Спиною к будущему

Глава 8. Плохие девочки

Не злилась, и даже не обижалась я на Ленку за то ее поведение в отношении Клёмина. Бесспорно, было неприятно, противно даже. Однако… мое самолюбие тешило то, что в итоге она получила по заслугам: поворот-отворот.

И дело даже не словах Вовки. Та сама призналась, что едва не с силой набросилась на него, но тот тактично попытался ее остановить, приводя в доводы какие-то несуразные глупости.

"Сразу было видно, что не мастак он отшивать девок, но тут… почему-то, пришлось. А дальше зашла ты, он аж побелел — и мне стало всё ясно. Кинулся за тобой, — смеется. — Знаешь, а я его ждала. Думала, получит по щам от тебя, как всегда ты делаешь, и ко мне… приползет. А нет — ушел куда-то во двор. Наверно, курить, не знаю. Видела, бродил по скверу. И кто его так поздно выпустил из здания? Ну, а потом всё это началось. Помню, стояла в коридоре, когда ты впервые заорала. Я кинулась к двери — заперто. Тогда прожогом помчала вниз — он как раз поднимался по лестнице. Ну и… потащила за собой, на ходу растолковывая происходящее. А дальше — сама знаешь…"

Ох, знаю… знаю.

Чертов Клёмин, не мужик, а беда какая-то. С его появлением моя тихая жизнь словно взбунтовалась. И теперь даже страшно, что может еще случиться и выпасть на мою долю. Хотя, наверно, я готова… готова ко всему, если со мной рядом будет такой покровитель…

— Поехали завтра на карьер?

— На какой? — удивилась я странному предложению Вышегородцевой.

— Да вот мне на днях показали. Обалденное место. За Прибрегой. Чистый песочный пляж, прозрачная вода, сосновый бор. Мечта… причем, так и называется! — захохотала Ленка.

— Чую вторую Бальгу…

— А? — удивилась та моему странному ответу.

— Да так… мысли вслух. И на чем поедем?

— Автобус, а там пешком.

— Самой-то не лень в такую даль тащиться? Учти, что еще и со шмотками…

— Ну, по крайней мере, не в говнотечке купаться.

— А на море?

— Да холодное оно, жуть. Были на той неделе. Не думаю, что что-то изменилось. Погода последние дни вон какая стояла!

Скривилась я, тяжелый вздох.

— Ладно, подумаю…

Согласиться.

Скрипя зубами, едва добрались до заветного места.

А вот можно и позагорать вдоволь, а, вернее, отоспаться. И пока Ленка нет-нет, да устраивала рейд к воде, я лишь послушно вертелась, как на гриле, подставляя ленивому солнцу свои бледно-синюшные бока.

Мысли вперемешку: то о работе, то о прошлом, то о Клёмине, который до сих пор не звонит, то о лете, которое… скоро уже и закончится.

— Лина! Хватит дрыхнуть! — вмиг навалилась на меня мокрая Вышегородцева, отчего я невольно поежилась и нервно выругалась. — Уже вся обгорела!

Осмотрела я себя — ну так, красными пятнами взялась. Черт, и даже местами уже больно.

Рассесться. Взгляд вдаль — на скутериста и двое школьников, которых тот катал на надувном то ли диване, то ли матрасе (не знаю даже, как это правильно назвать).

— Ну что, идем плавать? — не унывает Елена.

Улыбаюсь. Пристальный взгляд на эту безумную.

— Неужто не накупалась?

— Я — то я, а вот ты… за лето так ни разу и не залезла в воду!

— Мне душа дома хватает, — смеюсь.

Ядовито захохотала девушка.

— Как остроумно! Пошли, давай, а то я не отстану!

— А вещи куда денем?

— Ну… — замялась, взгляд по сторонам. — Думаешь, украдут?

— Вероятнее всего, — ухмыляюсь.

— Во! Я придумала, — живо кидается к нашим сумкам, складывает туда телефоны, очки. — Ну, надеюсь, одежду уже не тронут!

Подрывается на ноги и идет куда-то наверх, ближе к лесу.

Поднимаюсь и я, не желая упустить столь странный и, местами, несуразный, недальновидный поступок. Тем более, что некоторое содержимое моей сумки уж никак нельзя оставлять наедине с чужими людьми, но кинутся наперерез и силой отобрать вещи — еще глупее. Только вызову бурю ненужных вопросов, на которые ответы правдиво не смогу дать. А на остальное — резонности не хватит. Надежда все еще греет меня изнутри, что эта бесшабашная девка не настолько глупа, как кажется.

Да нет. Всё верно. Сегодня, явно, не мой день.

Около серебристого автомобиля стояло четверо парней. Те оживленно и весело общались друг с другом, временами активно жестикулируя, пока и не оказалась рядом с ними моя гениальная Ленка…

Милые улыбки, короткие фразы. Обмерли все, собрались в кучу — и наблюдают, как самый высокий из них разговаривает с внезапно нарисовавшейся забавной, странной девушкой.

— Да без проблем! — доносятся слова молодого человека.

Хлопнула в ладоши радостно Вышегородцева, разворот — и пошагала ко мне. А эти кобели только и мерили ее взглядом, тщательно изучая потаенные, как и сама бы Ленка сказала, «аппетитные» места, формы ее полуобнаженного тела.

Еще шаг — и поравнялись. Тут же хватает меня за руку и тащит к воде. Прощальный взгляд на парней, тихо молясь, чтобы те не оказались козлами, — и развернулась, подалась ее напору.

И смысл всей этой затеи? Вода холодная (только выбесила), переживания по поводу наших денег, телефонов, ключей от дома и еще "кое-чего", да и просто визжащая, брызгающаяся Ленка — не дали обрадоваться свершившемуся. Разве что галочка, что в этом году купальный сезон наконец-то (и все же) открыт.

Минут пять (плюс минус) — и полезла я на берег. Грубо игнорируя обиженные крики Вышегородцевой, выбираюсь из воды. К покрывалу — взять полотенце и вытереться. Выдох, руки в кулаки — и уверенно шагаю в сторону «любезных джентльменов».

— О, еще одна, — послышался мужской голос. — Ребята, мы сегодня, по ходу, нарасхват.

Улыбаюсь (по крайней мере, пытаюсь).

— Большое спасибо за помощь, но вода там холодная, да и временами эти водоросли. Зря вообще лезла, и зря вас напрягали с нашими вещами.

Улыбается «Высокий»:

— Да не за что, только… давай так, твоя подруга отдавала вещи, она и заберет, а то мало ли что, — смеется.

Не сдержалась и я в ответ.

— Ну…

— А вот и она.

Не успела я обернуться, как кто-то завалился мне на плечи. Машинально голову вбок — Вышегородцева.

— Что тут? Не отдают? — хохочет.

— Ну, а как иначе? — отвечает «Высокий».

— Слушайте, девушки, — вдруг вмешивается в разговор «Белобрысый». — А давайте с нами? Мы как раз уже и шашлыки почти пожарили. Ну? Там мяса хватит на всех!

— Ты как? — шепчет мне на ухо Ленка. Тяжело вздыхаю, и только хотела выдать нечто «разумное и приличное» в виде оправдания, отмазки, как та, не дожидаясь (восприняв мое короткое молчание за положительный ответ), оторвалась от меня и пошагала к парням, за машину к костру (на лужайку, что те заняли).

Обмерла я от удивления. Чертова идиотка.

— Лена, — зову ее. Но уже не слышит, хохочет, заливается, кокетливые ответы на многозначные шутки, комплименты и веселые разговоры.

— А ты чего стоишь? — обратился ко мне невысокого роста брюнет. — Стесняешься?

Ехидная улыбка ужалила меня, словно раскаленная кочерга. Отчего-то, все это было противно. Гадко.

Не доверяла я им, хоть и миловидные, и шутки радушные, и не столь пьяные, как бывает среди нашей молодежи, так только — слегка хмельные (разве что кроме самого молчаливого, четвертого: хмурого и трезвого, такого же недовольного, как и я — видимо, он как раз и за рулем; надеюсь, он, конечно, а не эта пьянь).

— Да часть вещей наших там еще, на пляже, осталась, — и вроде не лгу, но и правду крою.

— А, — удивился тот. — Ну, да.

— Помочь перенести? — вдруг вмешался «хмурый».

— Нет, спасибо, — качаю головой.

— Да ладно, пошли, помогу, — резво бросает бутыль с водой и шагает в сторону водоема.

— Я сама справлюсь, не стоит.

— Мне не сложно…

Я вот, лично, вообще не понимаю таких людей. Вот как так?

Сколько там прошло времени? Минут пять?

Пройтись к пляжу, собрать вещи, поулыбаться от неловкости своему помощнику — и вернуться обратно. И?

Лены нет. И одного из парней нет. Машины нет.

— А где моя тачка? — ошарашено уставился молодой человек на своих друзей.

— Да здесь они. Немного решили прокатиться. Сейчас вернутся.

— О***ть, а мне что-нибудь сказать?

— Да не сцы, минут через пять-десять вернутся, его на дольше не хватит, — заржали парни, не сдержался и мой «помощник» — улыбнулся.

Тяжелый вздох, короткий взгляд на меня, ошарашенную, и, хмыкнув на мою реакцию, проговорил:

— Да не говори. Сам в шоке.

Положил аккуратно пакеты рядом с их покрывалом.

— Пусть только разъе**нит мне тачку, утоплю здесь же в озере.

Рассмеялись молодые люди.

— Вот что значит быть слишком трезвым, — подошел поближе Белобрысый и похлопал по плечу. — Ни расслабиться, ни порадоваться.

— Чему?

— За друга.

— Разве что…

И снова шумный вздох, короткий взгляд на меня — и подался к костру. Умный, занятой вид состроить — и стать крутить шампура.

— Да ты присаживайся, не стой… или что? — отозвался ко мне Брюнет.

Мило (лживо) улыбнулась я.

— Спасибо.

Пройтись к нашим вещам, достать платье и поспешно натянуть его на себя.

— Что? Назагоралась? — рассмеялся Белобрысый.

Усмехнулась.

— Да прохладно как-то стало.

— Есть такое, — отозвался «Водитель». — Как бы, вообще, дождь не начался, вон вдалеке какая туча идет.

— А вы меньше каркайте, и всё будет отлично.

Присела я на край покрывала, поджала ноги под себя, обхватив колени руками.

— Кстати, — вдруг ожил, радостно вскрикнул Брюнет. — Я — Лёша, этот, — ткнул пальцем на «Водителя», — Серега, а белобрысый — Антон. А тебя как звать?

— Ангелина, Лина, — сухо отвечаю и на автомате добавляю. — Очень приятно.

— Взаимно, — радостно, во весь рот заулыбался молодой человек. — Выпьем за знакомство? — живо протянул ко мне пластмассовый стаканчик с прозрачной вонючей жидкостью (водкой, по всей видимости).

Окинула вокруг взглядом. Всем разлил, и на меня.

— Да нет, благодарю. Я не пью.

— Что? Совсем? — удивился. — Даже ради такого случая?

— Ну же, не ломайся, — живо вмешался Белобрысый.

— Не хочет, пусть не пьет, — угрюмо проворчал Серега-«водитель».

— А, ну да. Будет тебе с кем поговорить хоть, — хохочет «джентльмен». — Вечно ты обламываешь весь кайф.

— Зато потом какие вы все рады, когда есть хоть кто-то трезвый, кто сядет за руль и повезет вас домой.

Цыкнул. Смолчал.

— Так что, выпьешь?

— Нет, спасибо, — качаю головой и отталкиваю его руку в сторону. — Я на антибиотиках. Так что… извините. И, даже если бы хотелось, нельзя. Не могу.

Короткий, косой взгляд «Водителя» на меня и, улыбнувшись сам себе под нос, тут же отвернулся, видимо, поняв, что вру; вновь устремил взгляд на готовящиеся шашлыки. Провернуть шампур.

— Что-то они там долго…

— Вот ты рыпун!

Черт, а если не вернется? Что делать? Не могу же я нагло забрать свои вещи, или… хотя бы самое важное, дорогое (сумку с содержимым) и направиться к автобусу?

Стоп, а где сумка?

— А, а вы не знаете, где наши сумки, телефон там…? — протараторила я, больше уже обращаясь к Сергею, чем остальным, раздолбайским, ребятам…

Заметил мой взгляд. Отреагировал, развернулся лицом (не вставая, все еще сидел на корточках).

— Я — нет, я же с тобой ходил. Пацаны?

— А?

— Где их сумки?

— Не знаю, — отвечает Леша. — А что… нет здесь, в куче? — кивнул головой в сторону пакетов.

— Неа, — торопливо отвечаю я.

— Да в машине, наверняка, вместе с нашими, — вмешался, махнул рукой Белобрысый. — Че вы всё очкуете? Сейчас дунут, вернутся и всё будет в норме.

— В смысле, дунут? — удивилась я.

— Или вдуют, — хохочет Брюнет.

— Ну, или так, — смеется Антон.

Раздалась музыка. Живо подорвался на ноги «Водитель». Достал телефон из кармана.

— Да? В смысле?! — оторопел. — Ты ох**л?!

Грубо отбивает звонок.

— С*ка! — скривился от злости.

— Что там? — удивился Белобрысый.

Прожевывает гнев.

(обмерла я испуге)

— Да ни**я хорошего, — тяжелый, шумный вздох. — Застрял, говорит. На заливе где-то там, за лесом.

Молчим.

— И че теперь? — первым решается на звук Брюнет.

— Да ничего. Дожаривайте, а я — пошел искать… этих уродов.

— Я с тобой, — живо выпалила я.

Тотчас все взгляды обрушились на меня.

Сомнения за и против — и, на удивление, соглашается.

— Ладно.

— Ну, тогда и мы пойдем, чего оставаться?

— И шмотки с собой тащить?

— Ну, а что? Там и пожрем уже.

— Ну, как хотите…

Странная картина ждала меня по приходу. Хотя, чего странная? Если верить словам (шуткам) парней, то всё… выходит вполне предсказуемым, логичным.

Лена совсем уже освоилась со своим новым кавалером. Практически без умолку хохочет, то и дело, что липнет к парню («Высокому», с которым и ушла тогда), принимает его откровенные ласки за должное.

Хм, по сути, а что можно было ожидать от Вышегородцевой, учитывая ее нелепое поведение в больнице? Единственное странно, что в жертву в этот раз выбрала на вид обычного паренька, а не, как вечно доныне, с задатками богатого бизнесмена.

Хотя…, кто его знает, что он ей там наплел.

— Лен, пошли, поговорим, — пытаюсь силой ее утащить в сторону от дороги, к пляжу.

Заливается странным, нездоровым смехом.

— Ты че такая злая? — гримасничает. Но еще один мой напор — и, отрываясь от своего ухажера, шагает, тащится за мной.

И вот, пока «Водитель» копался в песке (выковыривая его из-под колес и затыкивая вместо оного камни и доски), а остальные парни то советом помогали, то временами делом, мы направились с нерадивой моей подругой в сторону залива, ближе к воде.

— Ты что творишь? — рычу, уже не сдерживая злость. — Совсем рехнулась?

Ржет. Взгляд мне в глаза. Но вместо четкого осознания — словно пелена.

— Да че ты паришься? Клевые же ребята!

— Ты под кайфом?

Смеется, прикрывая ладонью рот, словно пряча, удерживая тайну.

— Ну…

— Что ну? — рявкнула я. — Что принимала? Курила?

Прыснула от смеха, закачала головой.

— Что, тоже хочешь?

— Не будь дурой!

Смеется.

— Да ладно, хоть перестанешь быть такой злой и расслабишься! А то он уже… сколько времени одна, сама говорила. А так… смотри, может с кем и замутишь!

— Ты — идиотка, что ли? Мы их видим в первый раз!

— Ой! Короче, погоди, — вдруг дернулась, остановилась. Нырнула рукой к себе в лифчик купальника и достала оттуда небольшой целлофановый пакетик с белым (желтоватого оттенка) порошком.

— Что это? — обомлела я от догадки.

Хохочет.

— Пока он тупил, я позаимствовала.

— Ты — дура, что ли? — рычу. — Убери быстро, а лучше верни или выброси!

— Шутишь? — смеется.

— Ты больная, если они сами нас не прикончат, то еще не хватало, чтоб милиция приняла.

Залилась едва не истерическим смехом Вышегородцева.

— Ты — больной параноик, Лин! Попустись! Расслабься! — закрутилась, завертелась на месте, разведя руки в стороны, причем даже уже не скрывая свой «клад».

— Дура! Убери его! — ору, рычу, кидаюсь на нее, пытаясь выхватить и спрятать беду подальше.

Вмиг увиливает в сторону, спотыкается, запутывается в собственных ногах, — и падает в воду. На колени. Руками уперлась в песок… ржет.

— Отвали, идиотка! — кричит, ревет на меня сквозь хохот.

— А что тут, девочки? — послышался мужской голос. Резко оборачиваюсь — Белобрысый чешет к нам.

Испуганно кидаюсь на землю, рядом с ней (все еще корячившейся в странной позе, желая, видимо, ровно, спокойно сесть, но то ли в воде, то ли на берегу — сама еще не решила).

— Убери его, молю! — пытаюсь выхватить у нее. Ведь шаги молодого человека четкие и стремительные. Рывок — мой, ее, каждый в свою сторону — и пи***ц. Раскрылся, порвался пакет… Все к хренам собачим посыпалось в воду, да внутрь затекло немало.

Обомлела я в ужасе.

Замерла, сражаясь с приступами смеха, и Лена.

Застыл в оцепенении и Антон.

Еще секунды немой сцены — и первым кинулся спасать происходящее молодой человек, попытка сгрести все в кучу, в пакет, но кроме песка внутри уже ничего толкового, практически, не осталось.

Выдох. Взгляд то на меня, то на Ленку.

— Вы, с*ки… где это взяли?

Похолодело все внутри. Обмерла в испуге и Вышегородцева.

Молчим.

Пристальный, жестокий взгляд снова поочередно каждой в глаза.

— Вы… с*ки…, я спрашиваю…. где ЭТО взяли?

Тяжело сглотнула Ленка. Но еще взгляд ему в ответ в глаза — и не выдержала, рассмеялась.

— С собой принесли.

— Уверена? — гневно, дерзко затряс перед ее лицом пакетом.

Улыбается идиотка.

— Ну, да.

Тяжело сглотнул парень.

— То есть…. если я сейчас кое-что сделаю, проверю, то там… все окажется на месте? ДА? — рявкнул ей в лицо и ткнул, стукнул рукой в нос.

Застыла. Молчит, виновато опустив взгляд.

— Оу-е! — послышалось где-то сбоку от нас. Рычание мотора стихло. Быстрые чьи-то шаги в нашем направлении.

Сидит Белобрысый, выжидает, нервно прожевывает злость.

— Что-то случилось? — обмер рядом с нами троими, сидящими в воде, в непонятных, напряженных позах, Брюнет. — Что это? — кивнул в сторону целлофана, что сжимал в руках Антон.

Дерзкий взгляд на товарища, и, словно скрежет металла, прорычал.

— А ты угадай… что эти суки сделали…

Обомлел. Побледнел.

— И че, прям весь? — едва слышно.

— НЕТ, б***ь, по частям! Остальное в трусы запихнули!

Тяжелый вздох, шаг назад и схватился за голову руками.

— О***ть! А ты?! — рявкнул вдруг в его сторону. — А ты, б***ь, куда смотрел?

— А что я? — живо подрывается, выравнивается на ногах. — Оно в машине лежало под сидением. Кто знал, что эта тварь туда полезет! И как спалила?

— Это Костян ее… наверно.

Внезапно замечаю странное движение Ленки. Еще миг — и, сколько было сил и возможностей, учитывая ее состояние, вмиг срывается на ноги (и на ходу пытаясь восстановить равновесие и выровняться) начинает… бежать. Вдоль берега, куда-то… сама незнамо куда.

— Ох, и дура, — закрыла ладонями я свое лицо, понимая абсурд всей ситуации. Мало того, что полная ж*па, так еще эта дебилка, словно калека, пытается удрать… от кого? От четырех разъяренных парней на тачке? ***ть-колотить! Да еще где? Среди голого поля? Пока до леса домчит. И то, если бы хоть на трезвую. А так, это — приговор. Вместо диалога и попытки разрулить все, снять напряжение, — эта идиотка доводит происходящее до конкретного взрыва… и нам уж точно теперь… п****ц.

Как по команде сорвался резко за ней Белобрысый, на ходу ревя, чтоб Брюнет не спускал с меня глаз.

Ну что ж. Делать нечего. Поддаюсь игре. Едва первый отбежал на более-менее расстояние, как живо подрываюсь.

Растерялся от такой внезапности мой «охранник». Уверенный удар мой в пах ему — и пока, тот скрюченный, согнулся вдове, гоню со всей мочи за этими двумя, наперехват.

Нагнал, поймал Ленку. Схватил за волосы, повалил на карачки. Пару ударов вбок — и сдалась та, перестала сопротивляться.

В момент налетаю и я на него. Старые, заученные, на грани рефлексов движения, и сама не поняла, как этот скот рухнул, скуля, на песок.

Живо хватаю за шкварки девку и тащу ее в сторону леса.

— С*ка! Пусть только оторвемся! Я сама тебе морду разъ***шу!

Заплетается в собственных вялых, непослушных ногах, противной высокой траве и ямах-кочках. Падает уже не раз, таща за собой и меня к земле. Но еще живем, еще сражаемся.

Рычит вдогонку мотор, и всё стремительнее, всё ближе, всё… страшнее (и уже даже не спасает бездорожье и с крюком объезды дюн по твердой грунтовке).

Остаются считанные метры — вот-вот ворвемся с густой бор, оставляя подонков без этой их привилегии. Но уже стуки дверей за спинами — и выстрел.

Завизжала, завопила Ленка, упав на землю, — силой отбивается, сопротивляется моему напору.

— С*ка! Вставай, — пищу отчаянно на грани визга.

— Отвали! — вырывается. Но еще миг — и торопливый бег, громовой топот, вторя взбешенному биению сердца.

Обмерла я, вглядываясь в глаза обреченности. Живо ухватили за волосы обеих и потащили за собой.

Не сопротивляюсь.

Рычу только:

— Она ранена?! ОНА РАНЕНА?!!

Дергаюсь, вырываюсь в итоге, чтоб взглянуть на Ленку, убедиться, что жива, что ничего ей не угрожает, да только, еще одна попытка, еще один взор — и, единственное, что уловила, как метнулась тень, резвый взмах — … и стемнело в глазах.

Очнулась уже… в какой-то (неизвестной, полупустой, где веяло бедностью, обреченностью и плесенью) квартире. За окном — ночной полумрак, сложно было что-либо толковое различить сквозь тюль, грязное стекло и темень на улице. Невозможно определить, выудить хоть какие ориентиры или, хотя бы, тот же этаж, если придется, сбегая, все же прыгать с окна или балкона.

В комнате же, где все и собрались, — от застывшей у потолка пыльной, пожелтевшей от времени (еще советской) каскадной хрустальной люстры, лениво разливался тусклый медовый свет. Он покорно очерчивал силуэты людей, являя их задумчивые, замученные, хмурые лица, а так же немногочисленную старую мебель (так же истерзанную жизнью, как и всё здесь): покосившийся деревянный стул с затертой спинкой; серое кресло с подранными подлокотниками; того же цвета продавленный, наверняка скрипящий, диван; лакированный стол, на котором (ближе к стене) взгромоздился, грохоча, шипя эхом из недавнего прошлого, пузатый, кинескопный (цветной) телевизор. Пустая ваза у окна, стопка газет, да прочей макулатуры… А на самом краю — остатки скудного пира: начатая бутылка водки, открытые консервы, грязная вилка (небрежно брошенная на столешницу)… да пару пустых рюмок.

Поморщилась я. Голова просто раскалывалась напополам. Уперто ныло в затылке.

Вдох-выдох.

— Жива? — внезапно послышался мужской голос. Невольно перевела глаза в сторону звука. Попытка навести фокус. Белобрысый (с пистолетом в руках). Взгляд (мой) около.

— Где Лена? — шепчу.

— Ты лучше скажи, — подошел ближе, присел на корточки рядом. Дернулась я невольно в сторону, пошатнулась, но не упала: сидела на полу около батареи, впритык. Руки и ноги связаны. — Как вы собираетесь отдавать двадцать штук?

Обмерла я от шока, выпучив глаза.

— А ты, что думала? В сказку попала? Да?

— Слушай, че ты лечишь? — неожиданно отозвался кто-то другой издалека. Сергей. — Та шлюха явно под бутером.

Перекосился от злости, прожевал эмоции Белобрысый; полный гнева взгляд обрушил на парня.

— И че, б***ь? А сп****ла кокс. Дальше что? Может, еще ты хочешь за них пробашлять?

Скривился, отвернулся, смолчал.

— Где Лена? — не унимаюсь я.

Рассмеялся вдруг Антон.

— Она бы о тебе так думала, как ты о ней.

— Она ранена? Да?

Округлил от удивления глаза.

— Сх** ли?

— Ты же стрелял, — вмешивается вновь Сергей. — Нет, она в порядке. Стреляли в воздух.

Одобряюще, коротко кивнула я и замерла.

— Лена. Лена твоя… Лена вот уже решила, как будет отдавать. И ты думай. Так и быть, скощу немного, шестнадцать. И то, это слишком много, как для таких шмар. Как раз он нас, четверо. По двое парней на каждую. Отработаете, бабло одна из вас или как там, потом решим, притащит — и в расчете.

Тяжело сглотнула я слюну. Молчу, потупив взгляд.

— Отвали от нее, заплатят деньги — и пусть валят, — отозвался Сергей.

— Ну, че же? Не зря же там сейчас девка за дверью пыхтит, — шаги по комнате, замер у какой-то двери. Постучал рукоятью пистолета. — Эй, вы как там? Живы еще?

— Иди на**й! — послышался мужской крик, а затем странный стук, словно чем-то кинули вдогонку. Женский смех. — Что? — вдруг уставился мне в глаза, завидев мой пристальный, изучающий, но и полный замешательства, взгляд. — Не веришь, что добровольно?

Молчу, лишь виновато опускаю глаза.

Вдруг движение, скрип, дернулась я, переведя взор: и передо мною встала вся картина без догадок.

Спиною к нам, явно без особого принуждения, активно скакала на ком-то в кровати моя Ленка, ничего не стыдясь и не боясь.

Отвела я глаза в сторону, не желая больше видеть этот жуткий позор.

Похотливые стоны, движения, смех — женский смех. И это после всего случившегося…

— Что ты? Не нравится что ль?

Молчу.

— Вот и ты… думай… — повторил задумчиво Белобрысый.

— Да закрой ты! — внезапно рявкнул взбешенно Сергей, встал и прошелся по комнате, а затем вовсе вышел в коридор.

— О-хо-хо! Еще один! Гребанные снобы.

Рывок — и послышался хлопок двери. Поддалась — взглянула на подонка.

Застыл, рассуждая про себя о чем-то.

Вдруг шаги ближе и, застыв на коротком расстоянии, наклонился, упершись руками в колени. Глаза в глаза.

— И что ты мне хочешь впарить, что ты не такая, как твоя подруга? Что это — нелепость, стечение обстоятельств, простое невезение, что ты с ней и вы такое вытворяете?

Тяжело сглотнула я слюну, изо всех сил пытаюсь спрятать поглубже страх, пресечь невольную, зарождающуюся дрожь, чувствуя неизвестное и гадкое.

— Я несу ответственность только за свои поступки. И признаю, что виновата в том, что… тот порошок упал в воду. Да и только. И я готова на диалог, только… — прячу взгляд.

— Только что?

Глаза в глаза.

Пытаюсь подобрать слова, чтобы не вызвать еще большего негодования. Однако не дожидается:

— Только не надо лезть к царице со своим нищебродским х**м? Так? — ткнул вдруг пистолетом в щеку, отчего невольно поддалась напору и отвернулась.

— Думаешь, — продолжил. — Я не вижу, как ты смотришь на нас? Свысока. Словно мы — мерзкие твари, а ты вся такая о****ная и умная. Высшее образование, хорошая работа, вон, — ткнул, кивнул головой куда-то вниз. — Дорогие шмотки. Только вы с этой тварью, что там е**тся с Костей, одинаковы! Слышишь меня?! — внезапно заорал мне в лицо, рявкнул и ударил рукоятью. Сжалась я невольно от боли. Закусила губу, чувствуя как проступила кровь (но хоть зубы целы). — Такая же! Только та дешевая и падкая на всё подряд, а ты… цену себе гнешь. Но итог один — ноги раздвинуты, заходите, кто хочет.

Невольно рассмеялась я ехидно. Смолчала, опустив взгляд.

— ЧТО СМЕШНОГО?

— Отвали от нее, — вдруг входит в комнату Сергей и нагло вмешивается, пытается отодвинуть, оттянуть Белобрысого от меня.

— А ты че вступаешься?! — кинулся на него, оттолкнул со всей силы, что «защитник» мой невольно попятился, пока не уткнулся спиной в стену. — Думаешь, она тебе даст?! Да х** там! Для этой мрази все мы — недостойны ее внимания. Посмотри на нее. Смеется.

— Слушай, успокойся. Решай, как деньги они тебе вернут, а не просто дое****ешься до нее.

— Да бесят меня такие, — сплюнул в мою сторону. Скривилась невольно, отвернулась. — Царевны, б***ь! Да вертел я вас… и ваши достижения. И ты не лезь, — внезапно развернулся и ткнул оружием в сторону товарища, который предпринял попытку подойти ближе. — А то и тебе достанется. Мне уже сегодня на все по**й! ДОБЕСИЛИ!

— Слушай, Тох, ну, серьезно, остынь, — отозвался неожиданно Брюнет.

— И ты е**ло завали! — рявкнул в его сторону и погрозил пушкой.

Внезапно резвый разворот, шаг ближе — и присел.

— А знаешь, — пристальный взгляд мне в глаза. — Я даже пять дам. Чтоб по-честному. Но эту спесь с тебя сбить следует, как считаешь?

— Сука, да отвали ты от нее! — живо кидается на него Сергей, но внезапно выстрел, под ноги. Дернулся Белобрысый, удар за ударом — сжалась я в ужасе. Разгорелась драка. Еще миг — и повалил на пол ублюдок моего защитника. Резвые подачи тому в лицо.

— Че стоишь?! Помоги Сереге или разними их! — визжу я на ошарашенного Брюнета, что застыл в нерешимости.

— Че за х***я здесь творится? — заревел, живо открывая дверь, Высокий. Застегивает штаны. По сторонам, а затем мигом бросается к дерущимся парням.

Движение сбоку — увидела. Замученная, удивленная Ленка замерла у дверей, облокотившись на лутку.

— Пошли, — внезапно хватает ее за руку Брюнет и тащит обратно в комнату.

— А те? — махнула рукой в непонимании на парней. Рассмеялась.

— Сами разберутся.

Поддалась. Живо захлопнулась дверь.

Побелела я от шока.

Расселись на полу парни, кто где, нервно дыша.

— Вы че? Совсем с катушек съехали? — прорычал Высокий. Взгляд то на Серегу, то на Белобрысого, что тяжело дышали, облизывали кровь на губах, потирали кулаки, нервно прожевывали эмоции.

— Х**е устроили бои? Из-за бабы что ль?

— Пусть не лезет со своим кретинизмом к ней. Бабло забирает и сваливает. Расход, б***ь, и так на сегодня хватит.

— Тох, ты че? — обернулся к подонку.

— Ниче, — едко сплюнул, перевернулся на бок. Расселся поудобнее. — И че, предлагаете эту с*ку отпустить, чтоб она пошла искать бабки?

Рассмеялся Высокий.

— Ну не ту же шмару? Та — точно не вернется.

— А эта ментов наведет.

Обернулся ко мне молодой человек (Костя, вроде); встал, немного прошелся и присел рядом.

Глаза в глаза.

— С собой что было — мы уже выпотрошили. Копейки. На карточке может что есть?

Качаю отрицательно головой.

— Двадцати не будет.

— Двадцати? — удивленно обернулся к Белобрысому.

— Пятнадцать, — кисло, недовольно поморщился, тихо ответил.

Тяжелый вздох. Глаза под лоб от раздражения.

— А сколько есть?

— Пару тысяч.

— Пару…, - обмер в рассуждениях. Взгляд в пол. Вдруг ожил, — есть друзья, которые могут помочь, выручить, но при этом еще больше проблем не наделать? Эта тварь, — кивнул в сторону двери смежной комнаты, — с нами останется. Если что… сама понимаешь. Бизнес.

Скривился.

Тяжело сглотнула слюну, молчу.

Есть. Есть,

… однако, ребята, потом вы уж точно будете жалеть, что нас еще на заливе не пристрелили.

Взгляд на Высокого.

Мои за и против.

Вздох.

— А если частями… потом как-нибудь?

Расхохотался.

— Зачетная шутка, Петросян. Пять балов. Еще варианты?

— Вы же все равно знаете наши адреса.

Хмыкнул.

— А вы — наш, да и в лицо. И за вымогательство, наркоту и прочее… Дело пахнет уже не на жизнь, а на смерть. Понимаешь, к чему виду я?

Вздыхаю.

— А если заплатим, то без проблем отпустите?

— А чего бы и нет? Пойдете по соучастию. Или что, — улыбается. — Думаешь, не привяжем? Оправдаетесь? На пляже вы добровольно с нами пошли, причем первые стартонули. Да и товар сейчас купите. Всё честно.

Скривилась. Конечно, при желании и они, и мы — каждый может выиграть, отмазаться, оправдаться, и сгноить другого. Только вопрос: не проще ли полюбовно?

— Ну, и пулю в лоб никто не отменял. Вернее, многие тонут в водоемах. Не в этом году — так в следующем. Понимаешь? Давай не ссориться? Вы взяли наше — заплатите. Каждый будет доволен. Ты же умная девушка, трезво мыслишь, рассуждаешь. Верно?

Хмыкнула едва заметно, поджала губы.

Перевела невольно взгляд на Белобрысого.

Все еще на полу, упершись рукой в согнутую ногу. Молчит, пристально всматривается на меня, что-то жуткое думает, взгляд так и искрит яростью и безумием. Нервно сжимает пистолет. Прожевывает эмоции. Временами грызет ногти.

Я в тупике. И страшно одно, как бы не было хуже.

— Да, с*ка, что ты с ней возишься? — вдруг подрывается подонок, резко кидается на меня — сжалась я, готовясь принять удар. Но внезапно сдержал напор Костя.

— Че тя бомбит?

Дергается, машет в мою сторону оружием тот.

— Да бесит она меня! И на деньги уже плевать! Я бы ее так прикончил!

— Ты че под кайфом? — удивился, присмотрелся к нему Высокий.

— Пусть эта тварь уже что-то решает, а то точно ей все зубы пересчитаю.

— Угомонись! — рычит на него Сергей.

— С*ка, дернись только, — развернулся к нему Белобрысый. — Вы меня уже все достали. На**я я вообще с вами поехал? Связался на свою голову.

— Я брату позвоню, — отваживаюсь, пока снова не завязалась потасовка.

Вмиг обрушились на меня взгляды.

— Х**ту, — рычит Антон. — Думаешь, мы все тут — дебилы? Да? — трясется уже от бешенства.

— Да тише ты, — живо подступает, приседает рядом со мной Высокий.

— Но без глупостей. Да?

Глубокий вдох для смелости.

— Да.

— Старший, младший? — ведется на разговор.

— Младший.

— Сколько ему?

— Девятнадцать в этом году.

Невольно бросаю короткий взгляд на Белобрысого — застыл, пристально следит за мной, видимо, выискивая подвохи.

— Он точно ментам не станет звонить? — не унимается Костя.

За и против. Взгляд в глаза.

— Точно.

— Ну, звони.

— Стой, — вдруг рявкнул Антон, видимо, что-то важное сообразив. — А пушка-то, откуда она у тебя? А, докторша?

Обмерла я, обдаваясь волной страха. Поежилась. Мой секрет из сумки выкрыт. Но мгновения паники — и собрать волю в кулак.

— Батя… Батя у меня фанат пневмата. У него — ружье, а брату — пистолет подогнал.

Смеется.

— Че ты мне лечишь, с*ка? — шаг ближе и уткнул дуло мне в лоб. — Пневмат… Да это, б***ь, даже не травмат! Или думаешь, я — идиот? Под подкладкой она прятала…

Обмерла, осознавая свой прокол.

Опустила взгляд, и вновь совладать с собой.

— Я не знала. Брат уверял в обратном.

Хмыкнул.

— Брат, б**ь, — вдруг шаг — и ногой резвый удар мне в бок, отчего пошатнулась и невольно вскрикнула. — Еще одна воровка. Руки бы вам поотрывать, чтоб неповадно было.

Тяжелый вздох Высокого, подался назад — и расселся на полу, упершись руками в колени.

— И чем занимается твой брат… ты, верно, не знаешь? Так?

— Студент, — кривлюсь.

Тотчас рассмеялись парни.

— Исчерпывающая информация. Ну, что? — обернулся Высокий к Сергею. — А ты что думаешь?

Хмыкнул.

— Не**й такой товар с собой таскать, в тачке бросать, да баб всяких туда водить. Сами виноваты. Сами всрали — сами и платите.

— Резонно, — скривился и цыкнул Костя. Взгляд на оторопевшего Белобрысого.

— Да ты что… бессмертный? — резвое движение в сторону Сереги, но тотчас кидается к нему Высокий наперехват, силой останавливая. Срывается с места и «мой защитник», выжидая удар. Застыли, метая колкие взгляды друг на друга.

— Пусть звонит, — первым решается на слова Антон. — Мне уже всё по**й. Тонуть, так всем. Потому что мне до конца недели все равно такого бабла не нарыть! А из-за этих сук я сдыхать не собираюсь!

— А ты мне еще ответишь, почему эта дрянь была у меня в машине, — прорычал Сергей и присел на стул. — Звоните, что уже делать. Может, хоть так уже что-то порешаем.

Достали, отрыли мой телефон в сумке и протянули мне (хотя руки так и не развязали).

Взгляды наши с Белобрысым снова встретились.

Ну, ублюдок, сам напросился. И за подставу своих друзей тоже ответишь.

Отыскать контакт и сделать вызов.

— На громкую, — внезапно рявкнул на меня Высокий, вздохнул и прошелся по комнате, разминая лицо руками, снимая напряжение.

Обмерли. Пристальные взгляды на меня.

Дрогнула вдруг дверь — и вышел наружу (из комнаты) Брюнет.

— А та? — удивился Костя.

— Че? А… Спит.

— Да, слушаю? — послышалось на том конце «провода». Обмерла я, словно перед расстрелом.

— Вова, привет.

— Привет. Что-то случилось? — словно учуял.

Шумный мой вдох, перестрелка взглядов между собравшимися.

— Да не особо. Но, — еще один глубокий вдох, чтобы выдать все как на духу, не давая возможности ни вставить слово, ни перебить. Ничего лишнего. — Помнишь те деньги, что мы, да наши с тобой родители, откладывали на поездку в Польшу? Там же, вроде, немало скопилось, верно?

Молчит. Жалящая тишина. Видимо, обмозговывает услышанное, подбирает слова.

Ну же, Клёмин, родной… только не подведи меня. Как я тебя на Бальге. Молю…

Выдох.

— А им что я скажу? Или думаешь, они нас не спалят?

Каждое слово аккуратно, словно выстрел. Его. Мой. И это чувствуется, однако… другого выхода просто… нет.

— Спалят. Но всё равно… мне сейчас они очень нужны, и твоя помощь.

— Сколько?

Взгляд на Белобрысого. Выжидаю.

На пальцах: три по пять…

Вздох.

— Пятнадцать тысяч.

— Не многовато ли?…

(и вряд ли это констатация или издевка; вероятнее всего, как по мне, вопрос об окружении и о ситуации в целом, — по крайней мере, я на это надеюсь… и весь разговор Клемин воспринимает более, чем всерьез)

— Достаточно. Но приди один, без глупостей. Прошу.

— Куда?

И снова взгляд на Белобрысого, тот на Высокого. Подчиняюсь движению — и перевожу взгляд на Костю.

Живо достал молодой человек свой телефон из кармана и стал что-то торопливо набирать; а за тем, наконец-то, протянул мне, тыча экраном.

Читаю:

— Около ДК Моряков, магазин детских игрушек. В урну.

— Буду через час. Не вырубай телефон — как выполню все, отзвонюсь. Идет?

Отодрал от моего уха телефон Белобрысый, вырвал из рук. Живо зажимает кнопку выключения.

— Ага, позвонит он. Обойдется. Кто пойдет?

— Кто? Ты да я, — отвечает Высокий.

— А вдруг эта крыса этих сук отпустит? — рычит мразь в сторону Сергея.

— Я же еще здесь, — поспешно отозвался Брюнет.

— Ой, — махнул рукой в его сторону Антон и скривился. — Молчал бы уже. А хотя… вот его бери, Костян. Сходите?

— А не пос***ть ли тебе еще?

Перекосился от раздражения Белобрысый.

— Штука твоя.

— В а**с себе ее засунь.

— Мы все в одной лодке, и если эти твари наведут на нас ментов — всех повяжут.

Тяжелый вздох.

Выдох.

— Ладно, — нервно сплюнул Высокий. — Хотя твои бабки, сам бы и шел.

— У меня еще здесь дело есть, — вдруг уставился на меня на мгновение, но, затем, почему-то осекшись, обернулся в сторону двери в смежную комнату и улыбнулся. Лживо улыбнулся. — Не все же вам резвиться, ублюдкам.

— Да куда там? Она и так… в неадеквате, — отозвался Брюнет.

— Валите давайте, а то еще добираться долго.

Замялись в сомнениях ненадолго, но еще минута — и покорно подались на выход.

Едва щелкнул замок, как резвые шаги Белобрысого к столу, хватает бутылку водки. Откручивает пробку — глоток.

Слышу, как напрягся Серега.

— Не смей, тварь. Выстрелю не глядя, — машет в его сторону оружием.

— Только тронь ее…

— Не боись, — шаги ближе, присел на корточки. Поставил пузырь на пол. Вдруг достал что-то из своего кармана крохотное и силой втолкнул, всунул мне в рот — моментально выплюнула. — ТВАРЬ! Ты у меня ее сожрешь, — живо поднимает и, мордуя, жестко тычет мне (судя по всему) таблетку в рот и тотчас заливает все это с горла бутылки водкой. Едва не захлебываюсь, пытаюсь оттолкнуть его, увернуться, но не получается. Грубо запрокидывает мне голову и взбешенно творит свое безумие. — Сидеть! — снова орет в сторону Сереги, тыча пистолетом.

Глотки, вынужденные глотки, поперхнувшись не раз, едва не захлебнувшись от напора.

Опустил руку с бутылкой. Отстранился в сторону, а затем и вовсе встал.

— За счет заведения, с*ка.

— Что ты ей дал? — едва слышно, обреченно прошептал Сергей.

— То, что и та тварь жрала. Еще немного — и наша царевна сама на стену полезет в мольбе, чтоб хоть кто-нибудь ее… т****нул.

Обмерла я от прозрения.

— Та же, вроде бутер жрала?

Тяжелый вздох Белобрысого.

Скривился.

— Ну, чистого-то больше нет. Так что этой… повезло больше.

— В смысле? — обмер Сергей. — Так там не кокс был?

Ухмыльнулся подонок. Глоток водки. Взгляд на «товарища».

— И даже не герыч.

— Ах, ты… с**ин сын! — рычит от ярости. Сжался, невольно дернулся.

— СТОЯТЬ, С*КА!..ПУШКА-то все еще у меня, да? — замахал стволом, отчего тот покорно замер. — А будешь нормальный, без этих твоих вые***нов, и тебе она достанется. Правда, после меня. О, смотри, — вдруг взгляд на меня. — Уже, по ходу, начинает плыть. Жарко, да?

Пытаюсь игнорировать, но странные ощущения и дурман в голове начинают творить нечто странное. Задыхаюсь, сердце колотится, что бешенное; бросает в пот и странную дрожь от ощущений.