Служебный роман для богини любви 2

Глава восемнадцатая

Я зажмурилась, не в силах смотреть в глаза своей смерти… А потом услышала тихий шорох.

— И с тобой тоже, — прозвучал мягко Рене. — С тобой тоже будет все в порядке, Эдита. Не надо жмуриться. Я все равно не смог бы убить тебя.

Я удивленно воззрилась на меня.

— Ты…

— Если руководствоваться правилом твоего последнего перемещения, — заговорил вдруг Рене, коротким жестом возвращая время Истинным, — то тебя действительно ждет смерть. Но если копнуть глубже… У девушки из другого мира не могло быть способностей. Матильда распознала тебя не сразу. И я не чувствую в тебе чужую. Потому, я думаю, мы повременим с карательными мерами.

— Верховный, это нарушение, — заговорил наконец-то Истинный. Лезвие его меча уже коснулось моего горла, и я чувствовала, что стоит сдвинуться ещё хотя бы на волосок, и меня ждет не слишком приятная смерть от перерезания артерии.

— Да? — ухмыльнулся Рене. — А не я ли, как Верховный, определяю правила баланса?

— Ты молод, — строго ответил Истинный. — Мы все прожили в тысячу раз больше.

— Но власть у меня, — он скользнул взглядом по лезвию меча, и то опасно задымилось. — Потому слушать вы будете тоже меня. Мне кажется, это логично? Или мы будем пересчитывать, насколько жизненный опыт нивелируется не умирающими мертвецами?

Он протянул руку и постучал ногтем по лезвию меча. Я заметила в синих глазах Рене знакомые мне еще с его обычной жизни озорные искры — а после с удивлением обнаружила, как меч медленно осыпался золотым песком на пол.

— Так-то лучше, — довольно проронил Рене. — Мне продолжить, или вы предпочтете сохранить все остальное в целости и убраться отсюда самостоятельно?

Истинные ничего не ответили. Вспыхнули колдовские огни, и они растворились в вихрях золотого песка, оставляя после себя только немое осуждение.

Рене остался. Он смотрел на меня с вызовом, хитро щуря синие глаза, и промолвил:

— Я думал, вы с Себастьяном разбежались, когда он так активно взялся за деревни и принялся наполнять шар. А потом балансовая схема в доме Любви буквально взбесилась, реагируя на какой-то там акт самопожертвования, и я подумал, что вы с Себастьяном, возможно, здесь и перебираете варианты, как это так лучше уступить друг другу, чтобы сделать себе похуже, а второй половине — получше. Это как раз в вашем характере. Не ошибся. Правда, мне пришлось солгать Истинным по поводу цели моего посещения тебя, потому что живой мог уже и не застать… Но все хорошо. Теперь они не посмеют… Эди, ты обнимешь брата в конце концов, или мне так и стоять?

Он протянул ко мне руки. Я неуверенно переступила с ноги на ногу, не веря своим ушам, а потом сделала шаг ему навстречу.

— Ты же понимаешь, — прошептала я, — что я не та Эдита, с которой ты рос в детстве?..

— Не та, которая называла меня уродом и тупицей, а также написала тридцать семь рекомендаций Матильде выгнать меня поскорее. Конечно, не та! — хмыкнул Рене. — И, разумеется, понимаю.

Я подошла достаточно близко, чтобы мужчина наконец-то смог поймать меня за запястье и притянуть к себе, заключая в теплые родственные объятия. Я уткнулась лбом Рене в плечо и тихо всхлипнула, наплевав на то, что может поплыть так и не завершенный мадам Дюбо макияж.

— Мне пришлось, конечно, потрудиться, чтобы найти лазейку, по которой тебе и Себастьяну ничего не грозит, — прошептал Рене мне на ухо. — Вообще-то, после того, что мы вытворили в доме Любви, нам всем троим полагалась казнь.

— И тебе?

— Мне первому! — фыркнул Рене. — Ведь я должен был предугадать, что Матильда умрет, и, по мнению Истинных, нарочно обнял ее, чтобы отобрать ее силу. Ты же понимаешь, что им трудно объяснить, что такое любовь и порыв, желание защитить своих близких? В общем-то, они бы с удовольствием устроили публичную казнь сразу после вашего с Себастьяном исчезновения, но вот незадача, «совершенно случайно» попавшая в меня стрела песком рассыпалась, стрелявший Истинный едва не отдал концы вместе с нею, а я так и не изволил помереть. Наш баланс только и ждал, очевидно, смены руководства.

Я улыбнулась.

— Почему тогда было не сделать этого раньше?

— Ну а представь себе, внезапно Матильда рассыпается в прах, и кого выбирают Верховным? Наверняка кого-то из этой золотой бессмертной компании, — Рене наконец-то выпустил меня из своих объятий и нагло уселся в кресло, которое до сих пор занимала я. Теперь руки мадам Дюбо касались его волос, и бывший бог красоты, очевидно, счел это забавным. — А так, у них просто не осталось возможности сопротивляться. Потому вот, подчиняются. У нас уже минус три. Себастьян, наверное, видел расставание с Базилием…

— Мы вместе.

— Вы еще и вместе! — хмыкнул Рене. — Безумству храбрых нет предела… Таких было еще двое.

— А баланс что?

— Стоит, как видишь. Вряд ли эти паразиты действительно могут оказать на него положительное действие, — он скривился. — В общем, я пришел бы раньше и не вторгался бы посреди вашей свадьбы, если б раньше нашел доказательства, по которым могу вас оставить. С Себастьяном было проще, все же, избранный бог смерти — это не шутка, а вот с тобой…

— Ну да, — печально вздохнула я. — С иномирянкой… Вернешь меня на прежнее место?

Рене прищурился. Взглянул на меня и протянул:

— Мне пришлось перерыть два отдела архива верх дном и довести Милену до нервного срыва, а теперь ты предлагаешь вернуть тебя на прежнее место? Тем более, ты и так на нем…

— В каком смысле?

— Да в прямом, — холодно проронил Рене. — Матильда любила расшатывать баланс так, как ей было угодно. Потому, когда она узнала о том, что родился ребенок, идеально подходящий на роль богини любви, она просто перекинула его в другой мир и приволокла на его место ни в чем не повинного двойника.

Я застыла, не до конца понимая, о чем речь. Рене вздохнул, взял меня за руку и уже мягче промолвил:

— Та, другая Эдита, просто вернулась на свое место. И ты тоже. Потому что ты — не из другого мира. Ты — моя настоящая сестра. А значит, и казнить тебя не за что…

Я отшатнулась от Рене и натолкнулась спиной на замершую в остановленном времени мадам Дюбо. Та даже не пошевелилась, так и осталась стоять, словно вкопанная, и смотреть в пустоту. Я невольно поежилась.

— Как такое может быть? — тихо спросила я.

— Каждое перемещение между мирами — серьезный энергетический всплеск, — протянул Рене, поймав меня за запястье и притянув к себе. — Матильда занималась этим, наверное, уже давно. Такие всплески легко заметить по аналитике, но у нас, кхм, были не слишком старательные сотрудники в соответствующем отделе. Потому она обменивала детей, а излишек силы просто впитывала в себя. Ты просто попала под раздачу. Подозреваю, она даже не сразу поняла, что закинула в другой мир одаренного ребенка, но всплеск был особенно сильным.

Я ткнулась лбом Рене в плечо, не зная, что и сказать. Теперь, когда он признался в том, что мы — брат и сестра, кровные родственники, все как будто стало на свои места, и мое отношение к нему в том числе. Даже как-то странно было прежде, что я не могу испытывать к такому красивому мужчине ничего сильнее сестринской, платонической любви. Теперь это было логичным.

— А почему, — прошептала я, — гостей из других миров никогда не оставляют? Даже если там им грозит смерть? И почему Эдита, ну, та, другая Эдита, хотела вернуться?

Рене скривился.

— Потому что баланс жесток, — протянул он. — И я могу представить себе, сколько его жертв появилось на свет из-за Матильды… Мир — система, все же стремящаяся к равновесию, и в данном случае он тоже не подводит…

— Что с ними происходит?

— В детстве ничего, — промолвил Рене. — Потому что ребенок еще не способен серьезно влиять на мир. Но с каждым годом человек становится все более значимым и сильнее вносит энтропию в систему. Хаос опасен. Потому, из-за баланса, человека выталкивает на задворки жизни. Он оказывается ни на что не способен. К двадцати пяти, максимум к тридцати годам этот человек просто умирает.

— То есть, мои неудачи в личной жизни, то, что у меня не было ни друзей, ни родных, ни близких… Это из-за подмены? Из-за того, что мой мир не был моим?

Рене кивнул.

— А еще бестолковость Эдиты, ее склонность к странным связям, неизвестный, к которому она туда слиняла… Все это — совокупность факторов. Вы оказались слишком важными, чтобы просто раздавить, убить вас. А в мире есть десятки, сотни подменышей, с которыми далеко не все так радужно. И их надо искать. Выравнивать баланс, обменивать, отправлять в родной дом. Пусть сначала всем им будет сложнее, но они по крайней мере не умрут лет на двадцать-тридцать-сорок раньше срока. А Истинных надо поставить на место. Залатать дыры в этом месте и… — Рене вздохнул. — И убрать внешние факторы, способны опять этот баланс расшатать. У меня впереди огромное количество работы. Но я не собираюсь сдаваться.

Я смотрела на него, не до конца понимая, к чему вел мужчина. Рене мягко улыбался, глядя на меня, и обнимал.

— Я позвал Себастьяна к себе на работу, — твердо промолвил он, — и зову тебя. Надеюсь, что вы не откажетесь и сможете все-таки помочь мне. Впереди много всего… Разумеется, никаких преследований! — в синих глазах мужчины светилась уверенность. — У вас будут полномочия и возможность делать практически все, что вам заблагорассудится. И вместе мы сможем разогнать черноту, которую создала Матильда. Вместе все поставим на место.

В моем взгляде промелькнуло что-то помимо удивления. Наверное, некое недоверие, желание убедиться в том, что Рене не лжет. Но он, кажется, действительно был серьезно настроен и не собирался отступать от принятого решения.

— К тому же, — выдал вдруг он, — я хочу, чтобы ты была рядом. Потому что я тебя люблю, — он перехватил мой недоуменный взгляд. — Как сестру, если что, пока ты не успела там себе какую-то гадость придумать.

Я шумно выдохнула воздух.

— Даже не собиралась!

— Ну вот и замечательно, — Рене подался вперед, утыкаясь носом в мои волосы. — Ну так что? Ты согласна?

Я замялась. Конечно, мне очень хотелось занять положенное мне место, но…

— Прямо сейчас?

— Ну, — протянул Рене, — времени у нас мало, приступать надо как можно скорее. Но я все-таки рассчитываю, что прямо сейчас тебе доделают прическу, и я отведу тебя к алтарю. Вы же жениться собрались?

— Да, — выдохнула я. — Жениться. Ты же не против? Себастьян говорил, что боги часто одиноки…

— Ну вот пусть и будут себе одиноки, — фыркнул Рене. — Там вон на должность одиноких целый боекомплект истинных! Их гонять надо, как сидоровых коз… А ваша женитьба нисколечко не помешает. Тем более, вы любите друг друга, — он серьезно взглянул на меня. — Любите сильнее всего на свете. Это даже не поддается сомнению. Люди, которые не испытывали бы друг к другу настолько сильных чувств, не прошли бы через все это, не расставшись. Себастьян даже знака мне не подал, что хочет вернуться, а ведь после письма мог бы! Но уверен, что у него в голове и мысли не было тебя бросать. Так что, сестренка, в сторону все сомнения. Эта свадьба должна состояться в подтверждение того, что наступило время перемен.

Я отстранилась от Рене, опустилась обратно на стул, чтобы мадам Дюбо смогла все-таки сделать мне прическу, но остановила брата жестом, когда он потянулся к песочным часам, собираясь вернуть времени естественный ход.

— А ты сам как? После случившегося. Ведь ты любил Матильду…

Рене вздохнул.

— Приятного мало, но Истинные старательно пытаются меня утешить. Позавчера притащили троицу каких-то полураздетых барышень, позавчера — перепуганного мальчишку из расшатывателей баланса, мол, мало ли, какие у меня вкусы… Удачно притащили, кстати, хоть вернул беднягу в его мир и вытащил оттуда его двойника. Но, знаешь, любовь бывает только взаимной. А все остальное… Да, у меня были к Матильде чувства. У нее ко мне вряд ли.

— Мне показалось, она все-таки была к тебе неравнодушна…

Рене только горько усмехнулась. Я ждала от него жестокого «тебе показалось», но мужчина протянул:

— Пути баланса неисповедимы. Возможно, это все было только для того, чтобы я занял положенное мне место. Но любовь к Эдите если еще не вся выгорела, то догорает. А твоя, Эдита, как вечный огонь, когда не погаснет… Так что, запускать мне твою помощницу? — он кивнул на мадам Дюбо.

— Запускать, — решительно кивнула я и завороженно наблюдала за тем, как в его руках закрутились крохотные песочные часы.

Время вновь запустило свой ход. Я вздрогнула, почувствовав, как костлявые пальцы ударились мне куда-то в черепную коробку, и скривилась, реагируя на повизгивание.

— Ох мамочки! Госпожа Эдита… А вы кто?!

Последнее касалось Рене. Он вальяжно расселся в свободном стуле и внимательно смотрел на мадам Дюбо, словно пытался понять механизмы ее функционирования. Во взгляде Рене было что-то такое… Недоверчивое, словно он не понимал, как потенциально мертвое существо может ходить и говорить, еще и возмущаться, задавать какие-то вопросы.

— Это мой брат, — промолвила я. — Он поведет меня к алтарю.

— В таком непристойном виде?!

Я заморгала.

— Это единственное, что вас волнует, мадам Дюбо?

Скелетиха хмыкнула. Она вновь взялась за мою прическу и тоном, не знающим возражений, заявила:

— Во-первых, невесту к алтарю обязан вести отец. Во-вторых, он должен быть во фраке, а не в чернющей, как ночь, рубашке и откровенно потрепанных штанах!

Своего здешнего отца я в глаза не видела, хоть и понимала, что если он жив, то мне рано или поздно придется с ним познакомиться. Про цвет рубашки Рене была правда — она и вправду оказалась черной, хотя я поначалу даже не заметила этого. Но почему брюки Хранителя Времени были обозваны потрепанными — этого я уж точно не понимала.

— Я полагаю, — протянул Рене, — что нашего с Эдитой отца лучше в это не вмешивать. А идти к алтарю самой ничем не лучше, чем идти к нему с братом под руку. Что ж до брюк и фрака… Полагаю, это несложно изменить.

Он щелкнул пальцами, и одежда моментально переменила свой вид. Теперь это и вправду был фрак; мадам Дюбо, фыркнув, отвернулась, а вот я наоборот от интереса едва не протянула руку, чтобы потрогать рукав.

— Он настоящий, — улыбнулся Рене. — Магия — хорошая вещь. Научиться нескольким заклинаниям — и можно не зависеть от слуг, живых и не очень…

Мадам Дюбо только высоко задрала голову и продолжила трудиться над моей прической. Меня поражало то, с какой легкостью она приняла наличие у меня брата и его внезапное появление. Даже не спросила, кто он.

Рене же рассматривал скелетиху со все большим интересом.

— Скажите, — протянул он, — мадам Дюбо, так ведь вас зовут… А ведь вы, вероятно, некогда шили для очень известных людей…

Я удивилась — зачем Рене могла понадобиться эта информация? Мадам Дюбо же явно загордилась, что такими вопросами кто-то интересуется, поправила свой собственный наряд, немного провисавший из-за особенной костлявости ее фигуры, и сообщила:

— Да, да… Я работала при канцелярии любви и шила еще для самой богини мудрости, госпожи Тальбот… Помнится, она тогда работала в аналитическом отделе и была большой подругой Хранительницы Времени Матильды…

Я увидела, как дернулась рука Рене. Он явно с трудом сдержался, чтобы не коснуться песочных часов, висевших у нее на шее. Мадам Дюбо этот нервный жест не заметила, она слишком увлеклась воспоминаниями.

— Госпожа Тальбот была юна и невероятно красива… Неудивительно, что она могла покорить сердце кого угодно, в том числе и одного из Истинных!

— Да? — усмехнулся Рене. — Насколько я помню, она проработала больше шестидесяти лет…

— Когда я на нее трудилась, ей было всего двадцать, — хмыкнула мадам Дюбо.

— А еще она никогда не была замужем.

— Истинные не женятся, это всем известно. Но она его очень любила. Всегда просила пошить для встречи с ним самое лучшее платье…

— Вот как.

Я не понимала, к чему ведет Рене. Он же впивался взглядом в мадам Дюбо, и в его голосе звучали уже слегка гипнотические нотки.

— Вероятно, причиной ссоры госпожи Тальбот и этого Истинного было то, что она больше не смогла носить ваши платья…

— Увы, — мадам Дюбо развела руками, — но когда я принесла ей очередной подарок и столкнулась с этим Истинным в коридоре, то почему-то умерла. Говорят, что от столкновения с Истинными простые люди умирают. Меня постигла эта участь.

— Да-да, — кивнул Рене. — Конечно. А потом вы ожили…

— Чтобы служить господину богу смерти, — хмыкнула мадам Дюбо.

— Именно вы, — отметил он. — А не любая другая швея.

— Потому что я была лучшей!

— Потому что вы, — возразил Рене, — умерли из-за столкновения с Истинным. Лет эдак на пятнадцать раньше, чем должны были. Иначе баланс бы просто не пропустил вашу душу обратно. Ни один из искусственно созданных мертвецов не был одухотворен и разумен. В отличие от вас.

Мадам Дюбо замерла. Она отступила от меня и уставилась на Рене так, словно увидела его впервые в жизни. Я поднялась со своего места и почти увидела пожилую, сварливую женщину, вечно вооруженную ножницами и иглой. Ее фантомные губы шевелились, шепча какие-то неразборчивые фразы.

Она боялась. Очень сильно боялась. А Рене смотрел на нее, так спокойно, словно констатировал факт, и промолвил:

— У вас впереди еще много времени, мадам Дюбо. Постарайтесь провести его достойно… И не попадайтесь Истинным на глаза. Эдита, ты готова? Мы можем спуститься вниз?

— Да, — кивнула я. — Готова.

И вложила руку в его протянутую ладонь.