Свет в ночи

14

Бен вдруг заговорил очень мягко, но его тихие слова оказали на Бриджет гораздо большее воздействие, чем возмущенный крик всего минуту назад.

— Ты уезжаешь?

— День уйдет на подготовку, а потом мы одновременно возьмемся и за американскую часть организации операции, и за канадскую. Дэйв говорит, что сюда приедут представители агентства, чтобы устроить командный пункт. Стоунсмит предложил использовать для этого охотничий дом. Таким образом и ты окажешься под защитой.

Бриджет медленно покачала головой. То, что было между ними этой ночью, вдруг вернулось с новой силой.

— Не может быть! Мы же только… Уже?

Он остановился у крыльца, глядя ей прямо в глаза.

— Я вернусь.

Нет, он не вернется. Бриджет понятия не имела, насколько опасной будет эта операция, но она была уверена, что Бен не вернется. Если он сюда и заедет, то только для того, чтобы сообщить ей: дело закончено, наблюдение прекращено, преступники схвачены. Он вернется, чтобы проститься. Если вообще вернется.

Она повернулась спиной к нему, собираясь вернуться в дом.

Бен дотронулся до ее поникшего плеча.

Это осторожное прикосновение причинило ей такую боль, что у нее перехватило дыхание. Она спасла ему жизнь для того, чтобы он мог уехать. Все было так, как должно было быть. Бриджет кивнула. Ведь они именно с этого и начали…

— Бриджет!

Бен поднялся на крыльцо и встал перед дверью, преграждая ей путь в дом. Он стоял всего в нескольких дюймах от нее, но не пытался обнять.

Она мысленно поблагодарила его за это.

— Значит, ты едешь? — стараясь сдержать слезы, тихо спросила она.

— Я вернусь.

Чтобы проститься. Он когда-то уже дал ей слово, что не уедет, не попрощавшись. Других обещаний он ей не давал.

Бриджет подняла голову. Его синие глаза казались удивительно темными. Видимо, дело было в том, что, несмотря на утреннее солнце, здесь царила густая тень: солнце вставало с другой стороны дома. Его глаза казались почти черными, и лицо было невыносимо безрадостным. Чувствуя себя неуверенно, Бен стоял абсолютно неподвижно.

Бриджет дала себе слово, что не станет смущать его слезами и унижать себя мольбами.

— Ну что ж. Наверное, мы свой шанс не упустили.

— Я вернусь, — Бен повторял эти слова, как клятву.

Он прижал кулак к дверному косяку, ожидая, что она что-нибудь скажет, начнет возражать…

Она приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к его щеке.

— Ты сделал намного больше, чем требовал от тебя долг. Ты — чудесный человек. Не знаю, поверил ли ты мне, когда я тебе об этом говорила. Но я понимаю, что не могу тебя удерживать. Относительно этого ты никогда меня не обманывал.

— Бриджет…

— И я благодарна тебе за честность. А может, и за что-то еще — кто знает? — И она похлопала себя по животу.

Он снова хрипло произнес ее имя.

Она помотала головой, изо всех сил сжимая дверную ручку.

— Тебе надо ехать.

— Я не уеду, пока мы не поговорим. Я тебя люблю.

Эти слова проникли в ее мозг — и тут же исчезли, словно камушки, брошенные в воду. Если посмотреть сквозь холодную прозрачную поверхность, то всегда можно будет их отыскать, взять в руки и рассмотреть, а потом спрятать до следующего лета, до следующей прогулки вдоль этого берега.

— Я люблю тебя! — настоятельно повторил он.

Она спокойно посмотрела ему в глаза:

— Какой мне от этого будет прок, когда ты уедешь?

Бен чертыхнулся.

Тронутая его искренностью, она прижала пальцы к его губам, заставляя его замолчать — и одновременно запоминая их изгиб. Она не ожидала, что он так тяжело воспримет их расставание. Всякий раз, когда она решает, будто знает его, он заново ее удивляет.

— Я тебя люблю, — сказала она. — Жизнь дала мне этот дар. Я не стану требовать, чтобы жизнь дала мне что-то еще, чтобы все закончилось так, как мне хотелось бы. Это — все. Нам надо к этому привыкнуть.

Она откашлялась.

— Тебе предстоит очень важная работа. Опасная работа. Я не хочу стать для тебя помехой. Если ты будешь ранен из-за меня…

Бриджет не договорила и быстро отвернулась.

Она причиняет Бену боль — и ничего не может с собой поделать. Все кончено. И он тоже это прекрасно знает. Но по какой-то непонятной ей, мужской логике ему, похоже, не хочется, чтобы она с этим примирилась.

А она примирится. Она должна.

«Я не хочу стать для тебя помехой».

Сидя в лесу и глядя, как ливень хлещет в окна машины, Бен снова мысленно услышал эти слова Бриджет. Они слились в его памяти с голосом Карлы — как деревья сливались за стеной дождя. Он вспомнил, каким саркастическим тоном его бывшая жена всегда говорила о его «важной работе». Бриджет повторила те же самые слова.

Он сильно потер переносицу, стараясь вернуть зоркость усталым глазам. Три часа утра — а им еще только предстоит начать аресты. Он сидел и ждал вместе с еще одним агентом. На заднем сиденье боролся со сном молодой шериф.

Он сказал Бриджет, что любит ее, — повторил несколько раз. «А для чего мне это, когда ты уедешь?» Слова Бриджет словно бы исходили из уст Карлы. Какой смысл говорить о своей любви, если его вечно нет дома?

— Вот и все.

— А? — вопросительно посмотрел на него второй агент.

— Это я так.

«Вот и все». С этими словами Карла вручила ему решение суда о разводе. И Бриджет произнесла их, целуя его в щеку, — а потом убежала в дом.

Бену не терпелось, чтобы потрескивание в динамике превратилось в сигнал начинать. Ему необходимо действовать. Он почти месяц торчал в этом охотничьем доме и смотрел в подзорную трубу. И влюблялся все сильнее.

«Если тебя ранят из-за меня», — сказала Бриджет. Он остался жив только благодаря ей! Но из-за нее его сердце треснуло — и разбилось.

Тогда он прошел следом за ней в дом. Он был уверен, что Бриджет этого не хочет, — и все равно это сделал.

— Если не смогу вернуться к полуночи, позвоню.

Оба одновременно поняли, насколько буднично звучат его слова — и насколько они неуместны.

Бриджет ему подыграла. Подойдя к нему, она поправила перекрутившиеся подтяжки, разгладила на груди рубашку, словно это — крахмальная манишка. На секунду в ее глазах отразилась боль. Она смирилась.

Прошли сутки, и Бен смиряться отказывался. В полночь он позвонил ей — как обещал. К телефону подошел агент: в дом прислали несколько человек, чтобы устроить командный пункт и охранять Бриджет. Бен настоял на этом.

Видимо, она настояла, чтобы кто-то отвечал за нее. Ему коротко сообщили, что она ушла спать.

Он представил ее себе в спальне в башенной комнате. Заснет ли она, прижимая к себе его подушку? Или переменит постельное белье? Будет ли полог мягко падать вокруг кровати или она забросит его наверх? Может, она вообще вернется в свою комнату, оставив ту, которая стала их общей на ту незабываемую ночь.

Он отпил глоток тепловатого кофе прямо из термоса. Так поступила бы Карла — это не в стиле Бриджет. Но, с другой стороны, что он знает о женщинах? Ему нечего ей предложить: только одно опасное задание за другим и бесконечные расставания, страхи за его жизнь и пустую холодную постель. Так отношений не построишь. Супружеская пара не может построить общей жизни на основе всего одного месяца, проведенного под одной крышей, — так же как за одну ночь нельзя сделать ребенка.

Если только людям повезет — очень и очень сильно. А он везучим себя не чувствовал.

Бен вышел из машины. На немощеной подъездной дороге его шагов не слышно было. Лениво качавшийся на крыльце Карвилл Стоунсмит опустил «Уолл-стрит джорнэл».

— Вы тоже сюда переехали? — поинтересовался Бен.

— Ответственные работники имеют свои привилегии, — протянул он своим самым аристократическим тоном. — Кажется, она на обрыве.

После долгих лет знакомства Бена не удивила проницательность Стоунсмита. Он осматривал дом, надеясь заметить ее присутствие — увидеть лицо в окне. Ему было неприятно, что его чувства так легко разгадать.

Бен стремительно зашагал мимо дома. Он не стал спрашивать, в какую сторону ушла Бриджет. Он ее найдет. Ведь именно ради этого он сюда и приехал.

Примерно в одной миле к югу шел крутой песчаный спуск к воде. У кромки берега громоздились скалы. Бриджет прислонилась к одной из них и смотрела на воду.

Она не повернулась ему навстречу.

— Как я узнаю, что с тобой все в порядке?

Он остановился, и его ботинки глубоко погрузились во влажный песок.

Она повернулась, скрестив руки и плотно сжав губы.

— Как я узнаю, что с тобой все в порядке? В прошлый раз ты был ранен.

Бен прошел к воде, засунув руки в карманы. Он приехал, чтобы просить ее стать его женой, убеждать, уговаривать, настаивать. И благородно уйти, когда она скажет «нет». Почему-то она уже перескочила на два шага вперед — на то, как они будут жить.

— Ты можешь справляться в агентстве, — сказал он.

— По тому номеру, где постоянно работает только автоответчик?

— Нет, я дам настоящий телефон. С тобой будет разговаривать Стоунсмит.

Бен не понимал, почему у него так колотится сердце. У Карлы были такие же возможности. Она так и не приспособилась к их образу жизни.

Бриджет немного подумала.

— Стоунсмит, да? Ну, он хоть не привез мне в этот раз сигареты.

Бен ждал.

Она завела вежливый разговор:

— Мы с ним постепенно узнаем друг друга.

Это — скрытый намек? Он обещал позвонить, если не вернется до полуночи. Это было четыре дня тому назад. Если она злится из-за того, что он с тех пор ей не звонил, так почему прямо об этом не скажет? Он знает, как надо реагировать на упреки. Его слабые оправдания должны были прозвучать примерно так:

— Я ничего не мог поделать. Мы на полтора дня застряли в лесу. А стоило нам арестовать наземную группу — как прибывает катер из Канады. Мы гнались за ним по воде десять миль. Я даже стрелял им в нос. Тебе бы понравилось.

Бриджет рассмеялась. Может, ей стало щекотно от волос, которые ветер забросил ей на лицо. Она сгребла их рукой.

Он ждал неотвратимого взрыва. Обязательных: «А как же я?», «Я тебя ждала», «Где ты был?», «Я так жить не могу!».

Но она только пожала плечами.

Бен изумленно моргнул.

Она повернулась к нему и снова пожала плечами.

— Стоунсмит предупредил, что ты задерживаешься. Это твоя работа. Я все понимаю.

Эту фразу он слышал и раньше. Но тогда она обязательно произносилась с холодным сарказмом.

— Понимаешь?

— Я просто хочу знать, кто будет рядом, если тебя ранят? Кто о тебе позаботится, тебя перебинтует? Скажет, что любит тебя?

Таких вопросов он совершенно не ожидал.

Бен провел рукой по щеке. Его небритость уже нельзя было назвать просто щетиной. Но пришлось выбирать между тем, приводить ли себя в порядок или быстрее увидеться с ней.

— Послушай, я не могу измениться. Я уже один раз пробовал это обещать.

— Мне — нет.

— Теперь я умнее. Поэтому не обещаю измениться.

— А разве я тебя просила?

Нет, но это только вопрос времени.

— Разве я просила от тебя пунктуального ухода на работу и возвращения вовремя с возгласом: «Милочка, я пришел!»?

Бен абсолютно ничего не понимал. Наверное, потому, что за эти четыре дня спал не больше четырех часов. Он снова воспользовался словами, которые подготовил во время бесконечного ожидания. Он все скажет, мужественно примет ее отказ — и проковыляет к себе.

— Когда я только здесь появился, — глухо проговорил он, — я хотел увериться, что никто не причинит тебе вреда. Это стандартное правило. Мы обязаны защищать население.

Она склонила голову, пристально глядя на него, но не пытаясь сократить разделяющее их расстояние.

— Ты ел как следует?

Очередной идиотский вопрос.

— Нет, черт подери! Мы же были в засаде!

Бриджет поцокала языком.

— Так я и думала. И чем вас при этом кормят?

Ему уже было все равно. Он гневно протопал к обнажившимся корням дерева, цеплявшегося за обрыв, потом вернулся обратно. Ведь это она должна сейчас злиться! Он рисовал себе ее возмущение из-за того, что он ведет себя как типичный мужик-трудоголик, которому работа дороже отношений с ней. А вместо этого она все время задает ему какие-то дурацкие вопросы. А теперь еще шагнула к нему и отвела волосы у него со лба!

— Так что ты говорил? — весело спросила она.

Он начал все сначала. Хорошо, что он выучил свою речь наизусть. Она буквально запечатлелась в его памяти.

— Я хотел тебя защитить. Но в какой-то момент вместо этого мне захотелось сделать тебя счастливее. А потом — сделать тебе ребенка. Это я все равно могу. И хочу сделать.

— И я тоже.

— Если не получится, я могу вернуться. Я могу тебя навещать.

Она фыркнула. Ну вот они — гнев, обида.

— Не слишком соблазнительное предложение.

Если она помолчит еще минуту, он дойдет и до предложения.

— Ты меня любишь, Бен?

Еще один вопрос не о том.

— Да. — Он любит ее с той ночи, когда она пришла к нему в слезах — или когда уснула на кресле-качалке возле его кровати, после того, как не побоялась впустить его к себе в дом. — Не знаю, когда именно это произошло, но я тебя полюбил и ничего не могу с этим поделать. Я любил тебя тогда, когда мы проснулись рядом тем утром. И до этого тоже любил. И каждый раз, когда я думаю о тебе, или слышу твой смех, или позволяю тебе разозлить меня той чушью, что ты несешь, — я люблю тебя все сильнее.

— Позволяешь мне?! — возмутилась она.

Она его дразнит! Но вопрос слишком серьезный, чтобы Бен мог оттянуть его решение хоть на одну чертову минуту.

— Я не могу на тебе жениться.

Вид у нее был немного удивленный.

Ему было бы гораздо легче увидеть хоть одну слезинку на ее глазах.

— Я не могу уйти с работы и устроиться в какой-нибудь конторе или ездить за тобой с курорта на курорт, пока ты будешь устраивать дома отдыха для утомленных бизнесменов. — Он ухватился обеими руками за ее плечи, словно цепляясь за опору. — Но я могу тебя находить, черт подери! Куда бы ты ни уезжала, за какую работу ни бралась бы, я мог бы приезжать к тебе в любой уголок страны. Я не могу быть с тобой все время. Но я тебя найду. Я буду с тобой столько, сколько смогу.

— Ты не перестанешь меня любить?

— Нет.

— Тогда ладно.

Что?! Она, кажется, его не поняла. Бен думал, что Бриджет или совсем не примет его предложения, или тут же начнет уточнять: «Будешь со мной — и что с того? Пробудешь неделю? Или на этот раз я заслужу целых две?» У него на все были готовы ответы, вот только вопросов он почему-то не дождался.

— Я не могу оставаться надолго, но разве это важно? Главное, мы сможем быть вместе!

— Ты прав.

Конечно, он прав! Он сжал кулаки и начал ковырять песок каблуком ботинка.

— Знаю, знаю. Я прекрасно знаю, насколько это важно. Ты привыкла к независимости, ты прекрасно обходилась и без меня. Но это не значит, что ты вечно готова будешь мириться с моим расписанием. А брак предполагает определенную стабильность в жизни.

Бриджет снова скрестила руки на груди, укоризненно качая головой в ответ на его сбивчивую речь.

— Ты хочешь на мне жениться? — в упор глядя на него своими бархатистыми глазами, спросила она.

— Просто скажи, чтобы я убирался, и дело с концом. Не знаю, зачем я вообще приехал.

— Потому что обещал.

Он мрачно смотрел на нее.

— А еще ты сказал — только что, — что приедешь ко мне, как бы далеко друг от друга мы ни оказались и каким бы коротким ни был твой визит.

Бен кивнул, испытывая невероятный прилив любви и нежности.

— Ничто меня не остановило бы.

— Я тебе верю.

— Правда?

Бриджет улыбнулась. Ее глаза сверкали, как вода в солнечных лучах.

— Я доверяла тебе с той минуты, как в первый раз увидела. И, кажется, всегда буду тебя любить. Она снова прикоснулась к его лицу, к шее, к отвороту синей ветровки, которую одолжил ему один из агентов.

— У нас впереди масса времени, чтобы поработать над этим вопросом. — Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Пока будем ждать нашего первенца.

Он обхватил ее за талию, боясь, что задушит ее, если прижмет к себе так сильно, как ему хочется. Она хрупкая, его Бриджет, — и в то же время она прочнее любой стали.

— Я не буду сидеть и ждать, пока тебя не будет, — строго сказала она, сгребая отвороты кулачками. — Я буду слишком занята своей работой и детьми и планами о том, что мы будем делать, когда ты приедешь. Так что не надейся получить женушку, которая станет дежурить у телефона, дожидаясь твоего звонка.

Он такого и не думал.

— Пообещай, что будешь меня любить. Больше мне ничего не нужно. Что до остального? — Бриджет пожала плечами. — Остальное — это жизнь. Будем принимать ее такой, какая она будет.

Если она выдержит свое обещание, то, может быть, у них все получится, понял Бен. Он поцеловал ее — сначала крепко, потом нежно, а потом и сам перестал замечать, как именно. Он целовал ее, пока они не забыли о времени. Но так оно и должно было быть. Именно поэтому у влюбленных в запасе вечность.