Тайна

Глава 18

Желтые кудряшки Милли были аккуратно причесаны. На ней было желтое, шелковое платье, на груди сверкала россыпь желтых бриллиантов, а губы были покрыты свежим слоем ярко-розовой помады. Она сидела за столиком на террасе «Отеля дю Кап», дожидаясь, пока Фил и Би приедут из аэропорта. Но она не думала о своих друзьях. Она думала о телефонном звонке. Рано утром ей позвонил юрист из Огайо.

— Какой дьявол звонит мне в два тридцать утра из Огайо? — сонно проговорила Милли, ища очки и напяливая их на нос, словно очки могли помочь ей лучше понять, о чем говорит звонящий.

Поверенный заявил, что он звонит уведомить ее о смерти кузена Ренвика, о котором давным-давно не было ни слуха ни духа. Кузен и его жена трагически погибли в автомобильной катастрофе. Двое маленьких детей остались сиротами. В завещании кузена былой сказано, что их единственной родственницей является Г Милли. Он назначал ее опекуншей детей.

Пока что, сообщил поверенный, о детях заботятся. Если Милли откажется от роли опекунши, их поместят в приют и, возможно, со временем (как надеется юрист) усыновят.

— Нет, черт возьми, — ужаснулась Милли. — Родственники есть родственники, даже если я не знала о них до этого момента.

— Бедняжкам нужен дом, — сказала она поверенному. — Купите все, что им необходимо, и пришлите мне счет. Мне нужно некоторое время, чтобы с этим разобраться. Пока же передайте им, что тетя Милли любит их и ждет не дождется того момента, когда мы встретимся, чтобы у них было все — игрушки и любовь.

Она повесила трубку, потрясенная, но втайне обрадованная перспективой в свои годы стать «матерью». В глубине души Милли сознавала, что поступила правильно.

«Конечно же, все сочтут это моим очередным капризом, — сказала она себе через несколько часов, засыпая. — Но, как всегда, в моем безумии есть система».

Она все еще сидела на террасе, мечтательно глядя на море, когда услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Она улыбнулась своей старой подруге Фил и новой подруге Би, идущим прямиком к ней.

— Вот наконец и ты, милейшая Фил, — сказала она, прижимая руки к своей пышной груди. — Ты, как всегда, великолепно выглядишь, несмотря на этот вечный черный цвет. Ты не вдова, дорогая моя девочка. Пора от него отказываться.

— Не ты первая мне это говоришь, — Фил рассмеялась, вспомнив Махони.

Милли, держа Фил на расстоянии вытянутой руки, пристально посмотрела на нее.

— М-м-м… — продолжила она. — Не уверена, что мне нравятся эти темные круги у тебя под глазами.; Или же ваши «психические» конференции проходят по ночам, или же здесь кто-то замешан. Ради тебя, детка, я надеюсь, что это «кто-то». Тебе бы это не повредило.

Они улыбнулись. У них не было секретов друг от друга. Фил знала о Милли все, что только можно было, а Милли, в свою очередь, знала все о ней.

— Уверена, что Би уже рассказала тебе все новости, — сказала Милли, величественно плывя к «своему» столику на террасе и повелительно махнув рукой Фил и Би, чтобы те не отставали. — Кажется, в конце концов мы чего-то добились, хотя я не уверена, что точно понимаю, чего именно. Это по твоей части. Фил. Она заказала чай.

Я приготовила для вас обеих сюрприз. Би и Фил выжидающе уставились на нее, а Милли, наслаждаясь моментом, засмеялась.

— Нипочем вам не догадаться, какой, — поддразнила она.

— Не хотите же вы сказать, что пошли и купили квартиру в Монте-Карло? — с подозрением спросила Би.

— Нет, конечно. Я ведь уже являюсь гордым обладателем виллы «Мимоза». Большего и желать нельзя.

— Ну, давай, Милли, — нетерпеливо произнесла фил, — не томи нас.

— Я собираюсь стать матерью, — Милли взвизгнула от смеха, увидев, с каким недоверием подруги смотрят на нее. Затем она рассказала о телефонном звонке из Огайо.

— Их зовут Скотт и Джулия Ренвик. Девять и семь лет. Вам не кажется, что имена просто превосходны? Этот нахальный поверенный спросил, когда я буду дома, чтобы он мог отправить их самолетом в Нью-Йорк. Хотелось бы мне посмотреть, какая у него была рожа, когда я сказала, что «дом» теперь прямо здесь, на Ривьере. «Они могут приехать сюда и посещать местную школу», — сказала я ему. — «Если она достаточно хороша для принцессы Каролины, то сгодится и мне». Кроме того, — тут Милли сочувственно прижала руку к сердцу, — я подумала, что бедным крошкам после всего, что с ними произошло, будет полезно сменить обстановку. Но я предупредила его, что неделю или две им придется подождать. Пока не закончатся работы на вилле.

— Неделю или две? — слабо проговорила Би, вспоминая виллу, совершенно ободранную, пустую, как скорлупка, и кровельщиков, плотников и маляров, работающих не покладая рук. Там, где должен был быть новый бассейн, зияла огромная яма, а садовники все еще выкапывали сорняки и укладывали слой свежего дерна.

— Ну, может, чуть подольше, — согласилась Милли. — Но я позвонила этому надутому дизайнеру по интерьеру и потребовала, чтобы он пошевелился. На все про все дала ему один месяц. В конце концов, — тут она умоляюще поглядела на Фил, — не могу же я заставить этих бедных ребятишек жить в гостинице. Это после долгого путешествия и всего, что выпало на их долю! Им нужен нормальный дом, и он у них будет. Представьте, меня, Милли Ренвик, в роли матери! После стольких-то лет. — При этой мысли Милли вновь зашлась смехом. — Этого не удалось добиться ни одному из моих никчемных мужей. Я всегда говорила, что во всем виноваты они.

Судьба Скотта и Джулии Ренвик стала основным предметом обсуждения за ужином, и лишь позднее, когда они остались одни, Би смогла показать Фил «документ» и письма Нэнни Бил.

Фил сказала, что Махони считает, что кто-то рассказывал Би о вилле.

— Это единственное логическое объяснение, — заметила она. — И тот же человек рассказывал тебе историю о том, как отец вернулся за ребенком. Поэтому ты ее помнишь.

— Раз так. Фил, почему я столь сильно чувствую это? Откуда это ужасное чувство, что я сама сижу на ступеньках и вижу, как рушится мой мир?

— Может, это был близкий тебе человек?

— Ты имеешь в виду человек, которого я любила? Но как можно забыть человека, которого так сильно любишь?

Фил покачала головой:

— Мой тебе совет, Би: не оглядывайся назад. Живи будущим. Прошлое само позаботится о себе. Когда-нибудь все само всплывет в голове, так же как запах мимозы в больнице, и ты все вспомнишь. Вспомнишь, кто ты такая.

Карие с медным отливом глаза Би в отчаянии глядели на Фил. Только Фил могла знать, как ужасно не знать, кто ты, и почему кто-то пытался тебя убить. Несмотря на то, что она понимала правоту Фил, Би жаждала узнать, что случилось с Нэнни Бил и маленьким Джонни Леконте, оставшимся на острове со злодеем отцом.

Ник заметил, что в газетной статье о смерти Марии-Антуанетты ее мужа постоянно называют месье Леконте, и он отправился в «Кафе дю Маран Бле», чтобы найти журналиста Маркана и спросить, знает ли тот, почему муж взял фамилию жены.

— Иностранец принял фамилию Марии-Антуанетты потому, что так было завещано ее отцом, — пояснил Маркан. — Отец сказал, что если Мария-Антуанетта когда-нибудь сменит фамилию, то потеряет права на наследство. Конечно, он пытался сделать так, чтобы она не вышла замуж. Ему была ненавистна мысль о том, что он может потерять дочь, пусть даже после смерти, и он решил, что, по крайней мере, она сойдет в могилу, нося его имя. Все, как видите, из-за наследства. И я уверен, что иностранец вернулся за своим сыном по той же причине, — добавил месье Маркан. — Поймите, друг мой, во Франции все еще действуют наполеоновский закон о наследовании, по которому муж не может получить всего имущества супруги. Прежде всего идут дети. В случае с Леконте оставался один ребенок, Джонни, и он автоматически наследовал половину состояния матери. Иностранец наследовал вторую и выплачивал налоги. Кроме того, у Леконте была недвижимость. Вилла «Мимоза» и квартира в Париже составляли лишь малую ее часть, и туда была вложена уйма денег. По закону, муж не мог продать ее сразу. Ему было необходимо дождаться восемнадцатилетия сына. Тогда недвижимость могла быть продана, а деньги поделены между ними.

— Я думаю, что когда иностранец понял, что обойти французские законы о наследовании ему не удастся, он вернулся и забрал сына как залог будущих доходов. Этот человек много тратил, — задумчиво произнес месье Маркан, — я готов спорить, что за пять лет он истратил большую часть своей доли наследства. Денег у Марии-Антуанеты оказалось меньше, чем он рассчитывал. Должно быть, ему понадобились деньги мальчика.

Ник позвонил в Лондонский банк и договорился о встрече на следующее утро с управляющими «Фондом Нэнни Бил».

— Может, теперь мы узнаем, что произошло с маленьким Джонни Леконте на далеком острове, — с надеждой сказал он провожавшей его в аэропорт Би.