Соль под кожей. Том второй (СИ)

Глава пятьдесят вторая: Лори

Настоящее

— Тааааак, посмотрим кто тут у нас, — с видом человека, готовящегося открыть новую планету, говорит врач-УЗИст, распределяя валиком проводящий гель по моему животу. — Может быть немного щекотно.

Я смотрю в потолок и зачем-то пытаюсь дышать ровно, втягивая и выпуская воздух равномерными аккуратными порциями. Где-то прочитала, что на небольших сроках ребенок похож на большую семечку, только скорее какого-то инопланетного растения, поэтому на всякий случай стараюсь не смотреть в монитор. Не хочу до конца срока ходить с мыслью, что во мне растет маленький «Чужой».

Должно пройти больше времени, прежде чем я окончательно свыкнусь с мыслью о своем будущем мамстве и в моей голове вызреют правильные ассоциации. Возможно когда-то я даже смогу выучить парочку сюсюкательных слов. Я до сих пор с трудом вижу себя в роли матери, но те редкие гротескные образы, которые иногда рисует мое воображение, скорее похожи на «свой в доску дружбан», чем на классическую маму. Не могу сказать, что меня сильно расстроит, если будущее окажется действительно таким.

— Размер плода соответствует сроку в шестнадцать недель, — говорит доктор, и я непроизвольно вскидываю голову.

— Шестнадцать? Было же… девять? Десять?

— Да, мамочка, было, — посмеивается он, как будто во всем этом есть что-то чертовски веселое. — Но время-то идет. Вот у вас уже набежало шестнадцать неделек. Советую уже сейчас задуматься о новом гардеробе — через пару месяцев он вам пригодится. Ну или раньше. Была у меня одна пациентка — на двадцатой неделе раздуло как кита, я дважды проверял, уже думал, что за своими сединами пропустил двойню. А была еще одна…

Пока что-то высматривает в мониторе и одновременно травит совершенно не интересные мне рабочие байки, я с ужасом ловлю себя на мысли, что скоро на мене моего идеального плоского живота с красивым рельефом будет… глобус? Я только кое-как свыклась с отеками (справедливости ради — сейчас они меня уже почти не беспокоят), и вот новый «приятный сюрприз».

Из всех женщин в мире, я точно самая морально неподготовленная на роль матери.

Когда доктор, наконец, заканчивает и протягивает мне салфетку, я нервно стираю с живота остатки геля и когда заправляю рубашку за пояс брюк, с облегчением вздыхаю, потому что зазор между кожей и ремнем ровно такой же, что и утром, и несколько недель назад.

— Вот, — он протягивает мне карту, исчерканную традиционными медицинскими каракулями и совершенно непонятными мне циферками. — Увидимся когда вам будет двадцать четыре недели.

Я несколько раз прокручиваю в его его странную, лишенную смысла фразу, но когда до меня доходит, что он имеет ввиду срок моей беременности, с трудом держу рот на замке, чтобы не брякнуть, что в отличие от «яжемамок» я не считаю себя и ребенка — одним и тем же. И при этом совершенно прекрасно себя чувствую.

От УЗИста мне еще нужно зайти к своему ведущему врачу — она, слава богу, та еще циничная тетка и не пытается шпынять меня за то, что в первую очередь я задаю вопросы о своем здоровье и состоянии. Никогда не понимала идиотских фильмов, где между беременностью и сохранением жизни, совершенно здоровая молодая женщина выбирает добровольную смерть. И все это под соусом чуть ли не героической драмы. А то, что этого ребенка папаша, скорее всего, при первой же возможности скинет на бабу с дедом, всегда почему-то оставалось за кадром. Как и мачеха, которая за очень редкими исключениями будет относится к этому ребенку как к щенку, из-за которого мужик не может привести ее к себе, чтобы потрахаться.

Ирина Федоровна еще раз изучает все мои анализы и по ее улыбке понятно, что там все в пределах нормы.

— Печень говяжью только побольше ешьте, Валерия — гемоглобин все равно надо бы немного подтянуть.

Мама рассказывала, что когда ходила беременная мной, то ее до самых родов тошнило от одного вида и запаха печени, неважно чьей, неважно в каком виде приготовленной. Я не большой фанат этого субпродукта, но в принципе могу нормально его есть и даже знаю отличный маленький мясной ресторан, где из печени готовят несколько интересных вкусных блюд. Учитывая, что сейчас уже шестой час вечера, самое время туда наведаться и нормально поужинать, заодно и проверить, как растущий во мне «инопланетянин» отнесется к этому деликатесу.

Но примерно на полпути туда меня настигает звонок из офиса и голос моей перепуганной помощницы, которая сообщает, что в офис пришли люди и требуют предоставить им доступ к некоторым рабочим документам.

— Чьи люди? От кого они? Почему пропустила охрана?! — На первом же перекрестке резко сворачиваю вправо и выруливаю в сторону офиса.

— Сказали, что они от Лукашина Сергея Ивановича, по его просьбе хотят провести аудит и это чистая формальность. Но они требуют документы, которые только для личного пользования.

Как говорится — не прошло и полвека, как Лукашин решил напомнить о своих аппетитах.

— Валерия Дмитриевна? — нервничает моя помощница, потому что на время очередного автоманевра я снова ненадолго замолкаю.

— Ничего им не показывай, вызывай охрану. Я скоро буду.

Обычно я очень аккуратно вожу. Точнее, я всегда воду осторожно и предпочитаю сбросить скорость, чем гнать вперед ради обгона. После того, как несколько лет назад попала в аварию, из-за которой до сих пор иногда мучаюсь головными болями, вообще дую даже на воду. Но сегодня приходится отодвинуть свои принципы и дать по газам. Я знаю, как действуют «шестерки» таких, как Лукашин: они умеют надавить на те болевые точки, которые заставят мою помощницу сделать так, как им нужно даже вопреки моему запрету. Она потом даже толком сказать не сможет, почему так произошло.

«Это первый и последний раз», — мысленно уговариваю себя, гипнотизируя взглядом бесконечно горящий красным светофор. И рвусь на мигнувший желты, потому что на пешеходном переходе на удивление пустынно.

До офиса удается доехать минут за тридцать — почти рекорд, учитывая то, что добираться пришлось по загруженной вечерней дороге. Лукашин не просто так выбрал именно это время — расчет был на то, что я не успею доехать. Но я вполне могла быть в офисе, потому что обычно ухожу уже вместе с охраной.

Значит, у меня завелась крыса.

Делаю себе мысленную пометку и как раз паркуюсь прямо у крыльца.

— Валерия Дмитриевна? — на лице встречающего меня у проходной охранника написано удивление, граничащее с шоком.

— Ты, — на секунду фиксирую на нем взгляд, потом «отмечаю» зрительным контактом двух его напарников, ты и ты — уволены.

— Валерия Дмитриевна, они же представители акционеров, — растерянно пытается возразить первый, по-щенячьи догоняя меня уже возле лифта.

Объяснять ему что-то вообще нет смысла — это уже даже не мой сотрудник, но пока спускается кабинка и мне все равно нечем заняться…

— Сергей, у «ТехноФинанс» много акционеров, очень, очень много. Тех, которые держат два-три процента акций — несколько тысяч. Как ты думаешь, сколько из них имеют право вламываться в офис?

Он даже не моргает и не подает признаков мозговой активности.

Блин, я меняю охрану второй раз с тех пор, как осталась за главную. Где были мои глаза когда я нанимала эти парней? Каким местом я принимала решение об их адекватности?

— Уволены, все трое, — повторяю свой вердикт, хотя даже если бы он дал правильный ответ на мой вопрос, я бы все равно не отменила свое решение.

Поднимаюсь на лифте на свой этаж, сворачиваю к кабинету и застаю картину маслом: четверо здоровых мужиков в приемной, окружив мою крохотную секретаршу. Буквально клюют ее как коршуны. Фигурально, конечно, но то, как они со всех сторон пинают ее словами, выглядит как аналогичная сцена из передачи на «Дискавери».

— Что здесь происходит?! — Я намеренно врываюсь в разговор тоном «с ноги».

Первым поворачивает голову тот, что полностью стоит ко мне спиной. Самый щуплый из них, но на меня смотрит, как на существо с самой нижней ступени пищевой пирамиды. Следом разворачиваются еще два и самым последним — четвертый, тот, который стоит над моей секретаршей в позе оскалившегося шакала. Все выглядит так, будто за секунду до моего появления, он собирался вцепиться ей в горло.

— Если вы немедленно не оставите в покое мою секретаршу — я вызываю полицию. — Достаю телефон. — Незаконное проникновение на территорию подтвердит запись как минимум с десятка камер.

— Нас пропустила охрана, — первым подает голос тот, долговязый, похожий на гиену.

— Охрана? Какая охрана? Те три болвана, которых я только что уволила? У моей охраны есть четкий протокол действий в таких случаях, который они нарушили. Но они-то просто мелкие клерки, не большого ума люди, а вот вы явно знали, что нарушаете как минимум несколько законов.

Какое-то время мы с ним ведем «показательный танковый бой» взглядами, потом он кивает остальным и они гуськом выходят в коридор.

— Валерия Дмитриевна, полагаю, нам нужно поговорить. — Он выразительно поглядывает на дверь в мой кабинет.

— Я слушаю. — Ставлю сумку на стойку секретарши и прошу ее заварить мне кофе на двойной порции молока.

— Наедине, — скрипнув зубами, настаивает долговязый.

— Во-первых, — я скрещиваю руки на груди и тоже меряю его взглядом, тем самым, который обычно берегу для «самых желанных гостей», — кто вы? Имя, фамилия, ваша должность, кого вы представляете, какого черта вообще приперлись в «ТехноФинанс»? Во-вторых, я не буду приглашать вас в свой кабинет — после вашего скотского вторжения, не считаю его целесообразным. В третьих — у вас пять минут, чтобы обосновать цель этого вторжения, после чего вы либо убираетесь самостоятельно, либо я вызываю полицию.

— Сергей Игоревич предупреждал, что с вами могут возникнуть трудности.

— Ну и прекрасно, значит, наш с вами разговор будет еще короче. Ваше имя?

Он сначала открывает рот, а потом раздумывает и молча протягивает визитку. Я нарочно даже с места не двигаюсь, вынуждая его растянуться на всю длину, чтобы дотянуться до моей руки.

— Лукашин Леонид Викторович. — Там есть еще какая-то информация, но на фоне всплывшей фамилии этого кренделя, она уже малозначительна. — Однофамильцы?

Иронию я даже не пытаюсь скрыть, но не жду, что он что-то подтвердит или опровергнет.

— Валерия Дмитриевна, я представляю интересы Сергея Игоревича. Мы с коллегами имеем право провести аудит и убедиться, что деньги держателей акций в безопасности.

— А если окажется, что им что-то угрожает?

— Я бы предпочел воздержаться от каких-либо выводов о гипотетических ситуациях.

— А я предпочитаю воздержаться от попыток незаконного вмешательства в работу «ТехноФинанс». И предлагаю вам и ваших коллегам убираться прямо сейчас.

— Я представляю…

Он заводит ту же шарманку, но на этот раз я грубо его перебиваю.

— Прямо сейчас вы покинете задние, потому что своим присутствием здесь нарушаете рабочий распорядок. — Киваю на часы у него над головой, на которых рабочее время закончилось ровно три минуты назад. Мелочь, но формально никакой аудит, будь он хоть от господа бога, не может проходить в не рабочие часы. — Всего доброго, господа. И не забудьте передать привет Сергею Игоревичу. Я очень ценю его неусыпное бдение.

На мгновение кажется, что он попытается взять мой кабинет нахрапом, таким злым выглядит этот «родственник Лукашина». Сразу видно, что не привык получать отпор, тем более от женщины, которая ростом ему по плечо. Приходится подстегнуть его принять правильное решение, выразительным нажатием пары кнопок на телефоне, после чего долговязый собирает своих напарников и собственную недовольную рожу, и сваливает, на прощанье процедив мне сквозь зубы что-то типа «до встречи».

— Вы просто… невероятная, — еле слышно шепчет моя секретарша, дрожащими руками протягивая мне кофе.

— Это просто шавки, — пожимаю плечами, потому что на самом деле разделаться с ними было делом пяти минут бюрократической возни. — Когда появятся в следующий раз — тоже сразу звони мне и ничего, никому не показывай.

— В следующий раз? — Она так бледнеет.

Видимо, пока меня не было, эта четверка крепко ее прессовала.

— Езжай домой. Отоспись. Завтра жду тебя к обеду.

— Спасибо, Валерия Дмитриевна.

Через минуту, оставшись одна, выдыхаю и усаживаюсь в кресло.

Пью кофе маленькими глотками, обещая себе, что это будет последняя не_плановая чашка кофе до конца беременности. Совсем отказываться от него я не собираюсь, как не собираюсь отказываться от силовых тренировок и прочих ежедневных вещей, которые не несут никакой угрозы ни беременности, ни инопланетянину в моем животе. Сейчас моя любимая арабика средней прожарки, сильно разбавленная сливками, то что нужно, чтобы помочь сосредоточиться.

То, что Лукашин начнет вставлять палки в колеса, я поняла в ту же секунду, когда он начала навязчиво пихать мне свою помощь. Ожидала на пару недель позже, но это все равно ничего принципиально не меняет. И я могу с ним справиться. Не думала, что скажу это, но тут нужно снова отдать должное Завольскому-старшему: он предусмотрел внутренние документы и подстраховал себя от подобных попыток оттяпать его добро. Мне даже не придется изобретать велосипед.

Но почему бы не воспользоваться случаем и не раздобыть еще один гвоздь в гроб Наратова?

Пока гипнотизирую взглядом телефон, прокручиваю в голове несколько вариантов начала разговора, прикидывая, какой выбрать. Нужно быть немного непринужденной, но убедительной. Чтобы у человека, которому я собираюсь сейчас позвонить, не возникло слишком много подозрений. То, что мой звонок его озадачит — само собой разумеется, но лучше это будет самый минимальный минимум «озадаченности».

— Приемная Николая Александровича Новака, — приветствует меня приятный женский голос.

А я ставлю мысленную галочку в свой длинный список «мести».