Танцующая при луне

Глава 7

Питер Браунингтон взял кружку с крепким горячим чаем и вышел во двор, где уже сияло рассветное солнце. Это апрельское утро выдалось таким свежим и прохладным Питер жадно втянул в себя воздух и отхлебнул из кружки. Он любил запах земли после дождя, топот лошадей, переминающихся в стойлах, отдаленные крики лесных зверьков, прячущихся в чаще за развалинами аббатства. Любил прохладный утренний воздух и толстые ломти хлеба и сыра, которые повар давал по утрам ему и другим слугам. Любил спаниелей, которые следовали за ним по пятам, и бескрайние йоркширские леса.

А еще он любил мисс Джейн Дарем.

Питер задержался у входа на конюшню, прекрасно понимая, что лучше бы ему вернуться на кухню, пока его еще не заметили. Джейн была у стойла Пенелопы. Высокая худощавая девушка стояла, прислонившись к деревянной дверце, и о чем-то тихонько беседовала со своей любимой кобылой.

Питер сам был высоким крепким мужчиной. И что могло быть лучше женщины, способной смотреть ему прямо в глаза? Ему нравился ее глубокий красивый голос, сильные руки и искрящиеся весельем глаза. Нравилось ее обхождение с лошадьми и то терпение, с каким она относилась к своим невыносимым родственникам. Ему нравилось в ней все, за исключением того факта, что сама она жила в господском доме, а он был простым конюхом.

Джейн никогда не обращалась с ним как со слугой. С другой стороны, она вообще со всеми держалась просто и дружелюбно. Она знать не знала о том, что он желал ее каждой клеточкой своего тела, что она снилась ему по ночам. Это были длинные, жаркие, искушающие сны, в которых она лежала с ним в постели и смотрела на него со страстью и доверием. Ей и в голову не могло прийти, что он возжелал женщину, которая была куда выше его по положению в обществе. Ничего этого она не знала и не узнает.

Должно быть, Джейн заметила его тень, поскольку вскинула голову и провела рукой по непокорным волосам.

— Доброе утро, Питер, — поздоровалась она. — А мне ты не прихватил такую же чашку с чаем?

Отступать было поздно. Он шагнул в полумрак конюшни, пропитанный ароматами сена, лошадей и самой Джейн.

— И вам доброго утра, мисс Джейн. Вы же знаете, повар снимет с меня голову, если я дам вам чай в кружке, как простым слугам. Вы должны пить из маленькой фарфоровой чашечки с цветочками.

— Эти чашечки так мало вмещают, — усмехнулась Джейн. — По утрам мне требуется как можно больше крепкого горячего чая, иначе я все время буду клевать носом.

То же самое чувствовал по утрам и Питер. Как наяву, видел он Джейн на кухне обычной фермы, с кружкой горячего чая в руке. Он поспешил отогнать ненужные видения.

— Как Пенелопа сегодня?

Джейн, мгновенно нахмурившись, повернулась к лошади.

— Даже не знаю. Не стоило мне все это затевать. Сам видишь, как плохо она переносит свое положение. Что, если она вообще не готова жеребиться?

— Конечно, готова. Зря вы изводите себя сомнениями, мисс Джейн. Последние несколько месяцев Пенелопа и правда держалась несколько беспокойно, но говорят, что так же ведут себя все женщины в положении.

— Может, и так, — с сомнением произнесла Джейн. — Если бы не ты, Питер, я бы ни за что не пустила ее к жеребцу. Ты лучший конюх во всем графстве, а может, и во всей Англии. И если ты говоришь, что все будет в порядке, я тебе, конечно же, верю.

Она доверяет ему, это так. Питеру пришлось напомнить себе об этом, когда Джейн прошла слишком близко, случайно задев его.

— Я стараюсь работать на совесть, мисс Джейн, — пробормотал он.

Она опустила голову.

— Я люблю ее, Питер, — еле слышно сказала Джейн.

— Я знаю, мисс.

— Она — единственная, кто позволяет мне любить себя просто так. И сама любит меня, не требуя ничего взамен.

— Ей тоже кое-что нужно от вас, мисс, — заметил Питер. — Нужны еда и тепло, чистое стойло и возможность поскакать с ветерком по полям. К тому же ваш брат любит вас, и вы это знаете.

Джейн слабо улыбнулась.

— Габриэль любит меня на своих собственных условиях. Он не готов тратить много времени на сестер.

Что он мог возразить на это? Прислонившись к деревянной стене, Джейн глянула на Питера своими чистыми, ясными глазами.

— Лиззи заболела, — сказала она внезапно. — Вряд ли у нее что-то серьезное, но ты, возможно, захочешь рассказать Габриэлю.

— Зачем мне это хотеть, мисс Джейн?

Странное выражение промелькнуло на ее лице.

— Почему ты зовешь меня «мисс Джейн», а его — Габриэлем?

— Вряд ли вы мне ответите, если я назову вас Габриэлем.

Джейн попыталась улыбнуться в ответ на эту слабую попытку сострить. Было видно, впрочем, что она не отпустит его просто так.

— Это вовсе не то, что я имела в виду. Почему бы тебе не звать меня просто Джейн? Ты же знаешь меня бог весть сколько лет — ты всегда приглядывал за мной, когда я играла с твоей младшей сестрой.

— Мне не подобает звать вас просто по имени.

— Не подобает? Но тебе не обязательно обращаться ко мне так на людях. Зови меня Джейн, когда мы остаемся наедине.

«Беда в том, — думал он, — что на этом все не остановится. Мне нужно звать вас „мисс Джейн“, чтобы я ни в коем случае не забыл — вы мне не ровня».

— Я попробую, мисс Джейн. — Голос его звучал сухо и формально.

Она покачала головой, явно не надеясь переубедить этого упрямца.

— Как поживает Салли? Я не видела ее с тех пор, как она вышла замуж за своего дружка.

— В скором времени ждет третьего, мисс, — ответил Питер.

— Третьего?! — повторила Джейн упавшим голосом. — А ведь она на год младше меня.

Он достаточно хорошо знал женщин, чтобы понять, о чем она сейчас думает. А потому, преодолев собственную боль, произнес:

— Вот увидите, мисс Джейн, у вас еще будет замечательный муж и куча детишек. Нам останется только жалеть, что вы нас покинули.

— Я никуда не уйду. — Она произнесла это тихо и решительно, но Питер знал, что в словах ее не стоит искать скрытого смысла. Джейн улыбнулась нарочито бодро. — А ты, Питер? Почему ты не женился? Почему у тебя нет своей семьи и милой женушки, которая ждала бы тебя вечерами с работы?

— Давно я не слышал от вас столько странных вопросов, мисс. — Отвернувшись, он поставил пустую кружку на одну из полок. — Всему свое время, я так считаю.

— У тебя уже есть кто-нибудь на примете?

Питер не привык отступать, но сейчас ему хотелось, чтобы Господь указал ему путь к спасению. Ему хотелось сбежать от Джейн — от ее вопросов, от ее волнующего присутствия. Будь у него хоть капля здравого смысла, он бы давно ушел от Даремов и стал работать на Габриэля. В обветшалом поместье, которое принадлежало его другу, дел было невпроворот. Предполагалось, что Габриэль обитает в башне лишь до тех пор, пока они не приведут в порядок более удобное жилье. Но время шло, а ситуация не менялась. Габриэль жил в башне разрушенного аббатства, призраком бродил по лесам и приводил в исступление своих несчастных родителей.

Вот только никто бы не назвал Даремов несчастными. Насколько ему было известно, во всем мире эти люди любили только себя и близнецов.

Ему бы давно стоило уйти из этого места — отправиться куда-нибудь на юг, где все жили легко и с улыбкой и где можно было забыть о своих глупых мечтах.

Но Питер знал, что никуда не уйдет.

— Я не тороплюсь с этим делом, мисс Джейн, — сказал он. — Рано или поздно я найду ту, на которой женюсь.

— А ты будешь любить ее, Питер?

«Господи Иисусе, эта женщина сведет меня с ума!» Питер чувствовал, что его терпению приходит конец.

— Слугам не пристало много думать о любви, мисс. Мы просто находим себе подходящего человека, который будет хорошим спутником в жизни и хорошим партнером в постели, — намеренно добавил он. — Тогда и женимся. Все просто.

— Все просто, — повторила она. — А как ты узнаешь, что тебе будет хорошо с ней в постели?

У него был только один способ положить конец этим проклятым вопросам, и он резко шагнул вперед, надеясь, что Джейн отступит в невольном замешательстве. Но она не отступила. Остановиться пришлось ему — так близко, что Питер чувствовал тепло ее тела, видел жилку, бьющуюся у основания шеи.

— Для этого нужно переспать с нею, мисс Джейн, — сказал он. — Нам нет нужды жениться ради денег или положения в обществе, поскольку у нас нет ни того, ни другого. Мы женимся, чтобы обеспечить себе хорошую жизнь.

— Значит, вы женитесь по любви.

Интересно, что она будет делать, если он прижмет ее сейчас к стене и поцелует? Питера часто мучил этот вопрос, но он не собирался переводить его в практическую плоскость — невзирая на недвусмысленные намеки Габриэля.

— Называйте это как хотите, мисс Джейн, — грубовато заметил он. — Собираетесь прокатиться верхом, мисс? — Он не хотел отступать, но ему было необходимо держать между ними дистанцию.

Джейн вновь повернулась к кобыле, и Питер сказал себе, что волнение в ее глазах — лишь плод его воображения.

— Разве что позже. Я тревожусь из-за кузины. Этой ночью она выглядела совсем неважно. — Джейн вновь бросила взгляд на свою кобылу. — Ты же скажешь мне, когда ей придет время жеребиться? Питер, ты позовешь меня?

— Я пошлю кого-нибудь сообщить вам.

— Я хочу быть здесь, Питер. Хочу быть рядом с ней. Я была рядом, когда она появилась на свет. Я вырастила ее из такого несмышленыша. Обещай, что позовешь меня — в любое время дня и ночи.

Она смотрела на него умоляюще, и Питер не в силах был отказать ей.

— Я приду за вами, — сказал он. — Обещаю.

На лице ее расцвела теплая чарующая улыбка, противостоять которой, по его мнению, мог разве что глупец.

— Ты хороший человек, Питер Браунингтон.

— Ступайте по своим делам, — сказал он с напускной грубоватостью. — У меня еще полно работы.

Джейн, звонко рассмеявшись, вышла из конюшни. Задержалась она лишь на мгновение, чтобы прихватить его кружку.

— Отдам ее повару, — беспечно заметила она.

— Не нужно вам…

Но она уже ушла, оставив его один на один с воспоминаниями.

Джейн прошла прямо на кухню, прекрасно зная о том, что мать прочитала бы ей целую лекцию, если бы застала ее здесь. Впрочем, подобное было маловероятно — леди Элинор предпочитала обходить кухню стороной. А Джейн больше всего любила бывать здесь: это было единственное место в доме, где кипела жизнь.

— Вот и вы, мисс Джейн, — поприветствовала ее повариха. — В столовой уже накрыт завтрак. Там вас никто не побеспокоит.

— Я бы лучше выпила чаю, — заметила Джейн.

Повариха взглянула на нее с удивлением.

— Я думала, вы уже пили чай. Вы так прижимаете к себе эту кружку, будто это любовный талисман.

Джейн почувствовала, что краснеет.

— Любовный талисман? — повторила она с натянутым смешком. — Странная это должна быть любовь, если символ ее — кружка.

Она чуть ли не бегом покинула кухню. В коридоре было пусто — родные ее еще спали, а Лиззи лежала в постели с простудой. Слуги занимались своими многочисленными обязанностями, так что можно было не опасаться случайной встречи.

Лиззи перевела дыхание, разглядывая обычную кружку, принесенную сюда с конюшни.

А затем без раздумий прильнула губами к тому месту, где кружки касались губы Питера, и замерла с блаженным вздохом.