Спустя годы

14

Лина оперировала властно и уверенно. Зашила сосуд и удовлетворенно разогнулась. Победно разогнулась.

Еще бы! Без преувеличений можно сказать, вытащила с того света пациентку, у которой через неделю после резекции желудка случилась эмболия — закупорка — легочной артерии.

— Всем спасибо! — с улыбкой объявила Лина, закончив операцию и с удовлетворением глядя поверх маски на результат своих усилий.

В операционную вошла дежурная сестра.

— К вам пришли, доктор Нэвилл. Какой-то мужчина. Ждет вас в ординаторской.

Стянув перчатки, Лина швырнула их в корзину, сняла маску и отправила ее туда же.

— А вы не знаете, кто он? — спросила она сестру, выходя из операционной.

— Понятия не имею. Он не назвался.

— Надеюсь, не какой-нибудь наркоман?

Медсестра усмехнулась.

— Да нет, на наркомана он совсем не похож.

— Хорошо. Передайте ему, я буду минут через десять. Только переоденусь.

— Передам, доктор Нэвилл.

Лина тщательно мыла руки, прокручивая в голове события дня. Она устала, но это была приятная усталость. График операций на сегодня выдался плотный! Да и на консультацию пришло немало больных, но в целом день сложился удачно.

В который раз Лина задумалась над крутым поворотом в своей судьбе, перевернувшим всю ее жизнь. Она даже не догадывалась, какое удовлетворение принесет ей любимая работа!

Вот уже два года минуло с тех пор, как Энтони бросил ее во второй раз. Может, стоило сказать ему спасибо? — с усмешкой подумала Лина. Два года не прошли для меня даром: я работала как проклятая, но добилась мечты своей юности. Теперь я хирург и, если верить моему боссу, с большим потенциалом!

Конечно, не все ладится в моей жизни — со мной по-прежнему нет рядом мужчины, хотя, судя по всему, это даже к лучшему. В большую любовь я уже поиграла. Спасибо, было очень вкусно! Зато теперь знаю наверняка: больше такой любви мне не надо. Чего греха таить — я смирилась с тем, что, кроме Энтони, мне никто не нужен. По натуре я однолюб, и мне «посчастливилось» влюбиться не в того мужчину.

Первое время Лина страшно тосковала. Жизнь превратилась в сплошную муку. Она изо всех сил старалась убедить себя, что Энтони ей безразличен, а боль все не утихала — она чувствовала себя брошенной. Но время шло, и постепенно тоска переросла в грусть, которая нет-нет да и накатит…

Лишь однажды, в самом начале, Лина сделала отчаянную попытку выяснить, где Энтони. В тот вечер она ужинала в ресторанчике в обществе одной подружки и выпила почти целую бутылку красного сухого вина, заказанную на двоих. Вернувшись к себе, набралась храбрости и позвонила в Элдридж-хаус. Ей ответил женский голос, очень похожий на голос Кэтрин. Проглотив гордость и сознавая, что наутро она себе этого не простит, Лина спросила, не знает ли та, где Энтони.

— Да, знаю! — ответила женщина, не скрывая злорадства, и Лина больше не сомневалась в том, что разговаривает с Кэтрин. — Милорд уже месяц как улетел в Штаты. Что прикажете ему передать?

— Спасибо, ничего, — промямлила Лина, положила трубку и залилась слезами.

Наутро она встала, полная решимости кардинально изменить свою жизнь, сосредоточив все усилия на достижении главной цели: стать хирургом. Лина работала без устали и с блеском сдала квалификационные экзамены.

Памятуя о том, что ее ждут в ординаторской, Лина быстро приняла душ, надела джинсы и шелковую рубашку бледно-кораллового цвета. Хорошенько расчесала волосы, примятые за день хирургической шапочкой. Недавно Лина подстриглась — теперь волосы едва доходили до плеч. Новая прическа шла ей, да и управляться с короткими волосами намного проще. Словом, новый облик — новый стиль, новый образ жизни. Бросив беглый взгляд в зеркало, Лина осталась собой довольна.

Открыв дверь ординаторской, она замерла на пороге. У окна спиной к ней стоял высокий темноволосый элегантный мужчина. Он обернулся — и Лина увидела до боли знакомое и все такое же красивое лицо. Сердце предательски сбилось с ритма, и на долю секунды ей захотелось просто стоять и любоваться визитером — так голодный впивается глазами в еду на роскошном банкете.

— Здравствуй, Лина! — услышала она глубокий мелодичный голос.

Мысли полетели вскачь. Нет, я не стану его слушать! Не стану — и точка. Что бы он ни говорил!

Неужели я снова себя обманываю?

Как поступить? Развернуться и уйти или остаться? Нет, надо бежать! И как можно дальше. Но тогда он догадается, что до сих пор имеет надо мной власть, а мое тело ждет его ласк — даже после того, как он снова меня предал!

Лина терзалась сомнениями. Разум подсказывал ей быть твердой, но сердце… Сердце колотилось как бешеное.

Она подняла глаза — и утонула в омуте глаз Энтони.

Наверное, именно так чувствуют себя наркоманы! — пришло Лине в голову. Это выше моих сил. Притворяться бесполезно: больше всего на свете мне хочется оказаться в его объятиях, прижаться к нему всем телом, забыться в поцелуе… Слиться с ним воедино!

Она вздрогнула. И куда только подевалась моя гордость? Нет, он никогда не узнает об этой минутной слабости! Я останусь и выслушаю его. Бегать от него я не намерена. Много чести! Пусть уходит сам.

— Здравствуй, Энтони! — холодно и сдержанно ответила она.

Энтони не спеша окинул ее оценивающим взглядом, но в его глазах Лина не прочла ничего.

— Мне нужно с тобой поговорить, — наконец произнес он.

Лина изобразила легкое недоумение.

— Неужели? И о чем? Теряюсь в догадках.

Он сдвинул брови.

— Сомневаюсь. Ты все прекрасно понимаешь.

Довольная тем, что сумела вызвать в нем раздражение, Лина одарила его снисходительной улыбкой.

— Состязаться с тобой в острословии я не собираюсь, — скороговоркой пробурчала она. — Так о чем ты хотел со мной поговорить? И если можно, побыстрее. У меня был тяжелый день.

Оглядев безликие стены кабинета, Энтони покачал головой.

— Только не здесь.

— В таком случае, никакого разговора у нас с тобой вообще не будет. Я с тобой никуда не…

Закончить фразу Лине не удалось: Энтони подошел к ней и схватил за руку. Лина вспыхнула и поспешила отвернуться.

— Не пойдешь? — продолжил за нее Энтони и, не дав ей возможности достойно ответить, впился в ее губы поцелуем.

На долю секунды Лина возмутилась, но потом ее тело сдалось — она прильнула к Энтони. В тот же миг поцелуй из почти грубого перерос в нежнейшую ласку, и Лина непроизвольно застонала от наслаждения.

Этот беспомощный стон вернул ее к реальности. Она вырвалась из рук Энтони, ее глаза полыхнули огнем.

— Наглец! — задыхаясь от ярости, выпалила она. — Да как ты смеешь?!

— Смею. — Энтони бросил на нее насмешливый взгляд. — Мне понравилось, да и тебе, как я заметил, тоже.

Возразить ей было нечего, и Лина с ходу перешла в наступление:

— Как у тебя все просто, Энтони! Неужели ты на самом деле считаешь, что секс решает все? Думаешь, поцеловал меня разок — и я побегу за тобой, как голодная собачонка? Ошибаешься! Да, ты мне нравишься. К несчастью. Ну и что? Ты — прекрасный любовник и наверняка слышал подобные признания сотни раз, но мне этого недостаточно!

— Чего «этого»? — тихо спросил он.

— Я же сказала! — Лина метнула на него гневный взгляд. — Одного секса мне недостаточно!

— А я и не предлагаю тебе один секс, — спокойно возразил Энтони. — И никогда не предлагал. Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Она замахнулась залепить ему пощечину, но рука замерла в воздухе. Лина смотрела на свою руку, словно не веря тому, что Энтони сумел довести ее до такого состояния. За всю свою жизнь она ни разу не подняла руку ни на одно живое существо. Вот до чего она докатилась…

— Уходи, Энтони, — устало попросила Лина. — Прошу тебя, уйди.

— Нет, я не уйду. Сначала ты меня выслушаешь.

— А я не хочу тебя слушать! Я тебе больше не верю! Понимаешь? Я не хочу иметь дело с человеком, который говорит одно, думает другое, а делает третье. С человеком, который уходит и… — Она осеклась, боясь разрыдаться.

— Я не мог не уйти, — негромко сказал Энтони.

От возмущения слезы на глазах Лины моментально высохли, и, взглянув ему в лицо, она с издевкой осведомилась:

— Почему, если не секрет? Надо думать, ради моей карьеры?

Он кивнул.

— Да, но не только. Были и другие причины…

Пусть говорит! Посмотрим, какую отговорку он выдумает на этот раз!

— Интересно, какие же?

Он вздохнул.

— Постараюсь объяснить. Но это нелегко.

Какое нахальство! — поразилась Лина. Да как он смел думать, что ему будет легко навесить мне лапшу на уши!

— Что с тобой, Энтони? Я тебя не узнаю! — притворно изумилась она. — Насколько я помню, ты за словом в карман не лезешь.

— Присядь. — Он кивнул на стул и нежно добавил: — Пожалуйста.

Перед его нежностью Лина не устояла — молча села, ни о чем не думая, а Энтони придвинул другой стул и сел напротив. Тяжело вздохнул и начал рассказывать:

— Когда я вернулся, оставив тебя в Котсуолд-Хиллз, меня в тот же день вызвали в администрацию. — Он скривил губы в усмешке. — Догадайся кто? Наш милый друг Марк Стэнтон.

Лина удивленно распахнула глаза и внутренне содрогнулась от неприятных воспоминаний. Марк Стэнтон! Давненько она ничего не слышала о своем бывшем воздыхателе… К счастью, ей больше не пришлось с ним общаться: вскоре после ухода Энтони Марк тоже уволился из больницы святого Варфоломея. Уволился по собственному желанию. По больнице ходили разные слухи относительно причины, заставившей его покинуть теплое местечко, но Лина в них не вникала.

— И что же ему было от тебя нужно? — вяло поинтересовалась она.

— Он заявил, что подаст на меня жалобу в Национальную ассоциацию врачей.

— Что?! — Лина так удивилась, что вся ее враждебность к Энтони разом улетучилась. — С какой стати?!

— За то, что я тебя соперировал. — Он усмехнулся. — Этот негодяй заявил, будто бы я нарушил профессиональную этику и вообще не имел права оперировать свою подружку.

— Что за бред! — Лина была настолько ошарашена, что не находила слов. — Да этого быть не может!

— Увы! Еще как может!

— Но почему? Закон не запрещает оперировать родственников и знакомых.

— Не запрещает, — согласился Энтони. — Но ведь при желании всегда можно к чему-нибудь придраться, а там и до суда недалеко. Во всяком случае, Марк пригрозил мне, что начнет служебное расследование.

Лина покачала головой.

— А откуда он узнал, что ты меня оперировал?

— Помнишь, Мэри Карбайд сказала, что у нее сестра работает в больнице неподалеку от Челтнема?

Лина молча кивнула.

— Представь, в ту злополучную ночь меня угораздило привезти тебя именно в ту больницу. И не кто иной, как сестра Мэри, готовила тебя к операции, а потом ухаживала за тобой. Вряд ли ты ее помнишь, тебе было так плохо…

Но Лина смутно припоминала медсестру, чьи глаза показались ей знакомыми.

— Она тут же сообщила обо всем Мэри, а та не поленилась и донесла Марку. Они быстро спелись. Марк не упустил шанс отомстить разом и мне, и тебе. Ну а Мэри отплатила мне за то, что я не обращал на нее внимания. Знаешь, я диву давался, насколько откровенно она себя предлагала. Женщины такое не прощают.

— Но ведь, если бы не операция, я могла умереть! — напомнила Лина, по-прежнему недоумевая, в чем проступок Энтони, ведь он спасал ей жизнь. — Разве у нас был иной выход?

— Верно, не было, — спокойно подтвердил он. — Да и на дорогах после бури были завалы, так что я не располагал временем везти тебя в другую больницу.

Лина смотрела на него во все глаза, по-прежнему теряясь в догадках.

— Вот именно! Почему же ты не попытался доказать свою правоту?

— Потому что не счел нужным. Во-первых, не хотел, чтобы меня отстранили от работы, пока идет расследование, а во-вторых, не мог допустить, чтобы тебя и меня затаскали по судам. Да, в итоге я выиграл бы дело, но, знаешь, Лина, не зря говорят: «Испачкаться легко, а отмыться трудно». — Энтони помолчал. — Если хочешь знать, я даже советовался по этому поводу с одним своим знакомым из Ассоциации врачей. Именно он порекомендовал мне на время уйти в тень и держаться от тебя подальше. Пока все не утрясется.

Лина столько раз прокручивала в памяти свой последний разговор с Энтони, что помнила его слово в слово.

— Я не забыла тот день, когда ты оставил меня в больнице. Ты пришел навестить меня и стоял поодаль такой… такой чужой, а ведь это было еще до твоего разговора с Марком! Я сразу почувствовала холодок отчуждения. Мне даже показалось, будто наша любовь умерла.

— Ты права, Лина, — признал Энтони. — Но лишь отчасти. Наша любовь не умерла, но ей грозила смертельная опасность. Вот почему я не мог не уехать.

Смертельная опасность? Но какая? Лина окончательно запуталась.

— О чем ты? Не понимаю.

Энтони опустил глаза на свои пальцы — длинные нервные пальцы хирурга — а когда поднял, Лина увидела в них неподдельную печаль.

— Понимаешь, Лина, после операции я внезапно осознал, что наши отношения не могут больше оставаться прежними. Я смотрел на тебя и видел не свою Лину, женщину, которую люблю и хочу сделать своей женой, а пациентку. Снова и снова я прокручивал в мозгу эту злосчастную операцию. Как я думал, что… — голос его дрогнул, — могу тебя потерять. Как занес скальпель и испугался, вдруг не смогу сделать разрез. — Энтони перевел дыхание и тихо закончил: — Понимаешь, я не знал, сумею ли все это забыть…

— Понимаю. — Лина кивнула. — Ну и как, ты сумел… сумел забыть? Кто же я теперь для тебя? Лина-пациентка или Лина-женщина?

Он улыбнулся.

— Просто Лина. Моя Лина… Из плоти и крови, живая прекрасная женщина, по которой я скучал всем сердцем!

Услышав эти слова, она почувствовала, как ее душу наполняет любовь. Любовь, которая всегда жила в тайниках ее души, а теперь, дождавшись своего часа, рвалась наружу.

— Вскоре после тебя Марк тоже уволился. — Лина заглянула Энтони в глаза. — Признавайся, твоих рук дело?

— Не совсем. Просто я не счел нужным и дальше скрывать, что он отравлял жизнь не только мне, но и тебе. — Заметив испуг Лины, Энтони поспешил успокоить ее: — Само собой разумеется, в подробности я не вдавался. Однако намекнул руководству больницы, что не помешает за ним присмотреть. Что и было сделано. Согласись, тот, кто использует служебное положение для достижения корыстных целей, не заслуживает доверия. А как Стэнтон обошелся с тобой? Мерзкий тип!

Энтони подался вперед, видимо намереваясь взять Лину за руку, но передумал.

— Я тебе не все сказал. Для моего отъезда была еще одна причина, хотя сама по себе она… — Он замялся.

— И что же это за причина? — спросила Лина, хотя уже догадывалась, о чем пойдет речь. — Ну говори, раз начал.

— Я понял, что между нами нет согласия по некоторым вопросам. Подсознательно я чувствовал, что ты жалеешь о своем решении бросить хирургию, но в то же время тебе не хотелось начинать новый курс, который потребует от тебя максимальной отдачи, и мы будем видеться все меньше и меньше. В тебе боролись два чувства — стремление стать хирургом и вполне естественное желание вести нормальную жизнь. И я понял: все девять лет, что мы прожили порознь, — во имя твоей карьеры — могут оказаться напрасной жертвой. Ты решила поставить на работе крест — во имя нашей любви. — Он усмехнулся. — Ирония судьбы! Помнишь наш разговор о компромиссе? Ты решила пожертвовать карьерой, как это обычно делают многие женщины. И меня осенило, как именно можно решить эту дилемму без жертв с твоей стороны.

Покачав головой, Лина прошептала:

— Теперь я совсем ничего не понимаю.

— Сейчас поймешь! Мне пришло в голову, что на компромисс могу пойти я. И кое-что придумал. Последние два года я провел в Штатах и собрал вокруг себя лучшие научные умы в области медицины.

Лина заметила, как воодушевился Энтони, рассказывая, но пока не догадывалась, к чему он клонит.

— Я нашел способ разрешить нашу дилемму! — торжествующе сообщил он. — Дело в том, что мой дед, когда я родился, основал трастовый фонд на мое имя. Понимаешь? Уйма нетронутых денег! Ты знаешь, я не прожигатель жизни, а деньги должны работать. Вот я и решил создать исследовательскую лабораторию, оснащенную по последнему слову техники, а финансировать ее будет мой трастовый фонд.

— Ты бросил хирургию? — недоверчиво уточнила Лина. — Вот так запросто?

Энтони широко улыбнулся и кивнул.

— И будешь заниматься административной работой?

Он покачал головой.

— Нет, руководить лабораторией я не собираюсь. Это не мое дело. Я хочу заняться исследовательской работой.

— А как же хирургия?

— Никак. — Он упрямо тряхнул головой. — Понимаешь, у меня тоже был кризис. Я вдруг заметил: чем больше работаю, тем меньше удовлетворения получаю. Честно говоря, я начал оперировать автоматически. И мне захотелось для разнообразия поработать не только руками, но и головой. Кстати сказать, свободного времени у меня теперь будет больше, чем у тебя. Лаборатория это не больница. И экстренных вызовов там не бывает, так что, если мы создадим семью, я смогу уделять детям много времени.

— Ты серьезно?

Энтони заглянул ей в глаза.

— А почему бы и нет?

— Хотя бы потому, что существует такой весьма распространенный феномен, как мужской эгоизм, — сухо заметила Лина. — Неужели тебя не волнует, что о тебе подумают люди?

— Ничуть! — Энтони помотал головой. — А с какой стати? Я достаточно умен, богат и красив, чтобы беспокоиться о том, как меня воспринимают окружающие.

— Ясно! От скромности ты не умрешь… — Лина с трудом сдерживала улыбку.

Он слегка нахмурился.

— Лина, я говорю совершенно серьезно. Понимаешь, я хочу, чтобы у наших детей было все. Особенно то, чего был лишен я. Хочу, чтобы мы были с ними рядом и чтобы у нас всегда хватало на них времени. Мне все равно, кто из нас двоих будет проводить с ними больше времени. Я хочу стать хорошим отцом и не хочу, чтобы мои дети учились в интернате и тосковали по дому. Понимаешь?

Лина молча кивнула. Она представила себе детство Энтони — обеспеченное, но лишенное родительской ласки — и сердце защемило от жалости. Пусть в ее детстве не было материального благополучия, зато она никогда не испытывала недостатка в родительской любви.

— Знаешь, меня захватила исследовательская работа, — продолжал Энтони с энтузиазмом, и Лина представила, как он сделает научное открытие, которое послужит на благо всему человечеству, и как она будет гордиться Энтони.

— Мне повезло, что у меня есть возможность заниматься любимой работой, — тихо сказал он. — Сейчас это второе по важности дело в моей жизни.

Лина смотрела в любимые глаза и думала: пусть это глупо, но я все равно задам вопрос, который он мне навязывает.

— А какое же самое главное?

Энтони улыбнулся.

— Неужели ты до сих пор так и не поняла? Стоять насмерть, пока ты не согласишься стать моей женой.

Ну разве такого переспоришь? И Лина задала еще один глупый вопрос:

— А что ты сделаешь, если я скажу «нет»?

Энтони пожал плечами и, гипнотизируя ее взглядом, ответил:

— Буду убеждать тебя. Используя все доступные мне средства.

Сердце Лины снова сбилось с ритма.

— Какие именно?

Она не поняла, как это случилось — может, Энтони придвинул стул, а она не заметила? — но каким-то неведомым образом она оказалась в его объятиях, а их губы встретились.

— Например, поцелуи, — шепнул Энтони. — Я всегда считал их довольно эффективным средством убеждения.

— Вот как?

— Вот так! — И он немедля подтвердил справедливость своего высказывания делом.

У Лины перехватило дыхание, и Энтони оторвался от ее губ, но она тут же приникла к нему снова.

— Должен тебя огорчить, Лина. В дверь только что заглянула какая-то медсестра — ты-то ее не заметила, но то, что она увидела, повергло бедняжку в шок. Думаю, радость моя, нам пора подыскать местечко поукромнее.

Лина вспыхнула. Вот и пришел конец ее репутации стойкой мужененавистницы!.. Господи, как же она его любит!

— Ты прав, Энтони. Давно пора!

Приподняв ее лицо за подбородок, он спросил:

— Так ты станешь моей женой?

— Да, Энтони! — с восторгом выдохнула Лина и испугалась: а вдруг ей все это только снится?

— А ты не против стать леди Элдридж?

Лина на миг задумалась.

— Нет, не против. Я последую твоему примеру и на работе останусь Линой Нэвилл. Ты сделал для меня так много, что я не могу отказать тебе в такой малости. Хотя бы для того, чтобы сделать приятное твоим родителям. — На миг Лина представила реакцию сэра Уильяма и леди Памелы, посмей она отказаться от титула, и ей стало жутко.

— Отлично. А какие у тебя планы на субботу?

Лина припомнила, в какие дни у нее дежурства.

— Никаких. В субботу у меня выходной. А что?

— Видишь ли, я тут подсуетился и раздобыл один документ. На всякий случай. Так что если ты не против, в субботу можно пожениться.

— Один документ? — переспросила Лина, и Энтони кивнул.

Она вытаращила глаза.

— Как тебе это удалось? Ведь у тебя нет моего…

— Свидетельства о рождении? — подсказал Энтони. — Ну, это сущие пустяки! Поехал к твоей матушке и уговорил ее отдать свидетельство мне. Так что разрешение на брак у меня в кармане. В прямом смысле. — И он похлопал ладонью по груди.

— Нет, Энтони, такие дела так запросто никто не делает! — пыталась возражать Лина.

— А я делаю! — заметил он без тени смущения.

Лина покачала головой.

— В жизни не встречала такого самодовольного типа!

— Но и такого терпеливого! Однако, дорогая, мое терпение на исходе. Умоляю, пошли отсюда, а то я за себя не ручаюсь! Боюсь, не совладаю с инстинктами и наброшусь на тебя прямо здесь.

Ну что могла Лина сказать мужчине, который любит ее так, что ради нее готов изменить всю свою жизнь? Только одно:

— Я люблю тебя, Энтони Элдридж!