Танцующая при луне

Глава 14

— Что ж, — сказал Фрэнсис Чилтон, рассеянно стряхивая несуществующую пылинку со своих атласных брюк. — Думаю, мы неплохо это разыграли, правда?

Делайла сидела, откинувшись на подушки. Полные губки ее кривила недовольная гримаса. Фрэнсис всегда с удовольствием отмечал в ней моменты подобного недовольства. Особенно приятно это было теперь, когда Делайла вынудила-таки Габриэля поцеловать ее.

— Неплохо, если не считать того, что он без ума от этой дурнушки.

— Без ума от своей собственной сестры? — Фрэнсис сделал вид, будто не понял ее. — Какая восхитительная извращенность! Пожалуй, на него еще есть надежда.

— Не болтай глупостей. Я имею в виду эту девицу. Пеннивурст.

— На самом деле ее зовут Пенсхерст, — пробормотал Фрэнсис. — Не знаю даже, как сказать тебе, дорогая, но она далеко не дурнушка. Вообще, чем больше я на нее смотрю, тем яснее понимаю, что в ней есть какая-то особая прелесть. Еще немного здешней скуки, и я, пожалуй, решу приобщить ее к своей коллекции.

— Она не того пола, который тебя интересует, дорогой, — возразила Делайла. — Но если ты рассчитываешь на Габриэля, предупреждаю сразу: я намерена быть первой.

— Тут у тебя безусловное преимущество. Мерривезер сказал мне, что даже во время самых безумных разгулов Габриэль не выказывал пи малейшего интереса к мужчинам… что очень жаль. Я не собираюсь отказываться от своих намерений, однако отдаю должное твоим неотразимым прелестям.

— Ты всегда был реалистом, дорогой.

— Тем временем, что мы будем делать с нашим маленьким праздником? Мерривезеру и его людям так и не удалось поймать эту девку, и теперь вся деревня буквально затаилась.

— Не стоило тебе отправлять их за ней, — пожала плечами Делайла. — Мы же договорились, что ищем благовоспитанную девственницу, а не какую-то там служанку. Подобная жертва могла навлечь на нас еще больше неприятностей.

— Я не собирался предлагать ее в качестве единственного дара, Делайла, — спокойно заметил Фрэнсис. — Плетеная клетка оказалась чуть больше, чем я предполагал, а на переделку, боюсь, у нас уже нет времени. Там без труда поместится три, а то и четыре человека, и я намерен использовать ее по полной. Благовоспитанная девица, какая-нибудь гулящая бабенка и крепкий парень станут великолепным приношением.

— Не так-то просто заполучить благовоспитанную девицу, — напомнила ему Делайла.

— Зато тебе, дорогая, совершенно нечего опасаться. Ты у нас не то чтобы благовоспитанна и уж явно не целомудренна.

Улыбка, которой наградила его жена, способна была заморозить все вокруг.

— У нас еще несколько дней в запасе, — пробормотала Делайла. — Как-нибудь все уладится. Но наш дар должен обладать исключительной ценностью. У меня есть кое-какие мысли по этому поводу.

— Как и у меня, — кивнул Фрэнсис.

— В нашем деле мы можем рассчитывать на помощь Мерривезера и его сподвижников. Если Габриэль не желает присоединиться к нам, придется, как это ни печально, избавиться от него.

— К чему такая спешка? Что ни говори, он знает о старых обычаях больше, чем любой из живущих.

— А что толку? Он же не желает делиться знаниями. — Гримаска на лице Делайлы стала еще заметнее. — Признаюсь, я очень им недовольна.

— Настолько, чтобы отказаться от планов переспать с ним?

По губам Делайлы скользнула насмешливая улыбка — что и говорить, вопрос был действительно глупым.

— Надеюсь, после того, как мне удастся-таки соблазнить его, он окажется куда восприимчивей к нашим идеям. Вряд ли он откажет мне в моей просьбе — у моих любовников это не в обычае.

— Знаешь, Делайла, порой ты меня просто путаешь. По крайней мере, пообещай мне одну вещь, детка. Устрой так, чтобы я мог понаблюдать за вами.

Мысль об окончательном падении Габриэля вернула Делайле хорошее расположение духа.

— Как я могу отказать тебе хоть в чем-нибудь, любовь моя? — проворковала она.

Фрэнсис улыбнулся в ответ самой чарующей из улыбок:

— Я вне себя от предвкушения.

Наградой ему стал поцелуй Делайлы:

— Вряд ли мы будем разочарованы.

С тех пор как она узнала, в чьей комнате ей приходится спать, Элизабет окончательно утратила покой. Что с того, что просторная спальня была сумрачной и теплой и ни единая вещь здесь не напоминала о том мальчике, который рос когда-то в этих угрюмых стенах. Комната принадлежала Габриэлю. Он спал на этой высокой кровати — может, даже на этом же матрасе. Он стоял когда-то у окна, разглядывая лес и развалины старого аббатства, — совсем как сейчас Элизабет.

Она была буквально одержима им, и мысль об этом не вызывала в ней ничего, кроме страданий. До сих пор она не испытывала ни малейшего интереса к противоположному полу, а теперь вот и думать не может ни о чем другом, кроме этого мужчины.

И дело вовсе не в том, что прежде у нее не было настоящего воздыхателя. В приходе ее отца хватало мужчин разных возрастов и темпераментов, и некоторые из них пытались ухаживать за Элизабет еще до того, как отец ее остановил свой выбор на Эллиоте Мейнарде. Дэниел Петтигрю был добрым, красивым, умным юношей, отчаянно влюбленным к тому же в дочку своего пастора. Роберт де Лейси обладал солидным состоянием и настойчиво выказывал ей знаки внимания.

А она сбегала от них в лес, уклоняясь от их дружеских жестов и теплых улыбок, — до тех пор, пока ее отчаявшийся отец не принял с распростертыми объятиями Эллиота Мейнарда. По мнению преподобного Пенсхерста, человек этот был послан его упрямой дочери свыше.

Лиззи всем сердцем хотела угодить своему отцу. Она желала быть той послушной, преданной дочерью, какой он хотел ее видеть. Что ни говори, она никогда не могла пожаловаться на недостаток любви со стороны отца или Адели. Однако оба они не способны были понять ее мечтательную душу или принять тот факт, что Лиззи не подходила на роль традиционной хозяйки в аккуратном сельском домике.

Благодаря своей неугомонной, непокорной натуре и отсутствию кокетства она и оказалась в конце концов в этом диком и прекрасном месте. Если бы не это, она бы ни за что не встретилась с Темным Рыцарем, который в считаные дни сумел завладеть ее душой. В каком-то смысле это пошло Лиззи на пользу. Она-то наивно считала, что невосприимчива к мужским чарам. Все ее мечтания так или иначе были связаны с лесом. И вот теперь она вынуждена жить на опушке величественного леса, равного которому ей еще не приходилось встречать. И здесь же, в сердце этого леса, обитал Габриэль.

Лиззи грезила о нем. Стоило ей закрыть глаза, и она вновь ощущала прикосновение его сильных рук, чувствовала на губах тепло его поцелуя.

Ничто не могло отвлечь ее от этих навязчивых воспоминаний. Стоило ей лечь в постель, и он являлся ей во сне. Да и наяву все обстояло не лучше. Она бродила по дому, и всюду ей мерещилась тень мальчика, который провел здесь свое несчастливое детство. Лиззи старалась не поддаваться своим эмоциям, старалась забыть о том, что было для нее недоступно. Не нужно думать о запретном — нужно сосредоточиться на том, что станет ее судьбой. Ее жизни суждено пройти вдали от этих лесов, в родном Дорсете. Даже если необузданная, постыдная часть ее души тянулась к лесам и к Темному Рыцарю.

Вечером они вполне прилично поужинали хлебом, сыром и остатками супа, сваренного Габриэлем. После этого Джейн исчезла на конюшне, а Элизабет пустилась бродить по темным холодным коридорам Хернвуд-мейнора в надежде подыскать себе какое-нибудь занятие.

Чем-чем, а любовью к чтению семейство Даремов точно не отличалось. В доме имелась библиотека, однако обтянутые кожей тома не представляли особого интереса. Элизабет не нашла ни одного романа, хотя в доме были женщины.

Лиззи не хотелось возвращаться в спальню Габриэля. Не обращая внимания на протесты Джейн, она перенесла свои вещи назад, в маленькую холодную комнатку под самой крышей. В спальне Габриэля, в шкафу, была своя подборка книг. Лиззи не хотелось вникать в то, что именно он читал, когда был ребенком. Она не желала постигать его разум и душу — ей хватало и тех переживаний, которые доставляли мысли о его теле.

Однако время в этом холодном пустом доме тянулось невыносимо медленно. И Лиззи, набравшись духу, отправилась в бывшую спальню Габриэля.

Ну и странная же это была подборка! Значительную часть ее составляли руководства, призванные обучить юных джентльменов достойному поведению в обществе. Элизабет не сомневалась, что Габриэль не тратил на них слишком много времени. Здесь же находились изрядно потрепанный учебник латыни, собрание древних легенд и, как ни странно, том, посвященный генеалогии королевской семьи. Лиззи хотела полистать его из любопытства, однако страницы не были разрезаны — очевидно, что и этот предмет не особо интересовал юного Габриэля. Что и говорить, странная книга для детской спальни. Впрочем, и Габриэль не был обычным ребенком.

Лиззи прихватила «Сказания древней Британии» и поспешила в свою спаленку. Здесь она уютно устроилась у камина и начала читать историю о Беовульфе и кровожадном чудовище.

Как оказалось, уснуть прямо на стуле, да еще посреди этой кровавой эпопеи, было не лучшей идеей. Проснулась Лиззи лишь несколько часов спустя с болью в спине и ноющей шеей. Сердце у нее бешено колотилось после кошмара, который она не в силах была припомнить. Огонь в камине угас, а одеяло, которым она закутала колени, сползло на пол. Свечи тоже выгорели дотла, и Лиззи оказалась одна среди ледяных теней и призрачных чудищ, которые гнались во сне за ней по пятам.

Она встала и подошла к окну, вглядываясь в ночную мглу. Невдалеке высился лес — тихий и недвижный. Никто не тревожил его покой — ни вымышленные существа, ни реальные. Да и грозу ничто не предвещало. Но Лиззи не покидало ощущение непоправимой беды.

Пробираясь к двери, она больно стукнулась ногой о кровать и ушибла колено о маленький столик. Последней каплей стал щелчок по носу, который она получила, слишком сильно рванув на себя дверь. С губ у Лиззи сорвалось проклятье, способное привести в неописуемый ужас ее благочестивого отца. Но вокруг не было никого, кто наставил бы ее на путь истинный, и Лиззи, окинув взглядом мрачный пустой коридор, выругалась еще раз — теперь уже более отчетливо.

Она знала, что ей следовало сделать. Закрыть дверь, вернуться на ощупь к своей кровати, быстренько снять одежду и забраться под одеяло. Было настоящим безумием бродить здесь под покровом ночи, поскольку ничего, кроме неприятностей, ей это все равно не сулило. Достаточно вспомнить, что случилось с ней в тот раз, когда она, не устояв перед искушением, сбежала в лес.

Лиззи выбралась в темный коридор и направилась к комнате Джейн. Ей нужно было услышать человеческий голос, который напомнил бы о том, что кровожадных чудовищ не существует. А кроме нее и Джейн, в этом огромном пустом доме никого не было.

Дверь в комнату Джейн оказалась открыта. Огонь в камине пылал достаточно ярко, и Элизабет сразу увидела, что в кровати никого нет. Благовоспитанной Джейн Дарем не было среди ночи в ее спальне.

Спокойная и рассудительная Элизабет Пенсхерст немедленно ударилась в панику. Заметив стоявший у камина подсвечник, она схватила его и зажгла все свечи. Теперь, по крайней мере, она могла заняться поисками кузины.

Но Джейн нигде не было. Ни в маленькой гостиной, которую им кое-как удалось обогреть, ни в просторной кухне, слабо освещенной догорающими в очаге углями. Не было ее ни в одной из спален или гостиных. В доме царили пустота и уныние.

Элизабет, стараясь побороть страх и унять дрожь в руках, опустила подсвечник на стол. На ум ей сразу пришли три молодые женщины, бесследно исчезнувшие за последние несколько месяцев, — одна из них лишь за пару дней до ее приезда. Следовательно, ей стоило поторопиться. Элизабет и помыслить не могла о том, чтобы как ни в чем не бывало вернуться к себе в постель. Джейн была особой рассудительной и практичной. Ни за что на свете не стала бы она разгуливать посреди ночи по окрестностям. Выходит, ее увели против воли.

Элизабет не медлила ни секунды. Она знала, что ей следует делать: пробраться сквозь населенный привидениями лес к развалинам аббатства и предупредить Габриэля о том, что сестра его исчезла.

Плотно закутавшись в теплую шаль, Лиззи напомнила себе о том, что не в первый раз она отправляется ночью в лес. Но раньше она не знала о пропавших женщинах и понятия не имела, насколько опасен сам Габриэль Дарем. Вдобавок ее не мучили смутные воспоминания о кровавых ночных сновидениях.

Но выбора не было. Лиззи понятия не имела, где в этом доме хранят фонари, и не собиралась тратить время на их поиски. Стоило ей распахнуть тяжелую входную дверь, и ветер тут же задул все свечи. Она поставила подсвечник на пол и шагнула за порог, бросив взгляд на тусклую желтоватую луну. По небу бежали облака, ветер раскачивал ветви деревьев, и по земле метались причудливые тени.

Еще мгновение, и Элизабет решительно зашагала вперед, готовая дать бой демонам, кровожадным чудовищам, похитителям девушек и самому опасному из существ — Габриэлю Дарему, лишь бы вернуть Джейн в целости и сохранности домой.