Сводные, (не) любимые

12 глава

В постели мы провели три дня.

Мужчины явно решили меня побаловать и сами ходили вниз за завтраком, обедом и ужином. Приносили его прямо в спальню и даже кормили с рук. А мне не давали и шага сделать. Разве что до туалета отпускали, и то неохотно и предлагали составить компанию. Без шуток.

Но я не настолько еще научилась расслабляться в их обществе, поэтому уж куда-куда, а в туалет не пускала.

Никогда не думала, что можно получить столько удовольствия от секса. А еще полностью перестать стесняться своих реакций на мужчин и их ласки.

Не скажу, что прямо полностью, но всё же…

Что Тимофей, что Никита не разрешали мне возвращать иллюзию, потому что им очень нравилась моя внешность. Особенно мои уши. Кажется, у обоих мужчин стало чем-то вроде фетиша целовать и трогать мои острые кончики.

Ну а я была совсем не против. А наоборот — очень даже за. И кайфовала каждый раз, когда они это делали.

С делами мужчины решили повременить и отложить их на неопределенное время.

Тимофей попросил своего дядю пока их не беспокоить, если, конечно, не случится что-то из ряда вон выходящее. И мужчина к нам не приходил.

Ну мы и отрывались по полной программе.

Но мы не только сексом занимались, мы еще и много говорили.

Мужчины интересовались моей жизнью, задавали кучу вопросов о том, как я жила и где. С кем дружила, с кем общалась. Были ли у меня враги.

И пока я рассказывала это, с удивлением понимала, что, оказывается, ужасно обижалась на маму, но скрывала это где-то глубоко внутри даже от самой себя, потому что понимала, что она ни в чем не виновата. По крайней мере, мне всегда так казалось, а вот сейчас, спустя много лет, после этих разговоров по душам, многие ситуации, происходящие в моей жизни, разворачивались совсем с другой стороны.

И я уже была ни в чем не уверена.

Особенно не уверена, когда Никита задавал мне подобные вопросы:

— Ты могла устроиться на работу каким-нибудь курьером, просто надев иллюзию, чтобы выглядеть старше, и снимать недорогое жильё, как ты это делала в последний год, да и всё. Зачем было жить в интернате?

— Не знаю, — пожала я плечами, понимая, что мужчина прав. — Тогда это казалось идеальным решением. Сейчас, спустя много лет, я понимаю, что нет.

— Твоей маме так казалось? — этот вопрос мне задал Тимофей.

— Да, — кивнула я.

— А почему ты решила уйти из интерната? — спросил меня Никита.

— Потому что поняла, что лучше будет, если я буду мыть полы, чем продолжать там жить, — хмыкнула я и добавила: — Да и те дети, с кем я близко общалась, посоветовали.

— А раньше советов не давали?

— Раньше я их не послушала бы, потому что боялась заводить друзей, — вздохнула я, понимая, что и сейчас лукавлю, потому что мне стыдно.

Не боялась, а считала себя лучше и выше других… вот и не хотела ни с кем дружить.

— Почему? — допытывался Тимофей, как заправский психолог, копаясь в моей душе.

— Я, как оказалось, совершенно не умела дружить и общаться, потому что мы с мамой никогда долго не задерживались на одном месте, — говорила я полуправду, — да и всё время скрывались. И только в интернате мне пришлось заводить друзей. Потому что иначе я бы просто померла от тоски. Совсем одной, как оказалось, быть невыносимо, — ответила я, чувствуя горечь на языке.

Почему горечь? Да потому, что если бы я сразу это поняла, а не считала себя высшей расой, то не попадала бы в те ситуации, которые со мной случались.

— Слушай, а ты говорила, что научилась пользоваться иллюзией только после двадцати трех лет, а как же ты до этого жила? Как скрывала свою внешность?

— Черные очки, парики, — усмехнулась я.

— Ну да, и правда, — заулыбался Тимофей.

А я залюбовалась его улыбкой. Это было так необычно. Оба мужчин раскрывались передо мной совершенно иначе. Раньше Тимофей мне казался наглым мажором, а сейчас я вижу, что всё это была лишь маска, которую он, скорее всего, привык носить, отгораживаясь от других людей. Но здесь, в уютной обстановке, эта маска постепенно с мужчины слезала.

Та же метаморфоза произошла и с Никитой.

Если раньше он казался мне вечно недовольным и угрюмым расчетливым парнем, то сейчас я видела его расслабленность и даже счастье в глазах. А еще бесконечную заботу о моём здоровье. Потому что именно он постоянно тормозил своего брата и интересовался, хорошо ли мне, нравится ли то, что они вдвоем вытворяют.

— Не делай себе иллюзию больше, хочу, чтобы ты оставалась собой, — сказал мне Тимофей, когда мы лежали в обнимку после очередного секс-марафона.

— Да, я тоже не хочу, чтобы ты менялась, — это был Никита. Он вырисовывал круги на моей спине пальцем, пока я лежала на груди его брата.

— Моя внешность немного непривычна для землян, — хмыкнула я.

— У наших волков вопросов не будет, а у приезжих если и будут, то скажешь, что сделала себе операцию, — ответил мне Тимофей.

— Точно, я видел одну блогерку в интернете, она тоже из себя эльфийку сделала с помощью пластики. Так что решено! Остаешься такой, какая ты есть! — высказался Никита.

— А как же паспорт? — лениво уточнила я.

— Переделаем фото, — фыркнул мужчина.

Какое-то время я еще поколебалась, но затем всё же согласилась с доводами братьев. Всё же они правы. Может быть, лет двадцать назад моя внешность могла удивить людей, но сейчас уже вряд ли. Новые веяния и в эту страну дошли.

На четвертый день дядя Иван всё же заставил моих мужчин отправиться на рудник. Ничего опасного там не случилось, но всё-таки требовалось, чтобы они, как владельцы, там поприсутствовали для знакомства с персоналом. Потому что народ волновался, не будет ли каких-то изменений из-за того, что у рудника сменились хозяева.

Парням пришлось отправиться вдвоем, хотя Никита не хотел никуда ехать, но дядя Иван очень сильно настаивал.

А я осталась на попечении тети Кати.

Я хотела называть её по имени-отчеству, но женщина махнула рукой и попросила продолжить её называть тетей Катей.

— Меня в поселке все так зовут, — ответила она.

Кстати, моя внешность её немного удивила, но не слишком сильно.

— Чего только молодежь сейчас с собой не делает, я тоже по молодости любила экспериментировать, — хмыкнула она и с грустью добавила: — Жаль, у нас, у оборотней, регенерация слишком высокая, любые мои татуировки или проколы заживали на следующий день. Как и краска смывается с волос, а их длина возвращается. Я пыталась коротко стричься, но волосы отрастали буквально через три-четыре дня. Потом надоело, и я махнула рукой, — рассмеялась женщина, рассказывая о своём бурном прошлом.

Но больше всего её удивила и заинтересовала моя раса и то, что мы пришли с мамой из другого мира.

— Чего только не бывает в этом мире, — покачала она головой, слушая мой рассказ.

А мне было так приятно говорить о том, кто я такая, что даже словами было тяжело передать.

Ведь уже второй раз я могла ощущать себя не вечно скрывающейся беглянкой, а фактический своей… Сначала там, в больнице, с ведьмой и шаманом, а теперь здесь, в целом поселке.

И даже поверить было трудно, что я наконец-то смогла найти свой дом.

Тетя Катя, пока парни отсутствовали, познакомила меня еще с двумя женщинами из стаи: Светланой и Евгенией.

— Они будут помогать тебе по дому, убираться, готовить. А то тут махина такая, ты сама и не справишься, — пояснила она мне.

Я, в общем-то, была не против такого решения.

Оказалось, что эти женщины — оборотни. Но уже довольно приличного возраста и совсем не против помочь мне по хозяйству. Детей вырастили, мужей у них нет, обе — вдовы. Внуков пока еще нет, дети не нарожали. А жить на что-то надо, вот они и готовы браться за любую работу.

— Я не уверена, можем ли мы это себе позволить, — осторожно сказала я, разговаривая с тетей Катей, когда женщины пошли заниматься своей работой, а именно убираться и готовить.

— Конечно, можете, — удивилась женщина. — Даже не думай об этом, поверь, для вас это будут сущие мелочи. Я тебе покажу вашу домовую книгу, и ты сама всё поймешь. Денег у вашей семьи очень много. Поверь, золотой рудник дает огромный доход.

Мне было ужасно непривычно слышать это словосочетание — «наша семья», но я решила не поправлять женщину. Хотя самой мне трудно было пока определить свой статус.

Кто я для мужчин? Сводная сестра или всё-таки жена? А может, просто любовница на двоих? После того как они сказали, что я их истинная, мы больше не обсуждали ничего.

Но мне пока было трудно всё это осознать.

Кажется, я слишком долго прожила среди людей, поэтому для меня всё же важен был какой-нибудь ритуал типа свадьбы и праздника.

Даже наши интернатовские дети и те умудрялись играть свадьбы. Хоть они и были очень скромные, однако же таким образом пары пытались создать семью и всем об этом рассказать.

Я побывала на таких свадьбах несколько раз.

Это не сравнить со свадьбами, что показывали в кино, потому что максимум, что могли себе позволить уже взрослые дети, — это ЗАГС и какая-нибудь мини-вечеринка для своих.

Однако же даже они это делали.

А мы вообще ничего…

— А как у вас образуются пары? Свадьбы играют? — спросила я у тети Кати, когда мы вышли с ней на улицу и отправились погулять по деревне уже к вечеру.

Женщина решила стать для меня гидом, заодно познакомить немного с обитателями села.

— Праздник? — удивилась она. — Да зачем он? У простых-то оборотней всё легко случается. Если уж решили жить вместе, то сходятся да живут. Деток рожают. Мы же по запаху чуем, кто да с кем сошелся, — лукаво усмехнулась женщина. — Это у альф обычно всё не так просто. По договору они обычно сходятся. Контракты всякие подписывают. И то особо никаких праздников не делают. Может, в других стаях и делают, я не знаю. — Она пожала плечами. — Я-то всю жизнь в этой прожила, как и мой Ванька. Мы же с ним с детства знакомы. Уже знали, что парой будем. Как в возраст вошли, жить вместе стали. Жаль только, сын наш погиб, когда совсем маленьким был…

Я заметила, как у женщины тут же выступили слезы на глазах, и мне стало неловко, что я заставила её вспомнить о таком горе, но она тут же смахнула их и, улыбнувшись, сказала:

— Хорошо, что Тимофей с Никиткой потом появились, не давали нам с Ваней грустить.

— Вы их фактически усыновили, — сказала я.

— Да, есть такое, — хмыкнула женщина и добавила: — Наталью-то, мать их, я с детства знаю. Она, в общем-то, хорошей девчонкой была, доброй, веселой, только избаловал её отец сильно. Очень многое позволял. Вот и случилось то, что случилось, пусть земля ей будет пухом.

Пока мы шли по селу, тетя Катя рассказывала о том, кто и где живет.

Я, правда, мало что запомнила. Мне эти имена и фамилии ни о чем не говорили.

Единственное, чему я продолжала удивляться, так это тому, как хорошо выглядели все дома. И какие ухоженные лужайки вокруг них были.

— Я не вижу тут ни посадок, ни теплиц — ничего, — решила уточнить я, потому что на задних дворах виднелись только бассейны да красиво обстриженные декоративные кусты и разбитые клумбы с цветами.

— А смысл что-то сажать? — удивилась тетя Катя. — Тут и по дому работы достаточно. Убраться, приготовить. А остальное продовольствие мы из города заказываем.

— А женщины где-то еще работают?

— Нет, — качнула головой женщина. — Зачем им работать, если для этого есть мужчины? Женщина должна следить за домом, растить детей. Только зимой мы иногда вместе с самцами на охоту ходим, но и то делаем это очень редко. Так, просто побегаем, лапы разомнём да обратно.

— А на кого охотитесь? — теперь уже удивилась я.

— Так у нас тут дикие стада оленей живут, — пояснила мне женщина. — А диких-то хищников нет, чтобы их естественным путем прорежать, вдруг больные там какие будут, вот наши мужики и ходят на охоту. И тестостерон есть куда скинуть, и мясцо свежее, и как санитары леса тоже работают.

— А почему диких хищников нет? — не поняла я.

— Так они нас боятся, чуют в нас опасных конкурентов, вот и прячутся подальше в леса непроходимые.

— А если люди будут по лесу ходить? Не боитесь попасться?

— А они наш лес не видят. Мы его амулетами специальными закрываем, как только сезон на руднике заканчивается, и люди к нам не ходят. Даже если захотят пойти, то дорогу всё равно не найдут.

— Ого, как интересно, а что за амулеты такие?

— Так шаманы наши делают, мы у них покупаем. Не слышала о шаманах?

— Слышала, меня такой лечил недавно, но я не знала, что они еще и амулеты делают.

— Они начали их делать пятьсот лет назад, — начала рассказывать мне тетя Катя, — когда люди против наших ополчились. Слышала, наверное, как ведьм на кострах сжигали?

— Конечно, историю изучала, — кивнула я.

— Тогда и придумывать стали, как от них закрываться, — продолжила она. — Людей-то всяко больше, воевать с ними бесполезно, мы хоть и физически сильнее, да выносливее, а они нас числом задавят да технологиями своими. Так что мы стараемся с ними не ругаться. На работу вон берем сезонную, куда без этого, да в поселке часто бываем за припасами.

— А они разве вопросы не задают, откуда вы приезжаете?

— Да знают они про наше селение, просто мы благодаря амулетам им неинтересны, вот они к нам и не пытаются пройти.

Мы прошли весь поселок неспешным ходом где-то за час.

Оказалось, что состоит он из трех улиц.

Главная, которая упиралась в наш большой дом. На ней стояло всего двадцать строений, по десять с каждой стороны. И две побочные улицы, располагающиеся полукругом с одной и с другой стороны от главной, на которых тоже стояло по десять домов. Итого всего сорок домов. И сорок семей оборотней. А наш — сорок первый.

Были еще построены несколько домов за поселком, в которых жили люди, приезжающие на сезонные работы.

Рудник находился в двадцати километрах от поселка. И золото на нем добывалось как открытым, так и закрытым способом.

Оборотни предпочитали работать поверх земли, под землю их было не загнать, слишком сильно срабатывали звериные инстинкты и боязнь замкнутых пространств, поэтому людей и нанимали для подземного рудника, но только до конца осени. Зимой работать было уже невозможно, слишком сильный холод наступал, и люди в последних числах ноября уезжали. А оборотни консервировали шахту и сам рудник.

Тетя Катя пояснила мне, что если сверху с вертолета смотреть, то получится круг. А наш большой дом стоит почти посередине в окружении небольшого участка леса и красиво стриженных кустов.

Кстати, облагораживанием занимаются в основном женщины.

— Заняться-то всё равно нечем, вот они и упражняются в ландшафтном дизайне, — почему-то с веселой улыбкой пояснила мне женщина.

— А почему вы улыбаетесь? — полюбопытствовала я.

— Так они же соревнования устраивают между собой, кто лучше свой дом оформит и в каком стиле. Но лучше уж так, чем драки да ругань, — со вздохом пояснила она.

— Драки, ругань… а зачем? — не поняла я.

— Так альфа-самки нет в стае, иерархии тоже нет, вот женщины и начинают отношения выяснять. Каждая хочет быть главной. Инстинкты своё берут. Вот мой Ваня и придумал для них занятие — дизайном заниматься. Село наше облагораживать. Каждую осень, когда сезон закрываем, праздник устраиваем. И выбираем трёх лучших дизайнеров.

— А вы разве из села никуда не ездите? В отпуск там?

— Почему же, ездим раз в год, но это же по зиме в основном. Весной, летом и осенью все мужики на руднике работают. А женщинам заняться нечем. Ладно, если детки маленькие, а те, у кого детей нет или большие уже, вот они и начинают склоки устраивать да решать, кто сильнее…

Ну, для меня это не было чем-то из ряда вон выходящим. В интернате девочки тоже не хуже мальчишек отношения выясняли и пытались иерархию выстраивать

— А молодежь чем занимается?

— До совершеннолетия учатся в местной школе. Кто зверя в узде держать умеет, едет в большие города, чтобы там образование получать уже высшее. А там уж как получится. Сыновья-то обычно сюда возвращаются с парами своими. А вот дочки чаще семью находят на стороне да в другие стаи жить уезжают.

— А в городах никто не остается жить?

— Так там же тяжко, кто ж останется-то? Редкие одиночки если только… Лапы размять негде. А свою суть тяжело держать взаперти слишком долго. Поэтому молодежь только счастлива, когда у них появляется возможность вернуться домой. А тем, кто зверя в узде держать не умеет, вообще запрещено в города человеческие уезжать. Этот закон един для всех оборотней.

Пока мы ходили по поселку, выскакивали ребятишки и здоровались. Некоторые подбегали ближе, чтобы обнять тетю Катю и мчаться дальше по своим детским делам.

Оказалось, что женщина заведует местным детским садом. И занимается с детьми-дошкольниками. Вырастила уже не одно поколение малышей, поэтому её тут все уважают.

— А сколько вам лет? — осторожно спросила я, услышав фразу «не одно поколение», и тут же смутилась.

— Сто тридцать, — улыбнулась женщина.

Ого, а я решила, что ей не больше сорока.

— А сколько лет оборотни живут? — пребывая в лёгкой растерянности от новой информации, спросила я.

— Да по-разному, — пожала она плечами. — Альфы, наверное, и до тысячи могут доживать. А обычные волки максимум лет двести живут.

Эта информация меня еще сильнее ошарашила. Ведь эльфы тоже так же живут…

— А почему такая большая разница? Вы быстрее стареете? — не поняла я.

— Нет, — покачала головой женщина. — Это скорее наша натура. Нравится нам, оборотням, адреналин постоянно в крови повышать. Мужики наши чаще на охоте гибнут, чем от старости. Да и женщины недалеко от них уходят. Это редко кто спокойный такой, вот как я, к примеру. По большей-то части им же всем надо куда-то силу свою звериную скидывать.

— Тетя Катя! — крикнула нам одна из девушек, вышедшая на крыльцо и держащая на руках серьезного карапуза. — Заходите в гости, я блины испекла! Чай попьем.

— Идем? — спросила меня женщина.

— Идем, — кивнула я.

Всё равно надо будет с местными знакомиться потихоньку, так почему бы не начать сейчас…

Девушка оказалась внучатой племянницей тети Кати. Звали её Леной.

Она была той еще болтушкой, и стоило нам войти в её дом, как рот Лены почти не закрывался. Она умудрилась рассказать обо всем на свете, что есть в их поселке и за его пределами. Даже про рудник пару слов добавила.

Правда, я мало что понимала, потому что просто тех, о ком она рассказывала, не знала.

Её муж тоже трудился на руднике и постоянно пропадал на работе. А она явно скучала, занимаясь только лишь домашними делами.

— Скорее бы уже зима, хоть побегать, лапы размять, — простонала она, усадив своего сына в ходунки.

Мальчик тут же подъехал ко мне и попытался потрогать, явно заинтересовавшись моей необычной внешностью.

Я взяла его за ручку и криво улыбнулась.

С такими малышами я дел не имела, поэтому немного побаивалась ребенка, не представляя, что с ним делать.

А вот тетя Катя явно умела общаться с малышами, потому что сразу же начала играть с ним во всякие игры типа ладушек и рассказывать простые стишки.

Да, у женщины явно был талант общения с малышами.

Я же могла лишь быть молчаливым свидетелем, пока женщина развлекала малыша и попутно расспрашивала свою родственницу о её проблемах и делах.

Я тоже незаметно для себя втянулась в разговор с новой знакомой и даже умудрилась рассказать о том, что и сама любила заниматься с детьми, только с подростками от двенадцати лет. Помогала делать им домашку, защищала, учила выживать в интернате или просто адаптироваться.

— О, это же круто! Ты могла бы работать в нашей школе! У нас очень не хватает учителей, — тут же загорелась взглядом Лена.

Она сама была учительницей у старших детей.

— Но у меня же нет образования, — неуверенно пробормотала я.

— Ой, да что там образование! Его же можно удаленно получить. Я тебе методичек дам, будешь по ним учить детей. Читать и писать же умеешь?

— Конечно, умею, — пролепетала я.

— Ну и нормально! — Она махнула рукой, как будто это уже был решенный вопрос, и резко перевела разговор в совершенно другое русло, рассказывая о том, какую красивую клумбу цветов она вырастила. Теперь Лена претендует как минимум на третье место на закрытии сезона.

Когда мы вышли из дома Лены, я чувствовала себя слегка оглушенной. Кажется, меня устроили на работу, а я этого даже не поняла.

Потому что девушка чуть ли не в приказном порядке попросила меня прийти к ней завтра, она познакомит меня с другими учительницами, даст методичек для изучения…

Кажется, тетя Катя заметила мой напуганный вид, поэтому, положив руку мне на локоть, сказала:

— Таисия, ты так сильно не переживай. Если не хочешь, то тебя тут точно никто не заставит учить детей. Поверь, Лена на тебя не обидится. Она простая девочка. Я могу сама ей сказать, что тебе это неинтересно. Можешь даже не переживать.

— Да нет, — пожала я плечами. — Мне интересно, просто как-то неожиданно…

— Ну смотри сама, можешь попробовать, а если не получится, то никто тут на тебя зло держать не будет. Работать с детьми, да еще и нашими волчатами-подростками, непросто. Мало кто из взрослых соглашается. Только те, у кого там дети учатся, и то лишь потому, что у них нет выбора. Так что не переживай. Все поймут, если ты откажешься. Это с малышами просто, а с этим попробуй сладь. Они же вообще порой, кроме ремня отцовского, ничего не понимают.