Свет твоей улыбки

23

— Разошлись на хрен!

— Ошалел Ванек! — Зукаев взъерошен и дико возбужден. — я предупреждал, что не играю по твоим правилам!

— Она моя. Игра окончена. Катись, Игорь.

— Да блять! — Зукаев матерится, рубашку в брюки заправляет. — Заебали вы оба!

Сабуров меня лицом к себе в грудь утыкает. Словно прячет. И гладит по голове. Слышу, как топочет возмущенный мужчина. Но мне улыбаться хочется. Он не смог меня другому отдать. Неправильно разыграл партию. Мальчик мой любимый.

— Довольна? Юль. Даже не глядя на тебя, вижу, как лыбишься.

— Думала, не остановишь.

— Понял. Что пошла бы до конца. Разложили бы тебя здесь вдвоем.

— Эротично.

— Ко мне поедешь.

— Нет. Ты только что цирк устроил. И сам сказал, на что я способна. Хватит меня за собой таскать. Где ты был все эти дни? У тебя есть родные люди. Есть семья. Будь с ними.

В какой-то момент на крик срываюсь. К черту эти маски и притворство. Мы все знаем друг о друге.

— Ты приручаешь меня. Шаг за шагом. Это не любовь. Ваня! Это зависимость. Скручиваешь мне руки. Я подыхаю. Не видишь? Ты меня убиваешь своей любовью.

Он молча руки мои за спину заводит. Лицо поднимает, чтоб в глаза заглянуть.

— Полюби меня. Поверь мне. Юля. И все измениться.

— Дурак. Я уже влюбилась. Понимаешь.

— Только смириться с этим не можешь.

Он практически несет меня к машине через черный ход. Я не хочу. Не могу. если он умрет, умру и я. в этот раз точно. Бежать от него. А не могу. притягивает. Как земная сила притяжения.

— Вань. Ты самолет. А я самокат. Понимаешь?

— Слышал уже об этом. Так вот. Собираюсь взять самокат в небо.

— Твои другие самолеты не поймут

— А мне плевать.

— Куда мы едем? Ваня. — в машине он ласкает мою шею поцелуями. Я сама расстегиваю его рубашку. Так, чтобы ладошкой живота коснуться.

— Пора открыть некоторые карты. Да, Юленька?

— Сомневаюсь, что это можно назвать игрой.

— Именно ты, родная, пытаешься убедить меня в этом.

Он туманит мой разум. Заставляет дышать в такт его вздохам. Горло перехватывает от спазмов удовольствия. Парковка жилого комплекса. Просторный бесшумный лифт. Я иду за Иваном. Иногда закрываю глаза.

— Смотри, как легко, просто следовать за мной. Двигаться в унисон. Юля. Моя Юлька!

Свет включается, как только мы переступаем порог. Но Сабуров рычит: Выключи. Снова тьма накрывает нас своим покровом. Не чувствую запахи. Не вижу ничего. Лишь он. Рвет на мне платье.

— Оно тебе больше не понадобится!

Нет границ. К стене припечатывает. Голову руками держит. Целует. Губы уже болят. Но в живот заостряется пружина. Тороплюсь. Его ремень расстегиваю. Скидывает что-то. Грохот. Я хихикаю ему в рот. Он снова рычит. Укладывает меня на холодную поверхность. Стол? Чуть не падает, о брюки свои же спотыкаясь. Ноги мои себе на плечи закидывает. И резко входит.

— Да! Это и есть мой мир! ты мой мир! Юленька моя!

Эта жажда обоюдного безумия. Полное обнажение. Откровение. Он трахает так яростно, что ножки стола ходуном ходят. Оргазм накрывает горячим шквалом. Кричу. Теперь нет препятствий для громких звуков. Иван материться. Шлепки усиливаются. Чувствую, как он внутри еще больше становится. Как напрягается и взрывается. И рык его тоже громкий.

Он стаскивает меня со стола и дальше ведет. Сдергивая ниточки болтающихся стрингов. У стены меня к себе спиной ставит.

— Скажи, что ты готова?

— Забыл? Я рабыня твоя сегодня.

— Скажи, что ты готова.

— Ненасытный. — сама попкой о его член трусь. Поворачиваюсь к нему лицом и опускаюсь на колени. — хочешь мой рот?

— Хочу. всю тебя. Без остатка!

Я облизываю головку со вкусом своего собственного наслаждения. И со следами его спермы. Мне приходилось делать минет. Но это было скорее выполнением задания. Принуждение даже. А сейчас я сама хочу этого. Хочу лизать его и сосать. Но показать свой не приятный опыт не решаюсь.

Поднимаю голову, в глаза смотрю. Он за голову меня вверх поднимает. И снова спиной поворачивает. Входит в мое пульсирующее лоно. Кажется, не отошла еще от оргазма. И это новое наполнение новых острых ощущений добавляет.

Пальцем тугое колечко разминает. Внутрь палец загоняет. Замираю. Меня трахали и так. долго. И больно. Я рыдала потом от нестерпимой боли. И даже в больницу обращалась.

— Тсс! — он ловит мое напряжение. И лицом к себе поворачивает. — нет, моя хорошая. Из нас двоих раб здесь я.

Подхватывает на руки. И мы на кровати оказываемся.

— Ты не будешь делать ничего, что тебе может не понравиться.

— И даже если скажу, что хочу спать?

Он слегка смеется. Целует в лоб.

— Хочешь принять душ?

— Хочу.