Свет в ночи

4

Сок пролился из пакета. Яичница подгорела. Даже тосты получились только с третьего захода.

Бриджет уверяла себя в том, что причина этих неприятностей — в недавнем отказе от курения.

— Уже три дня на голодном пайке.

Она прошла к двери черного хода, распахнула ее и жадно втянула ароматный смолистый воздух.

Одну сигарету! Всего одну.

Бриджет хлопнула дверью так, что задребезжало стекло. Стремительно вернувшись к кухонному столику, она отправила к рот крупную ягоду клубники. Полезно. Низкокалорийно. Гораздо приятнее запаха дыма…

— Дым!

Она стащила кастрюльку с огня, но овсянка уже припеклась к дну кастрюльки, образовав тот таинственный сплав гари с металлом, который можно отодрать только стамеской. Что удалось отделить, она выкинула, а кастрюльку поставила в каменную мойку — отмокать. Чего ей действительно хочется, так это наладить работу старомодного насоса. Энергичная деятельность поможет ей не думать о своей кухонной катастрофе — и о Бене.

Он не спал почти всю ночь. Если бы не его нога и ребра, которые доставляли ему мучительную боль, то, наверное, Бен все это время метался бы и ворочался. Не имея возможности двигаться, он вместо этого пронизывал ее пристальным взглядом, сосредоточивая на ней все свое внимание. Каждый раз, когда сквозь облака пробивался лунный луч, она видела, как его глаза с меткостью лазерного оружия устремлялись на нее. Их черные лучи словно соперничали с туманным голубовато-белым лунным светом.

Она ему нужна. Ее тревожило то, какие чувства будила в ней эта мысль. Тем не менее ей нельзя сбежать просто потому, что Бен ее беспокоит. Его взгляд заставлял ее чувствовать и нечто другое. Под кожей ее разливались потоки тепла, все ее тело словно пробудилось от долгого сна. Будь она не в неудобном кресле-качалке, она бы тоже металась и ворочалась.

— Бриджет Бернард! — пробормотала она себе строгим тоном. Беспокойство выматывало ее, словно разлаявшийся фокстерьер. Она объясняла его недосыпом, стрессом, нервами…

Уронив тост на тарелку, Бриджет слизнула масло с кончика пальца. Ей всего-то надо — приготовить сытный завтрак в расчете на мужской аппетит. Пока Бен будет есть, она обязательно узнает о нем побольше. Одно дело — впустить в дом раненого и беспомощного незнакомца. И совсем другое — оставить под своим кровом сильного и потенциально опасного мужчину.

Бриджет быстро вошла в комнату, придвинула ногой стул к кровати, напевая что-то себе под нос. Бен потер свой щетинистый подбородок. Тело у него затекло и ныло — в тех немногих местах, где не было мучительно острой боли. Бен осторожно сел на постели. Бриджет поставила поднос и принялась подкладывать ему под спину подушки.

Сломанное ребро послало по его телу разряд боли. Он сделал глубокий вдох и стал ее пережидать. При этом его легкие заполнил аромат тела Бриджет.

После недавно принятого душа ее тело было росисто-свежим. Запахи шампуня и мыла вызвали в нем мысли, которые он поспешно отогнал. Когда Бриджет укладывала последнюю подушку, ее грудь мимолетно прикоснулась к его плечу.

— Ну вот! — объявила она. — Порядок!

Бен откинулся на подушки.

На ней был просторный золотисто-розовый свитер, а под ним — белая футболка с широким воротом. Белые эластичные брюки обтягивали ее стройные ноги. Она гордо взяла поднос со стула.

— Надеюсь, ты не вегетарианец.

— А что, разве я похож на вегетарианца?

Он поймал ее взгляд и удержал его, когда она попыталась отвести его в сторону. Бриджет приняла брошенный им вызов.

— Какой у тебя вид? Потрепанный, невыспавшийся, сердитый и голодный. Но — да, на вегетарианца ты не похож.

— Ну, спасибо.

Бриджет подняла тяжелый поднос.

— Я подумала, что немного слабозажаренного мяса тебе не повредит.

— Чем слабее зажарено, тем лучше, — кровожадно усмехнулся он.

— Ну, я не приволокла тебе сырой дичи прямо из леса. На сковородке она все-таки побывала.

Она поставила перед ним поднос, стараясь не задеть его болевых точек.

— Ты всегда утром такой живчик?

— Отнюдь. И я терпеть не могу этого слова.

— Постараюсь запомнить.

Что-то было не так. В ней прямо-таки гудела энергия. И она отказывалась смотреть на него дольше одной секунды. Ее взгляд скользил по еде, по полу, по зеркалу над туалетным столиком… Поймав в нем его внимательный взгляд, она поспешно отвернулась.

Бен списал бы ее поведение на то, что под одеялом он совершенно голый, но ведь грудь его стягивала большая повязка, да и сама она сказала, что он похож на жертву автокатастрофы. Но считать, что это как-то связано с сексуальным влечением, значило бы себе льстить. Возможно, у ее нервозности совсем другая причина. Например, чувство вины.

Бриджет раздвинула занавески на окне. Может, это сигнал? Бен мысленно чертыхнулся. Ему ненавистен был тот цинизм, с которым его профессия заставляла его относиться к окружающим людям. Прошлой ночью он принял решение доверять ей. А сегодня утром ему приходится начинать сначала.

Бен осмотрелся. Ему необходимо выяснить, где что находится, чтобы можно было добраться до телефона. Ему надо сделать доклад, предупредить своего начальника, что их наблюдение было обнаружено, а он сам временно выбыл из строя.

Исчерпав все предлоги избежать внимательного взгляда Бена, Бриджет устроилась на краешке кресла-качалки и начала ритмично двигаться.

— Ты даже не прикоснулся к завтраку.

— Жду, когда появится аппетит.

— Тебе лучше?

— Смотря с чем сравнивать.

— Как нога?

— Такое чувство, что ее откусил слон.

— Если тебе… э-э… нужна помощь, чтобы добраться до ванной…

— Справлюсь.

Он лучше помрет, чем примет ее помощь в таком деле. Ему хотелось снова сосредоточиться на ней. Зажав в кулаке вилку, он спросил:

— Тебе со мной не по себе?

Она покачала головой, энергично встряхнув волосами.

— Ломка.

Лицо у него окаменело:

— Что?

— Сигареты. — Она вытянула руку перед собой. Пальцы у нее слегка дрожали. Продемонстрировав свое состояние, она стянула клубничину из блюдца, стоявшего на подносе. — Три дня. Семьдесят два часа. Я еще не выкурила шестьдесят сигарет.

— Куришь пачку в день, да?

— Курила. «Думайте о своем курении как о деле прошлом». Это правило номер один.

Она стащила ягоду номер два.

Бен решил, что это вполне объясняет ее беспокойство. Ее взгляд перебегал с подноса на покрывало, оттуда — на изножье кровати… Он согнул колено здоровой ноги. Бриджет устремила взгляд в окно, обхватив руками одно колено, и начала раскачиваться еще энергичнее.

Он посмотрел на подернутые туманом вершины деревьев, окружавших дом.

— Это окно выходит на заднюю часть дома?

— Угу. Озеро вон там.

Она ткнула пальцем в сторону двери.

Ее обрамляли вертикальные березовые стволы. Стены были выложены стволами, уложенными горизонтально. Шатровый потолок был выстлан по диагонали.

— Двадцать комнат?

— Двадцать спален. А всего комнат здесь двадцать восемь — не считая помещений для прислуги, которые расположены над гаражом.

— На сколько машин?

— Сейчас там мой джип и «додж» двадцать восьмого года выпуска — неработающий.

— Внушительный дом.

— Бывают и больше. Но этот — очаровашка.

И она тоже. Бен поймал себя на том, что не сводит с нее глаз. Бриджет покраснела. Он решил, что надо подкрепиться, и приготовился есть. Вид слабопрожаренных яиц вызвал сосущую боль под ложечкой. Он мрачно нахмурился, глядя на кусок мяса, на тосты, поблескивающие золотистым маслом. Завитки бекона поджарены именно так, как он любит: хрустящая корочка снаружи, а внутри — упругое мясо, чтобы можно было пожевать. Бен почувствовал, что, если он положит в рот хоть кусок, его вырвет.

— Сколько до города?

Он отодвинул тарелку подальше, надеясь, что не почувствует запаха еды.

Она широко раскрыла глаза.

— Ты бы предпочел овсянку? Или хлопья? А вот фрукты…

Бриджет положила рядом с клубникой кусок дыни.

При мысли о каше ему стало совсем нехорошо.

— Нет, спасибо. Просто по утрам мне трудно бывает проснуться.

— Кофе крепкий.

— Скоро до него доберусь. — Он упустил шанс расспросить ее о городе. Если сейчас вернуться к этому, она заподозрит неладное. — А как насчет тебя? Ты специалист по интерьерам?

— Я проектирую дома отдыха для крупных шишек. Ты что, ничего не запомнил из того, что я рассказывала этой ночью?

— У меня были другие проблемы.

— Например?

Она выжидательно молчала, так что он вынужден был ответить. У нее это хорошо получалось. Пришлось съесть кусок грубозернистого тоста, чтобы выгадать время и составить убедительный ответ.

— Прежде всего моя дьявольская глупость в обращении с огнестрельным оружием. Боязнь, что истеку кровью. Смущение, что показал себя в твоих глазах полным идиотом.

Он посмотрел Бриджет прямо в глаза. Этого ей должно пока хватить.

Она начала теребить выбившуюся из свитера нитку.

— Ты заново оформляешь этот дом?

— Да, ему надо придать современный комфорт, — пояснила она. — Я стараюсь сохранить дух этого дома, но существуют некоторые удобства, без которых обойтись просто нельзя. Бесперебойное снабжение горячей водой. Телевидение. Параболическую антенну придется спрятать где-то рядом с домом. Лично я обошлась бы и без телевидения, но для наших клиентов Си-эн-эн просто необходимо. Они захотят иметь компьютерные терминалы, факсы, электронную почту, модемы. Мне претит то, что, отдыхая, люди все равно тайком убегают работать. Однако мы убедились в том, что лучше всего успокоить их тем, что вся технология остается в их распоряжении, — для них это словно любимый плюшевый мишка для ребенка. Но доступ ко всему этому мы ограничиваем — за исключением чрезвычайных обстоятельств.

— Как вы этого добиваетесь?

— Перерезаем телефонные линии.

Бен, видимо, совсем ослаб, потому что поверил в серьезность ее слов.

— Но здесь же должен быть телефон!

Она рассмеялась.

— Я пошутила. Один телефон стоит внизу — старинный аппарат с вращающимся диском. И есть еще мой, переносной.

— А он где? — небрежно поинтересовался он, отрезая кусочек мяса.

— Кто знает? Когда он в следующий раз зазвонит, я его найду.

Только если он не найдет его первым.

Она подогнула ногу под себя и подалась вперед, озабоченно глядя на него:

— И, кстати, я должна предупредить тебя об одной вещи…

Бен медленно поднял голову. Ну, что теперь она выкинула?

— Когда я принимаюсь за работу, то обо всем забываю. Бывают дни, когда я поднимаю голову и вдруг вижу, что уже стемнело. Если я о тебе забуду, не стесняйся — кричи. — Она пожевала нижнюю губу. — Может, мне принести тебе какой-нибудь колокольчик…

— Работаешь дотемна… Подозрительно похоже на трудоголика.

— Хочешь сказать, что я не лучше тех дельцов, которых пытаюсь научить отдыхать? Бывает полезно, когда знаешь, как они оправдывают свою одержимость работой. А потом, иногда работа — это настоящее развлечение.

Только не его. Тем не менее чем больше он будет знать о распорядке ее дня, тем лучше. Бен отрезал еще кусок мяса. Его удавалось проглотить — вот и все, что можно было сказать в его пользу.

— Так что ты с головой уходишь в работу.

— Я перепархиваю. Если одно дело не заладится, я перехожу к другому.

Бриджет наблюдала, как он неохотно ест. Сложен он был прекрасно, память ее не обманула, а вот цвет лица у него был никудышный. Она собиралась узнать о нем побольше, но это решение было принято в тот момент, когда ее тревожило пребывание под ее кровом опасного незнакомца. А этого можно не бояться еще по крайней мере сутки. Он и жует-то с трудом.

Пока он приходит в себя, разговоры о ее работе могут считаться невинным развлечением. После трехнедельного одиночного заключения — даже в самых роскошных условиях — очень приятно найти себе слушателя.

Бриджет начала загибать пальцы, перечисляя свои обязанности.

— Как архитектор, я принимаю решение, какие стены снести. Некоторые спальни будут переоборудованы в ванные и апартаменты из нескольких комнат. Как декоратор я все еще не решила, какими стилевыми направлениями воспользоваться и как их сочетать.

— Оформление интерьеров тебе нравится больше.

— Почему ты так решил?

— Когда ты начинаешь говорить об этом, у тебя глаза загораются.

У Бриджет не было времени задуматься над тем, как странно у нее затрепетало сердце. Она не думала, что Бен так пристально за ней наблюдает!

— По правде говоря, этому я не училась. Наверное, поэтому дизайнерская работа дается мне труднее всего. Я очень плохо представляю себе конечные результаты своих действий. Приходится все делать в натуре. Я, например, наклеиваю полосу обоев и некоторое время с ними живу. Крашу куски разных поверхностей. Когда мне надоедает клеить обои и красить, можно перейти к рекламе. Брошюру пишу тоже я.

— Всего понемногу.

— Так жить интереснее. — Но интереснее всего ее раненый гость. — А как развлекаетесь вы, мистер…

— Бен.

Она вопросительно подняла бровь.

Он пожевал тост, сделал глоток сока.

— Ренфилд.

— Что вы делаете ради удовольствия и как зарабатываете деньги, мистер Ренфилд?

— Мы вдруг перешли на «вы»?

— Наверное, это необязательно.

— Вот и зови меня Беном. — Он допил сок, так и не ответив на ее вопрос. — В каких именно комнатах ты работаешь сейчас?

— Вон в тех, — она махнула рукой в сторону коридора. — Но определенного плана у меня нет. Слишком скучно. Если мне становится скучно за чертежной доской, я перехожу в какую-нибудь комнату. Если у меня начинает рябить в глазах от слишком большого количества красок, я достаю ноутбук и работаю над брошюрой.

— И все это время ты не куришь.

Бриджет грызла ноготь.

— Спасибо. — Она стащила у него с тарелки еще одну ягоду. В углу подноса вырастала горка зеленых хвостиков. — Если так дальше пойдет, я буду весить триста фунтов.

Он типично мужским оценивающим взглядом окинул ее фигуру.

— Ну, не поверю, чтобы ты была зациклена на собственном весе.

— Поверь, это не моя проблема. Когда видишь людей со СПИДом, худоба перестает казаться очень привлекательной. Наверное, из-за ребенка я и так сильно прибавлю в весе. Мне ни к чему лишние двадцать фунтов.

— Из-за ребенка?!

— Я беременна. Именно поэтому я бросила курить, — спокойно сказала Бриджет.

Это стало последней каплей. Больше он не сможет съесть ни куска.

— Ты — что?! Ты не говорила…

Он ни в коем случае не будет подвергать опасности не только ее жизнь, но и жизнь ребенка! Ему просто необходимо добраться до телефона. Он постарался отодвинуть поднос как можно дальше.

— По крайней мере, я так надеюсь, — объяснила она. — Пока я не совсем уверена.

Бен перевел дух и откинулся на подушки — слишком резко, так что у него перехватило дыхание. Ему следовало бы предвидеть такое. Она же красавица. Конечно, она замужем! Хотя, будь Бен ее мужем, он ни за что не позволил бы ей оставаться одной в такой глуши. Он заставил себя выкинуть из головы нелепые мысли. Какой из него муж?

— Значит, ты замужем? — пытаясь не выдать своего разочарования, спросил он.

— Нет.

— Помолвлена?

— Нет.

Он решил удовлетворить свое любопытство несимпатичным ему современным выражением:

— С кем-то живешь?

Ее темные волосы взметнулись, когда она снова отрицательно покачала головой:

— По правде говоря, я ни разу не встречалась с тем мужчиной.

Он, наверное, совсем отстал от жизни.

— Тогда как же?..

— Искусственное оплодотворение, — безмятежно сообщила она.

— Послушай, мне нужен телефон. Ты его найдешь? Переносной был бы в самый раз. Мне надо кое-кому позвонить.

Не будь он совершенно голым, Бен бы сейчас встал с кровати. Ему не хватало только подобных осложнений: он оказался в уединенном доме со стопроцентной сумасшедшей!

— Если бы я знала, что ты так разволнуешься, я бы не стала тебе ничего говорить, — сказала она, не замечая его нахмуренного лица. — Процедуру провели всего три недели тому назад. Перед моим отъездом сюда. Поэтому я и не уверена еще в результате.

— Процедуру? Это теперь так называется? — вскипел Бен.

— Но это же и на самом деле процедура! Как странно: ты нормально отреагировал на то, что я рассказала тебе о брате. Я уж решила, что ты свободомыслящий человек.

— Перереши обратно.

Она улыбнулась, очаровательно раскрасневшись. Бен назвал бы выражение ее лица невинным — если бы не тема, которую они только что обсуждали.

— Так, значит, ты — ретроград? — спросила она.

— Ретроград из ретроградов.

— Из чего я должна заключить, что тебе виднее, как я должна вести мою жизнь.

Бриджет забрала у него поднос: прожевала недоеденный им бекон, вытерла губы запасной салфеткой. И все это время ждала, чтобы он снова сел в лужу.

— Я не хочу с тобой спорить, — проскрежетал он. — Я просто хочу позвонить одному человеку.

— Как поется в песне, «кому ты позвонишь, кому?».

— Это не твое дело.

— Но телефон-то мой, — усмехнулась Бриджет.

— Послушай… — Мало ему было сломанных ребер, так еще при первом же резком движении дала себя знать нога. — Принеси мне что-нибудь из одежды, о которой ты вчера говорила, и я уйду.

— Ну, все не настолько ужасно.

— У тебя и без меня проблем хватает.

— Проблем с умственным здоровьем? — иронично спросила она.

— Твоя жизнь — это твое дело.

— Вот спасибо!

Он с трудом сдержал стон, когда Бриджет уселась у него в ногах. Было ясно, что она не уйдет, пока все ему не объяснит.

— Когда брат велел мне оставить его в покое и начинать жить, я задумалась над тем, чего на самом деле хочу от жизни. И самым первым пунктом в этом списке оказался ребенок. Я тянула с этим — отчасти потому, что была поглощена своей карьерой, но главным образом потому, что дожидалась.

— Чего? — Бен хотел полной ясности.

— Мужа, любовника… Того, что обычно предшествует ребенку. Например, замужества.

— Это понятно.

— И вот я решила: а зачем ждать? Зачем упускать возможность родить ребенка, дожидаясь, пока жизнь сведет меня с идеальным спутником? Я решила забеременеть самостоятельно. Пробирки со спермой доноров. Врачи. Романтичным это не назовешь, но главное — результат, а не процесс.

— А я бы сказал, что процесс — половина удовольствия, — не согласился Бен.

Она ухмыльнулась:

— Чувство юмора тут как нельзя кстати.

Если эта женщина решила, что он относится к этому как к шутке, то она явно плохо его поняла.

— Примерно через неделю я буду знать, стану ли вскоре матерью.

— Имплантация.

— Оплодотворение. Имплантация — это когда яйцо оплодотворяют в пробирке, а потом уже имплантируют. А оплодотворение — это…

— Не будем, ладно? Я только что поел, — поморщился Бен.

Ее смех изумил бы его, если бы в этот момент у него еще осталась способность изумляться.

Она одарила его ласково-сочувствующим взглядом и, понизив голос, спросила:

— Я тебя случайно не ввела в шок?

В шок? Дьявол, он много лет проработал секретным агентом и успел перевидать много всякого. Но мысль о том, что эта милая, привлекательная женщина забеременела от… от чего? От манипуляций врачей?

— Ты и правда в шоке.

— Скорее в ужасе. Я оскорблен и поражен. Да скажи что угодно! Любой мужчина, если у него глаза и голова на месте, был бы счастлив сделать тебе ребенка!

— Ему понадобилось бы для этого нечто еще, кроме глаз и головы.

— Можешь дальше не объяснять, я знаю, как делаются дети. — Он тряхнул головой, сбросив со лба непослушную прядь слипшихся волос. Надо бы вымыть голову. А еще надо бы побриться, принять душ — и найти телефон. Даже арестованным разрешается сделать один звонок. — Чему ты улыбаешься? — проворчал он.

— И еще важнее: о чем мы, собственно, спорим?

— Это твоя жизнь, ласточка.

— Да, вот именно.

— Если ты не нашла подходящего отца своему ребенку, могла бы кого-нибудь усыновить. Младенцев на свете сколько угодно.

— Но это был бы не мой ребенок.

— А ребенок неизвестно от кого будет твой? — хмыкнул Бен.

— Наполовину, — не сдавалась она.

— Наполовину твой, наполовину пробирочный.

— Я не хочу, чтобы на мне и брате закончилась наша семья.

— И делаешь ребенка с мистером Спермобанком, — насмешливо заключил он.

— Я предпочту родить ребенка без мужа, чем выйти замуж за человека, которого не люблю, только для того, чтобы иметь ребенка.

— Тогда поищи мужчину получше…

Чем сильнее он повышал голос, тем мягче она ему отвечала.

— Искала.

— Где? — Он широко взмахнул рукой, обведя комнату, охотничий домик, мир. — Где ты рассчитываешь найти подходящего мужчину: посредине этой чертовой глуши?

— Ты совсем разбушевался, Бен.

— Я просто говорю тебе…

— И говоришь, и говоришь… Я же не говорю тебе, как ты должен жить, вот и ты не учи меня. И потом, — тут она легонько постучала пальцем по его раненой ноге, — моя жизнь, похоже, идет намного глаже, чем твоя.

— Пока не получишь положительный анализ на мышку, — пробормотал он.

Бриджет направилась к двери, не желая больше выслушивать его колкости.

Он сел прямее, намереваясь высказать ей еще пару истин, но боль впилась в него когтями коршуна. Бен стиснул зубы и стал ждать, чтобы она прошла.

Бриджет приостановилась в дверях, вытаскивая из кармана ключ.

— Этот древний замок меня не остановит, — предупредил он ее.

— И левая нога тоже? Я зайду к тебе после полудня, хорошо? И успокойся, Бен, это не заразно. Бояться нечего. Честно.

Он пробормотал свое мнение по этому поводу, обращаясь к закрывающейся двери. Ему вообще наплевать на то, что она делает со своей жизнью! Она явно чокнутая и только на первый взгляд кажется благоразумной и привлекательной.

Но ему не давала покоя мысль, что он мог подвергнуть ее жизнь опасности. Сегодня его могут искать контрабандисты. Дождь должен был бы смыть кровавый след, и они, наверное, потеряли его. Они не могут знать, где он укрылся. Но, с другой стороны, вполне вероятно, что они решили проверить единственный дом в окрестности. Если они появятся у ее дверей, ей в голову не придет солгать.

Если только она не усвоила от него эту способность.

Бриджет открыла дверь и, легко ступая, прошла к изножью его кровати, прежде чем он успел стереть с лица мрачное выражение.

— Я подумала, что если ты начнешь скучать, тебе захочется почитать.

Она и так дала ему богатую почву для размышлений, не имеющую ни малейшего отношения к положению, в котором он оказался.

— Стивен Кинг. Одна из моих любимых. — Подмигнув ему, она прошествовала обратно к двери. — Это про одну женщину, которая нашла у своих дверей раненого мужчину и стала ухаживать за ним. Он — писатель, и вот она заставляет его написать книгу, которая кончается так, как хочется ей.

Бен моментально понял, к чему она гнет.

— И если этот твой младенец не привьется, ты собираешься воспользоваться моими услугами?

Ее озорной смех разнесся по коридору:

— А вот это интересная мысль!

Бен провел пальцем по корешку книги «Отчаяние». Что может быть более кстати?