Спасение души

ГЛАВА ВТОРАЯ

Эмма

Тропинка, по которой мы молча шли, выглядела так, будто плыла над неприступным сумеречным морем. Геендра — это то, что большинство людей могли бы вообразить как пустынные глубины смерти. Порочное страдание, которое цеплялось за горы, с безжизненным холодом, который не напевал песни жизни. Просто сломанная музыкальная шкатулка, которая больше никогда не заиграет. И, подобно Двору Пепла, здесь нет потока воздуха, который подхватил бы пряди моих волос в своем потоке. Все царство было бездыханным.

Позади меня раздавалось гулкое эхо, когда упырь следовал за мной на почтительном расстоянии. Я шла вровень с Уиро, поворачивая голову, замечая, как тень неба соответствовала смертельному оттенку черной крови, текущей по моим венам. Затененная луна висела над головой, с тусклым красноватым свечением, исходящим от ее краев. Похоже, что она вдыхала огонь в царство, но никакого тепла не давала. Сила, струящаяся по моему телу, маскировала холодный воздух, заставляя меня цепенеть от него, когда белые клубы вырывались из моего носа с каждым выдохом.

Здесь много зубчатых каменных мостов, все они пересекали друг друга сверху и соединялись с другими частями замка Уиро. Высокие шпили вздымались так высоко, что казалось, будто они пронзали луну, заставляя ее кровоточить багровым. Вдалеке разбросаны разрушенные горы, окутанные полуночным смогом, который клубился по всему дну этого царства.

С легким вдохом я наморщила нос, когда во мне проснулось любопытство. Запах того, что, как я знала, пахло Смертью, был бы запахом Двора Пепла: чего-то отвратительного или гнилого. Несмотря на то, что в воздухе все еще витал постоянный запах дыма с пеплом, к нему примешивался привкус чего-то приторного. Погранично сладкий, с легким привкусом горечи.

— Что ты почувствовала, когда убила фейри? — голос Уиро ворвался в мои мысли, как будто он хотел напугать меня, но это не сработает с этой новообретенной силой, поселившейся в моей душе.

Я слишком невозмутима, чтобы бояться. И эта сила останавливала его от вторжения в мой разум, потому что она позволяла мне быть достаточно сильной, чтобы держать щит на месте, через который он не мог проникнуть.

— Ничего, — без колебаний ответила я, продолжая идти в ногу с ним.

Мои глаза остановились на его затылке, когда он слегка кивнул.

— Ты хочешь знать, за что его приговорили к смерти?

Я твердо стояла на смертельной опоре моста, в то время как каменные крошки падали в пустоту внизу с вибрацией от каждого шага.

— Разве это имеет значение? В конце концов, смерть есть смерть, — спокойно сказала я ему в спину, повторяя слова, которые он сказал ранее, пока мы продолжали тащиться вперед.

Я не уверена, куда он меня вел, но мы приближались к подножию горы, освещенной ночным небом. Зазубренные вершины тянулись по всей земле, примыкающей к возвышающемуся замку, нависающему над нами. Тот же замок, в котором меня держали, и я просто осознала, что если человек не мог путешествовать с помощью теней, то единственный путь внутрь — это подняться по крутым, неровным ступеням. Они так сильно выщерблены, что, казалось, вот-вот рассыплются в прах. У них нет ни перил, ни стен, и они такой же ширины, как эти мосты: достаточно широкие для одного человека. Если вы упадете и умрете, не добравшись до главного входа, то так тому и быть.

Уиро резко остановился и повернулся, чтобы окинуть меня взглядом. Я остановилась, сжав губы в ожидании. Он оценивал предоставленный мне наряд, который представлял собой длинную тунику цвета воронова крыла с двойными разрезами по бокам, которые целовали мою тазовую кость. В довершение всего, мои ноги облегали туфли из черной кожи в тон. Мои каштановые волосы заплетены в две косы, которые спадали на лопатки, чтобы непослушные пряди не закрывали лицо.

В основном, чтобы они не прикрывали шрамы на моей шее. Напоминание о жизни, которой я жила раньше, и о которой я втайне пыталась вспомнить больше. Та часть, где мое сердце нашло тех, кого я лелеяла. Но каждый раз, когда я пыталась ухватиться за воспоминание, адский шепот утаскивал меня обратно во тьму. Я не позволяла своим мыслям отразиться в моих пустых глазах, защищаясь от критического взгляда моего отца.

Не говоря ни слова, он развернулся на каблуках и продолжил делать плавные шаги. За то время, что я здесь, я заметила, что он смягчился по отношению ко мне. Совсем немного, потому что он все равно поглотил бы мою душу, не задумываясь. Но я доставила ему достаточно удовольствия, чтобы продолжать дышать еще один день. Хотя, у меня в горле горел кисловатый привкус от мысли, что, возможно, была причина для всех заданий, которые он поручил мне выполнить. Было что-то, что засело у меня под кожей и заставляло меня сомневаться в его действиях по отношению ко мне, хотя я ничего о них не знала.

Он вел меня по ряду туннелей, как только мы достигли горы, которая поглощала нас целиком, закрывая видимость багровой дымки, создаваемой дьявольской луной. Темные, блестящие шипы разбросаны по верхушке, как зацементированные сосульки, которые могли убить одним ударом, если их отсечь. Затхлый запах влажного старого камня наполнил воздух, когда я смотрела, как хрустальная капелька соскальзывала с кончика шипа и упала на землю.

Различные щелкающие звуки сливались и эхом разносились из туннеля слева от меня. Раздалось неистовое ворчание, сопровождающее темные силуэты сгорбленных Испорченных, шаркающих к нам. Мы с Уиро продолжали двигаться, в то время как они замерли, когда заметили наше присутствие. Один ударил другого в грудь, прежде чем присесть на корточки, когда мы проходили мимо.

Перед тем, как Уиро вывел меня из башни, он рассказал мне об упырях и о том, что между ними нет секретов. Новости от одного у другому распространяются со скоростью молнии, как будто они разделяли одно сознание. Итак, я обнаружила, что мой подбородок поднялся на дюйм выше, а плечи слегка расправились, зная, что они слышали о моей общей силе с их хозяином. С их Богом. И что они знали, на что я способна.

Уиро не обращал на них внимания, повернулся направо и повел меня вниз по широкой лестнице. Здесь нет зажженных фонарей или факелов, которые создавали бы мягкое свечение, заливающее туннель, и мое любопытство снова обострилось, когда я заметила источник световых потоков с того места, куда мы направлялись. На полпути вниз по ступенькам меня окутал сильный аромат жасмина. Цветочный аромат переполнил мои чувства до удушья.

Каблук моего ботинка едва коснулся последней ступеньки, и я остановилась, совершенно не уверенная в том, что видели мои холодные глаза. В воздухе витал ритм, и это похоже на… жизнь. Как далекое воспоминание о ветре, танцующем в моих волосах, когда я летела под морем звезд, а сильные руки обнимали меня. Как первый вдох, когда ты выныривал из воды. О бьющихся сердцах и разгоряченной коже.

И впервые с тех пор, как я отточила эту проклятую силу и стала этим оружием, дрожь пробежала у меня по спине. Чувство, к которому я не привыкла, которое я больше не должна испытывать. Но также заботилась о том, что это заставляло меня чувствовать, что меня чертовски беспокоило.

По внешнему краю серебристого бассейна извивались сотни широких ступеней, спиралью поднимающихся вверх по периметру горы. И посреди всего этого — водопад, струящийся сверху в центре.

Запрокинув голову, я подняла глаза к возвышающимся высотам. Как будто гора была полностью вырезана, выдолблена до последнего дюйма. Раковина чудовища. Прозрачная текущая вода, которая бесшумно движется посередине, берется… из ниоткуда. Вершина горы открывалась небольшому кругу света, не имеющему никакой связи; он просто существовал.

Кисти маленьких белых цветов жасмина обвивали потрескавшиеся колонны, которые возвышались вдоль края лестницы. Цветы, которые в полном расцвете и процветали в царстве смерти. Так ярко выделяющийся на фоне черного, расколотого изгиба каждой колонны.

Внезапно вспыхнул образ ослепляющих серебряных глаз, смотрящих на меня сквозь полуночное небо. От чистой улыбки у меня перехватило дыхание, когда мой взгляд остался прикованным к цветам. Проблеск света в мире тьмы.

Я потрясла головой, чтобы прогнать воспоминание, которое было похоже на теплые губы, поцеловавшие мое сердце. Уиро остановился у подножия платформы, как раз там, где встречались камень и вода. Я спокойно подошла к нему. Он остался спиной ко мне, уставившись на переливающуюся жидкость, заполняющую все пространство пещеры.

Тени тихо танцевали вокруг его худощавого тела, ничем не выдавая того, зачем он привел меня сюда. В тот момент, когда я оказалась рядом с ним, каждый мускул напрягся. И снова мой разум не понимал, что я видела, потому что это не просто вода. Это что-то другое. Бассейн не прозрачный, а представлял собой мерцающую серебристую жидкость, сквозь которую я могла едва различить, если только присмотрюсь достаточно пристально. По поверхности не пробегала рябь, оттуда, где водопад впадал в центр, не доносилось ни звука. Он неподвижен. Зеркальный из-за люминесцентного сияния, который отдаленно напоминал мне о волшебном свете, сияющем в ночи и знающем мои секреты. Еще одно воспоминание из того, что казалось другой жизнью.

Но что заставило меня колебаться, так это металлический запах, исходящий от воды, запах, который слишком похож на кровь. И я задалась вопросом, есть ли в цветах какая-то цель, уловка, чтобы замаскировать то, что могло скрываться под поверхностью.

Потому что что-то не так.

— Ты доказала, что можешь быть мне полезна, Эммеральда.

Я оторвала взгляд от воды и посмотрела на отца, задерживая воздух в легких.

Так было с тех пор, как он привез меня сюда. Он сказал мне, что до того, как моя мать родила меня, мое выбранное имя было Эммеральда. Но когда она спрятала меня в Смертных Землях Хелестрии, она сократила его, чтобы приспособить к моей новой жизни. Чтобы я была более защищена и не связывало меня с дочерью Бога. Он постоянно называл меня моим полным именем, словно проверяя, как оно звучало. Чтобы заменить имя, оставленное моей матерью, с которым я привыкла жить. Что, возможно, использование имени, которое мне должны были дать, еще больше сблизило бы нас. Что меня лучше оставить в живых, чтобы я была полезна ему.

Но даже в таком состоянии я предпочитала Эмму. Оно короткое и острое, очень похоже на мой любимый кинжал. Но в глубине души это из-за того, что оно слетело с языка татуированного крылатого мужчины, что испортило для меня все остальные имена.

Биение моего отравленного сердца стало ровным и медленным, когда мой отец махнул рукой в сторону блестящего пруда за ним.

— Это, дочь моя, часть твоего следующего задания.