Тайна

Глава 33

Фил прислушалась, как удаляется его машина, после чего бросилась в комнату и торопливо начала швырять вещи в сумку. Она позвонила в аэропорт и заказала билет на следующий рейс. Потом она вызвала машину и нервно начала расхаживать взад-вперед, дожидаясь, когда она приедет за ней. Молчаливый слуга-китаец возник из ниоткуда и взял у нее сумку, и она заволновалась, откуда он мог узнать. «Он, наверное, подслушал», — решила она, размышляя, что еще могли слышать слуги в этом таинственном доме.

Фил задержалась перед дверью, раздумывая, что Брэд может решить, когда вернется и увидит, что она исчезла без всяких объяснений. Она написала ему записку: «Брэд, будет лучше, если мы расстанемся. Я не смогу помочь тебе».

Фил отдала ее слуге и быстро забралась в машину, постоянно оглядываясь, словно он мог вдруг погнаться за ней с этим ужасным доберманом.

Самолет уже стоял на взлетной полосе, когда она наконец заняла свое место. Она вздохнула с облегчением, увидев, как двери закрылись. Она чуть не плакала при мысли, что могло произойти. Она даже не хотела думать о том, что Брэд называет ее Ребеккой. Все, что она хотела — это уснуть и проснуться через пять часов в Сан-Франциско. И еще она очень хотела увидеть Махони. Она вздрогнула: да, ей действительно необходимо увидеть его.

Было раннее воскресное утро. Дежурство с 8.00 до 16.00. Махони размышлял нау тем, могли ли часы остановиться пару часов назад. Он уже был бы рад, если бы торговцы наркотиками, или вооруженные грабители, или обычные воры прервали это сонное дежурство, но время все тянулось и тянулось.

Махони вновь запросил компьютер на имя Брэда Кейна. Он без конца перебирал все детали: что-то в Мистере Гавайи настораживало его. А теперь он имел еще и подтверждение, что этот человек опасен.

Первый инцидент произошел в колледже. Брэд избил соученика в баре. Ничего примечательного, ссора молодых подвыпивших ребят. Но нападение было очень жестоким: разбитым стеклом мальчику располосовали лицо. Мистер Гавайи легко выпутался, потому что отец нашел ему хорошего адвоката. Неуказанная сумма компенсации было выплачена жертве, и Брэд Кейн получил два месяца условно.

Пару лет спустя он был арестован за ношение опасного оружия, ножа. Он не использовал его, но жертва сказала, что он угрожал ей. На этот раз жертвой была женщина. Проститутка из Гонолулу. Опять все решили деньги, и власти ограничились предупреждением.

Третий эпизод произошел недавно: несколько месяцев назад был убит слуга Брэда Кейна. В справке говорилось, что одна из собак, доберман, вдруг набросилась на него. Брэд Кейн собственноручно застрелил пса и вызвал полицию. Он сказал, что очень скорбит. Жертвой стал пожилой слуга, служивший в доме более пятидесяти лет. Брэд сказал, что срочно должен уехать, но ответит на все вопросы после возвращения. И он ответил — месяц спустя, когда вернулся из Парижа. Старик был похоронен за счет Кейна, и расследование было чистой формальностью. Печальное извещение, выражение сочувствия и все.

Махони вздохнул и выключил компьютер. Инцидент в колледже можно не считать. Но два случая уже о чем-то говорят. А этот третий — необъяснимый. Слишком много для человеческой жизни.

Он как раз размышлял, стоит ли позвонить Фил на Тавайи и рассказать ей все, что она сумел откопать, сказать, что ему это вовсе не нравится, чтобы она убиралась оттуда, — как вдруг зазвонил телефон.

Это была Фил. Звонок был странным.

— Я звоню с самолета, — сказала она, — мне нужно увидеться с тобой, Махони.

— Что случилось? — быстро спросил он, — Он обидел тебя?

— Нет, я в порядке. Мы прилетаем около трех.

— Почему бы тебе не приехать ко мне?

— Ты нужен мне, Махони.

— Рад слышать это, док. В конце концов, у меня служба такая — помогать людям.

Только он положил трубку, как снова раздался звонок, и явно англичанин сказал:

— Это Ник Ланселлис. Я друг Би Френч и Фил Форстер.

— Как дела. Ник? — весело спросил Махони. — Я много слышал о вас от Би. И только хорошее.

— Я не могу дозвониться Фил, — сказал Ник, — поэтому решил позвонить вам. Мы тут провели маленькое расследование по поводу виллы. Я думаю, Би вам говорила об этом. Ну, и нашли связь. Она вспомнила, что тот мальчик был ее отцом. Он жил в этом доме до пяти лет. Он привез ее туда, когда ей было четырнадцать, и рассказал всю историю. Она очень расстроена, детектив Махони, потому что вспомнила, что ее родители погибли в автокатастрофе в прошлом году. Он был художником, Джон Джонс.

Махони присвистнул. Он знал и любит работы Джонса.

— Помню, я читал об этом в газетах. Это очень печально. А что остальная семья?

— Никого нет. Она осталась одна. Махони подумал, могло ли это быть одной из причин того, что она потеряла память. Такая травма…

— А что насчет оврага Митчел?

— Ничего пока. Она до сих пор не знает, кто пытался убить ее. Или за что. Это сводит ее с ума. Она очень расстроена, но дети помогают ей. Я решил позвонить вам и все рассказать. Би говорила, вы ее друг.

— Да уж. Мы большие подружки. У Би оказалось вообще не так уж много друзей, когда все это случилось. И теперь, кажется, они не ломятся к ней. Какого черта, ведь она дочь знаменитого художника! Кто-нибудь обязательно должен был ею интересоваться.

— Би сказала, что просто порвала со всеми со дня похорон. Она вернулась сюда, на их ферму в Провансе. Ей нужно было побыть одной. Мне кажется, люди поняли это и не досаждали ейу А потом она решила поехать в Штаты, в их дом в Беркшире, но больше ничего не помнит.

— Ясно. Скажите мне ее полное имя. Ник. Я поработаю над этим.

— Ее звали Мари-Лаура Леконте Джонс. Родилась в 1968 году. Дом семьи был в Олд Милле, Фавершем, Массачусетс. Лето они проводили на ферме Ле Серизьер, около Бонно в Провансе.

Махони кивнул.

— Спасибо, что вы поддерживаете ее. Ник. Держитесь рядом: ей еще нужна будет ваша помощь.

Он включил компьютер и пробежал глазами полный список имен всех женщин, летевших из разных стран в Сан-Франциско в ту неделю, когда на Би было совершено нападение. Он быстро просмотрел имена. Ничего нет. Он вновь пробежал глазами длинный список. И нашел его. Это имя было пропущено режимом поиска. «Компьютеры тоже ошибаются, как и люди», — чертыхаясь, подумал он.

«М. Л. А. Джонс. Рейс 511 из Гонолулу. Отправление 18.00, прибытие 23.00».

Гавайи! Опять. Он присвистнул от удивления. Интересно, может ли молния дважды ударить в одно место? Набирая номер отделения полиции в Гонолулу, Махони не переставал размышлять, что могла едва отошедшая от ужаса Мария-Лаура делать на Гавайях. Он объяснил себе, что, наверное, устроила себе отдых. Но это нужно было выяснить, и он попросил коллег в Гонолулу узнать, когда она прилетела, в каком отеле останавливалась, и все, что еще можно узнать. Потом он набросил пиджак, доложил об уходе и поехал домой встречать Фил.

Она ждала около дома. Ни тени макияжа не было на ее лице, а под глазами — глубокие синие круги от усталости.

— Ужасно выглядишь, — приветствовал ее Махони.

— Примерно так же я себя чувствую. Фил бросилась к нему, и он обнял ее.

— Эй, док, что происходит? — мягко спросил он. — Я знаю, что хорош собою, но мы ведь оба понимаем, что мне не справиться с мистером Гавайи.

Ее руки крепче обняли его за шею.

— Не упоминай его имя, — глухо сказала она, спрятав лицо у него на груди.

— Что, так скверно?

— Так скверно.

— Не хочу занудствовать, мол, «я же тебе говорил». Я уже сказал тебе мое мнение.

— Я знаю. И советовал не встречаться с ним. Мне нужно было последовать твоему совету, — сказала она, поднимаясь вслед за ним в его квартиру.

— Ты должна была следовать прежде всего своему чутью. Ты насторожилась: что-то тебя предупреждало об опасности. А ты просто не хотела признавать этого.

Фил упала на стул.

— Я признала это, — сказала она, покаянно глядя на него. — Как могла я, не кто-нибудь, а я, быть такой глупой?

Махони нахмурился:

— Все просто. Ты верила тому, в чем убеждал тебя Брэд Кейн. Так они обычно и делают.

— Он не просто не в себе. Он страдает тяжелым умственным расстройством.

— Что, правда? — Махони прошел на кухню и начал готовить кофе. — Тебе, может, будет интересно, я тут выяснил кое-что насчет Брэда Кейна. Не могу сказать, что был очень удивлен, выяснив, что на него есть материалы. — Фил с тревогой посмотрела на него. — О, ничего особенного, — сказал он, — просто изуродовал мальчика битым стеклом в колледже и пугал проститутку ножом. Ничего действительно серьезного. Пока.

— Он так довел меня, Махони, — сказала она.

— Что случилось? — Он налил кофе в маленькие чашечки и поставил на поднос вместе с бокалом жженого сахара.

— Он называл меня Ребекка. Махони быстро посмотрел на нее.

— Как мать? — улыбнулся он.

— Это вовсе не смешно, — сказала она.

— Ты чертовски права, это не смешно. Это ужасно, дружок.

— Он пугал меня. Рассказывал мне о своей жизни и метался как… разъяренное животное. Он рассказал все о своем ужасном дедушке, и Джеке, и Ребекке. Ох, Махони, — жалобно сказала она, — мне кажется, он кого-то убил.

Махони подал ей чашечку с кофе.

— Сахар? — вежливо осведомился он. Фил положила ложечку, не глядя в чашку.

— О'кэй, — сказал он. — Сначала выпей кофе. Потом все мне расскажешь. С самого начала.

Фил сделала, как он сказал, и на этот раз Махони слушал молча.

— Как ты думаешь, он убил этого парня. Обезьяну? — спросил он. Она кивнула:

— А что тут еще думать?

— И ты думаешь, что он и тебя собирается убить?

— Я не знаю, — сказал она печально. — Он мечется между безумием и нежностью. Я испугалась. Знаешь, это ощущение зла, как ты мне говорил. Я не могла поверить в это. Я смотрела на него, такого милого, удачливого, и… ох, я не знаю. Он тот человек, у которого есть все. А потом я вспомнила, как ты говорил мне, что убийцы и мучители детей выглядят обычными людьми, скрывают свои грехи за благопристойной внешностью и дорогой одеждой.

— Как психиатр я поняла, что навредила ему. Мне стало все понятно насчет Ребекки. И то, что Джек был ужасным отцом, человеком без каких-либо моральных устоев. Я чувствовала жалость к Брэду. А потом поняла, что слишком поздно. Он окончательно ушел в свой выдуманный мир. Он, может изображать приличного человека. И никто не догадается. И тогда я испугалась, потому что все поняла.

— Ты думаешь, он путает тебя в своем сознании с Ребеккой?

— Да, — тихо согласилась она. — Он мечется между любовью и ненавистью к ней. Но я знаю — ненависть победила.

— Так, проблема нам ясна, — сказал Махони. — Где сейчас Мистер Гавайи?

— После той сумасшедшей ночи, — сказала она, — после того, как он все это рассказал, — могу поклясться, он никогда этого не делал раньше, — он спокойно заявил, что должен ехать на ранчо. Он полетел туда и должен был скоро вернуться. Что бы ни случилось — ранчо прежде всего! — Она содрогнулась. — Слава Богу, он вспомнил о встрече, иначе… я не знаю, что он мог сделать.

— Итак, он все еще на Гавайях?

— Да.

Махони ухмыльнулся.

— Жаль. Я думал, уговорю тебя остаться здесь переночевать. Для безопасности, конечно, нросто на случай, если он вдруг появится.

Фил засмеялась:

— Ты даже сейчас не можешь без этого! Махони отправился на кухню. Он вытащил цыпленка из холодильника и начал разрубать его на части.

Фил поморщилась, и он сказал:

— Не волнуйся. Я просто хочу приготовить суп. Кстати, если ты думаешь, что все совсем плохо, должен обрадовать тебя: к Би вернулась память.

Фил открыла рот.

— О, Господи! — воскликнула она. — И меня опять ре оказалось рядом.

— Ты не нужна, — сказал Махони, опуская цыпленка в сотейник и кидая сверху горсть рубленых овощей. — С ней Ник, — и он рассказал то, что выяснил от Ника.

Итак, вот оно, — сказала Фил. — Би — это Мари-Лаура Леконте Джонс. И по какому-то странному стечению обстоятельств она летела из Гонолулы в Сан-Франциско в ту ночь, когда на нее напали. Глаза Фил расширились.

— Ну конечно, это совпадение, — сказала она.

— Знаешь, я вообще так верю в совпадения! Особенно, когда дело касается преступления. — Он подал ей бокал красного вина.

— Бедняжка Би. Мария-Лаура, я имею в виду, — сказала Фил печально. — Она потеряла родителей, а потом на нее напал еще какой-то маньяк. Неудивительно, что память ее была заблокирована.

— Неудивительно, — согласился он, добавляя приправы.

— Я срочно еду во Францию, — сказала Фил, решительно направляясь к телефону. — Сейчас позвоню и узнаю, когда первый утренний рейс на Париж.

— Ну, конечно, ты летишь, док, — спокойно сказал Махони. — Но сначала ты поешь, а потом будешь звонить. Суп будет готов через пять минут, и я могу поклясться, что ты не ела уже сутки.

Он был прав. Махони заказал для нее билет на рейс до Вашингтона, чтобы оттуда она могла самолетом же попасть в Ниццу. Фил с облегчением подумала, что поездка к Би отдалит ее от Брэда на сотни миль.

Она взглянула на Махони. Он стоял, облокотившись на оконную раму. Сзади него раскинулась панорама кораблей, плывущих по заливу, и огоньков на мостах, мерцающих как звездочки в небе. Руки его были сложены на груди, и он вслушивался в арию Моцарта, звуки которой неслись снизу. Он выглядел спокойным, таким домашним в этой обстановке, и Фил невольно подумала о контрасте с Брэдом, который метался по комнате, как дикий зверь.

— И что мы с ним будем делать? — спросил Махони, словно читая ее мысли.

— Завтра я уеду, — твердо сказала она. — Я отправлю ему письмо, где напишу, что не хочу больше встречаться с ним. Я порекомендую ему терапевта на Гавайях. Может быть, пройдет время, и он оправится от этого.

Махони скептически взглянул на нее:

— Ты действительно веришь в это?

Фил потянулась за жакетом:

— Будем надеяться.

Он вез ее домой в молчании.

— Хотел бы поехать с тобой, — сказал он, высаживая ее.

— И я хотела бы, — сказала она, глядя на него.

— Помни, что тебе нужно заботиться не только о Мари-Лауре, но и о себе. Я даже не знаю, о ком больше.

Махони легко поцеловал ее в щеки и проводил взглядом до двери. Потом он уехал на своем «мустанге» пд пустынной улице.

Поднимаясь в лифте. Фил подумала, что неплохо было бы, чтобы кошка была с ней. Ей ненавистна была пустая квартира. Но Коко должна была пожить у Махони до ее возвращения из Франции. Открывая дверь, она вспомнила, как дорожила своей уединенностью. Теперь это стало одиночеством.

В квартире было темно, и Фил невольно остановилась. Она могла поклясться, что оставляла включенной лампу. Она всегда так делала. Она почувствовала легкое покалывание в шее, когда вошла в темную прихожую и стала шарить рукой по стене в поисках выключателя. И вдруг ее рука коснулась чего-то теплого и мягкого. Он схватил ее, одной рукой закрыв рот, и ногой захлопнул дверь.

— Ты опять оставила меня одного, Ребекка, — прошептал Брэд. — Почему ты это сделала? Разве ты не знаешь, как я люблю тебя?

Он включил свет. Фил выскользнула из его объятий, с ужасом глядя на него:

— Как ты попал сюда?

Он холодно улыбнулся, показывая ей ключ.

— Я сделал копию, когда ты была на Гавайях, — спокойно сказал он. — Я должен быть уверен, что всегда смогу найти тебя. Где угодно и когда угодно. Ночью или днем.

Он смотрел на нее, как удав на кролика. На нем был роскошный голубой кашемировый блейзер, брюки и мокасины с кисточками — прекрасно одетый джентльмен. Но за стеклами дорогих зеркальных очков глаза его не улыбались. Они были ледяными и отсутствующими, и Фил поняла, что сейчас он живет в мире своих грез. — Извини, если я напугал тебя, — сказал Брэд. — Господи, да ты вся дрожишь.

Он сделал шаг ей навстречу и протянул руки. Она инстинктивно отпрянула.

— О, иди сюда, Ребекка. Ты же знаешь, я не умею просить прощения. Я приехал сюда, чтобы забрать тебя домой. Ты же знаешь, как хорошо в Даймонд-Хед. И я хочу, чтобы ты была со мной. Я не хочу, чтобы ты опять бросала меня.

Фил пятилась к спальне. Испуганными глазами она следила за ним.

— Не уходи от меня, — сказал он с улыбкой. — Ты же знаешь, как любишь меня. Скажи, я хочу это слышать.

Фил была уже близко от двери в спальню. Сердце ее стучало, как у марафонца. Если она сумеет быстро проскользнуть, захлопнуть дверь и закрыть ее на ключ перед его носом… Она с тоской подумала о телефоне на ночном столике и о Махони…

— Скажи это, Ребекка, — говорил Брэд, все ближе подходя к ней. — Скажи это, моя милая. Скажи, что любишь меня. Скажи, что больше не оставишь меня.

Фил окаменела и застыла на месте от ужаса, когда он подошел ближе. Упыбка его исчезла, взгляд был ледяным.

— Брэд, — отчаянно шептала она, — ведь это нехорошо. Конечно, ты мне не безразличен. Ведь ты же мой друг.

Она быстро шагнула назад, выставив руки, чтобы защититься. Он был ловок, как доберман, и она боялась сделать неверный шаг и расшевелить его безумие.

— Мы больше, чем друзья, — сказал он, когда Фил сделала еще один осторожный шаг к спальне. — Такая любовь, она навсегда, Ребекка. Ты знаешь это.

Фил видела краем глаза дверную ручку. «Еще один шаг, — думала она, — еще один, и я спасена. Я позвоню Махони».

Она рванулась к двери и захлопнула ее за собой, дрожа от страха. Но она не смогла закрыться. Она посмотрела вниз, увидела носок его дорогого ботинка с кисточками и услышала его смех, когда сначала рука, а потом плечо протиснулись в щель.

Дверь распахнулась, и Фил полетела на пол. Она положила голову на руки и зарыдала.

Фил чувствовала, что он смотрит на нее, но ничего не говорила. Наконец она взглянула на него сквозь пальцы. Брэд стоял, сложив руки на груди, лицо лишено выражения. Вдруг он присел на одно колено рядом с ней и взял ее за руку.

— Я не могу, чтобы ты опять бросила меня, Ребекка, — мягко сказал он. — Больше не могу.

Он поставил ее на ноги, печально глядя на нее.

— Бедная девочка, — произнес он. — Бедная маленькая девочка.

Он откинул ее разметавшиеся волосы назад и пристально посмотрел на нее. Потом взял ее руки в свои.

— Брэд, — отчаянно сказала она, — ты не должен называть меня Ребекка. Я Фил. Помнишь? Я доктор. Ты говорил со мной.

— А, эта ведьма. Доктор, — сказал он. — Да, помню.

— Ребекка — это твоя мать, Брэд. Ты мне все рассказал про нее.

— Не все, — сказал он глухо, и мурашки побежали по ее спине.

Брэд все еще стоял, скрестив руки. Его хватка была мертвой, и она представила его руки на своей шее и как он душит ее. «Убить Ребекку». Фил вновь почувствовала волну ужаса. Единственная возможность спастись — разговорить его.

— Мы должны поговорить об этом, Брэд, — сказала она, пытаясь говорить медленно, чтобы голос не дрожал. Она должна дать ему понять, что владеет собой, что это она руководит ситуацией. Это был ее единственный шанс.

— Ты говорил, что доверяешь мне, поэтому я хочу, чтобы ты все рассказал о Ребекке. Я должна помочь тебе, Брэд.

— Ты предала меня, — сказал он, крепче прижимая ее к себе. — Ты обещала остаться. Ты же знаешь, тебе не нужно было убегать, Ребекка. — Он нагнул голову и поцеловал ее в губы, страстно прижав к себе.

Фил почувствовала, как слабеет в его руках. Она хотела закричать, оттолкнуть его. Он поднял лицо и заглянул ей в глаза.

— Брэд, пожалуйста, мне надо поговорить с тобой, — быстро сказала она. — Я так устала… Так плохо себя чувствую…

Он взял ее на руки и отнес к кровати. Потом осторожно положил и сел рядом. Меж бровей его залегла удивленная морщинка, когда он взял подушку и посмотрел на нее. Фил взглянула на подушку в его руках и поняла, что он хочет сделать. Ее глаза были темными от ужаса.

— Почему ты так испугана. Фил?

Она затаила дыхание, осознав, что он назвал ее настоящим именем. Брэд вспомнил, кто она. Фил в панике оглянулась вокруг, раздумывая, как бы выпроводить его из квартиры.

— Я так голодна, Брэд, — быстро сказала она. — Почему бы нам не перекусить? Ты, наверное, тоже голоден. Мы можем пойти в «Иль Форнао». Я помню, тебе понравились их «тирамитцу». Мы можем там спокойно все обсудить. Я хочу помочь тебе, Брэд. Я обещаю сделать все, что могу.

Она увидела сомнение в его глазах:

— Ты обещаешь, что больше не бросишь меня? — спросил Брэд, ритмично тряся ее руку.

— Да, да. Я обещаю, — Фил, не дыша, смотрела на него, молясь про себя, чтобы он согласился.

Вдруг зазвонил телефон, нарушив затянувшееся молчание.

Фил метнулась к телефону. Вот он, ее шанс.

— Я лучше возьму трубку, — сказала она. — Мне кое-кто должен позвонить. Мой… мой коллега. Если я не отвечу, он будет удивлен.

Брэд поднял руку. Он отрицательно покачал головой, глядя на телефон, который все звонил и звонил. Она растерялась от страха. А вдь она почти уговорила его, он почти согласился уйти отсюда. Господи, кто же это звонит? Телефон перестал звонить, и они снова сели в напряженной тишине. Брэд все еще смотрел на ночной столик, и ей показалось, что он готов швырнуть телефон об стену.

Но вместо этого он вдруг взял со столика фотографию Марии-Лауры. Это была одна из тех, что Фил взяла перед отъездом из Нью-Йорка. Там она выглядела спокойной, симпатичной, но с большими испуганными глазами.

Брэд поднес фотографию к свету и долго рассматривал ее.

— Откуда ты ее знаешь? — спросил он другим, «чужим» голосом.

— Она моя пациентка. Я говорила тебе. Та, что потеряла память. Она стала мне другом.

— Как ее зовут?

Его глаза были напряженными, она увидела, как дрожит его рука с фотографией. Фил сказала удивленно:

— Ее зовут Би Френч.

— Френч? — Он посмотрел на девушку на фотографии и снова на Фил. — Ты уверена?

— Ну… в общем, нет. Я забыла, ведь к ней вернулась память. Ее зовут Мария-Лаура Леконте Джонс.

Фил начала истерично смеяться: она поняла, что несет бессмыслицу.

Брэд встал. Он положил фотографию в карман а потом взглянул на нее, лежащую на кровати, плачут щую и смеющуюся одновременно.

Глаза его опять были далеко.

— Бедная моя. Ты переволновалась, устала. Почему бы тебе не поспать?

Фил лежала, окаменев от страха, когда он направился к двери. Он оглянулся на нее и улыбнулся знакомой улыбкой:

— Мне тут кое-что нужно сделать. И тогда я обещаю, все будет хорошо. Я вернусь через пару дней. Почему бы нам не поехать на Калани в этот уик-энд? Мы можем продолжить там наш разговор. Ведь Калани — главная часть моей жизни, душа семейства Кейн. И я хочу разделить это с тобой. Фил. Я хочу разделить с тобой всю свою жизнь.

Он, улыбнувшись, вышел. Она слышала его шаги и щелканье дверного замка. А потом — тишина.

Фил все еще лежала, боясь пошевелиться. Она прислушалась. Может, он хочет подшутить над ней. Может, он ждет за дверью, готовый схватить ее за глотку… Осторожно опустив ноги с кровати. Фил вновь прислушалась.

Потом на цыпочках она прошла через комнату и, распластавшись по стене, приложила ухо к двери. Вышла, нервно оглядываясь. Может, он все еще прячется, собираясь схватить ее, ждет, чтобы наконец убить ее. Ее нервы вдруг не выдержали, и она стала метаться по комнатам, как сумасшедшая, распахивая двери.

— Ты, чокнутый ублюдок, — кричала она, — выходи, выходи…

Она захлопнула и закрыла на все замки входную дверь и, рыдая, сползла на пол.

— О, Господи, — рыдала Фил, — помоги мне… Она набрала телефон Махони и прижала трубку к уху. Он звонил и звонил.

— Ответь, чертов Махони, — молила она. — Пожалуйста, ответь, пожалуйста.

Махони завернул на своем «мустанге» за угол и выехал на улицу, где жила Фил, присвистнув, когда черный «порше» промчался посреди дороги мимо него. Он, заехав на бордюр, едва увернулся от мчащейся машины.

— Господи, молодой человек, — прошипел он, сердито глядя через плечо, как огоньки «порше» исчезают вдали. И вдруг он понял, что только что видел машину Брэда Кейна.

Махони выскочил из «мустанга» и побежал через дорогу к дому Фил. Он вдавил звонок и держал его, пока привратник, красный от гнева, не возник перед ним.

Он сунул ему в нос свое удостоверение и спросил:

— Доктор Форстер дома?

— Да, дома, — ответил привратник. — И одного звонка было бы достаточно.

— Не сейчас, — сказал Махони, мчась по ковру к лифту.

— Подождите, я должен предупредить ее… Таковы правила.

— Не до правил, парень, — сказал Махони. — И не смей никого вызывать.

Он нажал кнопку лифта и стал ждать.

Расставшись с Фил, он позвонил ей, когда она не ответила, забеспокоился. Он знал, что Фил дома, и продолжал звонить. Когда она все же не взяла трубку, он стал напряженно размышлять, что могло случиться. Что-то явно произошло, он чувствовал это. Может, объявился Брэд Кейн? Но Фил сказала, что он поехал на ранчо. Он, наверное, вернулся в Даймонд-Хед. И тут Махони вспомнил: у Брэда был самолет, «Гольфстрим IV». Он мог немедленно оказаться где угодно, прежде чем человек успеет купить билет.

Махони выбежал из лифта и нажал кнопку звонка Фил. Потом приложил ухо к двери и прислушался. Ни звука. И тогда он забарабанил в дверь.

— Фил, — кричал он, — это я, Махони, открой! Она распахнула дверь и, рыдая, бросилась к нему в объятия.

— Махони, слава Богу! О, Фрэнко! — плакала она.

— Ладно, ладно. Тише, милая. — Он осторожно втолкнул ее обратно. — Это был Брэд? Он что-нибудь сделал с тобой?

Фил взглянула на него дикими глазами:

— Он хочет убить Ребекку!

— И что его остановило?

— Телефонный звонок. Это своеобразная встряска. Я думаю, она привела его в чувства.

Ноги Фил вдруг ослабели, и она упала на софу. Он посмотрел на ее бледное лицо. Потом открыл бар и налил ей немного бурбона.

— Мне кажется, это как раз то, что нужно, — сказал он. — И еще, ответь мне на некоторые вопросы.

Фил кивнула, сделав глоток вина, и доверчиво посмотрела на него.

— Он избил тебя? Она помотала головой:

— Нет, он только схватил мои руки и накрыл рот своей рукой, но он не ударил меня.

— Ты пустила его в квартиру?

— Нет, он был здесь, когда я пришла. Он застал меня врасплох.

— А как он пролез сюда?

— Он сказал, что скопировал мои ключи, когда я была на Гавайях.

— А что привратник?

Фил нахмурилась:

— Я не знаю. Хотя… Ты же знаешь, какой Брэд. Он ведет себя так, словно все принадлежит ему. Он уже был здесь, и привратник знает, что он мой друг. Брэд, наверное, сказал ему, чтр я просила его дождаться меня, что я дала ему ключи…

Она посмотрела на Махони с мольбой:

— Что мы будем делать дальше?

— Ничего мы не можем сделать. Он незаконно проник к тебе в квартиру, но он всегда может заявить, что ты сама дала ему ключи. В конце концов, ведь вы друзья. Он может сказать, что это такой любовный розыгрыш. Мы все время с таким сталкиваемся.

— Но он сумасшедший, Махони. Он думает, что я его мать. Он любит ее, а не меня!

Махони знал это, и ему это очень не нравилось. Сумасшедшие непредсказуемы. Кто знает, что дальше придет в голову Брэду Кейну?

— Ты сказала, что он ушел, когда зазвонил телефон? Просто вскочил и ушел? Фил покачала головой.

— Он перенес меня на кровать. Потом взял подушку, и я подумала, что он собирается задушить меня. Я пыталась поговорить с ним, успокоить его. Вдруг он пришел в себя, он вспомнил, кто я такая. Я хотела, чтобы он убрался отсюда. Я предложила сходить что-нибудь поесть. Неожиданно зазвонил телефон, и мы оба подпрыгнули. Телефон все звонил и звонил. А потом перестал. Брэд смотрел на ночной столик с таким выражением, что мне показалось, он сейчас разобьет телефон о стену. Но вместо этого он взял фотографию Би. Фил посмотрела на Махони в замешательстве:

— Он спросил меня, кто это. Я сказала ему, что эта та девушка, которая потеряла память. Я сказала, что ее зовут Би Френч, а потом смутилась, потому что ведь она больше не Би Френч. Дальше Брэд сделал нечто совсем уж странное. Он положил фото в карман. И сказал, что ему что-то срочно нужно сделать. Потом он добавил, чтобы я была готова поехать с ним на Калани на выходные и там еще раз обо всем поговорить. И ушел.

— Но зачем он взял фото Би? Он когда-нибудь встречался с ней?

— Никогда. Могу поклясться.

Махони стал расхаживать взад-вперед, сцепив руки за спиной, и размышлять, что общего Би Френч, или Мария-Лаура, могла иметь с этим сумасшедшим парнем, который влюбился в свою мать и перенес свой заскок на Фил. Он вздохнул, глядя на нее, сидящую на софе с бокалом бурбона в руке, и подумал, что Фил выглядит очень испуганной.

— Соберись, милая, — сказал он, беря у нее бокал. — Ты едешь ко мне. Она улыбнулась ему.

— Для безопасности? — спросила она и вспомнила, как они смеялись над этой мыслью.

— Ты чертовски права, детка, — сказал Махони, набрасывая жакет ей на плечи. — Ты можешь спать на моей кровати. Коко свернется у твоих ног и составит тебе компанию, а я буду в соседней комнате сторожить, чтобы кто-нибудь не обидел тебя.

— Ох, Махони, — сказала Фил, прильнув к нему в лифте. — Что бы я без тебя делала?

Четыре часа спустя Махони все еще был на ногах. Он стоял у окна и наблюдал, как туман клубится мягкими волнами над горизонтом, пока не скрыл совсем мосты и ландшафт. Кошка следила за ним желтыми, немигающими глазами, когда он вновь стал расхаживать по комнате. Ему хотелось поставить музыку, что-нибудь печальное и проникновенное, арию Пуччини или Верди. Но Фил спала мертвым сном. «Или почти мертвым», — подумал он. Благодаря его спасительному телефонному звонку.

Махони никак не мог понять, что так заинтересовало Брэда в Марии-Лауре Леконте. Зачем Брэду понадобилась ее фотография? Может, у него очередной заскок. Может, у него их множество. Они имеют дело с ненормальным человеком. Да, есть еще тот факт, что Мария-Лаура прилетела с Гавайев в ту ночь. Но это была единственная связь.

Махони решил отложить мысли о Марии-Лауре. Теперь самым главным было защитить Фил. Брэд Кейн вернется, и тогда он не расположен будет получить отказ.

Махони вздохнул, улегся на софу и закрыл глаза. Эта ночь выдалась долгой. Он подумает обо всем позже, когда мозги опять будут нормально работать. Через несколько часов он посадит Фил на самолет во Францию. Там она будет в безопасности, и у него будет время подумать и выяснить се про этого Мистера Гавайи.