Свадьба — это только начало

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Грант ругал себя всеми известными ему скверными словами. Пусть Шарон не винила его; сам-то он прекрасно понимал, что виноват. Ему следовало сдержать себя. Уйти. А вместо этого…

Грант стремительно пошел в ванную, содрал с себя одежду и пустил душ. Он надеялся, что горячие струи воды унесут с собой воспоминания о ласках Шарон. Как он теперь посмотрит ей в глаза? Он воспользовался ее женской беззащитностью и никогда не простит себе этого.

Ему необходимо поговорить с ней. Иначе она подумает, что он винит ее, а это неправда. Он, и только он, несет ответственность за случившееся.

Постепенно Грант усмирил свои эмоции. Потом выбрался из-под душа, вытерся и оделся. Причесываясь перед зеркалом, он посмотрел на себя и увидел мужчину с холодным выражением лица, явно одинокого. Таким он был до женитьбы на Шарон. Таким ему нужно и оставаться.

А если Шарон забеременела? От этой мысли Грант оцепенел. И тут же отвернулся от зеркала, не в силах смотреть на себя.

Тогда Шарон захочет родить ребенка. Он был уверен в этом.

Нет, она не забеременела, убеждал себя Грант.

Но это вполне вероятно, шевельнулось в нем сомнение.

За завтраком все молчали. Даже Кэсси притихла — возможно, из-за отсутствия Бриттани. Съев блины, она извинилась и отправилась в свою комнату.

Шарон отодвинула тарелку.

— Пожалуй, я позвоню в лечебницу и спрошу, нельзя ли нам навестить Бриттани. Тогда, возможно, у Кэсси поднимется настроение. — Она пошла к телефону.

— Шарон.

Серьезный тон Гранта насторожил ее. Шарон остановилась.

— Прошлой ночью мы не предохранялись. Если ты забеременела…

— Нет! — вырвалось у нее.

— Неужели это было бы так ужасно?

— Я не беременна. Этого просто не может быть, и говорить об этом нечего, — наконец выдавила из себя Шарон. И буквально выбежала из кухни, прежде чем Грант успел что-либо произнести. Ей совершенно не хотелось слышать о желании Гранта иметь еще детей. Тогда бы ей пришлось все ему рассказать. И он неминуемо стал бы жалеть ее, а от жалости один шаг до презрения.

Шарон бросало то в жар, то в холод при мысли, что она потеряет Гранта, если он обо всем узнает. Но если он будет настаивать, ей, конечно, придется все рассказать. Она молила Бога, чтобы Грант больше не возвращался к этой теме.

Когда Шарон выскочила из кухни, Грант остался сидеть словно пришибленный. Чувство вины было настолько сильным, что он не мог ни двигаться, ни говорить. Шарон хотела детей. Об этом говорил ее взволнованный голос, боль в глазах…

Какой же он негодяй! Как можно лишать Шарон того, чего она так сильно хочет?!

Довольно долго Грант не двигался с места и размышлял. Его одолевали эмоции, которые, как ему казалось, он мог держать в узде. Он пытался разобраться в мыслях, мучивших его. Старался понять смысл своей жизни, совершившей столь неожиданный поворот.

Наконец он встал и отправился искать Шарон. Она была у себя. Сидела на кровати спиной к двери и смотрела в окно. Грант шагнул в комнату и закрыл дверь. Шарон напряглась, но не повернулась. Он подошел к ней и сел рядом, стараясь не вспоминать о том, что случилось именно здесь всего несколько часов назад.

— Нам нужно поговорить, — начал он.

— Я сказала тебе…

— Я знаю, что ты сказала. — Он помолчал, с усилием сглотнул и продолжил: — Мы могли бы иметь детей, Шарон. — (Она молчала, даже не смотрела на него.) — Я хочу сказать… Ты истинная женщина, Шарон. Ты создана, чтобы быть матерью. Мне бы хотелось… Я хочу, чтобы у нас с тобой были дети. Тебе это нужно, и ты этого заслуживаешь.

Шарон глядела на него во все глаза.

— Я знаю, мы не любим друг друга, — продолжал Грант, — но мы не безразличны друг другу. Неужели этого недостаточно?

— Нет! — воскликнула Шарон. Она закрыла лицо руками, опустила голову, и густые кудри упали ей на руки. Через секунду она посмотрела на Гранта. Лицо ее побледнело, в глазах блестели слезы.

— Ты ведь говорил, что не хочешь больше детей, — прошептала она. — Мне очень жаль, Грант. Но я не могу… Я не могу иметь детей. Извини, что не сказала тебе об этом раньше.

Грант побелел. Он не мог поверить своим ушам! Что она говорит? «Я не могу иметь детей». Какую же боль должна чувствовать Шарон, произнося эти слова! Ведь она, как никакая другая женщина, должна была иметь детей!

— Пожалуйста, не смотри на меня так. — Голос ее дрожал.

— Я очень сожалею. — Грант непроизвольно потянулся к ней.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости. — Шарон резко отодвинулась, встала, вскинув подбородок. — И я все пойму, если ты захочешь… развестись со мной.

— Развестись? — тихо переспросил Грант.

Она кивнула.

— Мне следовало тебе сказать, что… что со мной не все в порядке. — Она перевела дыхание. — Я… меня нельзя считать полноценной женщиной. Спроси об этом Чарли.

Грант выругался.

— Что может знать этот червяк?

— Этот червяк, как ты его называешь, знает, что значит жить с женщиной, которая не может дать тебе то, чего ты больше всего хочешь. Детей.

— Детей, — повторил Грант. — А как насчет любви? Любви он не хотел?

— Очевидно, любовь не выдерживает такого испытания, когда человек узнает, что женился на «неполноценной женщине»… По-моему, Чарли употребил именно этот термин.

Глаза Шарон потемнели от боли при этом мучительном воспоминании. Щеки ее горели.

Грант тихо выругался.

— Будь он здесь, я бы убил его! — Он протянул руки и привлек к себе Шарон. — Чарли… дурак. Он сам не понимал, что говорит.

— Ему хотелось иметь детей.

— Детей. В жизни мы не всегда получаем то, чего хотим. Ему следовало бы об этом знать.

— Как и Кэтрин? — тихо спросила Шарон. Грант затаил дыхание. — Они с Чарли очень похожи. Оба считали, что им для счастья нужно что-то такое, чего ни ты, ни я не могли им дать. После того как Чарли узнал, что у меня не будет детей, он воспротивился даже с мысли, что я его жена. Он перестал дотрагиваться до меня. — Шарон попыталась улыбнуться, но не смогла. — Я никогда не позволю себе снова оказаться в подобной ситуации. Никогда.

Грант взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Знаешь, я могу без тени сомнения заявить сейчас, что Чарли — дурак, каких поискать. Потому что прошлую ночь я провел со сказочной женщиной. И если я когда-нибудь… когда-нибудь услышу слово «неполноценная», я вновь докажу тебе, что это не так. Любой мужчина в здравом уме был бы горд… был бы счастлив назвать тебя своей женой. Шарон, тебе больше не грозит ситуация, подобная прежней. К тому же я не хочу иметь еще детей…

— Но…

— Никаких «но»! — Грант выгнул бровь. — Ты веришь мне… или нет?

Она улыбнулась, и вдруг у нее в глазах заблестели слезы.

— Я верю тебе, — с волнением ответила она.

Грант сдержал себя и не обнял ее. Иначе все закончилось бы на кровати, рядом с которой они стояли. Грант не хотел пользоваться состоянием, в которое привел Шарон этот тяжелый разговор.

Шарон не могла отвести от него взгляд. Каждый ее нерв трепетал — от прикосновения Гранта, от его слов, от его решимости защищать ее. Шарон знала: он говорит то, что думает. И она верила ему. Он не станет ей лгать. И… он был прав. Чарли мог бы остаться с ней. Они могли бы быть счастливы.

Она вздохнула поглубже и почувствовала явное облегчение. Произошла невероятная вещь. Ее любовь к Гранту стала еще сильнее, еще больше. Она понимала, что не сможет скрыть своих чувств. Она должна сказать Гранту правду, невзирая на все последствия.

Шарон собралась с духом и прошептала:

— Я люблю тебя.

Эти слова были настоящим ударом. Грант сделал шаг назад.

— Речь совсем не об этом…

— Я понимаю, — прервала его Шарон, услышав панику в его голосе. — Это не имеет отношения к тому, что ты сейчас говорил, или даже к прошлой ночи. Я любила тебя всю жизнь. Но ты не замечал моей любви, и я стала любить тебя как друга, Грант. Когда я предложила этот брак, я не понимала, что все еще люблю тебя. Теперь я уверена в своей любви.

Взгляд Гранта стал жестким. Он сжал губы. Превращение было почти пугающим: перед Шарон сейчас стоял человек, которого она не знала.

— Я не прошу ответной любви, — мягко добавила она.

— Мне не нужна твоя любовь. — Грант повернулся и вышел.

Эти холодные слова причинили ей боль, которая немного утихла, когда Шарон поняла, что Грант просто испугался. Вот он и решил спастись единственным известным ему способом. Он стал холодным и жестким. А не хотел ли Грант таким образом скрыть свои настоящие чувства? Может ли она надеяться на его любовь?

Нет, ответила она сама себе. Грант никогда не полюбит ее. Ей нужно научиться радоваться тому, что у нее есть. Ей нужно доказать ему, что она довольствуется малым.

Шарон хотелось броситься вслед за Грантом, помочь ему. Но она понимала: ему нужно побыть одному. Так же, как и ей. Она разглаживала одеяло и вздрогнула при воспоминании о том, как они с Грантом любили друг друга в этой самой постели. Ее бросило в жар. Хватит ли ей этого единственного воспоминания? Сможет ли она жить, не испытывая больше радости любви?

Нет, конечно, нет. Но что же делать, чтобы не остаться только лишь с воспоминаниями?

Грант, подгоняемый злостью, широкими шагами направился к машине. Он неожиданно почувствовал, что ему необходимо уехать из дома, от Шарон.

Но как забыть ее слова?

Он сел в машину и выехал на дорогу. Шарон любит его. Он выругался и ударил рукой по рулю. Как могло все зайти так далеко? Он ведь говорил ей, что чувствам не место в их браке, но теперь именно чувства стали для них проблемой. Он не желал новой любви, не желал брать на себя ответственность за счастье Шарон.

Грант выехал из города. Подальше от дома, от Шарон!

Постепенно он начал успокаиваться. Какое же преступление совершила Шарон, заботясь о Кэсси, любя ее как свою собственную дочь? Ограждая Гранта от него самого, когда он вспоминал прошлое? Делая его дом теплым, уютным гнездом, куда он стремился каждый вечер после работы? Убеждая его снова жить полнокровной жизнью?

Грант вздохнул и снизил скорость.

И вдруг он вспомнил слова Шарон. Он не отвечает за счастье другого человека. Шарон определенно в силах построить свое собственное счастье. Она пережила развод, а это очень тяжелое испытание. Многие его не выдерживают. Пережила горе, узнав, что не сможет иметь детей. Наперекор всему Шарон распахнула сердце для Кэсси, наполнила жизнь смыслом.

Грант остановил машину у обочины, положил голову на руль и задумался.

Он думал о женщине, у которой хватило мужества взять на себя заботу об одиноком мужчине и его дочери. О сильной женщине, нашедшей общий язык с Хью и Дороти — людьми, не принимавшими ее. О женщине, которая отдалась ему со страстью, какой он не встречал прежде.

Да, она любила его. А он снова убегал. От Шарон или от себя самого? Он не был уверен.

А если набраться мужества и посмотреть правде в глаза? Ведь он на самом деле любит Шарон.

Иначе он не стал бы предлагать ей завести еще детей. Довольствовался бы только тем, что у дочери теперь прекрасная мать. Не спешил бы так домой после работы. Его не тянуло бы подольше быть рядом с Шарон, не хотелось обладать ею… И мысль о том, что он никогда больше не будет ласкать Шарон, не казалась бы столь невыносимой.

Да, он любил эту женщину. Правду не скроешь, как от нее ни прячься. И правда придала ему сил. Грант расправил плечи, выехал на дорогу и развернулся.

Как же объяснить все Шарон? Ведь он только что отказался от ее любви. Что нужно сделать, чтобы она поверила в его чувства?

Когда Грант вернулся домой, его нервы были на пределе. В горле пересохло. Сердце бешено колотилось от страха. Что, если Шарон отвергнет его любовь? Возможно, она уже пожалела о своем признании. Решила, что это ошибка.

В один миг Грант очутился у ее спальни, отворил дверь — и остолбенел. Шарон собирала вещи. Вынимала их из комода и складывала на кровать. Она покидала его. Сердце Гранта подскочило к самому горлу.

— Шарон! — Это был крик, мольба.

Она обернулась.

— Ты испугал меня до смерти.

Грант молчал. Он потерял дар речи и проклинал себя за это.

Взгляды их встретились. Грант шагнул вперед.

— Не уезжай, — хрипло прошептал он.

— Уезжать? — Она поразилась. — Я не уезжаю. Я перебираюсь к тебе в спальню. — Он удивленно разинул рот. Она оставила его реакцию без внимания и торопливо продолжала: — Раз мы муж и жена, то почему бы нам не жить вместе? Даже если ты меня не любишь так, как я тебя. — Шарон запнулась на секунду, и щеки ее залила краска. — Я знаю, ты… хочешь меня. Ты считаешь, что я…

— Перестань, — тихо сказал Грант. Шарон вдруг побледнела и замерла. Он подошел к ней и приподнял ее подбородок. — Я подумал, что ты покидаешь меня.

— Я никогда тебя не покину, — ответила Шарон, не колеблясь.

— Прекрасно, потому что я бы все равно не отпустил тебя.

Глаза Шарон широко раскрылись. В них был вопрос. Грант потянулся было поцеловать Шарон, но только прижался щекой к ее щеке. Чувства переполняли его настолько, что он почти не мог дышать. Почти не мог говорить.

— Я люблю тебя, — шепнул он.

— Ты вовсе не должен говорить…

— Единственное, что я должен делать, — это любить тебя. — Его поцелуй не оставил никаких сомнений в его любви.

— Папа! Что ты делаешь? — раздался голос Кэсси.

Грант, продолжая обнимать Шарон за плечи, повернулся к дочери.

— Целую твою ма. Ты против?

Девочка покачала головой.

— Нет. Но не мог бы ты поторопиться с этим? Я хочу поскорее ехать к Бриттани в больницу.

Грант повернулся к Шарон. Она поднялась на цыпочки и слегка коснулась губами его губ.

— Думаю, мы действительно можем поторопиться — на этот раз, — ласково сказала она. — У нас еще будет время. Впереди — целая жизнь.

— Да, думаю, ты права — как всегда, — согласился Грант. И тем не менее, склонив голову, припал к губам Шарон в долгом поцелуе. А оторвавшись от нее, наконец спокойно добавил: — У нас впереди целая жизнь.