Глава 9

Терпкий вкус крепкого вина не слишком успокоил Балфура, но, несмотря на это, он вновь наполнил кубок. Окинув взглядом главный зал, он увидел лишь нескольких человек, хотя стол к обеденной трапезе накрыли уже более часа назад. Балфур молился, чтобы причиной тому было отсутствие аппетита, а не то, что лэрд Мюрреев осудил и повесил члена клана.

Он поморщился и сделал еще один большой глоток, размышляя о приговоре, который только что был приведен в исполнение. Гризель так и не раскаялась за время недолгого судебного разбирательства и усердно проклинала Балфура и всю его семью, пока затянувшаяся на шее веревка не оборвала жестокие слова. Балфур не был уверен, что беспокоило его больше: непоколебимая ненависть и презрение старой целительницы или то, что он впервые в качестве лэрда вынес решение о повешении. Он не нашел удовлетворения в смерти Гризель, несмотря на ее преступления, и, конечно, не гордился тем, что приговорил к казни одного из Мюрреев, что случалось всего несколько раз с тех пор, как клан обосновался на этих землях.

- Да брось, парень, - подбодрил Балфура Джеймс, присаживаясь рядом. Его грубый голос смягчился, в нем послышались нотки понимания. - Ты лишь исполнил свой долг. Эта женщина погубила себя сама. Возможно, ты смог бы простить предательство, но она убила твоего отца, лэрда клана.

- Знаю. - Балфур сгорбился на стуле. – К тому же она не даровала моему отцу ни быстрой, ни почетной смерти, так что ей воздано по заслугам. Мне просто не по душе повешение, да и отдавать подобный приказ - весьма неприятный долг. По правде говоря, я очень зол, что старуха вынудила меня так поступить.

- Может, это ее последняя маленькая месть?

- Возможно. - Балфур криво улыбнулся. - Это был очень долгий день, даже несмотря на то, что он еще не закончился. Мы нашли нашего предателя, осудили и повесили.

- Да, даже в самой маленькой косточке твоей девицы оказалось больше мудрости, чем у нас.

- Думаю, пройдет немало времени, прежде чем я смогу избавиться от чувства вины за смерть отца.

- Вины? С какой стати ты должен себя винить? - Джеймс налил себе вина.

- Потому что я стоял и смотрел, как эта женщина убивала его. Она сделала меня соучастником совершенного ею преступления.

- Нет, - резко возразил Джеймс, напугав двух юных пажей, притаившихся в тени стены на случай, если потребуется прислуживать лэрду. - Гризель была целительницей клана. Твой отец сам возложил на нее эту обязанность.

- Но ее методы врачевания были мне не по душе. Я видел, как она снова и снова пускает отцу кровь, и понимал, что он от этого слабеет, а не поправляется, но не остановил ее. И я должен был подумать о том, что не стоит доверять уход за отцом его жестоко отвергнутой любовнице.

- Твой отец сам должен был об этом задуматься. Но он ни разу и словом не обмолвился и в считанные дни ослаб настолько, что уже не мог говорить. Я знаю, мои слова не избавят тебя от чувства вины, но, поверь на слово, ты вовсе не виноват. Никто из нас не углядел в смерти лэрда преступления и не заподозрил целительницу.

Балфур кивнул, хотя знал: для того, чтобы убедить себя в этом, потребуется время. Трудно смириться с мыслью, что он мог спасти отца, но ничего не предпринял. Эрика тоже можно было уберечь от похищения, если б только Балфур уделял ему чуть больше внимания. Гризель обманывала клан на протяжении многих лет, и трудно поверить, что она ни разу ничем не выдала своего вероломства. Он мог бы заметить хоть что-то, если бы просто был немного внимательнее. Балфур отбросил эти мрачные мысли, понимая, что они напрасны, ибо не в его силах изменить прошлое, исправить свои ошибки.

- Ну, по крайней мере теперь мы точно знаем, что Мэлди не враг нам, - произнес он, ковыряясь в тарелке с сыром и хлебом.

- Неужели? - пробормотал Джеймс, намазывая хлеб толстым слоем темного меда.

- Да. Ведь именно она изобличила предателя.

- Несомненно.

- Гризель помогала Битону. Если бы и Мэлди занималась тем же, то не выдала бы нам свою сообщницу.

- Почему же? - Джеймс вытер рот рукавом туники и взглянул Балфуру в глаза. - Как еще можно заставить врага считать тебя другом?

- Нет, не могу поверить.

- Ты даже думать об этом не желаешь, и я тебя понимаю. Как бы то ни было, мы только что убедились, что может произойти, если не приглядываться к каждому, кто нас окружает. Гризель была одной из Мюрреев, но все же убила своего лэрда и помогала вражескому клану.

- А Мэлди ведь даже не Мюррей, - прошептал Балфур.

- Да. На самом деле мы не знаем, кто она. Эта девушка называет себя Киркэлди, но у нас нет никаких тому доказательств, и мы не можем себе позволить отправить людей к Киркэлди, дабы проверить ее слова. Она никогда не говорила о своем отце. Ты знаешь, кто он?

- Нет.

Балфур выругался про себя и отодвинул тарелку, утратив всякий интерес к еде. Он не желал слушать Джеймса и не хотел, чтобы тень подозрения закралась в душу. Балфура глубоко ранила одна только мысль о том, что Мэлди может его предать. Если бы на карту была поставлена лишь его собственная жизнь, он предпочел бы не знать правду и встретить смерть в блаженном неведении. Но, к несчастью, если Балфур позволит заманить себя в ловушку, многие члены клана окажутся там вместе с ним.

- Я просто прошу тебя об осторожности, - мягко настаивал Джеймс. - Да, она красотка и кажется вполне безобидной. Гризель была дурной женщиной и ненавидела всех вокруг, но и то смогла нас одурачить. А прелестной девушке намного легче удалось бы погубить нас.

- Но у тебя нет доказательств.

- Согласен. И все же малышка почти ничего не рассказывает, она так легко появилась в нашей жизни, войдя в нее из ниоткуда. Уже одно это должно нас насторожить.

- Но Мэлди так много известно о Битоне и Дублинне. Подумай сам: если бы она хотела нас предать, то разве стала бы рассказывать о том, что может нам помочь?

- Или заманить в ловушку. Ведь мы не знаем, правду ли она говорит. От нашего человека в Дублинне нет никаких вестей. Я даже не уверен, что он еще жив. Нет никакого способа выяснить, помогут ли ее сведения спасти Эрика и победить Битона, или же это все какая-то хитрая уловка, чтобы направить нас по пути, уготовленному противником.

- Тогда зачем она спасла Найджелу жизнь?

- Чтобы ты оказался в долгу перед ней и стал доверять.

- Для чего же ей еще и спать со мной, в таком случае?

Джеймс покачал головой:

- Ты и без меня знаешь, как ловко женщины могут пользоваться своими чарами, превращая мужчин в слепых глупцов.

- Она была девственницей, - проговорил Балфур так тихо, чтобы никто, кроме Джеймса, не услышал его. - Я видел кровь, которая была тому доказательством.

- Женщина знает, как заставить мужчину поверить в ее невинность.

Балфур допил вино и резко встал, не желая больше обсуждать этот вопрос. У него до сих пор шла кругом голова: и от преступлений Гризель, и от того, что он был вынужден ее повесить. Поэтому меньше всего он хотел слышать о предполагаемом обмане Мэлди.

- Довольно, Джеймс. Ты прав, что пытаешься открыть мне глаза. Только из-за моей слепоты Гризель удалось совершить свои злодеяния. Как бы то ни было, я не в состоянии относиться к Мэлди трезво и непредвзято. Поговорим позже. - Он направился было к двери, но затем остановился, бросив взгляд через плечо на хмурившегося Джеймса. - Разрешаю тебе вмешаться и остановить меня, если посчитаешь, что я строю из себя круглого дурака. Слишком многие могут поплатиться жизнью, если мне вдруг придется вынести для себя еще один суровый урок.

Всю дорогу до комнаты Найджела Балфур пытался выбросить из головы предостережения Джеймса, но безуспешно. Предательство Гризель заставило его усомниться в собственных суждениях. Он чувствовал, что Мэлди не очередная лазутчица Битона, но это вовсе не означало, что лишь поэтому ей можно верить. Ведь он и в преданности Гризель не сомневался.

Войдя в комнату Найджела, Балфур попытался улыбнуться в ответ на приветливую улыбку Мэлди.

- Я могу немного посидеть с Найджелом, Мэлди. Сходи перекуси.

Кивнув, девушка вышла из комнаты, задержавшись лишь для того, чтобы сжать его руку в коротком жесте сочувствия. Как только дверь за ней захлопнулась, Балфур наконец смог выдохнуть. Оказалось, он, сам того не замечая, увидев Мэлди, затаил дыхание. Балфуру нужно было бы разобраться с подозрениями и предостережениями Джеймса раньше, чем он увидится с ней вновь, - слишком просто выдать их, словом или делом. Если Мэлди - предательница, то худшее, что он мог сделать, - это дать ей понять, что раскусил ее игру.

- Эта женщина мертва? - спросил Найджел.

- Да, Гризель отправилась на виселицу, исполненная той же злобой и презрением, что сопровождали всю ее жизнь, - ответил Балфур.

- Жаль, я не увидел, как она умирает.

- Нет, тебе бы это ничего не дало. Так же, как и мне. Я не чувствую, что отомстил за смерть нашего отца, ибо моя вина перевешивает любое удовлетворение от поимки его убийцы. А теперь, когда все позади, осталось только то обстоятельство, что она была всего лишь злобной старухой, которую когда-то бросил любовник. Она совершила много зла, но ее казнь ничего не изменила.

Найджел поморщился:

- Я знаю. Тем не менее теперь все закончилось. Она больше не сможет вредить нам или помогать Битону. – На мгновение его взгляд задержался на лице Балфура. - Причина твоего беспокойства только в том, что ты ни с того ни с сего принял на себя вину за смерть отца?

- Все совсем не так. Я мог бы этому помешать.

- Поскольку ты полон решимости взвалить это бремя на свои плечи, не думаю, что смогу переубедить тебя. Но ты не ответил на мой вопрос.

Балфур тяжко вздохнул и поскреб в затылке.

- Сейчас мне кажется, что я готов смотреть с подозрением на всех и каждого.

- И под «каждым» ты подразумеваешь нашу прекрасную Мэлди?

- Да, Мэлди. Ты-то доверяешь ей во всем.

- Доверяю. И не смею даже подумать о ней как о возможной предательнице. Ты же понимаешь, как я отношусь к этой девушке и что чувствую сейчас, когда ты сделал ее своей любовницей.

- Это она тебе сказала?

- Нет, Мэлди ничего не говорила, но я же не настолько глуп, чтобы не догадаться, почему она не спала в своей кроватке в углу прошлой ночью. Ты не теряешь время зря, брат.

Балфур почувствовал, как краска стыда заливает лицо, но лишь пожал плечами.

- Не понимаю, почему из-за этого ты отказываешься ее в чем-то подозревать.

- Послушай, я, кажется, уже сказал, что подозревать её просто несправедливо, во всяком случае я этого делать не могу. И будет лучше, если мы и вовсе закончим этот разговор.

Балфур удивился, расслышав в голосе Найджела дрожь. Его брат ревновал. Он был уверен в этом, только не знал наверняка, насколько далеко это зашло и как сильно страдал Найджел, потеряв всякую надежду увлечь Мэлди. Балфур решил, что Найджел прав: им не стоит говорить о ней. Найджел не хотел ничего слышать об отношениях его брата с женщиной, которую он, Найджел, желал, а Балфур, по правде говоря, не хотел знать, насколько сильно Найджелу нужна Мэлди.

Найджел тихо выругался:

- Это Джеймс считает, что за ней надо следить?

- Да, - ответил Балфур. - Она чужая.

- Только не для тебя, - проворчал Найджел, взмахом руки остановив возражения Балфура. - Очевидно, Джеймс чувствует что-то неладное. Прислушайся к нему. И все же я не буду доносчиком. Просто не могу. Мне и так тяжело смириться с тем, что я не имею возможности просто протянуть руку и заполучить желанную женщину. Хотелось бы думать, что я честный человек и не опущусь до того, чтобы позволить мелочной ревности завладеть моими мыслями, но я предпочел бы, чтобы ты не просил меня проверять, так ли это на самом деле. Я обязан этой девушке жизнью и не желаю отплачивать ей недоверием.

- Я тоже.

- Знаю, и тем не менее это твой долг: ты - лэрд, и жизни многих людей зависят от тебя. И видимо, тебе нравится повторять это время от времени. Прекрасно. Я отказываюсь верить, что между нами встала эта зеленоглазая девчушка. Говори, что должен, - криво усмехнулся Найджел, - только не рассказывай, как хорошо проводишь с ней время. Скажи мне, что тебя беспокоит, а я буду ее защищать. После всего, что Мэлди для меня сделала, будет только честно, если хотя бы я останусь на ее стороне.

- Джеймс говорит, что спасение твоей жизни - очень хороший способ завоевать наше доверие.

- Не думал, что человек может быть таким жестокосердным. Да, он прав. Надеюсь, ты поймешь, если я скажу, что причина, по которой она спасла меня, не имеет никакого значения. Я все равно обязан ей.

Балфур кивнул и налил им обоим по кружке сидра.

- Она ничего не рассказала мне о себе. Только краткие воспоминания о ее детстве с матерью.

- У нее была безрадостная жизнь. Возможно, она просто хочет обо всем этом забыть.

- Может, и так. Она многое знает о Дублинне.

- Мэлди жила там некоторое время, и она достаточно умна, чтобы подмечать мелочи.

- Из тебя выходит хороший заступник, - протянул Балфур и порадовался, увидев, как ухмыльнулся Найджел.

Некоторое время они продолжали в том же духе. Балфур говорил о вещах, которые могли показаться подозрительными, а Найджел указывал на то, что с тем же успехом все это могло быть совершенно безобидным. Но кое о чем Балфур все же умолчал, осмотрительно избегая любого упоминания о своих отношениях с Мэлди. И о том, какой хорошей любовницей она оказалась.

Наконец, так и не придя к какому-либо решению, он встал:

- Довольно. Мы ходим кругами. Любому ее слову или поступку можно найти оправдание, а можно поставить ей в вину. Мне тоже не хотелось бы думать о Мэлди плохо, но у меня нет выбора. Я должен попытаться взглянуть на всё непредвзято, невзирая на мои чувства или на то, что мне хотелось бы считать правдой.

- Быть лэрдом – это проклятие, - пробормотал Найджел. - Я лишь об одном тебя прошу...

Нахмурившись, Найджел медлил, и Балфур поторопил его:

- О чем? Я не смогу выполнить твою просьбу, если ты так и не скажешь, в чем она состоит.

- Если Мэлди все же окажется предательницей, если ее подослал Битон, как ты поступишь с ней?

Балфур упорно гнал от себя мысли о том, что ему делать в случае виновности Мэлди, но теперь обругал себя за трусость.

- Не знаю. Я не повешу ее, если ты этого боишься. Мы все в долгу перед Мэлди за твою жизнь, а может, даже за жизни всех остальных раненых, вернувшихся из Дублинна в тот день. А что мне делать, я пока и сам не знаю.

- Не терзай себя, Балфур. Мне просто нужно было знать, что ей не грозит опасность. По правде говоря, не понимаю, почему я вообще об этом беспокоился. Ты никогда бы не смог причинить ей вред. Да и, думаю, многие здесь не смогли бы, даже Джеймс.

- Да, даже Джеймс. Полагаю, если окажется, что она помогает Битону, то мне просто придется запереть ее, чтобы она ничего не смогла рассказать нашим врагам, пока война не окончится.

- Что ж, молюсь, чтобы это было не так.

- Я тоже, - проворчал Балфур, направившись к двери, - хотя бы потому, что тогда мне придется потратить чертову уйму времени, пытаясь тебя в этом убедить.

Балфур слабо улыбался, покидая комнату под громкий смех Найджела. Трудно смириться с тем, что именно он должен подозревать Мэлди, следить за каждым ее шагом и взвешивать каждое ее слово. Лучше бы он оказался на месте Найджела и был ее защитником. Балфур даже предпочел бы оставить все, как раньше, в умелых руках Джеймса. Но и то и другое неприемлемо. Он - лэрд и больше не может уклоняться от своих обязанностей, независимо от того, насколько они неприятны.

По веским причинам следовало быть с Мэлди начеку. Принимая во внимание чувства брата, Балфур не рассказал Найджелу о том, что больше всего тяготило его. Искусство Мэлди в любовных играх беспокоило Балфура, но он ни с кем не мог это обсудить. Какая ирония, ведь во всем Донкойле, пожалуй, именно Найджел был наиболее сведущ в подобных вещах и мог бы помочь оправдать или уличить ее. Мэлди — женщина пылкая и открыто делится своей страстью... гораздо более открыто, чем, по мнению Балфура, полагалось девственнице. И уж совсем не давало ему покоя то, как она ласкала его губами. Ее объяснение звучало правдоподобно, и ему отчаянно хотелось верить ей, но тем не менее в нем проснулось сомнение. Легче поверить, что Мэлди - коварная девка, подосланная, чтобы заманить его в ловушку, чем в то, что мать рассказала бы дочери столь интимные подробности о том, как ублажить мужчину.

Войдя в спальню, которую он уже неделю делил с Мэлди, Балфур заставил себя приветливо улыбнуться. Он задался вопросом: не вызваны ли его сомнения по большей части собственной неуверенностью в себе, в своей привлекательности, в своем обаянии и способности поддержать в женщине интерес. Еще ни одна красивая, страстная женщина не удостоила его повторным взглядом. И вот сидит Мэлди, улыбаясь так, словно действительно рада его видеть и не испытывает никакого интереса к его красивому брату. Она делила с ним ложе, хотя весь прошлый опыт говорил ему, что она должна была предпочесть постель Найджела.

- Ты выглядишь очень обеспокоенным, Балфур, - тихо заметила девушка, протянула руку и, когда он взялся за нее, притянула его ближе к кровати.

- Мне не по нраву повешения, - пробормотал он, присаживаясь рядом с ней. - Обычно я стараюсь вообще их не видеть, и тем не менее только что отдал такой приказ и стоял там, пока он не был приведен в исполение.

Мэлди обвила руками его шею и легла, увлекая Балфура за собой.

- Ты должен был так поступить, о чем, я уверена, тебе уже сказал каждый. - Она начала покрывать нежными поцелуями строгие черты его лица. - Ты обязан поддерживать порядок. Что бы вышло, если бы ты отпустил ее, предательницу и убийцу? Любой, узнавший об этом, решил бы, что ты не способен вершить справедливый суд. А значит, все дозволено. Не знаю, что еще сказать, разве только: у тебя не было выбора. Ты не просто воздал ей по заслугам, но еще и убедился, что все остальные осознали необходимость соблюдения закона.

- Да, я знаю. Это трудно передать словами, но в душе все это понимают. Нельзя было позволить Гризель избежать наказания: ни из-за того, что она была стара, ни из-за того, что она была женщиной.

– Может быть, как раз это тебя и тревожит? Что она была старой женщиной?

- Да, похоже, что так. Очевидно, не стоит недооценивать женщин, с которыми мне приходится иметь дело. Думаю, они могут быть так же опасны, как и любой мужчина.

Пытаясь побороть внезапно охватившее ее смущение, Мэлди занялась тесемками его рубахи. Она понимала, что Балфур говорит вовсе не о ней и лишь собственное чувство вины заставляет ее так думать. Ему только что пришлось разбираться с Гризель: с ее ложью, хитростью и совершенным ею убийством. Несомненно, именно это он и имел в виду, упоминая об опасности, которая могла исходить от женщины. Мэлди убеждала себя, что не стоит так бояться разоблачения: никто не знает, кто она на самом деле, даже сам Битон.

На какое-то мгновение ей захотелось во всем признаться Балфуру. Необходимость взвешивать каждое слово и постоянный страх, что правда раскроется прежде, чем она будет готова признаться, грозили свести ее с ума. Но затем к ней вернулся рассудок. Она обязана исполнить клятву, данную умирающей женщине, или у нее нет чести. А если Балфур разоблачит ее, Мэлди вполне может потерять всякую возможность сдержать обет.

Боль, вызванная откровениями Гризель и тем, что тебе пришлось сделать, пройдет, - наконец выговорила она. - А если подобный опыт научил тебя осторожности, так ли уж это плохо?

- Нет. - Он начал распускать шнуровку ее платья. - Так много дел требуют моего внимания. - Он поцеловал впадинку за ее ушком.

- Да, ты пренебрегаешь своими обязанностями.

- Пускай, думаю, я заслужил пару приятных минут.

- Только пару? - прошептала Мэлди.

Рассмеявшись, он поцеловал ее. Мэлди задумалась: утихнет ли когда-нибудь ее острая потребность в нем? И от всего сердца пожелала, чтобы это оказалось так. Если ей суждено расстаться с Балфуром, она не хотела бы провести остаток жизни, изнывая от желания к мужчине, с которым никогда не будет вместе. Предательская мысль, что вскоре, возможно, придется отказаться от удовольствия, которое дарил ей Балфур, только подстегнула желание Мэлди, и девушка нетерпеливо ответила на поцелуй.

Она тихонько застонала, когда он отбросил прочь остатки одежд и их тела наконец стали единым целым. Ей казалось, что она никогда не испытывала ничего столь прекрасного. Когда Балфур прикоснулся поцелуем к ее груди, Мэлди закрыла глаза и запустила пальцы в его волосы, полная решимости насладиться каждым поцелуем и каждой лаской.

Вскоре его руки и губы, казалось, были повсюду. Мэлди находила волнующим оттенок неистовства в его ласках. Она вздрогнула, когда Балфур поцелуями проложил влажную дорожку по внутренней стороне ее бедра, и постаралась хоть немного совладать со всевозрастающей страстью, чтобы как можно дольше наслаждаться его прикосновениями. Затем его рот коснулся нежного возбужденного местечка между ее ног, и от потрясения у Мэлди перехватило дыхание, а желание испарилось без следа. Она попыталась отстраниться, избежать подобной близости, но Балфур крепко удерживал ее. А потом страсть вернулась, заставив сердце бешено стучать в груди. Мэлди открылась навстречу ласкам, вскрикивая от удовольствия. Почувствовав, что близится освобождение, она постаралась привлечь Балфура в свои объятия, но он оставил ее попытки без внимания, вознося ее губами на вершину желания. Она еще содрогалась в исступлении, когда он начал все снова, пробуждая жаркий огонь настолько быстро и умело, что это почти пугало. Мэлди вновь воззвала к нему, и он откликнулся, одним мощным толчком соединив их тела. Она крепко прижала Балфура к себе, и он поцеловал ее, повторяя языком пронзающие движения плоти. Их крики слились - они одновременно достигли освобождения. Мэлди крепко обняла Балфура, когда он в изнеможении упал в ее объятия.

Как только сознание прояснилось, Мэлди пришла в замешательство. Может, она и была неопытной, но кое о чем ей все же было известно, и, в частности, о такого рода любовных играх. Тем не менее ей было нелегко смириться с подобной близостью, и Мэлди не могла удержаться от мысли: уж не означает ли то, что она испытывала огромное наслаждение от таких ласк, признаком того, что в душе она на самом деле шлюха. Возможно, именно поэтому она ведет себя так нескромно, когда страсть крепко держит ее в своих сетях.

- Не хмурься так, девочка, - утешил ее Балфур и, чуть улыбнувшись, поцеловал Мэлди в кончик носа. - И думать не смей, что ты вела себя как шлюха.

Она поморщилась, не будучи уверена, что ей нравится, как легко он угадал ее мысли.

- Да поди тут разберись, где ты ведешь себя как шлюха, а где нет.

- И то верно. - Балфур сел и начал одеваться, тихо рассмеявшись, когда она поспешно натянула на себя простыню. - Некоторые скажут тебе, что развратом не является только быстрое, равнодушное соитие, а другие посчитают допустимым все, что доставляет тебе удовольствие. Я предпочитаю золотую середину. - Балфур подмигнул ей. - Ведь это все объясняет, не правда ли?

- О да, не то слово, - усмехнулась она, покачав головой.

Но встав и завернувшись в плед, он вновь посерьезнел:

- Нам с тобой дарована редкая страсть, девочка, и признаюсь, я хотел бы быть более чем смелым. Но в любом случае ты должна сказать, если я сделаю что-то, что тебе не понравится.

Мэлди вспыхнула не в состоянии поднять на него взгляд:

- Будь уверен, я так и сделаю. Просто не забывай, кем была моя мать, и не суди меня строго за неловкость. Иногда я боюсь, что слишком наслаждаюсь нашими ласками, и это означает, что я распутная женщина.

Он запрокинул ее голову и коснулся губ поцелуем.

- Шлюхи обычно ничем не наслаждаются, за исключением заработанных денег. Страстность не делает тебя распутной, Мэлди. Только твое отношение к этой страсти, то, как ты пользуешься ею, - вот, что имеет значение.

Его слова успокаивали, но в голосе проскальзывали какие-то странные нотки. Мэлди решила, что из-за своего смущения слышит то, чего нет. Балфур не относился к тем людям, которые, говоря одно, имеют в виду совсем другое.

- Иди и займись делами, пока жители Донкойла не решили, что я тайно похитила тебя.

- Думаю, сегодня я бы с удовольствием позволил тебе это сделать. Я не горю желанием встречаться со своими людьми. После казни в Донкойле стало непривычно тихо.

– Еще бы. Мало кто может с радостью наблюдать столь жуткую картину. И они тоже могут быть опечалены тем, что один из них совершил преступление против клана.

Балфур кивнул, понимая здравость расссуждений Мэлди. Уходя на встречу со своими людьми, он уже чувствовал себя чуть более уверенно. А закрыв за собой дверь, пожелал лишь одного: чтобы вернулось его былое доверие к Мэлди.

Невыносимо было даже допустить мысль, что она способна его предать, и это приводило Балфура в бешенство. Он, словно зеленый юнец, подпал под женские чары, не успев моргнуть глазом. Стоило Мэлди приветливо улыбнуться, как он уже сломя голову бежал к ней. Хоть он и был уверен, что никто, кроме него, не находил это унизительным, но все равно чувствовал себя немного неловко. И все же чтобы познать такую сладостную страсть, с сожалением был вынужден признать Балфур, он более чем готов смириться с некоторым смущением. Настало время взять себя в руки и посмотреть правде в глаза. К тому же он должен прекратить избегать истины, или по крайней мере того, что, вполне вероятно, может оказаться ею, словно какой-нибудь ребенок, который боится, что его шлепнут по руке. Мэлди - женщина, у которой слишком много тайн. Он должен признаться себе в том, что это опасно, и начать, наконец, действовать. Если она окажется одной из прихлебателей Битона, смущение станет самым мягким из всех уготованных ему наказаний за то, что поддался соблазну.

Загрузка...