Сломленная

Глава 24. Точка невозврата

Виталина в панике пытается понять, где реальность, а где ее happy end. Или ходя бы просто end. Потому что ее ментальная адекватность потихоньку ускользает. Растворяется в вымышленном счастливом финале. Она представляет, что они вместе с Мирославом и Богданом живут в Лос-Анджелесе, гуляют на берегу океана. И просто счастливы.

Но все это растворяется, когда приходит человек в больничном костюме и насильно пихает таблетки в глотку и ждет, когда она проглотит, показав рот. Седативные препараты, которыми ее пичкают, превращают в амебу. Она знает признаки зависимости успокоительным и по всей видимости из нее хотят сделать, конченного наркомана, который не может прожить без дозы лекарств.

Ви каждый раз мысленно сканирует свои жизненные показатели, потому что знает признаки передозировки успокоительными препаратами. Затрудненное дыхание — его нет, дышится хорошо на сколько это возможно в четырех стенах. Синий оттенок ногтей и губ — тоже в норме, по крайне мере ногти. В зеркале она видела себя несколько дней назад. Слабость — здесь сложно, слабость это одна из реакций на успокоительное. Нескоординированные движения — проверку усложняют все те же четыре стены. Потеря памяти — вот с этим точно нет проблем. Помнит все просто отлично, запоминает, архивирует, чтобы потом всем этим воспользоваться. Раздражительность — нет. Она спокойна, на сколько это возможно в ее ситуации. Ну и бонусом в передозе это эпилептические припадки и кома. На зло всем она еще в сознание.

В одно утро что-то меняется. К ней не приходят с утра. По коридору проходит шум волнения, что-то случилось. Виталину будоражат звуки, внутри в ожидание бури. И она случается. В коридорах все стихает, а к ней в палату влетает обеспокоенный лечащий врач со шприцем в ладони, а следом два бугая мед брата.

Виталина в панике мечется, кричит, пытается увернуться от грубых рук, которые оставляют синяки на руках. От шприца, который вот-вот проткнет ее нежную кожу. Она слышит сквозь свои крики и звуки борьбы до боли знакомый голос, который кричит ее имя. Воображение. Да, точно оно, играется с ней злую шутку. Но звук не прекращается. Голос звучит ближе, четче, взволнованней.

— Мир…

Она не успевает произнести имя, как ее все же хватают, иголка болезненно протыкает кожу, заставляя вскрикнуть от боли от поврежденной вены. Все происходит за считанные секунды. Мирослав влетает в палату вместе с сотрудниками полиции. Подлетает к врачу, с точным ударом в висок, обездвиживает. Врач падает болезненно выдирая укол, половина содержимого брызгами вылетает из кончика иглы. Только часть попала в вены девушки. Бугаи тут же прекращают держать хрупкое тело, которое тут же подхватывают бережные руки писателя. К ни го ед. нет

А дальше все как в тумане. Она чувствует, как ее несут, умоляя не отключаться. Ви улыбается, мутным взглядом ловя любимые черты. А губы пытаются хоть что-нибудь прошептать, признаться, но не хватает сил.

Рыжеволосая чувствует ветерок и солнечные лучи. В сознание врывается звонкий крик. Такой знакомый. Родной. Лекс? Пытается произнести ее имя, но губы не слушаются. Перед глазами мелькают мигалки скорой, полиции, неважно. Она пытается сфокусировать взгляд на Мирославе, собирает последние силы и с болезненным шёпотом выдыхает:

— Люблю тебя.

А затем темнота. Такая долгожданная в любимых руках.

***

Как ломаются люди? В моменте. В мгновение. За считанные секунды. Когда на руках прекращает дышать любимый человек.

Как зарождается надежда? Когда настоящие врачи, профессионалы, люди которые всю свою жизнь посвятили спасанию людей, пытаются вернуть из цепких лап смерти, любимого человека. Когда разрядом от дефибриллятора, запускают два сердца. С трудом, не с первой попытки, но запускают. Когда из уст врача слышишь не время смерти, а крик на всех порах лететь в ближайшую больницу.

Мирослав отмер, когда подошел брат и силком заставил сесть в машину и поехать следом за реанимацией. Делия осталась, ей нужен материал, подробности, не ради сенсации, ради фактов, ради того, чтобы втоптать одного человека в грязь. Ради, гребанной справедливости.

Следующие сутки были адом. Операция. Появления бывшей жены, которую все считали умершей. Громкое заявление, что отец упек свою здоровую дочь в псих больницу, потому что та хотела вернуть своего сына. Из этого вытекает подтверждение интервью с Ви, что Богдан ее сын. Раскрытия махинаций господина Ёлкина и его связь с нелегальным бизнесом.

Город будто погрузился в хаос. Только в отделение реанимации в комнате ожидания замерла вся жизнь, пока не вошел врачи со словами “состояние тяжелое, но стабильное”. Выдохнули все и снова затаили дыхание. Виталина впала в кому.

Мстислав задействовал все свои связи, чтобы надолго избавить город от влияния Ёлкина. Мачеха Ви под шумок исчезла, на нее особо никто внимания не обращал, но она первая кто бросит бывшего бизнесмена. Когда его арестовывали в собственном доме, братья Пожаровы стояли на противоположной стороне дороге, холодно смотрели в глаза мужчины, которого садили на заднее сидение полицейской машины.

Дни сменили друг друга. Потихоньку информационные каналы стихали, как и людские пересуды. Мирослав, Мстислав, Алексия, Паша и Делия каждый день навещали Виталину. Мирослав так вообще там оставался с ночевой. Договорились, убедили главного врача. За это время им выпала возможность познакомиться с Богданом, который был маленькой копией Ви и с ее мамой Анной.

Делия рассказала, что это Анна была тайной заказчицей, которая пыталась потопить всеми глупого любимого и идеально семьянина и отца. Она знала кто он, что он сделал с ней, с дочерью, а сейчас и внуком. О всех его нелегальных сделках. Под прикрытием благотворителя, он проворачивал совсем не благородные дела. Мутный, который помогал организовывать тайные свидания бабушки и внука, был посредником во всем и информатором. Богдан все знал. Кто его настоящие мама и папа. Однажды он случайно услышал разговор мачехи по телефону, всю историю своей родной мамы.

Анна не раз встречалась со своим бывшим мужем на свой страх и риск. Просила и умоляла, отпустить Богдана, позволить все рассказать Виталине, что она жива. Но мужчина в ответ угрожал. Манипулировал внуком. А женщина, которая так боялась этого человека, боясь за внука и дочь молчала. У нее был не такой влиятельный спутник жизни, чтобы они смогли побороть этого монстра в одиночку. В один из последних визитов, она задала один единственный вопрос “за что ты так с ней?”.

— Она твоя копия, Богдан твоя копия. Все они это ты. Я тебя люблю до сих пор, что ненавижу. Ты предпочла мне, какого-то мелкого художника, который не может тебе ничего дать. Ни статуса, ни денег, ни власти. Я могу тебе дать это все, все принести к твоим ногам. А ты мерзкая шлюха, раздвинула ноги перед ничтожеством. Как и Виталина, в семнадцать лет. Такая же грязная шлюха, как и ее мать.

— Мне жаль, что я изменила тебе тогда. Но не сожалению об этом. Мне нужна любовь, верность и доброта, а не твои грязные деньги.

Больше они не виделись. Анна ушла в тень, строя свои планы, но приезд Ви в родной городе, заставили ускориться. Но по закону подлости или жанра, кому как угодно, все пошло не по плану и был упущен один момент, самый главны. Что человек, который не умеет любить, а только ненавидеть не остановится ни перед чем. Готов уничтожить даже родное дитя.

Вот так все встало по полочкам, не хватало главного элемента в этом happy end — очнувшейся Виталины.

***

Тело ломило. Голова раскалывалась. А в горле болезненно сухо. Рыжеволосая приходила в себя медленно. Пытаясь сначала услышать, что происходит вокруг. Но кроме противного писка где-то сбоку, расслышать ничего не удавалось. Глаза открываться не хотели. Поэтому спустя время, она снова уснула.

Следующая попытка была внезапной. Ее будто вышибли из сна. Толкнули. И первое, что коснулась слуха было не раздражающее тиканье, а голос.

— Сегодня прекрасная погода, — говорил женский голос. — В принципе, как и новости. Твоего отца, можно сказать, прилюдно расчленили. Ну это конечно, метафорически. Посадили в тюрьму и оставили без гроша. Представляешь кто занял его место? Твой бывший. Я знатно прифигела от этой новости. Крысеныш, оказался чист, несмотря на то что был не последним человеком в компании. Он обзавелся полезной поддержкой. И я вот тут подумала, ты точно хочешь остаться с Мирославом? Тут есть более выигрышный вариант. — Ви услышала насмешку в голосе подруги.

— А я думал мы с тобой подружились, а ты тут подстрекаешь к бывшему вернуться. — В родном голосе и нотки обиды не было. — Тис, забери — ка свою змею, больно она уж болтливой стала.

— Вы опять препираетесь, — устало вздохнул голос. — Я запрещаю вам быть в одном помещении.

— Слышала, тебе в террариум пора.

— Ви, ты слышала, как он со мной разговаривает? — Возмущается Лекс. — А ну-ка просыпайся и наваляй ему сама, иначе меня посадят за умышленное убийство с особой жестокостью.

— Я обязательно его накажу, — послышался тихий, сиплый голос.

Раздался звук чего-то падающего. Ее ладони с двух сторон мгновенно коснулись такие разные, но теплые пальцы. Виталина могла с легкостью сказать, что слева ее схватила Лекс, а с права Мирослав. Ее ресницы затрепетали. С дискомфортом открылись глаза.

— С особой жестокостью? — прошептала Алексия, по щекам которой уже текли соленые дорожки.

— Я буду мучить его всю оставшуюся жизнь.

— Обещаешь? — Мужской голос дрогнул.

Виталина перевела взгляд на писателя. В его серых глазах застыли слезы счастья, облегчения и безграничной любви.

— Обещаю, — прошептала рыжеволосая.

Алексия решила дать этим двоим время побыть вместе, позже она обязательно заобнимает и зацелует подругу. Ее пальцы выскользнули из ладони подруги, но Ви тут же перевела обеспокоенный взгляд на нее.

— Ты уходишь?

— Позвать врача, — улыбнулась Алексия, смахивая слезы счастья.

Мстислав все это время стаял позади брюнетки, обнимал за талию. Он положил руки поверх одеяла, на коленку рыжеволосой.

— С возвращением, — улыбнулся он.

Виталина только сейчас заметила его.

— Ты заботился о ней? — Ви перевела взгляд на подругу и обратно на мужчину.

— Ежесекундно.

— Вот глупая, — фыркнула Лекс, — только вернулась с того света, а волнуется за других. Пойдем. — Взяла за руку Мстислава. — Надо позвать врача, у нее все-таки что-то не так с головой.

Они остались вдвоем. Зеленые глаза встретились с серыми и мир замер. Мирослав поцеловал каждую костяшку на пальцах и прильнул к женской ладони, словно кот.

— Ты напугала меня.

— А ты меня спас.

— Еще бы чуть-чуть…

— Ей, все хорошо. — Она попыталась подняться, чтобы обнять, но не хватило сил. Ви была еще слишком слаба.

Мирослав сам сократил расстояние и поцеловал. Со всей вселенской нежностью.

— Я люблю тебя, — прерывая поцелуй и глядя в глаза, произнес писатель. — Я так боялся, что не успел сказать тебе это. Боялся, что не вернешься ко мне. Боже, Ви, как ты меня напугала.

Кто думает что мужчины должны быть сильными и ничего не боятся, тот самый глупый человек на земле. Сила не в бесстрашие. Сила — это через страх, боль и отчаянье верить в лучшее, быть рядом, не предавая. Особенно тогда, когда от мужчины ничего не зависит. Не отступать и подставить свое крепкое плечо, когда в нем будут нуждаться. Даже если эти плечи безмерно устали.

Писатель с тяжелым вздохом прислонился лбом к женскому плечу, контролируя вес, чтобы не было тяжело. Виталина зарылась пальцами в жесткие волосы.

— Как вы себя чувствуете? — Доктор зашел без стука с медицинской картой в руках.

Пара отстранилась друг от друга, но сил расцепить пальцы не хватило.

— Как будто проспала несколько дней.

— Неделю. — Поправил доктор, проверяя показатели.

— Неделю? — В ужасе распахнулись глаза. Она посмотрела на писателя, тот кивнул подтверждая.

Виталина посмотрела на каждого присутствующего близкого для нее человека. Неделю они все не отходят от нее. Неделя беспокойства и тревоги. Неделя. Это целая вечность. Ви бы сошла с ума за это время, если бы родной для нее человек семь дней лежал без сознания. Она тяжело вздохнула. В глазах навернули слезы.

— Спасибо, — прошептала она, — что были со мной все это время.

Мирослав крепче сжал ее ладонь, выражая этим поддержку и не мешая врачу делать свою работу.

— Вот видите, доктор, у нее что-то с головой, — проговорила Лекс, крепко прижимаясь к боку Мстислава и еле сдерживая подкатившийся ком в горле. — Как будто мы могли поступить иначе.

— Доктор, а вы не можете проверить мой слух? Мне кажется, что с того угла доносится шипение, а не человеческий голос.

— Господи! Дай мне сил! — Закатил глаза Мстислав. — Ви, пока ты тут отдыхала, эти двоя сводили меня с ума. Мне нужен напарник, чтобы выдержать этих энергетических вампиров.

— Ну по части соса…

— Я тебе сейчас шею сверну — мило улыбнулась Лекс, сверкая яростным взглядом в писателя.

Мстислав только с мольбой посмотрел на Виталину, которая на самом деле наслаждалась этой перепалкой и только могла улыбаться.

***

Рыжеволосая чувствовала, как она шагает в новую жизнь, когда выходила из больницы. Как только они за руку с Мирославом, вышли из угнетающих серых стен, сердце пропустило удар.

— С тобой кое-кто хочет познакомиться.

А глаза уже встретились с такими же, как и у нее — зелеными. Все мысли вылетели из головы, а тело перестало слушаться.

— Мой мальчик, — прошептали в миг онемевшие губы.

На негнущихся ногах, Ви сделала несколько шагов к своему ребенку. Мальчик отошел от бабушки, которую рыжеволосая не заметила. Женщина стояла молча, глотая слезы. Наблюдая за своей дочерью и душераздирающей картиной.

Мать и сын встретились на пол пути друг к другу. Ви упала на колени, притягивая своего ребенка к себе. Носом утыкаясь в район деткой шеи. Вдыхать запах своего чада это наивысшая степень наслаждения. Запах родного человека. Запах своего ребенка, которого носила в утробе. Которого не могла вот так крепко обнять всю его недолгую жизнь.

— Прости меня, — шептала Ви. — Богдан, мальчик мой, прости.

А маленькая ладонь гладила в ответ рыжие волосы. Простил. Никогда и не злился. Ждал и верил, что его заберут. Он не стеснялся своих мальчишеских слез, стойко держал свою маму в объятьях, проявляя уже мужской характер. Его мама настоящая в его руках — для маленького мужчины, это была главной мечтой последние несколько лет, как он узнал правду.

Виталина вытерла слезы. Отстранилась от ребенка. Улыбнулась своей самой яркой и счастливой улыбкой, получая в ответ маленькую копию. Она поцеловала ребенка в щеки и лоб.

— Ты хочешь улететь со мной в Америку? — Голос дрожал. Сердце отчего-то перестало биться от ожидания ответа. А вдруг она торопится? Этот вопрос грыз изнутри.

— Конечно.

И жизнь заиграла новыми необычайно яркими красками.

Ви еще раз чмокнула сына. Встала с колен, взяла за руку ладонь сына. Подняла взгляд и застыла. Новая волна шока, радости и обиды, прокатилась внутри новой волной. Перед ней стояла ее мама. Не та молодая девушка, что смотрела на нее с фото. А уже статная взрослая женщина, с еле заметными морщинками вокруг глаз. Именно так Ви ее и представляла, когда узнала, что мама жива.

Анна подошла ближе. Тушь была размазана от пролитых слез.

— Дочка. — Голос сорвался.

У Ви снова ком в горле. Она была зла на маму, но так же она любила ее.

— Мама. — Голос ровный, с нотками боли.

Боли детской обиды. Виталина перевела взгляд на сына, а потом на маму. Богдан смог ее простить. Теперь ее очередь отпустить детские обиды и сделать шаг навстречу. И она делает. Прямо в материнские объятья.

Каждый заслуживает шанс. Если Богдан позволяет второй раз стать мамой. То и Ви позволит себе быть счастливой. Рядом со своим ребенком, рядом с мамой, рядом со своим любимым человеком.

***

Процесс установления родственной связи матери и сына прошел быстро, с легкой подачи руки Мстислава. Лекс восхищалась его твердой хваткой, умением манипулировать и тянут за нужные ниточки. Она присутствовала на всех встречах, стояла рядом. Она никогда не видела, как ее мужчина решает проблемы, оказывается это самое сексуальное, что может быть в жизни.

Прежде чем вернуться в Америку, пары задержаться в Европе. Сначала убедятся, что мама парней получает должное медицинское обслуживание и лечение. Непосредственно познакомятся. И отдохнут от пережитого стресса. Затем Ви, Мирослав и Богдан заедут к Анне, чтобы познакомится с ее мужчиной и немного сблизиться. Лекс вернется в Америку с Мстиславом, чтобы перевести вещи в квартиру мужчины и подготовить апартаменты маленькой зарождающейся семье.

Жизнь потихоньку поплывет. Где-то будет превращаться в шторм, где-то будет штиль. Главное, что рядом нужные люди. Любимые и верные.