Соблазни меня однажды

Глава 10

Брейлинн

Открытая терраса паба — идеальное место для моего выходного. Здесь прохладно, но не холодно. Особенно, когда светит солнце, приносящее тепло. Здесь тихо и спокойно. Ни одно место, где я когда-либо был, не обладает такой же атмосферой, как в «The Club». Здесь словно возвращаешься в реальность. И, видит бог, мне это нужно после вчерашнего вечера.

Отпивая глоток сидра, я стараюсь не думать о прошлой ночи. О поцелуе. О том, как он бросил меня и не вернулся, чтобы увидеть меня. Или о том, как он не ответил на стук в дверь своего кабинета.

Я понятия не имею, кто мы и что мы делаем. Это еще одна часть той выдающейся загадки, которой является Деклан Кросс. Его жизнь, его клуб, его прикосновение… они непостижимы для такой женщины, как я. И все же я здесь, поймана в его ловушку.

— Добавить? — спрашивает официантка, как раз когда я допиваю сидр. Она быстро приносит мне еще, а я все это время сосредотачиваюсь на чем угодно, кроме Деклана.

Я всегда любила раннюю осень, когда ветерок еще нежен, но воздух бодрит. В одной руке я держу тяжелый стакан охлажденного яблочного сидра, а в другой — телефон. Мой желудок скручивается. Все было прекрасно, пока не пришло сообщение. Теперь мое сердце бьется быстрее от беспокойства. Теперь патио кажется слишком открытым. Между мной и остальным миром нет двери, которую можно было бы закрыть. Я еще раз смотрю на сообщение, как будто взгляд вниз изменит то, что я увидела.

Трэвис: Тебе нужно перезвонить мне. Я заслуживаю чертового ответа от тебя.

У меня сжимается горло, отчасти от страха, но также и от гнева. Стиснув зубы, я кладу трубку и делаю большой глоток сидра, желая, чтобы он был с приправой. Черт, я бы даже выпила виски, чтобы смягчить остроту. Я ни черта не должна своему бывшему мужу. Он ничего не заслуживает от меня, не после всего, что он взял.

Но уровень гнева не достигает нужного уровня. Я должна быть в ярости, а вместо этого я раздражена и, если честно, немного напугана.

Потому что я все время думаю только о поцелуе.

Трэвис ничего не значит. Его пустые угрозы ничего не значат, когда Деклан Кросс просто поцеловал меня. Это был поцелуй, который согрел меня изнутри, как огонь посреди зимы. Он казался знакомым, в некотором роде, но также и совершенно новым. Немного опасным. Много запретного. А затем он ушел, почти бросая мне вызов следовать за ним. Если бы я последовала за ним, могло бы случиться все, что угодно.

— Все в порядке? — спрашивает мама, пугая меня и возвращая в настоящее, когда она снова садится напротив меня. Железные ножки стула царапают мощеную террасу, когда она задвигает свой стул обратно. Я провожу по узору на железном столе патио. Мой телефон вибрирует, и звук эхом разносится по металлу.

Улыбка, которую я выдавливаю из себя, — фарс. Мы пришли до наплыва гостей на ужин, так что здесь практически никого нет.

— Да, все хорошо. — Моей маме не нужно разбираться с этим беспорядком. Это моя обязанность — убирать. Поэтому я делаю все возможное, чтобы успокоить беспокойство в ее взгляде.

Я бросаю взгляд на свой телефон, ожидая увидеть что-то похуже от Трэвиса. Но номер на экране не его. Это номер, который я не сохранила в своем телефоне.

Неизвестный: Это коллега господина Кросса. Если вы присоединитесь, то с этого момента будете работать исключительно на него. Я понимаю, что такая смена профессии может быть неожиданной. Если вы предпочитаете уйти в отставку, прошу сообщить мне.

Черт возьми. Что? У меня кружится голова, когда я сижу напротив матери, пытаясь скрыть каждую реакцию. Я не знаю, что думать. Быстро моргая и окруженная только свежим воздухом, я все еще почти не могу отдышаться. Мое сердце колотится, когда я перечитываю сообщение, убеждаясь, что я точно понимаю, что, черт возьми, происходит. Работаю исключительно на мистера Кросса. Это потому, что я не смогла работать официанткой, или… из-за того поцелуя?

Если вы предпочитаете уйти в отставку… Это меня не устраивает. Я сразу же настороже.

— Кровь только что отхлынула от твоего лица. Что происходит? — Темные глаза моей матери встречаются с моими через стол. Широко раскрытыми глазами я смотрю на нее. Я никогда не могла ничего скрыть от своей матери.

Хотя упоминать братьев Кросс не кажется благоразумным. Это похоже на ложь, но ей не нужно знать. Она будет волноваться до смерти. Особенно, когда я не имею ни малейшего понятия, о чем идет речь. Я переворачиваю телефон, чтобы экран не был виден.

— Трэвис присылал мне сообщения. — Я предлагаю альтернативную правду. Это облегчение — быть с ней честным, и это заставляет мое сердце сжаться, когда я опускаю любую часть этого.

Она тихо ругается на испанском, подбирает салфетку со стола, затем бросает ее обратно. Морщины вокруг глаз моей матери выдают ее возраст, но также и ее беспокойство. Я ненавижу этот ее взгляд. Это убивает часть меня, которая знает, что я была бы в лучшем месте в своей жизни, если бы только послушала ее много лет назад.

— Нет, мама, все в порядке. — Я быстро тянусь через стол и хватаю ее за руку. — Правда. Все в порядке. — Накрывая ее руку своей рукой, я подчеркиваю: — Я справлюсь.

Ее нижняя губа отвисает, как будто она собирается что-то сказать, но она решает не делать этого. Вместо этого она качает головой, ее короткий боб покачивается в такт движению.

— Я скажу твоему дяде.

Ее строгий голос вызывает ту же реакцию, что и я, когда был ребенком.

Я торопливо говорю ей:

— Не делай этого. Никому не нужно вмешиваться. — Убирая руку, она снова качает головой, глядя на свою чашку чая, которая теперь наверняка остыла.

— Ему нужно оставить тебя в покое. — Ее голос срывается, когда она это говорит, и мое сердце разрывается.

— Мама.

Она не хочет, чтобы мне причинили боль. Она не была убеждена, что мой переезд из ее дома был лучшей идеей, но мне пришлось это сделать. Мне двадцать пять. Мне нужно двигаться дальше. Мне нужно было что-то сделать из себя. Я не могла вечно прятаться в ее доме.

— Мы можем есть? Пожалуйста? Наша еда будет здесь с минуты на минуту. Я заблокирую его номер. — Опять. Она не знает, что я уже заблокировала его раньше. И ей тоже не нужно знать.

С Трэвисом всегда будет «снова», не так ли? Он будет продолжать давить, требовать, пытаться контролировать меня и удерживать любую часть моей жизни, которую сможет. Он всегда будет мудаком, а я буду продолжать его блокировать, потому что что еще я могу сделать? Снова и снова, пока он, наконец, не потеряет интерес и не позволит мне жить дальше.

— Если меня что-то обеспокоит, если он скажет что-то еще или… или попытается сделать что-то еще, я тебе скажу.

Приходит еще одно сообщение. Мы оба стараемся не смотреть на телефон так долго, как можем, но в конце концов мама вздыхает.

— Это он?

Она убирает руку и смотрит, как я поднимаю трубку.

— Нет. Это не он. Это мой друг с работы. Тот, кто нашел мне работу. — Мама знает о Скарлет, но она встречалась с ней всего раз или два.

— Она знает о Трэвисе?

Скарлет: О Боже мой! Я только что узнала, что тебя переводят на должность личного помощника… ты, должно быть, ему очень нравишься!!!

— Она знает о Трэвисе, — говорю я маме. Она знает все. Скарлет знает меня достаточно долго, чтобы понять, почему мне нужна работа и финансовая независимость. Скарлет знает, почему мне нужно встать на ноги и построить свою собственную жизнь… подальше от моего бывшего.

Скарлет тоже знает о вчерашнем поцелуе и о том, как сильно я переживаю из-за всего этого.

Я прокручиваю тексты, чувствуя себя… чертовски противоречиво.

Брейлинн: Я сделала то, чего не должна была делать.

Скарлет: Скажи мне сейчас. Что бы это ни было, я это исправлю. Всё будет хорошо.

Брейлинн: Я не думаю, что ты сможешь это исправить. Я поцеловала Деклана.

Я помню, как мое сердце колотилось после того, как я отправила это сообщение, и как Скарлет долго не могла ответить. Там было написано, что она печатает, а потом исчезало. Печатание. Потом ничего.

Брейлинн: Скажи что-нибудь! Пожалуйста!

Скарлет: Я просто немного в шоке. О чем ты думаешь? Чувствуешь? Расскажи мне все! Было хорошо?

Брейлинн: Твой последний вопрос заставил меня рассмеяться. ДА! Это было хорошо. Это также было шоком для меня.

Скарлет: Итак, ты поцеловала его, и тебе это понравилось… он что-нибудь упоминал потом?

Брейлинн: Нет, до того, как он сказал, что если я не хочу этого делать, то мне следует уйти. Но… мне очень хотелось его поцеловать.

Скарлет: Так он НИЧЕГО не сказал после?? Он должен был сказать ЧТО-ТО

Брейлинн: Ничего… Я вернулась на работу и ждала, пока он вернется, но он не вернулся, поэтому я просто… Я ушла.

Скарлет: Я просто скажу это. Я слышала, что он извращенец, как БДСМ-извращенец. И Я ЗНАЮ — тебе любопытно. Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ ИНТЕРЕСНО!

Это было вчера вечером, после того как все случилось. А теперь она пишет мне смс с поздравлениями с новой должностью? Типа, это не имеет никакого отношения к поцелую…

Из-за этого мне кажется, что время для этого сообщения не совпадает. Не прошло и двух минут, как я сама получила сообщение. Все кажется мне неловким. Она не была честна по поводу цвета платья и слишком долго ждала, чтобы рассказать мне о комнатах внизу.

Мне так и хочется сказать ей, что я собираюсь уйти, но я знаю, что она будет настаивать, чтобы я осталась. Может быть, я просто слишком много об этом думаю.

Деклан Кросс пугает меня, но мне любопытно. Я хочу его. Он меня привлекает, но это не делает его или идею быть с ним менее пугающими. И она чертовски хорошо это знает.

Перевернув телефон, я улыбаюсь маме.

— Мы здесь, чтобы хорошо пообедать, — говорю я ей оптимистичным тоном.

А не для того, чтобы получить миллион сообщений и принять потенциально судьбоносные решения еще до того, как подадут еду.

— Знаешь, детка, ты можешь отправить ей ответное сообщение.

Я, конечно, могу, но зная Скарлет, это превратится в больше вопросов и больше давления. Она была для меня хорошим другом, но мне сейчас не нужен долгий разговор или какое-либо давление.

— Я просто хочу пообедать с тобой. Забудь про сообщения. — Я машу руками над столом, словно могу отмахнуться от всего этого. — Что с тобой происходит?

Моя мать поджимает губы, и я вижу, что она пытается решить, хочет ли она мне что-то сказать. Но она сдается. Она всегда так делает.

— Твой дядя плохо себя чувствует.

— Что? — Я знаю, что у дяди Гейла недавно были проблемы с бедром, но я уже несколько недель ничего об этом не слышала.

— И… — Это та часть, которую она не решалась мне сказать раньше. — Трэвис пошел к нему. Мне не нравится, что он так делает.

— Мне тоже это не нравиться. — Лед разливается по моим венам. Посещение моей семьи переходит черту, а Трэвису все равно. Ему никогда не было дела до границ. С успокаивающим дыханием я стараюсь не позволить своему гневу испортить обед.

Мой взгляд устремляется на официантку, которая садится за другой столик. Поднося сидр к губам, я раздумываю, не попросить ли ее подлить в него еще немного спиртного.

— Дядя Гейл сказал ему, что ему нужно оставить тебя в покое и держаться подальше.

Пока я киваю, подается еда.

Обе тарелки приносит другая официантка — улыбающаяся девушка с темными волосами, собранными в конский хвост и развевающимися из стороны в сторону.

— Спасибо, — бормочет наша официантка первой и подходит сзади с тарелкой салата для мамы. Это легкий обед из наших любимых блюд. Почти каждый раз, когда мы приходим сюда, мама берет куриный ролл и салат, и я тоже. Сегодня мне захотелось заказать что-то другое. Глядя на свой monte cristo, у меня текут слюнки.

Заказав еще один чай для моей матери и выпив «наслаждайтесь», мы снова остаемся одни. На этот раз, по крайней мере, есть соленая картошка фри, которая может присоединиться к моему соленому отношению к Трэвису. Я жую одну и замечаю поведение моей матери. Этот последний год был тяжелым для нее. Это начинает проявляться.

— Что сделано, то сделано, мама. Можем ли мы поговорить о чем-нибудь другом? О чем-нибудь легком? — Разглаживая салфетку на коленях, я стараюсь не чувствовать себя виноватой за то, что добавляю стресса в жизнь моей матери.

Она разворачивает вилку и кладет салфетку на колени.

— Что-нибудь полегче, — повторяет она, размышляя. — Как твоя новая работа?

Мое лицо краснеет. Я не могу думать о своей работе, не думая о Деклане. Я думаю о нем постоянно. Отступая за свой сидр, я даю себе мгновение, прежде чем ответить.

Я вспоминаю жар в его глазах, когда в тот четверг вечером проходила демонстрация. Он не ответил, когда я спросила, нравится ли ему это — кнуты и веревки, боль и удовольствие. Но ему и не нужно было ничего говорить, чтобы я поняла правду. Я тоже была с ним откровенна. Не уверена, хотела бы я, чтобы это происходило так… публично. Даже представить такое кажется чем-то грязным, но я не могу ничего с собой поделать. Я все равно представляла это. Вот что делает поцелуй таким сложным. Это не просто поцелуй, это приглашение. Я имею некоторое представление о том, что могло бы случиться, если бы я последовала за ним вчера вечером, а не отступила обратно наверх. Он не мужчина с ванильными вкусами.

Тебе нужно остановиться, пока с тобой не случилось что-то плохое, Брейлинн.

Плохо в смысле… получить порку? Плохо в смысле получить травму? В моей жизни случалось много плохих вещей, но женщины на той сцене, похоже, не считали это плохим.

И если я что-то знаю о клубе Деклана, так это то, что они дали согласие. Никто не спускается на нижний этаж, если не хочет. Никто не будет на этой сцене, если не хочет быть там.

Или, может быть, он просто имел в виду, что если я продолжу его искушать, то в итоге останусь с ним.

Мой стакан звенит, когда я ставлю его на стол слишком сильно.

— Все идет хорошо. Мне почти не удается посидеть, так много народу.

— Я бы хотела навестить тебя на работе, — говорит мама.

Это останавливает мое воображение.

— О, я не знаю, мама.

— Что? — Она смеется, ее глаза загораются. — Я думала, ты официантка. Ты ведь можешь помочь мне найти что-нибудь в меню, чтобы заказать, да?

— Это ночной клуб. — Я поднимаю бровь и пожимаю плечами, надеясь, что она поймет. — Мои платья немного короткие.

И в зависимости от того, когда приезжала моя мама… Я не хочу объяснять, почему некоторые женщины носят красное и для чего. Она наблюдательна. Она бы заметила.

Она тянется к моей руке и похлопывает ее.

— Ну, ты же знаешь, я не осуждаю. Если это сделает тебя счастливым, то я тебя поддержу. — Ее легкая ухмылка говорит мне, что она знает больше, чем я думаю.

Я отбиваю у нее всякую мысль и говорю:

— Это не ради чаевых.

— Я была в этом районе раз или два, знаешь ли.

— Мама, — говорю я, задыхаясь, и улыбка озаряет мое лицо. Когда она хихикает, я присоединяюсь к ней.

— Ты делаешь то, что должна. Немного кожи, немного флирта ради лучших чаевых. Я понимаю, — говорит она, поедая салат. — Знаешь, твоя бабушка всю жизнь проработала официанткой.

— Я этого не знала.

Мама кивает и говорит:

— Она нашла мне первую работу официанткой в кафе.

Пока мама рассказывает мне истории, которые я никогда не слышала о своей бабушке, мои мысли блуждают.

Это напрямую связано с Декланом.

Каков был вкус его губ. Как ощущалось его тело рядом с моим. Как звучал его голос, когда он шептал мне на ухо.

Он больше не мальчик, и я чувствовала определенный страх, находясь с ним внизу. И… я хотела этого. Я знаю, как рискованно быть связанной с любым из братьев Кросс. Они опасные люди и могущественны здесь, в городе. Я бы никогда не хотела идти против них, никогда не хотела бы давать им повод думать обо мне плохо. Я думаю, что я хочу чего-то более глубокого. Воспоминания о том, как Деклан целовал меня, достаточно, чтобы послать жар к моим щекам и согреть меня.

Я не чувствовала ничего подобного с тех пор, как себя помню.