Судьба плетется нитями любви

V

Время застыло, превратившись в тягучую, липкую массу, которая медленно, мучительно обволакивала Рудольфа. Каждая секунда отдавалась в его груди глухим ударом, словно сердце пыталось вырваться на свободу. Он пришел в сад раньше назначенного времени, не в силах справиться с нетерпением, и теперь нервно прохаживался по узкой гравийной дорожке, вглядываясь в сумеречную глубину парка.

Придет ли она? Эта мысль, словно назойливая муха зудела у него в голове, не давая покоя. Вчерашний случайный взгляд, в замковом холле, перевернул всю его жизнь. В этих голубых, словно небо перед грозой, глазах он увидел не только красоту, но и ум, и какую-то скрытую грусть, которая отзывалась в его собственной душе.

Он должен был увидеть ее снова, услышать ее голос, понять, что это не сон, не призрачная мечта, а реальность. Он дал ей знак, оставив незаметно записку с приглашением встретиться в саду, и теперь с замиранием сердца ждал ответа. А что если она обиделась на него за сегодняшний инцидент? А что если она испугалась и решила не приходить? Или, не дай Бог, с ней что-то случилось?

Каждый шорох листьев, каждый треск ветки заставляли его вздрагивать и оборачиваться, надеясь увидеть ее среди деревьев. Минуты тянулись бесконечно, превращаясь в часы. Солнце уже скрылось за горизонтом, и сад погрузился в сумерки, наполненные таинственными шорохами и тенями. Рудольф уже почти отчаялся и хотел было уходить, как вдруг…

Он услышал легкий шелест гравия на дорожке. Затаив дыхание, он повернул голову и увидел ее. Она появилась из-за поворота аллеи, словно видение, словно мечта, которую он боялся спугнуть. Лунный свет серебрил ее волосы, делая их похожими на струящийся водопад, а голубые глаза сияли в полумраке, словно две яркие звезды.

Она была прекрасна. Обворожительна. Лучезарна. В этот миг весь мир исчез для Рудольфа, остались только они двое, стоящие друг напротив друга в тишине зачарованного сада.

Смущенная улыбка коснулась ее губ.

— Простите, что заставила вас ждать, — произнесла она тихим, мелодичным голосом. Рудольф сделал шаг ей навстречу, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.

— Я рад, что вы пришли, — прошептал он, не в силах оторвать взгляда от ее лица.

Они гуляли по парку, говоря ни о чем и обо всем сразу. Она рассказывала ему о своем детстве, о потере родителей, о своих мечтах. Он слушал ее затаив дыхание, пораженный ее искренностью и простотой. Он рассказывал ей о своей жизни в замке, о своем отце, о своих обязанностях, о своем одиночестве. Она слушала его с сочувствием и пониманием.

Время летело незаметно. Они смеялись, грустили, делились самыми сокровенными мыслями. И казалось, что весь мир исчез, остались только они двое, связанные невидимой нитью взаимной симпатии, которая с каждой минутой становилась все крепче и крепче. В эту ночь в саду Айзенберга родилась любовь, которая должна была изменить их жизни навсегда.

— Не хотите ли поделиться со мной еще какой-нибудь находкой или раскрытой тайной о замке? — спросил Рудольф, его голос звучал мягко, словно шелест листьев в летнем саду. Они неспешно прогуливались по аллее.

— Ой, я думаю, на сегодня достаточно тайн и… недоразумений, — весело рассмеялась Элиза, пытаясь скрыть волнение, которое охватило ее после случая с баронессой. В этот момент они проходили мимо того места, где она нашла вход в подземелье. Невольно ее взгляд устремился к неприметной выемке в стене.

Увидев скрытую дверь, Элиза вдруг стала серьезной. Перемена в ее настроении не скрылась от проницательного Рудольфа. Он проследил за ее взглядом, заметил вход в подземелье и тихо рассмеялся.

— Вы даже этот вход обнаружили, Элиза? Вы очень наблюдательны, — произнес он с легкой иронией в голосе.

— Об этом входе знают немногие.

Элиза с недоумением посмотрела на Рудольфа.

— Вы… о нем тоже знаете? — неуверенно спросила она, чувствуя, как ее сердце начинает биться чаще.

Рудольф улыбнулся, его глаза заблестели загадочным огоньком.

— Ну конечно, ведь замок — это мой дом, — весело ответил он.

— Я живу в нем с детства и знаю не только об этом потайном входе, но и о… других.

— А… куда он ведет? — спросила Элиза шепотом, ее голос дрожал от смеси любопытства и страха. Они стояли прямо у входа в подземелье, и Элиза чувствовала, как от него веет холодом и тайной. Рудольф ничего не ответил. Он лишь взял ее за руку, его прикосновение обожгло ее кожу словно огонь, и настойчиво потянул за собой прямо внутрь этой бездны. Тяжелая дверь захлопнулась за их спинами, погружая их в полную темноту, и Элиза, сжав руку Рудольфа, сделала шаг навстречу неизвестности.

Тайный ход зиял черной дырой в стене, маня и пугая одновременно. Шагнуть в неизвестность, доверить свою судьбу темноте и молчанию древних камней — на это требовалась немалая смелость. Но рука Рудольфа, теплая и уверенная, переплеталась с ее пальцами, даруя Элизе необходимую силу.

Рудольф шел впереди, уверенным шагом человека, знающего путь. Движения его были плавными и бесшумными, словно он был частью этого подземного мира. Достав из небольшой ниши в стене факел, он чиркнул кремнем, и яркий огонь вспыхнул, рассеивая мрак и отбрасывая причудливые тени на каменные стены. Коридор был длинным и просторным, ступеньки плавно уходили вниз, словно приглашая следовать за ними в самое сердце земли.

Страх и любопытство боролись в душе Элизы. Каждый шорох, каждый отголосок шагов в тишине подземелья заставлял ее сердце биться чаще. Но тепло руки Рудольфа, нежно, но властно сжимавшей ее пальцы, успокаивало и внушало уверенность. С ним она была готова отправиться хоть на край света, хоть в самую преисподнюю.

Спускаясь все ниже и ниже, они словно погружались в другое измерение, где время текло по своим законам. Каменные стены, отполированные веками, мерцали в неверном свете факела, словно рассказывая безмолвную историю этого места. Тени плясали на стенах, превращаясь то в гротескные фигуры, то в знакомые лица, словно духи прошлого наблюдали за ними из темноты. Элиза невольно задумалась о том, сколько людей прошло по этому тайному ходу, какие секреты он хранит в своих недрах.

Наконец, ступеньки закончились, и они оказались в длинном, ровном туннеле. Воздух здесь был более сухим и теплым, а тишина казалась еще более глубокой и таинственной. Они шли молча, только звук их шагов нарушал безмолвие. Мерцающие тени на стенах добавляли атмосферы загадочности, словно подземный мир шептал им свои тайны.

Внезапно туннель закончился, и они оказались перед небольшим выходом, скрытым за тяжелой деревянной дверью. Остановившись, они невольно оказались в объятьях друг друга, лицом к лицу. Пламя факела освещало их лица, отбрасывая теплые отблески на кожу. Они смотрели друг другу в глаза, и в этом взгляде было что-то больше, чем просто притяжение. Это был огонь зарождающейся любви, яркий и всепоглощающий, способный растопить любой лёд и преодолеть любые препятствия. В тишине подземелья родилось чувство, которое должно было изменить их жизни навсегда.

Факел, который держал Рудольф, отбрасывал пляшущие тени на неровные каменные стены, создавая иллюзию движущихся фигур. Каждый шорох, каждый вздох отдавался в узком проходе многократным эхом, нагнетая и без того напряженную атмосферу. Элиза невольно прижалась к Рудольфу, ища защиты и поддержки в его близости.

Внезапно Элиза задумалась.

— Ваша Светлость, я должна вам признаться… — начала она с запинанием, чувствуя, как румянец приливает к ее щекам.

— Рудольф, — перебил ее принц, его голос звучал хрипло и напряженно.

Его лицо было совсем близко, она чувствовала его горячее дыхание на своей коже. В его глазах горел огонь, но это был не огонь гнева, а огонь… желания. Элиза замерла, забыв, что хотела сказать. Время словно остановилось.

Собравшись с мыслями, Элиза продолжила:

— Однажды ночью в замке я увидела герцогиню и проследила за ней. Она вела себя странно, и она привела меня к этому ходу.

Она опустила глаза, не смея взглянуть на Рудольфа. Она боялась увидеть в его глазах упрек, недоверие.

Но Рудольф не этого признания хотел в данный момент.

— К черту герцогиню! — громко сказал он, резко отвернувшись. Его слова прозвучали словно выстрел в тишине подземелья. Он подошел к концу коридора и резким движением открыл дверь. Сквозь щель проник яркий свет, ослепляя Элизу после темноты тайного хода.

Элиза, все еще ошеломленная неожиданной реакцией Рудольфа, вышла следом за ним. Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что эта ночь изменит всё. Внезапно каменный мешок туннеля выплюнул их в вихрь света и звука. Мир взорвался красками и движением, оглушая после тишины подземелья. Элиза зажмурилась, пытаясь привыкнуть к яркому освещению, а когда открыла глаза, ей показалось, что она попала в сказку.

Выход из тайного хода оказался спрятан за густыми зарослями плюща в небольшом, уютном дворике. Рудольф, галантно предложив Элизе руку, вывел ее на узкую, мощеную булыжником улочку. Здесь, вдали от мрачных стен замка, воздух казался свежее, а небо — выше. Элиза с жадностью вдыхала ароматы свежеиспеченного хлеба, жареного мяса и цветов, доносившиеся из открытых окон домов.

Электрические фонари, словно гигантские светлячки, освещали улицу, отбрасывая причудливые тени на стены зданий. Трамваи, побрякивая колокольчиками, проносились мимо, оставляя после себя звонкий перестук колес. Вывески магазинов, пестрящие яркими красками и замысловатыми шрифтами, приглашали прохожих заглянуть внутрь. Витрины ломились от разнообразных товаров: модные платья, блестящие украшения, экзотические фрукты и заморские сладости.

По улицам прогуливались люди в одежде самых разных стилей. Дамы в длинных юбках и шляпках с перьями прохаживались под руку с кавалерами в строгих костюмах и цилиндрах. Рабочие в замасленных фартуках спешили по своим делам, а студенты в форменных кепках оживленно беседовали, куря сигареты и размахивая книгами. Уличные музыканты наполняли воздух мелодиями вальсов и полек, а газетчики, громко выкрикивая заголовки свежих новостей, сновали в толпе.

Архитектура города представляла собой смешение стилей. Старинные фахверковые дома с резными балконами соседствовали с монументальными зданиями в стиле модерн, украшенными лепниной и витражами. Церковные шпили тянулись к небу, словно стремясь достичь чего-то непостижимого, а купола ратуши блестели на солнце, символизируя власть и порядок.

Элиза, очарованная этим калейдоскопом впечатлений, с трудом поспевала за Рудольфом, который уверенно вел ее по лабиринту улочек. Она чувствовала, как жизнь города пульсирует вокруг нее, заряжая ее своей энергией. И в этот момент, среди ярких огней, шума и суеты, она поняла, что Айзенберг — это не только мрачный замок, полный тайн, но и этот живой, дышащий город, который может подарить ей нечто большее, чем просто убежище. И рядом с Рудольфом, наследником этого маленького мира, она чувствовала себя почти счастливой.

Сбежать из замка оказалось проще, чем Элиза могла себе представить. Этот побег был безумием, опасной и пьянящей игрой, и Элиза, чувствуя на щеке горячее дыхание Рудольфа, понимала, что проиграет ему без боя.

Элиза закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом свободы после недель, проведенных в мрачных стенах замка, где каждый взгляд, каждый шорох казался ей полным скрытого смысла и угрозы. Рядом с Рудольфом она чувствовала себя защищенной, словно он мог укрыть ее от всех бед и опасностей мира.

Они остановились у небольшой пекарни с кафе, фасад которого был украшен яркими вывесками и цветами в горшках.

— Я вам сегодня не дал насладиться пирожными, — сказал Рудольф, с легкой улыбкой глядя на Элизу.

— Я исправлю эту оплошность. И, не дожидаясь ответа, он решительно вошел внутрь, легко открывая перед ней дверь.

— Здесь пекут самые вкусные пирожные во всей Европе, — добавил он с гордостью.

Внутри кафе было тепло и уютно. Запах свежей выпечки и кофе смешивался с тихим гулом разговоров. Они сели за столик у окна, откуда открывался вид на живописную улочку. Рудольф заказал разные пирожные и две чашечки горячего шоколада.

— Надеюсь, вам понравятся, — сказал он, с нежностью глядя на Элизу.

Пирожные и правда были восхитительны: легкие, воздушные, с разнообразными начинками и украшениями. Элиза с наслаждением откусывала маленькие кусочки, чувствуя, как сладость растекается по языку. За окном люди ходили туда-сюда, готовясь к какому-то празднику. Витрины магазинов были украшены яркими флагами и гирляндами. Уличные музыканты играли веселые мелодии. Было очень приятно наблюдать за обычными людьми после нескольких недель, проведенных в замке, где жизнь текла по строгим правилам и этикету.

Они болтали, смеялись, делились впечатлениями о прошедшем дне. Рудольф рассказывал Элизе о своем детстве, о том, как скучал по простой жизни за пределами замковых стен. Элиза слушала его внимательно, завороженная его голосом и искренностью. В этот момент она почувствовала, что между ними возникает что-то большее, чем просто симпатия. В ее сердце разгоралось чувство, которое она не могла объяснить, но которое заполняло ее целиком, даруя неповторимое ощущение счастья и тревоги одновременно. Этот день, начавшийся с безумия, превращался в самый прекрасный день в ее жизни.

Смех Рудольфа, подобно раскатам далекого грома, проносился по кафе. Элиза, невольно улыбнувшись, почувствовала, как лед, сковывавший ее сердце с момента прибытия, начал постепенно таять. Впервые за все это время она почувствовала себя почти свободно.

Рудольф рассказывал ей о местных обычаях и традициях, его голос, глубокий и бархатистый, словно обволакивал ее, создавая атмосферу нежности и доверительности.

— А какой праздник намечается? — недоуменно спросила Элиза, указывая на разноцветные флаги и гирлянды.

— Вы не знаете? Это же Фастнахт! — воскликнул Рудольф, его глаза заблестели от веселья.

— Кстати, в замке тоже будет маскарад, и если вы не придете, то герцогиня этого вам не простит, — добавил он со смехом.

— К черту герцогиню! — передразнила его Элиза, невольно подчиняясь общему настроению беззаботности.

Рудольф рассмеялся еще сильнее. Но внезапно он стал серьезным, его взгляд потемнел.

— Элиза, — произнес он тихо, словно боясь спугнуть какую-то невидимую птицу, — мне было бы очень приятно видеть вас на маскараде… приходите… ради меня.

Его слова, произнесенные с такой искренностью и теплом, заставили сердце Элизы забиться чаще. Она опустила глаза, чувствуя, как румянец приливает к ее щекам.

— Признаться, я не готова к маскараду, — пробормотала она в смущении.

— У меня даже нет костюма.

— Вам он и не нужен! — воскликнул Рудольф, его голос слегка дрогнул от волнения.

— Вы… просто… восхитительны… — он слегка осекся, заметив свою оговорку. Он не привык делать комплименты девушкам, особенно если эти комплименты могли привести к непоправимым последствиям. Но сейчас это было непреодолимым чувством. Он не мог бороться с влечением к Элизе.

В воздухе повисла неловкая пауза. Элиза чувствовала на себе его пронзительный взгляд, и от этого взгляда у нее перехватывало дыхание. Она знала, что должна что-то ответить, но слова словно застряли у нее в горле. Она подняла глаза и встретилась с его взглядом. В глубине его небесных глаз она увидела не только восхищение, но и что-то еще, что-то более глубокое и тревожное, что-то, что заставило ее сердце сжаться от предчувствия неизбежного.

Рудольф, словно охваченный внезапным порывом, вскочил из-за столика, опрокинув чашку с недопитым шоколадом.

— Пойдемте, пойдемте! — настаивал он, схватив ее за руку с такой силой, что серебряные браслеты на ее запястье зазвенели мелодичным перезвоном.

— Но как же пирожные? — пролепетала Элиза, удивленно хлопая ресницами, но Рудольф, не обращая внимания на ее протесты, уже тянул ее к выходу из кафе.

Они вылетели на улицу, словно два ярких мотылька, вырвавшихся на свободу из душного помещения. Элиза, не в силах сопротивляться напору Рудольфа, позволила вести себя, чувствуя, как волна азарта и предвкушения захлестывает ее.

— Они никуда не денутся, мы за ними вернемся, — бросил Рудольф через плечо, уверенно шагая по узкой мостовой в сторону противоположного здания.

Именно там, за витриной, украшенной изящными кружевами и лентами, располагался магазин одежды, о котором Элиза могла только мечтать. Она никогда не видела столько прекрасных платьев, сверкающих и переливающихся всеми цветами радуги.

— Выбирайте костюм на маскарад, — весело сказал Рудольф, расправив плечи и жестом приглашая ее войти.

Элиза осторожно переступила порог магазина, словно попадая в сказочный мир. Вокруг нее шелестели шелка, атлас и бархат, воздух был наполнен тонкими ароматами духов и новой ткани. Она бродила между стойками, завороженно разглядывая пышные бальные платья, изящные вечерние наряды и кокетливые костюмы. Ее взгляд остановился на одном платье, нежно-голубом, с высокой талией и длинной юбкой, украшенной кружевной вышивкой. Фасон, подчеркивал ее стройную фигуру, а нежный цвет отлично гармонировал с ее светлыми волосами и голубыми глазами.

Все произошло мгновенно. Продавщица, словно волшебница, сняла платье с манекена и увлекла Элизу в примерочную. Через несколько минут Элиза вышла, чувствуя себя настоящей принцессой. Голубой шелк мягко облегал ее фигуру, кружева на воротнике и рукавах придавали ей очаровательную хрупкость, а длинная юбка, слегка прикрывающая изящные лодыжки, делала ее походку легкой и парящей.

Рудольф потерял дар речи. Время словно остановилось, когда он увидел Элизу в этом платье. Его сердце забилось чаще, а в груди разлилось незнакомое тепло. Он видел перед собой не просто милую девушку, а воплощение своих самых смелых мечтаний. Голубой цвет платья подчеркивал глубину ее глаз, кружева казались сотканными из лунного света, а вся она выглядела так нежно и беззащитно, что у него возникло непреодолимое желание защитить ее от всех невзгод. В этот момент он понял, что пропал. Эта девушка, стоящая перед ним в голубом платье, заворожила его навсегда.

Вдруг, словно раскат грома разорвал повисшую тишину, словно небеса разверзлись, выплескивая на землю поток ярости. Неожиданно, зеркальная поверхность витрины вдребезги разлетелась на осколки, отражая искаженное лицо Элизы, по которому катилась одинокая слеза. И в этот миг, в этом хаосе из стекла, света и звука, Рудольф понял, что его сердце навсегда покорено этой хрупкой, загадочной девушкой.

— Что случилось? — недоуменно спросил он, делая шаг навстречу Элизе, его голос дрожал от беспокойства.

— Вам плохо?

Суета охватила небольшой магазинчик. Продавщицы засуетились, принося стакан воды и пытаясь убрать осколки. Рудольф не отрывал взгляда от Элизы, пытаясь уловить хоть какой-то намек на причину ее внезапных слез. Но Элиза молчала.

Слезы, словно прорвавшаяся дамба, хлынули по ее щекам, превращаясь в настоящие рыдания. Она тряслась всем телом, не в силах вымолвить ни слова. Рудольф стоял рядом, словно парализованный, не зная, как ей помочь. Он хотел прикоснуться к ней, обнять, утешить, но что-то его останавливало. Он чувствовал, что между ними пролегла невидимая грань, которую он не может переступить.

Наконец, немного успокоившись, Элиза с трудом проговорила:

— Помогите мне… переодеться.

Ее голос был хриплым от слез. Продавщица, молчаливая свидетельница этой сцены, поспешила провести Элизу в заднюю комнату. Рудольф остался ждать, его сердце разрывалось от тревоги.

Когда Элиза вернулась, ее глаза были красными и опухшими, но слезы уже высохли. На ней было ее простое, повседневное платье, которое резко контрастировало с роскошью магазина. Рудольф с тревогой смотрел на нее, в его глазах стоял немой вопрос.

— Боюсь, Рудольф, я не смогу прийти на маскарад, — тихо произнесла Элиза, отвечая на его невысказанный вопрос.

— Ни из-за страха перед герцогиней, ни… ради Вас.

Рудольф открыл рот, чтобы возразить, но Элиза его перебила:

— Это платье… оно мне не по карману, Ваша Светлость.

В ее голосе звучала горечь и безысходность. Она не ждала ответа, она уже приняла решение.

Развернувшись, Элиза вышла из магазина, оставив Рудольфа один на один с его смятением. Она шла по улице, ее фигура терялась в сумеречном свете фонарей. Одна. Пешком, так как и подобает прислуге. А в ее сердце разгоралась обида, смешанная с острой болью от осознания пропасти, которая разделяла ее и принца. Пропасти, которую, казалось, не преодолеть никогда.