Танцующая при луне

Глава 19

Фрэнсис осторожно пробирался между переплетенных тел спящих гостей. Ничто так не радовало его мелкую гнусную душонку, как вид такого распутства, — от подобного зрелища улыбка буквально расцветала у него на губах. Делайла была где-то там, под кучей тел. Оставалось только надеяться, что она не задохнется.

В разных спальнях можно было встретить самые разные группы людей, однако в одном Фрэнсис не сомневался: никто из обитателей Арундела не провел эту ночь, не погрязну в грехах. За исключением разве что Габриэля Дарема.

Чем чаще Фрэнсис видел его, тем сильнее становилось его влечение. Стремись он, как всякий другой, к комфортной жизни, наверняка сделал бы все возможное, чтобы избавиться от этого искушения. Но Фрэнсису нравилось потакать своим низменным желаниям. Он чувствовал, что будет не так-то просто заманить Габриэля в свои сети. Тот был слишком умен для этого и слишком наблюдателен. Что бы там Фрэнсис ни замышлял, он с легкостью разгадает его намерения. Никаких сомнений, что в лице Габриэля Дарема он нашел достойного противника. Сильного, привлекательного, почти такого же умного, как сам Фрэнсис.

Впрочем, у Габриэля была своя слабость, и это давало Фрэнсису определенную надежду. Само собой, речь шла не об этой неприглядной девице — его сестре. У Фрэнсиса когда-то тоже была сестра, причем куда более привлекательная, чем Джейн Дарем. Он даже испытывал к ней что-то похожее на привязанность. Нельзя сказать, однако, чтобы он терзался переживаниями, когда она умерла совсем еще молодой, во время родов. Будь его сестра жива, Фрэнсис без колебаний использовал бы ее в своих интересах — красивые женщины были превосходной разменной монетой.

Зато от долговязых невзрачных девиц не было никакого толку, и Фрэнсис не сомневался, что Габриэль с легкостью бросит Джейн на произвол судьбы, невзирая на его заверения в своих братских чувствах.

Нет, на Джейн Дарем особо рассчитывать не приходилось… чего не скажешь о маленькой мисс Пенсхерст.

Все-таки люди были на редкость странными созданиями. Фрэнсис никогда не мог понять человеческого сердца и был только рад, что сам, судя по всему, пришел в этот мир вообще без такового. Для него было сущей загадкой, каким образом такой мужчина, как Габриэль Дарем, с его физической красотой и незаурядными способностями, мог увлечься такой девицей, как Элизабет Пенсхерст. Да, у нее были совершенно роскошные волосы и своенравный норов, который она тщательно пыталась скрыть. Зато одевалась она ужасно — непростительный грех с точки зрения Фрэнсиса, да и выглядела настоящей деревенщиной. Как правило, ему не было дела до таких буколических созданий, однако этой нашлось место в его планах.

У Фрэнсиса не было никаких сомнений в том, что она — девственница. В ее движениях, как и во взгляде, было нечто такое, что однозначно говорило ему: эта девушка не посвящена пока в искусство Эроса. Для него это представляло определенное искушение. Редкая женщина могла вдохновить Фрэнсиса Чилтона, однако Элизабет Пенсхерст обладала, без сомнения, скрытым потенциалом. Было бы просто здорово, если бы Габриэль мог понаблюдать за ними в столь пикантный момент, но на это, судя по всему, рассчитывать не приходилось.

Впрочем, Элизабет интересовала его не только поэтому. Очевидно, что Габриэль желал ее, и очень сильно. Он мог смириться с реальностью, позволив им сжечь собственную сестру, но вряд ли бы он проигнорировал угрозу в адрес Элизабет Пенсхерст. Умело манипулируя, им бы удалось подчинить его своей воле.

На втором этаже было тихо — гости мирно спали, но Фрэнсис и не беспокоился о том, что кто-то ему помешает. Подойдя к нужной спальне, он без стука распахнул дверь. Он знал, что не увидит там ничего особенного, но это, впрочем, не имело для него особой разницы. В настоящее время именно он был полноправным хозяином Арундела — и господином для всех, кто находился внутри.

Фрэнсис подошел к изголовью кровати и взглянул на спящего. Тот был не один — рядом, свернувшись калачиком, лежала молоденькая девушка, которую они поймали у реки. По словам Делайлы, та была беременна и поэтому сбежала из дома. Что ж, дополнительный дар господину. В Арунделе жили еще две девицы из деревни, но Фрэнсис редко вспоминал об их существовании: женщины низшего класса — тем более сбежавшие из собственного дома — ценились здесь не очень высоко.

— Я бы хотел отвлечь тебя на минутку, — мягко заметил Фрэнсис.

Мужчина мгновенно пробудился и быстро сел.

— Зачем ты сюда явился? — мрачно поинтересовался он.

— Поговорить.

Сэр Ричард Дарем вытолкнул из постели сонную потаскушку.

— Убирайся! — рявкнул он.

Девица испуганно заспешила прочь, прижимая к груди свою одежду. Что ж, подумал Фрэнсис, у нее были все основания бояться.

— Что тебе нужно? — спросил сэр Дарем нежданного гостя.

— Я подумал, тебе будет интересно узнать о том, как прошла эта ночь. Твой сын прибыл, как мы и ожидали.

— Он мне не сын.

— По закону именно он твой наследник, — не преминул напомнить Фрэнсис. — Мы сыграли в карты, и я обнаружил, что он весьма неплохо владеет этим искусством. Увы, но мне пришлось дать слово, что я оставлю в покое его сестру.

Сэр Ричард затих. Это был рослый дородный мужчина — совсем не во вкусе Фрэнсиса, так что последний равнодушно отвел взгляд и уставился в окно.

— Это твоя забота, а не моя. Тебе нужна была девица благородного происхождения, и я предложил Джейн. Если ты вдруг решил отказаться от нее, это не значит, что я не выполнил своих обязательств, — с нажимом произнес сэр Ричард.

— Ах, мой дорогой друг, жизнь не так проста, как может показаться. Я обещал Габриэлю не трогать Джейн. Однако она не единственная высокородная девица в вашем доме, не так ли?

— Попробуй только тронуть Эдвину, и я перережу тебе глотку!

— Ты заранее позаботился о том, чтобы убрать ее от греха подальше, правда, Ричард? — расхохотался Фрэнсис. — Она ведь теперь в Лондоне, с матерью и братом. А кстати, что они думают по поводу твоей отлучки?

— Думают, что я в Корнуолле, — пробурчал сэр Ричард. — Я сделал кое-какие вложения в тамошние рудники и сказал дома, что хочу проинспектировать их.

— И они купились на это? Не очень-то умно с их стороны. Твои приемные дети куда сообразительней. Как думаешь, что это говорит о твоих кровных родственничках?

— Элинор небогата умом, — пожал плечами сэр Ричард.

— Не сомневаюсь. Итак, поскольку очаровательная Эдвина находится вне досягаемости, нам придется поискать в другом месте. Надеюсь, ты не забыл, что у тебя дома живет еще одна молоденькая девица?

— Та девчонка? Племянница Элинор или что-то в этом роде? Да она-то тебе зачем?

Фрэнсис испустил тяжкий вздох. Очевидно, что с сообразительностью в этом семействе было плохо не только у Элинор.

— Это то, что нам надо, — симпатичная девица хорошего происхождения.

— Так-то оно так, — с некоторой неохотой признал сэр Ричард.

— От нее будет тем больше пользы, что Габриэль, судя по всему, без ума от нее.

— В жизни не поверю, — хмыкнул сэр Ричард. — Этому ублюдку всегда было плевать на остальных.

— Что ж, у него был неплохой учитель, — пробормотал Фрэнсис. — И все же он испытывает несомненную слабость к мисс Пенсхерст, и мы можем использовать это чувство в собственных интересах. Не сомневаюсь, он будет так переживать из-за нее, что не заметит исчезновения своей сестры.

— Ты же вроде обещал не трогать Джейн.

— Ас чего ты решил, что я собираюсь сдержать свое обещание? — с насмешливым любопытством поинтересовался Фрэнсис. — Как только мы похитим ту девицу, будет проще простого заманить сюда и Джейн. Да уж, это будет веселое пламя!

— Ты что, хочешь убить обеих? — Было видно, что сэру Ричарду слегка не по себе.

— Чем значительней дар, тем серьезней последующее вознаграждение, — пожал плечами Фрэнсис. — Полагаю, ты не против?

— Нет, — произнес тот после мимолетного колебания. — Я не против.

Фрэнсис отреагировал на это довольной улыбкой.

— А тебе, кстати, пора собираться. Корнуолл в это время года на удивление прекрасен. А когда вернешься, в твоем хозяйстве станет меньше на одну дочь и одну незваную гостью.

— И одного сына, — добавил сэр Ричард. — Ты же обещал.

— Габриэль также сгинет в дыму и пламени, не оставив после себя ничего, кроме кучки золы, и обеспечив тем самым твое благосостояние. Милость богов снизойдет на тебя, Ричард. Разве я не обещал, тебе достойное вознаграждение?

Сэру Ричарду, по крайней мере, хватило ума усомниться.

— Обещать-то ты обещал, — пробормотал он. — Ладно, я уеду с рассветом.

— Уже светает. Отправляйся в путь.

— А как насчет девчонки? Она меня видела…

— Да уж, ей довелось увидеть изрядную часть тебя. Не тревожься. В клетке вполне хватит места и для беременной.

Тень, скользнувшая было по толстому лицу сэра Ричарда, почти сразу исчезла.

— Что ж, тогда я отправляюсь.

— Давай, — одобрительно кивнул Фрэнсис.

В доме у него царил хаос. Габриэль знал, что так оно и будет, однако не стал углубляться в лес, а направился прямиком домой. Ему требовалось кое-что обдумать, и он не желал тратить время на призраков, которые всегда были рады поболтать.

Он до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что монахи действительно явились Лиззи. И не просто явились, но беседовали с ней — подсказали, где его искать. Направили девушку в логово льва. Ему бы только выспаться, а уж там он выскажет им все, что думает о них по этому поводу.

Не то чтобы он и в самом деле собирался ругать призраков. За последние несколько месяцев ему не раз приходила в голову мысль: что, если привидения — всею лишь плод его воображения? Истории о них ходили в округе не одну сотню лет, но никто пока не мог похвастаться реальной встречей с ними.

Но если это иллюзия, то иллюзия, без сомнения, коллективная. С какой стати призраки позволили Лиззи увидеть их? Или, если уж на то пошло, как она умудрилась увидеть те же фантомы, что и Габриэль? И откуда она узнала их имена?

Габриэль слишком устал, чтобы тревожиться сейчас из-за таких пустяков. Одно он знал наверняка: ему страшно не хотелось возвращаться сейчас в башню, чтобы не столкнуться в очередной раз с братом Септимусом, привычно взирающим на него с неодобрительной миной. Пока же он был слишком измучен, чтобы ясно о чем-то подумать — даже о том, насколько неудачное время они с Лиззи выбрали для своего визита на конюшню.

По пути в Роузклифф-холл голова его немного прояснилась. В лесу царили покой и тишина: животные, напуганные участившимися убийствами, по-прежнему предпочитали прятаться в чаще. Чем больше размышлял Габриэль о Фрэнсисе Чилтоне с его искаженным восприятием друидизма, тем тревожнее ему становилось. Склонности и поступки Фрэнсиса плохо сочетались с древней религией: если это и было поклонением, то поклонением дьяволу. У кельтов не было кровожадного божества, которое требовало бы убийства беззащитных животных. Ни в этом, ни в ином мире Габриэлю не встречались существа, которые настаивали бы на подобных жертвах. Зато Фрэнсису, похоже, удалось обнаружить божество, которое питалось кровью, и он с невиданным энтузиазмом принялся исповедовать новообретенную религию.

Оставалось надеяться, что Габриэль смог обеспечить сестре некоторую безопасность. Все-таки Фрэнсис считал себя джентльменом. Ему не пристало отказываться от карточного долга, как не пристало мошенничать в карты. Счастье еще, что сам Габриэль не был связан подобными условностями. Он твердо верил в то, что есть вещи поважнее карточных долгов, и действовал в соответствии со своими убеждениями.

Чем ближе он подходил к Роузклиффу, тем отчетливее слышались визг пилы, стук молотка и громкие голоса рабочих. Все здесь шло своим чередом. Рабочие приветствовали его без фамильярности, однако с некоторой теплотой — для Габриэля это стало хорошим знаком. Несмотря на то что всем в округе было известно ею увлечение древней религией, никто еще не вменял ему в вину ни убийство животных, ни пропажу трех девушек. Никто, за исключением разве что Лиззи Пенсхерст.

Она готова была поверить в самое худшее, и Габриэль не спешил развеять эти предубеждения. Если Лиззи станет считать его кровожадным демоном и распутником, это вынудит ее держаться подальше от него. Ну а ему будет куда проще справиться с искушением.

Он и правда был распутником — особенно в отношении Элизабет Пенсхерст. Если уж на то пошло, он и сам не понимал, зачем ему, собственно, бороться с искушением. Да, у него были определенные принципы, не позволявшие соблазнять девиц благородного происхождения. Не говоря уже о том, что Лиззи окажется в серьезной опасности, если Чилтоны узнают, как его к ней влечет.

Но Фрэнсис уже обо всем догадался. Вдобавок влечение — это уже похоже на любовь, а Габриэль решительно не собирался влюбляться.

В огромном зале пахло опилками и свежей сосной. Разбитые стекла заменили на новые, и в дом сквозь них струился утренний свет. Мириады пылинок танцевали в лучах солнца, будто крохотные феи. «Феи, — с отвращением подумал Габриэль. — Сначала призраки, теперь феи. Что еще мне скоро примерещится?»

Это был огромный старый замок — куда более древний и величественный, чем аккуратный и бездушный Хернвуд-мейнор. Рабочие усердно трудились сейчас в восточном крыле, латая крышу, заменяя сгнившие балки и разбитые окна, однако в западной части дома было тихо. Миновав сеть бесконечных коридоров, Габриэль остановился у окна, из которого открывался вид на Хернвудский лес. Над деревьями высились шпили разрушенного аббатства, однако поместье Даремов скрывалось за стеной леса. Если постараться, можно вообще забыть о его существовании — забыть о прошлом и настоящем.

Будущее было в этом полуразвалившемся доме. Толкнув тяжелую дубовую дверь, Габриэль прошел в спальню. То была далеко не самая большая или величественная комната в доме, однако его это мало беспокоило. Окна ее выходили на лес, а некоторые деревья росли так близко к дому, что до них при желании можно было дотянуться рукой. Середину комнаты занимала огромная средневековая кровать, на которой вполне могло уместиться целое семейство, а в очаге запросто можно было поджарить тушу быка. Тем не менее комната выглядела весьма приветливо — в отличие от того унылого места, в котором он провел свое одинокое детство. Кто-то успел привести спальню в порядок: на постели красовался новый матрас и чистые покрывала. От паутины и вовсе не осталось следа. Габриэль распахнул окно, чтобы впустить в дом утреннюю свежесть. Вдоль стены пышно разрослись кусты роз, уже покрытые бутонами. Еще неделя, и из окна можно будет полюбоваться на распустившиеся розы.

Он оглянулся на кровать и мысленно выругался, прикрыв глаза. Сколько бы он ни отрицал, Лиззи всегда была с ним — ее образ неотступно преследовал Габриэля. Вот она, смеясь, склоняется над цветущими розами. Вот лежит на огромной кровати, такая маленькая и доверчивая.

Если не считать, конечно, того, что Лиззи не доверяла ему ни на секунду. И он ни разу не слышал, как она смеется.

Само собой, она умела смеяться. Габриэль знал: у нее должен быть красивый, заразительный смех, полный радости и счастья. Так она могла смеяться в лесу. Но только не в его присутствии.

Габриэль отошел от окна, оставив его открытым. Стоял конец апреля. Завтра по всей стране будут праздновать Майский день, Белтайн, с его кострами и обрядами в честь плодородия. К несчастью, он уже знал, как намерен отпраздновать его Фрэнсис Чилтон.

— Мне сказали, что ты здесь. — На пороге возник Питер. Лицо у него было на редкость непроницаемым.

— Я решил проверить, как обстоят дела с ремонтом. По-моему, справляется они весьма успешно. А как тебе? — небрежно заметил Габриэль.

— Дом уже вполне пригоден для проживания. Я и прислугу подобрал: как только ты будешь готов, они тут же приступят к своим обязанностям.

— Готов вести помещичью жизнь? — усмехнулся Габриэль. — С трудом себе это представляю.

— Это крыло уже полностью готово. Скоро отремонтируют и восточное. Все оказалось не так плохо, как мы предполагали.

— Рад слышать. Ну а теперь переходи к делу.

— В этом доме достаточно комнат для гостей. — Питер бросил на него многозначительный взгляд. — В частности, для твоей сестры.

— Моя сестра обременена лошадью, жеребенком и весьма беспокойной кузиной. С какой стати им сюда перебираться?

— За ними нужен присмотр, а я… у меня много других дел.

— Вот как? Хочешь сказать, тебе опротивело общество моей сестры?

— Я почти не уделял внимания ферме — еще немного, и она придет в полный упадок.

— Боишься пасть жертвой ее чар, старина? Да уж, Джейн — та еще искусительница. Но я думал, у тебя хватит мужества противостоять соблазну.

— Будь добр, заткнись! — выпалил Питер. — Тебе все шуточки, но я не собираюсь ломать жизнь твоей сестре!

— Даже если сама она только об этом и мечтает? Да, да, мы с тобой уже не раз спорили по этому поводу. Лично я сейчас сожалею только о том, какой неудачный момент мы с Лиззи выбрали для того, чтобы появиться на конюшне. На мой взгляд, дела у вас шли более чем удачно.

— Я не могу быть с ней, Габриэль, — устаю промолвил Питер. — Я люблю ее, но не могу быть с ней. Я знаю, тебе трудно представить, что это такое. В обществе есть свои нормы, и я не вправе просить Джейн, чтобы она их нарушила. Не могу обречь ее на презрение со стороны общества, и жить без нее тоже не моту. Тебе этого просто не понять.

— Вот как? — пробормотал Габриэль, глядя в открытое окно. — Боюсь, старина, ты знаешь меня не настолько хорошо, как тебе кажется. А это значит, что и Джейн ты тоже не знаешь. Моя сестра — романтическая натура, и она обожает тебя. Ей ничего не стоит променять весь мир на любовь.

— Нет.

— Что ж, — пожал плечами Габриэль, — тогда нам придется вдвоем противостоять соблазну. Но вряд ли мы облегчим себе дело, если перевезем их сюда. Почему бы нам не отправить в Хернвуд-мейнор часть той прислуги, которую ты мне подыскал? Они вполне могли бы наладить там комфортабельную жизнь.

— Я уже думала об этом. Вот только никто не согласится работать в Хернвуд-мейноре. Сэр Ричард давно со всеми на ножах, — ровным тоном заметил Питер. — Единственный способ защитить девушек — перевезти их сюда.

— Защитить от чего, позволь узнать? Не думаю, чтобы тут было намного безопаснее, чем в любом другом месте. Представь, что Джейн постоянно будет поблизости от тебя — и днем и ночью.

— Я это переживу. По крайней мере, я смогу присмотреть за ней.

— Боюсь, мы напрашиваемся на неприятности, друг мой, — покачал головой Габриэль.

— Я хочу, чтобы они были в безопасности, — упрямо повторил Питер.

Габриэль погрузился в размышления. Привести Джейн в дом — значит облегчить ей путь к постели Питера. А уж если она сумеет туда проскользнуть, то Питер, как человек порядочный, вынужден будет жениться на ней. На этом их проблемы и закончатся. Джейн с радостью поселится на ферме, будет растить детишек и лошадей… при условии, конечно, что Питер сможет договориться со своей совестью.

Другое дело Лиззи. Впрочем, Габриэль всегда отличался философским складом ума. Если повезет, она сразу решит вернуться в Дорсет, и тогда он благополучно забудет о ней. Забудет ли? Да без проблем.

— Ладно, пусть приезжают, — заметил он беспечным тоном и вновь повернулся к окну. Бросив взгляд на полуразрушенную башню, он со всей отчетливостью ощутил, что прежней уединенной жизни его приходит конец.