Судьба-Полынь Книга I

Глава 10 Ард

Жутко ругался отец, резала воздух злыми бранными словами Айла, слабо оправдывался Пард. Не находись Ард в полубредовом состоянии, не миновать бы и ему нагоняя. А степнячка могла и затрещину дать — за ней не заржавеет. Заслужил, конечно. Дел он натворил — спору нет. Подвел охранника, сам чуть не погиб.

Отчетливо помнилось, как тащила его из-под завала Безымянная, а потом, едва не погребя их, с грохотом рухнула в озеро одна из стен башни. Взвилась пыль с брызгами, поднявшаяся волна сбила с ног, бегущих по мосту на выручку людей. Один из наемников слетел в воду, и если бы не Пард, успевший ухватить Одвара за руку, тот камнем бы пошел на дно под тяжестью оружия и одежды.

Среди этого хаоса, крика и суеты черным пятном выделялся на обломке одной из уцелевших стен громадный филин. Один его глаз сверкал голубым огнем, вместо второго зияла пустотой глазница. Птица была мощной, тяжелой. Широко взмахнув крыльями, она сорвалась с кладки и исчезла в тумане.

За спинами путников вновь раздался треск. В пылевом облаке башня окончательно развалилась. Люди едва успели выбраться на берег, где их все-таки догнала и окатила вторая волна…

Ругань стала громче, насыщеннее, приобрела горско-наемничий шарм.

Но слова утонули в ватном облаке. Силы окончательно покинули юношу, земля кувыркнулась под ногами, поменявшись местом с небом, и он провалился в беспамятство.

Снился ему огонь, сухая и чистая рубаха, запах лекарственных трав, аромат похлебки и тихие разговоры, от которых становилось спокойнее и хотелось улыбаться даже во сне.

Арда разбудило мелодичное журчание. Словно где-то неподалеку бежала, звеня стылым хрусталем, горная речка или ручеек. Звук подходил для прекрасной долины или балки, выстланной мягчайшей травой и украшенной разноцветными головками цветов. Небо над таким местом должно быть голубым и совсем без туч, а солнце — кругом чистого золота, играющим лучами в кронах изящных, но мощных деревьев.

Юноша увидел только серый, безликий, липкий туман. Он кружил, застилая небо, оседал капельками на лицо.

Холод и влага. Никого вокруг. Лишь тишина, изредка нарушаемая ворчанием горячих источников где-то неподалеку.

Ард попытался встать, но не смог даже пошевелиться под грудой шкур и одеял. За борьбой с ними не сразу сообразил, что болят не только руки и спина, но и ноги. Икры, бедра и ступни налились бурлящей кровью. Кожу пекло и кололо, по ней бегали мурашки, словно с холода забрался в бадью с горячей водой. И пальцы. Они шевелились. Еле-еле. С трудом. Но двигались. Он чувствовал их.

Исцелился! Хотелось ликовать. Но поверить в чудо было страшно. Вернее, разочароваться в не оправдавшейся надежде. Откинув шкуры, юноша потянулся к висящим на шее песочным часам. Выпростал чудную вещицу из-за ворота рубахи, зажмурился — песок сверкал так ярко, что стало больно глазам. Он казался не просто золотым, а чистейшим, застывшим в гранулах солнечным светом. Часы были теплыми.

Юноша осторожно перевернул находку, песок остался неподвижен, словно нечто удерживало его, не давая просыпаться. Ард потряс артефакт, похлопал по нему ладонью, но ни одна песчинка не упала вниз. Вздохнув, надел цепочку и уже собрался вновь закутаться в одеяло, как вдруг в тумане послышался глухой птичий крик и над головой захлопали крылья.

Мелькнула тень.

Кружа и отвесно падая, точно совсем нет ветра, на грудь юноше опустилось светлое, с темными разводами перо.

Часы нагрелись, задрожали. Обжигая пальцы, Ард рванул их с шеи. Держа за цепочку, осторожно поднес к лицу. В стеклянном сосуде разыгралась настоящая золотая буря. Манящая, таинственная, страшная и прекрасная. Но вот все улеглось. Песок собрался аккуратной горкой в верхней части конуса. Беззвучно сорвалась первая гранула и упала на дно нижней колбы.

Второе пробуждение оказалось гораздо приятнее. Слышался скрип колес, над головой покачивался потолок фургона. Тепло, уютно. От боли почти не осталось следа. Пальцы стали послушными и теплыми. Кровь приятными потоками приливала к ногам, рукам и чреслам, пульсировала в висках.

— Биение жизни, — прошептал юноша.

— Кто это у нас зашевелился? — над ним склонилась, коснувшись лица приятно пахнувшими белоснежными волосами, степнячка. Жесткая ладонь легла на лоб, смахнув испарину. — Не смей вставать, глупый и непослушный юнец. Иначе не посмотрю на твою жену — отстегаю вожжами по заднице!

— А нечего на меня смотреть, — поддакнула Безымянная. — Я вожжи тебе сама подам, да еще в соленой воде вымочу. Будет знать, как рыскать там, где не следует!

«Да уж, — мрачно подумал Ард, — что-то не припомню, чтобы Брослада Ражего или Алемана Боруца женщины стегали за непослушание вожжами! Надо с геройствованием повременить!»

Изобразив покорность, отвернулся к стене и, под дружный смех надсмотрщиц, захрапел. Возмущенный бубнеж наседок мог привлечь Ландмира, а отец точно по голове не погладит за проделки, учиненные в Хрустальной Чаше.

Диковинное место осталось позади. Туман застлал его еще гуще, источники ярились, часто выплевывая в небеса фонтаны воды. Редкую траву на более-менее сухих участках земли уже покрывала влага.

— К ночи будет воды по колено, — пробурчал Херидан. Недовольный голос горца проникал в повозку сквозь приоткрытое окошко.

— Жаль, — поддакнул Вальд. — Кабы время позволило — порыскали по окрестностям денек-другой. Глядишь, и еще одну башенку отыскали. Кто знает, что за сокровища могут в них храниться?

— Я бы тоже вернулся, — согласился Одвар.

— Ну и дурак, — крикнула в окно Айла. — Радуйся, что тебя не забрало озеро! Нечего смертным делать в таких местах. Башня не от старости и влаги рухнула.

— С чего ты решила?

— Чую. От тебя потом смердит, хоть окно затворяй, а от башни — силой.

Дорогу прилично размочило, повозка еле ползла по жирной глине. Пару раз колеса застряли в грязи. Пришлось путникам спешиваться и дружно вытягивать увязший возок. Арду велели оставаться внутри. Чтение старых засаленных кож, покрытых старинными письменами, поглотило его. Эти листы ему передала Безымянная — как утешение после выволочки, учиненной Ландмиром, Айлой, Хериданом и разобидевшимся Пардом.

— Что это? — спросил тогда Ард, бережно проводя пальцем по вощеной коже.

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Захватила впопыхах из тайника наместника, но все случая подходящего не выпадало отдать тебе.

— Старые, — оценил юноша. Он повидал много книг, но лишь раз ему попался ветхий фолиант, листы которого были из кож и сшиты дратвой.

Эти записи выглядели очень древними. Плесень и влага все-таки проникли под слой воска и уже попортили многие строки.

Ард по-прежнему не мог стоять, поэтому с удовольствием отдавался чтению. Тхалуг был мудр… и пролил свет на многие тайны и легенды. Даже жаль, что некоторые загадки имели простое объяснение. В песнях сказителей они выглядели куда занимательнее.

Файхалтар их встречал кострами, запахом жареного мяса, терпким ароматом полынной настойки и весельем. А еще. Настороженностью. Ожиданием перемен.

Видя Арда, сидящего на Подснежнике, роднари приветствовали его радостными криками.

Юноша отвечал кивками, обменивался заготовленными словами уважения. От усталости он готов был рухнуть с седла, но держался, словно гвоздями приколоченный. Не позволял себе выказать слабость в глазах первого народа. Завоевать уважение трудно, как говорила Безымянная, а поддерживать его — еще сложнее. И Ард крепился, давя желание завалиться на мягкую лавку в фургоне, зарыться в шкуры и слушать пение Айлы. Судьба не делает бесхитростных подарков — так писали в своих трудах мудрецы былых эпох. Если уж сунула в руки голодающему лопату — изволь копать, а не неси продавать на рынок.

Пальцы шевелились. А это уже кое-что. Правда, в руку ничего, тяжелее ложки, не взять. Ноги — и того хуже. Истощенные годами безделья мышцы одеревенели, усохли и не держали худощавого парня. Херидан, знавший о возможностях тела довольно много, утверждал, что подвижность и сила никогда не вернутся к нему. Но юноша и его отец не теряли надежды. Вопреки всему одно чудо случилось. Почему бы не свершиться второму? Теперь, по крайней мере, Ард не собирается изо дня в день сидеть в углу зала таверны, прикованным недугом к креслу. Из книг можно почерпнуть многое, они помогут насытиться знаниями, но, когда видишь чужие края своими глазами, говоришь с людьми из других земель, познаешь лично обычаи иных народов — только тогда по-настоящему понимаешь мир. Понимаешь Ваярию. Ард хотел понять. Научиться. Увидеть и запомнить. А потом и описать так, как никто другой раньше. Это стоило того, чтобы бороться и быть сильным. И он не сдастся.

Юноша на мгновение задержался у стоп высоченной статуи, чтобы увидеть, как на сложенные ладони безликой каменной женщины уселся большой филин. В клюве он сжимал отросток сухой лозы. Сверкнув единственным глазом, птица бросила лозу и улетела.

«Я понял все верно… Сколько же лжи уместилось за этими стенами?»

Ард подогнал Подснежник к главному «столу»: расстеленной на промерзшей земле шкуре. Жена Гултака подала угощение гостю. По традиции жениха встречали мясом и настойкой. Опять же по традиции — подавалась снедь на расшитом серым узором полотенце.

Юноша пригубил из костяного кубка едкую полынную настойку, отведал плохо прожаренной свинины и сладких вареных клубней. Затем, стараясь скрыть дрожь в пальцах, передал полотенце и кубок жене. Безымянная ловко расправилась с угощением, после чего горячо расцеловала мать.

Гултак выбросил объедки свиньям, кинул на землю кубок и раздавил. Вслед за хрустом воздух наполнили радостные возгласы и свист народа роднари.

Вот так, прямо с дороги, не смыв пыль с лиц и не очистив от грязи сапоги, путешественники попали на празднование свадьбы.

Гулянье было буйным, разнузданным и хаотичным. Никаких обрядов. Лишь еда, питье, дурман и пляски. Ард больше не прикасался к настойке, но все равно ощущал себя не то захмелевшим, не то просто — потерянным. Пищали костяные флейты, раздавались звуки страсти и крики дерущихся, здравицы, рев встревоженных свиней и бой барабанов. Воздух пропитался запахами пота и дыма. В костры летело все, что давало жар. В самый разгар веселья, когда наемники и даже Пард оказались вовлечены местными девушками и юношами в довольно фривольные игрища, а Айла и Ландмир отправились спать, к «столу» вождя подошел твердой походкой наместник.

— Чужеземцы и роднари! — Он стоял, уперев руки в бока. Облаченный в видавший виды плащ, с венцом из переплетенной лозы на голове, босой и хмурый. — Боги послали знак — мальчишка и вправду не прост. Он уезжал полумертвым чурбаном, а вернулся чахлым задохликом. Никак его сама судьба поцеловала в задницу…

— Замолчи, змей! — рыкнула Безымянная. — Иначе кликну Айлу — получишь стрелу в брюхо!

— Угроз я не боюсь, девка. А вот твоему щенку предстоит доказать, что боги не зря указывают на него перстами. Время настало. Слишком долго мы жили во мраке. Я хочу видеть свет. Роднари хотят видеть свет, верно? Сами боги требуют, чтобы огни Файхалтара разогнали тьму над нашими землями! Первый народ жаждет увидеть огонь, — он указал на Арда, — зажги его, чужеземец, и тогда я брошу венок к твоим ногам.

Ард почувствовал себя неуютно. Украдкой огляделся. Одурманенные зельем люди смотрели на него выжидающе и недоверчиво.

— Будет вам священный огонь, — кивнул Ард. — Я докажу, что принес перемены в Файхалтар.

Он наклонился к уху Безымянной и что-то прошептал. Девушка кивнула, встала и исчезла среди россыпи полуразрушенных лачуг.

— Я скоро буду готов. Только помогите взобраться на Подснежник.

Пока он, окруженный вмиг присмиревшей толпой, пробирался к статуе, вернулась Безымянная. В руках она держала кожаный колчан и бамбуковую трубку. Следом за девушкой появились Ландмир с Айлой. Никаких вопросов они не задавали, шуметь и спорить тоже не стали — не иначе, дочь вождя уже про все им рассказала.

— Ты уверен? — Безымянная протянула Арду обе вещи. — Если ничего не выйдет, народ разочаруется в тебе. Мы уедем отсюда чужаками и никогда больше не вернемся. А то и чего похуже случится… Наместник презирает тебя, да и меня ненавидит.

— Гляди, — юноша протянул жене перо, — это — знак. Не сомневайся в успехе.

— Не буду. Верю в тебя.

Наместник всем видом излучал презрение и уверенность в бессмысленности затеи.

Статую окружало волнующееся море роднари. Они стояли у стоп каменного исполина и возбужденно галдели.

Ард не волновался.

— Помоги, пожалуйста, — попросил Парда.

Здоровяк легко подхватил юношу и поднял по ступеням. Придерживая за шиворот и пояс, наклонил над каменными дланями. Ард почувствовал, как налетевший ветер треплет его отросшие за дни странствий волосы, забирается под одежду и жалит кожу.

Он вытряхнул из колчана сухие клочья травы и мох. Сорвал глиняную затычку и перевернул трубочку. На растопку высыпались крохотные алые угольки. Потянуло дымком. Налетевший порыв ветра только раззадорил огненное семечко. Миг — и оно дало всходы. Пламя с аппетитом принялось хрустеть сушняком.

— Пард.

Здоровяк оттащил юношу в сторону. Вместе они смотрели, как на ладонях расцветает огненная роза.

— Безымянная!

Девушка взлетела по ступеням, подала мужу мешочек с кизяком. Вскоре и это топливо затрещало, задымилось, плюнуло снопом беспокойных искр.

— Лжец! — завопил внизу Наместник. — Обманщик! Не боги направляют твою руку!

— Конечно, не боги привели меня… Делать им нечего, как тащить за ручку в такую даль мальчишку-калеку! Роднари! Ваши предки сами управляли своей судьбой, а не ждали милости свыше. Потому племя роднари и считалось великим. Даже если огонь когда-то зажгли сами боги, то поддерживать его выпало вам. Какая разница, чьей рукой он разожжен? Огню плевать. Главное — не жить во мраке… — ответил Ард. — Так было завещано вашими предками. Я прочитал это в письменах Тхалуга.

Наместник угрожающе шагнул к ступеням, но его на полпути встретил Херидан. На клинке играли отсветы священного огня. Горец наставил острие в грудь лжецу.

— Еще шаг — выпотрошу.

Кто-то из первого народа побежал за копьями, кто-то, все еще не веря словам чужеземца, подхватывал камни, намереваясь забить ими людей, принесших перемены.

— Опустите оружие! — Ард в примирительном жесте вытянул руки в сторону возбужденной толпы. — Не нужно крови. Просто послушайте. Вы сотни лет ждете невесть кого. Ждете, что кто-нибудь появится и даст вам свет. Зажжет огонь. Я сделал и то, и другое! Где же все это время бродят ваши боги? Почему они бросили вас? За какие провинности? А чей ты наместник? Уж не лжец ли ты сам? В письменах Тхалуга нет ни слова о богах и их воле! Роднари — свободный народ и всегда был таким. Самый первый из народов! Зачем вам поводыри, если в вашей крови есть сила? Сила создавать языки, открывать новые земли, строить дворцы и города?!

— Не святотатствуй, — наместник свирепел. — Ты ответишь за ложь. Прямо сейчас — и по обычаю первого народа.

Ард знал, о чем тот говорил.

— Хорошо. Мне нечего бояться.

Место испытания находилось довольно далеко от города. У русла пересохшей реки, на равнине, усыпанной осколками скал и валунами самых разных размеров и форм, созданных ветром, дождем и метелями.

Четыре изогнутые колонны, не соприкасаясь вершинами, обступали зависшую между ними глыбу базальта. Серую, старую, испещренную трещинами. Тень под ней была густой, а почва — вся в ямах и вздыбленных пластах земли. Камень сам по себе держался в воздухе. Это пугало.

— Сейчас проверим, на чьей стороне правда. Становись в круг, — сухо велел наместник, когда большая часть первого народа собралась у колонн.

Ландмир вырос на пути. Глаза оставались холодными и спокойными, но лоб лоснился от пота, несмотря на холодный ветер.

— Про это ты мне не рассказывал, сын.

— Извини. Боялся, что не согласишься, если расскажу.

— И не согласился бы! Но раз уж начал — доводи до конца.

— Поверь, папа, я знаю, что де…

— Нисколько не сомневаюсь, — он положил ладони на плечи мальчишке. — Ты же мой сын.

Вера отца стала лучшей поддержкой. Ард с помощью жены встал под камнем. Старуха роднари подала два костыля, чтобы опереться. Стоять долго не придется. Пару мгновений выдержит. Глыба умудрялась давить даже с такой высоты. Находясь под громадиной, неведомой силой удерживаемой в воздухе, поневоле начинаешь ощущать неизбежность смерти.

Люди смолкли в ожидании воли Тени Правды. Некоторые с жалостью покачивали головами, посматривая на юного зятя Гутлака.

— Я останусь с тобой, — проговорил Безымянная, заглянув мужу в глаза.

— Зачем? Чтобы обоих в лепешку раздавило, если что-то пойдет не так?

— Отцу ты говорил, что такого не случится. Иначе он бы тебя не отпустил сюда!

— Отцу я врал. Иначе он бы меня не отпустил сюда. Уходи. Не искушай старого мерзавца.

Загорелись первые факелы. Роднари выстроились полукругом, чтобы засвидетельствовать правосудие.

«Я готов! Готов!» — твердил про себя юноша.

Он зажмурился. Задержал воздух. Ногти впились в ладони.

— Итак, чужеземец, повтори обвинения! — прогрохотал наместник.

Арду пришлось напрячь память, чтобы ничего не перепутать, не сбиться, не запнуться.

— Обвиняю тебя, Шен'Улатара, в предательстве первого народа, — было приятно видеть, как изменился в лице наместник, услыхав свое настоящее имя. — Ты — некогда бывший зодчим племени роднари, выстроивший сам Файхалтар. Ты — защищавший поначалу первый народ от каменных гигантов. Ты — презревши потом заветы и уклады отцов Ваярии. Ты — дурачивший и использовавший людей. Мои слова — меч.

— Да простит тебя смерть, смыв кровью ложь твоих слов! — вскрикнул наместник, хлопнув в ладоши.

Полувздох-полувскрик одновременно вырвался из множества глоток в ожидании падения глыбы и грохота. Некоторые зажмурились, боясь увидеть жуткие следы возмездия.

Но ничего не произошло. Камень не упал, продолжая висеть в воздухе между колоннами. Наместник был бледен, зол и растерян.

Послышался уже знакомый птичий крик.

Ард вскинул голову к небу. Филин.

— Моя правда доказана, — обратился юноша к наместнику. — Может, проверим теперь твою?

— Тах-ше эл'и! — сплюнул зло тот.

— Как знаешь.

Ард шагнул из арки. Ноги не держали, боль в мышцах затмила сознание, затрещали связки. Но он шагнул.

Еще раз. И еще.

На большее сил не хватило. Ноги подогнулись, и он свалился, ободрав ладони и лицо.

Сзади загрохотало. Глыба с треском обрушилась на землю — в сотый или тысячный раз за историю Файхалтара? — и рассыпалась под своей тяжестью. Под тяжестью лжи.

Юноша приподнялся на локте и посмотрел в лицо Шен'Улатара.

— Тхалуг знал многое. Надо было тебе сжечь его записи, а не прятать так глупо.

Наместник схватил камень и рванулся к мальчишке, но упал, сбитый с ног Гултаком.

— Не смей поднимать на него руку! — прорычал вождь. — Ты жил среди нас сотни лет и все это время лгал! Пользовался уважением! Но падал, падал все ниже. И мы шли вслед за тобой, как стадо тупых свиней. Время платить…

— Погоди! — воскликнул Ард, но опоздал.

Копье вошло наместнику в грудину. Он дернулся, закричал, ногти заскребли промерзшую землю. В свете факелов лицо выглядело жутким, пена пузырилась на губах.

Гултак провернул древко. Выдернул оружие из поверженного врага и отбросил в сторону. Из раны хлынула густая зеленая кровь. Наместник скорчился и замер.

Ард вздрогнул. По коже побежали мурашки. Многие роднари попадали на землю. Их рвало и трясло. Айла завалилась на руки Ландмиру, словно у нее из-под ног вышибли опору.

— Что такое? — недоуменно пробормотал, кривясь от спазмов в горле, Пард.

— Сила… из него вырвалась какая-то сила… — с трудом разлепив губы, ответил юноша.