Табу. Разбитые судьбы (СИ)

Глава 27. Дима

Все проблемы в моей жизни из-за женщин. Не в ту влюбился. Не ту выбрал в матери своему сыну.

Только вот почему всё в кучу?

Сначала Машка объявилась, от одного только взгляда зелёных глаз которой, я дурею и приходится прикладывать титанические усилия, чтобы не сорваться. Не послать всё к черту.

Сейчас ещё и Оля, которая за полгода нашла нового хахаля и решила всё-таки расторгнуть наш брак, который и держался-то все эти годы только благодаря бумажке с печатью.

Никакой передышки. Крутишься, как белка в колесе, а петля на шее только туже и туже.

Уже несколько ночей стоило лишь сомкнуть глаза, как в тёмном мареве вспыхивали адским пламенем рыжие локоны, которые хочется пропустить сквозь пальцы.

Она охренеть как изменилась. Некогда плоская фигура приобрела приятные глазу округлости. Без излишков. Всё, как надо. Руки так и тянулись проверить, насколько упругая у неё попка. Задорные глаза стали ещё ярче, напоминая два изумруда. Когда злится блестят точь-в-точь, как они.

Только вот шрам этот… Нет он не портит. Совершенно. Но это моя вина, которая все десять лет выжигала меня изнутри. Это я поставил на ней это клеймо. Я не нашёл сил остаться рядом. Я виноват, но так и не нашёл нужные слова, чтобы извиниться. Да и какие слова тут помогут? Они уже ничего не изменят.

Может быть, если я её оставлю в покое, то это поможет. Хотя бы ей.

Я взрослый, уверенный в себе мужик, но в отношении неё вообще ни в чем не уверен.

Казалось бы, все эти годы я надеялся, что она счастлива без меня. Что будет лучше держаться от неё подальше. Жить своей жизнью. Строить карьеру и заводить семью. Но стоило лишь раз увидеть её, как все мои внутренние доводы полетели к чертям.

Где была моя голова, когда я приперся к ней? Когда прикоснулся к её нежной коже. Дьявол, как она пахла…

Ни одна женщина не вызывала стольких эмоций одним лишь запахом кожи. Без примесей дорогих духов. Может дело не в запахе, а в том, кому он принадлежит?

Почти тридцать лет, а веду себя как сопливый юнец.

Забрать бы Мишку и рвануть в отпуск. Подальше. И в идеале сменить город жительства. Работу можно везде найти. Жил как-то без неё и ещё проживу.

Если бы всё было так легко и просто. Ррраз и вычеркнул из памяти. Но это так не работает.

Выйдя из припаркованной машины возле зала СУДа, втянул морозный воздух с примесями выхлопных газов. Не лучшее решение воспитывать ребёнка в мегаполисе, но здесь больше возможностей. Тем более для закрытого Мишки.

Какой же сволочью нужно быть, чтоб скинуть своего ребёнка на хрупкие плечи Машки. Как она ещё согласилась?

Будь я на её месте, послал бы лесом или спустил с лестницы пинком под зад. Видимо, она настолько мечтала от меня избавиться, что пошла на это.

Хватит её мучать. Я видел боль в её глазах там на кухне. Ей так же, как и мне тяжело было находиться в одном помещении. Видел, как она пыталась справиться с дрожью, сцепив пальцы рук в замок. Лишь вздернутый подбородок говорил о том, что она контролирует ситуацию. Думала, что контролирует.

Она даже тело то своё не контролирует. Не смогла оттолкнуть, не смогла отступить, когда я поддался искушению. В первый и последний раз.

— Дмитрий Александрович, Вас уже все ждут в зале. Пройдемте.

Ну что ж. Пора перелистнуть этот лист своей жизни.

В небольшом зале я сразу же наткнулся взглядом на пока ещё официальную жену. Оля, как всегда, при параде. Дизайнерский костюм, шпильки (как она ноги не переломала на них), строгая прическа. Значит её новый хахаль неплохо зарабатывает. Это и к лучшему. Денег у меня не просит. Рядом с ней старикан. Видимо адвокат.

Я один. Без группы поддержки. Я сам себе адвокат. Да и делить нам нечего. Если бы не Мишка, поставили бы подписи в ЗАГСе и адьёс.

— Опаздываем, Дмитрий Александрович… — пожилой судья недовольно смерил меня взглядом.

Я полгода добивался от Оли расторжения брака. Но она только сейчас так невовремя объявилась, внося смуту в мою и без того веселёнькую жизнь. Чтоб тебя, Оля. Ладно. Покончим с этим. Меня дома ждут Машка с сыном.

— Слушается дело по статье 23 Семейного Кодекса Российской Федерации между гражданином Сокольским Дмитрием Александровичем и Сокольской Ольгой Борисовной. Супруги обоюдно пришли к решению расторжения брака без деления имущества. Никаких требований не выдвигалось…

— Товарищ судья… Я бы хотела дополнить.

Я удивленно перевёл взгляд на почти бывшую жену. Надеюсь, никаких шальных мыслей в её пустую голову не залетело. Под рёбрами неприятно стянулся узел. Или съеденный чизбургер был не таким полезным, как говорил паренёк на кассе или это дурное предчувствие какой-то подлянки.

— Не время, Ольга Борисовна. Все документы вы уже передали…

— Я бы хотела получить полную опеку над сыном…

— Какого хрена, Оль?!

Я подскочил с места, словно яйца облили кипятком, не стесняясь в выражениях, которые только малую толику описывали моё внутреннее негодование. Это тварь бросила нас сыном, не вспоминая даже на праздники, не переживая о его здоровье и психическом состоянии и сейчас вдруг вспомнила, что она мать?

— Дмитрий Александрович, побольше уважения к СУДу. А вы, Ольга Борисовна, должны предоставить заявление и документы, подтверждающие, что вы в финансовом смысле способны содержать сына.

— Оль, ты чего творишь?! — я перевёл полный ненависти взгляд на женщину, ища логику в её лице. — Какой он тебе сын?!

— Родной, в отличие от тебя, — её чуть дрогнувший голос эхом отдавался в моей голове, мешая думать. Руша мой мир.

— Че ты несёшь, дура?!

Если бы мы были в зале одни, то, наверное, скрутил бы её шею в морской узел. Трясущейся рукой закинул таблетку в рот и запил водой. Проклятье. Опять придётся идти на приём к Дастагуль Ашурахуновне…

— Слушание переносится. Разбирайтесь в своих разногласиях, — судья флегматично покосился на присутствующих и скрылся за дверью

Оля подорвалась было ускользнуть из зала, прячась за стариканом. Беги. Далеко не убежишь…

— Оля!!! Через час в кафе «Светофор». Не придёшь — пеняй на себя. Тебя ничто не спасёт…

Мне нужен был этот час наедине с собой, чтобы начать здраво мыслить. Чтобы не наворотить дел, которые потом ой как аукнутся. Ну и плюс это самое кафе находится у дома Машки. Разберусь с продажной тварью, с которой делил постель, и заберу сына.

Боже. Надеюсь, что она просто кукухой поехала. Мишка МОЙ сын. Мой. Точка. Я её на пазлы разберу, если она хоть рыпнется в его сторону.

Каким же ничтожеством надо быть, чтобы манипулировать ребёнком? Какие планы она вынашивает? Хочет денег стрясти? Карьеру разрушить? Так бред это. Не виделась не слышалась, а тут вдруг материнский инстинкт проснулся? Убью суку!

Под конец рабочего дня в кафе не протолкнуться, но как раз перед моим приходом у окна освободился столик.

Забегаловка специализировалась на кофе и сладостях. А мне в горло ничего не лезло. Этот тошнотворный запах выпечки до нельзя натягивал и без того готовые взорваться нервы. Интересно, они застрахованы от порчи имущества?

Представляю заголовки «Адвокат Сокольский разгромил кафе «Светофор»». Или «Муж воткнул вилку в глаз жене в приступе ярости».

Пусть только не явится. Плевать мне на рога. Я не отдам своего сына.

Ольга плавной походкой вошла в кафе, когда я допивал вторую чашку горького кофе. Оглядела довольно скромную обстановку и поморщилась.

Сидящие в кафе мужчины раздевали глазами эффектную женщину. Когда-то и я это делал. Потом по глупости решил окольцевать. Думал, семейная жизнь изменит её. А главное — изменит меня.

Никто не меняется. Люди иногда лишь играют роль для своих интересов.

— Дима…

— Сядь, Оль… — я сжал челюсти, сдерживаясь от крика. — Что за херню ты устроила? Ты совсем берега попутала?

— Мить…

— Не смей меня так называть! — всё-таки не сдержался. Зарядил кулаком по столу. Только подошедшая было за заказом официантка резво развернулась в противоположную сторону.

— Дима, я сейчас всё объясню. Давай поговорим, как цивилизованные люди. Без скандалов, — надо отдать ей должное. Оля при любых обстоятельствах оставалась хладнокровной, как селёдка. Может из-за отсутствия чувств и эмоций. Может воспитана была так. Хрен знает.

— У тебя пять минут. Я спешу к СВОЕМУ сыну.

— Это правда, Дим. Я не хотела этого. Так получилось.

Актриса. Даже глазки в пол опустила. Сама невинность. Видит бог я хотел по-хорошему. Закопаю в лесу суку. Пусть только попробует забрать его в свою Европу.

— Чего ты не хотела, Оленька? М? Ножки свои длинные перед каким-то мудаком раздвигать? Или бросать своего сына не хотела? Ты не мать! Ты шлюха, Оленька… — меня потряхивало от наглости и наигранных слёз в глазах этой чужой женщины. — Я закрыл глаза на твой побег и заменил мать Мишке. Ты и слезинки его не стоишь. Попробуй только встать между нами и ты увидишь меня в гневе. Въезд в твою Европу закрою. Будешь вспоминать свою фуагру, обливаясь горькими слезами и поедая Ролтон.

Я наклонился над столом, приблизившись к ней для пущей убедительности. Надеюсь, мой бешеный взгляд и потрёпанный за последние дни вид произвели на неё нужный эффект: — Ты слышала меня?

— Если не веришь, ДНК- тест…

— В жопу себе засунь свой тест, Оленька…

Кинув купюру на стол, я быстрым шагом вышел из кафе. Лишь бы не сорваться. Лишь бы быстрее увидеть Мишку. Все остальные проблемы отошли на второй план. Больше мне в этой жизни ничего не надо. Только он.

На самом деле. Соберу чемодан. Куплю пару билетов в какую-нибудь Доминикану. Проведём недельку вместе на белом песочке, не отвлекаясь на проблемы. Подлечу нервишки. Высплюсь.

В окне Машкиной квартиры не горел свет. Спят что ли? Я затянулся сигаретой, поглядывая на часы. Да уж. Вот тебе и «пара часиков».

Давно не курил. Думал поможет. Нихрена. Только во рту привкус горечи. От сигарет, а может от тех слов, в которые не хотел верить.

Я смотрел на тёмные окна. Возвращаться бы вот так же после работы к ним. Мишка прибежит показывать новый пароход, который он нарисовал цветными карандашами, а Машка спокойная и с улыбкой на лице выйдет встречать в домашнем халатике. Прижмётся к груди и скажет, как сильно скучала. Пусть хоть в мечтах, но я был счастлив. Это мой рай.

Только вот в реальности Машка мне не рада. Ждёт, когда же свалю из её жизни. Заслужил. А Мишка снова закроется в свою скорлупу, где, пусть и не говорит, но наедине с собой переживает предательство матери. Он чертовски сильный пацан. Даже сильнее меня.

Затоптав ботинком окурок, толкнул дверь в подъезд. Чёрт. Как же не хочется их будить.

На удачу дернул за ручку, та оказалась не заперта. Придётся провести лекцию о том, как опасно жить в многомиллионном мегаполисе. Это тебе не наш маленький посёлок, где все друг друга знают. Здесь и за бутылку водки могут здоровому мужику череп проломить. А тут в квартире ребёнок и слабая девушка, которая и пискнуть не успеет.

Красть у неё нечего. Уже проверил. Из самого дорогого, кроме неё самой, старенький холодильник «Свияга» с советских времён. Но вот насилия кругом полно.

С каждым шагом раздражаясь всё больше и больше, представляя весь ужас, с которым сталкивался на работе, я зашёл в комнату, которая и спальня тебе и гостиная.

Мишка спал, прижавшись к Машке и положив одну руку ей на живот. Оба еле слышно посапывали.

В темноте они выглядели так умиротворённо, так… по-домашнему. Я облокотился о косяк, не в силах сделать хоть ещё один шаг. Вот он рай. Таким я его всегда представлял. Хоть пару минуточек можно помечтать, что это правда. Что это моя семья.

Прилечь бы рядышком, прижимаясь к тёплому телу Машки. Вдыхать аромат её волос. Защитить их от всего мира. Только вот какой из меня защитник? Машку надломил своей эгоистичной любовью. Мишку от мамаши защитить не могу. Если это всё правда…

Я сделал пару неуверенных шагов, приблизившись к сладкой парочке.

Мягкие губы девушки так и манили. Хотелось прижаться к ним, запомнить этот вкус навсегда. Зарыться пальцами в мягкие волосы и провести по спелой груди грубой ладонью, пока она будет выгибаться как кошка.

Я протянул руку, отодвигая пальцами прядь рыжих волос, спустившуюся на глаза. Лёгким движением прикоснулся к бархатной коже её щеки, проведя по давно зажившему шраму.

Желание провести языком по нему было сродни помешательству. Дыхание утяжелилось, а сердце забилось в два раза быстрее, рискуя своим стуком разбудить девушку.

Так и есть. Её светлые ресницы затрепетали и сонные глаза с недоумением посмотрели на меня. Как будто заглянула в душу. Не стоит этого делать, Мань. Там ад. Там черти жарят мою душу.

— Ты пришёл, — её хриплый ото сна голос казался мне слаще музыки.

— Прости, что так долго.

Казалось, что мы говорили совсем о другом. Словно она ждала все эти годы и вот наконец-то дождалась. Только это было вновь моё чёртово воображение. Не забыть бы поговорить об этом с Дастагуль…

— Мишка уснул.

— Да, вижу.

Нужные слова так и не хотели всплывать наружу. Говорить совсем не хотелось. Да и о чем? Хотелось просто, чтобы она смотрела на меня ТАК. Спокойно. Как раньше. На миг я снова увидел мою взбалмошную соседку, которая не давала заскучать. С которой было так спокойно просто молчать, сидя на крыше и глядя на звёзды.

Но наваждение развеялось. Машка моргнула. Её сон отступил. В голове закрутились какие-то шестерёнки. Я даже слышал их скрип.

— Тебе пора, — от тёплого голоса не осталось и следа.

С трудом поднявшись на ноги, я провёл по волосам, пытаясь собраться с силами. Пытаясь попрощаться. Навсегда? А я смогу в этот раз просто уйти?

Аккуратно подхватив сонного сына, я прошёл в коридор, снимая с вешалки его одежду.

Если она сейчас попросит остаться… Если хоть один её взгляд скажет мне больше слов, то никакая сила не заставит меня уйти. Если знать, что я ей нужен, но она молчала.

— Мань… — я умоляюще посмотрел ей в глаза, ища хоть что-то.

— Мить… не надо… — она отвернулась, пряча эмоции. Я всё понял. А чего я ожидал? Дурак.

Нельзя после всего, что она пережила, просто взять и забыть. Взять и начать сначала. Такого не бывает. Не со мной точно.

Тихо прикрыв за собой дверь, я вышел на улицу со своей бесценной ношей.

Мишка что-то проворчал, когда я аккуратно переложил его в кресло. Лишь этот маленький человек удерживает меня от пропасти. Еще какой-то месяц назад я и не замечал её. А сейчас, стоит лишь сделать шаг и полечу в бездну. Но Мишка… Только я у него остался. Только он у меня есть. Как я буду жить, если и его не станет рядом?

Дверь подъезда с глухим ударом хлопнула. Я обернулся. Рыжий ураган чуть не сбил меня с ног, впечатывая в машину. Её дрожащие ручки сжали ворот моего пальто, прижимая к себе. Мягкие губы накрыли мои. Сладко. Чёрт возьми как сладко. Обхватив её мокрое от слёз лицо ладонями, боялся хоть на миг отпустить её.

Это мгновение закончилось слишком быстро. Отстранившись, Машка всхлипнула.

— Никогда больше не возвращайся. Ты обещал, Мить, — тихий надрывный голос умолял оставить её в покое, а глаза кричали, чтобы остался. А я просто стоял и смотрел, как дверь подъезда закрылась. Закрылась и дверь в её сердце.