Судьба-гадалка

9

Вечером, когда Эрик уже лег спать, Кларк листал записную книжку брата. Его поразило, что он не обнаружил ни одного женского имени. Там не было даже номера Оливии. Возможно, Родерик помнил его наизусть. Возможно, но определенно в их отношениях что-то не так. Не похожи они на влюбленных, ни одной лишней минуты они не проводили вместе.

«И их что-то связывает…» Эта фраза из анонимного письма не давала Кларку покою. К сожалению, все старые приятели и знакомые, которых он методично обзвонил, утверждали, что им ничего не известно об анонимном письме, и Кларк склонен был им поверить, поскольку им вовсе не было нужды скрывать имя загадочного автора письма.

А вот Родерик… Не мог ли его брат прислать это письмо, чтобы расстроить собственную свадьбу? Если аноним — Родерик, тогда почему вдруг поворот в совершенно обратном направлении? Почему ему не согласиться с Кларком, что это была неудачная затея, и не сказать об этом Оливии?

Вернулся Родерик. Кларку представилась прекрасная возможность спросить его прямо. Кларк подождал, пока брат переоденется и присоединится к нему в гостиной. Но Кларк не успел завести разговор об анонимном письме, первым заговорил Родерик:

— Хочешь знать, что еще я планировал сделать на этой неделе?

— Не могу себе представить, — рассеянно отозвался Кларк.

Мысль о том, что Родерика и Оливию что-то связывает, преследовала Кларка подобно назойливой мухе. Он должен заставить их отменить свадьбу. На мгновение Кларку показалось, что это в нем говорит ревность, но он отказался от этой мысли. Он не может позволить себе думать, что любит Оливию. Это просто сексуальное влечение.

— Мне нужно, чтобы ты помог папе перекрыть крышу на сарае.

Кларк встал с дивана.

— Нет уж. Отец наверняка начнет поучать меня, как правильно держать молоток, а мать будет бегать вокруг сарая и причитать, чтобы я не свалился.

Высказавшись, Кларк направился в кухню за пивом. Родерик последовал за ним.

— У тебя появится возможность спросить родителей, не посылали ли они тебе это письмо.

Что-то Родерик слишком усердствует, отметил Кларк. Остановившись у холодильника, он обернулся и пристально посмотрел на брата.

— Ты думаешь, что они имеют к нему отношение?

Родерик пожал плечами.

— Пару недель назад мама сказала, что очень скучает по тебе. Я подозреваю, что эту мысль ей подал папа.

— Да, если только они давно перестали ссориться.

Родерик вскинул брови.

— Ссориться? — Он покачал головой. — Они живут душа в душу. Давненько я не слышал, чтобы они повышали голос друг на друга.

— А что же произошло? Мама наконец-то выполнила свою угрозу и врезала папе по голове сковородой?

Родерик едва заметно улыбнулся.

— Кларк, я считаю, что ты должен нанести им визит. И твоя помощь папе не помешает. Он стареет.

— Я подумаю.

— Да уж, подумай. Но недолго. Оливия приедет завтра в восемь утра, чтобы забрать тебя и Эрика. Захвати его купальные принадлежности, ладно? Эрик хочет пойти на речку. — Родерик зевнул. — Запри дверь, Кларк. Я иду спать.

Черт побери! Придется завтра отправляться в гости к родителям, подумал Кларк. Он приехал в Черч-Уэстри с конкретной целью и меньше всего рассчитывал встречаться с кем-то еще, кроме Родерика и Оливии. Но он уже встретился и с Фредерикой, и с Нейлом, и с Майком Форманом, и еще со многими людьми, так что действительно задолжал родителям визит.

После разговора с братом Кларк засомневался, что Родерик тот самый аноним, которого он ищет. Его братец, похоже, вовсе не рад его видеть.

Но тогда кто прислал проклятое письмо? Родители? Кларк сомневался в их авторстве, но спросить у них не помешает.

На следующий день, проклиная все на свете, Кларк сдирал старую дранку с крыши отцовского сарая. Солнце пекло нещадно, и он с завистью поглядывал вниз, где в протекавшей за домом речке плескался Эрик, а Оливия и его мать нежились в шезлонгах, потягивая холодный морс. Работа не клеилась, и не только из-за жары. Кларк то и дело ловил себя на том, что смотрит на Оливию, любуется тем, как солнечные блики играют на ее волосах, как она смеется какой-то шутке его матери, но не забывает время от времени поглядывать на Эрика, проверяя, все ли с мальчиком в порядке.

Эрик, похоже, тоже очень привязан к Оливии. Выйдя из воды, мальчик побежал прямо к ней, а не к бабушке, чтобы она вытерла его полотенцем. Потом все трое скрылись в доме. Кларк проводил их задумчивым взглядом.

У него было такое чувство, что Эрик и Оливия принадлежат друг другу. Возможно, его отношение к ее браку с Родериком неверно. Возможно, дело не в том, будет ли Оливия счастлива с Родериком, а в том, что Оливия нужна Эрику. Кларк вдруг почувствовал, что запутался. Он намеревался нарушить планы своего брата и Оливии ради счастья каждого из них, но рядом с Эриком Оливия и выглядела счастливой. Возможно, подумал Кларк, ей следует стать матерью моему племяннику. Возможно, я совершаю нечто дурное.

— Своим взглядом ты не заставишь их выйти из дома. Почему бы тебе не сделать небольшой перерыв? Иди в дом и посмотри, чем они занимаются.

Услышав голос отца, Кларк вздрогнул и чуть не выронил из рук инструмент.

— Я вовсе не смотрел.

— Но ты и не работал. Чем ты тут занимаешься? — Аластер подмигнул сыну. — Жаришься на солнце?

Раз уж отец не возражает, Кларк решил сделать перерыв. Кларк подумал, что раньше отец ни за что не разрешил бы ему отдохнуть, пока работа не была бы выполнена. Похоже, отец изменился. Подобрел, нашел подходящее слово Кларк.

— Я нахожусь здесь, потому что хочу сообщить тебе, отец: я сожалею, что не был хорошим сыном в последние годы.

Аластер окинул его долгим испытующим взглядом.

— Выходит, Родерик не заставлял тебя приехать сюда, чтобы помочь мне?

Кларк многозначительно ухмыльнулся.

— Разве Родерику когда-нибудь удавалось заставить меня что-то сделать?

Они дружно рассмеялись. Аластер приблизился к Кларку, обнял его одной рукой и утвердительно кивнул.

— Извинения приняты, сынок. Мама будет довольна. Тебе следует знать, что, когда ты уехал, нам было очень жаль, но еще мы чертовски гордимся тобой.

Кларк почувствовал в горле комок, чего с ним уже давно не случалось. Родители гордились его достижениями. Черт побери, это приятно.

— Нам было обидно, что мы нечасто видели тебя в последние годы, — продолжал Аластер, — но мы всегда понимали тебя. Ты другой, Кларк. Твои мечты всегда заставляли тебя думать, что тебе предначертано нечто большее, чем прозябать здесь.

— Не могу не согласиться с этим, — сказал Кларк. — Именно так я и думал.

— Хочу задать тебе вопрос: тебе хорошо?

Кларку не хотелось отвечать. Сердце его пело всякий раз, когда он чувствовал, что статья получилась, что он хорошо сделал свою работу. Было бесполезно отрицать, что ради этого стоило уехать отсюда. И все же…

— Я могу ответить утвердительно. Но станет ли мне лучше? — Кларк покачал головой. — Ничего лучшего я пока не нашел, папа.

— Вероятно, сынок, и не найдешь. — Аластер бросил долгий многозначительный взгляд на полянку, где вновь появились Оливия, Эрик и его жена Нора. — Думаю, твое «лучше» находится там, внизу, и, судя по дошедшим до меня слухам, ты вернулся домой потому, что знал это и хотел вернуть ее.

Кларк бросил взгляд туда, куда смотрел отец. Оливия переоделась в купальник. О Господи. Воображение Кларка разыгралось, он отер пот со лба. Оливия тем временем бросилась в воду вместе с Эриком, который с радостным визгом стал брызгать в нее водой. Струйки воды текли по телу Оливии, напоминая Кларку о времени, давно ушедшем, канувшем в небытие.

Тогда он тоже брызгал в Оливию водой, его руки обвивали ее стройное тело, а теперь… Что ж, теперь он может лишь сильно завидовать Эрику.

— Итак, пока ты находишься дома, сынок, ты собираешься потребовать назад то, что когда-то было твоим? — спросил Аластер.

Кларк отрицательно покачал головой и снова вытер выступивший на лбу пот.

— У нас ничего не выйдет, отец. Ничего не изменилось после нашего разрыва.

— Ты в этом уверен?

— А что? Тебе известно об Оливии нечто такое, чего не знаю я?

Кларк внимательно посмотрел на отца. Отец явно на что-то намекает, но на что? Неужели в его семье разучились говорить на нормальном языке?

— Твоя мать говорит, что Оливия, похоже, хочет обрести счастье со вторым лучшим мужчиной в своей жизни. — Аластер умолк, потоптался немного и закончил: — Ей вовсе не Родерик нужен, а готовая семья.

— Откуда это известно?

Аластер уставился на сына.

— Известно? Похоже, ты согласен с этим, просто не знаешь почему.

— Я действительно согласен. Скажи мне — почему?

— Во-первых, и это очень важно, тебе чертовски легко удалось сорвать свадьбу, а Оливия не бросилась обратно к Родерику, едва ты поставил ее на ноги после того, как унес из церкви. Не думаю, что этот брак можно было бы разрушить, не будь у Оливии подсознательных сомнений.

Кларк признал, что в словах отца есть логика. Оливия могла бы вернуться в церковь в любое время, могла бы позвонить Родерику из ресторана сразу, как только они туда пришли. Вместо этого она сосредоточила свое внимание на нем, Кларке.

— Во-вторых, — продолжал Аластер, — Оливия поглядывает сюда, на крышу, так же часто, как ты смотришь на нее. Всякий раз, когда она приезжает сюда с Родериком, она не обращает на него никакого внимания. Она глаз не сводит с Эрика.

— Я это заметил.

— У тебя сохранились романтические чувства к ней?

Кларк уставился на отца, удивившись, что тот задал такой личный вопрос. Аластер, похоже, действительно смутился, ибо стал деловито осматривать крышу, вместо того чтобы посмотреть в глаза сыну. Но Кларку это понравилось. Отец явно проявлял заботу о нем. Возможно, он делал это всегда, просто не показывал этого. У Кларка потеплело на душе, когда он подумал, что у него есть семья, где его любят.

— Чувства Оливии и мои чувства больше не имеют значения, папа, — резко выдохнув, произнес Кларк. — Мы не созданы друг для друга. Она не может покинуть Черч-Уэстри, а мне нужно… — Кларк умолк, подыскивая подходящие слова, способные выразить его чаяния.

— Это то «большее», о чем мы говорили?

— Пожалуй.

По правде говоря, Кларк и сам не был уверен, что ему нужно. Он снова принялся за работу, причем с таким энтузиазмом, словно тяжелый физический труд мог указать ему верное направление в его исканиях.

— Не стоит закрывать глаза на все то, что касается Оливии, — негромко сказал Аластер. — Это единственный совет, который я могу тебе дать.

Кларк аккуратно положил инструменты на крышу, ему начинал надоедать этот разговор.

— Родерик вчера вечером то же самое сказал относительно важности моего отъезда. Жаль, что я не могу понять, что вы все имеете в виду.

— Она взрослая женщина. Возможно, теперь она способна более четко представить, чего хочет, при условии, что ты способен и желаешь дать ей это.

— Ты хочешь сказать, что она сможет поехать со мной?

Аластер пожал плечами.

— Я просто советую тебе, сынок, внимательнее присмотреться к тому «большему», что могло бы быть у тебя и которого нет сейчас. Давай спустимся и отдохнем, ты сможешь спокойно все обдумать.

Кларк направился вслед за отцом к лестнице, но вдруг остановился и спросил:

— Вы с мамой не присылали мне письмо с подробностями о свадьбе Родерика и Оливии в надежде выманить меня домой?

— Я слышал, что ты спрашиваешь об этом по всему городу. — Аластер отрицательно покачал головой. — Это не мы, сынок. Но если ты выяснишь, кто это сделал, сообщи мне. Я хочу пожать руку человеку, вернувшему тебя в нашу с мамой жизнь.

Кларк размышлял над словами отца. О «большем», что могло быть у него. Могут ли сейчас возникнуть отношения у него с Оливией? Их по-прежнему влечет друг к другу — страстно, безудержно. Но любит ли он ее такой, какой она стала сейчас, или его желание базируется лишь на одних воспоминаниях? Кларк не находил ответов. Что, черт побери, он может предложить Оливии?

Ребенок? Мысль эта подобно разряду электрического тока пронзила его мозг, и Кларк остановился как вкопанный. Он может предложить ей родить ребенка. Его мозг всячески противился мысли, что Оливия любит Родерика — Кларк знал, как умеет любить Оливия, а в ее отношении к Родерику он не замечал ничего подобного. Видимо, Эрик — самое главное, что привлекает Оливию в этом браке. Если она лишь хочет стать матерью… Но окажется ли этого достаточно? Поедет ли она с ним, если он скажет ей, что хочет ребенка?

А хочет ли он ребенка?

— Кларк! Кларк, я спрашиваю тебя, хочешь ли ты…

Он вздрогнул и уставился на нее. Она что, подслушала его мысли?..

— Воды. — Оливия протянула ему стакан.

Да, он хочет воды. Кларк схватил стакан и вылил его содержимое себе на голову, прогоняя непрошеные мысли. Ребенок. Он, видимо, помешался. Помешался от вожделения.

Кларк потряс головой, провел рукой по волосам и вернул Оливии стакан.

— Благодарю.

Кларк не мог сдвинуться с места. После разговора с отцом с его глаз словно спали шоры, и теперь ему казалось, что он смотрит на Оливию по-другому. Кларку хотелось прикоснуться к ней, привлечь ее к себе, остаться с ней наедине…

— Кларк, почему бы перед обедом тебе не искупаться вместе с Эриком и Оливией? — с улыбкой спросила, подходя к ним, Нора.

— Я дам вам поиграть со своей лодкой, дядя Кларк! — в восторге завопил Эрик.

— Не могу отвергнуть подобное предложение. — Кларк повернулся к Оливии. — Что скажешь?

— Добро пожаловать, присоединяйся к нам, но у меня нечего дать тебе поиграть, — усмехнувшись, сказала она, и у Кларка потеплело на душе.

По правде говоря, Оливии вовсе не хотелось снова лезть в воду, ей хотелось оказаться в своем уютном домике, подальше от Кларка. Там, на крыше, с ним явно что-то произошло, в нем что-то изменилось. Кларк не сводил с нее глаз, пристально вглядывался в ее лицо. Он, казалось, ищет какой-то знак, только вот какой, Оливия не знала. Эрик тут ни при чем, ибо родители Кларка и Родерика не знают правды и не могли ничего рассказать Кларку, но все же… там на крыше Кларк что-то узнал.

И до его отъезда между ними должно что-то произойти — Оливия чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Она хотела Кларка. Хотела так страстно, как не хотела еще никогда.

Забравшись на надувной матрас, она отплыла от берега и оттуда наблюдала, как ее сын возится в воде.

— Вперед! — крикнул Эрик.

Едва Оливия собралась повернуть голову, чтобы посмотреть, с кем разговаривает Эрик, как небольшая волна накрыла ее, матрас перевернулся, и Оливия оказалась лицом к лицу с Кларком. В следующее мгновение она ощутила, как ее тело прижалось к сильному телу Кларка, а поскольку ткань купальника была тонкой, ей показалось, что она прижалась к нему обнаженной. Волна желания захлестнула Оливию, и даже прохладная вода не остужала пожирающего ее изнутри пламени. Кларк подхватил ее на руки и понес на берег. Дрожа, Оливия прильнула к нему всем телом.

— Смотри, кого я поймал, Эрик!

Мальчик давился от смеха.

— Кита!

— Погоди, Эрик Редклифф, ты очень пожалеешь, когда я тебя поймаю! — с притворным гневом воскликнула Оливия.

Кларк с легкостью поднял ее еще выше.

— Нет, Эрик, это не кит. Она легкая как перышко. Хочешь, я ее брошу, и мы посмотрим, как она плавает.

Чувствуя, каким горячим с каждой секундой становится ее тело в объятиях Кларка, Оливия опустила руку и, зная, как он боится щекотки, стала щекотать его.

— Эй, что ты делаешь, так нечестно! — Кларк поставил ее на ноги и отошел, с деланной обидой надув губы. — Хватит с меня развлечений.

— Это научит тебя, как правильно следует брать меня на руки, — хихикнув, сказала Оливия.

— Возьми ее снова на руки, дядя Кларк! — крикнул Эрик. — Брось ее в воду!

— Только посмей! А ты, Эрик, держись! — крикнула Оливия.

Подбежав к зазевавшемуся мальчику, она опрокинула его на спину и начала щекотать ему живот. Оба при этом заразительно смеялись.

— Выбирайтесь из воды и идите обедать! — крикнула им Нора.

— Ой, мамочки! — взвизгивал изнемогающий от щекотки Эрик.

— Ой-ой-ой! — вторил ему Кларк.

— Нора, я уж точно буду рада покинуть этих несносных мужчин! — смеясь, крикнула Оливия.

— Ты слышал, как она нас назвала, Эрик? — спросил Кларк. — Она назвала нас несносными мужчинами!

— Давай накажем ее, дядя Кларк!

Оливия бросила взгляд через плечо и увидела, как Кларк, расставив руки, подкрадывается к ней. Он схватил ее за ногу, Оливия, смеясь, принялась вырываться, но не удержалась и шлепнулась на песок. В следующий момент она почувствовала, как Кларк берет ее на руки и поднимает в воздух. Оливия, хохоча, принялась отбиваться — и вдруг замерла, увидев перед собой его лицо и ощутив на коже его дыхание.

Они смотрели друг на друга так, словно в мире не осталось больше никого, кроме них двоих, и Оливии показалось, что Кларк вот-вот поцелует ее. Она страстно желала этого. Губы Кларка приближались к ее лицу, и она, закрыв глаза, забыла обо всем…

Но в следующую секунду возглас Эрика вернул их на грешную землю:

— Папа!

Этот полный любви возглас разбил на мелкие кусочки тот хрустальный мир, в котором Оливия на короткое время оказалась, и напомнил ей, какова на самом деле подлинная реальность: она должна стать матерью Эрику — с Кларком или без Кларка. Мальчик, раскинув руки, бежал навстречу Родерику.

— Мы не сделали ничего плохого, — шепотом попытался успокоить ее Кларк, поставив на ноги.

— Но и ничего хорошего, — буркнула Оливия, стараясь вернуть себе самообладание и избавиться от наполнившего тело жара, виной чему была близость Кларка.

Оливия направилась в дом. Когда она проходила мимо Родерика, он посторонился, чтобы не дотронуться до нее, — и Кларк подметил это. Все-таки Родерик и Оливия не похожи на влюбленных! Войдя в дом, Оливия задержалась в передней — она ждала Родерика. Как она и предполагала, он последовал за ней в дом.

— Ничего не случилось, — едва Родерик вошел, сообщила она.

Родерик пристально посмотрел на нее.

— Может быть, тебе стоит еще раз подумать.

— Мы же женимся, правильно? — Мы должны пожениться, словно заклинание, повторила про себя Оливия. Я нужна Эрику. Он нужен мне. — Наша первоочередная обязанность — это Эрик.

Родерик медленно покачал головой, и Оливия ощутила нечто похожее на страх.

— Может быть, ты скажешь мне, чего на самом деле хочешь, Оливия?

— Стать матерью Эрику, — слегка дрожащим голосом ответила она. — Я действительно хочу этого больше, чем чего-нибудь еще.

— Или кого-нибудь? — Родерик вздохнул. — Возможно, ты хочешь удвоить свои усилия по изгнанию Кларка из города, ибо любому, кто мог бы вас увидеть, стало бы ясно, что между вами что-то происходит, независимо от того, признаете вы это или нет. И моему сыну вовсе незачем это видеть, если ты по-прежнему собираешься стать ему новой мамой.

Высказавшись, Родерик резко развернулся и вышел за дверь. Оливия услышала, как хлопнула дверца машины и взревел мотор — значит, Родерик уехал и, судя по всему, уехал взбешенный донельзя. Она судорожно вздохнула и сердито вытерла тыльной стороной ладони глаза, наполнившиеся непрошеными слезами.

Родерик, конечно, прав. Либо ее чувства к Кларку вспыхнули с новой силой, либо они не исчезали вовсе. Как бы там ни было, но, демонстрируя их окружающим, она поступает неправильно. И, главное, это может оттолкнуть от нее Эрика. Она не должна позволять эмоциям управлять ею. Сегодня, например, она пошла на поводу у своих эмоций, когда едва не поцеловалась с Кларком, поэтому будет правильным, если она отныне станет держаться от него подальше. Как будет правильным и то, что нужно заставить его покинуть город, и тогда он никогда не узнает, что он отец Эрика.

Оливия корила себя за то, что позволила себе на несколько минут расслабиться. Сделанный ей Родериком выговор, его раздражение лишний раз напомнили ей, как много она потеряет, если даст волю чувствам там, где дело касается Кларка. И Оливия поклялась себе не забывать об этом.

Кларк поначалу хотел последовать за Оливией и Родериком в дом и послушать о чем они говорят, но потом решил, что это его не касается. Родерик, конечно, догадался, что он собирался поцеловать Оливию, и их родители, разумеется, тоже. Памятуя о присутствии ребенка, они улыбались, но в их глазах Кларк видел осуждение. После обеда отец снова пошел ремонтировать крышу сарая, а мать, воспользовавшись тем, что Оливия куда-то увела Эрика, подсела к Кларку.

— Похоже, я злоупотребляю гостеприимством жителей Черч-Уэстри, — сказал Кларк.

— Кое-кого здесь встречали более сердечно, — призналась Нора. — Съешь еще что-нибудь, а потом можешь присоединиться к отцу — и для дела польза, и ты будешь подальше от Оливии.

— Ладно.

— Вот и отлично. Отец обрадуется твоей помощи. А я буду рада услышать твое признание относительно того, чем ты занимался с Оливией.

Кларк, прежде чем ответить, налил себе полный стакан морса и жадно его осушил.

— По правде говоря, я и сам не знаю, — признался он наконец. Кларк виновато посмотрел на мать. — Ты совсем не постарела, мама. Как тебе это удается?

Нора рассмеялась.

— Удивительно, но чем больше у вас, ребята, неприятностей, тем симпатичнее я становлюсь. — Она сделала небольшой глоток морса и промокнула салфеткой губы. — Но даже благодаря комплиментам тебе не удастся сорваться с крючка, Кларк. Если вы с Оливией до сих пор любите друг друга, какого черта вы расстались много лет назад?

Кларк, не вдаваясь в подробности, рассказал, что именно явилось камнем преткновения в его с Оливией отношениях.

— Мы выяснили, что мы очень разные люди, мама, — закончил он свою исповедь.

— И ты не собираешься отказываться от своей профессии даже ради любви, — задумчиво проронила Нора.

Кларку стало не по себе оттого, что мать сразу ухватила суть проблемы. Ему как-то стало неуютно, он даже поёжился.

— Я люблю свою профессию.

— Тебе нравится жить как перекати-поле, а Оливия хочет иметь семью и дом, который она никогда не покинет. Пожалуй, теперь я понимаю, почему она хочет выйти замуж за Родерика. — Она снова сделала глоток морса, задумчиво покачала головой. — Но это противоречит здравому смыслу, — как бы разговаривая сама с собой, произнесла Нора. — Если Оливия хотела остаться здесь и даже из-за этого порвала с тобой, мужчиной, которого она, похоже, до сих пор любит, какого черта она уезжала на целый год?

Кларк во все глаза уставился на мать. Нора рассказала ему подробности отъезда Оливии якобы для смены обстановки после их разрыва, рассказала и о том, как после рождения Эрика Оливия самоотверженно помогала Глории. Кларк внимательно слушал ее, боясь пропустить хоть слово, и чувствовал, как внутри у него все переворачивается. Мать задала чертовски верный вопрос, думал он, и я задам его Оливии при первом же удобном случае.

Однако удобный случай все не представлялся, несмотря на то что после разговора Кларка с матерью прошло три дня. То мешал Эрик, при котором Кларк, естественно, не хотел заводить столь серьезный разговор, то Кларк, отвыкший от физического труда, так уставал, что просто не находил в себе сил начать с Оливией беседу на щекотливую тему. Кроме того, Оливия пропадала в чайной Фредерики, и Кларк почти не видел ее, не считая тех двух-трех часов, которые она выкраивала днем, чтобы приехать на ферму и повидаться с Эриком.

Кларк постоянно ловил себя на том, что, как только представляется возможность, он наблюдает за Оливией. Даже работа не помогала ему избавиться от внутреннего напряжения, усиливающегося с каждым часом. Она могла уехать на год из Черч-Уэстри, но категорически отказалась уехать с ним. Что это, черт побери, может значить?!

Оливия каждый день уезжала прежде, чем Кларк заканчивал работу, и выглядело это так, словно она вроде бы следила за ним и в то же время избегала его. Впрочем, Кларк мог понять ее желание сохранять дистанцию, когда они едва не поцеловались на глазах у его родителей и Родерика, — видимо, Оливия осознавала, что рискует не выйти замуж за Родерика, позволяя себе такие вольности у него на глазах, да еще с его братом. Но тем не менее Кларку были нужны ответы на мучившие его вопросы, и с каждым днем в нем крепла решимость начать с Оливией нелицеприятный разговор, чтобы получить их.