Там, где растут подсолнухи

Глава восьмая

Блайт работала, а ее сердце радостно пело. Она гадала о том, что сейчас чувствует Джас, так же ли он взволнован, как она. Сегодня утром циклон и связанные с ним потери уже не казались трагедией, а лишь далеким и незначительным событием.

День выдался теплый, как будто только сейчас лето наконец добралось до их краев. Когда пришла пора завтракать, Блайт направилась к дому Джаса. Он уже ждал ее, поглядывая в окно и улыбаясь.

Он встретил ее в дверях.

— Я не хотела тебя беспокоить.

— Мне все равно надо было немного передохнуть. — Джас стоял, глядя на нее, но боясь прикоснуться, как будто не верил до конца, что она рядом с ним. Его губы и глаза улыбались ей.

— Тогда позавтракай со мной.

Они отнесли сандвичи и кофе на веранду и сели друг против друга.

— Я думал, что ты и сегодня опять будешь завтракать со своими друзьями-строителями.

— Я не могу долго быть без тебя. — Она улыбнулась ему и принялась за еду.

Он улыбнулся в ответ.

— И я тоже, — его голос был мягок. — Чем ты сегодня занималась?

— Переработкой водорослей и тех растений, которые побило штормом. А ты?

— Проделал кучу вычислений.

— А разве нельзя было посчитать на компьютере?

Он усмехнулся.

— Ни в коем случае. Новые теории требуют проверки старомодными методами.

Немного подумав, Блайт решила сменить тактику.

— А какое конкретное применение у всех этих математических систем? — с серьезным видом задала она провокационный вопрос.

— Ты все время ими пользуешься.

— Правда?

— Ты слышала когда-нибудь о Карле Фридрихе Гауссе?

— Нет, а кто он? — Блайт покачала головой.

— То есть кто он был? — Джас отпил кофе. — Возможно, величайший математик из всех, когда-либо живших. Гаусс как-то сказал, что важны не обозначения, а готовые композиции. — Джас ухмыльнулся.

— Но это, конечно, не те композиции, которые я составляю, — сказала Блайт с подозрением.

— Тут нет большой разницы. Когда ты составляешь свои букеты, ты не просто берешь пучок цветов и связываешь их вместе, так?

— Ну конечно, нет. Я подбираю их очень тщательно.

— Вот видишь! Ты перебираешь их до тех пор, пока букет не будет в точности таким, как тебе хочется. Ты решаешь заранее, как будет выглядеть букет?

— Иногда, но замысел может меняться по ходу действия.

— Так, значит, ты экспериментируешь?

— В общем, да. — Она склонила голову набок, заинтересованная тем, к чему же он клонит.

— Ты ведь редко используешь два или четыре цветка одной окраски. Чаще три или пять.

«Он и это заметил, — подумала она, улыбаясь про себя. — Как всегда, все посчитал».

— Нечетные числа дают лучшие сочетания цвета.

— Ты срезаешь цветы разной высоты, да?

— Они должны быть в пропорции…

Джас улыбнулся.

— Когда цветы не подходят под общий стиль композиции, ты выбрасываешь их и пробуешь другие. Именно это я делаю с числами, проверяя мою гипотезу.

Блайт широко раскрыла глаза от удивления.

— Так математические теории похожи на аранжировку букетов? — изумленно спросила она.

— Да, ведь аранжировка букетов имеет дело с математическими понятиями — числа, пропорции, образцы.

— Святые небеса!

Он снова улыбнулся, но тут же отвел взгляд.

— Не стоит заводить со мной разговор на эту тему.

— Я уже говорила, что люблю слушать тебя.

Просто математика была единственным предметом, о котором он мог говорить без устали.

Чайки расселись на заборе, наблюдая за людьми. Джас набрал в ладонь крошек и высыпал на траву. Чайки слетелись и, шумно ссорясь, стали их склевывать.

— Женщины обычно находят математику скучнейшей темой на свете.

— А разве не бывает женщин-математиков? — Блайт почувствовала потребность защитить честь своего пола.

— Были, и очень талантливые, — признал Джас. — София Герман, жившая в восемнадцатом веке, известна своими теориями в области акустики и электричества. Без нее и других математиков радио, телевидение и твой сотовый телефон никогда не были бы изобретены.

Джас подвинул к ней тарелку, на которой лежал один сандвич.

— Я больше не хочу.

— Точно? — Он поколебался, но все же взял его.

— Ну что ж, твои математические композиции проживут намного дольше, чем мои, цветочные, — заметила она, положив подбородок на руки и повернувшись к нему. — Если тебе удастся раскусить свою теорему, ты станешь знаменитостью?

Джас грустно усмехнулся.

— Боюсь, я буду знаменит только среди моих коллег, настоящих и будущих. Но это ведь не главное. Твоя работа тоже важна для тебя не поэтому. Ни один математик не нашел способа измерить удовольствие, которое получают люди от творчества.

— И другие эмоции тоже не поддаются измерению?

Он, улыбаясь, протянул руку, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядку ее волос, и его пальцы нежно пробежали по ее шелковистой коже.

— Правильно.

Блайт склонила голову, касаясь щекой его теплой ладони, и положила свою ладонь поверх его.

— Надеюсь, прошлой ночью тебе в голову не лезли всякие математические вычисления?

Джас со смехом покачал головой.

— А ты, случайно, не обдумывала составление букетов?

Он нагнулся и поцеловал ее.

Это был легкий поцелуй, но полный ожидания. Когда он отстранился, Блайт почувствовала, как ее переполняет тепло и нега. Она догадывалась, что все это отразилось в ее глазах.

— Думаю, мне пора идти, — с сожалением сказала она. — На сегодня я запланировала массу дел.

— Тебе помочь?

Ее родители не приехали сегодня. Блайт сказала им, что вполне справится и одна.

Искушение согласиться на предложение Джаса было очень велико. Просто чтобы он был рядом. Он, похоже, и сам надеялся, что она скажет «да». Но она тут же подумала, что не имеет права отрывать его от важной работы.

— Нет, я сама обо всем позабочусь, а ты иди и решай свои вселенские головоломки! — Девушка потянулась, поцеловала его в колючую щеку и принялась собирать чашки и тарелки.

— Не надо, я уберу, — возразил он.

— Что приготовить на ужин?

— Что бы ты ни приготовила, это будет просто замечательно.

— Тебе легко угодить.

— Легко, когда это делаешь ты. — Его взгляд нескромно скользнул по ее телу, и она почувствовала, что краснеет. Блайт засмеялась и выбежала из дома по своим делам.

Вечером, прежде чем вернуться к Джасу, Блайт направилась на пляж собирать траву. Едва она отошла от дома, пара мотоциклов с шумом пронеслась мимо нее.

На мотоциклистах были черные шлемы и кожаные куртки, а один из них вез с собой пассажира. Блайт как ни в чем не бывало продолжила путь, небрежно махнув им рукой, когда мотоциклы подъехали ближе.

Неожиданно они съехали с дороги и окружили девушку. Блайт остановилась как вкопанная, в горле застрял крик. Один из мотоциклов застыл прямо перед ней, другой — позади, отрезая путь к бегству. Двигатели смолкли.

— Привет, Блайт.

Она резко повернулась и увидела, что мотоциклист снял шлем.

— Шон! Ты и твои парни перепугали меня!

Он довольно ухмыльнулся. Его друг, опустив подножку, поставил мотоцикл и тоже стянул шлем. Молодой человек оказался на пару лет старше Шона, заметно шире его в плечах и сильнее. Блайт вспыхнула под его похотливым взглядом. Инстинктивно она оглянулась на другого водителя, стоящего у своего мотоцикла. Несмотря на то что его лицо все еще скрывал шлем, девушка почувствовала, что тот откровенно разглядывает ее.

Она вскинула голову.

— Представь меня своим друзьям, Шон, — предложила она.

Шон, немного смутившись, пробормотал:

— Винс, а это — Брайзер.

«Вот как, Брайзер. Замечательно», — подумала Блайт.

Винс положил шлем на сиденье.

— Шон сказал, что ты живешь тут недалеко. — Он показал головой в сторону ее дома. — Совсем одна.

У нее похолодело сердце. Но она все же произнесла:

— Сейчас уже нет. Мой дом пострадал во время шторма.

— Шон сказал, что ты — его девушка.

— Шон, что это значит?! — Она уставилась на мальчика.

Шон умоляюще взглянул на нее, виновато улыбаясь.

О Господи, только этого не хватало! Как же теперь избавиться от этих нахальных парней?

Судорожно вздохнув, она недовольным тоном ответила:

— Ну, это уж наше дело. Боюсь, что сегодня вечером у меня полно работы. Увидимся позже, Шон, — добавила она, давая ему понять, что объяснения с ним не закончены.

Она направилась было дальше, но Брайзер преградил ей дорогу.

Блайт замерла, не желая показывать, что испугалась. Тогда к Брайзеру присоединился его друг.

— Куда это ты торопишься? Почему бы тебе не пойти с нами? — с насмешливой вежливостью пригласил Винс.

— Нет, спасибо.

— Да ладно тебе ломаться! — Покрытая татуировкой рука Винса похлопала ее по щеке. — Ты же хочешь с нами поразвлечься?

Она заставила себя сохранять видимость спокойствия.

— Нет.

— Эй, ребята… — неуверенно пробормотал Шон.

Винс глянул на него через плечо Блайт.

— Шон, мы твои друзья.

— Да, но…

— Друзья всем должны между собой делиться, — шутливо произнес Винс.

Блайт прошиб холодный пот. Она слышала, как Шон что-то сказал, а потом почувствовала его руку у себя на плече. Он обнял ее. Она почувствовала, как Шон дрожит.

— Нет, — сказал он, и его голос сорвался, — нет, вы не можете…

— Какие-то проблемы? — ворвался в ее сознание глубокий, спокойный голос Джаса. — Блайт?

Винс и его приятель живо обернулись. Шон на шаг отступил, уводя с собой Блайт.

— А тебе какое дело? — процедил Винс.

— Мне есть дело. — Джас стоял в нескольких шагах, держа руки в карманах куртки. Он выглядел даже выше, чем обычно, а его плечи казались шире. — Блайт?

Его глаза звали ее, и она освободилась от объятий Шона и бросилась к нему.

Винс дернулся, и Джас вынул руки из карманов. Он хмуро смерил Винса взглядом. Джас смотрел на него, пока молодой человек не отвел глаза и не отступил, давая Блайт пройти между ним и его другом.

Она подошла к Джасу, и он слегка сжал ее руку. Сердце ее бешено колотилось.

— Шон, — позвала она мальчика, вовсе не желая оставлять его здесь в обществе этих типов.

Он поколебался, распрямил плечи и прошел мимо своих приятелей, не отвечая на презрительную усмешку Винса.

— Не лучше ли вам убраться отсюда и продолжить свой путь? — с холодным спокойствием осведомился Джас. — Ведь вам здесь больше нечего делать, так?

Он подождал, пока эти двое не оседлают свои мотоциклы и не умчатся. Потом обнял Блайт и, окликнув Шона, повел их к дому.

Блайт так никогда и не узнала, что сказал Джас Шону за закрытой дверью кабинета, пока она звонила отцу мальчика. Когда Toy приехал, чтобы забрать сына домой, тот извинился перед Блайт.

— Я не знал, что эти парни такие.

— Он глупо поступил, но вообще-то Шон — хороший парень, — сказал ей Джас позже, все еще немного взволнованный.

— Думаю, он поступил храбро. Я так ему и сказала. Как тебе удалось так легко справиться с этими двумя? — спросила Блайт.

Джас, казалось, удивился, что она об этом спрашивает.

— Мне рано пришлось освоить искусство выживания, — грустно произнес он. — К тому же они моложе большинства моих студентов. Мне много приходилось иметь дело с самоуверенными подростками.

Когда дом Блайт был отремонтирован, она попросила Джаса прийти к ней на ужин. И ее первая ночь дома закончилась в постели вместе с ним. Утром, выйдя из ванной, он сказал, что хочет сходить на пляж искупаться.

— Можно мне с тобой? — спросила его Блайт.

— Конечно, если хочешь.

Они бежали, взявшись за руки, по долине, а потом по сухому песку пляжа. Утренний воздух был свеж и прозрачен, но поднимающееся солнце обещало жаркий день.

У крутого склона высокой скалы, омываемой океаном, Блайт остановилась передохнуть и прислонилась спиной к гладкой, стесанной волнами поверхности, часто дыша.

— Я не привыкла столько бегать.

— Тебе это и не нужно, в отличие от меня. — Он уперся руками в стену по обе стороны от нее, глядя на нее сверху вниз и улыбаясь. — Твоя работа и так дает достаточную нагрузку на мышцы.

— Ты бегал по утрам и в Веллингтоне?

— Да, когда была такая возможность. Сейчас уже точно доказано, что, поддерживая тело в хорошей форме, ты также заставляешь колесики в голове быстрее крутиться. Так что я стараюсь.

— Ты занимаешься каким-нибудь спортом?

— Иногда играю в теннис или сквош.

— Разумеется, не в паре? — невольно спросила она.

— Да, моя прелестная колдунья. — Он посмотрел на нее.

Блайт довольно улыбнулась. Как это на него похоже! Он любит соревнование, но не играет в команде.

— На стоянке рядом с магазином есть теннисный корт. Можно пойти и часок поиграть.

Джас склонил голову.

— Хочешь поиграть? У меня сейчас нет с собой ракетки, но можно купить.

— У меня дома есть несколько штук.

После смерти бабушки Блайт с матерью оставили почти все вещи нетронутыми. В подвале лежали теннисные ракетки, бейсбольные биты, настольные игры, колоды карт и всевозможные головоломки — наследие множества семейных каникул, переданное в надежные руки нового поколения.

— Иногда мы ходили пешком вдоль берега в Опиату, когда позволял прилив.

— А потом, поиграв в теннис, возвращались назад?

— Если только папа не приезжал за нами, чтобы подвезти домой, — подтвердила она. — Счастливые были времена.

— Тебе повезло. — Он посмотрел на нее с нескрываемой завистью.

Блайт подняла руку и коснулась его щеки.

— Что с тобой случилось?

Он отвел взгляд.

— Джас? Ты сам сказал, что я ничего о тебе не знаю… Как я могу узнать тебя, если ты ничего о себе не рассказываешь?

Он вздохнул и встретился с ней глазами. Блайт показалось, что он едва заметно кивнул.

— Мать во второй раз вышла замуж, потому что была мною беременна. И горько об этом пожалела. Ее первый брак не был удачным, и второй оказался ничем не лучше. Я был нежеланным и ненужным ребенком.

И в самом деле, ситуация не казалась счастливой.

— Но мать любила тебя?..

Джас издал приглушенный сухой смешок.

— Ты не можешь себе представить мать, которая не любит свое дитя, да? — с грустью произнес он. — Даже если она и любила, то очень тщательно это скрывала. Ей хотелось девочку, и когда она узнала, что будет сын, то захотела избавиться от меня.

— Она говорила это тебе?! — ужаснулась Блайт.

— Да, и не раз. Тогда аборты были нелегальные, но вполне можно было найти выход. Врачи делали аборты подпольно. Так по крайней мере объяснила мне мать.

Ошеломленная, Блайт все же попыталась как-то оправдать женщину, не в силах поверить, что такое отношение к родному сыну возможно.

— Когда люди раздражены, то могут произнести слова, которые на самом деле не хотели бы говорить. Она наверняка так не думала.

Джас покачал головой.

— Когда мать бывала зла, у нее было что сказать и похуже этого. Или сделать.

Блайт на мгновение задохнулась, у нее от волнения задрожали руки.

— Она… била тебя?

— Я научился уворачиваться, так что не получал сильных ударов.

Блайт застыла, не в силах поверить в то, что услышала.

— Должно быть, она была не в себе.

— Потому что ненавидела меня? — Он печально улыбнулся. — Когда муж бросил ее, беременную, она оказалась запертой, как в клетке, в браке с мужчиной, которого не любила. Который заставил ее растить и своих двух детей. Моя мать стала злой, и все свое раздражение и неудовлетворенность вымещала на мне.

— Ох, Джас. — Блайт обняла его за талию. Он обнял ее в ответ, склонив голову к ее волосам.

— Как видишь, я выжил, — сказал он. — Я всегда справлялся.

Он поцеловал ее.

— Ну что, пойдем поплаваем?

Они сбросили верхнюю одежду и наперегонки побежали к океану, в обжигающе холодную воду. Вскоре стало теплее. Блайт дразнила Джаса и брызгала водой, пока он не погнался за ней.

Они играли и резвились в воде смеясь, а потом вышли, держась за руки.

Джас остановился, чтобы подобрать разбросанную на песке одежду. Блайт откинула назад, мокрые волосы.

— Давай, кто первый добежит до холма!

Она первой бросилась бежать, взяв нечестный старт, но он тут же догнал ее и без усилий выиграл гонку.

Это было по-детски, но ведь у Джаса никогда не было нормального детства. Хватая ртом воздух, Блайт финишировала и схватила Джаса. Она чувствовала, как поднимается и опадает его грудь, слышала стук его сердца.

— У тебя ноги длиннее моих, — объясняя свой проигрыш, заявила Блайт.

Они брели по пляжу обнявшись, поцеловались на прощание и разошлись по домам.

Когда ночью они лежали вместе на ее постели, она снова попыталась вернуть разговор к его прошлому, но он нетерпеливо оборвал ее осторожные вопросы, сказав, что все это в прошлом и не стоит больше вспоминать.

— Надеюсь, твоя жена очень тебя любила, — искренне проговорила она. — Наверное, ты был с ней очень счастлив. — Сейчас она не чувствовала ревности к этой женщине, которую Джас обожал. Сейчас ей хотелось только дать Джасу всю ту любовь, которой ему недоставало в детстве.

— Все-таки ты необыкновенная женщина. — Джас взял ее голову в ладони и поцеловал.

Она обвила его руками и ответила на поцелуй, и слова стали не нужны.

Утром Блайт проснулась, ее голова лежала на его руке. Она повернулась и нежно поцеловала его в плечо.

— Вот уже и декабрь, — сказала она. — На Рождество мы собираемся всей семьей у моих родителей. Приедет сестра с мужем и детьми и еще один мой брат со своей женой и их детьми. И Майк тоже, ты его знаешь.

Она подняла голову, целуя Джаса в подбородок.

— Ты поедешь со мной? Познакомишься с остальными членами моей семьи.

Она почувствовала, как он вдруг напрягся. Еще не закончив говорить, она уже знала, что он не поедет.

— У меня на Рождество другие планы, — отозвался он, — извини.

— Ничего. — Блайт проглотила разочарование.

— Скорее всего, я полечу в Веллингтон.

Скорее всего. У него даже не было четкого плана, но он отказался. Просто нашел предлог, чтобы не проводить Рождество с родными Блайт. Недовольная, она отодвинулась от него и положила голову на подушку. Неужели он боится, что она хочет привязать его к себе?

После завтрака она пошла в сад и взялась яростно пропалывать грядки, размышляя о том, что ее так разозлило. Впервые она задумалась, не было ли ошибкой пустить в свою жизнь Джаса Траверна.

Родители Блайт научили ее уважать себя и знать цену своей сексуальной привлекательности. Они показали ей пример долгого и счастливого брака. У нее всегда была куча хороших друзей обоих полов, и она была твердо уверена, что однажды встретит того единственного человека, который будет с ней навсегда, разделит с ней свою жизнь.

Был ли Джас таким человеком? Ей очень хотелось, чтобы Джас оказался тем самым мужчиной, которого она ждала. Блайт открыла ему свое сердце, свою душу, свое тело, ожидая, что он с восторгом примет ее и ответит тем же. Но он отчего-то не спешил.

Поджав губы, девушка снова натянула перчатки и с новой силой принялась за уничтожение сорняков. В тот день она работала допоздна. Когда она, наконец закончив работу, мыла руки в теплице, пришел Джас.

Сердце Блайт сжалось в приятном предчувствии.

— Думаю, что самое время пригласить тебя на ужин. Я не слишком искусный повар, но могу пойти и принести рыбы и чипсов из Опиаты. Что скажешь?

— Я бы предпочла мидии, — ответила она, — но тебе и вправду хочется проделать весь этот длинный путь в Опиату и обратно? Неподалеку, рядом с магазином, есть ресторанчик. Там иногда бывает шумно, но в целом он очень даже неплох.

— Если тебе так хочется, пойдем туда, — проговорил он без лишнего энтузиазма в голосе.

— Нет, не стоит, — сразу же отказалась Блайт. — Тебе все равно придется ехать в Опиату. Хочешь, я поеду с тобой?

— Если у тебя есть такое желание. Заодно можно попробовать поиграть в теннис, а потом купить чего-нибудь на ужин. В промежутке зайдем на пляж — поплаваем, охладимся после игры. Ты не слишком устала для такой насыщенной программы?

— Нет, мне нравится твоя идея. Просто здорово! — На самом деле она устала, но одно его присутствие придавало ей новые силы.

Пока Джас заходил домой переодеться в спортивный костюм, Блайт ползала в подвале в поисках ракеток и мячей. Потом она поспешно приняла душ, причесалась, собрала волосы в хвост и натянула шорты и белую майку. С трудом найдя свои теннисные туфли в дальнем углу, она обулась и, выпрямившись, взглянула на себя в зеркало. Нежный румянец на ее щеках, конечно, мог быть вызван чрезмерными усилиями, но нельзя было списать на них яркий блеск в глазах и блуждающую на губах улыбку.

Она выглядела как женщина, спешащая на встречу с любимым. Ей бы хотелось, чтобы ее лицо не выражало так ясно все ее чувства. Просто нечестно, что Джасу удается столь легко скрывать свои.

Джас и Блайт сыграли три сета. Он обыграл ее со счетом шесть — один, пять — семь и шесть — ноль.

— Я слишком плохо играю, чтобы тягаться с тобой, — признала она, когда они собрались уходить. — Ты ведь поддался мне во втором сете, позволил выиграть, да?

— Ты очень хорошо играла. — Он взял ее за руку и мягко пожал. — Просто мужчины вообще физически сильнее.

«Ну да, как же, — подумала Блайт, — это происходит не только в игре, но и в наших отношениях тоже».

Блайт переплела свои пальцы с его.

— Ты не знаешь, почему проигрыш всухую, в ноль, в теннисе называют love — «любовь»? — спросила она. — Ты, кажется, все знаешь о цифрах.

— От искаженного французского слова l'œuf.

— Но ведь по-французски это означает яйцо. Почему яйцо?

— Думаю, потому, что ноль похож по форме.

— Что ж, очень может быть. Я и забыла, что теннис — французская игра.

Они сделали заказ в закусочной и решили подождать его на улице.

Они стояли на газоне и смотрели, как по волнам прыгают виндсерферы и у берега резвятся купающиеся дети.

Из воды вышел мужчина, держа за руку прелестную маленькую девочку лет шести или семи, на ней был яркий красный купальный костюмчик. Она встряхнула головой, и с кончиков двух ее мокрых хвостиков полетели во все стороны капли воды. Мужчина и девочка дружно засмеялись.

Женщина, лежавшая на полотенце прямо перед Блайт и Джасом, опустила журнал, села и помахала им рукой. Девочка помахала в ответ и продолжала медленно поднимать и опускать ладонь, пока шла к матери, широко улыбаясь. У ребенка синдром Дауна, вдруг поняла Блайт, рассмотрев мелкие черты лица и неуверенную походку, как будто девочка только училась ходить. А девочка спешила к матери, с криком:

— Мам, мам, я плафаю!

Мать протянула к ней руки и подчеркнуто сказала:

— Я видела! Какая ты умная девочка!

Ребенок снова замахал хвостиками, кивая.

— Да, да. Умная.

Блайт улыбнулась тому, с какой гордостью девочка рассказывает о своих достижениях, и взглянула на Джаса, чтобы посмотреть, разделяет ли он ее чувства.

Его губы были крепко сжаты и брови нахмурены. Лицо побледнело.

— Джас!

Он ничего не ответил, не отрываясь наблюдая за этой семью.

— Джас! — Так смотреть на людей было просто невежливо. Отец уже начал бросать на них неодобрительные взгляды, и Блайт почувствовала себя неуютно.

— Что? — Джас встряхнул головой, избавляясь от оцепенения, и повернулся к ней.

— Что-то не так? — спросила Блайт.

— Нет, ничего, — пробормотал он.

Она увидела, как он замкнулся в себе. Они поспешно повернулись и пошли к дороге.

— Надо посмотреть, готова ли наша рыба.

Было еще рано, но Блайт согласилась. Ее озадачила и обеспокоила его реакция. Он сначала уставился на эту семью, а потом просто сбежал.

В девочке не было ничего отвратительного — ни в ее голубых глазах, ни в курносом носике и счастливой детской улыбке. Ему, наверное, случалось и раньше встречать таких же детей, как она.

В кафе было полно народу.

— Подожди здесь, — предложил Джас. — Я пойду возьму наш заказ.

Блайт села и постаралась выбросить из головы случай на пляже. Когда она подняла голову, ее собственное отражение взглянуло на нее из стеклянной витрины магазина.

Блайт замерла, приглядываясь к себе. Вот ей бы еще волосы попышнее да прибавить несколько сантиметров росту. И еще лицо не сердечком, а классическое, овальное, и тогда она станет по-настоящему красивой, а не миленькой. Она, конечно же, знала, что многие люди думают, что она имеет все, о чем могла бы мечтать любая девушка. И что хочет видеть в девушках каждый мужчина.

Но неужели Джасу нравится в ней только милое личико и умение с готовностью слушать все, что он говорит?

Несмотря на то что день был жарким, ее зазнобило. Джас вышел, и за ним, громко хлопнув, закрылась дверь кафе. Он улыбнулся ей.