Сломленная

Глава 2. Неудача

Настроение отвратительное. Всю ночь прокрутилась на кровати, так и не смогла уснуть. Какой может быть сон, когда нервы откровенно сдают? Хочется то ли плакать, то ли выть, то ли скулить побитой собакой.

Она так боится предстоящей встречи. Боится оказаться в психушки, так и не увидев своего ребенка. Ее отец очень влиятельный человек и слов на ветер не бросает. Так что да, паника была не без основательной.

Виталина к утру более или менее обдумывает свои действия. Поэтому встав с первыми лучами солнца, приступает к сборам.

Широкополая шляпа, солнцезащитные очки, неброское летнее платье и балетки (вдруг придется убегать, а на каблуках неудобно).

Выйдя из гостиницы, Ви направляется в кафе, позавтракать. День обещает быть жаркий. Даже сейчас лучи солнца не жалеют людей. Девушка торопливо перебегает через дорогу на пешеходном переходе, приметив нужное заведение.

Американо и французский круассан то, что нужно для бодрости тела, но не духа. Девушка неторопливо поглощает завтрак. Время еще есть, а перед смертью как, говорится, не надышишься. За большим окном, на улице, ходят хмурые люди. Торопливо ездят машины, общественный транспорт. Все куда-то спешат и им совсем наплевать на одну девушку, сидящую около окна в кофейне, которая наблюдает за ними.

Ви ловит такси практически мгновенно, как только вышла из кофе. Называет адрес, и нервно ждет прибытия. Ладони потеют. По позвоночнику стекают капельки пота. Это сложно списать на жару. В салоне работает кондиционер, окутывая прохладой. Виталина один сплошной комок нервов, переплетенный с напряжением. Коснись и она взорвется, потянув за собой половину города.

Улицы неторопливо сменяют друг друга. Небольшие заторы с утра вполне нормальное явление. Это хорошо, что они живут не в мегаполисе. А то двухчасовые пробки Ви просто не выдержала бы.

Сердце сразу начинает биться быстрее, когда такси въезжает в родной район. Элитные многоэтажки с двухуровневыми квартирами. Дорого-богато и престижно. Район можно смело называть отдельным государством. Здесь было все: кафе, рестораны, гипермаркеты, клубы, спортзалы, бассейны, салоны красоты, офисные здания и все это класса люкс. Можно было жить, не выезжая за приделы района.

Ви всегда душил этот пафос. Она на дух не переваривала всю эту дорогую мишуру, поэтому с удовольствием сбегала в соседние районы, где жизнь кипела и бурлила. Собственно из-за этих побегов и их последствий девушка забеременела, и была отправлена в Лос-Анджелес. На те самые вольные хлеба, к которым она так стремилась. По логики, получила то, что хотела. Только вот потеряла намного больше.

Такси останавливается около нужного дома и подъезда. Девушка расплачивается и выходит. Сердце стучит в висках. Руки и ноги дрожат. А к горлу подступает ком. Страшно. Только теперь боится не отца, а сына. Страшно увидеть не понимание, не доверие и боль.

Виталина набирает код домофона. Заходит в вылизанный до блеска подъезд. Вызывает лифт. Ее трясет, словно в лихорадке. В горле пересохло. Сердце вообще, сейчас выпрыгнет и убежит восвояси. К такому стрессу оно явно было не готово, а схватить в столь молодом возрасте инфаркт, не хочется.

На дрожащих ногах выходит из лифта, подходит к двери. Руки не слушаются, пальцы тоже. Вяло жмет на звонок и ждет. Секунда, вторая, третья. Виталина уже успела вспотеть, постареть, умереть и заново воскреснуть. Дверь неторопливо открывается, а рыжеволосая забывает как дышать. Все замерло, а открывающаяся дверь, как в замедленной съемке.

Но на пороге на нее смотрит совершенно незнакомая девушка. В голове мелькает, что новая служанка.

— З-здравствует, — заикается Виталина, а голос больно хрипит от напряжения.

— Доброе утро, вы к кому? — Девушка хоть и улыбается, но поза напряженная.

— Я к Богдану. — Чуть увереннее говорит девушка.

— К Богдану? Здесь такой не живет.

— К-как? — Встревожено щебечет Ви. — А Анатолий Павлович и Маргарита Станиславовна?

— А так вы о прошлых хозяевах говорите? — Выдыхает девушка. — Так они продали квартиру и переехали в другой район. Вроде даже в коттедж.

— Вот как, — шепчет рыжеволосая.

Внутри что-то обрывается. Больно колит.

— Извините, за беспокойство. — Виталина делает пару шагов назад, как резко оборачивается. — А вы случайно не знаете, куда они могли переехать?

— К сожалению нет.

Ви кивает и уходит. Лифт остался на этаже, поэтому, не теряя времени, скрывается от чужих заинтересованных глаз.

Девушка даже не просчитывала вариант с переездом и такой подставы совсем не ожидала. Она выходит на улицу, под палящее солнце и понятие не имеет что делать дальше. Объезжать все коттеджные поселки это сумасшествие. А если они вообще уехали из города? Ви паникует. Мысленно корит себя, что раньше не решилась приехать. А все из-за дурацкого страха перед отцом.

Лавочка оказывается в нескольких шагах. Рыжеволосая валится на нее без сил. В голове туман, без одной позитивной мысли. Ей страшно. Только теперь не из-за угроз отца. А то что опоздала. Больше никогда не увидит родного ребенка. Потому что знает, позвони она отцу и спроси, где они сейчас живут, то получит грубый ответ с угрозами на закуску.

Тяжелый вздох. Это все на что сейчас она способна. А потом приходит злость. Вязкой патокой разливается внутри. Ви в порыве, срывает шляпу и очки, бросая на соседнее место. Какой толк в это маскировке, если все пошло через неприглядную пятую точку.

— Идиотка, — зло шипит на себя рыжеволосая, растирая ладонями лицо.

По нему давно уже текут слезы, размазывая легкий макияж, а ладони девушки завершают боевой раскрас на лице. Солнце безжалостно печет и хочется потерять сознание. Хочется ненадолго отключиться, потому что она не вывозит все это. А от бессилия хочется вскрыться.

— С вами все в порядке? — Рядом раздается участливый мужской голос.

— Нет, со мной совершенно все не в порядке. — Хрипит Виталина, пытаясь прервать новый поток слез, но голову не поднимает. Стыдно.

— А как насчет холодного чая с моей стороны и рассказа с вашего?

— Где гарантия, что вы не маньяк?

Рыжеволосая поднимает голову и замирает. В первую очередь бросается худощавое, но жилистое телосложение, затем добрая улыбка, а затем и серые глаза. Перед ней парень из самолета. Вот так встреча. А она зареванная с размазанным макияжем. Одним словом в непрезентабельном виде.

— Я всего лишь писатель, который умеет слушать. Возможно, я ищу вдохновение для новой книги. А я чувствую, что твоя история стоит внимания.

— Ты хочешь использовать меня, — хмурится рыжеволосая.

— Не тебя, а твою историю. Тебя я хочу выслушать. — Все так же улыбается парень и протягивает руку.

— Это подло.

— Подло скрывать свои мотивы, а я открыто говорю, чего хочу. — Пожимает плечами.

— Вынуждена отказать.

Парень убирает руку, но улыбаться не перестает.

— Хорошо. Сегодня мы с другом будем в баре Сохо, это в центре. Приходи если вдруг решишься выговориться.

— К чему такая благотворительность?

— Никакой благотворительности. Чистый расчет. — Шатен подмигивает. — Как говорила черепаха в Кун-фу Панда — случайности не случайны. А мы с тобой сталкиваемся уже второй раз. Вдруг ты моя муза. И за твою историю я получу признание в литературном мире. Я не хочу упустить такой шанс. — Парень замолкает, а потом улыбается чему-то своему. — Мне нравится твоя улыбка. Тебе идет, даже в этом боевом раскрасе. Улыбайся чаще.

И тут Виталина понимает, что действительно улыбается. Она качает головой. Натягивает шляпу и очки. Встает и идет в сторону главной улицы.

— Пока, — кидает через плечо.

— Бар Сохо. Сегодня. Я рассчитываю на тебя, моя муза!

Ви только машет рукой, не оборачиваясь. Тревога не ушла, но нет тех пагубных мыслей. Парень будто забрал часть переживаний. Своей болтовней заговорил. Даже можно сказать успокоил.

Девушка возвращается в отель. Не спеша принимает прохладный душ. На улице адское пекло. Солнце будто сговорилось с дьяволом и решило испепелить людишек, за грехи. А Виталину в первую очередь, как главную грешницу.

Кондиционер в номере работает на всю мощь. Шторы плотно закрыты. Ви словно в пещере. Она заказывает обед в номер. А пока ждет, открывает всезнающий интернет и вбивает фамилию имя отчества отца. Ей нужна хоть малейшая информация. Хоть невесомая капелька, за которую можно ухватиться. Статей много, но все про бизнес и городские мероприятия, про благотворительность и международные сотрудничества. Ее отца восхваляют и уважают. Впрочем, ничего интересного и нового.

Анатолий Павлович Елкин образец для подражания. Идеальный семьянин. Влиятельный бизнесмен и благодетель. Даже плюнут некуда от такой чистой непорочности.

Знали бы люди, какой он прекрасный манипулятор. Отвратительный отец. И кладезь оригинальных угроз, то не поклонялись ему словно божеству. Да, возможно для города он и сделал многое, но для Виталины кроме пинка под зад и ежемесячного откупа, ничего не дал. Ви никогда не отрицала, что натворила дел и поставила под угрозу имиджи семьи. Скандал бы был грандиозный, если бы пресса пронюхала, что не совершеннолетняя дочь Елкина беременная и родила от какого-то пацана с неблагополучного района. Кстати, она так и не узнала, что случилось с Ваней, ее первой и единственной любовью с отцом ребенка. Они планировали жить вместе и воспитывать сына, только их желания не совпали с замыслом Анатолия Павловича. Дочь прогнал заграницу, а Иван. Черт его знает, что с ним произошло.

Обед стоит на столике. Рыжеволосая удобно устраивается в кресле, фоном играет музыкальный канал по телевизору. Ви попивает холодный чай и тут же давится.

«Бизнесмен Елкин Анатолий Павлович, посетил со своей семьей женой Маргаритой и сыном Богданом, благотворительный детский спектакль».

— Какого? — Шепчет Ви, перечитывая заголовок и статью уже в пятый раз.

А там черным по белому написано его сын. Его, мать его родной, сын Богдан. А с фото на нее смотрит ее копия в классическом костюме. Рыжие волосы, уложены, как и полагаются сыну всемогущего бизнесмена. Зеленый озорной взгляд, маленький аккуратный носик. Девушка по лицу ребенка видит, что ему все это не нравится. Ему не комфортно. Ему бы с пацанами во дворе мяч гонять, а не эта вот показушность. Материнское сердце сжимается. Она делает скрин фото. Редактирует его, убирая лишних с фото и ставит на заставку. Она столько раз штудировала статьи, несколько раз на дню, чтобы хотя бы так увидеть своего мальчика. Слезы стремительно наворачиваются, но глаза жадно бегают по детскому фоту, сквозь всю эту пелену. Сморит. Любуется. Сердце наполняется теплотой. А в груди зарождается злость.

— Я вам что, мать суррогатная. — Змеей шипит девушка. — Это мой сын. Мой!