Спустя годы

8

Лина стояла за шторками бокса, пытаясь записать историю болезни со слов француженки, которая очень плохо владела английским языком, когда услышала голос Энтони:

— Пойдем после дежурства в столовую. Я угощаю.

— А по какому поводу? — полюбопытствовал новый хирург-стажер.

— Вообще-то у меня сегодня день рождения, — небрежно сообщил Энтони. — К сожалению, заведение не слишком приличествует случаю, но что поделаешь? По закону пакости сегодня я на вызовах.

— Так у вас сегодня день рождения, доктор Элдридж? — раздался медовый голосок старшей медсестры Карбайд, и Лина насторожилась.

— Именно так.

— Обожаю дни рождения! — проворковала Мэри.

— Ну так приходите вечерком в столовую выпить за мое здоровье! — вальяжно пригласил Энтони.

— Непременно приду! И с превеликим удовольствием!

Лине стало тошно. Ну почему он пригласил именно Мэри Карбайд?! Неужели решил приударить за этой противной особой, которая прямо-таки лезет ему на глаза?!

— Доктор! Доктор! Мой болеть… много болеть! — залопотала на ломаном английском языке пациентка, хватая Лину за рукав, и, вскрикнув от боли, перешла на французский.

Лина пообещала ей, что постарается найти кого-нибудь, кто говорит по-французски, и уже повернулась, чтобы уйти, но в это мгновение шторки бокса распахнулись. Лина вспыхнула, увидев Энтони, а тот как ни в чем не бывало спросил:

— Есть проблемы?

Ну надо же — зарделась, как школьница! — разозлилась на себя Лина.

— Нужно заполнить историю болезни, а больная почти не говорит по-английски, — буркнула она. — Мне срочно нужен кто-нибудь, знающий французский язык.

— А я тебе подойду?

Есть мелочи, которые ранят так, что хочется кричать от нестерпимой боли. Ну почему он пригласил на вечеринку всех, кроме нее? А теперь выясняется, что этот показушник ко всему еще и свободно владеет французским!

— Вполне. Если у тебя есть время, — как можно спокойнее ответила Лина.

— Сколько угодно! — Энтони ухмыльнулся и, перейдя на безукоризненный французский, склонился над больной, которая, услышав родную речь, да еще от столь приятного молодого доктора, сразу приободрилась и повеселела.

Лина собралась уходить, но Энтони поднял голову и спросил:

— Разве ты не останешься мне помочь?

— Нет. Лучше я пришлю тебе медсестру, — с ехидцей сказала она. — Не сомневаюсь, Мэри Карбайд будет в диком восторге.

Лина тут же пожалела о своих словах. И кто меня только тянул за язык! Ну вот — уже расплылся в самодовольной улыбке, решил, будто я ревную! Как я могла так глупо проколоться!

— Пожалуй, ты права. — Энтони ухмыльнулся и вновь переключил свое внимание на пациентку.

Лина вернулась в кабинет, где медсестра Карбайд болтала с хирургом-стажером, сидя на краешке стола и кокетливо покачивая стройной ножкой.

— Сестра, не могли бы вы помочь доктору Элдриджу?

Мэри Карбайд просияла и с готовностью вскочила.

— С удовольствием! — мурлыкнула она и повернулась к стажеру: — Я не прощаюсь, Артур. Увидимся на вечеринке у Энтони. — Она не удержалась и бросила на Лину победный взгляд, но та поспешила опустить голову.

Меня это не касается, внушала себе Лина. Он может приглашать кого угодно и куда угодно. Больше я в эти игры не играю!

Решив окончательно выкинуть Энтони из головы, Лина достала из ящика методические разработки для сдачи квалификационного экзамена на врача широкого профиля и принялась их перечитывать.

Она так увлеклась, что не заметила, как в кабинет вошел медбрат Бен. Он прокашлялся, обращая на себя внимание, и, когда Лина подняла голову, приветливо улыбнулся. Бену было за сорок, он считался в отделении старожилом.

— Привет, Бен! Есть для меня работенка?

Бен кивнул.

— Поступила молодая женщина с острой болью в области живота.

По его тону Лина заподозрила что-то неладное.

— Ну и?..

Бен колебался.

— Дело в том, что она у нас не впервые.

— Вот как?

— Она назвалась другим именем, но мы-то ее сразу узнали. Она у нас в черном списке.

— Поня-я-ятно, — протянула Лина.

Она знала, что в отделении «скорой помощи» и травматологии есть свой черный список, но ей еще ни разу не доводилось иметь с ним дело. В черный список заносили злостных симулянтов, в основном наркоманов, которые весьма правдоподобно прикидывались больными — чтобы получить сильное обезболивающее средство.

— И что же там за ней значится, Бен? — уточнила Лина.

Он состроил гримасу.

— Мюнхгаузен.

— Мне крупно повезло! — Лина усмехнулась и отправилась осматривать больную, припоминая, что ей известно о синдроме Мюнхгаузена.

Кое-что об этом психическом расстройстве неизвестной этиологии, названном по имени известного выдумщика барона Мюнхгаузена, она читала, но на практике еще не встречала. Выражаясь научным языком, синдром Мюнхгаузена — это постоянная клинически убедительная симуляция заболеваний с целью привлечения к себе внимания медиков. Как правило, такие больные питают нездоровое пристрастие к больничной обстановке. Вероятно, больница придает их жизни значимость. Из желания привлечь к себе внимание они идут на все и зачастую — особенно если врачам об их заболевании неизвестно — подвергаются без особой на то необходимости хирургическим вмешательствам.

Раздвинув шторки, Лина увидела на каталке грузную молодую женщину, скорчившуюся от боли.

— Добрый день! — приветливо поздоровалась Лина и положила пальцы на запястье больной, чтобы посчитать пульс. — Что вас беспокоит?

— Доктор, умоляю! — Женщина тяжело дышала. — Дайте мне обезболивающее! И поскорее!

— Сначала расскажите, что вас беспокоит.

— Вообще-то, у меня болезнь Крона, но так плохо мне еще никогда не было! Доктор, я этого не вынесу! Ради Бога, дайте мне скорее болеутоляющее!

— Пока не могу. — Лина покачала головой. — Я вас сейчас осмотрю. Покажите, где именно у вас болит.

— Вот здесь. — Женщина показала рукой на живот, и Лина увидела у нее на запястье несколько характерных для членовредителей шрамов.

Лина тщательно обследовала больную. Судя по рубцам на животе, она перенесла несколько операций.

— Я приглашу специалиста, и он вас осмотрит. — Лина поднялась и глазами сделала Бену знак следовать за ней.

— По-моему, физически она здорова, — хмурясь, рассуждала Лина уже у себя в кабинете: — Живот довольно жесткий, но, как мне показалось, она его намеренно напрягает, задерживая дыхание. Если у нее на самом деле регионарный энтерит да еще и с такой острой болью, то у нее должно быть прободение, но объективные показатели такому диагнозу не соответствуют. Бен, я считаю, ее следует направить к психиатру, но для начала разыщите ее старые карты регистрации. А еще, на всякий случай, не помешает, чтобы ее осмотрел хирург. Кто знает, вдруг на этот раз ей в самом деле нужна операция? Рисковать я не имею права.

Она позвонила Энтони, и через пару минут тот явился.

— А ты абсолютно уверена, что мы имеем дело с синдромом Мюнхгаузена? — спросил он.

— Абсолютно. У нее шрамы на запястьях и на животе. Да и Бен ее сразу узнал, хотя она обращалась в отделение под другим именем. Я распорядилась отыскать ее старую карту, но, боюсь, на это уйдет уйма времени. Прежде чем направить ее к психиатру, я должна быть абсолютно уверена, что пациентка не нуждается в помощи хирурга.

— Согласен. — Энтони взял карту и отправился осматривать больную, но скоро вернулся и лаконично сообщил: — Ушла.

— Как это — ушла? — Лина нахмурилась.

— Если угодно, сделала ноги. Надо думать, догадалась, что ты ее вычислила.

— Как же я сглупила! — Огорченная Лина в сердцах швырнула на стол авторучку. — И что теперь делать? Раз она сбежала, мы не сможем ей помочь!

— Лина, ты прекрасно понимаешь, что помочь можно только тому, кто сам хочет себе помочь. — Энтони улыбнулся и вышел.

К концу смены Лина вымоталась, да и перспектива коротать в одиночку вечер не радовала — тем более прислушиваясь к топоту многочисленных гостей, приглашенных Энтони на вечеринку в столовую по случаю его дня рождения.

Она решила позвонить в больничный сквош-клуб, и ей посчастливилось найти себе партнера на вечер — медсестру Джудит из отделения интенсивной терапии, с которой Лина поддерживала дружеские отношения и не раз играла в паре.

Лина старалась изо всех сил, но проиграла с разгромным счетом, после чего партнеры, тяжело дыша, пожали друг другу руки.

— Ты сегодня какая-то рассеянная! — заметила Джудит. — Обычно ты меня запросто обыгрываешь. — Она принялась растирать шею полотенцем. — Впрочем, я не возражаю. Здорово, что в кои-то веки я у тебя выиграла! Подружка, какие планы на вечер?

Лина пожала плечами.

— Да никаких.

Джудит прищурилась.

— А ты больше не встречаешься с Марком Стэнтоном?

Услышав это имя, Лина внутренне содрогнулась и удивилась, как быстро ей удалось стереть из памяти Марка.

— Нет, не встречаюсь, — спокойно подтвердила она. — Впрочем, ничего серьезного у меня с ним не было.

Джудит рассмеялась.

— Не было? А я слышала несколько иную версию! Говорят, будто бы Марк уже присматривал тебе кольцо в витрине ювелирной лавки!

Этого только не хватало! — ужаснулась Лина. Поразительно, как я могла быть такой слепой и бесчувственной, что даже не заметила серьезных намерений Марка!

Джудит зачехлила ракетку и предложила:

— Раз у тебя нет никаких планов, может, пойдем выпьем? Вечером в столовой собирается большая компания.

— Нет! Спасибо, я не…

Слова отказа замерли у Лины на губах. Какого черта! — сказала она себе. Я не намерена от него прятаться. Это моя больница. Я здесь работаю и имею полное право после тяжелого рабочего дня выпить в столовой с подругой. И плевать мне на все вечеринки!

— А вообще-то, давай! — согласилась она. — Я не прочь выпить, особенно в хорошей компании.

— Отлично! Тогда встречаемся в столовой через полчаса, — уточнила Джудит. — Успеешь принять душ и набросать на лицо немного косметики?

— Успею. Договорились: через полчаса в столовой.

Приняв душ, Лина надела джинсы и изумрудно-зеленый — под цвет глаз — топ, расчесала волосы и, придирчиво взглянув на свое отражение, отправилась в столовую. Подойдя к дверям и услышав оживленные голоса и громкий смех, на миг замерла в нерешительности и, набрав воздуха — как перед прыжком в воду, — шагнула в зал.

На долю секунды все замолчали, а потом послышались приветственные возгласы тех, кто ее знал.

Еще не успев увидеть виновника торжества, Лина точно знала, где он. И, хотя Энтони продолжал говорить и смеяться, она сразу почувствовала, что его внимание приковано к ней — Лина кожей ощутила его пристальный взгляд, и это наполнило ее пьянящим возбуждением. Но тут в поле ее зрения попала старшая медсестра Карбайд — и Лина упала с небес на землю.

Мэри выглядела сногсшибательно: белокурые волосы ниспадали на пышную грудь, короткое облегающее синее платье открывало значительную часть стройных загорелых ног… Лину сразил враждебный блеск холодных голубых глаз Мэри: на миг ее охватил беспричинный страх, и, чтобы развеять неприятное чувство, она инстинктивно тряхнула головой.

— А вот и я! — раздался за спиной голос Джудит.

— Привет! — Лина обрадовалась появлению приятельницы. — Ну как, после душа полегчало?

— Спрашиваешь! — Окинув подругу взглядом, Джудит завистливо спросила: — И как только ты умудряешься обалденно выглядеть в обычных джинсах и в простеньком топе? Все мужики не сводят с тебя глаз.

Лина покачала головой, и рыжие волосы разметались по плечам.

— Ты тоже отлично выглядишь.

Джудит критично оглядела свой наряд — платье в горошек свободного покроя.

— Стараюсь! Но с моим росточком и пышными формами это не так просто.

Лина улыбнулась.

— Говорят, многим мужчинам нравятся полные женщины.

— Говорить-то говорят, только мне пока что такие не попадались. Ну что, пойдем выпьем? Чур, платит проигравший!

— Договорились! — Лина рассмеялась, и они пошли к бару.

Взяли по бокалу пива, и Лина полезла в задний карман джинсов за деньгами.

— За все уплачено! — раздался за ее спиной сочный баритон.

Сердце Лины, как всегда при звуке этого голоса, ускорило свой бег. Она медленно обернулась и, взглянув Энтони в лицо, утонула в бездне серых глаз. Внезапно ей стало трудно говорить.

— Ну что ты!.. Не стоит… — пробормотала она, молясь, чтобы Энтони не заметил ее волнения.

— Мне это приятно, — настаивал он с улыбкой.

Джудит молча стояла рядом, и Лина, вспомнив о приятельнице, повернулась к ней и спросила:

— Вы знакомы?

— Да, — с готовностью ответила та, глядя на негр с нескрываемым восхищением. — Энтони частый гость в нашем отделении. Знаешь, если бы он не направлял в интенсивную терапию столько больных, я бы сказала, что он мне даже нравится! — пошутила Джудит и подняла бокал с пивом. — Спасибо за выпивку, Энтони! За твое здоровье!

Он в ответ молча поднял стакан с минеральной водой и снова обратил взгляд на Лину. Она заставила себя повторить жест Джудит, Энтони улыбнулся — и Лина растаяла, забыв про все обиды.

— С днем рождения! — еле слышно произнесла она.

Брови Энтони поползли вверх.

— Спасибо, Лина! — шепнул он, лукаво улыбаясь. — А я и не подозревал, что ты знаешь, что у меня сегодня день рождения.

Как же, не подозревал! Он прекрасно знал, что я самым бесстыдным образом подслушивала! Какой ужас!

— Я… я случайно услышала, когда ты утром приглашал кого-то на вечеринку.

Энтони выразительно смотрел на ее губы, словно хотел поцеловать, и Лине пришлось поставить свой бокал на стойку, потому что рука предательски задрожала.

Джудит, переводившая недоуменный взгляд с одного на другого, сдержанно заметила:

— По-моему, я здесь лишняя. — И со вздохом облегчения добавила: — А вон и ребята из нашего отделения! Вы уж меня извините, я к ним. Спасибо за игру, Лина!

— Взаимно. Давай на днях еще сыграем, — прошелестела чужими губами Лина, глядя Джудит в спину. — Мне тоже пора идти, Энтони.

— Не уходи.

Он положил ладонь на ее талию. Тепло его руки передалось Лине, и она замерла от удовольствия.

— Я еще не ела, — услышала она словно со стороны свой голос. Он звучал как-то странно, как будто она разучилась говорить, во рту пересохло, в висках стучало…

— Я тоже. Закажем еду из китайского ресторана, если ты не против.

— Энтони?

— Что? — тихо спросил он.

— Мне пора идти. Я и сама не знаю, зачем сюда пришла.

— Нет, знаешь, — возразил он. — Лина, сопротивляться бесполезно. Пора покориться неизбежному.

В его устах это прозвучало так, будто они обречены. Обречены быть унесенными в море неистовой страсти, и никому не ведомо, выбросит ли их на берег или они пойдут ко дну.

— Пойдем выпьем со мной шампанского, — предложил Энтони.

— Надо думать, у тебя в комнате? — с горькой усмешкой уточнила Лина.

— Ну да. — Он вздохнул. — Да не смотри ты на меня так! Меня в любой момент могут вызвать, так что уходить из больницы мне нельзя. Как видишь, выбор у нас невелик. Конечно, можно отложить разговор, который мы и так откладываем с незапамятных времен, до завтрашнего вечера, но, если откровенно, мне бы этого не хотелось. Ты чертовски соблазнительна, и мне не терпится приступить к беседе прямо сейчас.

— А у меня есть право голоса? — спросила она, переводя дыхание.

— Есть. Но лишь при условии, что ты со мной согласна.

Лина воззрилась на Энтони, потеряв дар речи от его наглой самоуверенности.

— Итак, — продолжал он своим сочным, обволакивающим баритоном, — либо мы остаемся здесь, где с каждой минутой становится все шумнее…

Лина покосилась на зал и снова натолкнулась на злобный взгляд Мэри Карбайд. Нет, оставаться здесь ей совсем не хочется!

— …либо поступаем разумно и отправляемся куда-нибудь в тихое местечко. Поговорить.

— Может, в столовую для больных? — ехидно предложила она. — Или в библиотеку?

Энтони одарил ее улыбкой, и Лине показалось, будто у нее в животе запорхал рой бабочек.

— Боюсь, там нам могут помешать, — пробормотал он.

Лина пыталась убедить себя, что просто хочет выяснить отношения, но в глубине души знала — все совсем не так. Она любит Энтони. Влюбилась в него девчонкой и не перестает любить с тех пор. Ни один мужчина не может сравниться с Энтони ни умом, ни обаянием, ни сексуальной притягательностью.

А теперь она спросит его, почему он тогда уехал, и, если ответ ее не устроит, уйдет и даже не оглянется. Иначе она перестанет себя уважать.

Между тем Мэри Карбайд продолжала сверлить Лину глазами.

— А я не нарушу ничьих планов? — едко спросила Лина.

— Что? — удивился Энтони и, перехватив ее взгляд, увидел, как на них смотрит старшая медсестра. — А, вот оно в чем дело! Не волнуйся, не нарушишь.

— А я и не волнуюсь! Но она пялится на меня так, будто я вторглась на ее территорию.

— Ну что за глупости, Лина! Ты прости меня, но мне показалось, будто ты чем-то обижена. Может, ты ревнуешь?

— Я не ревную, — прошептала она, пряча глаза.

— По-моему, мы начали ходить по кругу, — тихо сказал Энтони. — Так ты идешь со мной или нет?

Прошло девять лет, и теперь я взрослая самостоятельная женщина, напомнила себе Лина. Самостоятельная и независимая во всем. Кроме одного.

— Да или нет? — настойчиво повторил Энтони.

Лина вздохнула.

— Да.

Он поморщился.

— У тебя такой вид, будто я веду тебя в клетку со львами.

— Думаю, в клетке куда безопаснее, — парировала она.

Энтони рассмеялся.

— Без комментариев. Подожди меня здесь. Я распоряжусь, чтобы все здесь съеденное и выпитое записали на мой счет.

— У тебя широкая натура, — заметила Лина.

— Именно так я себя и ощущаю, — пробормотал он, жадными глазами обшаривая ее фигуру, и от недвусмысленности его взгляда Лину охватила дрожь.

Когда Энтони шел к бару, глаза всех женщин были прикованы к его стройной ладной фигуре. Еще бы: не мужчина, а воплощенная мечта! Лина вздохнула. И недосягаем, как любая недоступная мечта… Ну кто в здравом уме рискнет вешаться на Энтони Элдриджа?

— На нас все смотрят, — заметила Лина, когда он вернулся.

— Естественно, смотрят. Все мужчины завидуют мне, а все женщины — тебе. Ты прекраснее всех.

— Не пытайся мне льстить.

— И не думаю. — Энтони улыбнулся. — Я на самом деле тобой горжусь.

Комплименты Энтони могли вскружить голову любой женщине, и Лина решила перейти на прозу:

— А завтра вся больница будет судачить об этом.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— О чем?

— О нас. Если мы сейчас уйдем вместе.

— А тебе не все равно?

Лина вгляделась в его лицо, которое все эти годы часто видела во сне, и с пугающей ясностью осознала, что ей действительно все равно. Более того — внезапно Лина почувствовала безрассудную легкость и пьянящее возбуждение, забытые ею за много лет.

— Да, — тихо призналась она, — мне все равно.

Отыскав глазами Джудит и помахав ей рукой на прощание, Лина направилась к выходу, Энтони следом за ней, а за спиной загудели пчелиным роем голоса. Они в молчании дошли до его комнаты, и Лине пришло в голову — будет ли ей так же легко, когда настанет утро?

Энтони затворил дверь, и Лина замерла, ожидая, что он обнимет ее и начнет целовать. Но Энтони отошел в дальний угол комнаты и, кивнув на холодильник, рассеянно спросил:

— Шампанского?

— Ты же сказал, что сегодня на вызове.

— Верно. Я пить не собираюсь, а тебе можно.

— Стоит ли открывать бутылку для меня одной?

— Может, хватит?! — взорвался он, и его лицо потемнело от гнева. — Девять лет мы ждали этой встречи, а теперь стоим и обмениваемся вежливыми репликами — что пьем, а что не пьем — будто только что познакомились у стойки бара на вечеринке!

Его горячность одновременно возбуждала, смущала и тревожила. Лина впервые поняла, что под невозмутимой холодно-вежливой маской Энтони скрывает глубокие чувства. Она не могла толком объяснить, на что именно рассчитывала, идя к нему, но никак не ожидала, что он будет сердиться.

— Пожалуй, мне лучше уйти, — сухо заметила Лина. — Сначала ты приглашаешь меня к себе, потом предлагаешь выпить шампанского, а теперь вдруг мечешь громы и молнии! Мне показалось, ты намеревался со мной поговорить. Если не хочешь разговаривать…

— Не хочу! — подтвердил Энтони, и в его глазах запылал огонь. — Ты права, Лина, разговаривать с тобой я не хочу. Я хочу заниматься с тобой любовью. Ночь напролет. Сегодня и всю оставшуюся жизнь. Неужели ты не знаешь, как я тебя хочу? Ты не можешь не знать!

Его страсть мгновенно передалась Лине. От слов Энтони тело ее охватил жар желания, грудь теснило томление.

— Ты все знаешь, Лина! — выдохнул он жарким шепотом, но не двинулся с места.

И слава Богу! Если бы Энтони ее обнял и начал осыпать поцелуями, у нее недостало бы сил сопротивляться.

Присев на край кресла, Лина сосредоточила взгляд на одной из акварелей на стене — и сердце заныло от сладкой боли. Она узнала Элдридж-хаус.

Перехватив ее взгляд, Энтони опустил глаза на побледневшее лицо Лины, шагнул к ней и, встав на колени, взял ее холодные руки в свои.

— Да, Лина, это было дивное лето.

На глаза навернулись слезы, и Лина, сделав над собой усилие, задала Энтони вопрос, зная, что от его ответа зависит их будущее:

— Энтони, почему ты меня бросил?

Он поморщился, словно от боли, и, тяжко вздохнув, сказал:

— Потому что любил тебя…

Лине показалось, будто ее ударили. Она вскочила, но Энтони крепко держал ее за руки.

— Не лги мне! — По щеке Лины покатилась горячая слезинка. — Говори все, что угодно, только не лги! Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать твои россказни.

Энтони нахмурился.

— Но это правда. Ты прекрасно знала, как я к тебе отношусь. Да это ни для кого не было секретом. А я знал, как ты относишься ко мне…

— Ну да, — перебила его Лина, горько усмехнувшись, — ты меня так любил, что сбежал, не сказав ни слова!

— Неужели ты не понимаешь почему? — тихо спросил он.

— Нет, не понимаю!

Энтони посмотрел на ее руки, уютно расположившиеся в его больших ладонях, и снова поднял глаза на лицо Лины.

— Ну раз так, я тебе все объясню. Понимаешь, до знакомства с тобой я встречал много красивых женщин, но ни одна из них не затронула мою душу. И вот я увидел тебя… — Его лицо озарилось улыбкой. — Мне было двадцать четыре. Я считал себя закоренелым циником, не верил в любовь с первого взгляда — и вдруг ты! Для меня это был шок. Гром среди ясного неба! Понимаешь? — Он помолчал, подыскивая слова. — Но все было против нас…

— Ты имеешь в виду мое происхождение? — вставила Лина.

Энтони покачал головой.

— Нет, Лина! Я не кичусь своим происхождением и никогда не кичился. Если хочешь знать, зачастую оно мне только мешает. Во всяком случае, в медицине сослужило мне плохую службу. Да-да, можешь мне поверить! Понимаешь, у людей возникает предубеждение и за титулом они не видят человека. Правда, некоторые женщины на него, как говорится, западают, но разве можно уважать женщину, если она интересуется тобой исключительно из-за твоего положения в обществе?

— Надо думать, именно поэтому ты умолчал о нем, когда мы познакомились?

Энтони нахмурился.

— Ты прекрасно знаешь, почему я так поступил. Вовсе не потому, что боялся, будто ты клюнешь на то, что я сын лорда. Стоило мне заглянуть в твои зеленые глазищи, и я сразу понял — эту девушку подобная мишура не интересует. Я ничего не сказал, потому что не хотел тебя отпугнуть. Да-да, титул может отпугнуть! — упрямо повторил он. — Поверь, я не собирался быть с тобой снисходительным! Просто хотел провести с тобой один день и быть самим собой. Понимаешь? — Энтони помолчал. — И все так и вышло. Когда я увидел тебя — юную, глазастую и трогательную — мне сразу показалось, что я в тебя влюбился. А после того как провел с тобой день, уже не сомневался в своем чувстве. — Он покачал головой, грустно улыбаясь своим воспоминаниям. — Ты была такая непосредственная, пылкая и нежная! И такая… чистая!

Лина опустила веки — чтобы спрятать смущение и слезы, готовые вот-вот хлынуть из глаз, — тронутая искренностью его слов, но все еще не смея им верить.

— Когда я сказал, что хочу увидеть тебя снова, я не лгал. Я представлял наши с тобой встречи после лекций, свидания, прогулки по городу… А потом, в ту ночь, когда мы чуть не стали любовниками, ты произнесла фразу, которая меня страшно взбесила.

Лина недоуменно вскинула брови, перебирая в памяти события той давней ночи.

— Что именно?

— Ты сказала: «А вдруг я забеременею? Что тогда?» Разве не помнишь?

Ну конечно Лина помнила. Она и по сей день не могла забыть безрадостную картинку из детства: Нэнси Хилл, сама почти ребенок, бредет по улице, понуро толкая коляску с младенцем.

— Помню, — подтвердила она. — Но я не…

— Твои слова вернули меня с небес на землю! — оборвал ее Энтони. — У меня словно раскрылись глаза. Я понял, что мы чуть не натворили, и ужаснулся. Ведь ты рассказывала мне, с каким трудом тебе удалось продолжить учебу, как ты уговаривала родителей разрешить тебе поступать в медицинскую школу. Представил, на какие жертвы им пришлось пойти… И тут появляюсь я, взрослый человек, студент-медик, — и затаскиваю тебя в постель, ничуть не заботясь о последствиях! Ты свела меня с ума, Лина, я на самом деле обезумел от страсти… Еще чуть-чуть — и мы совершили бы непоправимое! Уничтожили бы твою карьеру, которая даже не успела начаться. Неужели ты не думала об этом?

— Думала, но это не объясняет, почему ты меня бросил. Ведь мы могли… — Она осеклась.

Но Энтони понял ее без слов.

— Да, мы могли предохраняться. И могли продолжать встречаться, но…

— Но что? — нетерпеливо переспросила Лина, больше не боясь смотреть Энтони в лицо. Интуиция подсказывала ей, что он говорит правду.

— Я вдруг понял, что, если мы так поступим, наши отношения неизбежно сойдут на нет. Против нас было все. Ты училась в школе, я — в колледже. Любовь помешала бы учебе, и не только твоей, но и моей. Потом я сдал бы экзамены на степень бакалавра и меня направили бы на практику куда-нибудь в захолустье, где я работал бы за двоих, и времени на свидания у нас вечно не хватало бы. Я понял, что все это может разрушить наши отношения, а рисковать ими я не мог, они были для меня слишком дороги. И ты была для меня слишком дорога. Пойми, я не хотел тебя потерять!

Лина почувствовала, как на душе от облегчения потеплело. Энтони замолчал, и она, тая под взглядом любимых глаз, попросила:

— Говори!

Он печально улыбнулся.

— Поэтому я решил дать тебе возможность спокойно заниматься тем, о чем ты мечтала, — учиться на хирурга. Я не имел права обременять твою жизнь лишними проблемами. А потом, когда ты выучишься, я нашел бы тебя и вернулся в твою жизнь. — Он нахмурился. — Лина, неужели ты думаешь, что я оказался в больнице святого Варфоломея по чистой случайности? Я искал тебя и нашел.

Однако кое-что, по мнению Лины, Энтони упустил из виду.

— А вдруг я встретила бы кого-нибудь на своем пути?

Он пожал плечами.

— Пришлось рискнуть. Впрочем, — Энтони самодовольно ухмыльнулся, — я был уверен, что ты никого не встретишь.

— Какая самоуверенность! — Лина притворилась разгневанной, но подумала: он прав и прекрасно знает, что прав. — А что, если бы ты кого-нибудь встретил?

Энтони заглянул ей в глаза и тихо признался:

— Я знал, что никого не встречу.

— Энтони… — еле слышно выдохнула она.

— Что?

Лина улыбнулась новой улыбкой — улыбкой женщины, уверенной в себе и готовой к пробуждению чувственности.

— Пойдем в постель, — шепнула она.

Он невнятно пробормотал что-то очень ласковое и очень важное, и от одних его интонаций Лина затрепетала от радости.

— Лина, ты удивительная женщина! Ты знаешь это?

И, не дожидаясь ответа, Энтони поднял ее на ноги, заключил в объятия и поцеловал с такой неистовой страстью, что Лине почудилось, будто она вот-вот умрет от сладостного восторга.

— Любовь моя! — шептал он ей прямо в губы. — Если бы ты знала, сколько ночей я мечтал об этой минуте!

— Я знаю! — чуть слышно вымолвила она, и все доводы разума дружно улетучились. Она запустила пальцы в шевелюру Энтони, погладила сильную шею, широкие плечи. — Знаю…

Его рука тут же стянула с Лины топ и обхватила обнаженную грудь так нежно и нетерпеливо, словно Энтони больше не мог ждать ни секунды. Прикосновение его руки к обнаженной коже подстегнуло возбуждение. Они и так слишком долго ждали! Лина почувствовала, как ее захлестнула и понесла горячая волна желания.

Ее пальцы торопливо ослабили узел галстука Энтони, но внезапно тишину комнаты разорвал пронзительный звон. На миг оба замерли, а телефон все звонил и звонил. Экстренный вызов!