Судьба плетется нитями любви

I

Колеса кареты, казалось, перемалывали не только камни мостовой, но и саму её душу. Бесконечная дорога до Айзенберга вытянулась в серую ленту, поглощая последние крохи надежды и оставляя лишь горький привкус одиночества. А впереди, словно зловещее предзнаменование, вырисовывались острые шпили замка, чернеющие на фоне свинцового неба.

Пыль, поднятая колесами, оседала тонким слоем на потертом платье Элизы, словно символизируя тяжесть ее пути. Каждый скрип рессор отдавался тупой болью в висках, а монотонный стук копыт гипнотизировал, унося ее мысли в прошлое, к счастливому детству, которое оборвалось так внезапно. Она помнила запах свежескошенной травы на лугу возле их небольшого дома, теплые руки матери, убаюкивающие ее перед сном, и звонкий смех отца, возвращавшегося с рыбалки. Теперь же остались только воспоминания, хрупкие и драгоценные, словно осколки разбитого зеркала.

Смерть родителей перевернула ее жизнь с ног на голову. Из беззаботной девочки она превратилась в серьезную молодую женщину, вынужденную самостоятельно прокладывать свой путь в этом жестоком мире. Скромное наследство быстро иссякло, и Элиза была вынуждена искать работу. Место гувернантки в семье барона фон Келлера, близкого советника герцога Айзенберга, казалось ей настоящим спасением. Она мечтала о спокойной жизни, возможности читать книги, обучать детей и забыть о горе, которое поселилось в ее сердце. Но чем ближе она подъезжала к замку, тем больше ее одолевало неясное предчувствие, что Айзенберг хранит в себе какие-то мрачные тайны.

Замок, впервые представший ее взору, поражал своим величием. Мощные стены, уходящие ввысь, башни, словно гигантские пальцы, указующие в небо, и бесчисленные окна, отражающие заходящее солнце словно тысячи огненных глаз. Но в этой красоте было что-то холодное, отталкивающее. Тяжелые железные ворота, словно пасть чудовища, готовая поглотить любого, кто осмелится войти, а высокие стены, окружающие замок, казались не защитой, а тюремными решетками. Элиза невольно поежилась, чувствуя, как ледяная рука страха сжимает ее сердце. Она еще не знала, что ее ожидает в этом мрачном месте, но уже понимала, что спокойная жизнь, о которой она мечтала, осталась где-то далеко позади.

Карета остановилась у широкого крыльца, и кучер, спрыгнув с козел, поспешил открыть дверцу. Элиза, опустив ноги на землю, с трудом подавила дрожь, пробежавшую по ее телу. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с духом, и медленно поднялась по ступеням, ее легкий багаж нес за ней слуга. Под тяжелым взглядом двух стражников, застывших по бокам от входа словно изваяния, она чувствовала себя маленькой и беззащитной.

Тяжелые дубовые двери замка распахнулись с протяжным скрипом, словно нехотя впуская Элизу в свои мрачные владения. В воздухе витал запах сырости и пыли, смешанный с едва уловимым ароматом ладана, словно кто-то пытался заглушить им запах застоявшегося страха. Именно страх, холодный и липкий, был первым, что почувствовала Элиза, переступив порог Айзенберга.

В просторном, скудно обставленном холле ее встретил барон фон Келлер, высокий, худощавый мужчина с резкими чертами лица и пронзительным взглядом. Он поклонился с холодной вежливостью, но в его глазах не было ни тени радушия.

— Добро пожаловать в Айзенберг, фройляйн Шмидт, — произнес он сухим, безжизненным голосом. — Надеюсь, дорога не была слишком утомительной.

Элиза почувствовала, что его слова звучат скорее как констатация факта, чем как приветствие.

Рядом с бароном стояла его жена, баронесса фон Келлер, женщина поразительной красоты, но с таким же холодным и надменным выражением лица, как и у ее мужа. Она едва кивнула Элизе в знак приветствия, ее тонкие губы изогнулись в еле заметной усмешке.

— Надеюсь, вы сможете справиться с нашими детьми, фройляйн Шмидт, — произнесла она ледяным тоном. — Они бывают… сложны в обращении. В ее голосе звучал явно скрытый намек, который Элиза не смогла расшифровать, но от которого у нее по спине пробежали мурашки.

В этот момент из соседней комнаты выбежали двое детей. Мальчик, лет восьми, с вихром светлых волос и озорными глазами, тут же начал бегать вокруг Элизы, громко смеясь и размахивая деревянным мечом.

— Я Фридрих! — закричал он, подпрыгивая от нетерпения.

— А ты наша новая гувернантка?

Девочка, лет шести, с большими голубыми глазами и длинными золотистыми волосами, стояла немного поодаль, робко прячась за спиной матери.

— Это Гретхен, — представила ее баронесса, не тронувшись с места. — Она очень застенчива.

Элиза улыбнулась детям, пытаясь преодолеть неловкость. Она чувствовала на себе пристальный взгляд баронессы, словно та оценивала каждое ее движение, каждое слово. В этой атмосфере холода и настороженности Элиза понимала, что ее новая жизнь в Айзенберге будет совсем не такой, как она себе представляла.

В мрачных коридорах Айзенберга поселился не только холод камня, но и дух давних тайн, шептавших их из каждой тени. Стены, словно безмолвные свидетели прошлого, хранили в себе отголоски забытых трагедий, а портреты предков, глядящих с потемневших холстов, казались живыми, внимательно наблюдающими за каждым ее шагом. Элиза, следуя за детьми, чувствовала, как ледяные пальцы страха сжимают ее сердце.

Фридрих, неугомонный и любопытный, словно лучик солнца в этом мрачном царстве, бежал вперед, рассказывая Элизе истории о замке, большинство из которых, скорее всего, были плодом его богатого воображения. Он тыкал пальцем в портреты, называя имена давно умерших герцогов и герцогинь, пересказывал легенды о призраках, бродящих по ночам по коридорам, и шепотом рассказывал о тайных ходах, скрытых за толстыми стенами. Гретхен же, напротив, молчала, крепко держа Элизу за руку и прижимаясь к ней всем телом. Ее большие голубые глаза были широко раскрыты от страха, а маленькое тело дрожало. Элиза чувствовала, как маленькие пальчики девочки впиваются в ее руку, словно ища защиты.

Комната детей находилась в одном из башенных флигелей и выглядела удивительно уютно на фоне холодной помпезности остального замка. Здесь было светло и тепло, а стены были украшены яркими рисунками и вышивками. Элиза помогла детям раздеться и уложила их в кровати. Фридрих, утомленный беготней, тут же уснул, а Гретхен, прежде чем закрыть глаза, робко попросила Элизу обещать, что та завтра не уедет. Элиза, глядя в ее испуганные глаза, не смогла отказать.

Выйдя из детской, Элиза решила подышать свежим воздухом. Она спустилась по широкой лестнице и вышла в замковый сад. Вечер опускался на Айзенберг, окутывая его мягкой сиреневой дымкой. Воздух был наполнен ароматом цветов и свежескошенной травы. Элиза глубоко вдохнула, наслаждаясь тишиной и покоем, которые царили здесь, в дали от холодных замковых стен. Она прошла по извилистым дорожкам, любуясь искусно подстриженными кустами и фонтанами, струи которых блестели в последних лучах заходящего солнца. Но даже здесь, в саду, она не могла полностью избавиться от чувства тревоги, которое не покидало ее с самого прибытия в Айзенберг. Словно сам воздух был пропитан тайной, а тени деревьев скрывали в себе что-то зловещее.

Элиза остановилась у старинного фонтана, в центре которого стояла мраморная статуя девушки, держащей в руках кувшин. Вода, льющаяся из кувшина, казалась невероятно чистой и прозрачной. Элиза протянула руку и дотронулась до холодного мрамора. В этот момент она услышала за спиной легкий шорох. Она резко обернулась, но никого не увидела. Только тени деревьев, словно призраки, колыхались на ветру. Сердце Элизы забилось чаще.

Запах роз, густой и сладкий, словно обещание запретного плода, манил Элизу в глубину замкового сада. Лабиринт из живых изгородей, подстриженных с идеальной точностью, скрывал от посторонних глаз уединенные уголки, где можно было найти утешение от холода и напряжения, царивших в Айзенберге. Именно там, среди благоухающих цветов, произошла встреча, предназначенная перевернуть всю ее жизнь.

Блуждая по извилистым тропинкам, Элиза невольно забрела в самую отдаленную часть сада. Здесь, в тени вековых деревьев, стояла старинная мраморная скамейка, словно приглашая присесть и отдохнуть. Элиза опустилась на нее, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, наслаждаясь ароматом роз.

Внезапно она услышала тихий шорох гравия. Открыв глаза, Элиза увидела мужчину, стоящего неподалеку. Высокий, статный, с широкими плечами и гордо посаженной головой, он казался сошедшим со страниц рыцарского романа. Его темные волосы, слегка вьющиеся на висках, блестели в лучах заходящего солнца, а пронзительный взгляд темно-синих глаз словно проникал ей прямо в душу.

Элиза замерла, не в силах оторвать от него взгляд. Мужчина слегка улыбнулся, и его лицо, до этого казавшееся суровым, преобразилось.

— Прошу прощения, если я вас напугал, — произнес он мягким, бархатистым голосом. — Я не хотел вам мешать.

— Ничего страшного, — пробормотала Элиза, чувствуя, как ее щеки покрываются румянцем.

— Вы наверное новая гувернантка Фридриха и Гретхен? — спросил он, делая шаг ближе.

— Да, — ответила Элиза, с трудом преодолевая смущение.

— Меня зовут Рудольф, — представился он, слегка поклонившись. — Рудольф фон Айзенберг.

В этот момент Элиза поняла, кто перед ней стоит. Принц Рудольф, наследник герцогского престола. Ее сердце забилось чаще.

Они обменялись еще несколькими формальными фразами, но в воздухе висело необъяснимое напряжение. Взгляды их встретились, и Элиза чувствовала, как между ними проскакивает искра, невидимая, но ощутимая. Она знала, что эта встреча не случайна, что она предназначена изменить всё. В глубине души она уже догадывалась, что Айзенберг приготовил для нее гораздо больше испытаний и сюрпризов, чем она могла себе представить.

Стены Айзенберга, казалось, дышали тайнами, каждый камень шептал о давно забытых событиях, а тени в длинных коридорах плясали свой зловещий танец. Элиза, ступая по скрипучим половицам, чувствовала, как невидимые нити интриг оплетают её, затягивая в вихрь загадок и опасностей. И чем глубже она погружалась в жизнь замка, тем сильнее становилось предчувствие, что её прибытие в Айзенберг — не случайность.

Дни в замке текли медленно и однообразно. Элиза старательно выполняла свои обязанности гувернантки, обучая Фридриха чтению и письму, а Гретхен — рисованию и музыке. Дети, несмотря на первоначальную настороженность, постепенно привязались к ней. Фридрих, хоть и оставался непоседой, с удовольствием слушал её рассказы о далеких странах и героических подвигах, а застенчивая Гретхен расцветала под её внимательным взглядом, начиная проявлять свой живой ум и талант к музыке.

Однако за внешним спокойствием замковой жизни скрывалась глубокая тревога. Элиза все чаще ловила на себе исподтишка брошенные взгляды слуг, слышала обрывки шепотков за спиной и чувствовала напряженную атмосферу, царившую в воздухе. Ей казалось, что все в этом замке что-то скрывают, словно играют в какую-то непонятную и опасную игру, правила которой ей неизвестны.

Однажды, прогуливаясь по замковому парку, Элиза случайно разговорилась с молодой служанкой по имени Анна. Девушка была робкой и запуганной, но в ее глазах Элиза увидела искру сочувствия. Анна рассказала ей о странных событиях, происходивших в замке в последнее время: о таинственных исчезновениях слуг, о ночных звуках в коридорах и о «проклятии Айзенберга», которое, по слухам, висело над герцогской семьей.

— Здесь не все так просто, фройляйн Шмидт, — прошептала Анна, оглядываясь по сторонам.

— В этих стенах хранится много тайн. Тайн, которые лучше не пытаться разгадать. Её слова прозвучали как предупреждение, и Элиза почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она понимала, что Анна знает больше, чем говорит, но девушка наотрез отказалась продолжать разговор, испуганно оглядываясь по сторонам.

Этот разговор ещё больше усилил любопытство Элизы и её желание раскрыть тайны Айзенберга. Она чувствовала, что постепенно втягивается в опасную игру, ставки в которой очень высоки. Но она ещё не знала, насколько глубоко запрятаны эти тайны и какую цену ей придется заплатить за их раскрытие.

Прошло несколько дней с момента ее прибытия. Дни тянулись медленно, наполненные уроками с детьми и холодным равнодушием баронессы. Элиза старалась не думать о странной атмосфере, царившей в замке, и сосредоточиться на своей работе, но предчувствие беды не покидало ее.

В тот вечер, уложив детей спать, Элиза спустилась в нижний холл, надеясь найти немного покоя в тишине и полумраке. Она присела на мягкий диван у камина, где тлели угли, отбрасывая причудливые тени на стены, и открыла книгу. Но сосредоточиться на чтении ей не удалось. Из соседней комнаты доносились обрывки разговора. Дверь была приоткрыта, и Элиза невольно услышала голос баронессы. Она говорила по телефону, ее голос звучал резко и возбужденно.

— …Да, я уверена, что это она… Шмидт… Нужно что-то предпринять… Я не допущу…

Элиза замерла, ее сердце забилось чаще. Почему баронесса говорит о ней с такой ненавистью? Что она может знать?

Внезапно в холле появился Рудольф. Он выглядел расстроенным и усталым. Увидев Элизу, он на мгновение замялся, а потом тихо произнес:

— Простите, я не знал, что вы здесь.

Элиза поспешно встала, чувствуя себя неловко. Она хотела извиниться и уйти, но в этот момент из кабинета герцога донесся гневный голос.

— Рудольф! Немедленно вернись!

Рудольф вздрогнул и посмотрел на Элизу с мольбой в глазах.

— Пожалуйста, останьтесь, — прошептал он. — Мне… мне нужна ваша поддержка.

Элиза не понимала, что происходит, но не смогла отказать. Они приблизились к двери кабинета, и обрывки разговора стали более разборчивыми.

— …Ты позоришь нашу семью!.. Твой долг перед Айзенбергом… Этот брак… Это необходимо… — Голос герцога дрожал от гнева.

Рудольф стоял, опустив голову, его плечи поникли.

Элиза слушала, затаив дыхание. Она понимала, что стала невольным свидетелем какой-то семейной драмы. Жизнь при дворе, казалось, была соткана из интриг и лжи. А Рудольф, наследный принц, был заложником своего положения. В его глазах, когда он наконец вышел из кабинета, Элиза увидела не только грусть, но и отчаяние. И в этот момент она поняла, что ее судьба неразрывно связана с судьбой этого человека и с тайнами Айзенберга.

Замок Айзенберг, обычно погруженный в полумрак и тишину, в этот день гудел, как потревоженный улей. Воздух трещал от приказов и перешептываний, а по коридорам носились слуги, словно испуганные мыши, преследуемые невидимым котом. Причина всеобщего волнения была весьма значительна: герцогиня Иоганна, жена правящего герцога, возвращалась из длительного путешествия по Италии. И это возвращение обещало быть триумфальным.

Элиза, наблюдавшая за суетой из окна детской, невольно улыбнулась. За несколько дней, проведенных в Айзенберге, она успела привыкнуть к мрачной атмосфере замка и постоянному напряжению, царившему в воздухе. Но сегодня все было иначе. Даже суровые лица стражников словно смягчились, а в глазах служанок появился блеск любопытства и предвкушения.

Наконец, раздался громкий стук копыт и скрип колес по гравию. Все слуги мгновенно замерли, словно кадры в застывшем фильме. Через несколько секунд в холле появилась она — герцогиня Иоганна. Элиза невольно затаила дыхание. Герцогиня была ослепительна.

Несмотря на то, что ей было уже ближе к тридцати, она выглядела гораздо моложе. Ее лицо, с тонкими, изящными чертами, обрамляли темные, словно вороное крыло, волосы, собранные в высокую прическу. Большие, ярко-синие глаза сверкали озорством и какой-то скрытой печалью одновременно. На ней было элегантное платье из темно-синего бархата, подчеркивающее ее стройную фигуру, а на шее сверкало бриллиантовое колье, переливающееся всеми цветами радуги.

Герцогиня вошла в замок быстрой, энергичной походкой, словно вихрь, оставляя после себя шлейф дорогих духов. Она громко смеялась, обмениваясь шутками со своей фрейлиной, и раздавала приказания слугам, которые тут же бросались их выполнять. Баронесса фон Келлер, до этого момента холодная и неприступная, расцвела при виде подруги. Она бросилась к герцогине, и женщины обнялись, словно не виделись целую вечность. Их звонкий смех заполнил весь холл, разгоняя мрак и тишину, которые так долго царили в Айзенберге.

Элиза наблюдала за этой сценой, чувствуя смесь восхищения и зависти. Она никогда не видела такой живой, искрящейся энергией женщины, как герцогиня Иоганна. И в тот момент Элиза поймала себя на мысли, что ей очень хотелось бы узнать эту женщину поближе, разгадать секрет ее обаяния и понять, что скрывается за ее ослепительной улыбкой. В конце концов, Айзенберг, казалось, начал приоткрывать свои тайны, и Элиза была готова их принять.

Хрустальные люстры, словно гигантские ледяные цветы, изливали холодный свет на столовое серебро и фарфоровые тарелки. За длинным столом, уставленным изысканными блюдами, царила тяжелая тишина, нарушаемая лишь скрипом стульев и звяканьем вилок и приборов. Элиза, сидя в самом конце стола, рядом с детьми, чувствовала себя словно на каторге, каждой клеткой ощущая напряжение, висевшее в воздухе.

Ужин протекал в мучительной медлительности. Барон фон Келлер почти не разговаривал, лишь изредка бросал косые взгляды на Элизу, словно пытаясь прочитать ее мысли. Герцогиня же, напротив, была необычайно говорлива, засыпая гостей бесконечными историями о придворной жизни, полными сплетен и интриг. Но ее слова, казалось, пролетали мимо Элизы, не достигая ее сознания. Все ее внимание было приковано к принцу Рудольфу, сидевшему напротив нее.

Их взгляды встретились на мгновение, и Элиза почувствовала, как по ее телу пробежала волна жара. В глазах Рудольфа она увидела не только влечение, которое почувствовала при первой встрече, но и глубокую грусть, и что-то еще, что-то похожее на немую мольбу о помощи. Этот взгляд пронзил ее насквозь, заставив сердце биться чаще.

Внезапно резкий голос баронессы отвлёк Элизу от размышлений, словно удар кнута.

— Фройляйн Шмидт, я заметила, что Фридрих до сих пор не знает алфавита, — произнесла она с ледяной усмешкой.

— Не думаю, что это свидетельствует о вашей компетентности как гувернантки. Слова баронессы, словно камни, посыпались на Элизу, вызывая жгучий стыд и обиду. Она открыла рот, чтобы возразить, но не смогла вымолвить ни слова.

В этот момент Рудольф неожиданно встал из-за стола.

— Фрау Келлер, я уверен, что фройляйн Шмидт прекрасно справляется со своими обязанностями, — произнес он твердым голосом, глядя прямо на баронессу. — Фридрих просто очень активный ребенок, и ему нужно время, чтобы адаптироваться к учебе. Его слова прозвучали как вызов, вызов не только баронессе, но и его собственному отцу, лицо которого в ту же секунду покрылось багровыми пятнами.

После этого инцидента ужин быстро закончился для Элизы. Прячась от взглядов присутствующих, она поспешила уйти в свою комнату. Оставшись одна, она бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушки. В ее душе бушевала настоящая буря. Она понимала, что оказалась втянута в сложные интриги герцогского двора, и что ее присутствие здесь не случайно. Но какую роль во всей этой истории играет принц Рудольф? И почему он встал на ее защиту?

Страх и смятение боролись в ней с растущим любопытством и необъяснимым желанием докопаться до истины. Несмотря на опасность, Элиза чувствовала, что не может просто так уехать из Айзенберга. Она должна раскрыть тайны этого мрачного замка, и она должна понять, что связывает ее с принцем Рудольфом. В эту ночь Элиза приняла решение, которое изменило всю ее жизнь. Она останется. Она будет бороться. Она чувствовала, что ее настоящая жизнь только начинается.