Судьба горца

Глава 20

Мэлди не думала, что когда-нибудь увидит такое потрясение на лицах Найджела, Балфура и Джеймса. Они явно хотели опровергнуть заявление Эрика, но что-то в глубине души заставило их промолчать. Она гадала, в чем же причина их нерешительности. Либо та доля правды, что присутствовала в словах Эрика, либо опасение, что мальчик повредился рассудком за время плена. Вскоре стало ясно, что они посчитали, будто мальчик сошел с ума.

– Нет, парень. Битон хотел, чтобы ты в это поверил, – возразил Балфур. – Если поверишь ты, то и остальной мир согласиться с его утверждением.

– Я не легковерное дитя, – упорствовал Эрик.

– Нет. Конечно нет. Тем не менее, ты долгое время был во власти Битона. Даже самые разумные мужчины поверят в то, что им повторяли раз от раза. Особенно, если рядом нет никого, способного опровергнуть эту ложь.

– Ты так старательно пытаешься доказать, что в том, что я говорю, одна только ложь... Мне трудно продолжать. Я вижу со всей ясностью, что мои вести не принесут радости, и, возможно, вы даже откажетесь от меня.

– Ты никогда не мог бы стать для нас чужим, – заверил Джеймс.

– Я сын Битона. Поверьте, я всем сердцем желал бы изменить это, но не могу. Посмотрите на меня. Во мне нет ничего от Мюрреев. Мы считали, что я похож на мать, но меня всегда удивляло, почему во мне нет ничегошеньки от отца. Я светловолосый, а у вас волосы темные. И я не такого крупного телосложения.

– Может, это у тебя от матери. Не все дети похожи на обоих родителей, – возразил Балфур.

Напряженность в голосе Балфура заставила Мэлди внимательнее присмотреться к нему. Он действительно верил в то, что говорил. Она удивилась, как, имея столько вопросов, ему удалось отмести все сомнения в сторону. Мэлди молилась, чтобы причиной тому послужила безграничная любовь к Эрику.

– Да, но я был прав, полагая, что во мне должно быть хоть что-то отцовское, – сказал Эрик. – Возможно, даже предчувствовал что-то. Я не замечал в себе ничего от отца, но, честно говоря, мне было все равно. У меня есть особенная отметина на теле...

Когда Балфур вдруг взглянул на нее, Мэлди поняла, что он вспоминает, как увидел у нее родинку, показавшуюся ему знакомой.

– Да, эта отметина, – сказала Мэлди.

– Ты тоже из Битонов? – воскликнул Балфур.

– Да. Уильям Битон был тем мужчиной, который затащил мою мать в постель и бросил ее. По его вине она опустилась на самое дно, где и умерла, – подтвердила девушка.

– И ты намеревалась убить его?

– Да. Именно поэтому и пришла сюда. Стыдно признаться, но только ради этого я позволила привезти меня в Донкойл. Я пряталась в окрестностях Дублинна неделями, но не смогла приблизиться к человеку, которого поклялась убить. Вы тоже желали его смерти, и я подумала, что с вашей помощью подберусь ближе и получу возможность, которую упустила, полагаясь на собственные силы.

– Но, девонька, почему ты все-таки хотела убить собственного отца? – спросил Джеймс, пока Балфур, не говоря ни слова, переводил пристальный взгляд с Мэлди на Эрика и обратно.

– Потому что мать вынудила меня пообещать, что я отомщу. Заставила дать ей клятву на крови. – Она холодно улыбнулась, увидев потрясение на их лицах. – Моя мама ненавидела Битона с тех пор, как он оставил ее. Причиной тому были тщеславие и уязвленная гордость. Хотя раньше я думала, что дело в несчастной любви или позоре, но это не так. Единственной пользой, которую я извлекла из своего недолгого пребывания в темнице Дублинна, стала ясность ума, хотя и болезненная. Мать вырастила меня как орудие мести против мужчины, который пренебрег ею.

– Разве другие мужчины не обижали ее? – спросил Найджел. Его пристальный взгляд был мягким, полным сочувствия. Она хотела, чтобы Балфур смотрел на нее так же, но его взгляд оставался пустым и непроницаемым.

– О да, конечно, снова и снова, пока ее не стали интересовать только их деньги. Я, наверное, никогда не пойму, почему она считала Битона хуже остальных, но для нее это было именно так. А я была его дочерью. Вероятно, она чувствовала, что нет лучшего орудия против Битона, чем его собственная плоть и кровь. А возможно, мать желала и меня наказать за то, что я выжила при родах, – пожала плечами Мэлди. – Сейчас это уже не важно. Похоронив ее, я пришла в Дублинн, дабы исполнить клятву – убить отца.. И сейчас хочу извиниться за то, что пыталась использовать вас в своих целях.

– Боюсь, это я стал причиной столь болезненного откровения, – мягко сказал Эрик, пожимая ее руку. – Дурная привычка: если у меня есть пара вопросов, я их просто задаю, не задумываясь о последствиях.

– Откровение сильно запоздало, – прошептала Мэлди, – своими поступками вы заставили меня открыть глаза на правду, которую я усердно старалась не замечать. Я понимаю, вам будет нелегко принять мой рассказ.

– А что за отметина-то? – спросил Найджел. – Многие из нас имеют одну-две на теле. Но это еще не говорит о родстве.

– Эта отметина слишком отчетливая и необычная, чтобы осталась хоть капля сомнений, – возразил Эрик, показывая мужчинам родинку в виде сердца на своей спине. – Мэлди всегда знала, кто она и откуда у нее родимое пятно, – мать открыла ей правду. Нам нельзя отрицать очевидного.

Найджел поморщился, бросая озабоченные взгляды на все еще безмолвствующего Балфура и произнес:

– Возможно, твоя мать была в отдаленном родстве с Битоном и ты все же получил эту отметину от нее, а не от Битона.

– Если бы такое родимое пятно было только у меня, то твое предположение могло бы успокоить наши страхи, но это не объясняет, откуда у Мэлди такая же родинка, не так ли? Нет, без сомнения, я сын Битона, его законный наследник, хотя это еще надо будет доказать. Мужчина, которого мы убили, знал правду.

– Он тоже Битон?

– Нет, в противном случае ему не нужно было бы ждать так долго, чтобы захватить меня, разве нет? Джордж, человек, которого я убил, сказал, что был одним из тех, кто оставил меня умирать. Ему хватило одного взгляда, чтобы определить, что у меня такая же отметина на спине, как у Битона. Джордж всегда знал правду, но держал ее при себе, надеясь, что придет время, когда это принесет ему выгоду. Не секрет, как сильно Битон хотел сына, поэтому неудивительно, что он проводил немало времени в постели жены. Все знали о его жестокости, поэтому то, что мама не смогла предотвратить случившееся, не стало неожиданностью. Я так думаю. – Эрик сделал глубокий вдох и продолжил: – А еще я узнал, что Битон убил мою мать и повивальную бабку, которая помогла мне появиться на свет. Он не хотел, чтобы они напоминали ему о позоре. Джордж понимал все это и был единственным, кто мог просветить Битона. Мне нужно не только смириться с тем, что я Битон, а не Мюррей, но и принять то обстоятельство, что мой отец убил мать и очень старался покончить со мной.

– Битон был ублюдком, который на своем пути сеял только страдания, – сказал Джеймс. Он подошел и обнял Эрика и Мэлди за плечи в знак сочувствия. – Мне кажется, он мог с помощью старой Гризель убить и твоего отца. Точнее, приемного отца.

– Мы снова вместе! Чего же тогда медлим? – воскликнул Найджел, осматриваясь вокруг. Он схватил Балфура за руку и слегка пожал ее. – Нам следует вернуться в Донкойл.

– Да, действительно, – согласился Балфур и, крепко обняв Эрика, зашагал к лошадям.

– Всем нам, – прокричал Найджел ему вслед.

– Да, определенно, всем.

– Нет, – покачала головой Мэлди. – Думаю, будет лучше, если я поеду в противоположном направлении.

– Сейчас слишком поздно ехать куда бы то ни было одной. Кроме того, тебе надо запастись едой, – возразил Найджел, подсаживая Мэлди на своего коня.

– Вряд ли вы жаждете моего общества после того, что я рассказала.

– Нет, ты же видишь, что некий сердитый рыцарь сейчас не жаждет твоего общества, – устраивая Мэлди в седле, Найджел кивнул на быстро удаляющегося Балфура, – но он не единственный, кто едет в Донкойл.

Найджел вскочил на лошадь позади Мэлди и усмехнулся Эрику. Мальчик ехал на лошади Джеймса.

– То же и со мной, – сказал Эрик. – Балфур не плюнул в меня, но он и не в восторге от моего возвращения.

– Ерунда, парень, – сказал Джеймс – Он ведь обнял тебя.

– Ага, будто меня льдом обложили. Он еще не осознал и не принял случившееся. Возможно, нам с Мэлди лучше остаться здесь.

– Нет. Ты-то уж точно должен быть рядом, чтобы Балфур поговорил с тобой, когда придет в себя.

– По-моему, лучше как раз держаться подальше, – пробормотал Эрик.

Найджел улыбнулся и потянулся, чтобы взъерошить густые светлые волосы мальчика.

– Балфур глубоко потрясен. Точно не скажу, почему эти вести ударили по нему намного сильнее, чем по нам, – хотя есть пара мыслишек, – но он успокоится.

– Может, и так, но все равно я Битон, а не Мюррей, и этого не изменить.

– Ты Мюррей. Возможно не по крови и рождению, но во всем остальном ты Мюррей, – твердо сказал Найджел, и Джеймс кивнул в знак искреннего согласия. – Мы растили тебя как брата тринадцать лет. Неужели ты действительно думаешь, что мы запросто отбросим в сторону все эти годы? Ты тот же крохотный младенец, которого Джеймс нашел полумертвым на склоне холма. Ты остаешься ребенком женщины, которую наш отец любил настолько сильно, насколько вообще был способен любить женщину. Настоящий волокита – вот кем он был. Ничего не изменилось. А ты не думал, что за все эти годы мы хотя бы разок могли засомневаться, что ты сын нашего отца?

– Но вы и словом не обмолвились.

– Конечно нет. Мысли, когда они вообще приходили, были мимолетны и не имели большого значения.

– Тогда почему Балфур так расстроен?

– Боюсь, это связано не с тобой, парень, – пробормотал Найджел.

Мэлди вспыхнула, когда трое мужчин посмотрели на нее. Такое повышенное внимание – одна из причин, почему она не хотела ехать в Донкойл, хотя Найджел был прав. Сейчас поздно ехать куда-то одной. Когда они прибудут в Донкойл, уже почти стемнеет, а замок Мюрреев был гораздо ближе любого места, куда она могла бы податься, кроме, возможно, хижины Элинор, но появляться там было бы небезопасно. Горе тех, кто потерял своих любимых, должно поутихнуть, прежде чем они смогут без ненависти взирать на тех, кого считают виновниками своего поражения.

И если Мэлди собирается продолжить свое путешествие, то ей необходимо запастись провизией. Придется одолжить еду у Мюрреев, хотя это и неудобно, учитывая, что она их обманула. Легче перенести небольшое унижение, чем голод и холод.

Всю дорогу до Донкойла Балфур безмолвствовал. И как только они достигли главной башни, тут же удалился в опочивальню. К ужасу Мэлди ее разместили в той же самой комнате, из которой она сбежала благодаря скромнице Дженни.

– Мне очень жаль, что пришлось ударить тебя, – обратилась к молоденькой служанке Мэлди, едва войдя в комнату, – но я должна была выбраться отсюда.

Дженни вздохнула, на мгновение уставилась взглядом в потолок и наконец посмотрела на Мэлди.

– Знаешь, как это больно? До сих пор остался небольшой синяк. – Она указала на пожелтевший синяк на подбородке. – И бедный Дункан прятался от нашего лэрда целых два дня. Думаю, он до сих пор старается не попадаться ему на глаза.

– Я должна была выбраться из Донкойла. – Мэлди вздохнула и покачала головой. – Уверена, скоро ты услышишь все подробности. Я не надеюсь, что твое мнение обо мне изменится к лучшему и ты перестанешь видеть во мне предательницу. Но тем не менее прошу: поверь, я очень сожалею, что ударила тебя.

– Хорошо, считай, что я поверила. Но если решишь убежать снова, не зови меня.

Мэлди поморщилась, когда молодая служанка вышла, с глухим стуком закрыв за собой тяжелую дверь. Она направилась к кровати и рухнула на нее, слепо уставившись в потолок. Она подозревала, что, скорее всего, не останется надолго в Донкойле, но предчувствовала, что время, проведенное здесь, покажется ей вечностью.

Могло быть несколько причин, почему Балфур снова предоставил ей эту комнату. Она пыталась перестать думать об этом, но мысли буквально роились в голове. Возможно, ему действительно необходимо время, чтобы все обдумать. Она рассказала ему такие вещи, которые совсем не просто принять. Найджел и Джеймс восприняли все довольно хорошо, может быть, и Балфур смирится после того, как все обдумает. Он разместил её в той же комнате, чтобы иметь возможность придти к ней, как только примет решение. Сердце забилось чаще, но Мэлди решила, не питать ложных надежд. Балфур мог отдать ей эти покои просто потому, что только они были свободны.

Она чувствовала себя больной и разбитой, и тому виной не только испытания, которым она подверглась в последние несколько дней. Хотя тело покрывали синяки, львиная доля боли поселилась внутри. В некотором роде она снова потеряла мать. Неприглядная истина развеяла ложь, окутавшую Мэлди со всех сторон. На самом деле у нее никогда и не было матери. Она просто жила с женщиной, которая без особой охоты кормила и одевала дочь, взращивая орудие мести. Мэлди осознала, насколько сильнее сразила бы ее правда, не ожидай она подобного от матери.

Так же Мэлди не оставляли мысли об отце, которого она пыталась убить. Хотя Мэлди и радоалась его смерти, все же испытала облегчение, что не взяла грех на душу. Мать постоянно твердила, что Битон обманщик и подлец, но в действительности он оказался намного хуже и заслужил смерть своими ужасными злодеяниями, среди которых уязвленное тщеславие Маргарет Киркэлди – мелочь. Было очень нелегко наконец встретиться с ним, увидеть собственными глазами породившее ее зло.

В глубине души Мэлди боялась, что какая-то часть этого зла живет внутри нее. Казалось, и Эрик испытывает тот же страх. Мэлди знала, что еще не скоро перестанет обдумывать каждое свое действие и опасаться, что это дрянная кровь Битона направляет ее мысли и поступки. Неважно, как часто она твердила себе, что не обязательно станет копией своего родителя. Ведь то, что Битон – ее отец, еще не означает, что она должна быть похожа на него во всем. Но прежде чем она убедится окончательно, пройдет немало времени.

Мэлди подумала о Балфуре, и горькие слезы полились из глаз. Он так и не пришел. Она решила подождать еще немного, но чувствовала, что это будет лишь пустой тратой времени. Он никогда не вернется в ее постель, вероятно, даже не захочет взглянуть на нее издали. Да, она предала его, но не так, как он думает. Она предала его по-иному. Ложью и намерением использовать в своих целях. Мэлди была уверена: гордый мужчина так просто не простит этого. Однако она будет ждать. В комнате, где они разделили столь многое. Надежда умирает последней.

Девушка выглянула в окно. Мягкий свет нового дня причинил резкую боль глазам. Она совсем не спала этой ночью, лишь дремала время от времени. Балфур так и не появился. Сердитая Дженни была единственным человеком, заходившим в комнату. Служанка принесла ужин и поспешно удалилась. То, что еду для Мэлди принесли в комнату и не пригласили ее к ужину вместе с остальными в главный зал, говорило само за себя, но она продолжала надеяться и ждать.

Однако дальше ждать бессмысленно.

Накинув плащ и прихватив маленький узелок, собранный еще ночью, Мэлди проскользнула через зал в комнату Найджела. Она не удивилась, обнаружив там полусонного Эрика, завтракающего с таким же не отдохнувшим с виду Найджелом. Казалось, они не особо удивились, увидев ее.

– Ты сдаешься намного быстрее, чем я предполагал, – пробормотал Найджел.

– Я не из тех, кто ломится в закрытые двери, – сказала девушка.

– Мэлди, ну подожди еще немножко, – настаивал Эрик.

– Не могу.

– Почему? Разве Балфур не стоит того, чтобы чуточку потерпеть?

Похоже, Найджел рассказал Эрику больше, чем она сама, и уж точно намного больше, чем следовало знать мальчику. Мэлди бросила на Найджела многозначительный взгляд, но тот лишь слегка улыбнулся и пожал плечами. Она осознала, что ее замысел – просто придти и попрощаться – был обречен на провал с самого начала. Найджел и Эрик считали, что она должна задержаться в Донкойле, они не одобряли ее решение и не дадут ей так просто уйти. Мэлди опустила свою котомку и, слегка подтолкнув Эрика локтем, села и отломила себе хлеба, который ели братья.

– Пока ты будешь заговаривать меня до смерти, я, пожалуй, подкреплюсь, – пробормотала она.

Эрик закатил глаза и сделал большой глоток сидра.

– Ты знаешь, что это трусость?

– Тогда, я добавлю ее к своим многочисленным недостаткам. Я могу быть трусихой так же легко, как и лгуньей.

– Мэлди, ты врала потому, что не было другого выхода. Если бы ты разоткровенничалась в самом начале, то все время провела бы в темницах Донкойла. Никто бы не стал тебя слушать, никто бы не поверил тебе, неважно, как часто ты повторяла бы, что не станешь помогать Битону. Ты его дочь. Только это и имело бы значение. Мюрреи ни за что не поверили бы, что ты не только не станешь помогать родственникам, но даже желаешь Битону смерти не меньше, чем они сами.

– Значит, для моей лжи нашлось объяснение. Хотя это уже не важно. И так ясно, что они не признают этого. И никогда не примут меня.

– Нет, не думаю, – Эрик быстро сжал ее руку. – Меня же приняли. Сейчас каждый знает, что я сын Битона. Да, это было неожиданно, но не более. Ты оказалась права. Для всех здесь я все тот же Эрик. Как сказал Джеймс, я был родным сыном, а стал приемным. Для большинства людей почти ничего не изменилось.

Она поцеловала его в щеку:

– Я рада за тебя. Однако наши случаи немного отличаются. Я не росла здесь. Я не была членом семьи на протяжении тринадцати лет. Напротив, я неожиданно появилась на дублиннской дороге и скрыла правду о своих намерениях. И как ты правильно заметил, я хотела убить родного отца, а ничего похвального в этом нет.

– Возможно, некоторым будет трудно понять, но, принимая во внимание, каким человеком был Битон, не думаю, что все поголовно тебя осудят, – заметил Найджел. – И ты отправилась спасать Эрика. И спасла.

– Нет, с той минуты, как началось сражение, Эрику уже почти ничего не угрожало, – ответила Мэлди. – Честно говоря, освободив мальчика из темницы, я подвергла его большей опасности, чем если бы оставила там. До окончания битвы с ним бы ничего не случилось. Даже если бы каким-то чудом Битоны победили, а их лэрд умер, Эрику ничего не грозило. Ведь Битон хотел, чтобы Эрик был жив и все рыцари знали об этом.

– Ты слишком скромная. Возможно, именно поэтому так быстро поверила, что никто не простит тебя за ошибки, которые в действительности не так уж и велики.

– Не велики? – Она засмеялась и покачала головой. – Нет, совсем не невелики. Ты знаешь лучше меня, что твой брат ценит правду превыше всего. Я же редко говорила ему ее. Врала, даже когда он спрашивал напрямик. А ответы Балфуру были просто необходимы. Они избавили бы его от снедающих его подозрений. Бедный, он хотел верить мне, но я ничем ему не помогла.

– Если ты действительно считаешь, что твой проступок столь ужасен, почему же думаешь, что ему хватит ночи для принятия решения?

– О, хороший вопрос, – проговорила девушка, вставая и поднимая свою котомку. – Возможно, Эрик прав: я настоящая трусиха. Одну ночь, я сумела быть храброй, но не более. Чем дольше я вынуждена ожидать нашего разговора, тем больше понимаю, что не смогу вынести того, что он скажет.

Эрик обнял ее:

– Пожалуйста, Мэлди, останься еще на одну ночь.

Она слегка взъерошила его густые вьющиеся волосы и осторожно высвободилась из объятий:

– Нет, не останусь даже на час.

– Ты упрямая женщина, – сказал Найджел.

– Очень упрямая.

– Куда ты отправишься? – спросил Эрик.

– Я еще окончательно не решила.

– Поезжай к своим родственникам, – посоветовал Найджел.

– Битонам? – уточнила Мэлди.

– Нет, глупая, – Найджел усмехнулся ее сердитой гримасе. – Киркэлди.

– О нет, я не могу туда поехать.

– Почему? Ты же никогда их не видела.

– Да, не видела, но наслышана о них, – сказала Мэлди, почувствовав легкую неловкость и растущее подозрение, что что-то упустила, а Найджел собирается открыть ей глаза.

– Да? И кто рассказал тебе о них? – спросил он.

– Моя мать, – прошептала Мэлди.

– Я не хотел делать еще больнее, но сейчас это для твоего же блага. Твоя мать бессовестно врала и использовала тебя. Не могла ли она так же солгать и о своей семье? А может, она просто видела в них то, чего на самом деле не было. Мать, вероятно, сказала тебе, что они все отвратительные ублюдки и превратят твою жизнь в настоящий ад. Скорее всего, она не хотела возвращаться и показываться семье на глаза. Подумай, разве есть лучший способ остановить шквал твоих вопросов, чем внушить, что они ужасные люди?

Мэлди ощутила, как кровь прилила к голове. Она потерла виски, чтобы остановить нарастающую боль, и попыталась обдумать слова Найджела. Это давалось ей с большим трудом, как и всякий раз, когда она пыталась думать о матери и ее поступках.

Мэлди знала, что Найджел прав. Она действительно кое-что упустила из виду. Что же так сильно рассердило ее, что она сама не додумалась до этого? Очевидно, она до сих пор закрывала глаза на недостатки матери – ее двуличность и бессердечие. Теперь все обрело чудовищную ясность. Мать чувствовала себя опозоренной, и гордость не позволила ей предстать пред семьей. Она выбрала бедность и унижения для себя и своего ребенка вместо того, чтобы вернуться к родным.

– Может, в ее словах была доля правды? – наконец сказала она. – Испокон веков считалось постыдным принести дитя в подоле.

– Скорее всего, была. Но ты никогда не узнаешь наверняка, пока не поедешь и не увидишь их своими глазами. Разве не так? Я не знаком с Киркэлди, но не слышал о них ничего дурного. Думаю, ты обязана выслушать и их.

– Да, – неохотно признала Мэлди. – По крайней мере, хоть какая-то цель. Честно говоря, придя сюда, я не знала, куда податься.

– Вот и отлично. Уверен, не так страшен черт, как его малюют.

– Думаешь? Если они примут меня, придется рассказать им о родственнице. А это не очень-то приятная история. Как и моя собственная. Ты хочешь, чтобы я убедилась, что это еще одна ложь моей матери и прошла через очередное испытание, открыв им неприглядную истину. Это может оказаться очень тяжело.

– Как я уже сказал, ты не будешь знать наверняка, пока не съездишь.

– У тебя есть выбор, – сказал Эрик. – Ты можешь остаться здесь.

Мэлди покачала головой:

– И что же это за выбор? Нет, я поеду к Киркэлди.

– Ты пришлешь нам весточку? – спросил Эрик.

– Да, но поверь мне, Найджел Мюррей, если ты ошибаешься, то это будет самое неприятное послание, которое ты когда-либо получал.

Он только рассмеялся. Мэлди торопливо попрощалась, поцеловав каждого в щеку, и выскользнула из комнаты. Путь к воротам Донкойла оказался мучительным. С каждым шагом она все больше боялась столкнуться с Балфуром, увидеть холодную ненависть, которую, как ей казалось, он испытывает к ней. Шагнув, наконец, за ворота, Мэлди удивилась, что не почувствовала ни облегчения, ни свободы.

– И куда же ты направляешься, девушка?

Глубокий голос так сильно напугал Мэлди, что она чуть не выронила сумку. Пытаясь успокоиться, девушка развернулась и сердито уставилась на Джеймса, гадая, откуда он шел. Она старалась внимательно следить за ним и Балфуром, но не заметила появления Джеймса.

– Господи, я чуть не умерла от страха. Ты так напугал меня, – раздраженно прервала она мужчину.

Джеймс только улыбнулся и спросил снова:

– Куда ты направляешься?

– К Киркэлди.

– Хорошая мысль.

– Что? И ни одной попытки задержать меня?

– Судя по всему, тебя не отговорить, раз уж Найджелу и Эрику это не удалось.

– Ты знаешь, что я виделась с ними? Ты коварный человек, Джеймс, очень коварный.

– Ступай и береги себя, девушка. Меня не радует, что ты будешь бродить в одиночестве, но я знаю, что для тебя это не впервой, поэтому постараюсь сильно не волноваться. Думаю, встреча с Киркэлди будет для тебя полезнее, чем пребывание здесь.

– Надеюсь, ты прав, Джеймс. – Мэлди поцеловала его в щеку и улыбнулась, когда он покраснел. – Береги себя.

– Да пребудет с тобой Господь, девушка.

Продолжив свой путь, Мэлди постаралась не думать, как просто все они отпустили ее. Возможно, они действительно считали, что ей необходимо встретиться с родными, а вовсе не думали, что у нее нет надежды на будущее с Балфуром? Или, того хуже, размышляла оМэлди, Балфур просто не хочет, чтобы она жила здесь, опасаясь ее попыток снова завоевать его.

Мэлди постаралась выбросить из головы эти мысли. Они были неприятными и, вероятно, не очень справедливыми. Никто из родственников Балфура не пытался оградить его от Мэлди, не указывал ему, что простить и принять такую, как она, будет чрезвычайно трудно. Они могли только слегка подтолкнуть ее к решению уехать из Донкойла и, конечно, от Балфура.

Она должна быть сильной, чтобы суметь выкинуть Балфура из головы и из сердца. Она любила его даже больше, чем могла себе представить. Осознание того, что, покидая Донкойл, она, вероятно, уничтожает последнюю надежду быть с ним вместе, убивало Мэлди. Но назад пути нет. Если Балфуру она нужна, он легко сможет найти ее. На краткий миг она задумалась, не потому ли Джеймс, Найджел и Эрик направили ее прямо к Киркэлди, но потом обозвала себя наивной дурочкой. Сейчас надо думать только о том, как быстрее и безопаснее добраться до родни. Там у нее будет достаточно времени – дни или даже годы, – чтобы справиться с душевной болью.