Свеча на подоконнике

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тамсин почувствовала приступ тошноты.

Она с ужасом наблюдала за тем, как Маркос подошел к шкафу, достал оттуда накрахмаленную белую рубашку и надел ее. Зачем она только сказала ему, что любит его? Каких-то три минуты назад Маркос занимался с ней любовью, заставляя ее стонать от удовольствия. А теперь он даже не смотрел в сторону Тамсин.

Пожалуй, столь быстрого перехода от любви к ненависти еще не случалось в истории человечества!

Тамсин знала, что так и произойдет, если она признается Маркосу в своих чувствах. Но она все-таки произнесла слова любви в глупой надежде, что Маркос ответит взаимностью и позабудет о своих планах мести.

Тамсин оглядела спальню. Посмотрела на разорванное свадебное платье.

— Ты отменил свадьбу из-за моих слов о любви к тебе?

Маркос наконец посмотрел в ее сторону, продолжая застегивать рубашку. — Да. В горле Тамсин пересохло.

— Но ведь мы должны с тобой пожениться. Моя сестра...

— Сегодня я как раз встречаюсь с твоим братом. Я добьюсь твоей опеки над Николь. Даю тебе слово. И никакой свадьбы не понадобится.

— Мой брат приезжает сюда?

— Шейх Мохамед аль-Магриб приходил ко мне в офис и потребовал доказательств моих обвинений против Азиза. Я ездил в Марокко, чтобы достать их, но после двадцати лет улик осталось слишком мало. Мне необходимо чистосердечное признание твоего брата.

— Ты когда-нибудь собирался рассказать мне, что они тебе сделали? — тихо спросила Тамсин.

Маркос покачал головой.

— Я скажу своей секретарше, чтобы она заказала тебе билет на первый же рейс до Лондона. Мои адвокаты будут держать тебя в курсе по делу об опеке. Так будет лучше для нас обоих. Мы никогда больше с тобой не увидимся.

Сердце девушки разорвалось на части, как и ее свадебное платье. Она пыталась убедить себя в том, что все к лучшему, но, встав с постели и подойдя к порванному платью, едва не расплакалась.

— Не понимаю, почему ты так паникуешь. Даже если я сказала правду о своих чувствах, зачем тебе отсылать меня?

— Потому что мне не наплевать на тебя, Тамсин. Довольна? Не наплевать. Настолько, что я не хочу видеть, как тебе больно. А если ты останешься со мной, боль неизбежна.

Тамсин знала, что Маркос прав. Знала, что ей нужно быть ему благодарной за то, что он отпускает ее. Знала, что нужно бежать отсюда. Бежать без оглядки.

Но она не могла.

Ее удерживала любовь.

— Шейх считает, что я оскорбил его семью. И если я не докажу обратное, это будет означать войну. Я хотел бы, чтобы ты оказалась за тысячи миль отсюда, но тебе придется уехать в Лондон.

— Ты пытаешься защитить меня от них?

— Не только от них. Все, кто любит меня, заканчивают болью или того хуже. Я не позволю, чтобы это случилось с тобой. Только не с тобой. — Маркос отвернулся, потом остановился, в последний раз взглянув на девушку у двери. — Прощай, Тамсин.

Он взялся за дверную ручку, и девушка поняла, что он собрался уйти от нее навсегда.

— А если я все-таки беременна? Маркос замер, но не повернулся к ней.

— Я всегда позабочусь о вас обоих. У тебя будет много денег. Но тебе... или вам будет лучше без меня.

Тамсин бросилась кдвери, преграждая ему путь. Она не могла позволить ему уйти.

— Я остаюсь.

— Тамсин...

— До тех пор, пока ты не встретишься с моим братом. И мне все равно, что ты скажешь. Для меня самое важное — судьба Николь. Я не уеду, пока не буду уверена, что моя сестра в безопасности.

— С ней все в порядке. Шелдон и его жена привезли ее в Лондон вчера вечером и оставили с няней, Эллисон или как ее там.

— Эллисон Холланд?

— Точно.

Тамсин вздохнула с облегчением. Когда-то Эллисон нянчила и ее.

— Шелдон пытается представить себя хорошим опекуном. Он, видимо, догадался, что мы будем добиваться опеки.

— Тем более я должна остаться и помочь.

— Ты напрасно потратишь время. Несколько часов не заставят меня передумать.

— Отлично, я поняла. Свадьбы не будет. Кстати, это была не моя идея. Я остаюсь ради Николь. К тебе это не имеет никакого отношения.

— Отлично.

— Отлично.

Мужчина снова повернулся кдвери.

— Маркос?

— Что?

— Я хочу поблагодарить тебя. — Сделав глубокий вдох, Тамсин заглянула ему в глаза. Она заставила себя сказать ему правду, хоть это и причиняло ей боль: — Спасибо, что ты не любишь меня.

Тамсин сидела в современном офисе в центре финансового района. В огромных окнах можно было разглядеть вдалеке дом Маркоса. Как ей хотелось бы вернуться туда, в его спальню и в его объятия!

Внезапно Маркос подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.

— Твой брат больше не причинит тебе зла.

— Но он может лишить Николь детства.

— Этого не случится.

У Тамсин дрожали руки. Она хотела что-то сказать, но не могла.

— Что ты имела в виду, когда поблагодарила меня за то, что я не люблю тебя? — неожиданно поинтересовался Маркос.

— Из-за твоего навязчивого желания отомстить, — тихо произнесла девушка. — Я не могу жить с человеком, вся жизнь которого окутана злобой. Брак с тобой отравил бы мою душу. И душу наших детей. — Их взгляды встретились. — Так что спасибо за нелюбовь.

— Тамсин...

— Уинтеры здесь, сеньор, — раздался голос в интеркоме.

— Пригласите, — попросил Маркос. Он отпустил кнопку интеркома и стиснул зубы. — Не ожидал, что Уинтер притащит с собой жену.

— А я не удивлена. Камилла всегда была вроде леди Макбет. До брака с ней Шелдон не был таким уж плохим.

Дверь открылась, и Тамсин встала на ноги.

— Сеньор и сеньора Уинтер, — объявила секретарша и добавила: — Могу я предложить вам чай или кофе?

— Ничего, — отказалась вошедшая в кабинет Камилла.

— А я бы выпил скотча, — признался Шелдон.

— Я сам угощу гостя, — сказал Маркос секретарше, и та, кивнув, исчезла за дверью.

Маркос развернулся на каблуках, подошел к бару, налил бокал скотча и с улыбкой протянул его Шелдону.

— Присаживайтесь.

— Нет. Пока ты не скажешь, зачем вызвал нас сюда.

— Садись, Шелдон, — хмыкнула Камилла, опустившись на стул. — Пусть мистер Рамирез выскажет все, что хочет. Чем скорее мы здесь закончим, тем скорее я смогу вернуться к нашему милому, дорогому ребенку.

— Дорогому ребенку? — возмутилась Тамсин. — Да вы морили ее голодом и пренебрегали ею, а сами тратили ее деньги на пластическую хирургию и лыжные курорты!

— Я всего лишь дала девочке почувствовать вкус свободы. Из-за тебя, кстати.

— Из-за меня?

— Ну да. Тебя воспитывали-воспитывали, а выросла ты самой большой шлюшкой в Лондоне.

— Ах, ты... — Тамсин вскочила, чтобы влепить Камилле пощечину, но Маркос преградил ей путь.

— Полагаю, — обратился он к Шелдону, — вам следует попридержать вашу жену. Или оба сильно пожалеете.

— Как ты смеешь? — Камилла с отвращением вздернула нос. — Да это ты пожалеешь, что разговариваешь со мной в таком тоне! И учти: цена за документы на опеку Николь только что поднялась на сто тысяч фунтов.

— Вы продаете Николь? — возмутилась Тамсин.

— Почему нет? Ее трастовый фонд почти пуст. Девчонка нам больше не нужна. Я могла бы продать ее еще кому-нибудь. Как думаешь, сколько заплатил бы за маленькую блондиночку такой человек, как Азиз?

— У вас что, совсем нет души? — с ужасом выдохнула Тамсин.

— Разумеется, есть. — Камилла была, очевидно, довольна собой. — Если попытаешься отнять у меня опеку, я сделаю так, что все в суде поверят, что я люблю Николь, как собственную дочь. И я расскажу прессе множество грязных секретов о тебе. Пусть даже они будут выдуманными.

Тамсин взглянула на сидевшего за своим столом Маркоса. Почему он ничего не делает? Ничего не говорит?

Камилла принялась с вызывающим видом разглядывать свои длинные наманикюренные ногти.

— Лучше вам заплатить. Знаю, мистер Рамирез может себе это позволить. Цена Николь — два миллиона фунтов. Плюс еще сто тысяч. И чем больше времени вы у меня отнимете, тем выше цена. Это честная торговая сделка.

Маркос скрестил руки за головой.

— А вы согласны с женой, мистер Уинтер? Шелдон закусил губу.

— Ну, разумеется, я не стал бы продавать Николь в гарем. Это было бы по-варварски...

— Заткнись, Шелдон, — шикнула на него жена. Мужчина потупился и отпил еще скотча.

— Ясно. — Маркос медленно встал. — У меня к вам другое предложение.

— Лучше, чем мое? — спросила Камилла.

— Думаю, да.

— Тогда продолжайте.

— Возможно, вы можете одурачить Тамсин, но со мной этот номер не пройдет. Я не наивная двадцатитрехлетняя девушка с добрым сердцем. Я, — от его зловещей улыбки по спине Тамсин пробежали мурашки, — такое же чудовище, как и вы. И даже еще хуже. У вас есть два пути. Или вы оба отправляетесь за решетку за жестокое обращение с ребенком. Доказательства у меня найдутся, и они убедят любой суд. А скандал вокруг этого дела станет последним ударом по вашему бизнесу. Ни одна женщина не станет покупать косметику фирмы, владельцы которой обвинялись в жестоком обращении с детьми. У вас не хватит денег, чтобы нанять приличного адвоката, поэтому, думаю, вы согласитесь на мое предложение.

— Все, я не хочу больше ничего слышать, — фыркнула Камилла. — Шелдон, мы уходим...

Она начала вставать, но Маркос повелительным жестом велел ей сесть на место. Впервые Тамсин видела, чтобы Камилла лишилась дара речи.

— Итак, у вас есть иной путь, — продолжил Маркос, словно ничего не произошло. — Вы знаете, что я похитил Тамсин. Почему бы мне не похитить и вас двоих? Вы оба исчезнете. Никто никогда не узнает, что с вами случилось. Ваши кости когда-нибудь отыщут археологи.

Камилла закусила губу, прижав к силиконовой груди сумочку.

— Вы пытаетесь запугать мою жену, — слабо запротестовал Шелдон.

— Скорее не жену, а тебя, Уинтер. — Маркос повернулся к нему. — Я двадцать лет мечтал о том дне, когда смогу заставить тебя заплатить за все то зло, которые ты причинил мне и моей семье.

— А я-то здесь при чем? Мне хорошо известно, что у тебя зуб на Азиза, но что ты имеешь против меня? Мы ведь прежде ни разу с тобой не встречались.

— Двадцать лет назад ты купил формулу крема против старения у Азиза, которую тот украл у моего отца. Твои адвокаты подкупили судью, чтобы патент достался тебе. Мой отец оказался на мели, а потом и погиб вместе с матерью и братом. Все эти годы я мечтал о мести. Наконец этот день настал.

Тамсин удивленно смотрела на Маркоса. Этот крем был лучшим косметическим товаром Шелдона. И, оказывается, его рецептура была украдена у отца Маркоса. И вся семья Маркоса погибла, включая маленького брата, которого он так любил. Но как? Как это произошло?

Красное лицо сводного брата покрылось испариной.

— Мне тогда не везло. Отец готов был убить меня. А тут я увидел формулу этого крема и купил ее. Но я не собирался никому причинять боль! Клянусь богом, если бы я знал, что кто-то умрет, я бы никогда...

— Правильно. Ты купил формулу и последние двадцать лет жил на прибыль от ее использования. Но теперь твоя компания все равно разваливается. И то, что не сделал ты, чтобы развалить ее, сделал за тебя я. Ты заслужил страдать так же, как моя семья.

Со сжатыми кулаками Маркос приблизился к Шелдону.

Да он способен убить ее брата, испугалась Тамсин. Она не позволит ему стать убийцей!

Девушка вскочила и положила руку ему на плечо.

— Маркос.

Он сделал глубокий вдох и посмотрел на Шелдона.

— Вот что ты должен сделать. Ты передашь право опеки над сестрой Тамсин. И подпишешь чистосердечное признание о покупке формулы, чтобы я мог использовать его как доказательство того, что Азиз аль-Магриб украл ее. Если сделаешь это, я отпущу вас живыми. Вы останетесь без гроша и, скорее всего, сядете в тюрьму, но останетесь живы.

Шелдон облизал пересохшие губы.

— Согласен. — Он нервно потер виски. — Да. Правосудие принесет мне душевное облегчение после стольких лет. — Мужчина повернулся к Тамсин. — Бери Николь. Бери. Бог свидетель, что я был ей неподходящим опекуном.

— Тупица! — взорвалась Камилла, вскакивая с кресла. — Я всегда знала, что ты слабак. Все, я умываю руки. — Она надела сумочку на плечо. — Мы разводимся. Я ухожу к мужчине, который не пойдет за решетку и не станет рассуждать о правосудии.

Камилла вышла. Шелдон проводил ее взглядом, но даже не попытался остановить жену. И посмотрел на Маркоса.

— Где я должен подписать?

Итак, месть свершилась!

Маркос держал в руках признание, ожидая возвращения Тамсин, которая отправилась проводить брата до лифта. Мужчина медленно положил бумагу на стол, возле документов об опеке. Шелдон Уинтер сокрушен. И есть доказательства преступлений Азиза аль-Магриба. Он выиграл.

Но Маркос думал, что будет чувствовать себя по-другому. Где ощущение триумфа? Где чувство успокоения?

«Спасибо, что не любишь меня».

Маркос резко развернулся в кресле к окнам. Небо было чистым и голубым. Светило сентябрьское солнце. Люди сидели в открытых кафе, радуясь последним теплым дням.

Маркос неожиданно вспомнил о своих каникулах в южной Англии, когда после трехдневного дождя облака неожиданно расступились и все выбежали на пляж, чтобы насладиться солнцем.

А пока они были на каникулах, Шелдон выкупил у Азиза формулу крема, и небольшая фармацевтическая компания отца обанкротилась в одночасье.

А потом все погибли.

Маркос закрыл лицо руками. Если месть не помогла, тогда что? Что же остается?

Мысли о Тамсин снова заполонили голову. Она права. Брак с ним отравит ее душу и жизнь. Поэтому он должен отпустить ее.

Маркос угрюмо взглянул на Тамсин, когда та снова вошла в его кабинет. На ней было простое голубое платье, скромное, но элегантное.

Она для него как оазис. Глоток свежей воды в пустыне его жизни.

— Я поговорила с Шелдоном, — сказала она, усаживаясь в кресло. — Ему искренне жаль. Он сказал, что по возможности выплатит все деньги, взятые с наших счетов. Понимаю, я не должна ему верить, но я поверила.

— Он бил тебя, заставлял выйти замуж против воли.

— Частично в этом виновата Камилла. Это она убедила Шелдона в том, что Николь пойдет на пользу неделя-две, проведенные в одиночестве. — Тамсин опустила голову. — Не пойми меня неправильно. Я не считаю Шелдона хорошим человеком, но пройдет время... думаю, я смогу простить его.

— А я нет. Никогда не прощаю мужчин, которые бьют женщин.

— Наверное, ты прав. Но я не собираюсь тратить свою жизнь на то, чтобы злиться на него. Я начну новую жизнь с чистого листа. Ради себя. И ради сестры. — Тамсин подошла к Маркосу. — Ты сделал это. Ты спас нас. — Она поцеловала его в щеку. — Спасибо тебе.

Маркос так хотел ее. И не только ее тело. Он хотел бы иметь ее оптимизм, ее радость к жизни, ее покой.

Было бы так легко полюбить ее...

Маркос отстранился.

— Пустяки...

— Прошу тебя, оставь в покое Шелдона, — попросила Тамсин. — Ради меня. Он занял место вице-президента, потому что так хотел наш отец. Тот говорил, что в мире бизнеса женщинам не место.

— Твой отец, прости, умом не отличался.

— Когда я родилась, ему было под шестьдесят. Не думаю, чтобы он когда-нибудь понимал других людей. Он был очень злым человеком. — Тамсин откашлялась. — Шелдон мечтает открыть свой гольф-магазин. Брат всегда любил гольф. И я тут подумала. — Она опустила глаза. — Я могла бы попробовать руководить компанией «Уинтер Интернэшнл». Как тебе кажется?

— Твой брат не откроет гольф-магазин. Он сядет в тюрьму.

— Маркос, прошу тебя. — Тамсин встала. — Отпусти его с миром.

Маркос со злостью повернулся к ней.

— Документы об опеке у тебя. Отправляйся в Лондон. Я скажу своим адвокатам, чтобы ждали от тебя звонка. Ты нужна своей сестре.

— Я не хочу расстаться с тобой вот так.

— Таков был уговор. Мы оба знаем, что это к лучшему.

— Да. — Тамсин шагнула к нему. — Но я не хочу уезжать. Прошу тебя, Маркос. Забудь о мести. Выбери лучше меня.

Он покачал головой, отодвигаясь от нее с горьким смехом.

— Если ты думаешь, что после двадцати лет ожидания мести я отпущу Азиза спокойно жить, тогда ты совсем меня не знаешь. Несмотря на твое признание в любви.

Тамсин опустилась перед ним на колени, молитвенно сложив руки.

— Отец так же жаждал мести, и это развалило нашу семью. Месть никогда еще никому не помогла. Она лишь утоляет жажду темной стороны души и заставляет все время желать большего. Прошу тебя, забудь о мести. — Ее глаза наполнились слезами. — Я люблю тебя. Люблю. Поэтому, прошу простить Шелдона и Азиза.

Маркос погладил щеку Тамсин, ее шею.

Он должен был заставить ее уехать. Ради нее самой. И как можно скорее!

Но Маркос не хотел этого. Он хотел заняться с ней любовью. На столе. Дома. Где угодно. Он хотел, чтобы она носила обручальное кольцо. Хотел сделать ее своей. Показать всем остальным мужчинам на земле, что она принадлежит ему.

Он хотел, чтобы она стала его женой.

Носила его ребенка.

Хотел просыпаться с ней каждое утро до конца своих дней.

И в этот момент перед Маркосом открылась истина: он любит Тамсин.