, что хочет подать на развод и уйти. Рассказала, что есть мужчина, к которому она хочет уйти. Который готов ее принят с ребенком. Я не особо понимаю, что произошло. Последний раз она пришла вся нервная. Передала этот конверт и убежала, ничего не объяснив. Только сказала, что если ты когда-нибудь придешь сюда, чтобы я передала тебе его.

Директриса положила старенький конверт поверх открытой фотографии. А Виталина пыталась осознать только что услышанное.

— Я не понимаю, — шепчет потеряно, смотрит невидящим взглядом на конверт. — Мне сказали, что она умерла при родах.

— Тебя обманули. — Ольга Викторовна смотрит сочувствующие. Понимает, что жизнь дочери, как и матери, испортил один единственный человек.

— Я все равно ничего не понимаю.

Голос предательски дрожит. Она одной рукой берет конверт, другой сжимает мужские пальцы. Ей больно. Она ничего не понимает. И хочется просто кричать.

Виталина смотрит на посеревшую бумагу и не знает, что делать. Не понимает, зачем ее обманывали и не понимает что делать дальше. Ее рука дрожит. В мгновение и ее переполняет злость. В порыве уголок конверта становится мятый.

Внезапно мужская рука ложится поверх сжимающего кулака. Поглаживает нежно, но настойчиво.

— Виталина, — требовательно, но ласково.

Девушка переводит взгляд полный злости и обиды. Глаза застилаемые слезами.

— Я ничего не понимаю, — подрагивающий шепот.

— Мы разберемся.

Голос уверенный. Ему хочется верить.

Девушка разжимает кулак, Мирослав забирает конверт, с нежной улыбкой. Он положил конверт в свой карман.

На самом деле хочется сейчас уйти отсюда. Хочется оказаться в сильных мужских объятьях. А потом собрать вещи и уехать из этого проклятого города. Но понимает не время. У нее здесь есть неотложные, очень важные дела.

— Я понимаю, у тебя много вопросов, но я, к сожалению, больше ничем не могу помочь. Надеюсь в письме ты найдешь для себя что-нибудь важное и полезное.

— Если честно, я не знаю благодарить вас или нет, — говорит Виталина, обращая внимание на женщину.

— Я понимаю, — Ольга Викторовна тепло улыбается. — У тебя непростая ситуация. У тебя много вопросов. К сожалению, я их только прибавила. Я не знаю твою историю, только то что пишет пресса. Знаю, что тебя здесь не было семь лет. Удивительно, правда, тебя не стало, зато появился рыжеволосый мальчик.

Виталина вспыхнула.

— Вы очень наблюдательны.

Женщина только лукаво улыбнулась. Кабинет погрузился в тишину. Молчание такое легкое, не напряженное.

— Я думаю нам пора. Спасибо, что уделили время.

— Не стоит. Я лишь исполняю просьбу.

— И все же. Мы попытаемся придумать что-нибудь с финансированием. У нас есть несколько идей на это счет. К сожалению, сами большими суммами не располагаем, но мы хотим помочь.

Деловую беседу взял на себя Мирослав, но он все это время держал рыжеволосую крепко за руку.

— Мы были бы очень сильно благодарны.

А писатель почему-то, кажется, что сейчас речь идет совсем не о деньгах. А в глаза директрисы читается “береги ее”. Возможно это его воображение разыгралось, но он еле заметно кивает, получая в ответ улыбку.

— До свидания. — Бормочет девушка.

— Всего доброго.

Слышится перед тем как они выходят за дверь.

Виталина находится в прострации. Она успевает улыбаться мимо проходящим детям, персоналу, но на автомате, не осознанно. В голове и на сердце сплошное месиво. То ли злится, то ли сожалеет, то ли еще что-то такое не понятное, зудящие глубоко в душе.

Около машины она приходит в себя. И ее тут же накрывает безудержное желание обнять. Мысленно посылая все к чертям, она поддается этому порыву. Виталина резко обнимает Мирослава, пока он не отошел от нее. Так крепко, как только могла. Она будто прячется. Утыкается лбом в сильное плечо и тут же чувствует, как ее крепко держат в этих объятьях. Нежно поглаживая по голове. Она не говорит, спасибо. Но он понимает.

Хочется расплакаться. Разрыдаться от собственного бессилия и не понимания. Хочется оказаться маленькой девочкой без каких либо проблем.

Ей было трудно слушать о маме. Пытаться представлять ее образ, эмоции. Она совершенно ничего не знает о ней. От этого становится больно и обидно. А еще это чертово осознание, что отец испортил не только ей жизнь, но и мамину. Возможно, на данный момент портит жизнь ее сына. А от этого злость растекается по венам.

В одном из окон слегка подрагивает штора. Директриса улыбается и набирает номер на мобильном телефоне.