Табу. Разбитые судьбы (СИ)

Глава 7. Маша

— Жихарева, пойдёшь сегодня в ДК? — после уроков противный одноклассник Ванька неожиданно перегородил дорогу.

— Что я там забыла? — я сделала шаг вправо, но Ванька схватил меня за локоть.

— Как что? Пообжимаемся…

— Придурок! — я вырвала руку и глянула на него исподлобья.

— Ну так что? Идёшь?

С первого дня знакомства он считал своим долгом доказать мне, что я неудачница. Обидные слова, тычки в спину, лягушка в рюкзаке, это малая часть его злодеяний. За семь лет я привыкла к этому. Бабуля подшучивала и говорила, что таким способом мальчики привлекают к себе внимание понравившихся девочек. А мне вообще не хотелось такого внимания. Хотелось просто доучиться ещё четыре года спокойно без постоянного ожидания пакостей.

Его вопрос поставил меня в тупик. И что я забыла в местном старом Доме Культуры? Никогда не ходила на дискотеки и не собиралась в ближайшее время. Мне было мерзко смотреть на пьяную молодежь, которая «помечает» деревья вокруг здания или исполняет брачные игры в подсобке на старом диване.

Откуда я это знала? Девчонки постарше во всех красках описывали ночи, проведённые в грязных лапах местного сброда. Меня передернуло. Отвратительно.

Нет. Сегодня был последний учебный день перед каникулами. Сегодня должен приехать мой Митька, от которого в последний месяц не было ни одного слова. Он не ответил ни на пятое, ни на двадцать пятое сообщение.

Я накручивала цепочку на шее вместе с нервами. Что могло произойти? Может он попал в больницу и нет возможности ответить на мои сто вопросов? Может он потерял телефон и сейчас мучался так же, как и я в неизвестности? Или он специально молчал, чтобы я соскучилась? Куда уж сильнее то?

Всё это время я изводила себя волнениями и плохо спала. Учеба покатилась по наклонной, а выдержки почти не осталось. Хотелось пойти к тёте Лене, маме засранца, и узнать в чём дело. Но я уговаривала себя ещё подождать. Каждый новый день тянулся невыносимо долго.

Самая ужасная мысль, которая приходила в мою голову, это то, что он забыл все слова, которые говорил в наш последний вечер на крыше, и нашёл себе какую-нибудь студенточку с длинными ногами и шикарными волосами. Она уж точно больше ему подходила, а не как четырнадцатилетняя нескладная рыжая девчонка. Наверное, они ходят по институту за ручку, а после занятий идут в кафе или на набережную. А может в кино? И там он её целует в пухлые губки. А она умело отвечает. Я, как могла, отгоняла глупости, от которых сон совсем пропадал.

Сегодня он приедет, и я развею все свои страхи. Мы, как и раньше проведём всю ночь на моей крыше, обсуждая новости, скопившиеся за время нашей разлуки. Митька обязательно посмеётся над моими страхами, и эта тяжесть в груди пропадёт. Я смогу вновь свободно дышать, ощущая себя живой.

Поэтому в мои планы не входила программа «культурного» вечера в совсем не культурном ДК.

Так и не дождавшись ответа от меня, Ванька раздраженно хмыкнул и, бросив грубые слова мне в лицо, пошёл своей дорогой.

Я же понеслась домой так, что позавидовали бы самые именитые спринтеры. В голове билась лишь одна мысль. Скоро я увижу человека, который занимал все мои мысли не только днём, но и ночью. В самых откровенных снах, которые мне снились на протяжении всей учебной четверти, Дима едва касался своими губами уголка моих губ. Даже от воспоминания об этом мои щёки полыхали, как пожар.

— Баааа! Митька не заходил? — я с порога, не сняв ботинки, понеслась на кухню. Там бабуля, тыча пальцем в мутный экран телевизора, ругалась с Жириновским.

— Вот стрекоза! Руки мой. Сядь блинчики поешь. Мальчики все потом.

— Ну бабушкаааа. Ну какие блинчики? Так заходил? — я в надежде уставилась в светлые глаза, скрытые толстыми линзами очков.

— Не было никого.

Я понуро поплелась в свою комнату, попутно снимая верхнюю одежду.

Успокаивала я себя тем, что день в самом разгаре, а до посёлка ехать три часа. Он наверняка ещё в дороге. А потом первым делом придёт поздороваться.

Я поглядывала на старенький Сименс, отсчитывая время до нашей встречи. Пять минут, пол часа, час… Время шло, а я всё так же металась по своей комнатушке, как загнанный кролик.

Каждый раз, стоило услышать посторонний шум, я прижималась конопушчатым носом к окну в надежде, что это ОН.

Солнце скрылось где-то за домами. Посёлок погрузился в полумрак. На улице загорались фонари. Их тусклый свет являл моему дёргающемуся глазу случайных прохожих, но не того, кого я до боли в груди мечтала увидеть. В окне соседей загорелся тёплый свет.

Плюнув на свою гордость, я накинула тонкую ветровку на плечи и выбежала из дома под недовольный крик бабули. Мне необходимо было увидеть Димку. Хоть на секундочку. Узнать, что он в порядке. Что не забыл.

Цепочка на шее дарила тепло и уверенность. Он жив и здоров, просто… Просто…

Постучавшись в дверь, принялась нетерпеливо ждать. Секунды растянулись, словно часы. Я топталась на месте и кусала ногти от нервозности. Ещё немного.

Постучала снова. Прислушалась. Раздались неспешные шаги.

В открытую дверь вышла Митькина мама в красивом голубом халатике. Я всегда удивлялась, как такая эффектная женщина живет в нашем тихом посёлке на окраине области. Ни перспектив, ни богатых поклонников. Бабуля говорила, что когда-то вокруг неё вились толпы воздыхателей.

Тётя Лена удивленно вскинула аккуратные брови, увидев меня, растрепанную и в грязных сапогах.

Она смерила меня как всегда пристальным, немного высокомерным взглядом, как будто я отвлекаю её от поистине важных дел. Маникюра например или обсуждения последней коллекции какого-нибудь кутюрье со своими подружками. Ах да. Кроме моей мамы подружек-то и не было.

— Тётя Лена, а Дима приехал? — я смутилась от её взгляда. Как будто я очередная поклонница её сына, оббивавшая порог дома.

— Приехал.

— А можете его позвать? — камень с души упал, расколов мои страхи.

— Нет не могу. Нет его, — женщина равнодушно разглядывала свой маникюр.

— А… где он?

— Слушай, милочка. У меня нет времени на игру «Тысяча и один вопрос», — она даже не пыталась скрыть раздражения в голосе.

— Простите… — я опустила голову, разворачиваясь к дому.

Видимо мне не показалось, что эта женщина меня недолюбливает. Странно. Почему бы? Я ничего плохого ей не сделала.

— В клуб он ушёл. Развлекаться, — она бросила последние слова, как старую кость дворняге и захлопнула дверь.

Удивившись этим фактом, я понеслась вдоль улицы, разбрызгивая грязную воду из луж. В голове носились не радужные мысли. Во-первых: какого черта он приехал и не зашёл ко мне? Во-вторых: какого черта он пошёл в клуб? Он не такой. В-третьих: какого черта?!

Двухэтажное каменное здание местного ДК скрывалось в центре парка, освещенного одниноким фонарём. Громкая музыка даже на улице заставляла морщиться. Никогда не любила шум и скопление людей.

Возле входа стоял охранник, со стороны похожий больше на местного алкаша. Он словно выбрался из канавы и надел толстую куртку с надписью «Охрана» больше на три размера. Щупленький мужичок с красным носом курил в сторонке, переговариваясь с дружками, изредка смеясь и показывая жёлтые зубы. На входящих он даже не смотрел.

Я без проблем прошмыгнула в здание. Минула полутемный коридор с гардеробной и сидящей в ней, как Цербер, пухлой тётей Зиной.

Задержалась на входе в зал, восстанавливая дыхание и привыкая к ярким вспышкам света. Слегка пригладила торчащие в разные стороны волосы и сделала шаг вперёд. Десятки тел извивались под громкую музыку. Девушки в коротких юбках и на длинных каблуках, разукрашенные, как индейцы на тропе войны, покачивали бёдрами, зазывая вусмерть пьяных «кавалеров». «Кавалеры» же полуоткрытыми глазами наблюдали за брачными играми самок, выбирая понравившуюся.

Эта сцена вызывала омерзение, и я решила для себя, что ни за какие деньги больше не сунусь сюда. Мне нужно только увидеть Митьку. Прижаться к нему и успокоить бешено бьющееся в тревоге сердце.

Проходящий явно на автопилоте представитель мужского населения больно толкнул меня в плечо. Оцепенение спало. Нужно идти. Назад пути нет.

Тяжело дыша, я сделала первые шаги в этом царстве хаоса. В этом полумраке разврата. Я медленно шла, высматривая чёрную макушку, пока не остановилась как вкопанная.

Пока не увидела ЕГО.