Тайная одержимость

Глава 33

Нелли провела в участке двое суток – сложно, больно, тяжело. Нелли потеряла друга, учителя, отца – в лице Зойла она потеря всех тех, кого ей так не хватало на протяжении большей части жизни, однако в действительности ее потери были ничем в сравнении с тем, что в первую очередь не стало очень хорошего человека. Он погиб, и погиб ни за что. Просто так. Потому что когда-то имел глупость ей помочь. Потому что жизнь порою и часто – несправедлива.

Все подневольное время прошло в допросах: через силу, через «не могу», ей приходилось отвечать на каверзные и неудобные вопросы. В тусклой, невзрачной комнате, под режущим взором серых глаз у нее не брали показания, нет – ее допрашивали как первую и последнюю подозреваемую. Об уютном кабинете полковника Алаева пришлось забыть, хотя руководил процессом сам полицейский. Почему руководил – непонятно, вроде как являлся заинтересованным лицом. И вся его заинтересованность, разумеется, не могла не ощущаться Нелли. Спроси ее, она бы предпочла кого другого в роли главного поборника справедливости.

Полковник и раньше не питал к ней симпатии и по вполне понятным причинам не доверял, но если при первой их встрече правда умело скрывалась под масками «хитрый, не выдающий намерений полицейский» и «друзья Зойла – мои друзья», периодически чередующимися между собою, то сейчас наблюдалась совершенно иная картина.

Полковник, конечно, не кричал и с кулаками на нее не кидался, однако взгляд «ах ты тварюга, откуда ж ты взялась такая», не спускаемый с Нелли более чем на пару секунд, говорил о многом. Например, о том, что шторы показной вежливости были сняты, и Нелли могла наблюдать истинное к себе отношение. Как итог – ее мучили бесконечными вопросами. Полковник мучил, словно желал взять измором; словно ему нравились ее сбивчивые, невнятные ответы; словно она была преступницей!

Она была в таком разбитом состоянии, что ни разу за все время допроса не подумала взять адвоката, эта мысль не посетила ее затуманенную голову. А потому ей, и без того ощущающей себя атрофированной инфузорией туфельки, будучи не в состоянии вникать во что-либо сложное, приходилось напрягаться вдвойне, дабы находить логичные правдоподобные объяснения. Кем были нападавшие? Вы их знали? Почему напали? Почему на вас? Почему сейчас? Куда, когда и зачем скрылись? Как все происходило?..

Это было ужасно. Она не помнила, а делались ли перерывы?

Как оказалось, полицию вызвала Анита, хотя в диспетчерскую после ее звонка поступило еще два вызова от прохожих, обеспокоенных «воплями» в баре: а ведь на дверях висела табличка «Закрыто».

Официантка очнулась на кухне, лежа напротив связанных по рукам и ногам, с кляпами во рту коллег: видимо, в данном случае догмары решили перестраховаться, поскольку служебной части заведения уделялось ощутимо меньше внимания, нежели залу.

Судя по мало вменяемым состояниям обоих поваров и двоих помощников по кухне, их так же как Аниту оглушили, хотя Нелли считала, что в ход пошел иной, нетрадиционный вид воздействия, и воспользовались им ferus.

Из зала доносились стенания, там что-то ломалось, грохотало. Анита решила не испытывать более судьбу – достаточно того, что бар захватили террористы, а потому, осторожно выскользнув в коридор, она незамеченной выбралась наружу и вызвала полицию.

Все-таки еще и отчаянная. Анита. Другая бы не решилась. Однако этот смелый поступок в глазах Нелли девушку, увы, не реабилитировал: в полиции Анита рассказала много чего лишнего.

Например, что захватчики искали ее, Нелли, и это Нелли виновна во всем, что случилось. Анита поведала им историю своего «знакомства» с догмарами, пересказала частично подслушанные, не для ее ушей предназначенные разговоры, что стало очередной причиной для полковника побросать в Нелли хрупкие пузыречки яда. Он только убедился во мнении, что знала Нелли больше, чем говорила. Полковник так и сказал: «Все ниточки ведут к тебе, поэтому я не успокоюсь пока не пообрываю каждую из них».

Отвечала Нелли слово в слово, как велел Александр – так было проще: не думать, не гадать, слепо следовать чужим указаниям. Никого не знает, видела впервые, не представляет, почему ее искали. Заметила, что полиция Салехарда тоже искала, и что с того? Возможно, когда-то кому-то перешла дорогу, что при ее профессии совсем неудивительно. На что полковник Алаев заявил, что вряд ли статьи а ля «вытряхиваем палас» и «собираем коллекцию магнитиков на холодильник» могли вдохновить кого-то на захват заложников и убийство человека.

«Человека».

В числе погибших значился только Зойл. Нелли не знала, куда делись тела нескольких догмар, которые Нелли видела всего лишь за несколько минут до прибытия полиции. Нелли вообще не знала, что делали ferus с телами врагов, после подобных кровавых конфликтов, но предполагала, что в поле зрение людей и уж тем более полиции они не попадали. В любом случае она уверена, что даже наткнись полицейские на нечеловеческий труп, через него на догмар и ferus выйти не смогут – уж они-то, наверняка, побеспокоились о сохранности своего секрета.

Нашла ли полиция улики, которые указывали на присутствие в баре во время потасовки кого-то еще помимо захватчиков, для Нелли осталось загадкой, поскольку сам полицейский на вопросы отвечать не спешил. Все что узнала Нелли за время, проведенное в участке, она узнала лишь благодаря рассеянной внимательности и умению сопоставлять факты, которые, в процессе взятия показаний, выстраивая конструкции неудобных для нее вопросов, ненамеренно предоставлял сам служитель закона.

Выбраться из камеры пыток она смогла отчасти благодаря Дмитрию. Он рассказал свою, более адекватную и объективную версию захвата «Красной метки»: как после телефонного разговора с Нелли в бар заявились неизвестные типы, вынудили закрыть заведение, а сами стали ждать: как оказалось, Нелли и Зойла. Он заявил, что Нелли, наравне с остальными заложниками, была близка к смерти, отметив, что сейчас на руках полиции мог оказаться не один труп, а два, а может, и того больше. И что самое главное – Дмитрий умолчал об Александре. Нелли считала именно так, поскольку полковник Алаев о мужчине, почтившим бар своим мрачным присутствием, не упомянул. Стал бы он молчать, если бы знал, что во время трагедии в «Красной метке» присутствовали не только захватчики и работники заведения, но и левые подозрительные личности?

Конечно же нет: он задавил бы Нелли морально, выпытывая информацию об Александре. Чего не произошло. А значит по неким собственным, одному Дмитрию известным причинам, он решил об Александре и его компании не распространяться. Нелли сомневалась, что Александр успел обработать Дмитрию мозги, в этой карусели событий гипноз был невозможен. Или возможен? Нелли не знала. Но, как бы то ни было, Дмитрий молчал, Анита Александра не видела, а Ликерия… о Ликерии также никто не упоминал.

Полковник Алаев не мог задерживать Нелли дольше того, что уже задержал, он и так превысил полномочия. Никаких улик против Нелли не было, что бы он себе не вообразил, к тому же по делу она проходила как потерпевшая. Поэтому, выжав из нее последние соки, полицейский ее отпустил, запретив, однако, выезжать из города.

– Я все выясню, Нелли, – сказал ей напоследок, проникая в душу безрадостным, но твердым взглядом. – Я выясню правду. Я знаю, у тебя есть тайны, и знаю, что Зойл помогал тебе их скрывать, за что и поплатился. – Серый взгляд потяжелел. – Однако я все выясню, и виновники будут жестоко наказаны.

Нелли хотелось разрыдаться: прямо там и прямо перед мужчиной. Снова. Она понимала полковника, его желание докопаться до правды: он потерял друга, родного человека, и испытывал такое же горе, как она сама. Однако слова его все равно задели: «помогал тебе их скрывать, за что и поплатился». Ей можно было об этом не напоминать. Она и без того не переставала винить себя в гибели Зойла, прекрасно сознавая, что с этим набором чувств – вины, сожаления и потери – ей предстоит прожить остаток жизни. Она и только она виновата в том, что произошло, вряд ли она когда-либо сможет себя простить.

Нелли вышла из участка поздним вечером: дул слабый ветер, местами горели фонари. Не зная, как теперь быть, куда и для чего идти, Нелли слепо брела вперед, в неизвестном направлении, вдоль проезжей части.

Ей было плохо, и эта простая фраза отражала весь спектр испытываемых ею чувств. Хотелось спрятаться: от мыслей, переживаний. От воспоминаний. От людей, знавших и осуждавших ее; людей, отождествлявшихся с несчастьем и ее причастностью к нему.

Она не знала, как долго прошагала под рев моторов и скрежет шин, однако в какой-то момент не выдержала:

– Прекрати это делать! – крикнула Нелли и остановилась, пытаясь усмирить обуявшую злость. Справа росли деревья, слева слепили придорожные огни…

Нелли услышала звук неспешно приближающихся шагов – Александр остановился у нее за спиной.

– Можешь идти. Мне нужно подумать. Одной. – И не оборачиваясь к нему, пошла дальше.

Меньше всего ей хотелось смотреть на Александра и уж тем более разговаривать с ним. Он был связан с этими догмарами. С этими подлыми подонками-догмарами…

– Я же сказала, что хочу остаться одна, – выдавила Нелли сквозь зубы спустя некоторое время. – Одна, понимаешь? Это когда один человек и больше никого! Мне не нужна нянька!

– Это опасно, – произнес мужчина.

Нелли с горечью усмехнулась.

– Хуже мне уже не будет.

– Мне будет.

Внезапно Нелли обернулась.

– Почему ты не помог ему? Почему? – набросилась на Александра и в порыве ярости толкнула его в грудь. – Ты же мог! Тебе ничего не стоило! А ты… ты стоял и смотрел, как они его убивают! – Она поджала губы, сдерживая накатившие слезы. – Разве что о погоде с ним не разговаривал! – рука замахнулась выше, но Александр ее удержал.

– Прекрати. – Заведя руку ей за спину, он притянул Нелли к себе. Только Нелли не закончила, она вырывалась.

– Ты мог заколдовать его, мог напасть, отнять нож! Он бы даже не заметил. Ты же всемогущий сверхчеловек! Да не трогай же ты меня! – Она, наконец-таки, высвободилась. – Уйди! – крикнула Нелли. – Ты действуешь мне на нервы, давишь, я не могу сосредоточиться…

– На чем? – спросил вызывающе, прекрасно зная ответ.

– На его смерти! – проголосила в отчаянии и, разрыдавшись, отвернулась, испытывая странное мазохистское удовлетворение.

Александр не подходил, что позволило ей слегка успокоиться, поскольку подойди он – снова бы сорвалась.

– Что, взялся за старое? – спросила Нелли. – Снова будешь следить, контролировать каждый мой шаг? – Она смахнула невысохшие слезы.

– Нам пора домой. – Александр пристально на нее смотрел.

– Ты прав, мне пора в Салехард…

– Я сказал домой, а не в Салехард. – В два шага оказавшись с ней рядом, Александр подхватил ее в области плеча. – Идем.

– Я не хочу никуда идти. Отпусти меня! – Нелли начала отстраняться. – Прекрати! – прорычала со злостью, но Александр был непреклонен – он пытался вести ее за собой. – Ты не понимаешь, мне нужно подумать! Александр! – прокричала с надрывом и вдруг сделалась настолько податливой, что Александр, замешкавшись, остановился. Нелли чувствовала на себе его взгляд.

– Отпусти меня… – прошептала едва слышно, глядя на серый, землистый асфальт.

Александр отпустил, и она закрыла лицо руками: как же ей все-таки плохо…

Шеи коснулась грубая ладонь, а вторая, обнимая за талию, неспешно прижала ее к теплой груди.

Нелли вцепилась в плащ Александра. От проявленной жалости, – может, сочувствия или участия – она размякла больше.

– Это я виновата, я. Я не должна была…

Александр молчал и поглаживал ее по спине. До дома они дошли лишь глубокой ночью.

В аморфном состоянии Нелли провела неделю: в комнате, одна, лишь изредка поднимаясь с постели. Безразличная ко всему, равнодушная ко всем, Нелли глаз не открывала, когда Александр приносил ей поесть. Зачем? Есть – она почти не ела, временами смачивала горло водой, а разговаривать с ним не хотела. Ни с кем не хотела, не сейчас. Прямо сейчас ей следовало сосредоточиться: на себе, своей жизни и будущем, а значит, требовалось одиночество.

Догмар отдал ее Александру – мир, однако ж, полон сюрпризов. Почему он так поступил? Какую цель преследовал? Разве не хотел, наконец, осуществить то, к чему он и его люди стремились на протяжении долгих, выматывающих месяцев?

Ах, да, забыла – чтобы они оба страдали, что бы ни значила эта сомнительная фраза. Скорее всего, догмар ошибся в формулировке, поскольку должен был знать, что Александру дела не было до кого бы то ни было, кроме себя самого, поэтому вряд ли он захворал от гибели какого-то человека. Страдала только Нелли.

Но важнее чувств, испытываемых Александром, было другое: догмары что же, прекращали на нее охоту? Вот так, насовсем? Конец ее скитаниям и бегству?

Верилось слабо. Делать, что вздумается, идти, куда вздумается, не трястись над каждым своим шагом – так было в прошлой жизни. В реальности, в которой Нелли представляла иную версию себя настоящей: счастливую, беззаботную, не обремененную тяжелым опытом. Сколько зла пришлось пережить, сколького лишиться ради того, чтобы понять, как хорошо она жила; и дойти до того состояния, что даже представить себя не могла в роли свободного, беспечного человека: настолько свыклась с чувствами постоянной тревоги и опасности, что, казалось, извлеки их из нее – сдуется.

А если же нет? Если освобождение Нелли есть только уловка? Розыгрыш, злая шутка полоумного догмара?

Тогда Нелли сама прекратит творящийся беспорядок, поскольку, как и прежде жить, ожидая подвоха за каждым поворотом, больше не могла. С нее хватит.

Сколько же противоречий…

И Нелли снова и снова себя спрашивала: что предлагал ей Дей? Как именно она могла избавиться от догмар и зажить безопасной жизнью?

Нужно расспросить, попробовать и… вернуться в Салехард. Да, наконец, она определилась в своих дальнейших планах. Следовало вернуться домой. И не важно, что Артур Алаев запретил ей покидать Радлес. В Салехарде, к слову, ее также искала полиция и обстоятельство это, по мнению Нелли, являлось более чем уважительной причиной для отъезда. Тем более Зойла больше не было, что еще держало ее в Радлесе? Возможно, уехав, ей станет легче и боль утихнет…

Но образуется другая: Нелли окажется вдали от Александра. Вот что держало ее в Радлесе, точнее «кто» – Александр. Сможет ли начать новую жизнь, зная, что где-то там, в Радлесе, живет и радуется, а может, страдает любимый мужчина? Не по себе становилось каждый раз, как думала о предстоящей разлуке. Но к чему приведет их совместная жизнь, даже если Нелли останется? Александр не человек, он ferus. Вот кем являлся этот загадочный мужчина. Belua ferus – Дикий зверь. Теперь она знала значение этих слов: поняла, нашла, увидела своим глазами – пазлы знаний, обстоятельств и догадок сложились в единую картину.

А потому могла сказать точно: Александр из числа долгожителей, тогда как Нелли – нет. Она состарится, подурнеет, умрет. Хотя, к чему так далеко заглядывать, когда есть более насущная причина их несовместимости: романтические чувства испытывала только она. Александр ее не любил. Заботился – да, в чем убедилась Нелли, когда он пришел к ней на выручку в бар. И неважно, что говорил Лисандру, что за бравада звучала из его уст. Александр пришел за ней. Этого ли недостаточно?

Но ведь это не любовь.

На восьмой день самовольного заточения Нелли пришел Александр. Видимо, решил, что недели оклематься достаточно.

– Пора вставать, – заявил он с порога и остановился у кромки кровати.

Нелли подняла глаза – всем своим видом он излучал решимость.

Она привстала с подушки: за эти дни Нелли многое для себя решила.

– Ты прав, – прохрипела Нелли и осторожно села, коснувшись ступнями пола.

Александр прищурился.

– В чем дело?

– Ни в чем.

– Нелли, в чем дело? – потребовал ответа.

– Я возвращаюсь домой. В Салехард.

Нелли встала с кровати и направилась, было, умываться, но далее, чем на шаг от Александра не отошла – он схватил ее за руку.

– Я недопонял. Повтори, пожалуйста. – В голосе таилась угроза, в глазах – предупреждение: «Хорошенько подумай, прежде чем произнести это снова».

Нелли было все равно.

– Здесь нечего понимать. – Она вырвала руку. – Я уезжаю. – И не думая что-либо пояснять, прошагала в ванную комнату, частично прибранную, с новым зеркалом.

Нелли вгляделась в отражение – здесь было от чего всплакнуть. Уставшая и осунувшаяся – потрепанная версия Нелли: помятая кожа, под глазами, заплаканными, синяки, местами ссадины…

Нелли включила воду, схватила щетку, стоявшую в бессменном, назло недавнему «землетрясению», стаканчике, когда в зеркале отразился и сам виновник стихийного бедствия.

– Если ты не возражаешь, – взмахнула щеткой, – я бы хотела…

– Ты забыла спросить меня, – грубо перебил Александр.

– О щетке? – Нелли выдавила на нее пасту.

– Об отъезде.

Надо же.

– Не думаю, что ты имеешь к этому отношение. – Да, с некоторых пор.

Она начала чистить зубы. Александр ее не смущал: его она с места не сдвинет, пока тот сам того не захочет, поэтому был ли смысл в очередной ругани и лишних негативных эмоциях?

– Я имею к этому самое непосредственное отношение! – рыкнул Александр, что она едва не подавилась пастой.

Так, спокойней. Мятная – не значит съедобная. Да и чего он злится? Напротив, должен радоваться, что избавит себя от обузы. Он же сам намеревался помочь ей уехать, так чего сейчас кипятиться?

С чистой совестью Нелли продолжила чистить зубы.

– Ты меня слышишь? – У виска тяжело задышали: уперев руку на висящее перед ними зеркало, Александр склонился к Нелли, грудью коснувшись ее спины.

Зеркало покачнулось. Правильно, сломай второе.

Не желая пересекаться с ним взглядами, Нелли поспешила пригнуться да набрать в пригоршни воду, и поняла: лучше бы стояла, ощущала тепло его дыхания. Поскольку сейчас Нелли тазом ощущала тепло нижних телес Александра, свободная рука которого в покровительственном жесте опустилась ей на талию.

Она подняла глаза: сам-то заметил?

Он продолжал смотреть на нее с неизменно сердитым выражением лица.

Нелли постаралась умыться как можно быстрее.

– Слышу. – Поставив щетку в стаканчик, Нелли выскользнула из-под Александра и устремилась в комнату. – Думаю, душ я приму позже.

Вытершись полотенцем, она прошагала к шкафу.

– Не волнуйся. Если ты до сих пор боишься, что я выдам ваш секрет, прекращай это делать. Не выдам. У меня было множество возможностей проболтаться, но я молчала. Буду молчать и впредь. – Она достала сумку, которая оставалась практически не распакованной. Но ее внезапно вырвали из рук и отбросили в сторону.

– Мне плевать на наш секрет! Мне уже на все плевать! Прекрати съезжать с темы! – Ее притянули к мощному телу.

Теперь взволнованная Нелли смотрела на Александра заинтересованно.

– Что это значит?

Манкие губы сложились в полоску, челюсти напряглись. Внутри Александра происходила борьба – Нелли чувствовала, знала, словно воочию наблюдала в сосредоточенных на ней глазах. А потому не давила, с виду спокойно, а в душе нетерпеливо выжидая судьбоносного момента.

Но, по-видимому, зря выжидала, поскольку постепенно становилось очевидным, что навряд ли дождется хоть каких-то объяснений.

– Я пришлю тебе благодарственную открытку. – Отстранившись, она вознамерилась отправиться на поиски выкинутой Александром сумки, когда непреодолимая сила вернула ее обратно, прислонив к дверце шкафа.

– Ты никуда не едешь, – прорычал Александр.

– Что за способ? – Нелли впилась в него глазами, только Александр вопроса не понял. – Что за способ? – повторила нетерпеливо. – Способ, предложенный Деем для моего бесследного исчезновения с поля зрения догмар?

А сейчас Александр понял, все понял, да еще как хорошо. Взгляд изменился: потемнел, глаза налились кровью. В них читался протест.

– Забудь.

– Я не могу…

– Забудь об этом, поняла? – Он сжал ей подбородок. – Я не буду этого делать. Понимаешь меня? Не буду. И ты никуда не едешь! Даже не думай об этом!

– Ты меня любишь? – устало поинтересовалась Нелли, чем застала врасплох не только Александра, но и себя саму.

Прошли секунды – Александр отстранился и неуловимо изменился в лице. Злость и агрессия сменились непониманием, которое, в свою очередь, трансформировалось в осознание. Напряжение, потом волнение…

– Или это лишь похоть? Лисандр прав?

Александр ничего не говорил. Смотрел на нее, ел глазами, но, с присущим ему упрямством, отвечать не торопился. Что продолжало ранить Нелли, причинять дополнительные страдания, словно ей мало уже испытываемых. – Так любишь или нет? – Голос дрогнул. – Потому что, если ответ отрицательный, своими словами и поступками ты делаешь мне только хуже. – И набравшись храбрости, она произнесла: – Поскольку я люблю тебя, и мне невыносимо знать, что происходящее в действительности лишь игра. Не заставляй меня жить иллюзиями, не вводи в заблуждение, побуждая верить в то, чего нет.

Крепче сжав плечи Нелли, Александр глубоко вдохнул. О чем он думал? Его устойчиво напряженный взгляд ей давно ни о чем не говорил.

– Так да или нет? – Она не могла больше ждать. Ну почему он ничего не говорит?

Нелли натянуто улыбнулась.

– Мне лучше уехать…

– Да, – прозвучало резко и рвано. – Да, наверное. – Александр поморщился. – Я не знаю, что это. Я никогда раньше… В общем, ты… – он неловко коснулся ее лица, – ты нужна мне. Я не могу тебя отпустить. Не хочу. И не буду.

Повисла глухая тишина – следствие взорвавшейся только что бомбы.

Нелли не могла поверить в услышанное, а потому она всматривалась в каждую черточку дорогого лица: а правда ли, а не почудилось ли. И что ей делать, что говорить? Нелли растерялась. Узнать правду она хотела, но вот услышать готовой не оказалась.

Александр признался. Признался в своих чувствах. Он любит ее. Александр. Ferus. Не человек.

Не человек…

Нелли опустила глаза: не могла смотреть в его зеленые, полные надежд и пустых ожиданий. Ожиданий решения и дальнейших действий Нелли.

– Тогда отпусти меня, – прошептала она. – Если любишь, дай мне уйти.

Александр дернулся. Он выпустил Нелли и непонимающе отстранился.

– Ты слышишь, что я тебе говорю? Понимаешь меня? Я люблю тебя! – выкрикнул Александр. – Что ты вообще несешь? – Искры летели как от огня.

– Я не могу так! Не могу! – не выдержав напряжения, Нелли также сорвалась на крик. – Жить, но знать, что в один из дней меня не станет. Как же ты не понимаешь?

Александр покачал головой.

– Это неважно…

– Важно! Для меня – это – важно! – Она уставилась на него. – Ты не можешь отпустить меня сейчас, а сможешь ли потом?

С диким, полным неверия взглядом, словно Нелли обернулась змеей, Александр не находил себе места, то отходя, а то снова к ней приближаясь.

– Мы не всесильны, – продолжила Нелли. – Просто прими это как данность. Станет легче. Я надеюсь… – На глаза навернулись слезы. – Просто не держи меня, хорошо?

– Выход есть. – Александр отвернулся. – Он есть…

Нелли не понимала.

– Он есть…

– Что есть? Александр? – О чем он говорит?

– Но я могу…

Уперев руки в бока и прожигая коврик глазами, Александр вытаптывал хаотичные па.

– Да о чем ты говоришь? – разозлилась Нелли. – Что за выход?

– Выход.

– Какой?

Александр вдруг остановился и теперь посмотрел на нее с осознанностью – лицо его вмиг приняло непроницаемое выражение.

– Никакой. – Он отвернулся и направился прочь из спальни.

– Что? Постой! – Нелли пошла за ним. – О чем ты говоришь? Какой выход?

– Повторяю: никакой. Забудь об этом. – Нелли забыть не могла, теперь уже нет. Здесь что-то не так. Она знала, она чувствовала. Да Александр всем своим чудаковатым видом показывал, что речь шла о чем-то важном!

– Подожди же! Просто объясни мне, что происходит. Что ты умалчиваешь?

Ускоренным шагом, едва ли не полубегом они дошли до железной лестницы: Нелли старалась не отставать от длинных ног Александра.

– Поговори со мной!

– Не смей уходить, – бросил Александр, преодолевая ступени. – В любом случае я позаботился об этом.

– О чем это ты? – Спустившись, Нелли застыла у подножия лестницы. – Куда ты идешь? – крикнула вдогонку. Да куда он все время уходит?!

Александр, смешно ли, не ответил – он скрылся за массивной дверью.

Как же ей хотелось его задушить! Она даже рыкнула от безысходности. Почему он так себя вел? Так… так… неправильно! И куда он снова убежал? И о чем он ей говорил?

– Думаю, тебе нужно вот это. – Нелли отскочила от неожиданности. Обернулась – рядом с лестницей стоял Кассиэль.

– Что ты здесь делаешь? И зачем меня пугаешь? – Она и без того зашуганная, зачем же так жестоко?

– Для профилактики. А теперь возьми его и ознакомься.

Оказывается, Кассиэль протягивал ей книгу.

Она вопросительно уставилась на гостя. Для чего ей книга? Сейчас да именно эта?

– Почитай. На досуге. Делать-то все равно нечего.

Спорно.

– Не то, чтобы я не любила читать, Кассиэль, но сейчас мне как-то не до чтения. Обстоятельства не те.

Нелли хотела обойти его, но Кассиэль прямо-таки всучил, насильно засунул книгу ей в руки.

– Прочитай, – почти что по слогам проговорил мужчина. – Сегодня. – И Кассиэль ушел. Надо бы поменять замки.

Нелли посмотрела на переплет: старый, не развалился бы.

Она раскрыла первую страницу – и вовсе это была не книга…